Сэмсон не припомнил, чтобы когда-либо испытал такой страх, как в то утро в отеле, когда он понял, что она покинула его. Он сразу же вернулся в поместье Гованс, но там ему сказали, что не видели ее. Ему назвали имена двух родственников ее покойного отчима, живших в Грассе. Он побывал и у них, но с тем же успехом – к ним она не приезжала. Тогда он вернулся в Париж и прожил там три недели, но она ни разу так и не пришла в свой Дом Ниван. Она просто исчезла, и в конце концов Сэмсон прекратил поиски и вернулся в Лондон один.

Его сердце постоянно болело. Ему и в голову никогда не приходило, что он может однажды так влюбиться, а потом все потерять.

Он и злился на ее упрямство, из-за которого он и оказались порознь, и беспокоился о ней. В глубине души у него теплилась надежда, что она может просто однажды вернуться в его жизнь. Но проходили дни, а потом недели, а о ней ничего не было слышно – ни слова, ни письма. И надежда начала понемногу угасать.

Сейчас, сидя в кабинете Колина, попивая виски и слушая, как его друзья разговаривают о чем-то обыденном, Сэмсон не мог не думать о том, как это было бы замечательно, если бы рядом была Оливия, его жена, и со своим обычным жаром рассуждала бы о своей парфюмерии, о модном в сезоне запахе и прочей, по его мнению, чепухе.

– Чему ты улыбаешься?

Сэмсон заморгал и посмотрел сначала на Уилла, а потом на Колина.

– Улыбаюсь?

Колин отпил глоток виски.

– Мы обсуждаем общественные беспорядки во Франции, а тебе, по-видимому, это смешно. – Он нахмурился. – Впрочем, я думаю, что французы всегда забавны. Так что продолжай улыбаться.

Вивиан, сидевшая в глубоком кресле возле камина, тихо рассмеялась. Ее муж стоял за ее спиной, облокотившись на спинку кресла.

– Сэм улыбается, – сказал он, – потому что считает неважным то, что мы думаем о Франции.

Сэмсон фыркнул и одним глотком допил виски.

– На самом деле я думал о пряностях.

– О пряностях?

Сэмсон поставил стакан и пожал плечами:

– Я умираю с голоду.

– Я тоже, – вздохнула Вивиан.

Уилл наклонился и поцеловал ее в макушку.

– Ты всегда голодная.

– Но ведь ребенка надо кормить, – небрежно заметил Колин. – Как это чудесно, что есть благовидный предлог все время что-нибудь жевать.

– При беременности это единственно приемлемое оправдание, – фыркнула Вивиан.

– По-моему, ты переносишь ее легко, – заметил Колин.

– Легко?

– Во всяком случае, такое впечатление.

– Боже милостивый! – пробормотал Уилл. – Я не могу дождаться того дня, когда ты женишься и тебе придется страдать...

– Это никогда не произойдет. У меня нет времени ни на жену, ни на все ее... капризы. – Колин махнул в сторону Вивиан. Он хотел что-то добавить, но в дверь кабинета тихо постучали.

– Слава Богу! Обед! Я страдаю уже оттого, что слушаю все эти речи, – улыбнулся Сэмсон.

Дверь открылась, и вошел дворецкий. Опять новый, подумал Сэмсон. Понять, почему Колин меняет слуг, было невозможно.

– Ваша светлость, к вам пришли с визитом, – без всякого выражения провозгласил дворецкий.

Прежде чем Колин успел ответить, дворецкий посторонился, и в кабинет вошла Оливия Шей, урожденная Элмсборо.

Первым опомнился Колин:

– Боже, да это видение в золотом!

Сэмсон лишь завороженно смотрел на нее, а потом побледнел, и у него начали дрожать руки.

– Оливия? – пробормотал он и, опершись о край письменного стола, встал.

