Снова и снова она вспоминала, как его рука распахивает воротник ее халата и касается обнаженной груди, как нежно его пальцы трогают самый кончик соска, отчего тело растворяется в бесконечно длящемся томлении. Шарлотта перескакивала с одной мысли на другую. Сначала она решила, что во всем виновата ее усталость, потом подумала, что Колин хитростью усыпил ее бдительность и, начав гладить ее плечи и руки, устроил так, что она не заметила, как грудь оказалась обнаженной. Но почему его прикосновения, тихий шепот на ухо, ощущение его дыхания на щеке заставили ее потерять контроль над собой? Почему, если это была его цель, он не дошел до конца и оставил ее в самый острый момент впервые в жизни испытанного возбуждения? Решив было, что необходимо показать Колину свое неудовольствие по поводу вчерашнего, Шарлотта вдруг поняла, что он не только не сделал ничего плохого, но что она бесконечно благодарна ему за все. Она еще ниже опустила голову, безуспешно пытаясь сосредоточиться на нотах, пляшущих у нее перед глазами. Брак подразумевает определенные обязательства мужа и жены по отношению друг к другу, и по закону Колин волен обладать ей, когда ему заблагорассудится, но Шарлотта вынудила его уступить, лишив мужа плотских утех. Теперь все обернулось иначе, Колин открылся совсем с другой стороны, и Шарлотта больше не чувствовала необходимости отталкивать его. Желание Колина обладать ею больше не пугало. Шарлотта пробудила в нем страсть, которая сделала его таким нежным и предупредительным. Шарлотта почувствовала свою власть над сильным и опытным мужчиной и теперь не знала, как следует этим воспользоваться.
      – О чем вы думаете? – сонно спросил Колин.
      От неожиданности Шарлотта вздрогнула и посмотрела на Колина. Ей показалось, что он уже давно наблюдал за ней и угадал все, о чем она думает. Стараясь отогнать от себя эту мысль, она спокойно ответила:
      – Я разбираю третий акт.
      Колин сделал удивленное лицо и, снова опуская веки, заметил:
      – Мне показалось странным, что вы уже десять минут штудируете одну и ту же страницу.
      Шарлотта смутилась и начала быстро перекладывать на коленях разрозненные листки исписанной нотной бумаги.
      – Вы хорошо спали? – выждав некоторое время, спросил Колин.
      Сердце у Шарлотты упало. Что он хотел услышать в ответ? Не глядя на него, она ответила:
      – Да. Я очень хорошо выспалась, спасибо.
      – Вы всегда берете с собой очень много нот, – равнодушно продолжал Колин.
      В ответ Шарлотта пожала плечами.
      – До театра ехать долго, надо как-то использовать это время, – сказала она.
      – Понятно. – И, подумав немного, поинтересовался: – Неужели все эти ноты нужны вам сегодня?
      Шарлотта бросила на него беглый взгляд, понимая, что, если он будет вести разговор на нейтральные темы, ей не удастся избежать общения с ним. Вздохнув, она объяснила:
      – Нет, основная часть нот сегодня не понадобится, но я стараюсь всегда держать партитуры под рукой, и храню их в гримерной, в шкафу. Хотя часто приходится что-то брать домой. – Она взяла несколько листов и пробежала их глазами. – В основном это упражнения.
      – Упражнения? – переспросил Колин, подняв от удивления брови.
      Шарлотте показалось, что интерес Колина к ее делам притворный и что вопросы он задает скорее из вежливости, но не ответить ему она не могла.
      – Вот это, например, – сказала она, протягивая ему небольшую папку, – называется вокализ, сборник арпеджио, особо трудные партии, которые исполняют а капелла или под аккомпанемент. Каждый певец ежедневно должен разогревать связки с помощью этих упражнений.
      – Понятно, – ответил Колин. – Вот уж никогда не думал, что для пения надо так много заниматься.
