Мрак остаётся (Последняя Руна - 3)

      Его больше нет! - кричала она. Я чувствую. Это подобно душевной ране, наполненной пустотой!
      До того, как ее поглотила скорбь, Фолкену удалось-таки вытянуть из нее несколько слов. Бога звали Ондо. Он был младшим божеством Тарраса и не входил в число Семи Богов, почитаемых в доминионах. Главным образом Ондо почитала гильдия ювелиров.
      - Я все равно не понимаю, - вступил в разговор Дарж, не переставая поглаживать рукой усы. - Разумеется, мои знания о путях господних скудны, а то, что мне известно, не поддается логике. Однако я слышал, что боги бессмертны. Так как же мог бог умереть?
      Фолкен приготовился что-то сказать, но вместо него ответил другой голос:
      - Потому что его убили.
      Все как один обернулись. Мелия вытянула ноги вниз, и вскоре ее маленькие босые ступни коснулись ковра. По медно-красным щекам все еще катились слезы, а волосы были взлохмачены, но в глазах горел яростный огонь.
      - Я разговаривала с братьями и сестрами на юге. Все они говорят, что Ондо убили. Причем не просто убили. От него не осталось и следа. Его уничтожили. - Выражение скорби вновь появилось на ее лице. - Бедный Ондо. Ему было далеко до совершенства, но он никому не причинил зла. Он лишь хотел играть со своим золотом.
      Эйрин изо всех сил старалась понять.
      - У кого же хватит силы убить бога?
      Мелия сжала руки в кулачки.
      - Именно это я и намереваюсь выяснить. Среди богов Тарраса всегда существовало соперничество и процветали интриги. Некоторые завоевывали высокое положение, другие теряли его. Но никогда еще боги не причиняли вреда друг другу так откровенно. И это касается не только богов. Также убили и приверженцев Ондо, и не только их одних. Храмы Тарраса утонули в крови. - Задумчивый взор Мелии устремился вдаль. - Если здесь и есть какая-то интрига, никто ее не понимает. Все мои братья и сестры испуганы.
      Эйрин никогда не могла вообразить, что бог может чего-то бояться. Впрочем, она никогда и не представляла, что бога можно убить.
      Лирит прижала руку к груди.
      - Все это выглядит бессмысленным...
      Эйрин взглянула на нее. Возможно ли, что Лирит знает кое-что еще?
      Мелия расправила волосы и перекинула их через плечо.
      - Ясно одно: в Таррасе что-то переменилось. И я намерена выяснить, что именно.
      - Что ты хочешь сказать? - Фолкен удивленно приподнял бровь.
      Мелия смерила барда суровым взглядом.
      - Я немедленно отправляюсь в Таррас. Буду рада, если ты поедешь со мной.
      Бард открыл рот, чтобы ей ответить, но тут из-за двери раздался сдавленный крик.
      Все пятеро испуганно переглянулись и бросились к выходу. Дарж распахнул дверь и направился по коридору. Раздался второй крик. Остальные побежали, напрягая все силы, чтобы успевать за быстрыми ногами эмбарца. Коридор расширялся и переходил в обширное помещение - малую залу замка, где устраивались менее пышные пиршества и церемонии.
      Все сразу поняли, кто кричал. Горничная Элтра сидела в центре залы, держась за щеки. На полу перед ней валялся поднос с разбитой вдребезги глиняной посудой. Она смотрела вверх, широко раскрыв от ужаса глаза. С губ Лирит слетел вздох, а Дарж пробормотал какое-то ругательство.
      С одного из высоких портиков залы свисала знакомая фигура шута в зеленых одеждах. Колокольчики нестройно позвякивали, когда он раскачивался из стороны в сторону.
      Эйрин зажала рот рукой, чтобы не закричать, как Элтра. Вокруг шеи Таркиса был намотан длинный отрезок материи, один из дюжины желто-зеленых флагов Толории, свисавших с портиков залы. На нем он и висел. Костлявые конечности изогнулись под необычным углом, а зубы обнажились в безумной улыбке. Из пустых глазниц шута струились ручейки крови. Мелия вздохнула:
      - Бедный Таркис. Он не заслужил такого конца. Но как это могло произойти?