Она выглядела потрясающе: вся в небесно-голубом – от платья и лент в темных блестящих волосах до туфель. И как только она довольно неуверенно ему улыбнулась, его сердце наполнилось нежностью, а в горле пересохло.

Она пришла, потому что любит его.

Еще никогда в своей жизни она не была так напугана. Напугана и возбуждена. Непонятно, как ей удалось устоять на ногах в тот момент, когда она увидела Сэмсона.

В синих брюках и белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей он выглядел потрясающе. Его волосы стали немного длиннее с того времени, когда она видела его в последний раз, но он по-прежнему зачесывал их назад со лба, как ей нравилось. Он смотрел на нее пристально, и от взгляда его темных глаз у нее начали подгибаться коле н и. О на с трудом сглотнула, чтоб ы удержать слезы счастья, надеясь в глубине души, что он простит ее зато, что она так трусливо от него сбежала.

Не спуская с него взгляда, она шагнула в комнату.

– Положите еще один обеденный прибор, Гарольд, – произнес чей-то голос.

– Будет сделано, ваша светлость, – ответил за ее спиной дворецкий, перед тем как закрыть за собой дверь.

Словно во сне, она повернула голову и увидела человека, которого она запомнила как друга Сэмсона – Колина. Это он отдал распоряжение дворецкому. Рядом с ним возле окна стоял еще один мужчина, а у камина в кресле сидела незнакомая ей миловидная женщина.

– Простите... за вторжение, – с трудом выговорила она.

– Что вы! Не извиняйтесь, – приветливо улыбнувшись, ответил Колин. – Мы обожаем сюрпризы. Не так ли, Сэм?

Она снова перевела взгляд на предмет своих надежд, вспомнив, как Сэмсон любил над ней подшучивать, как они вместе смеялись, как он признался, что любит ее.

– Вы нас представите, или это сделать мне? – подняв брови, довольно резко спросила сидевшая в кресле женщина.

Сэмсон встрепенулся. Шок оттого, что он увидел Оливию, вдруг прошел, вытесненный необходимостью соблюсти светские формальности.

– Леди Оливия Шей, урожденная Элмсборо. Разрешите представить вам Уильяма Роли, герцога Трента, и его супругу Вивиан.

Оливия присела в реверансе:

– Ваша светлость. Мадам.

У Сэмсона дернулись уголки губ, когда он сказал:

– И вы, разумеется, знакомы с Колином Рамзи, герцогом Ньюарком.

– Ваша светлость, – еще раз присев, сказала Оливия. Поскольку все трое молчали, она улыбнулась и добавила: – Боже мой, столько аристократов в одной комнате. И все такие красивые.

– Зачем вы пришли, Оливия? – прервал ее Сэмсон напряженным голосом.

Ей надо собраться с силами, подумала она. Он, очевидно, не собирается ей помочь.

– Может быть, нам оставить вас вдвоем? – глядя на Сэмсона, вмешалась Вивиан.

– Нет, прошу вас... – Оливия нервно теребила веер. – Я всего на минуту. Я хотела сказать Сэму, что... э... политический климат во Франции изменился.

– Мы в самом деле только что были заняты серьезной дискуссией по этому поводу, – сказал Сэмсон, выходя из-за письменного стола.

Оливия заметила, что все с недоумением смотрят на него.

Сэмсон откашлялся и, присев на край письменного стола, скрестил на груди руки, видимо, ожидая, что она скажет еще что-нибудь.

– Понимаю. – Она постаралась сказать это как можно небрежнее. – Тогда вам, наверное, известно, что императрица Евгения изгнана из страны, а британское правительство проявило доброту и разрешило ей поселиться в Англии.

– Да, мы слышали об этом, – холодно заявил Сэмсон, но насторожился.

– Ах, эти французы. Вечно у них какие-нибудь неурядицы. – Колин отпил виски из своего стакана. – Всегда дают англичанам повод посплетничать на своих вечеринках.

