- Лорд Теравиан! - воскликнула Лирит.
      - Ты хотела наложить заклинание, да? Такие, как ты, всегда накладывают заклинания. Значит, я расстроил его?
      Лирит сделала глубокий вдох. Самообладание быстро возвращалось к ней. Она шагнула навстречу Теравиану.
      - Не беспокойтесь, милорд. Вам не нужно извиняться. Его лица коснулась самодовольная ухмылка.
      - А я и не извинялся. Думаю, будет очень забавно, если ты ошибешься. Это все равно что увидеть паука, запутавшегося в собственной паутине.
      Лирит с трудом удавалось сохранять спокойствие. Эйрин права: Теравиан - негодный мальчишка. Просто не верится, что он имеет отношение к хотя и хвастливому, но добродушному королю Кейлавана. И все же он - наследник короля Бореаса и подопечный королевы Иволейны. Лирит знала, что обязана относиться к нему с почтением.
      - Мы ведь так и не были представлены друг другу должным образом, сказала Лирит. - Я - графиня...
      - Я знаю, кто ты! Ты - Лирит из Арафеля, - перебил ее Теравиан. - Я всех знаю в этом отвратительном замке. Здесь совершенно нечем заниматься!
      Лирит вздохнула.
      Что ж, с любезностями покончено.
      Теравиан встал и подошел к окну. В отличие от многих юношей шестнадцати зим сын Бореаса вовсе не был неуклюж. Он передвигался с фацией красавца кота и теперь стоял, изящно опираясь на каменный подоконник и разглядывая что-то через стекло. Лирит подумала, что ей остается лишь попросить позволения уйти.
      Она сделала шаг вперед и сильно удивилась самой себе, когда с ее губ сорвался совершенно другой вопрос:
      - Почему вы здесь, в спальне леди Трессы, милорд? Он продолжал стоять к ней спиной.
      - Ты что, слабоумная? Меня, разумеется, наказали. Со мной ведь не станут разговаривать по какой-то иной причине.
      Лирит не обиделась.
      - За что же вас наказали?
      Он повернулся, и взгляд его зеленых глаз из-под черных бровей пронзил ее насквозь.
      - Не слишком ли много вопросов, сестра? С чего это тебе так интересно?
      Лирит ничего не ответила. Она знала, что он заговорит сам, если выждать какое-то время. И действительно, долго ждать не пришлось.
      - Меня наказали за то, что я украл хлеб у уличного торговца во дворе замка, - дерзко заявил юноша, хотя и вжал голову в плечи.
      - Зачем же вы украли хлеб? Разве королева Иволейна не кормит вас всем, что вы только пожелаете?
      Пальцы Теравиана немедленно сжались в кулаки.
      - Ты такая же, как и все! Вы скорее поверите гадкому крестьянину, чем мне! Но мне все равно, что вы думаете. Не крал я его вонючий хлеб.
      - Я верю вам.
      Теравиан открыл было рот, но тут же снова закрыл его, словно до него только что донеслись ее слова. Он недобро сощурил глаза.
      - Почему ты веришь мне?
      - А разве вы говорите неправду?
      - Нет. Я же сказал, я не делал этого.
      - Значит, поэтому я вам и верю.
      Вместо ответа Теравиан снова опустился на кучу подушек. Подняв одну, он начал нервно перебирать бахрому, стараясь не смотреть на Лирит.
      - Я думаю, что вам уже можно идти, - сказала она.
      - Нет, нельзя. Тресса не отпускала меня. Она только начинала вычитывать меня за торговца, когда узнала о какой-то негодной девственнице, которая кувыркалась в казарме с несколькими стражниками. Мне кажется, что девушка просто хотела немного поразвлечься. Но, видимо, здесь подобное считается страшным преступлением. Эта новость так взволновала Трессу, что она совершенно позабыла обо мне. Люди всегда забывают обо мне.
      Брови Лирит удивленно изогнулись:
      - Как по-вашему, почему это происходит?
      Теравиан на какой-то миг задумался, затем поднял на нее глаза.
      - Разве люди не забывают о вещах, которые не любят?
