Где ты, рай

      Однажды Вильяма вызывает вице-губернатор колонии капитан Хантер. "Я предоставлю вам в помощь еще одного человека", - говорит он.
      "Мы превосходно справляемся втроем, сэр, - говорит Вильям, - четвертый человек будет лишним".
      "Я слышал, у вас налажен хороший контакт с "индейцами". Это правда?"
      "Точно, сэр".
      "Поэтому я отправлю с вами этого человека. Он знает язык "индейцев", и теперь, когда Арабару нет в живых, мы снова установим контакты с аборигенами. Может, вы воспримете это предложение, чтобы немного развлечься там, у устричных банок. Майор Росс потребовал немного усилить наблюдение за вашими поездками. Я направляю этого человека сюда утром, и вы должны взять его с собой на лодке. Это приказ!"
      На следующее утро у баркаса появляется Джозеф Пейджет. Возможно, он шпион Росса. Однако Вильям не считает, что они должны что-нибудь скрывать. Они точно следят за тем, чтобы поставлять часть улова колонии, и только небольшую часть позволяют взять себе домой. Джозеф никогда раньше не брался за весло, но он быстро принимается учиться и производит впечатление услужливого и предупредительного человека.
      Через несколько дней они встречают у устричных банок трех аборигенов, которые занимаются тем же делом, что и они сами. Здесь в данный момент полно устриц, так что ни одна из сторон не ощущает, что ее права ущемляются. Здесь Джозеф проявляет способности к языкам, к удивлению своих спутников. За весьма короткий срок он наладил добрые отношения с тремя австралийцами, несомненно, потому, что он может произнести несколько фраз на их языке. Он дает одному из них, высокому, долговязому парню с рубцами по всему телу, свою бескозырку, и тот принимает дар, хотя обычно аборигены предпочитают не иметь дела с вещами, принадлежащими белому человеку. В последующие дни рыбаки снова встречают знакомых аборигенов на отмелях, и между ними завязываются вполне доверительные отношения.
      Ранним утром, когда еще не совсем рассвело, Джозеф Пейджет появляется в хижине Вильяма и Мэри с двумя мужчинами. Среди них один из трех негров колонии, великан Цезарь, чью судьбу супружеская чета отлично знает. Цезарь, так же как многие другие, пострадал из-за превратного представления, что Китай находится в нескольких днях пути от голубых гор. Дважды он пытался бежать в обетованную страну свободы, но оба раза вынужден был вернуться после того, как страдал от голода и жажды в лесных дебрях. В первый раз его приговорили к смертной казни, но помиловали и наказали сотней ударов кнутом, во второй раз его также приговорили к смертной казни и заменили ее двумястами ударами кнутом (на этой экзекуции как раз присутствовал Арабару), и ему разъяснили, что смертный приговор остается в силе, если ему не удастся поймать одного или двух аборигенов, из языка которых во время своих безуспешных побегов он выучил несколько слов.
      Рядом с Цезарем стоит ужасный лейтенант Брэдли, которого заключенные прозвали Котом, вовсе не только из-за его зеленых глаз, но и потому, что он как офицер, присутствующий при исполнении приговоров, следит, чтобы девятиконечный кнут буквально снимал кожу со спины жертвы за малейший проступок. Он кричит палачу, если он не вкладывает всю свою силу в удары: "Пусть "кошка" танцует, бей или она запляшет на твоей спине!"
      "Поехали быстрее, Брайент, мы должны выйти и поймать "индейцев".
      "Поймать "индейцев", сэр?"
      "Да, губернатор хочет поймать не менее двух для моего друга мистера Пейджета, чтобы он немного попрактиковался в языке. Если Цезарь не хочет болтаться на виселице за свою последнюю попытку к бегству, он должен доставить губернатору двух дикарей".
      "Но сэр, если мы нападем на них, мы не сможем больше посещать устричные банки, так как у нас нет оружия, а поблизости живет немало их соплеменников".
      "Что по-твоему, каналья, означает приказ губернатора привести двух индейцев?"
      Цезарь обещает надушенному коротышке: "До захода солнца у вас в цепях будут не менее двух индейцев, сэр".
