Глава восьмая

Когда сэр Ричард внезапно прибыл в столицу, по городу сразу же поползли слухи о размолвке между молодоженами. Разве подобает мужу оставлять молодую супругу одну так скоро после свадьбы? А может, в Лондон его привели неотложные дела? Или он собирается отправиться в медовый месяц за границу и приехал, чтобы уладить некоторые вопросы, связанные с предстоящей поездкой? Однако, учитывая поспешность, с которой был заключен этот брак, делались уверенные предположения, что у сэра Ричарда были основания покинуть супругу почти сразу же после бракосочетания.

Друзья Ричарда надеялись, что он уедет через несколько дней, но, когда стало ясно, что он остается на неопределенный срок и, более того, с удовольствием принимает приглашения на званые ужины и балы, все невольно пришли к выводу, что сэр Найтли раскаялся в своем опрометчивом поступке. Иными словами, он пожалел, что женился.

Что же касается леди Найтли, ее фигура была окутана тайной. Никто не знал ее, даже ближайшие друзья сэра Ричарда. И это обстоятельство расценивалось в обществе как весьма странное. Конечно, у этой девушки хорошее происхождение — как-никак она племянница герцога Истбургского. Однако некоторые источники, знакомые с герцогом, утверждали, что сам он не видел свою родственницу уже несколько лет.

Ну, и разумеется, сестра этой таинственной леди Найтли. Леди Хартли, подруга последней, заявила, что дорогая Эвадна, которая обычно не пропускала ни одного сезона, в этом году не приедет в Лондон. Она также намекнула, что леди Чилтэм весьма недовольна тем, что ее младшая сестра вышла замуж за баронета.

Поведение сэра Ричарда только подливало масла в огонь. Он избегал встреч с друзьями и даже однополчанами. К тому же с явным удовольствием флиртовал с незамужними дамами и несколько раз был замечен входящим в дом, которым владела одна особа с дурной репутацией. Таким образом, свет решил, что брак сэра Ричарда оказался на редкость неудачным. А посему в скором времени можно ожидать скандального развода.

Недели проходили незаметно. Сэр Ричард по-прежнему появлялся на публике. С неизменной улыбкой, элегантный, очаровательный, он с легкостью Купидона кружил головы дамам. Однако в обществе очень скоро заметили, что он бывает чересчур весел и, похоже, прикладывается к бутылке с бренди чаще положенного.

Слуги сэра Ричарда также пребывали в крайнем недоумении. Молодая хозяйка, которую они ни разу не видели, осталась в Хэмпшире, а хозяин, по-видимому, надолго обосновался в Лондоне. Медуэй, главный управляющий столичной резиденции Найтли, нанятый еще браком сэра Ричарда, ныне покойным, и искренне надеявшийся занять место сэра Финча, дворецкого в Хэмпшире, после ухода последнего на пенсию, — так вот, досточтимый мистер Медуэй, хотя и не позволял себе распускать сплетни о житье-бытье сэра Найтли, все же нередко задавался вопросом о причине такой разительной перемены в его характере.

Медуэй как раз убирался в библиотеке, уничтожая следы небольшого пиршества, устроенного тут предыдущим вечером и состоявшего в основном из бренди и сигар, когда в парадную дверь постучали. Через минуту в библиотеку ворвался разъяренный сэр Ричард, и Медуэй услышал, как лакей отказывается впускать нежданного гостя.

— Он, черт возьми, примет меня! — прогремел голос лорда Дартвуда. — Не стоит обо мне докладывать. Где он? В библиотеке?

— Я не желаю, чтобы меня беспокоили, Медуэй, — заявил сэр Ричард.

— Возможно, — ответил гость, входя в библиотеку, — но тебе придется потерпеть.

— Брин? — удивился Ричард. Он маялся тяжким похмельем и довольно плохо соображал. — Я думал, это кто-то другой… Что привело тебя в город?

— То же самое я хотел бы спросить и у тебя, — ответил виконт, внимательно глядя на друга, который как раз наливал себе стакан бренди. — В Лондон меня привели дела. А вот что касается тебя, насколько я понял из рассказов наших общих знакомых, у тебя нет никаких дел.

