Но для пламени слишком рано. Это было после того, как ты пришла, после того, как увидела что-то наверху. Ты должна пойти туда, ты должна вспомнить.
      Тепло отступило. Рука Грейс скользнула по гладкому дереву перил, а ноги сделали еще шаг... и еще. Серебристый свет клубился вокруг голых лодыжек, и его прикосновение было прохладным.
      Свет становился ярче. Грейс вздохнула, затем за пять шагов преодолела остальные ступеньки.
      Она стояла в одном конце коридора, который шел по всей длине третьего этажа приюта. Бледный свет бесшумно струился над изношенными досками пола. Он шел из-под двери в дальнем конце коридора. Ей туда.
      Гул становился громче. Грейс шла бесшумно мимо закрытых дверей к одной, с горячей белой полосой внизу. На полпути она услышала низкий звук, то поднимающийся, то опускающийся. Это напоминало поющие голоса. Только это было не пение. В этом звуке не было музыки.
      Грейс остановилась перед дверью. Теперь гул стал совсем громким. Она подумала, что могла бы создать из слов песню - слов, которые были близки и понятны, как будто она слышала их давным-давно. Возможно, в рассказе. Или в песне.
      Грейс подняла голову, вслушиваясь. Затем звук голосов прекратился, и новый звук послышался за дверью: жалобный стон, быстро угасший. Через мгновение послышался треск, как будто что-то разбилось.
      Открой дверь, Грейс.
      Она поколебалась, затем протянула руку и взялась за ручку.
      Дверь была закрыта, но металл растекался и преобразовывался под ее пальцами. Дверь распахнулась. Серебристый свет ударил в глаза, и через мгновение Грейс все увидела.
      Они стояли в полукруге в маленькой комнате. Семь взрослых - весь штат приюта, кроме одной. Они надели черные маски, как это было, когда они приходили забирать детей, но сейчас казалось, будто их лица очерчены сверкающими зелеными нитями. Если бы Грейс прищурилась, она могла бы смотреть сквозь маски.
      Там был господин Мурто, в ярости глядевший на нее, а рядом миссис Мурто - на лице похоть, постепенно уступающая место страху. В центре стоял мистер Холидей, и его лицо, даже удивленное, было по-прежнему красивым.
      Позади взрослых на стене висела черная ткань с серебряными рисунками. Рисунки казались знакомыми, хотя Грейс не знала, когда видела их раньше. Наиболее знакомым среди них был глаз. Глаз был расположен в центре расплывчатого лица, обнажившего острые зубы в ужасном оскале. Кто бы ни был изображен на рисунке, это был призрак ненависти и голода.
      Взгляд Грейс вернулся к взрослым. Перед ними, развалившись на мягком кресле, снятом со старой кареты, лежала миссис Фальк.
      Повариха не двигалась, невидящие глаза смотрели в потолок. Серая блузка была разорвана, и большие обвислые груди миссис Фальк нависали на бока, открывая рваную рану в центре торса. Тело и одежда поварихи были залиты кровью. Даже Грейс удивилась, что они сделали с ней. Она увидела кусок плоти в руке мистера Мурто, еще обагренный красной жидкостью, и поняла, что это сердце миссис Фальк. Мистер Холидей держал в руке такого же размера кусок чего-то темного, по виду металлического.
      Мистер Мурто заговорил первым, выкрикивая ругательства, ни одно из которых Грейс не поняла.
      - Что мы делаем? - пронзительно завизжала миссис Мурто. - Она видит нас. Что мы делаем?
      Мурто свирепо посмотрел на обезумевшую женщину:
      - Именем Кромешной Тьмы, заткнись, или твое сердце - следующее.
      Он перевел взгляд на мистера Холидея.
      - Торопись, Дамон, заканчивай акт созидания, пока не слишком поздно.
      Мистер Холидей схватил темный кусок...
      Это железо, Грейс. Кусок железа.
      ... затем грубо затолкал его в отверстие в груди миссис Фальк.
      Миссис Фальк села. Вялые конечности зашевелились. Затем она посмотрела и улыбнулась - холодно, с ненавистью. Раскинула руки в стороны.