      "Я надеюсь также на тебя, ниггер, в противном случае через несколько дней вороны попируют на твоей голове".
      Противостоять лейтенанту Брэдли для Вильяма значит получить добрую порцию ударов кнутом и, кроме того, потерять работу, поэтому он вместе с Джозефом созывает своих товарищей, и вся компания отправляется в путь на баркасе. Брэдли и Цезарь, вооруженные, укрываются на дне лодки, когда она подходит к устричным банкам.
      Аборигены находятся там, как обычно, и подают приветливые знаки друзьям, но, как только баркас уткнулся носом в берег, Брэдли и Цезарь выскакивают из своего укрытия и направляют ружья в сторону аборигенов, которые убегают в заросли. Пуля ранит молодого мужчину в ногу, и двум охотникам на людей удается его поймать, поскольку он не может догнать своих товарищей.
      Таким образом был пойман Беннелонг - второй абориген, который, словно подопытный кролик, должен помочь сплотить повседневную жизнь черных и белых людей. Однако в противоположность тому, что произошло с Арабару, опыт с Беннелонгом в известной степени удался. Для этого было много причин. Самая важная, может, та, что эпидемия оспы настолько уменьшила численность аборигенов, что сопротивление европейцам практически стало невозможным. Может быть, следует иметь в виду и характер самого Беннелонга. Оказалось, что он легче приспосабливается к образу жизни белых людей, чем его предшественник. Он скоро приобрел вкус к европейской пище и напиткам, и его держат как любимое животное в губернаторском доме. Тенч описывает его как "человека приятной наружности, хорошо сложенного, со смелым мужественным взглядом, который свидетельствует об упорстве и жажде мести". Другие называют его "общительным и любезным".
      Надо признать, что Беннелонг делает некоторые "успехи". Он обучается немного говорить по-английски, надевает европейскую одежду и начинает умываться. Хотя ему разрешается приходить и уходить когда угодно, он предпочитает находиться в колонии и на опушке леса; недалеко от скромного жилища Вильяма и Мэри он строит себе еще меньшее жилище, которое не более чем укрытие от ветра, куда иногда приходят навестить его сестры и братья (корни аборигенов, живущих остатками со стола европейцев, уходят к ютящемуся в шалаше семейству Беннелонга). За ним вскоре последовали другие аборигены [27].
      2
      В июне 1790 года сам губернатор Артур Филлип почти утрачивает веру в возможность дальнейшего существования поселения в районе бухты Сидней. В предыдущем году "Сириус" в мае месяце вернулся из Капстада с небольшим грузом пшеницы, и это был весь запас продовольствия, доставленный в Сидней с тех пор, как первая флотилия высадила свыше тысячи человек в новой колонии. Сначала пришлось сократить дневные рационы на 2/3, затем последовали дополнительные сокращения, и в конечном итоге губернатор был вынужден распорядиться, что каждый заключенный, так же как и солдат морской пехоты, может сам сколько угодно ловить рыбу и собирать листья сарсапарильи и что все колонисты, как вольные, так и отбывающие наказание, могут передвигаться за пределами поселения при дневном свете, чтобы раздобыть больше еды. Одновременно губернатор установил смертную кару за малейшую попытку украсть продукты из правительственных складов или присвоить себе рыбу или дичь, пойманную по заданию колониальной администрации. В довершение всех невзгод начался сухой сезон, большинство водотоков пересохло и исчезло в трещинах, и миллионы насекомых, крупные жалящие слепни и распространяющие лихорадку комары набросились на жалких, оборванных жителей колонии. Многие морские пехотинцы и заключенные вынуждены были ходить босиком. Цинга и дизентерия собирали свою дань, и численность населения сократилась менее чем до 700 человек.
      Филлип направил небольшое судно на остров Норфолк, где была создана каторжная колония для заключенных, которые нарушили порядок в Сиднее. Начальником этой тюрьмы был назначен жестокий майор Роберт Росс, который пытается увезти с собой по возможности больше заключенных. Быть сосланным на остров Норфолк считается наказанием хуже виселицы.