В этот момент Оливия решила, что Колин ей очень нравится.

– Где вы были? – тихо спросил Сэмсон.

Этот вопрос застал ее врасплох, и она помедлила с ответом.

– Вы меня искали? – ответила она вопросом на вопрос, и ей показалось, что ее голос прозвучал слишком робко.

Помолчав, он прошептал:

– Да.

Она не могла удержаться от улыбки.

– Последние три дня я жила у леди Абетнот, а до этого я гостила в Корнуолле.

– В Корнуолле? – воскликнули все трое разом.

– Да, у меня там есть родственники – кузены со стороны отца, и поскольку Евгения уже не будет покровительствовать мне в Париже, я приехала, чтобы... понять, какие у меня есть возможности здесь.

– Возможности... – повторил Сэмсон. Оливия вздохнула:

– Полагаю, что Дом Ниван в Париже обойдется без меня. Я предполагаю открыть здесь его новый филиал. – Она пожала плечами. – Для императрицы Евгении, конечно.

– Конечно, – насмешливо сказал Сэмсон. Это придало ей уверенности.

– Я не хочу терять ее расположения. Она обожает мои композиции духов и другой парфюмерии, и я только что создала для нее новый изысканный аромат.

Она заметила, что не только Сэмсон, но и другие в комнате были смущены.

– Извините, что такое Дом Ниван? – в недоумении спросила Вивиан.

Оливия в первый раз внимательно посмотрела на Вивиан. Это была красивая женщина с темными волосами и выразительными глазами.

– Дом Ниван – это парфюмерная компания, которая мне принадлежит. Она находится в Париже.

Муж Вивиан рассмеялся, а двое других мужчин уставились на Сэмсона. Он покраснел, напомнив ей, каким он был, когда они занимались любовью. При мысли об этом ее вдруг охватил такой жар, что она в смятении опустила глаза.

– Не хотите ли сесть, леди Оливия? – предложил герцог Трент.

– Нет, благодарю вас. Я здесь не за тем, чтобы...

– Зачем же? – спросил Сэмсон холодно.

Он все еще сидел на краю письменного стола со скрещенными на груди руками. Она уже начинала нервничать и сердиться, что он продолжал задавать ей вопросы, будто желал, чтобы она признала свою вину еще до того, как он скажет, что скучал по ней.

Она выпрямилась и стала обмахиваться веером.

– Я вижу, вы ждете ребенка, – обратилась она к Вивиан.

– Через четыре месяца. – Лицо молодой женщины озарила улыбка.

– Через четыре месяца? – удивилась Оливия. Вивиан положила руку на живот.

– Я знаю, я стала такая большая. – Оливия направилась к ней.

– А это не отечность? – забеспокоилась она. – Это может стать проблемой в такую жару, как сейчас...

– Оливия, прекратите говорить ерунду, – приказал Сэмсон.

Оливия посмотрела на него сердито и хотела что-то возразить, но в эту минуту в дверь снова постучал дворецкий и, открыв ее, провозгласил:

– Ваша светлость, обед подан.

– Сейчас идем, Гарольд, – сказал Колин, но его восхищенный взгляд был прикован к Оливии.

Дворецкий вышел, а Сэмсон спросил Оливию:

– Вы наконец скажете, зачем вы пришли? – Она склонила голову набок.

– А вы как думаете, Сэм?

– Понятия не имею, – пожал он плечами.

– Вы иногда можете быть таким грубым, – прищурившись, бросила она.

– Он? – Колин поставил бокал на каминную полку. – Миледи, вы не представляете себе, сколько этому человеку требуется времени, чтобы решиться хотя бы заговорить с...

– Будет тебе, Колин, – упрекнул Уилл.

Оливия посмотрела на Сэмсона и увидела, что он ждет, что она на это ответит. Она снова сложила веер и сказала:

– Тогда я могу предположить, что в мое отсутствие вы ни за кем больше не ухаживали, ваша светлость.