      - Все предельно ясно, - громко заметил Дарж. - Шут больше не мог выносить свое сумасшествие. Он выколол себе глаза и повесился.
      Эйрин содрогнулась. Она припомнила, что Таркис говорил ей лишь несколько минут назад о глазах, которые видят все.
      Я тоже кое-что видел...
      Таркис казался таким напуганным. Тогда она не поняла его. Возможно, теперь его слова приобретали смысл. Она начала говорить, сознавая, что обязана рассказать об их встрече, но ее опередил Фолкен.
      - Ты уверен в своем выводе, Дарж?
      Рыцарь нахмурился.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      Фолкен рукой в черной перчатке указал наверх.
      - Если Таркис сам выколол себе глаза, почему же тогда на его руках нет крови?
      17
      Луна плыла по реке из серебряных облаков. Сад наполняли глубокие зеленые тени, и меж ветвей скользил прохладный ветер, словно голос, нашептывающий давно забытые тайны.
      Ветер стих, некоторое время сад был безмолвен. Затем тени расступились, и вышла женская фигура. Бледный свет луны смывал позолоту с ее огненно-рыжих волос, и они поблескивали стальным светом, когда она из стороны в сторону поворачивала голову, словно что-то искала. Незнакомка потеплее укуталась в плотную накидку. Хотя дни все еще согревали теплом, ночи уже стали холодными и промозглыми. Впрочем, не только ночь заставляла ее дрожать, но и тот, кого она ждала.
      - Покажись, черт тебя побери, - проворчала женщина. - Не можешь не играть в эти игры даже сейчас?
      Из тени дерева выделилось темное пятно и поплыло вперед. Женщина прижала руку к груди.
      - Что с тобой, сестра? - произнес голос. - Я напугала тебя?
      На место страха пришел гнев, к женщине вернулось дыхание.
      - Конечно, ты напугала меня, Шемаль. Не сомневаюсь, что этого ты и хотела.
      Тень приблизилась, превратившись в изящную женскую фигуру. Иногда в свете луны были видны крошечные пятнышки мертвенно-бледной кожи, но большую ее часть скрывала ночь. Уголок рта приподнялся в улыбке.
      - Не будь строга со мной, дорогуша. Разве все идет не так, как я обещала?
      Женщина сжала пальцами накидку.
      - Я все равно не понимаю, почему она должна оставаться Матроной?
      - Ах ты, ах ты! - фыркнула другая. - Не все сразу, сестра. Не будь такой жадной. Большие перемены требуют долгого времени. Теперь скажи мне, как там остальные? Как там этот еле передвигающий ноги бард и та стерва с юга?
      Несмотря на свою злость, женщина улыбнулась.
      - Они покидают Ар-Толор. Насколько я понимаю, она получила недобрую весть из Тарраса. Она отправляется поутру, он будет сопровождать ее.
      - Отлично, - промолвила тень. - Как же я ненавижу, когда она где-нибудь рядом со мной. Тогда приходится заботиться о том, чтобы она не почувствовала мое присутствие. Может, она и ограниченная, но обладает возможностями, которые никак нельзя недооценивать. Хорошо, что они уезжают. Хотя за ними все равно нужно присматривать.
      - Как?
      - Разве две ваши сестры не поддерживают с ними хорошие отношения?
      Губы златовласой колдуньи искривились в улыбке.
      - Им вряд ли можно доверять. Они оказались среди тех, кто вступил в узор в последнюю очередь.
      - И все-таки они вплели свои нити в узор, как и ты. Именно они и должны поехать, потому что близки к Мелиндоре и Фолкену. И к нему тоже.
      Колдунья, не успев подумать, выдохнула слово:
      - Разбиватель Рун.
      В темноте сверкнули суровые бесцветные глаза. Женщина снова содрогнулась. Как же она ненавидит сырой воздух!..
      - Не понимаю... Если они так близки ему, разве они в конце концов не предадут нас?