      Шарлотта польщенно улыбнулась:
      – Петь не так уж трудно. Но музыка может быть очень сложной. Донести до слушателя сложную музыку голосом иногда настолько непросто, что семь потов сойдет, пока получится нечто, напоминающее искусство.
      – Вы, в частности, имеете в виду трудности Порано с ритмом?
      Шарлотта поняла, что он дразнит ее, но сейчас ей это даже нравилось. Улыбнувшись, она сказала:
      – Именно. Честно сказать, практически у всех певцов есть те или иные сложности.
      – А какие сложности у вас?
      – У меня, к счастью, нет сложностей, – не сразу ответила Шарлотта. – Я ведущее сопрано, и поэтому сложностей у меня нет.
      – От скромности вы не умрете, – позволил себе пошутить Колин.
      Шарлотта пропустила его замечание мимо ушей и снова погрузилась в изучение содержимого папки.
      – Каждый должен стремиться делать что-нибудь очень хорошо. Я стремлюсь петь как можно лучше.
      Колин рассмеялся, потом спросил:
      – А куда подевались ваши очки?
      Шарлотта вздернула носик.
      – Прошу прощения, сэр?
      – Я спрашиваю, где ваши очки. Вы говорили, что не можете без них читать.
      Вопрос застал Шарлотту врасплох. На самом деле в очках она чувствовала себя очень неуютно, считая, что большая оправа ей не идет. В присутствии Колина она старалась надевать очки как можно реже, но признаваться в этом не хотела.
      – Ах, я забыла их дома, – не задумываясь бросила она, не отрывая глаз от нот.
      – Похоже, ваши мысли сегодня заняты чем-то посторонним, – с напускной озабоченностью проговорил Колин. – Рассеянность свойственна большинству из нас, особенно если поздно ложишься спать.
      Шарлотта покраснела, но даже не взглянула на него. Она поняла, что Колин сказал это нарочно. Намекая на вчерашнюю ночь, он хотел смутить Шарлотту, но она, разгадав его тактику, открыто посмотрела ему в лицо. Колин решил не испытывать ее терпение и больше вопросов задавать не стал.
      Карета медленно тащилась по запруженным улицам Лондона, и оставшуюся часть пути до театра они провели в карете молча.
      Шарлотта собрала все ноты в папку.
      – Какие у вас планы на сегодня, сэр? – с облегчением спросила Шарлотта, когда карета остановилась у театрального подъезда.
      Колин потянулся и расправил плечи.
      – Даже не знаю, – протянул он.
      Шарлотта поджала губы, задетая его показным равнодушием.
      – Вы не можете проводить со мной все время, сэр. Может, у вас все же есть какие-то дела?
      Колин отрицательно покачал головой:
      – Нет у меня никаких дел.
      Шарлотта не могла решить, дразнит он ее или открыто издевается.
      Она обиженно запихнула ноты в большую папку и завязала тесемки.
      – Потрудитесь найти себе занятие, ваша светлость, – сухо заявила она. – Ваше ежедневное присутствие на репетициях отвлекает меня.
      Несколько секунд Колин сидел молча.
      – Мое присутствие раздражает вас, Шарлотта?
      Он спросил это таким тоном, что Шарлотте стало стыдно, она была готова взять свои слова обратно.
      – У меня не было намерения оскорбить вас, – твердо сказала она, – но не хочу вас обманывать… Вы нервируете меня, Колин. Я не знаю почему, но мне трудно сосредоточиться в вашем присутствии. Кроме того, я искренне считаю, что моя работа не столь интересна для вас, как вы о том говорите.
      В ответ Колин широко улыбнулся:
      – Ваша работа меня вообще не занимает, моя дорогая.
      Шарлотта откинулась на подушки.
      – Так, значит, дело не во мне, ваша светлость?
      Колин наклонил голову набок и внимательно вгляделся в лицо Шарлотты. Наконец спокойно спросил:
      – Вы думали обо мне вчера, Шарлотта, после того, как я ушел?
      Шарлотта покраснела до корней волос.
      – Это не имеет отношения к нашему разговору.