Виконт еще раз критически оглядел друга и даже слегка цокнул языком. Ричард не переодевался со вчерашнего дня. Он сидел в одной сорочке и брюках. Небритый, непричесанный, неопрятный, он производил удручающее впечатление.

— Похоже, Элизабет не обманывала нас насчет тебя в своих письмах.

Ричард неестественно громко расхохотался и взмахнул рукой.

— Я познакомился тут с одной вдовой! Восхитительная штучка!

Виконт нахмурился.

— Так значит, это правда. Боже мой, ты ведь только что женился!

— Да, и неожиданно для себя обнаружил, что моя жена не так добродетельна, как я думал.

— О чем ты говоришь, черт тебя побери?

— Разве ты не понял? — ухмыльнулся Ричард. — Элизабет, как бы это правильнее сказать, оказалась не совсем целомудренной.

Даже несмотря на плохое самочувствие и туман в голове, Ричард видел, какое впечатление произвели его слова на виконта. Тот был ошеломлен.

— Как бы ты поступил, если бы узнал, что ты не первый мужчина, касающийся твоей жены? Элизабет клянется, что это случилось только раз, но как я могу ей верить? Как я могу вообще ей верить после того, как она обманула меня? Заманила в ловушку и женила на себе!

Брин вздрогнул.

— Если ты и вправду веришь в то, что Элизабет сознательно обманула тебя, то ты сошел с ума. Она сказала Верити, что никогда не согласится; выйти замуж за человека, который женится на ней только ради спасения ее репутации.

— Тогда почему она согласилась выйти за меня?

— Мой дорогой Ричард, я полагаю, что бедная девочка верила, будто ты влюблен в нее. Мы с Верити тоже так думали, особенно после того, как ты сделал ей предложение и увез из Девоншира.

Ричард залпом осушил стакан с бренди. Брин покачал головой. Похоже, зря он сюда явился.

— Возможно, если бы я обнаружил, что Верити уже встречалась с мужчинами до меня, я был бы крайне расстроен. Но своим отъездом ты не решил проблему. Я верю, что Элизабет горячо любит тебя. И если ты найдешь в себе силы выслушать ее, понять и простить, уверен, тебе станет легче. Своим поведением ты причиняешь страдания не только ей, но и себе.

Ричард не отвечал, невидящими глазами уставившись на тлеющие угли в камине. Дурные воспоминания охватили его. Брин был прав: отъезд ничего не решил. Ричард сам подумывал о том, чтобы вернуться в Хэмпшир. Он тяжело вздохнул. Неужели он и вправду обошелся с Элизабет так жестоко? Боль и разочарование затуманили его рассудок, заставив обидеть замечательную женщину. Он вдруг вспомнил, как светились ее глаза в день свадьбы и как потух ее взор, когда он, Ричард, осыпал ее оскорблениями.

Ночи, проведенные в постели вдовы, не могли стереть из памяти прелестное лицо Элизабет, ее тихий гортанный смех, ее прекрасные глаза… За прошедшую неделю Ричард ни разу не был у леди Торрингтон. Визиты к ней не приносили ему успокоения. С каждым днем чувство стыда и раскаяния все больше охватывало его.

Да, Брин прав: оставаться в Лондоне не имеет смысла. Если Элизабет действительно согласилась выйти за него, потому что верила в его любовь, не все еще потеряно. Ричард поднялся из-за стола и нетвердыми шагами вышел из библиотеки.

— Приготовьте все необходимое; Медуэй. Завтра утром я уезжаю в Хэмпшир.

Ричард приехал в Найтли-Холл на следующий день пополудни. На первый взгляд все было как прежде. Всюду царили тишина и покой. Ласковое майское солнышко освещало лужайки возле дома. Но, как только Ричард вошел внутрь и увидел перекошенное от ужаса лицо встретившего его дворецкого, он понял — что-то случилось.

— Слава богу, вы вернулись, сэр! Я хотел послать за вами, но мне запретили вас извещать.

— Извещать о чем, Финч?

— О хозяйке, сэр. Она очень плоха.

— Что с ней?