      В ответ прозвучал резкий, неприятный смех.
      - Мне кажется, тебе еще многому нужно научиться, сестра. Нельзя предать того, кого презираешь. Можно лишь предать того, кого любишь.
      Женщина кивнула, далеко не убежденная. Однако другого пути она все равно не видела.
      - Как же мне устроить, чтобы они сопровождали Сребролунную и Черную Руку?
      - Попроси свою дражайшую Матрону послать их с ними. Она не сможет отказаться от твоего совета. Только не теперь.
      Женщина улыбнулась. Иволейне придется прислушаться к ней. Этого требовал узор. Оставалось решить еще один маленький вопрос.
      - А что с мальчиком?
      Она не видела, но каким-то образом ощутила улыбку под покровами тени.
      - Занимайся чем угодно, только не мальчиком. Я сама присмотрю за ним. И когда наступит подходящий момент, я познакомлюсь с ним.
      - А потом?
      - А потом он поведет нас в битву против воинов Ватриса, и с ним во главе мы разгромим их всех. - Изящная ладонь сжалась в кулак. - Такова его судьба - ведьмак-мужчина, первый за целое столетие, чистокровный, могучий, как любая из твоих сестер. Даже сильнее их, кроме одной. Я не тебя имею в виду, сестра.
      Вздрогнув, женщина пропустила мимо ушей это неуважительное замечание. Да, своего положения она достигла не за счет способности обращаться с Даром. Холод внутри нее сменился теплотой. Наконец-то это происходит. После стольких лет намеков и обещаний, ожиданий на краю, в то время как остальные стояли в центре, это действительно происходит.
      - Теперь я оставлю тебя. - Женщина хотела поскорее покончить с этим разговором. Она знала, что нуждается в Шемаль, но не любила ее. Хотя бы потому, что та всегда появлялась из тени.
      - Подожди, - остановила ее собеседница. - Есть и другое. Последние дни я ощущаю что-то... что-то странное. Ослабление материи, что связывает все воедино. Ты почувствовала?
      Женщина нахмурилась и покачала головой.
      - Зря я спросила тебя, - молвила тень. - Разумеется, твоя сила слишком слаба... Если что-нибудь узнаешь, немедленно сообщи мне.
      - Конечно, - ответила златовласая колдунья, и снова в ее груди возникло раздражение. Зачем Шемаль постоянно насмехается над ее способностью обращаться с Даром? Говорят, однорукая коротышка - самая сильная из них, а что хорошего она от этого получила, несчастная уродина? Существуют и иные, более мощные виды силы.
      Воздух бледнел, приобретая серебристый оттенок. Тьма рассеивалась. Светало.
      - Мне нужно идти, - промолвила та, что была окутана тенью.
      - Когда мы снова поговорим?
      - Скоро.
      Послышалось шуршание, и женщина поняла, что осталась одна. К тому времени, как она достигла входа в центральную башню, солнце уже вставало над горизонтом.
      Стражник у ворот учтиво поклонился ей.
      - Доброе утро, миледи. Совершали раннюю прогулку? Сегодня прекрасное утро. Хороший будет денек.
      Улыбка коснулась ее губ.
      - Да, - ответила Лиэндра и шагнула в двери замка. - Хороший.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      ВОЗВРАЩЕНИЕ
      18
      Доктор Грейс Беккет словно привидение проплывала по стерильным, вымытым до блеска коридорам Денверского мемориального госпиталя и молилась богам иного мира, чтобы никто не узнал ее. Если ее кто-нибудь увидит любой, кто помнит лицо Грейс или события прошлого октября, - все будет кончено в мгновение ока.
      Она натянула белый халат, который стащила из раздевалки отделения неотложной помощи - в надежде, что он скроет потертые джинсы и свитер, купленные на распродаже поношенных вещей. Возможно, высокий рост и костлявость хороши для супермоделей и актрис, но в этот момент Грейс меньше всего хотела выделяться. Она нашла сломанный стетоскоп, закинутый кем-то на полку, и повесила его на шею. На какое-то время сработает, пока кто-нибудь не попросит ее прослушать шумы в легких.