      Лирит недовольно сжала губы. Разве можно отрицать истину? Она не знала почему - ведь он, несомненно, капризный, себялюбивый и своевольный юноша, но у нее вдруг возникло желание утешить его. Возможно, потому, что он чем-то напомнил ей Дейнена.
      - Ты ошибаешься, - заговорил он раньше, чем Лирит успела открыть рот. - Разговор с Иволейной ничего не исправит. Она тоже не поверит мне.
      Лирит оцепенела.
      - Как вы узнали, что я собиралась сейчас вам сказать? Казалось, впервые ее слова действительно произвели на него впечатление. Юноша заморгал, безвольно распустив губы.
      - Не знаю... Я просто иногда догадываюсь о некоторых вещах.
      Лирит внимательно посмотрела на него. Будь он женщиной, она бы испытала его. Но он мужчина. Этого просто не может быть. Однако она слышала, что существуют мужчины, обладающие незначительными проявлениями таланта читать чужие мысли.
      Лицо его нахмурилось:
      - Перестань так на меня смотреть. - Как?
      - Пристально и недоуменно. Она всегда так на меня смотрит, словно я какая-то диковина, помещенная в стеклянный сосуд.
      - Кого вы имеете в виду? Теравиан поднялся.
      - Могу я теперь идти? С твоего позволения, я свалю все на тебя, если Тресса рассердится.
      Лирит сделала шаг назад и кивнула:
      - Ступайте!
      Он прошмыгнул мимо, даже не взглянув на нее напоследок. Лирит повернулась, чтобы по крайней мере попрощаться с юношей, как вдруг что-то приковало ее взгляд.
      Это была подушка, с которой праздно играл Теравиан. Должно быть, он каким-то образом разорвал один из швов, поскольку из подушки вывалился моток пряжи. Ей показалось, что этот спутанный узелок из нитей увеличивается в размерах прямо у нее на глазах. Лирит сделалось нехорошо. Но это ведь случайность. Он ведь не мог сделать этого нарочно. Или все-таки мог?
      Я просто иногда догадываюсь о некоторых вещах...
      Лирит зажала рукой рот и выбежала из комнаты.
      11
      - У тебя есть хоть какие-нибудь соображения насчет того, что они задумали, Мелия? - спросил Фолкен, меряя шагами залитое солнцем помещение замковой библиотеки.
      - Минуточку, Фолкен, - пробормотала Мелия, не отрываясь от книги в деревянной обложке, лежащей перед ней на столе. - Я как раз добралась до самого интересного места.
      Дарж вытянул шею, пытаясь тайком заглянуть ей через плечо. Ему было любопытно узнать, что интересного такая мудрая женщина, как Мелия, может найти в книгах.
      - Не утруждай себя, Дарж, - ехидно заметил Фолкен. - Не думаю, что она читает что-то интересное. Боюсь, это один из новомодных любовных романов, которые сочиняют барды в Ар-Толоре.
      Дарж нахмурился:
      - Любовные романы? Разве можно сочинить целую книгу о любви?
      - Не скажу наверняка, но, насколько мне известно, все они повествуют о длинноволосых рыцарях в белых доспехах. Эти славные мужи слагают песни о цветах и сражаются с драконами, чтобы завоевать любовь бледных дев - а те, похоже, занимаются только тем, что чахнут от любовных страданий, потому что их заставляют выходить замуж за богатых королей.
      Дарж погладил рукой усы.
      - Получается так, будто упомянутые вами рыцари и девы - какие-то умалишенные.
      - О, так оно и есть, - продолжал Фолкен, хищно оскалившись. - Они постоянно сочиняют поэмы о том, что золото и драгоценности не имеют значения, что любовь сильнее тысяч мечей, и прочих подобных глупостях. Меня же интересует в книгах только счастливый конец. Когда дракон съедает поклонника, дева благополучно забывает его, выходит замуж за состоятельного барона и рожает ему кучу детишек. Дарж одобрительно кивнул.
      - Мне тоже нравятся такие истории.