Сэмсон сморщил лоб и, прищурившись, стал смотреть на нее.

Повисло общее молчание.

– Ах, любовь!.. – прошелестел вдруг Колин. Оливия зарделась.

– Вы женаты, сэр?

– Нет, но мне сейчас захотелось, чтобы был. А вы ищете мужа?

– Да, – сказала она и посмотрела на Сэмсона. Сэмсон лишь поднял брови, и это разозлило ее.

– Вообще-то однажды у меня уже был один, но он оказался наглым лжецом. – Все молчали, поэтому она добавила: – А потом я узнала, что на самом деле вовсе не была за ним замужем.

В комнате снова наступила тишина.

Оливия глубоко вздохнула. Эмоции захлестнули ее.

– Потом я случайно встретила другого человека, очень хорошего, разительно отличавшегося от первого. Он был такой красивый и умный и относился ко мне просто чудесно. Ему были небезразличны мои чувства, моя работа, моя жизнь.

Выражение лица Сэмсона смягчилось.

– Он изменил мой мир, – продолжала она хриплым шепотом. – Он любил меня, я была ему нужна, но я... я наговорила ему много ужасного. Я бы жизнь отдала за то, чтобы взять свои слова обратно.

Она уже стояла всего в шаге от Сэмсона и смотрела на него с такой любовью, что он не мог этого не заметить.

– Я так хочу выйти за него замуж.

Дрожь сотрясала ее тело, глаза наполнились слезами. Она сжала кулаки и стиснула зубы.

– Я так его люблю. Люблю гораздо больше, чем могла бы сказать, если бы не покинула его. Я хочу, чтобы он вернулся ко мне, любил так, как он говорил, и простил за то, что я была такой наивной и глупой. Я люблю его всем сердцем, но боюсь, что он больше не чувствует ко мне того же.

Оливия видела, какую боль и какую бурю эмоций вызвало у Сэмсона ее признание. Он крепко обхватил себя руками, чтобы не броситься к ней.

В этот момент Оливия поняла, что никогда его не теряла.

Она улыбнулась, но отступила на шаг от Сэмсона и посмотрела на Колина, наблюдавшего все это время за ней.

– Но если он не захочет принять меня, сэр, – сказала она небрежно, – полагаю, что вы захотите.

В ту же секунду Сэмсон кинулся к ней и прижал к себе так крепко, что она задохнулась. Глядя на нее и счастливо улыбаясь, он прошептал:

– Ему не нравятся леди с голубыми глазами.

Она услышала, как все рассмеялись, а Сэмсон поцеловал ее так, что наступила тишина. Она уронила веер и обняла Сэмсона за шею.

Когда они наконец оторвались друг от друга, он прошептал:

– Как же ты меня напугала, Ливи. Пожалуйста, больше никогда меня не бросай...

Она покачала головой. Слезы жгли ей глаза, а он смотрел на нее с любовью и... облегчением.

– Я так по тебе скучала.

– Боже мой, Оливия... – Его голос сорвался, и он прижал ее голову к своей груди, не в силах совладать со своими эмоциями.

– По-моему, все ушли, – пробормотала она.

– Они деликатные люди, и сейчас они в столовой сметают со стола всю еду.

– Пусть. Мне нужен только ты. – Он вдруг стал серьезным.

– Ты носишь моего ребенка?

– Нет. – Ей снова захотелось плакать.

– Хорошо. Значит, у нас может быть настоящая свадьба.

– Настоящая, законная свадьба? – просияла она.

– Настоящая, законная и пышная свадьба. И я готов затратить целое состояние на твои бальные платья.

– И на духи.

– Естественно.

Посмотрев ей в глаза, он прижался лбом к ее лбу точно так, как в тот вечер, когда они танцевали на балу и, кроме них, больше никого не было на свете.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

– Ливи... – выдохнул он, – я тоже тебя люблю.