      После истории с пленением Беннелонга Вильям и его друзья не особенно доверяют Джозефу Пейджету, но однажды вечером, когда стемнело, этот молодой человек посещает Вильяма в его хижине. Оба - Вильям и Мэри - замечают, что у него на уме какое-то важное сообщение. "Выкладывай, в чем дело", говорит Мэри.
      "Я не должен рассказывать вам то, что узнал из высоких источников, но вы всегда были так добры ко мне, и мне кажется, что вы должны это знать. Он прикладывает руки к груди. - У тебя не найдется капельки рома, Вильям?"
      "Откуда мне его взять?"
      "Но ведь немного рыбы ты, наверное, продаешь на сторону, как я полагаю. В противном случае ты повел бы себя глупо".
      "И рискнул бы отправкой на остров Норфолк к Россу? Ты, должно быть, с ума спятил".
      "Как раз об острове Норфолк я пришел поговорить с тобой. Росс хочет взять тебя с собой как рыбака, а Мэри останется здесь с ребенком".
      Вильям вскакивает со стула, на котором сидит, и хватается на невод.
      "Ты врешь, Джозеф. Скажи, что ты врешь!"
      "Думаешь, я пришел сюда рассказывать лживые истории. Я сам слышал, как об этом говорили Брэдли и Росс".
      "Но ведь Росс терпеть не может меня, зачем ему брать меня как рыбака?"
      "Что мне известно? Может, он вовсе не будет использовать тебя как рыбака, а делает это лишь чтобы навредить тебе. Он не из самых лучших божьих созданий".
      Мэри плачет. Джозеф пытается ее утешить: "Не надо вести себя так неразумно, Мэри. Ведь у вас есть баркас, почему бы вам не уплыть на нем на Отахейте?"
      "Уплыть на Отахейте! - говорит Вильям. - Ты, наверное, не соображаешь, что говоришь. Надо иметь навигационную карту, нужен компас и секстант, нужно огнестрельное оружие, питьевая вода и продукты. Как мы сможем пройти мимо пушек, стоящих у входа в бухту? Ты думаешь, я не думал о том, чтобы уйти с Мэри и Шарлоттой, чтобы найти место, где мы могли бы жить свободными людьми! Но это невозможно".
      Джозеф усаживается в углу на полу, поджав под себя ноги.
      "Я должен бежать. Просто я больше всего этого не вынесу. Я умру, если останусь под пятой Брэдли. Очень прошу вас помочь мне".
      "Но каков человек? Отправиться в море, не разбираясь в судоходстве, это самоубийство".
      "А что если пробиться по суше?"
      "По суше! Что ты под этим имеешь в виду? Как ты думаешь, что находится за горами, которые видны на западе? Еще горы, а за ними снова много гор, а может быть, обширные пустыни. Кокс говорит, что голландцы проплыли тысячи миль к западу в более южных широтах и там находили лишь огромные пространства пустынь. И ты сам знаешь, чем кончались побеги Цезаря по суше. Нет, Мэри и я не собираемся бежать ни по суше, ни по морю".
      "Не придется ли тебе раскаяться?"
      "В чем мне придется раскаяться?"
      "В том, что не хочешь мне помочь".
      "Я бы охотно помог тебе, но не могу. А теперь уходи, Джозеф, а то Мэри надоедают все твои разговоры".
      На следующий день Вильяма Брайента вызывают к майору Роберту Россу. Едва только он переступил порог, как Росс отдает распоряжение, чтобы ему надели наручники и отправили в тюрьму. Через два дня он предстает перед судом, где прокурор мистер Альт обвиняет его в том, что он "незаконно присваивал часть рыбы, выловленной по поручению администрации, незаконно продавал ее колонистам".
      "Признаете ли вы себя виновными в этом весьма серьезном нарушении закона?"
      "Нет, ваша милость, и я не имею никакого представления о том, откуда исходит такое обвинение".
      "Это вы сейчас услышите. Приведите свидетеля".