      – О нет, имеет, и еще какое, – сказал Колин, подчеркивая тоном каждое словечко.
      Шарлотта плотно сжала губы, стараясь удержаться от ненужной резкости.
      – Нельзя ли попросить вас отвечать на мои вопросы поконкретнее? – помолчав, спросила она. – Вчера я несколько раз поинтересовалась, чем вы занимаетесь, почему периодически исчезаете, причем никто не знает, где вы. Почему же вас так занимает, что делаю я и где бываю. Вместо того чтобы ответить хоть на один вопрос, вы начали ко мне приставать. – Она прищурилась и, не вполне отдавая себе отчет в том, что говорит, выпалила: – Вам нужна любовница, сэр.
      Шарлотта в ту же секунду пожалела о сказанном, но было уже поздно.
      Удивление Колина было неподдельным.
      – Вы действительно так считаете, Шарлотта? Советуете обзавестись любовницей?
      Колин носком ботинка игриво приподнял подол ее длинной юбки.
      – Уверен, что на самом деле вы этого совсем не хотите. Кстати, после того, что было между нами вчера, любовница мне точно не нужна. Кроме вас, Шарлотта, мне никто не нужен.
      Откровенность Колина поразила Шарлотту. Она не могла прийти в себя от нахлынувшего счастья. Колин с огромным удовольствием наблюдал за переменой выражения на ее лице.
      – Мы приехали, дорогая. Позволите проводить вас до гримерной?
      Шарлотта стремительно распахнула дверцу кареты собственной рукой и соскочила на мостовую, не дожидаясь, пока кучер ей поможет.
      Колин был на седьмом небе от радости. В первый раз за все время их брака он добился своего. Сначала для того, чтобы ездить в театр, он хотел нанять два экипажа – один для Шарлотты, а другой для себя. Он считал, что, если они будут приезжать в театр в одной карете, пойдут слухи об их близких отношениях. Колину было наплевать на сплетни, но он не хотел подводить Шарлотту. После ночи, когда он так деликатно и тонко ласкал Шарлотту, ему удалось убедиться, что она не питает к нему ненависти, как он думал раньше. Коварство Колина заключалось в том, что он не довел дело до логического конца, хотя это далось ему ужасно нелегко. Цель была достигнута, он оставил Шарлотту на самой вершине эмоционального и физического возбуждения, внезапно прервав ласки и заставив ее только догадываться о том, что могло произойти далее.
      Вернувшись к себе в комнату, Колин долго не мог заснуть. Он лежал на спине с открытыми глазами и вспоминал все подробности нежного общения с Шарлоттой. Больше всего его удивила собственная реакция. Он никогда еще не покидал женщину, доведя ее до такой высокой степени возбуждения и практически добившись согласия отдаться, тем более что Шарлотту он хотел в этот вечер, как никогда. Прежде, когда он соблазнял женщину, это доставляло ему удовольствие в первую очередь из-за чувства превосходства, но с Шарлоттой все было иначе. Обольщая ее, он был искренним, нежным и деликатным, поэтому впервые в жизни получил наслаждение от ласк даже большее, чем от физического обладания, которое было так близко.
      Колин проводил Шарлотту до входа за кулисы. Шарлотта была одета в простое платье оливкового цвета с короткими рукавами-буфами и почти закрытым вырезом. Поднимаясь по лестнице, она приподняла юбки, и Колин мог полюбоваться стройными ножками в высоких зашнурованных ботинках. По его телу пробежала волна знакомого возбуждения. Он снова ощутил на кончиках пальцев зовущую близость ее плоти и мягкость прижимающихся бедер. Колин отстал от Шарлотты на несколько шагов, чтобы справиться с желанием обнять ее сзади и прижать к себе с такой же нежностью, как вчера. Фигура Шарлотты даже издали, даже в самом простом платье казалась изящной и привлекательной.
      В театре было душно, и Колин ослабил галстук. Пахло свежей краской и свежеструганным деревом. Репетиция еще не началась, но со сцены раздавались рулады Порано. Шарлотта не обращала внимания на Колина. За сценой было темно, в двух шагах уже ничего не видно, но Шарлотта уверенно шла вперед. Колин решил проводить ее до гримерной.