      Грейс нажала красную кнопку и, когда со свистом раскрылись двери из нержавеющей стали, быстро проскользнула в переднюю с пастельно-персиковыми стенами. В воздухе разносился свист аппаратов искусственного дыхания, словно гриф-стервятник махал своими крыльями.
      Держись, Бельтан. Я уже иду.
      Но слова не достигли цели. Даже если бы Грейс и смогла послать их по длинным тонким запачканным лохмотьям Паутины жизни, что существовали в этом городе, Бельтан все равно не услышал бы их.
      Из-за угла показались два гладковыбритых молодых человека в униформе и коротких белых халатах. Грейс замерла, но потом успокоилась. Интерны. Их с головой выдают слишком туго завязанные галстуки. Оба, несомненно, только весной окончили медицинский факультет. Это означает, что они еще не достаточно обжились, чтобы знать всех ординаторов больницы.
      Интерны невнятно пробормотали приветствия. Грейс вяло кивнула в ответ. Ни один интерн не поверит дружеской улыбке незнакомого ординатора.
      Грейс продолжила свой путь и, только повернув за угол, позволила себе перевести дыхание.
      Это глупо, доктор. Ты ведь знаешь, его состояние не изменилось. Тревис придет сюда только утром. Бельтан все еще в коме. И этим трюком ты добьешься лишь того, что тебя поймают. Что ты скажешь Тревису, когда для разговора с ним придется воспользоваться правом на один телефонный звонок из полицейского управления Денвера ?
      К тому же ее ищет не только полиция.
      Грейс продолжала движение. Прошел уже почти год с тех пор, как она последний раз переступала порог этого здания, с тех пор, как бежала во тьму, в другой мир. Но вернуться к старому ритму жизни оказалось намного легче, чем она предполагала. Грейс шла по коридорам с определенной целью, устремив хладнокровный взгляд ввысь и вдаль, словно это - доминион, а она правительница. Мимо проходили люди - медсестры, лаборанты, уборщицы и студенты-медики, - но ни один из них не обратил на нее внимания.
      Да и почему ее должны узнать? Цитадель Огня изменила Грейс так же, как видоизменилась девочка Тира, когда сомкнула свои маленькие ручонки вокруг Великого Камня Крондизара. Разумеется, Грейс - уже не та женщина, что бродила по этим стерильным коридорам и излечивала раны других, не обращая внимания на свою собственную.
      Словно эта мысль была приглашением, тень, обитавшая на задворках сознания, устремилась на первый план. Ее темные складки, удушая, окутали Грейс. Она споткнулась и ухватилась за стену. Грейс вновь почувствовала пыльный воздух сарая и резкий запах крови. Ей опять было десять лет.
      - Господь Всемогущий, что ты с ней сделала, Грейс Беккет?
      - Я пыталась ей помочь. Эллен бичевала себя электрическим проводом, миссис Мурто. Она сказала, что ей нужно изгнать его. Она сказала, что мистер Холидей что-то вселил в нее.
      - Ты бессовестная обманщица, Грейс Беккет. Ты убийца. Гореть тебе в аду за то, что ты сотворила с Эллен Никель.
      - Нет, вы не...
      - Молись, молись на коленях здесь, в ее крови. Умоляй Господа дать тебе прощение.
      - Но я пыталась помочь ей, миссис Мурто! Нужно отвезти ее в больницу. Может быть, ей станет лучше. Пожалуйста, выслушайте...
      - Нет, не пытайся наложить на меня одно из твоих заклятий, бесстыдница. Я знаю, что ты продала душу Дьяволу. Я слышала, как ты ночью воздаешь ему хвалу на языке, неподобающем добропорядочной христианке. Теперь возьми этот провод и бичуй себя им, как ты сделала это с Эллен Никель. И молись, чтобы тебе хватило крови, дабы заслужить спасение...
      Вспыхнул малиновый свет, боль насквозь пронзила Грейс, боль яркая, острая и...