      - Я готова, хозяин, - закричала она пронзительным голосом. Ее сумасшедшие глаза, ее губы налились кровью. - Нашими руками мы вернем всех на путь истинный, и Властелин Ночи будет править всем!
      Грейс сделала шаг назад. Несмотря на движения и речь миссис Фальк, Грейс была совершенно уверена, что повариха мертва.
      Грейс. Посмотри на черную ткань - это символ культа Ворона. Железные Сердца создали новую Фальк. Вот что ты видела той ночью, это то, что ты стерла из памяти. Вот почему ты вернулась сюда - увидеть и понять.
      Но если это правда, почему она все еще здесь. Почему не появилось пламя?
      - Я позабочусь о маленькой гниде! - закричал мистер Мурто, расставив свои большие руки и двигаясь к Грейс.
      - Нет, - сказал мистер Холидей, взглядом останавливая землекопа. Предоставь это... посетителю.
      Металлический свет стал ярче, а гул громче, поэтому Грейс подумала, что звук проник в мозг. Черная ткань с символами затрепетала, затем сдвинулась, как будто что-то высокое, бледное и очень тонкое прошло сквозь нее.
      Взрослые упали ниц. Грейс не могла двигаться, и существо направилось к ней.
      Дух смерти был гротескным и в то же время прекрасным. Огромная голова балансировала на тонкой шее, а глаза напоминали большие черные камни.
      Дух смерти подошел ближе, раскидывая изящные руки, чтобы заключить девочку в свое последнее объятие. Тень, казалось, окружала Грейс со всех сторон.
      Не позволяй ей касаться тебя, Грейс.
      Ее собственный голос звучал словно откуда-то издалека.
      Ты должна вызвать пламя.
      Было трудно двигаться. Холод духа смерти коснулся ее плоти. Девочка почувствовала первые прохладные прикосновения его пальцев. Казалось, тень радостно пульсировала. Она собиралась съесть ее живьем.
      Врачу - исцелися сам.
      Где-то глубоко внутри вспыхивала искра жизни. Ни гнев, ни ненависть; просто сожаление по тем годам, которые она скрывала от тени, - годам, которые также скрывали ее от света. Она избежала их, будучи девочкой, и могла сделать то же, будучи взрослой женщиной. Однажды они украли ее жизнь. Грейс не позволит сделать это снова.
      Настало время прогнать тени.
      Она подняла руку, и воздух комнаты превратился в сверкающее пламя.
      Дух смерти воздел свои тонкие руки и в беззвучном крике отбросил назад голову, когда огонь окутал его.
      Грейс отвернулась и пошла прочь. Дверь позади нее захлопнулась, загораживая, но не убирая потрескивание пламени и крики людей. Потом послышалось царапанье с другой стороны двери. Грейс взглянула на ручку двери - та расплавилась и превратилась в бесформенный комок. Вместо серебристого света по полу полз черный дым.
      Медленно и спокойно Грейс пошла по коридору прочь от двери. Пламя следовало за ней, оно лизало стены, плясало на потолке, подобно веселым голубым призракам, поглощая тени.
      Грейс остановилась, чтобы потянуть ручку звонка на стене, предупреждающего о пожаре, и тотчас пронзительный вой разрезал воздух. У других - Сары, Нелл, Элизабет и всех остальных - было время уйти. Но только у детей.
      Коридор пылал. Последние клочки теней горели как куски черной бумаги, сияние окутывало Грейс. Это был ее огонь, не так ли? Она позвала его, и он пришел: первый оправданный риск тринадцатилетней колдуньи.
      83
      Тревис толкал поврежденные сторожевые врата. Ржавые петли скрипнули, и врата наклонились внутрь, сбрасывая тонкие куски белой краски, подобно хлопьям мертвой кожи. Он пошел по заросшей тропинке. Плакучие ивы вздыхали, и дом казался раскаленным в пурпурном воздухе и сумерках Иллинойса, как будто был сделан из костей. Зачем он пришел сюда? Тревис не возвращался в это место с того знойного дня, когда ему исполнилось двадцать, когда он покинул ферму, где вырос, устремил свой взор на запад и никогда не оглядывался.