      – Ну как, сегодня у него все в порядке с ритмом? – спросил Колин.
      – Тише, – не оборачиваясь, ответила Шарлотта. – На сцене все слышно.
      – Все, кроме ритма, – съязвил Колин.
      Шарлотта негромко рассмеялась. Колин не видел ее лица в полумраке, но почувствовал, что она оценила шутку. Он подумал, что еще ни разу не видел Шарлотту смеющейся, разве что на сцене.
      – Кто еще пришел сегодня раньше, чем обычно? – спросил Колин, когда они подошли к гримерной.
      – Несколько рабочих сцены. Сегодня будут ставить новые декорации, – ответила Шарлотта, открывая дверь гримерной. – Скоро придут Анна и Сэди, а также…
      Шарлотта не договорила, застыв на пороге комнаты. Колин молниеносно оттолкнул ее от двери. Заглянув в гримерную, они увидели, что там все перевернуто вверх дном. Повсюду валялись разрозненные нотные листы, пустые нотные папки. Ящики туалетного столика были выдвинуты, а их содержимое тоже валялось в беспорядке на полу.
      Сначала Колину показалось, что мебель вся переломана, но, приглядевшись, он понял, что стулья и диван просто отодвинуты от стены и перевернуты. Большой платяной шкаф закрыт. Гримерные принадлежности не тронуты, щетки, гребни и парики в полном порядке. Скоро стало ясно, что неизвестный взломщик целенаправленно рылся в нотах и других бумагах, отыскивая нечто ему очень нужное.
      Шарлотта молча и спокойно осмотрела комнату, и Колину показалось, что она не слишком удивлена происшедшим. Неужели она ожидала этого? Колин начал действовать незамедлительно. Он схватил Шарлотту за руку, почти втолкнул в гримерную и плотно закрыл дверь.
      – Что это с вами? – недоуменно спросила Шарлотта.
      – Говорите тише, – шепотом приказал Колин. – Дверь запирается?
      Шарлотта не поняла его:
      – Какая дверь?
      – Вот эта дверь, она запирается? – переспросил Колин.
      Высвободив руку, Шарлотта потерла запястье и ответила:
      – Где-то есть ключ, но я никогда не запираю гримерную. У нас в театре это не принято.
      Колин тотчас направился к гардеробу, стараясь не наступать на разбросанные по полу ноты. Распахнув дверцы шкафа, он потрогал висящие на вешалках платья, удостоверившись, что за ними никто не спрятался. Повернулся к Шарлотте и требовательно спросил:
      – Шарлотта, что все это значит?
      – Понятия не имею, – коротко ответила она.
      – У меня есть все основания считать, что вы имеете понятие, – возразил Колин твердым и требовательным тоном. – Если ваш ответ правдив, потрудитесь объяснить ваше необычайное при таких обстоятельствах спокойствие.
      Шарлотта ничего не ответила и начала поднимать с пола ноты. Собрав большую пачку, она остановилась посреди комнаты, прижимая ноты к груди, и все так же спокойно посмотрела Колину в глаза.
      – Перестаньте увиливать, Шарлотта, – уже более жестко сказал Колин. – Признайтесь, вы что-то прячете здесь? Немедленно расскажите, что это.
      Требовательность Колина разозлила Шарлотту. Но он поймал ее, и Шарлотта поняла, что отпираться бессмысленно. Несколько секунд они продолжали молчать, глядя друг другу в глаза. Шарлотта крепко сжала губы, ее лицо побледнело.
      – Я хочу знать правду, – проговорил Колин, подступив к ней, – причем немедленно.
      Шарлотта устало провела ладонью по лбу. Она помедлила мгновение, не зная, с чего начать. Колин остановился спиной к закрытой двери, всем своим видом показывая, что отступать ей некуда. Шарлотта спокойно подошла к туалетному столу, аккуратно положила на него ноты и повернулась к герцогу. Она заложила руки за спину и несколько томительных секунд смотрела на Колина в упор.