      Тень улетучилась. Грейс сощурилась от яркого дневного света и с облегчением вздохнула, увидев, что коридор пуст.
      В замке Спардис Бельтан умирал, некромант открыл его старую рану. Чтобы использовать Дар для поддержания рыцаря во время их перемещения на Землю, у Грейс не оставалось иного выбора, кроме как принять тень, прикрепленную к ее жизненной нити, тень, которую так много лет она старалась не замечать. И теперь, когда наконец приоткрылась эта дверь, ей никогда не закрыть ее вновь.
      В визитах тени не наблюдалось никакой последовательности. Казалось, любая вещь могла подстегнуть возвращение воспоминаний. Некоторые были кратковременными, как это. Другие... нет. Но после каждого Грейс покрывалась потом и дрожала, ощущая себя словно вырезанной ножницами из листа твердой белой бумаги. До сих пор ей удавалось скрывать это обстоятельство от Тревиса. У него и без того хватало забот о состоянии Бельтана. Тем не менее она не знала, как долго это еще могло продлиться.
      Грейс принудила свой разум сосредоточиться на расшифровке непостижимой больничной схемы номеров палат. И вот перед ее глазами появилась выгравированная пластмассовая табличка: СА-423. Этот номер дал ей Тревис.
      Грейс толкнула дверь и вошла в помещение.
      Аппараты шипели и пищали, наполняя холодное белое пространство своим жужжанием, словно хор электронных монахов. У кровати стояла толстая медсестра, волосы с проседью аккуратно собраны в пучок. Она проверяла показатели на мониторе.
      Сестра подняла глаза хоть и с любопытством, но без интереса.
      Грейс поколебалась, затем небрежно вошла в палату. В свое время в доминионах она сделала открытие: если вести себя, словно ты в этом месте свой человек, люди неизбежно решат, что так и есть.
      - Могу я вам чем-либо помочь, доктор?
      - Сомневаюсь, - бросила Грейс и быстро взглянула на висящую у кровати медицинскую карту. - Доктор... Чандра упоминал, что здесь стойкий вегетативный случай. Я провожу исследование.
      Сестра нахмурилась.
      - Исследование? Какое отделение финансирует его?
      В груди Грейс вспыхнуло возмущение. Кто такая эта женщина, чтобы ставить под вопрос ее компетентность? Она хотела было отбрить нахалку.
      Остановись, Грейс. Здесь никто не знает, что ты герцогиня. Ты не можешь просто так, взмахом руки, заставить человека молчать.
      Верно, здесь она - не аристократка. Но ведь она врач, а тут это значит больше, чем украшенная драгоценностями корона.
      Грейс сухо и безлично улыбнулась медсестре.
      - Почему бы вам не оставить нас на минутку?
      Сестра несколько секунд тупо смотрела на нее, затем быстрым движением подняла алюминиевый поднос и выплыла из палаты. Она, несомненно, отправится в вестибюль, где предупредит остальных сестер, что прислали еще одну тощую ведьму следить за ними. И ее слова будут недалеки от истины. Забыв о медсестре, Грейс приблизилась к кровати.
      Она не видела Бельтана с того дня, когда в Спардисе они с Тревисом соединили две половинки монеты и Зея осталась позади. Мгновение спустя в глаза им ударил серебряный свет, потускневший, когда они оказались у мусорных баков менее чем в двадцати футах от входа в отделение неотложной помощи. Тревис вбежал внутрь за помощью, после чего прошло несколько секунд, каждая из которых показалась мукой. На Земле присутствовала Паутина жизни. Грейс почувствовала это сразу, потому что теперь знала, как искать ее. Но она была запутанной, шумной и очень грязной. И тонкой, ужасно тонкой, как шелковая материя, заношенная до состояния ветхой тряпки. Нить жизни Бельтана ускользала из пальцев Грейс. Она не могла удержать ее.