      Свидетель - не кто иной, как Джозеф Пейджет, - утверждает, что Вильям чуть ли не каждый день предлагал ему брать часть улова для продажи солдатам и заключенным в колонии. Я отказывался, ваша милость, но он угрожал, что жестоко расправится со мной. Наконец я настолько испугался, что принял его предложение, но рыбу я доставил лейтенанту Брэдли".
      Лейтенант Брэдли подтверждает показания Джозефа Пейджета.
      Доктор Уайт - защитник Вильяма Брайента. Он может подтвердить, что выбрал Вильяма распределять пищевые рационы больным на "Шарлотте" и с тех пор у него сложилось впечатление, что обвиняемый - честный и самоотверженный человек. "Здесь, несомненно, какое-то недоразумение, полагает он и продолжает, обращаясь к Вильяму: - Скажи мне теперь, Брайент, обстояло ли дело так, как представляет Пейджет, и вы могли брать от него деньги за рыбу. На что же вы тратили эти деньги?"
      "Я не брал никаких денег, сэр, потому что не продавал рыбу Джозефу Пейджету".
      Уайт обращается к Пейджету:
      "Не кажется ли странным, Джозеф Пейджет, что обвиняемый вовсе не брал деньги за поставленную рыбу?"
      Но тут Пейджет торжествующе заявляет: "Он брал у меня деньги, сэр. Я заплатил ему две кроны монетами, завернутыми в клочок бумаги, и насколько я мог видеть, он закопал их в углу хижины".
      "Ты врешь! - Вильям рванулся к Пейджету, но его удержал солдат, схватив его за наручники. - Все это ложь и выдумки".
      "Это скоро установит суд", - произносит прокурор и отдает распоряжение, чтобы два солдата отправились к Рыбачьей бухте и провели обыск в хижине. Заседание суда объявляется закрытым, и слушание дела переносится на следующий день. Утром один из посланных солдат делает отчет и предъявляет завернутые в бумагу две монеты по кроне каждая, которые он и его товарищи выкопали в углу хижины Вильяма Брайента.
      Вильям продолжает уверять в своей невиновности, но судья Коллинз воспринимает дело иначе. "Вильям Брайент, суд признал вас виновным в очень серьезном нарушении закона в нашем обществе, которое в настоящее время испытывает нехватку в продуктах питания. Вы обманным путем присваивали себе продовольствие, принадлежавшее администрации колонии, и, так же как любой другой колонист, должны знать, какое наказание полагается за это. Хотите ли вы что-то добавить, прежде чем суд определит его?"
      "Только то, что я невиновен, ваша милость!"
      Капитан Коллинз подает знак, чтобы все поднялись. Затем он оглашает приговор:
      "Вильям, суд признал вас виновным и приговорил вас к смерти через повешение. Однако, учитывая вашу преданность делу, проявленную ранее, в частности на транспортном судне "Шарлотта", по просьбе доктора Уайта и милости губернатора, приговор заменен ссылкой на остров Норфолк при первой же возможности. Кроме того, вы получите 100 ударов кнутом. Пост рыбака вы потеряли. Ваша жена и ребенок должны немедленно освободить жилище. Отсюда вас увезут в тюрьму, где вы будете оставаться до отправки на остров Норфолк. Уведите заключенного".
      На следующий день Вильяма приводят из арестантского помещения на учебный плац, где производятся казни и экзекуции. Его верхнюю часть тела обнажают. Вильяма привязывают к скамье у запястий и колен. Доктор Уайт присутствует как врач, а лейтенант Брэдли как офицер, следящий за исполнением приговора. Палач - здоровый тучный мужик, которого помиловали от виселицы, чтобы он взял на себя обязанности экзекутора. Однако он не злой человек. Когда он дает Вильяму тряпку кусать, он, улучив момент, шепчет: "Один из твоих друзей дал мне чаевые, и я не стану вкладывать всю силу в удары, если Кот не вмешается".
      Но Брэдли как раз вмешивается. Уже после первого удара он кричит палачу:
      "Исполняй свое дело, палач, или я позабочусь, чтобы тебя самого хорошенько выпороли".