      - Разумеется. Но эти романы?.. - Фолкен взмахнул рукой в сторону полки, полностью уставленной книгами с витиеватыми золотыми надписями на корешках. - Насколько я могу судить, в них не содержится ничего полезного и познавательного.
      - А ты много знаешь о том, что важно и что не важно для женщины, дорогой? - не отрываясь от книги, приятным голосом произнесла Мелия. - В последний раз я подсчитала: прошел уже целый век с тех пор, как тебе везло с женщиной. Или все-таки два века?
      Фолкен сжал руки в кулаки, что-то неразборчиво прошипел, затем повернулся и отошел обратно к окну.
      Мелия вздохнула, закрыла книгу и прижала ее к груди.
      - Вот так, - вымолвила она, - и должен вести себя мужчина.
      - Миледи, - начал Дарж. Пришло время оставить разговоры о современной литературе и разузнать, для чего его вызвали сюда Фолкен и Мелия.
      - Да, конечно, дорогой, - проговорила Мелия, протягивая ему книгу. Можешь взять ее. Только не запачкай кровью или едой. И удели особое внимание семьдесят четвертой странице. Да, и возьми побольше цветочных лепестков.
      Дарж принял книгу неловкими руками. Он пролистал плотные пергаментные страницы, но некоторые мельком увиденные слова и иллюстрации показались ему еще более странными и загадочными, чем любые другие, когда-либо прочитанные им в одном из томов по искусству алхимии. Рыцарь поспешно поставил книгу на стеллаж, как только Мелия повернулась к нему спиной.
      - Ну перестань сердиться, Фолкен, - сказала она. Тот ничего не ответил, продолжая смотреть в окно.
      - Совсем не так много времени прошло с тех пор, как мне везло в любви.
      - Разумеется, дорогой. Я забыла посчитать ту одноглазую торговку рыбой в Джендарре.
      Фолкен повернулся, расправил плечи и подтянул тунику.
      - Огромное тебе спасибо, дорогая.
      Дарж удивленно посмотрел на него, но попросить дальнейших разъяснений не осмелился.
      - А теперь отвечу на твой вопрос, Фолкен. - Мелия скрестила руки на груди. - Полагаю, я имею ровно такое же представление о том, что они задумали, как и ты сам. Многие годы они перешептывались о его пришествии.
      Фолкен потер подбородок рукой в черной перчатке.
      - Кто мог бы подумать, что они в конце концов окажутся правы?
      - Нет, Фолкен, - твердо произнесла она. - Не отвергай могущество колдуний только потому, что не можешь постичь ее. Их магия отличается от твоих рун, но она столь же древняя. Имя Сайи почитали в землях Фаленгарта, так же как и имя Олрига - Похитителя знаний.
      - Их обеих почитали дольше любого из новых богов Тарраса, если ты не забыла.
      Глаза Мелии сердито сверкнули. Дарж отступил назад, несмотря на то что не он стал причиной ее гнева.
      - Едва ли я могла забыть, Фолкен. Магия Сайи стара и чужда мне, хотя в некоторой степени она причиняет меньше беспокойства, чем магические руны. Все же, я слыШала, среди колдуний есть такие, кто больше не почитает имя Сайи, а поклоняется моей сестре, Ирсайе-Охотнице. А она, если ты случайно забыл, одна из новых богов.
      Фолкен рассмеялся.
      - Только то, что я не отвергаю старых богов ради каждого нового мистического культа, еще не означает, что я язычник.
      - Пожалуй. - Мелия пробежала пальчиками по корешкам стоящих на полке книг. - Просто порой кажется, что тебе трудно принимать все новое, Фолкен. Однако мир обновляется с каждым днем.
      Бард нахмурился:
      - Я не собираюсь спорить с тобой по этому поводу. Но ты должна признать одно: любая сила, которой обладают колдуньи, исходит не от Ирсайи, чье бы имя они ни почитали.
      Мелия раздумывала несколько минут, затем кивнула:
      - Это правда. Моя сестра говорит, что ни разу не слышала молитв ни от одной из колдуний.
      - Потому что это доступная взгляду сторона истины. Что заставляет людей думать о беззубых ведьмах, посылающих проклятия? Поэтому они принимают новую миленькую богиню за талисман. А в глубине души они все те же старые ведьмы. Некоторые вещи совершенно не меняются, Мелия.