      И тут, слава Богу, в шумной спешке выбежали санитары и врачи отделения. В этой суматохе Тревис ускользнул из толпы и потянул за собой Грейс. Она хотела убедиться, что врачи смогут стабилизировать состояние Бельтана, предупредить их, что ему никогда в жизни не делали ни укола, ни прививки от столбняка. Но оставаться там было слишком опасно. Грейс бросила последний взгляд на бледного, как привидение, Бельтана, лежащего на голом асфальте, после чего они с Тревисом скрылись в сухой ночи Денвера.
      Последовавшие за этими событиями дни едва казались реальными, словно не Зея, а Земля являлась чужим миром. Грейс снова и снова пыталась обратиться к Паутине жизни, но чувствовала себя инвалидом, которому только что ампутировали конечность, а он все пытается нащупать ее. Потому как вместо мерцающих прядей Паутины, связующих воедино все живое, она находила лишь слабые отзвуки магии.
      Если бы не Тревис, неизвестно, что могло бы случиться. Он вновь приспособился к жизни на Земле намного быстрее, чем Грейс. Именно Тревис придумал продать три золотые монеты с Зеи одной из антикварных лавок Восточного Колфакса. На эти деньги они купили еду, затем сели на проходящий автобус и мимо обшарпанных витрин магазинов и безумных неоновых вывесок отправились на запад. В мотеле "Голубые небеса" они сняли комнату, которая имела такой вид, будто ее не обновляли со времен беспечных, лохматых, пропахших жженой умброй деньков 1965 года. Телевизор выглядел дико древним; Грейс ожидала, что, стоит только включить его, он станет показывать сериал "Я люблю Люси". Вместо этого поднялась слабая струйка дыма, когда из вентиляционных отверстий на задней панели телевизора выползло несколько тараканов. В некотором смысле это показалось не менее забавным.
      На следующее утро, пока Грейс все еще лежала в кровати, рассматривала провисающий потолок и тщетно пыталась коснуться Паутины жизни, Тревис ушел. Он вернулся в полдень с пакетами и фальшивой карточкой социального обеспечения.
      - Поздоровайся с Гектором Торкенблатом, - сказал он, протягивая новую карточку.
      Грейс сморщила нос.
      - Это так же похоже на имя, как название средства для мытья окон.
      Несколько дней спустя, как только они уверились, что в ночь прибытия никто не запомнил их лиц, Тревис отправился с новой карточкой в Денверский мемориальный госпиталь и нашел Гектору работу ночного уборщика. Именно так они и узнали, что Бельтан жив, но пребывает в коме.
      С тех пор Тревис каждые несколько дней проверял состояние Бельтана. Грейс знала, что Бельтан получает прекрасный уход, однако все равно хотела его увидеть, коснуться. Даже здесь существовали веши, которые она могла почувствовать лучше любого электронного монитора.
      Грейс сжала металлические перила кровати. Прошло уже больше двух месяцев, и она знала, что происходит в случаях долговременной комы. С ее губ сорвался вздох:
      - О Бельтан...
      В памяти он виделся ей высоким и сильным, облаченным в кольчугу, в руках меч, а на лице бодрая улыбка. Мужчина, лежавший перед ней на кровати, имел с ее воспоминаниями весьма отдаленное сходство.
      Он выглядел стариком. Торчащие из больничной одежды руки и ноги были бледными и худыми, словно кости кто-то вытянул до невероятных размеров. Из-под пижамы проглядывали атрофированные мускулы, а руки, уложенные по бокам тела, казались пучками хвороста.
      Грейс обвела взглядом капельницы и мониторы, подключенные к телу. По крайней мере его отключили от аппарата искусственного дыхания. У Бельтана отросла нечесаная борода, и Грейс потребовалось несколько секунд, чтобы увидеть лицо, которое знала. Она отдала бы все что угодно, только бы увидеть его знаменитую лучезарную улыбку. Но Бельтан оставался неподвижен, если не счятать ровно поднимающейся и опускающейся грудной клетки.
      Грейс откинула больничную пижаму и пальцами пробежала по сетке розовых шрамов, украшающих левый бок Бельтана. Она закрыла глаза и сосредоточилась. Это походило на нечеткий рентгеновский снимок, который не освещается задним светом и не обработан компьютером до трехмерного изображения. Все расплывалось и меркло, но королева Иволейна оказалась права. Даже на Земле Грейс обладала Даром.
