По теме "Раскол" усиленно умалчивают и целенаправленно увдят в сторону от истинных причин раскола. Мы все такие наивные верим в то, что христиан "раскололи" новшества Никона:введение троеперстия, изменение направления крестного хода...И якобы за это люди шли на муки и лишения. Причины ракола были гораздо более концептуальными. И их вполне можно проследить по документам. Никон решил изменить название русской религии с Правоверной Веры Христианской на Православную Веру Христианскую.Именно для этого переписывались богослужебные книги. Именно по-этому "откололась" часть христиан, протестуя против того, что Никон взял "языческое" имя Веры:"Не хотим быть, как язычники!" Дохристианские Славяне были Православными, потому что Правь славили- Мир своих высших Богов. Никон, заменой понятий, приписывал все достижения дохристианской Руси христианству. Если обратиться к документам, то можно увидеть, что впоследствии (а это продолжалось вплоть до середины 20-го века)Русская церковь называлась либо Правоверной, либо Христианской Ортодоксальной церковью греческого обряда. В документах Петра I:"Я, ...Правоверия нашего блюститель..."Ни о каком Православии ни слова!Теперешние разговоры о том, что Ортодоксия и Православие- суть одно и то же- полная ахинея!
Я эту книгу читала, когда мне было девять лет. Животных я всегда любили и жестокой не стала - не от книг становятся жестокими. Но момент в любом случае гадкий - помню, как он взбесил меня, девятилетнюю. Впрочем, даже растущие в нормальных условиях дети часто бывают беспричинно жестокими и мучают слабых просто так, чтобы посмотреть, что будет. А для деревенских детей того времени это, в общем, норма. Астафьев написал так, как это на самом деле бывает - от этого мутит, но это правда. Остается надеяться, что прочитавшие эту книгу дети действительно поймут, что так делать нельзя.
Энтони, если вы не знаете, что такое жестокость, то я вам завидую. :D Впрочем, некоторое представление о ней вы могли бы получить, прочитав этот эпизод с убитой птицей.
Я сам всегда не мог осознать, как могло вторжение иметь место. Это была вся Европа. Можно сказать, это был, её цвет. Ты не можешь понять, как к тому пришли мои потомки и твои предки. Они все здесь. Я бы сказал, их успех определялся их организованностью, нашей разобщённостью, они все были под одним началом. Неважно кто он был, он сам не хочет себя обнаруживать перед моим лицом. Они все, когда-то в юности, читали: «Кто был сам Святослав». Ясно, что наши книги расходились по всей Европе! Равняться со мной ему невыгодно, да и невозможно. Ты это понимаешь.