— Тиф, — прошептал Финч так тихо будто боялся, что, если произнесет это слово громче, разверзнутся небеса.

Ричард поспешно взбежал по лестнице, не обращая внимания на просьбы Финча не заходить к больной. Возле постели Элизабет сидела верная Агата. На мгновение ее лицо исказила неприязненная гримаса, но в ту же секунду она совладала с собой и встала, чтобы поприветствовать хозяина. Она выглядела уставшей.

— Как долго это продолжается, Эгги? — спросил Ричард, подходя к кровати.

— Почти неделю, сэр.

Ричард коснулся рукой лба Элизабет. Она все горела. Изредка с ее губ срывались какие-то слова. Она сделала слабый жест, словно пыталась оттолкнуть его, и сердце Ричарда сжалось от боли и сожаления. Именно он довел ее до болезни. Он наговорил ей столько ужасных слов. Сказал, что женился на ней. только ради наследника. Заставил ее поверить в то, что их союз был вынужденным.

Ричард боялся признаться в этом даже себе, но впервые в жизни он был по-настоящему влюблен. Именно это чувство и питало его гнев. От этого чувства он бежал в Лондон. Он пытался оправдать свое поведение тем, что женщина, на которой он женился, раньше принадлежала другому мужчине, но сам понимал, что это слабое оправдание. И теперь он платит за собственные ошибки.

— Почему ты не послала за мной, как только она заболела, Эгги? — резко спросил он у горничной, заранее зная ответ.

— Она и слышать об этом не хотела, сэр. Сказала, что нет нужды вас беспокоить. «Не смей посылать за этим бессердечным демоном, Эгги! — кричала она. — Пусть он развлекается в Лондоне со своими дружками!»

— Где она подхватила инфекцию? — проговорил Ричард после недолгого молчания.

Агата колебалась. Она не знала, стоит ли говорить хозяину, что его жена каждый день уезжала куда-то на самом норовистом жеребце, словно желая расстаться с жизнью.

— Она много ездила по округе, — наконец ответила Агата. — Три недели назад, сэр, кто-то рассказал ей о несчастной деревенской семье. Их постигло горе — заболели дети. У них не было денег на докторов. Леди Найтли всегда забывает об опасности, когда дело касается чужих несчастий. Она раздобыла нужные лекарства и стала навещать эту семью каждый божий день. У детей нет отца — мать овдовела несколько лет назад. И вот теперь тяжело заболела. И ее младшая дочка тоже. Малютка умерла, но моя госпожа все продолжала выхаживать мать и заразилась, — губы Агаты задрожали. — Она знала, что рискует, сэр, но запретила кому-либо помогать ей. Избегала общения со слугами и с вашей маленькой племянницей, чтобы не подвергнуть их риску. Меня она тоже не подпускала к себе, но разве я могла бросить мою девочку? Я тоже избегаю общения с людьми с тех пор, как она заболела.

— Ты не можешь больше ухаживать за ней в одиночку, Эгги. Ты измотана. С этой самой минуты мы будем дежурить у ее постели по очереди. Пойди и поспи немного. Поговорим позже.

Эгги не сдвинулась с места. Было видно, что она тщательно обдумывает сказанное. Через минуту она все же повернулась и пошла к двери.

— Я взяла на себя смелость послать за Томом, сэр, — напоследок бросила она. — Три дня назад я отправила срочное сообщение в Бристоль.

— За Томом? — эхом отозвался Ричард.

— За доктором Томасом Кэррингтоном. Он молод, но очень талантлив. Он приедет, сэр. Я знаю. Если кто и сможет вытащить моего ангелочка с того света, так это Том!

Ричард искренне надеялся, что она права, но с течением времени его надежды превращались в прах. Он понимал, что спасти Элизабет может только чудо. Он убеждал себя в том, что у него нет врачебного опыта и что он преувеличивает опасность, но Элизабет не становилось лучше. Она металась на подушках в жару, и Ричард постоянно смачивал ее лицо холодной водой, в которой растворил капельку лавандового масла. Этот тонкий аромат напоминал ему о Брюсселе и Мэри.