      "Девятихвостая кошка" (the cat-o-nine-tailer) применяется в той части мира, где вершится британское правосудие. Дума, на старой родине, она идет в ход в тюрьмах; на бортах как торговых, так и военных судов его величества экзекуции совершают боцман или его помощники. "Кошка" делается из девяти концов толстой веревки или шнура, каждый длиной около 40 сантиметров, перевязанных в толстый кнут. У каждого из "кошачьих хвостов" по три узла с промежутками между ними, внешние узлы, находящиеся почти у самых концов веревок, сдирают кожу, когда хвосты быстро касаются спины.
      Некоторые жертвы "девятихвостой кошки" не могут перенести 100 ударов, и долг присутствующего при наказании врача вмешаться, если он считает, что жертва может умереть от мук. В этом случае экзекуция прерывается и возобновляется через одну или две недели, когда узник снова окажется в состоянии перенести остальную часть наказания.
      Вильям Брайент - плотный мужчина, привыкший терпеть боль. Во время первой полудюжины ударов он держится молча, хотя в теле все трепетало всякий раз, когда палач в полную силу бил по обнаженной спине кнутом. С каждым последующим ударом он произносит "Боже мой" или "Сдержись во имя Христа". После первых двадцати ударов его спина стала похожа на гнилую печень, и каждый удар кнута срывает запекшуюся кровь. Палач хочет сделать перерыв, но Брэдли хищным взглядом следит за ним и требует как можно быстрее приводить хвосты "кошки" в состояние готовности, пока кровь с кнута стечет по его пальцам.
      Вильям ощущает ужасную боль между лопатками под затылком каждый раз, когда орудие пытки поражает его. Боль распространяется до пальцев ног и рук, врезается в сердце, как будто входит в его тело. Промежутки между ударами тянутся так долго, что становится почти невыносимо, и все же очередной удар обрушивается слишком быстро. Теперь боль в легких ощущается сильнее, чем в спине. Он чувствует, как внутри все раскалывается. Он впивается зубами в тряпку, данную палачом, и почти прогрызает ее насквозь. Весь в крови, текущей с языка и губ или из внутренних частей тела, сотрясаясь от неистовой боли, он чуть живой, лицо его совсем почернело. Ободранная спина теперь напоминает кусок жареного мяса почти черного цвета.
      На пятьдесят восьмом ударе доктор Уайт требует, чтобы палач прекратил экзекуцию. "Заключенный не может больше вытерпеть, - говорит он, - отведите его обратно в камеру".
      "Он даже не в обмороке, - угрюмо замечает Брэдли. - Бьюсь об заклад, он выдержит еще десять ударов".
      "Следуйте моим указаниям, или я подам на вас рапорт, ясно?"
      "Да, сэр, но имею честь сообщить: я лишь выполняю свой долг".
      "К дьяволу вас с вашим долгом, лейтенант Брэдли!"
      Когда двое солдат уносят Вильяма Брайента обратно в камеру, он чувствует, будто провел всю жизнь в боли и муках и то время, когда жизнь доставляла радость, кануло в вечность. Впервые в камере он падает в обморок.
      Через две недели он снова встречается с лейтенантом Брэдли, палачом и доктором Уайтом и получает остальную часть наказания. После этого его заковывают в кандалы.
      Глава 6
      Готовится побег. - Джеймс Кокс на аудиенции у губернатора Филлипа. Вильяма Брайента временно освобождают из тюрьмы. - Предполагаемая судьба Петера Лягушатника и Змейки. - Снова урезают норму питания. - Мэри рожает мальчика, которого окрестили Эмануэлем. - Прибывает вторая флотилия.
      1
      Когда Вильяма заточили в тюрьму, поездки на баркасе прекратились и для Джеймса Кокса и Джеймса Мартина: их освободили от занятия рыбной ловлей. Никто из них не сомневался в том, что взоры майора Росса и лейтенанта Брэдли устремлены на них и за малейший проступок их ждет порка с последующей высылкой на остров Норфолк.