      – У меня есть то, что кому-то нужно, – неохотно произнесла она.
      Колин, наклонив голову, выслушал это лаконичное объяснение и спросил:
      – Вы хотите сказать, что это ноты? Какие конкретно?
      – Да, это ноты, – ответила Шарлотта.
      Последний из двух вопросов Колина прозвучал саркастически, так как он не допускал мысли, будто ноты могут быть настолько ценными, что человек ради такой добычи пойдет на преступление. Он не поверил Шарлотте, но все же повторил вопрос в более расширенном варианте:
      – Что же это за ноты, если из-за них люди готовы на самый серьезный риск, только бы заполучить желаемое?
      – Ноты могут быть дороже денег, ваша милость, – загадочно произнесла Шарлотта.
      – Возможно, – согласился Колин с кривой усмешкой. – И что же это за драгоценность, скажите мне, очень вас прошу.
      Шарлотта скрестила руки на груди, и теперь они стояли в одинаковых позах, упорно глядя друг на друга.
      – Я не говорила, что это ноты дорогие, я сказала, что ноты могут быть дороже денег.
      Колин огляделся, одновременно обдумывая ее слова.
      – Пусть так, но, судя по всему, грабитель… или грабители не нашли искомого. В противном случае вы не были бы так спокойны.
      – Я не храню их здесь, – ответила Шарлотта с легкой улыбкой.
      – И где же они? – спросил Колин, подойдя к ней вплотную.
      – Спрятаны в надежном месте.
      Колин начал злиться. Он стоял к ней настолько близко, что Шарлотта ощущала тепло его разгоряченного лица.
      – Шарлотта, дорогая моя, во имя всего святого, что происходит? – заботливо спросил он.
      Сдержанная настойчивость и мягкость, с которой Колин пытался узнать правду, обезоружили Шарлотту. Она села на стул перед туалетным столиком, тщательно расправив юбки.
      Герцог продолжал молча смотреть на нее, понимая, что она готова поделиться с ним своей тайной.
      – Могу ли я довериться вам, Колин? – шепотом спросила Шарлотта.
      Вопрос смутил Колина.
      – Я не уверен, что мой ответ вас устроит.
      Шарлотта выпрямилась и сложила руки на коленях.
      – Перед тем как открыться вам, я должна быть уверена, что могу полностью вам доверять.
      Не сводя с Шарлотты глаз, герцог отступил от двери.
      – Все, что будет вами сказано, останется между нами. В этом вы можете не сомневаться. Если вас интересует мое мнение о ваших суждениях, то сомневаюсь я в их адекватности.
      Это был самый откровенный ответ, который он мог дать, но по лицу Шарлотты было видно, что она удовлетворена.
      – Моим первым учителем был великий баритон сэр Рандольф Хиллман. Я начала петь, когда мне было одиннадцать лет. Он считал меня своей лучшей ученицей. Мой отец к тому времени умер, и сэр Хиллман смог заменить мне его. Он очень гордился моими успехами, словно успехами собственной дочери.
      Колин слушал ее с интересом. Мир оказался теснее, чем он предполагал. Герцог много лет был знаком с учителем Шарлотты. Они встречались и даже несколько раз беседовали на светских раутах, не говоря уже о том, что Колин много раз видел Хиллмана на сцене. Колин решил пока не говорить об этом Шарлотте.
      – Продолжайте, – сказал он.
      Шарлотта глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула. Доброжелательное спокойствие Колина придало ей уверенности в себе, и она продолжила:
      – Когда мне исполнилось семнадцать лет, мой брат, который стал моим опекуном, решил запретить мне заниматься пением. Тогда, так же, как и теперь, он считал пение пустым и глупым занятием. Он хотел как можно скорее избавиться от меня самым простым способом – выдать замуж. Вы догадываетесь, что я не разделяла его мнения. Всю жизнь я мечтала о сцене, и нужно было время, чтобы моя мечта осуществилась. Но Чарлз был непреклонен. Не считаясь ни с чем, он вынудил меня прекратить занятия с сэром Рандольфом.