      Воцарилась тишина, и Дарж робко кашлянул:
      - Не скажу, что понял, о чем вы тут говорили, но разве леди Эйрин и леди Лирит не колдуньи? И мою госпожу, леди Грейс, также должно называть колдуньей. Вы хотите обвинить их в неправильных действиях? Если так, то при всем уважении к вам мне следует на вас обидеться.
      Фолкен рассмеялся:
      - Не торопись доставать из ножен меч, сэр рыцарь. Не думаю, что долг требует отрубить нам головы. Разумеется, наши добрые дамы не сотворили ничего дурного. Но именно потому, что ты так хорошо знаешь их, мы этим утром и пригласили тебя сюда.
      - Мы, безусловно, не хотим сказать, что колдуньи - зло, дорогой мой, подхватила Мелия. - Хотя они и странные, многие из них хорошие знахарки и творят добро. Но есть... кое-что еще.
      - Могу я просить вас излагать понятно, леди Мелия? - спросил Дарж.
      Миниатюрная женщина вздохнула и посмотрела на Фолкена. Лицо барда приняло мрачное выражение.
      - Многие годы колдуньи предсказывали пришествие человека, - молвил он. - Того, которого они продолжают ждать и по сей день.
      Дарж пожал плечами:
      - Почему нас должен волновать тот, кого разыскивают колдуньи?
      Мелия приковала к нему взгляд.
      - Потому что тот, кого ищут колдуньи, - Тревис Уайлдер.
      Некоторое время спустя Дарж уже шагал по безлюдному коридору замка. В то утро рыцарь облачился лишь в серую тунику из легкой материи, чтобы не мучиться от летней жары, однако теперь он чувствовал такой холод и тяжесть, словно в самый разгар зимы надел кольчугу.
      Четверть часа он слушал, как Мелия и Фолкен, понизив голоса, рассказывали ему о том, кого называют Разбивателем Рун. Однако не только колдуньи разыскивали его. Даржу уже приходилось слышать имя Разбивателя Рун раньше. Древний дракон Сфитризир, с которым он повстречался на высокой бесплодной равнине Фал Эренна, также называл мастера Тревиса Разбивателем Рун. Когда Дарж обратил на это внимание, и Мелия, и Фолкен кивком выразили молчаливое согласие.
      Тем не менее во всем этом Дарж не мог найти никакой логики. Зачем колдуньям и драконам понадобилось проявлять интерес к мастеру Тревису? Дарж знал, что Тревис обладает определенными, скажем так, возможностями. Однако правдой являлось и то, что эти возможности в значительной степени были связаны с тремя Великими Камнями - Имсари, но ни один из них больше не принадлежал Тревису. Более того, его больше не было и в Зее.
      Это правда, сказала Мелия, когда Дарж упомянул об этом. Но если Тревису когда-либо придется вернуться на Зею, ему будет угрожать смертельная опасность.
      Но почему? - спрашивал Дарж. Для него они разыскивают его?
      Мелия и Фолкен лишь обменялись многозначительными взглядами. Если они и имели какое-то представление о причине, по которой колдуньи искали Разбивателя Рун, то высказывать его не собирались.
      Очень важно, чтобы ты оповестил нас, если что-нибудь услышишь, Дарж, попросил Фолкен. Это сможет помочь нам защитить Тревиса.
      Я не стану следить за своими госпожами.
      Мы и не просим тебя следить, Дарж, возразила Мелия. Затем эта крохотная дама совершила поступок, который ошеломил рыцаря. Она схватила его за руку и заглянула прямо в глаза с выражением, которое можно описать лишь как мольбу. Но ты будешь слушать, не так ли ? Обещай мне, Дарж.
      Кто он такой, чтобы в чем-либо отказывать этой женщине? И он согласно кивнул.
      Я буду внимательно слушать, миледи. Клянусь мечом.