Он думал о том, что потерял эту женщину. Он был виноват в том, что Мэри уехала. Теперь на его совести лежит еще один грех — болезнь Элизабет. Этого он никогда себе не простит. Если бы он не был так жесток с ней, она бы не заболела.

В дверь тихонько постучали.

— К вам мистер Кэррингтон, сэр, — сказал Финч, пропуская вперед высокого молодого человека. — Он отказался подождать внизу.

Человек почти вбежал в комнату, едва не отшвырнув Финча к стене. Отлично сложен, русые волосы и умные серые глаза. Ричард поднялся ему навстречу и протянул руку.

— Спасибо, что приехали так быстро, доктор Кэррингтон. Вы добирались в наемной карете? — (Том кивнул.) — Финч, — обратился Ричард к дворецкому, — распорядись занести багаж доктора в дом и заплати кучеру. Затем разбуди мисс Стигвелл, а также попроси горничных приготовить комнату для гостей и передай кухарке, чтобы готовила еще на одну персону.

— Мне подойдет любая комната, — добавил Том, — только пусть она будет по соседству с этой.

Ричард кивнул и, проводив дворецкого взглядом, повернулся к Тому, который уже начал осмотр больной. Ричард с уважением следил за движениями молодого доктора: уверен в себе, несмотря на свой возраст — лет двадцать семь — двадцать восемь. На нем был потертый пиджак, и Ричард подумал о том, что практика в Бристоле, должно быть, не приносит особых доходов.

Том внимательно осмотрел раны на запястьях больной. Днем раньше приезжал местный врач и произвел кровопускание. Том положил руку ей на лоб.

— Элизабет, Элизабет, просыпайся! Приди в себя! — громко потребовал он. — Давай, моя милая! Открой глазки! Это Том… Твой Том…

Ричард оцепенел. Любой посторонний человек на его месте решил бы, что женщина на кровати была женой Тома, с такой нежностью и любовью он к ней обращался. Ужасное подозрение возникло в душе Ричарда. Он хотел было что-то сказать, но в этот момент в спальню вошла Агата.

Ричард боролся с желанием схватить этого докторишку за воротник и вытолкать вон из дома.

— Эгги! — воскликнул Том и по-мальчишески широко улыбнулся. — Самое время! Помоги-ка мне. И расскажи, как наша маленькая леди умудрилась подхватить болезнь?

— Будьте добры, когда закончите осмотр моей жены, зайдите ко мне в библиотеку, — отчеканил Ричард, — нам нужно поговорить.

С этими словами он вышел из комнаты, оставив Элизабет на попечении Агаты и Тома. Он пытался сдержать нахлынувшую злобу и собраться с мыслями. Его не покидало подозрение, что Элизабет и этого Кэррингтона связывала не только дружба. В библиотеке он налил себе виски и немного успокоился. Том зашел к нему спустя четверть часа.

— Это определенно тиф, — сказал он, усаживаясь в кресло напротив Ричарда и принимая из его рук стакан с горячительным напитком. — Хорошие же новости заключаются в том, что форма не тяжелая. Ее еще долго будут мучить головные боли, а по ночам лихорадка, но со временем это пройдет.

Ричард вздохнул с облегчением.

— Кто-то из больных, за которыми ухаживала моя жена, умер, — внезапно вспомнил он.

— Агата говорила об этом. Если не ошибаюсь, это была маленькая девочка… — Доктор пожал плечами, словно хотел показать, что ее смерть была неизбежна. — Голод, несоблюдение правил гигиены — все это делает бедняков более уязвимыми. Особенно детей. К счастью, Элизабет всегда отличалась крепким здоровьем. — Он замолчал, чтобы сделать глоток виски, затем продолжил, не сводя глаз с лица Ричарда: — Мне придется провести у вас несколько дней. Я не думаю, что возможны какие-либо осложнения, но наверняка судить трудно. Вам следует сообщить своему врачу о том, что теперь я занимаюсь лечением вашей жены.

— Я немедленно напишу ему, — кивнул Ричард. Как и Агата, он ни на секунду не усомнился в способностях молодого доктора.