      – Могу представить, насколько это было тяжело для вас, – сказал Колин с искренним сочувствием.
      Шарлотта горько улыбнулась.
      – Да, это было нелегко, но я, пожалуй, не менее упряма, нежели мой брат, – сказала она. – Сэр Рандольф был уже немолодым человеком, у него начало побаливать сердце, и он все реже бывал в театре. Не знаю почему, то ли Чарлзу стало меня жалко, то ли он решил, что больной человек не может давать мне уроки, но он разрешил мне навещать больного учителя.
      Колин в эти минуты с обожанием смотрел на Шарлотту, ее сосредоточенное, задумчивое лицо казалось ему необыкновенным и прекрасным.
      – Большую часть времени Рандольф проводил в постели, и я могла навещать его только два раза в неделю, – продолжала Шарлотта. – Когда я первый раз навестила его, он взял с меня слово, что я никогда не брошу пение. Я не задумываясь поклялась ему, но при этом не сказала, что мои брат категорически против того, чтобы я стала профессиональной певицей. Путь на сцену для меня был закрыт, что уж тут мечтать о том, чтобы стать ведущим сопрано в Королевской опере. Мой брат, даже если бы у него были деньги, никогда бы не позволил мне заниматься, чем я хочу, тем более искусством. Он по-прежнему требовал, чтобы я вышла замуж, родила детей и превратилась в обычную домохозяйку. – Все это Шарлотта рассказывала с нескрываемой горечью, опустив глаза. – Но сэр Рандольф прекрасно знал, что происходит между мной и братом.
      – Так вы все же рассказали ему?
      – Нет, ему все рассказал Чарлз, – возразила Шарлотта. – Мой брат совершенно бездушный и коварный человек. За день до смерти сэра Рандольфа я последний раз навестила моего дорогого учителя. Он был уже очень слаб и предчувствовал близкую кончину. Сэр Рандольф сказал, что, если я когда-нибудь решусь покинуть дом брата, чтобы осуществить мою мечту и стать настоящей певицей, мне будут необходимы средства для существования. Он подарил мне рукопись, которая могла решить все мои проблемы.
      Колин не совсем понял, что имела в виду Шарлотта.
      – Он подарил вам какую-то очень ценную партитуру?
      Шарлотта лукаво улыбнулась и ответила:
      – Именно так! Сэр Рандольф был зол на Чарлза за то, что тот хотел запретить мне петь, и передал мне рукопись, которую можно продать в любой момент и обеспечить себе на всю жизнь безбедное существование.
      – Неужели существуют ноты, которые стоят так дорого? – спросил пораженный Колин. – Я сгораю от желания узнать, кто автор музыки.
      Шарлотта торжественно распрямила плечи и подняла голову повыше.
      – То, что вы сейчас услышите, Колин, должно остаться между нами.
      – Если вы доверите мне свои секреты, Шарлотта, то я сделаю все, чтобы сохранить их в тайне. Это моя обязанность – оберегать вас от неприятностей.
      Шарлотта несколько мгновений скептически смотрела на герцога и медлила с ответом, пытаясь угадать, насколько искренним был его ответ.
      Наконец она решилась. Колин едва расслышал ее шепот:
      – Сэр Рандольф подарил мне авторскую рукопись партитуры великого композитора Георга Фридриха Генделя. Эта рукопись никогда не публиковалась, о ее существовании не знает никто.
      Колин был поражен. По спине пробежал холодок, едва до герцога дошел смысл сказанного Шарлоттой. Колин выглядел настолько удивленным, что Шарлотта негромко рассмеялась.
      Прошло несколько минут, прежде чем к герцогу вернулся дар речи.
      – Надеюсь, вы не шутите? – в замешательстве пробормотал он.