      Но, проходя по коридорам замка на пути к себе в спальню, Дарж знал, что не услышит ничего, что могло бы пригодиться Мелии и Фолкену. Он обещал леди Эйрин, что останется в Ар-Толоре. И обязательно останется. Однако он ничего не говорил о том, что будет находиться поблизости. Наоборот, постарается держаться на расстоянии. На безопасном расстоянии.
      Так будет лучше: присутствовать, но оставаться незаметным. Прямо как те два призрака, увиденных им туманным утром. Они - печальное напоминание, это так, но не имеют реальной силы, чтобы как-то воздействовать на него или причинять вред. Они - всего лишь тени того, что произошло в далеком прошлом.
      Но ведь ты тоже должен быть тенью, Дарж из Стоунбрейка!
      Рыцарь выгнул пальцы и почувствовал, как захрустели суставы. Может быть, пройдет время, и он станет таким же. Затем он зашагал дальше сквозь пыль и мрак замковых переходов. Этот коридор редко использовался, именно потому он и выбрал его.
      До Даржа донесся слабый звук. Кто-то невидимый тихо скребся совсем рядом. Рыцарь остановился. Он всмотрелся в темноту, но, хотя обладал все еще острым зрением, так и не смог ничего различить. Однако внутреннее чутье подсказывало ему, что он не один. Рука скользнула к висевшему на поясе кинжалу.
      - А ну, покажись, тень!
      Что это? Неужели снова вернулись призраки, чтобы напомнить ему о том, чего уже нельзя изменить? Он шагнул назад. Как только он сделал это, нечто сорвалось с потолка и с грохотом приземлилось прямо перед ним. Это нечто имело сильное сходство с огромным пауком - пауком, облаченным в зеленые одежды, с колокольцами на колпаке и на башмаках с заостренными носами.
      Дарж перевел дыхание и выпустил кинжал. Он оказался прав; в некотором смысле этот человек тоже являлся призраком, преследующим его. Только относился он к еще не умершему виду.
      - Прочь с дороги, шут, - проворчал он.
      Таркис перепрыгивал с ноги на ногу, щелкая тщедушными пальцами.
      Куда ты направляешься, милый старый рыцарь?
      Разве нет дракона, с которым можно сражаться?
      Может, зверь услышал, как ты крадешься,
      По скрипу твоих костей и суставов
      И, расправив крылья, улетел?
      Или есть другая причина, почему ты здесь?
      Большая, чем зверь - то, чего ты боишься.
      Может ли быть, что голубые глаза и черные, как ночь, волосы
      Перенести труднее, чем укус дракона ?
      Да, ты сбежал от того, что тебе дорого.
      Дарж почувствовал, как гнев распаляет огонь в крови, но, стиснув зубы, заставил себя сдержаться. Замысел Таркиса заключался в том, чтобы вывести его из себя, и Дарж не собирался давать шуту повод для злорадного удовольствия. Возможно, он когда-то и был королем, но теперь все изменилось, и этот человек изменился. Утратив свое былое величие, Таркис стал обычным занудой.
      - Я же сказал, убирайся прочь, шут! Не думай, что я не уберу тебя с дороги, если понадобится.
      Таркис задрожал в поддельном страхе, и на его шутовском костюме задрожали колокольчики.
      - О грозный рыцарь, пощади меня, пожалуйста, ибо я принес весть от твоей жертвы.
      Дарж нахмурился. Он знал, что опасно даже слушать слова шута, так как они искусно придумывались, чтобы сбивать с толку и одурманивать, но вопрос все равно сорвался с его уст.
      - О какой жертве ты говоришь?
      Таркис мерзко усмехнулся, обнажая гнилые зубы.
      - Разумеется, о пауках, ткачах паутины. Разве Лунная дама не послала тебя следовать за их нитями?
      - Что тебе известно? Ты был в библиотеке? Ты подслушивал нас? - Дарж приблизился к нему и сжал кулаки. - Говори, шут, или я выбью из тебя душу!
      Таркис отпрянул на шаг.
      - Нет-нет, грозный рыцарь, я не услышал ни слова. Не нужно сворачивать шею бедному шуту. Но я знаю кое-что, правда. Не понимаю, как, но иногда они сами мне являются. Они являются мне и сейчас.