      Джеймс Мартин разделяет хижину с "индианкой" Бетти. Их скромное жилище в первые же месяцы превращается в очаг новостей. Здесь каторжники и солдаты узнают о планах администрации. Частично эти сведения проникают сюда потому, что Бетти по-прежнему распространяет свои симпатии на морских пехотинцев, которые приносят кружку рома и шесть пенсов в придачу. Кроме того, Джеймс, который работает плотником в военном лагере и пишет письма для колонистов, включая и многих солдат, которые не владеют грамотой, имеет возможность заранее узнавать о предстоящих событиях. Их хижину посещает много людей также потому, что здесь можно получить стакан джина, заплатив за это. Было бы преувеличением сказать, что Бетти и Джеймс нелегально содержат питейное заведение, но их маленький дом почти превращается в нечто подобное.
      Теперь здесь находят кров Мэри Брайент и ее маленькая дочка Шарлотта. Доктор Уайт позволяет Мэри навещать мужа в тюрьме, чтобы ухаживать за его израненной спиной. Супруги имеют возможность побеседовать, так как оба часовых - завсегдатаи домика "У Бетти", как называют новое пристанище Мэри.
      Они отходят подальше от того места, где лежит закованный в кандалы Вильям, и супруги могут разговаривать без свидетелей. "Откуда взялись эти две монеты по кроне, завернутые в бумагу, которые выкопали под неплотно подогнанными досками в углу нашей хижины?"
      "Вспомни тот вечер, когда Джозеф пришел уговорить нас бежать? говорит Мэри. - Тогда он сидел в углу и во время предыдущих посещений он убедился в том, что между досками много щелей, и бросил туда бумагу с двумя монетами".
      "Но зачем он это сделал? Что ему от этого?"
      Первые две недели после окончания экзекуции объяснили загадку. Джозеф Пейджет был назначен в Роуз-Хилле (ныне Парраматта) надсмотрщиком за аборигенами, живущими поблизости от небольшой земледельческой колонии, где засеяны первые поля. Говорят также, что лейтенант Брэдли откомандирован нести службу вместе с майором Россом на острове Норфолк, куда отправят осужденных, как только подойдет какое-нибудь судно. Иными словами, лжесвидетельство против Вильяма Брайента содействовало тому, что Джозеф ускользнул от власти Брэдли и занял довольно независимое положение.
      Однажды вечером капрал Джеффри Милстон рассказал Бетти, что майор Росс почти совсем готов к поездке на остров Норфолк. Он наверняка отправится туда, когда следующее судно из Европы прибудет в Порт-Джексон, и он уже набрал себе команду. Бетти говорит с обоими Джеймсами о том, что все единодушны в решении вырвать из заточения Вильяма и спрятать его в кустарниковых зарослях.
      "Но смотри, что произошло с теми, кто бежал в леса! Цезаря забили почти насмерть. Теперь он ведет себя как психически больной, - говорит Бетти. - И куда, по-вашему, делись Петер Лягушатник и Змейка? Сомневаюсь, что они попали на борт одного из французских судов. Вероятно, их убили аборигены, и их тела гниют где-нибудь в джунглях".
      "Но у нас среди аборигенов есть друзья, которые помогут Вильяму, замечает Джеймс Мартин. - Беннелонг имеет связь с "индейцами", живущими к северу от бухты Мэнли, и туда наверняка никогда не заходят солдаты".
      "Тогда нам, наверное, надо будет присоединиться к нему вместе с маленькой Шарлоттой, Мэри?" Бетти качает головой. "Это совершенно сумасбродный план, если вы не собираетесь совсем бежать из Нового Южного Уэльса".
      Мэри говорит убежденно: "Если Вильям окажется на свободе, я приложу все силы, чтобы вырваться из этого ада, даже если это будет стоить нам всем троим жизни".
      "Но каким образом, Мэри, как?"
      "Ты, может быть, отправишься на Отахейте? - ухмыляется Бетти. - В таком случае я наверняка поеду с вами, так как знаю, как ведут себя на этом острове любви, прости, господи. Но ты что, поплывешь туда? Ведь у нас нет судна, никто не умеет управлять им, нет оружия, да и трудно раздобыть продукты больше чем на сутки вперед".