      Но это неправда, Тревис. Ты оглядывался. Каждый день ты оглядывался.
      И теперь он снова здесь. Но как? Он был в...
      Очень трудно вспоминать, где он был. Мутное пятно, словно все, что случилось с Тревисом с тех пор, как он покинул это место, ничего не значило по сравнению с тем, что случилось с этими выгоревшими деревянными стенами. Была тень, вот все, что он помнил. Но, возможно, это не имело сейчас значения. Возможно, единственное, что имело значение, - это то, что он вернулся.
      Тревис прошел сад, сад матери. В его памяти он был такой же аккуратный, как ее кухня: все на своем месте. А сейчас стал переплетением жимолости, ломоносов и диких цинний. Одинокие светлячки мерцали между листвой. Они казались тусклыми и угасающими, их время было сочтено.
      И твое тоже, Тревис. Зачем еще ты вернулся сюда, если это не конец?
      Он дошел до ступенек крыльца, начал подниматься по гнилым деревяшкам, и его взяло сомнение. Он не мог еще раз войти туда. Тревис повернулся и стал обходить дом вокруг к заднему двору.
      Здесь все было еще более диким: переплетение чертополоха, златоцвета и молочая. Белый пух одуванчиков летал в удушливом воздухе, однако не мог найти места, где можно было бы лечь на землю и пустить корни. Тревис понимал это беспорядочное движение. Разве не так же он метался туда-сюда с тех пор, как покинул этот дом? Искал место, которое могло быть его домом?
      - Думаю, ты так и не нашел его, - пробормотал он. - Иначе зачем ты вернулся сюда?
      Дом сзади выглядел еще хуже. Ставни упали с окошек, водосточные желоба сползли, а некоторые доски отошли от стен. Почему?
      Потому что они мертвы, Тревис. Помни. Они мертвы, и ты даже не вернулся на их похороны.
      Он узнал об их смерти из письма, написанного пастором; оно как-то нашло его. Тревис помнил немного из того, о чем говорилось в письме. Там было что-то о раке, и что он уже прогрессировал к тому времени, когда его обнаружили, и как его отец последовал в мир иной менее чем за два месяца после смерти матери. Но он четко помнил последнюю строку.
      Господи, благослови их обоих, ибо они наконец соединились со своей любимой Элис.
      Тревис вздрогнул.
      Деревья шептали ее имя, сорняки эхом повторяли его, светлячки слабо мерцали в траве. Вот почему он вернулся сюда. Не ради них, а ради Элис.
      Низкий могильный холмик, обвитый горошком. Ее похоронили прямо здесь, на заднем дворе. Не в центре двора, а в той стороне, где он мог видеть могилу из окна своей спальни: постоянное напоминание о содеянном.
      Убийство - тяжелый грех.
      Это был голос его отца, хриплый и дрожащий. Тревис приник к верхним ступенькам, слушая.
      Несчастный случай, мистер Уайлдер...
      Это голос пастора, сухой, но добрый.
      Да, несчастный случай.
      Его мать, ее слова, поблекшие, как полосатые занавески, висяшие на окне в кухне.
      Несчастный случай не может быть грехом.
      И снова низкий голос отца.
      Он ревновал ее. Он всегда был идиотом. А она была такой совершенной, такой прекрасной.
      Теплый зефир пришел вместе с ночью, открывая безмолвные звезды в небе и унося прочь эти слова.
      Это был несчастный случай. Он любил Элис больше всего на свете - ее низкий голос, веселые голубые глаза. Он бы сделал все для нее. Но она была больна, и родители поручили ему ухаживать за ней. Пузырьки с лекарствами сверкали. Он смешал их и дал ей слишком много пилюль.
      Слишком много.
      Желтый свет коснулся щеки Тревиса. Он поднял голову. Ферма была темной и молчаливой - г кроме одного окна на верхнем этаже. Кто-то включил там свет, в ее прежней комнате.