      Дарж опустил кулаки. Что-то изменилось в шуте у него на глазах. С губ Таркиса куда-то слетела улыбка сумасшедшего, а блуждающие глаза стали какими-то отстраненными.
      - Что ты хочешь сказать, шут? Как ты обо всем узнаешь? Таркис всем своим костлявым телом прижался к каменной стене.
      - Думаю... думаю, это часть того, что со мной сделали. - Он облизнул губы и перешел на шепот. - Так много всего... Все в порядке. Я все вижу. Глаза... глаза в листве деревьев, и тени... Они тянутся ко мне. Я падаю, а моя лошадь бежит, и я бегу... Но тени быстрее мня. Они хватают меня.
      Дарж изумленно уставился на шута. До него смутно стало доходить, что Таркис перестал говорить стихами. Шут обхватил голову костлявыми руками.
      - Слишком много, слишком много... Я вижу все, что произошло, но все разбито на куски, подобно тысячам зеркальных осколков, которые я не могу сложить вместе. Только стихи... только стихи имеют смысл. Только они важны. Тени в моей голове...
      Таркис цепенел, его рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег. Дарж немного помешкал, затем протянул к нему руки.
      Костлявая ладонь оттолкнула его. Шут, кувыркнувшись, отпрыгнул назад. Косые глаза вновь засияли, на лицо вернулась прежняя ухмылка.
      - Не поймаешь, мой дрожащий от старости рыцарь, ибо я намного легче и проворнее тебя.
      Выражение лица шута изменилось лишь на одно короткое мгновение. Он стал больше похож на маленького испуганного ребенка, чем на взрослого безумного проказника. Но что бы там ни произошло, этот момент уже в прошлом, и Дарж достаточно натерпелся.
      - Я раздавлю тебя, шут, если ты не уберешься немедленно прочь!
      Дарж бросился вперед, и Таркису пришлось подпрыгнуть, чтобы действительно не быть вдавленным в каменный пол. Когда шут приземлился за его спиной, раздалось нестройное бренчание, но рыцарь не останавливался. Таркис позвал его пронзительным голосом:
      Паук прядет сияющую паутину
      И ждет, когда мы запутаемся в ее нитях.
      Но планам его не суждено исполниться,
      Если он попадется в собственные сети.
      Кто паук? Кто муха?
      На эту загадку ответишь, когда будешь следить за ними:
      Если паука можно поймать,
      Кто тогда сплетет паутину, чтобы поймать муху?
      Слова безумца растаяли в пыльном воздухе, но Дарж не повернулся, не стал отвечать и побрел дальше по коридору.
      12
      События трех дней между первым собранием Верховного Шабаша и Первым колдовством, когда колдуньи плетут новый узор до следующего собрания, позволили Лирит позабыть о своих снах. А также о путанице, которую она мельком узрела в Паутине жизни.
      Это был второй в ее жизни Верховный Шабаш. Первый состоялся семь лет назад в замке барона Дартуса в южной Толории. В тамошних местах поговаривали, будто старому барону было прекрасно известно, что его молодая жена - колдунья. Его даже радовало это обстоятельство, поскольку приготовленный ею отвар заново подарил его чреслам былую мужскую силу. Это произошло весной того года, когда Лирит исполнилось двадцать зим. Минул лишь месяц с тех пор, как она бежала из вольного города Коранта и босиком, стирая в кровь ноги, отправилась в Толорию, так ни разу и не обернувшись назад.
      На Верховном Шабаше она была скорее бессловесной мышкой, чем послушницей, маленькой серой мышкой с широко открытыми глазами. Зажатая в угол, она наблюдала за всеми этими женщинами, наделенными могучей силой, за тем, как они коварно следят друг за дружкой. Но Лирит старалась на все обращать внимание, все запоминала, всему училась.
      Прошел год, и вскоре она привлекла внимание лорда Беренда Арафельского, одного из графов барона Дартуса. Через шесть месяцев они обвенчались.