      Однако у Джеймса Кокса созревает иной план. "Я не уверен, что администрация колонии обойдется без помощи Вильяма в качестве рыбака, говорит он. - Ведь мне известно, насколько малы нормы питания, и губернатор позавчера объявил, что вместо свинины будет выдаваться рыба. Кто знает места рыбной ловли лучше нас троих?"
      "Не забудь нашего общего друга Джозефа! Вы можете привлечь его вместо Вильяма".
      "Боже мой, да ведь он был с нами, может, всего две недели. Что он знает о местах, где водится рыба".
      "Будь уверен, Брэдли и Джозеф следят за нами даже теперь".
      "Для всей колонии это вопрос о том, чтобы выжить, и было бы неразумно отправить трех лучших рыбаков на Норфолк, когда здесь они принесут больше пользы. Предлагаю, чтобы мы на следующей неделе добыли поменьше рыбы и затем заявили властям, что нам необходим Вильям, так как он хорошо знает рыбные места".
      "А кого надо просить?"
      "Во всяком случае, не майора Росса или лейтенанта Брэдли, а самого губернатора. Я попрошу у него аудиенцию".
      "Однако рано или поздно, когда судно прибудет в колонию и продовольствия будет достаточно, они все равно сошлют его, а, вероятно, также и нас на Норфолк".
      "Значит, нам надо бежать. С этим я согласен. Но сейчас еще слишком рано. Не подошел случай".
      Через два дня Джеймса Кокса принимает губернатор Артур Филлип.
      "Ваше превосходительство, - говорит Кокс. - Я позволил побеспокоить вас, чтобы узнать, нельзя ли вернуть рыбака Вильяма Брайента к его занятию. Мы, его товарищи, твердо считаем, что он осужден несправедливо, но я взял на себя смелость просить об этой аудиенции не по этому поводу. Дело в том, что Брайент знает рыбные места вплоть до реки Хоуксбери и может обеспечить гораздо больше необходимой пищи, чем другие рыбаки, в это трудное для колонии время".
      Перед губернатором Филлипом лежат документы по делу Вильяма Брайента. "Да, документы по делу Вильяма Брайента. Я вспоминаю Брайента как способного человека, который однажды помог мне в трудную минуту, - говорит он и трогает рукой подбородок. - Однако я не уверен, Кокс, в том, что он несправедливо осужден. Имелись веские улики против него. Поэтому я не могу отклонить решение суда, и приговор остается в силе. Когда положение с продовольствием улучшится, вероятно с прибытием следующего судна, Брайент в соответствии с приговором будет отправлен в каторжную колонию на Норфолке. Однако впредь до этого времени я разрешаю его освободить с тем, чтобы он продолжал заниматься ловом рыбы вместе с вами и еще одним лицом, которое вы упоминали".
      "Должен ли я понять ваше разрешение также и как водворение Брайента обратно в дом, где он проживал с женой и дочкой, ваше превосходительство?"
      "Да, но повторяю, Кокс, речь идет лишь о временном разрешении. Брайент присужден к отправке с майором Россом на остров Норфолк и должен постоянно носить кандалы".
      2
      После того как Вильям Брайент вышел из тюрьмы и вернулся к Мэри и маленькой Шарлотте, он стал другим человеком. Он думает только об одном - о побеге. В этом он не одинок: другие заключенные сбежали в заросли кустарников и стали бродягами; среди них и каторжники, и солдаты, которые утратили мужество. Первая смена морских пехотинцев имела право вернуться в Англию, когда придет корабль, до окончания срока службы, но, хотя им обещали бесплатно предоставить земельные наделы и заключенных в качестве рабочей силы, лишь немногие захотели остаться в Новой Голландии.