      Его старую рану хорошо залечили, намного лучше, чем на Зее. Хирургическая операция на брюшной полости и антибиотики все же брали верх над магией. Однако Бельтан потерял катастрофически много крови, и именно это вызвало кому. Врачи могли исцелить его тело, залить в вены новую кровь, но никакие операции не имели силы пробудить его.
      Быть может, ему необходима магия, Грейс.
      Она отодвинула пижаму и положила руку на широкий лоб. На нем появилось еще больше морщинок, чем она помнила. По какой-то причине Грейс вдруг захотелось спеть Бельтану, что совершенно не подобает врачу. В конце концов, разве исследования не предполагают, что знакомые голоса способны помочь пациентам пробудиться из бессознательного состояния?
      С ее губ сорвались слова такие старые, что Грейс сама почти забыла их.
      Нам в этой жизни суждено
      Всю жизнь по кругу мчать.
      Лишь одного нам не дано
      На месте постоять.
      Она коснулась металлической подвески с острыми углами, висевшей под рубашкой. Песня, как и ожерелье, являлась частью детства Грейс. Но откуда она знала ее? Разумеется, никто в сиротском приюте не мог спеть ей ее. И Грейс нисколько не сомневалась, что слова были неверными. Она, наверное, слышала ее, будучи маленькой девочкой, и, как обычно и делают дети, преобразовала странные звуки в знакомые слова. Все равно песня утешала. Если и не Бельтана, то по крайней мере ее.
      Ресницы Бельтана вздрогнули.
      Грейс со свистом втянула воздух.
      Всего лишь бессознательный рефлекс, доктор. Не вкладывай в это больший смысл, чем есть на самом деле.
      Но все равно она приложила руку к его лбу и закрыла глаза.
      Бельтан?
      Ей приходилось трудно. Нити Паутины жизни были слишком нечеткими. Они распадались, как только Грейс пыталась ухватиться за них.
      Бельтан, ты меня слышишь? Это я - Грейс. И Тревис приходит к тебе каждую ночь.
      Она задержала дыхание и напрягла все силы, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. Однако в палате царила серая тишина.
      Затем, когда Грейс уже начала сдаваться, она вдруг услышала. Нельзя назвать это словом - лишь обрывок мысли, но она услышала его.
      Грейс резко открыла глаза. Бельтан. Она уверена, это он произнес тот звук. Его лицо все еше было неподвижно, но не оставалось никаких сомнений в том, что она услышала. Грейс схватила его за руку. Сжала ее.
      Ну давай, Бельтан. Ты должен вернуться к нам. Пожалуйста, старайся. Ради меня... Ради Тревиса.
      Грейс знала, что, если в скором времени Бельтан не очнется, его переведут в другое место. Это общественная больница, здесь принимают всех. С другой стороны, они не позволят какому-то безликому человеку бесконечно занимать койку. Однако не только это беспокоило ее.
      "Дюратек" пока не нашел их, но это лишь вопрос времени.
      В некоторой степени Грейс даже удивлялась, что их троих еще не задержали. Почти ежедневно она или Тревис видели, как один из глянцевых черных автомобилей медленно проезжал по улице города, словно искал кого-то. "Дюратек", несомненно, верил, что, если Грейс или Тревис когда-нибудь вернутся, они обязательно приедут сюда, в Денвер. И оказался прав.
      Грейс не имела ни малейшего представления, что они должны делать, но им с Тревисом каким-то образом было необходимо вернуться на Зею. И забрать с собой Бельтана. Она не сомневалась, что "Дюратек" более чем заинтересован в том, чтобы заполучить жителя того мира, который он жаждет захватить и покорить.