— Хорошо. Я пробуду у вас самое большее четыре дня. В Бристоле у меня остались пациенты, состояние которых требует моего присутствия. Не волнуйтесь, Эгги позаботится об Элизабет, хотя этой девчонке ничего не стоит обвести старушку вокруг пальца. Когда я уеду, сэр Ричард, вам придется самому проследить за тем, чтобы Элизабет принимала все предписанные лекарства. Даже если ей полегчает, от такой болезни невозможно оправиться за два дня.

— Можете положиться на меня, доктор.

— Я доверяю вам, сэр, — Том повертел в руках стакан с виски. — Я знал, — продолжил он, — что рано или поздно нечто подобное должно случиться. Во всем виновата Мэри.

— Мэри? — вскинулся Ричард.

— Бабушка Элизабет; миссис Мэри Смитсон. Разве вы с ней не встречались?

— Нет, я был лишен этого удовольствия, — ответил Ричард. — Кажется, второе имя Элизабет тоже Мэри. Полагаю, ее назвали в честь бабушки?

— Должно быть, так. Теперь позвольте мне все разъяснить. Старая леди избаловала Элизабет за те шесть лет, что они провели вместе. Мэри готова была целовать землю, по которой ходила ее внучка, и ни в чем ей не отказывала. И все же… Все же она подарила Элизабет несколько лет счастья. Но об этом вы наверняка знаете.

— Да, я слышал, что Элизабет не очень ладила с сестрой.

— Тогда вы не знаете и половины! Я надеюсь, мне никогда не придется иметь дела с таким человеком, как ее сестра!

Ричард внимательно следил за доктором. Том вовсе не походил на влюбленного, хотя и отзывался об Элизабет с большой теплотой.

— Вам нравится моя жена, не так ли? — спросил Ричард.

— Да, очень, — ни секунды не колеблясь, ответил Том, — она всегда была мне сестрой.

Затем он принялся рассказывать Ричарду, как Элизабет увязывалась с ним на вызовы, а он не мог ей отказать. Он говорил о годах, прожитых в доме Мэри Смитсон, и еще о том, как сильно он не одобряет упрямства Элизабет. Чем больше Ричард вслушивался в рассказ доктора, тем яснее понимал, что Элизабет и Тома связывают дружеские отношения. Поздней ночью, когда Ричард ложился спать, он уже не питал ненависти к Тому Кэррингтону. Более того, этот молодой человек положительно нравился ему.

Несколько дней пролетели как во сне. Доктор Кэррингтон проводил в комнате больной почти все время, однако изредка Ричарду все же удавалось без помех побеседовать с этим умным молодым человеком, который прямо-таки поражал его своей серьезностью и находчивостью. Чем больше Ричард узнавал его, тем чаще задумывался о том, что молодому доктору нужно помочь. Нельзя допустить, чтобы такой прекрасный специалист прозябал в нищете.

Они проводили вместе немало часов.

Из разговоров Ричард узнал, что миссис Смитсон завещала Томасу довольно приличную сумму, но молодой человек ни пенни не потратил на собственные нужды. Он лечил нищих, а нищие не могли отплатить ему ничем, кроме слов благодарности. Ричард подозревал, что Томас просто-напросто истратил все наследство на покупку лекарств. Этот замечательный доктор, достойный уважения и восхищения, едва-едва зарабатывал на собственное пропитание. Несомненно, Томас способен добиться гораздо большего, но кто доверит свое здоровье доктору, который возится с бедняками да и сам смахивает на нищего?

В день отъезда доктора Ричард предложил ему проехаться верхом. Из рассказов молодого Кэррингтона Ричард узнал, что в юности Том очень любил верховые прогулки, но в последние годы у него совсем не оставалось времени на развлечения. Томас с радостью принял приглашение Ричарда, и через четверть часа они уже скакали по бескрайним равнинам Хэмпшира.

И только когда они подъехали к очаровательному коттеджу из красного кирпича на окраине деревеньки Милчем, Том заподозрил, что сэром Ричардом двигало не просто желание подышать свежим воздухом, а нечто большее — некое скрытое намерение.

— Какой чудный домик; Ричард! — похвалил Том. — Очень удачно расположен. Кому он принадлежит? Местному священнику?