      Прежде чем Тревис подумал об этом, он толкнул дверь кухни. Не заперто. Он открыл дверь и вошел в дом.
      Темный, душный воздух окутал его. Сколько лет прошло с тех пор, как он жил здесь? Тревис не знал. Наверное, очень много. Было трудно что-либо рассмотреть, только слабая полоска звездного света пробивалась сквозь занавески. Затем он пошел дальше и увидел тусклый свет, падающий на ступеньки. Тревис на ощупь подошел к лестнице, затем поднялся в коридор на втором этаже. Все двери были закрыты, кроме одной. Там сиял золотой свет. Свет этот потянул Тревиса вперед по пыльному лоскутному ковру мимо плесневелых обоев. Он не решался войти, думая, что ждет его за дверью, затем шагнул. Понадобилось мгновение, чтобы полностью запечатлеть эту картину, затем Тревис рассмеялся. Они ждали того дня, когда он вернется?
      Но это не важно. Важно другое: он четко знал, что нужно делать.
      Комната была такой, как он ее помнил. Белые полки заставлены книгами и чучелами животных, и еще больше книг было на маленьком белом столе. Розовый полог покрывал кровать, гармонируя с подушками и простынями. На белом столике рядом с кроватью, кроме грубой лампы, которую кто-то включил, стакан воды и пузырек с лекарством.
      Тень в коридоре позади Тревиса сгущалась, принимая форму и толкая его вперед. Ему едва ли нужен был ее толчок. Родители присоединились к Элис. Но они никогда не могли любить ее так, как любил ее он.
      Тревис вошел в комнату осторожно, стараясь не касаться вещей. Он высокий и неуклюжий и должен заботиться о сестре, потому что она маленькая и хрупкая. Так всегда говорила ему мать.
      Тревис припал к полу, потом лег на ее кровать. Она была слишком мала, и ему пришлось подтянуть колени близко к груди, так, что он больше сидел, чем лежал, прислонясь спиной к подушкам и стене.
      Легкий сладкий запах шел от покрывала. Ее запах. Мгновение он вдыхал его. Затем повернулся и взял пузырек с лекарством с ночного столика.
      Тревис посмотрел на этикетку на пузырьке... цифры и буквы скакали в нелепом танце. Он сосредоточился, но не мог уследить за их движениями. Однако сейчас не надо было различать их. Он открыл крышку, повернул пузырек, высыпал содержимое на ладонь.
      Гора маленьких лиловых пилюль, и каждая помечена небольшой белой молнией.
      Тревис неодобрительно посмотрел на пилюли. Что-то не так. Зловещие. Но что это значит? Впрочем, какая разница, он сделает то, что должен сделать. Сначала они присоединились к Элис, теперь его очередь. Тень ждала.
      - Добрый вечер, старший брат.
      - Добрый вечер, Букашка.
      Тревис поднял руку и положил все пилюли в рот.
      Не делай этого, Тревис.
      Он закрыл рот, удерживая пилюли языком, когда в сознание его ворвался чей-то голос. Женский голос, прокуренный и знакомый.
      Не глотай их. Если ты сделаешь это, она выиграет.
      Смятение охватило его. Кто выиграет?
      Тень. За этим она привела тебя сюда.
      Нет, я пришел сюда сам.
      Женский голос не унимался.
      Нет, Тревис, не ты. Она привела тебя на это место, в твое прошлое. Я знаю, потому что она сделала то же со мной, она старалась отделить меня от моей памяти, но я выстояла. Ты тоже должен выстоять. Иначе все будет потеряно, все, чего мы добились.
      Тревис все еще не понимал, но голос показался ему знакомым.
      Выплюнь их, Тревис.
      Голос становился настойчивым, таким, каким доктор дает приказания. Было трудно двигаться. Пилюли начали понемногу таять на кончике языка. Он, наверное, проглотил какое-то их количество.
      Тень пробралась в комнату, съедая свет.
      Пожалуйста, Тревис.