      Шарлотта откинулась назад и, всплеснув руками, сказала:
      – Какие могут быть шутки?! Разумеется, я не шучу! Взгляните на этот чудовищный беспорядок, неужели он вам ни о чем не говорит?
      Колин в очередной раз посмотрел на разбросанные по полу ноты, как будто лишь теперь заметил беспорядок. Он почесал затылок.
      – Если партитуры нет в вашей гримерной, тогда где она? – проговорил он пересохшими от волнения губами.
      Шарлотта победоносно посмотрела на него:
      – Она в полной безопасности.
      Герцог взял себя в руки и подошел к Шарлотте. Его терпение было на пределе.
      – Что значит в безопасности, Шарлотта? Это не ответ, я хочу видеть рукопись.
      – Ее здесь нет, – сказала Шарлотта.
      – Это я уже слышал, – ответил Колин как можно спокойнее. – Я хочу лично посмотреть на шедевр и убедиться в его подлинности. Где вы его прячете?
      Шарлотта, судя по выражению ее лица, до сих пор сомневалась, стоит ли доверять Колину тайну. Герцог ждал ответа как приговора.
      – Если вы уже доверились мне, Шарлотта, – произнес он тихо, – то должны верить во всем до конца.
      Шарлотта прикусила нижнюю губу и помедлила еще немного.
      – Скажу вам честно, Колин, меня удерживает только то обстоятельство, что мы женаты.
      Внезапная догадка осенила Колина.
      – Неужели вы могли подумать, что я заставлю вас продать такое сокровище? – перебил он Шарлотту. – Я просто хочу помочь вам!
      Шарлотта зачем-то посмотрела на себя в зеркало и сухо сообщила:
      – Рукопись спрятана дома.
      Колин вытаращил глаза:
      – Дома? Вы хотите сказать, у нас дома?
      Шарлотта кивнула.
      Колин зажмурился. Он не верил своим ушам: рукопись великого Генделя уже больше месяца находится в его доме, а он ничего не ведает об этом! Его жена боялась, что если скажет ему о существовании рукописи, то он заставит ее продать сокровище. Господи, как плохо она его знает! Колин искренне пожалел, что ни слова не говорил Шарлотте о своей профессии. Если бы она знала об этом с самого начала, все могло сложиться иначе! Если бы она только знала, на что он способен…
      – Вы убедились в подлинности рукописи, Шарлотта? – спросил Колин.
      – В этом нег необходимости, – явно удивилась его вопросу Шарлотта.
      Колин даже всплеснул руками и ошарашенно посмотрел на Шарлотту.
      – Вы считаете, что не нужно подтверждать подлинность партитуры? – Он нетерпеливо тряхнул головой. – Шарлотта, рукопись может быть искусной подделкой и не представлять никакой ценности!
      – Тогда потрудитесь объяснить, сэр, – возразила Шарлотта, – почему кто-то пытается украсть ее?
      Колин не успел ответить. В коридоре послышались веселые женские голоса. Кто-то приближался к гримерной.
      – Эго Анна и Сэди, – полушепотом сказала Шарлотта. – Они идут сюда.
      Колин не обратил внимания на ее слова. Его мысли были заняты сокровищем, спрятанным в доме.
      – Надо немедленно достать рукопись и убрать ее в сейф. – Колин дрожал от возбуждения. – Только скажите, где вы ее прячете, я немедленно вернусь домой и обо всем позабочусь.
      – Это исключено. Даже если я скажу, где находится рукопись, вы не сможете ее достать, – отрезала Шарлотта, глядя Колину в глаза. Она встала и расправила юбки. – А я сейчас не могу уйти из театра. Все будут спрашивать о причине моего отсутствия.
      – Включая того, кто это сделал, – рассеянно произнес Колин, поспешно строя в голове новый план действий. – Помогите мне быстро все убрать.
      Не возражая, Шарлотта начала собирать разбросанные повсюду ноты.
      – Что вы намерены предпринять? – спросила она.