      Когда спустя немногим больше года Беренд умер, появились слухи большей частью их распускала его сестра, - что причиной этой трагедии явилось снадобье, приготовленное Лирит. Тем не менее, хотя она действительно привлекла к себе внимание Беренда, используя кое-какие заклинания - что правда, то правда, - но полюбил он ее не из-за магии и не из-за магии умер. Хотя Лирит и не могла сказать, что искренне отвечала на любовь графа, она чувствовала привязанность к нему и никогда не смогла бы причинить ему вред.
      После смерти Беренда его сестра подала прошение королеве Иволейне о присуждении ей права владения поместьем, но королева ей отказала, и Лирит осталась графиней. После того как сестра графа последовала за братом в могилу следующей зимой - все предки графа отличались слабым, больным сердцем, - никто, кажется, и не вспоминал, что происхождение Лирит не соответствовало этому положению. Она правила несколько лет, и подданные обожали ее.
      Затем, два года назад, когда королева Иволейна вызвала ее в Ар-Толор, Лирит охотно приняла приглашение. Она оставила заботу о поместье племяннику Беренда, и сестра графа наконец получила то, о чем мечтала. Только теперь она не могла насладиться этим, поскольку ее больше не было в живых, как всегда и случается с теми, кого поглощает желание.
      С тех самых пор Лирит почти и не вспоминала о графе Беренде и их поместье в южной Толории. Ее место было здесь, в Ар-Толоре, на службе у Королевы Колдуний.
      И на этот раз Лирит вовсе не пряталась по углам. Наоборот, она искала колдуний, представлявших для нее наибольший интерес, с кем можно было поговорить о практических знаниях трав, искусстве заклинания и способах прикосновений к Паутине жизни и плетении из нее новых узоров.
      Все те, к кому она подходила, были старейшими из колдуний. Именно они хранили тайные знания и древние секреты. Однако Лирит сразу заметила, что она - одна из немногих молодых колдуний, разыскивающих старших сестер и вступавших в разговоры с ними.
      - Я не хочу знать то, что знают они, - фыркнула Нонна, колдунья из доминиона Брелегонд. - Они такие мерзкие.
      Это случилось в первый вечер после начала Верховного Шабаша, на собрании узкого круга, к которому была приписана Лирит. В него входило семь колдуний, по одной из каждого доминиона.
      Лурса, темноглазая ведьма из Эмбара, глубоко вздохнула:
      - Боюсь, мне никто не говорил, что необходимым условием мудрости должна быть красота. Думаю, придется подкрасить губы и расчесать волосы, прежде чем выучить новое заклинание.
      С губ Лирит сорвался смешок. Она подмигнула Лурсе, и некрасивая колдунья застенчиво улыбнулась в ответ. Однако несколько женщин встревоженно заерзали.
      - Именно старых колдуний они и схватили первыми, - тихим голосом произнесла одна из женщин.
      Остальные шесть тут же повернулись к ней. Это была Адилин, она приехала из доминиона Эридан. Еще раньше, тем же вечером, колдуньи выслушали ее душераздирающую историю о том, как она сбежала из Эридана в середине прошлой зимы. В те дни в их землях появились черные рыцари, прислуживающие безымянному барону, они убивали на своем пути всех колдуний, толкователей рун, проповедников и других, кого подозревали в причастности к магии.
      - Думаю, их было легче всего заметить и поймать, - продолжала Адалин, - древних старух, колдуний. Вскоре казалось, что огню предавали любую старую женщину, что-то невнятно бормочущую себе под нос или имеющую кота. Сначала мы молчали, ведь сжигали не нас. Но потом они стали приходить за каждой, о ком ходила молва, будто она - ведьма. Многим из моих сестер не удалось сбежать, как мне. Быть может, если бы мы восстали против черных рыцарей раньше, когда они хватали старух, то смогли бы остановить все это.
      После этого разговоров о старухах больше не возникало. Но Лирит видела холодный свет в глазах Нонны и некоторых других колдуний и знала, что рассказ Адалин лишь усилил их неприязнь к старшим сестрам.