      Голос стал исчезать. Глаза Тревиса закрывались. Тень обмотала темную веревку вокруг его шеи, мягко и нежно массируя горло.
      Тревис начал глотать.
      Слушай меня, Тревис!
      Казалось, голос звал издалека.
      Я знаю, что случилось. Я могу все это видеть. И она бы никогда не захотела, чтобы ты сделал это. Элис любила тебя...
      Тревис быстро открыл глаза.
      Да, почему он этого не понимал? Голос прав. Этого хотели они, а не Элис. Она простила его, прежде чем ее глаза закрылись, она бы никогда не потребовала такой мести
      Тень душила Тревиса, проникала в рот, пытаясь заставить его глотать, лезла в горло.
      Со стоном Тревис повернул голову и выплюнул пилюли. Тень нависла над ним, намереваясь упасть на него и раздавить своей массой.
      Появился серебристо-зеленый свет, разорвав тень и отбросив обрывки в сторону.
      Тревис посмотрел на свет. Маленькая легкая фигура стояла перед ним, в ее руке был камень. Именно от него и шел свет.
      - Элис?
      Она улыбнулась, показав кривые зубы.
      - Это я, старший брат, - сказала она голосом, который всегда казался взрослым, несмотря на нежный лепет. - Вот. Я принесла тебе это.
      Она держала камень. Его поверхность была покрыта серо-зелеными крапинками. Синфатизар. Он уставился на нее:
      - Но как?..
      Она пожала плечами:
      - Не знаю, старший брат. Думаю, что он тебе нужен, поэтому я принесла его тебе. Правильно?
      Тревис протянул дрожащую руку и взял у нее Камень.
      - Да.
      Он сжал пальцами гладкую поверхность камня. Элис выглядела как раз такой, какой он ее помнил, с темными косичками и в синем платье, гармонировавшем с ее глазами.
      - Знаешь, ты не можешь быть здесь на самом деле. Элис снова улыбнулась, но выражение ее лица было вымученным и печальным. Она отвернулась.
      - Я тоже люблю тебя, Тревис.
      Затем она повернулась и вышла в дверь, исчезнув в темноте. Тревис попытался встать, пойти за ней. Ты не можешь идти за ней, Тревис.
      Близкий и ласковый голос зазвучал в памяти. В уме возникли обрывки воспоминаний, и он пытался соединить их.
      - Грейс? - прошептал он.
      Это я, Тревис.
      - Я должен идти за ней.
      Но ты не можешь. На самом деле ее никогда здесь не было. Ничего этого здесь нет. Думаю, я наконец поняла, что он делает. Демон создает иллюзию, чтобы удержать тебя, чтобы удержать всех нас, пока он не станет достаточно сильным, чтобы нас уничтожить. Тебе необходимо воспользоваться Камнем, чтобы остановить его, пока не поздно.
      - Воспользоваться Камнем, чтобы остановить его?
      Призрак прошлого...
      И он наконец понял.
      О Грейс, помоги мне.
      На какое-то мгновение он почувствовал себя ужасно одиноким, висящим в пустоте между прошлым и настоящим. Затем пришло ощущение безучастности и успокоения, и Тревиса окружил золотисто-зеленоватый свет.
      84
      Тревис очнулся. Это был не мираж. Он растянулся на полу Этериона, вокруг завывал, неистовствуя, ветер, бросая в лицо мелкие камешки. Высоко в куполе над ним зияла дыра, стены в некоторых местах провалились внутрь. Он видел, что мраморные колонны деформировались и треснули с внешней стороны. Однако камни не падали. Наоборот, большие каменные глыбы начали вращаться по кругу в десятке метров над его головой, подобно тому, как вода стекает в водосток. Все большие камни кружились по Этериону, с каждым витком приближаясь к тому темному месту, что находилось в самом центре.
      Боль сдавила разум Тревиса, он все вспомнил. Он прошел за Саретом, Дарж и Лирит через Врата, и они очутились на обваливающемся балконе. На краю Этериона. Вокруг яростными порывами завывал ветер, и они хватались за оставшиеся перила балкона, чтобы их не унесло.