      В окрестностях Порт-Джексона живут аборигены, которым пришелся по душе вкус горячительных напитков, изготовленных белыми людьми. В обтрепанных и грязных европейских одеждах они теперь совсем не похожи на тех людей, которые еще полгода назад жили в кустарниковых зарослях. Теперь они охотно укрывали белых, если сами беглецы или их друзья расплачивались ромом или джином. О деньгах аборигены еще не имели никакого понятия. Сестра Беннелонга Кутула, часто навещавшая Мэри и Вильяма, однажды отдала им два соверена за бутылку джина. Она рассказала, что эти золотые монеты были найдены у белых людей - мужчины и женщины, - которых убили в болоте у залива Ботани, потому что они украли каноэ у вождя. Так Вильям и Мэри поняли, какая участь постигла Петера Лягушатника и Змейку [28].
      Много раз нормы питания в колонии урезались. В мае 1790 года, когда зима полностью вступила в свои права, каждый каторжник в качестве недельного пайка получал два с половиной фунта муки, два фунта солонины и два фунта риса или гороха. Пайки женщин и детей были еще меньше. Рационы рассчитывались с учетом запасов, взятых в Англии более трех лет назад. Еще изначально продукты были плохого качества, и легко можно представить, во что они превратились, пролежав восемь месяцев в теплом складском помещении на корабле. Затем продукты переуплотнялись, портились от времени и неподходящих условий хранения. Мука покрывалась плесенью и кишела червями, рис превращался в серый порошок со всевозможными насекомыми, свинина становилась затхлым салом. Это и была причина того, что мясной рацион заменялся свежей рыбой, которую достанут Вильям Брайент и его товарищи.
      Еще в начале июля 1789 года Мэри сообщила своему мужу, что ожидается прибавление семейства. Она считала, что Вил будет рад этой новости, но он реагировал на нее молчаливым кивком. Наказание, видимо, сильно подействовало на него. По его взгляду заметно, что он тяготится тем, что он, единственный из друзей, вынужден носить кандалы. Вил стал пить, и много раз бывало, что в гневе он избивал жену. В трезвом состоянии он был добр и ласков к ней и Шарлотте, и вся рыба, которую он мог сбыть на сторону, шла им обеим. Это касалось также мяса кенгуру, пойманных семейством Беннелонга.
      У Вила было лишь одно на уме: он должен выбраться из Порт-Джексона, прежде чем его отправят на остров Норфолк и отдадут в полную власть майора Росса. А из-за состояния Мэри теперь долго не может быть и речи о побеге. За это время вполне может прибыть судно из Европы, которое увезет Росса и его узников на Норфолк.
      В апреле 1790 года Мэри родила мальчика, которого пастор Джонсон 4 апреля окрестил Эмануэлем. Отец не мог присутствовать при крестинах: он выпил слишком много рома.
      3
      Однажды днем в июле 1790 года с наблюдательной вышки заметили судно. Это был флагман второй флотилии "Леди Джулиана", вышедший из Англии 11 месяцев назад. В следующие недели четыре других судна подошли в залив Порт-Джексон. Одно из вспомогательных судов, "Гардиан", с живым скотом, фруктовыми деревьями и прочими грузами столкнулось с айсбергом и вынуждено было вернуться в Капстад. Заключенные на судах из-за плохого питания находились в ужасающем состоянии. Из 1038 человек, отправленных из Англии, 273 умерли в пути, 486 человек болели, и некоторые из них скончались в первые дни после прибытия судов к месту назначения.
      В первый раз после прибытия три года назад заключенные и их охранники узнали новости из большого мира. Король Георг III лишился рассудка, но, к счастью, выздоровел. По этому поводу пастор Джонсон устроил благодарственную службу. Во Франции вспыхнула революция, и вовсю заработала гильотина. Однако наибольшее впечатление на Вильяма и Мэри произвело сообщение капитана Блая о мятеже на корабле "Баунти"; после того как мятежники захватили судно, Блаю и 18 морякам, оставшимся верными присяге, в баркасе длиной 7 м, шириной 2 м и осадкой 85 см удалось преодолеть расстояние около 3500 морских миль через неведомые просторы Тихого океана и добраться до острова Тимор в Голландской Ост-Индии. Где сейчас находятся мятежники, никто тогда не знал, и пройдет еще 27 лет прежде, чем последний из них и их потомки будут обнаружены на далеком острове Питкэрн. Но, по мнению Блая, бунтовщики находились на одном из островов недалеко от Таити.