      – Думаю, то, что произошло в вашей гримерной, мы должны держать некоторое время в секрете, – ответил Колин, продолжая складывать бумаги. – Человек, который это сделал, хотел напугать или о чем-то предупредить вас, Шарлотта. Если бы подобное намерение не входило в его или ее замысел, вас бы не вынудили собирать разбросанные ноты.
      Шарлотта в недоумении посмотрела на Колина:
      – Какое это имеет значение? Зачем кому-то пугать меня или давать понять, что рукопись хотят похитить?
      Колин, прищурившись, сосредоточенно пытался найти правильный ответ.
      – Это пока неясно. Сколько человек знает о том, что вы владеете рукописью Генделя? – спросил он, продолжая быстро складывать ноты в стопку.
      – Я не думала, что об этом кому-то известно, – неуверенно пробормотала Шарлотта. – Кроме вас, я до сих пор никому не говорила даже о том, что такая рукопись вообще существует.
      – Значит, сэр Рандольф перед смертью успел кому-то рассказать о ее существовании, – сделал вывод Колин.
      – Это невозможно, – горячо возразила Шарлотта, оглядывая уже прибранную комнату, – Сэр Рандольф говорил мне, что ни один человек на свете не знает о рукописи. Он взял с меня слово, что я буду держать все в секрете до тех пор, пока не решу расстаться с рукописью, чтобы начать карьеру певицы.
      Колин схватил Шарлотту за локоть и резким движением повернул лицом к себе.
      – Шарлотта, кто-то, кроме вас, знает о существовании рукописи!
      Шарлотта не хотела верить Колину, но, увы, судя по случившемуся, он был прав.
      – Мне необходимо увидеть рукопись, – настойчиво повторил Колин.
      – Хорошо, – без особой охоты согласилась Шарлотта – ее, видимо, задела его настойчивость. – Я покажу вам рукопись, хотя не имею представления, в чем вы сомневаетесь и что хотите проверить.
      Шарлотта говорила правду. Она действительно не понимала, зачем Колину так надо просмотреть рукопись.
      Колин отпустил локоть Шарлотты, взял у нее пачку нот и все сложил в одну стопку. Шарлотта с трудом обхватила обеими руками сразу всю кипу, открыла гардероб и положила ноты на свободную полку.
      Колин с удовольствием смотрел на ее ловкие движения. Шарлотта подошла и коснулась ладонью его локтя, В ее глазах Колин увидел доверие и вдруг почувствовал глубокую нежность к этой упрямице, нежность, смешанную с предчувствием опасности.
      – Мне пора на репетицию, – сказала Шарлотта. – Поговорим позже.
      Очередная внезапная мысль молнией сверкнула в голове у Колина. Он смутился, но тотчас пришел в себя и встал у двери, не давая жене пройти.
      – Что это значит, ваша милость? – удивилась она. Колин с загадочной улыбкой смотрел на Шарлотту. Теперь ему все стало ясно.
      – Скажите, Шарлотта, ведь ваше положение не было безвыходным, когда вы решили выйти за меня замуж? Или я ошибаюсь?
      Шарлотта была обезоружена искренним тоном и почти детским выражением лица Колина. Она вдруг отпрянула от него.
      – О чем вы говорите, Колин?
      Колин не мог сдержать чувства облегчения и радости от случайно сделанного открытия. Его лицо засияло как начищенный пятак.
      – Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
      – Понимаю что? – спросила Шарлотта.
      – Вы могли в любой момент продать принадлежащую вам бесценную рукопись и жить без забот всю оставшуюся жизнь, путешествуя по театрам мира и поражая всех своим талантом. Вместо этого вы пришли ко мне. – Колин протянул руку и нежно коснулся ее щеки. – Почему вы так поступили, Шарлотта?
      Шарлотта встревожилась, но через несколько секунд успокоилась, и лицо ее приняло совсем иное выражение. Колин не мог понять, как и откуда перед ним появилась Лотти Инглиш. Она соблазнительно улыбнулась и положила теплую ладонь ему на грудь.
      – У меня не было нужды продавать такую драгоценность.