      Теперь Бельтан близок к пробуждению. Если удастся переместить его куда-нибудь в безопасное место на время выздоровления, они могли бы начать поиски пути обратно. Тем не менее Грейс не могла попросить о помощи полицию. Для полиции доктор Беккет являлась женщиной, которая заковала в наручники одного из детективов и угрожала ему пистолетом. И не важно, что он того заслуживал. Итак, куда они могли обратиться за защитой?
      Но ты ведь знала об этом с самого начала, Грейс.
      Она залезла в карман джинсов и вытащила визитную карточку. Теперь визитка была скорее серая, нежели белая, заляпанная и потрепанная, но на ней все еще читалось: "Ищущие. 1-800-555-8294"
      Грейс долго хранила эту визитку, с той ночи в конце октября, когда Адриан Фарр сам передал ее ей. К кому же еще, как не к ним, обратиться за помощью?
      Нужно спросить Тревиса.
      Подумав об этом, Грейс направилась к двери и ближайшему таксофону.
      19
      Дейдра Атакующий Ястреб сидела в углу плохо освещенного паба в Сохо, глазея на стоящий перед ней стакан с прозрачной зеленой жидкостью. На блюдце рядом со стаканом лежали кубик сахара и серебряная ложка. На поверхности ложки были выгравированы слова "Выпей и забудь", едва различимые в тусклом свете паба.
      Если бы это было так легко... Но разве не затем она здесь? Висевшая снаружи облупившейся двери паба вывеска гласила "Буфет Крумба". Случайный турист или бизнесмен, забредавший сюда, находил лишь липкие столики, теплое пиво, а также холодную рыбу и жареный картофель. Но из своих визитов в Лондон Дейдра знала, что местным жителям это место известно как "Знак Зеленой Феи". И они приходили сюда за кое-чем другим.
      Быстро, словно боясь передумать, она положила кусочек сахара на ложку и опустила в напиток. Затем подняла стакан и сделала большой глоток зеленой жидкости. Та оказалась одновременно сладкой и чрезвычайно горькой Похожий на лакрицу вкус аниса обволок язык, в голове поднялся жгучий эфир полыни, и разум окутал изумрудный туман
      Дейдра опустила стакан. Ее внимание привлекла старомодная литография, висевшая на противоположной стене. На ней изображался молодой человек в викторианском костюме и широком галстуке. Он сидел за столом и как сумасшедший что-то торопливо писал пером на лежащем перед ним листе бумаги. За его спиной, запустив тонкие пальцы в волосы писателя, стояла женщина, одетая в падающее свободными складками платье. Нет, не просто женщина На спине ее росли прозрачные крылышки, а платье тянулось позади, как хвост кометы, состоящий из листьев и звезд. Похоже, это фея. Ее глаза были прикрыты, а улыбка на не по-человечески прекрасном лице казалась и беззаботной, и жестокой
      Дейдра не знала, кто тот человек на картине. Уайльд или, быть может, Теннисон. Не важно. Они ведь все пили абсент, не так ли? Половина художников того времени пристрастилась к горькому зеленому напитку. Его пили ради вдохновения, ради того, чтобы обрести творческое видение А затем, после того как видение пропадало, они продолжали пить, пытаясь забыть коммерческие неудачи, своих должников, гонения И своих демонов
      Девушка стиснула челюсти, затем осушила остатки абсента.
      Дейдра откинулась на спинку стула, ударившись головой о стену И зачем она приехала в Лондон? Она ненавидела Лондон. Последние три месяца Дейдра старалась забыть прошлое. Но прошлое повсюду в этом городе, оно постоянно бросается, в глаза.
      Вряд ли кто-нибудь еще видел это. Туристы с вялыми взорами шаркали по лондонскому Тауэру в своих сандалиях из розового пластика и футболках с изображением Анны Болейн, словно по этим камням никогда не текли реки крови. Двухколесные экипажи с ветреными невестами и женихами грохотали по мощенным булыжником улицам, где когда-то тысячами валялись покрытые мухами тела умерших от чумы людей. За каждым углом, на каждой тропинке от серой Темзы до Гайд-парка и медленно тающего обелиска "Игла Клеопатры" история была жива. Она осела там словно дым. Разве больше никто не видит ее?