      Следующие два дня принесли новые встречи и новых колдуний. Лирит приветствовала всех с большой радостью. Хотя большая часть времени отводилась обмену тайными знаниями, достаточное внимание уделялось и обсуждению того, как создавать узор на Первом колдовстве. Многие упоминали имя Ирсайи и о том, как вплести ее имя рядом с именем Сайи или, может быть, над ним. Другие полагали, что наступает время, когда колдуньи перестанут просто следить за воинами Ватриса, а приступят к активным действиям против них.
      Эти слухи озадачили Лирит, но не в такой степени, как несколько произнесенных шепотом обрывков разговора, которые ей удалось уловить.
      ... что он уже среди нас...
      ... мы должны восстать против него...
      ... говорю вам, конец еще ближе, чем мы...
      И каждый раз, когда Лирит приближалась, шепот стихал. Она прекрасно знала, что, как только она снова удалится за пределы слышимости, разговоры снова возобновятся и что в одном из них снова прозвучит:
      Говорят, она путешествовала с ним...
      На второй день Шабаша, как раз когда на землю опустились серебристые сумерки, Лирит прогуливалась вдоль одной из высоких зубчатых стен замка, улучив удобный момент, чтобы обдумать все, о чем узнала.
      Она уже собралась вернуться в замок, когда ее внимание привлекло какое-то движение внизу. Небольшая дверь в стене вдруг открылась, и из нее, спотыкаясь, вышла фигура в коричневой накидке. Судя по изящным формам, это была женщина. Она обернулась и посмотрела через плечо, словно на того, кто толкнул ее, но дверь за ее спиной с грохотом захлопнулась. Женщина направилась вперед. Затем, будто почувствовав на себе чужой взгляд, подняла глаза, и с головы ее упал капюшон. Даже в тусклом свете Лирит разглядела бледный овал лица, обрамленный темными локонами. Сайрин!
      Сайрин пыталась кого-то отыскать глазами, но Лирит отступила в тень. В конце концов девушка, еще недавно исполнявшая роль Девы, опустила глаза. Затем, спотыкаясь, побрела по тропинке, ведущей в сторону от замка, покачиваясь из стороны в сторону, словно сама не знала, куда идет.
      Лирит каким-то образом точно знала, куда направляется Сайрин, хотя сама девушка об этом и не догадывалась. Лирит вздохнула. Уж ей-то было известно, каким омерзительно жестоким местом может быть бордель.
      Храни тебя Сайя, про себя помолилась она, развернулась и зашагала обратно в замок.
      На следующее утро, прямо после рассвета, Лирит отправилась на поиски Эйрин, которую за последние два дня видела лишь мельком. Баронессу она нашла как раз тогда, когда та выходила из покоев Трессы.
      - Наша новая Дева делает успехи. У нее чудесно получается, по-матерински улыбаясь, сказала рыжеволосая колдунья. - Завтра вечером она будет вполне готова к своей роли.
      - Рада слышать, - ответила Лирит.
      Когда за ними закрылась дверь и две женщины остались в коридоре одни, Лирит улыбнулась и пожала Эйрин руку.
      - Ты чудо.
      Эйрин нервно усмехнулась:
      - Не уверена. Хотя мне действительно удалось уберечь голову, чтобы она не лопнула о переизбытка сведений, которые в нее запихнула сестра Тресса. Я и представить себе не могла, что нужно следовать такому множеству правил, чтобы просто стать Девой.
      Лирит кивнула:
      - Я слышала, что намного легче быть Старухой. Но к тому времени, когда ты доживешь до такого возраста, тебе вряд ли захочется, чтобы молодые колдуньи учили тебя, как себя вести.
      - Пожалуй, ты права, - согласилась Эйрин.
      Они прошли мимо залитых солнцем окон. Лирит говорила о том, что сделала на шабаше, а Эйрин описала ей все то, чему научилась во время занятий. Наконец они попрощались в передней зале замка. Но не успели они разойтись, как в главную дверь замка вошла какая-то женщина.
      Это определенно была колдунья, хотя Лирит и не помнила, чтобы видела ее на шабаше. Женщина имела довольно примечательную внешность. Ее темные волосы украшал перламутрового оттенка локон. Когда она проходила мимо, разноцветное платье развевалось, словно крылья прекрасной бабочки.