— Нет, — отозвался до сих пор молчавший Ричард, — этот дом принадлежит мне. — Он спешился, подошел к входной двери и отпер ее. — Мой отец построил этот коттедж для одной из своих тетушек. Тетя Матильда была божьим одуванчиком, и мы все очень ее любили. Отец принимал деятельное участие в ее судьбе и хотел, чтобы она жила поближе к Найтли-Холлу. Все же дом был построен поодаль от нашего особняка, чтобы тетушка не чувствовала себя зависимой от нас. Кажется, она прожила здесь около десяти лет. После ее смерти мой ныне покойный брат пытался продать дом, но покупателей не нашлось. Несколько раз его сдавали, а сейчас, как видишь, мой дорогой Томас, он пустует, ожидая своего нового жильца. И я от всей души надеюсь, что этим жильцом станешь ты.

Не дожидаясь ответа, Ричард жестом пригласил Томаса внутрь и вошел в дом. Он продолжал убеждать молодого человека, что переезд и сельская практика пойдут ему только на пользу.

— Посмотри, какая большая гостиная, Том, здесь можно принимать утренних посетителей, а вот в этой комнате устроить аптечную лавку. Переделать ее не составит труда. К тому же у твоих пациентов не будет проблем с приобретением лекарств. Посетив доктора, они смогут не только получить рекомендации, но и купить необходимую микстуру.

— Это было бы чудесно, Ричард, — согласился Том, — но в Бристоле у меня остались пациенты, которым никак не обойтись без моей помощи. Им просто больше не к кому пойти.

— Том, обездоленные и больные есть повсюду. Ты думаешь, сельские жители нуждаются в твоей помощи меньше горожан? Если бы в округе нашелся хоть один хороший врач, Элизабет не заболела бы.

Том не нашелся что возразить и подошел к окну гостиной, выходившему на оживленную сельскую улицу. Жизнь кипела. Возле колодца стоял ребенок, на лице которого проступала сыпь. Том предположил, что это ветрянка, и удивился беззаботности матери. Мимо прошел мужчина средних лет, волочивший правую ногу. Должно быть, кость неправильно срослась после перелома. Да, Ричард прав: обездоленные есть повсюду.:

— Мне нужны две недели, чтобы как следует все обдумать, — сказал он. — Ты не представляешь, как я ценю твое предложение, Ричард. Ты предлагаешь мне этот дом за чудовищно низкую плату и практику…

— Думай себе сколько влезет, — улыбнулся Ричард.

— Нет, — Том покачал головой, — я всегда принимаю решения на скорую руку. Через неделю, самое большее через две, я сообщу тебе о своем решении. Знаешь, — он вскинул голову, в его глазах блестели слезы, — когда я узнал, что Элизабет вышла за тебя замуж, меня охватила злость. Я никак не мог понять, что привлекло ее в тебе — неужто богатство и титул? Но теперь я понимаю.

«А я не понимаю, — мысленно откликнулся Ричард, — но обязательно выясню!»

Глава девятая

Элизабет растянулась на своем ложе и тяжело вздохнула. Голова все еще ныла при любом неосторожном движении, а глаза никак не могли привыкнуть к свету. Однако эти маленькие неудобства не мешали ей размышлять. Она закрыла глаза. Итак, что же происходит с Ричардом? С тех пор как уехал Том, он заходит к ней каждый день и проводит у ее постели по нескольку часов. Поначалу эти визиты только раздражали Элизабет, но теперь она, кажется, с нетерпением ждала, что дверь вот-вот откроется, в спальню войдет Ричард и начнет развлекать ее шутками и болтовней. Конечно, она была еще слишком слаба, чтобы выразить ему свою признательность, но каждый раз, когда он заходил к ней, она слегка улыбалась.

К тому же ему несладко приходится. Даже болезнь не смогла утихомирить бушующую в Элизабет энергию, усмирить ее характер. Несмотря на слабость, она все же умудрялась возражать мужу и корчить недовольные рожицы, когда он рассказывал ей что-то смешное, хотя была готова взорваться от смеха. Да и бедняжке Эгги нет никакого покоя. Она так переживает за свою госпожу!