      Демон был здесь, в центре Этериона, и он притягивал любые предметы мрамор, дерево, материю - внутрь, к центру.
      Всякий раз, когда что-то достигало демона, возникала вспышка света, и предмет исчезал. Так что Ксемет был прав. Демон все еще слаб, ожидает, когда к нему поступит пища, так же как Ксемет и скирати использовали Врата, чтобы приносить ему богов. Но с каждым поглощенным предметом демон становится сильнее.
      И только когда Лирит пронзительно закричала, Тревис увидел спящие тела, которые, лежа на спине, проплывали среди камней. Так что не только предметы притягивались демоном. Мелия и Фолкен, Грейс и Эйрин, Бельтан и Вани - все они казались спящими, все плыли в воздухе по Этериону, приближаясь к демону с каждым витком.
      Ксемета нигде не было видно. Может быть, он спасся. А может, демон уже поглотил его. Определенно демон еще свободен. И по происходящему Тревис видел, что еще несколько минут, и демон проглотит и остальных. Он повернулся к Сарету, Даржу и Лирит и увидел, что они шагнули с балкона и поднялись в воздух. Глаза их закрылись. Тревис вскрикнул, протягивая к ним руку, но опоздал. Все трое начали свое неумолимое вращающееся путешествие к демону. Затем Тревис почувствовал, как что-то тяжелое навалилось на него. Слишком усталый, чтобы сопротивляться, он отодвинулся от перил, и его окутал полумрак, увлекая в мрачные воспоминания прошлого.
      - Но сейчас ты здесь, Тревис, - процедил он сквозь стиснутые зубы.
      Элис, Элис помогла ему. И Грейс.
      Он встал и поискал других. На какое-то мгновение с ужасом подумал, что они уже погибли. Затем увидел, как они плывут почти в центре круга, тела их по-прежнему были неподвижны. Мелия и Эйрин были ближе всех к центру. Еще виток, и они достигнут демона. Другие были немного позади. Но где же Грейс?
      - Тревис!
      Слово почти затерялось в реве ветра и грохоте бьющихся камней. Затем он увидел ее на другой стороне Этериона. Грейс шла, пошатываясь, по треснувшему и вздувающемуся полу.
      - Грейс! - закричал он, делая к ней шаг. Теперь ее голос зазвучал в его сознании.
      Поторопись, Тревис!
      Прежде чем Тревис смог ответить, невидимые руки со страшной силой схватили его. По другую сторону Этериона Грейс обхватила колонну руками, но в центре Тревису было не за что ухватиться. Он почувствовал, что его тело стало ужасно легким, носки ботинок едва касались пола. Затем его потянули еще раз, и он поднялся в воздух.
      Камень, Тревис! Ты должен им воспользоваться.
      На этот раз в его сознании заговорил другой голос - голос старого друга.
      Я не понимаю, Джек.
      Ты должен воспользоваться Синфатизаром против демона. Камень может остановить его.
      Тревис поднимался к началу спирального круга. Для него не будет медленной карусели. Его несло вверх, прямо к демону.
      Что ты имеешь в виду, говоря "остановить его"?
      Да перестань же думать и слушай, Тревис.
      В сознании грозно звучал голос Джека Грейстоуна. Тревис почти видел синие горящие глаза старого антиквара.
      Сумеречный Камень не может разрушать так же, как и демон. Это ему неподвластно. Демон - это парадокс, нечто несуществующее, заключенное в камне. Синфатизар может разрешить этот парадокс - он может заставить демона быть тем или другим. Разве ты до сих пор не знаешь сущности камня? Вода не похожа на вино, свинец - на золото, тьма на свет. Вот чем он всегда был, Тревис. Все, что тебе нужно сделать, это выбрать, чем ему быть.
      Выбрать, чем ему быть. Именно это сказал волшебник, именно поэтому он сам пострадал, доставляя ему Синфатизар на Землю. Так что же надо выбрать?
      Вокруг ревел ветер. Среди камней Тревис увидел демона совсем другими глазами. Туманная дымка окружала его. У демона не было облика, он скорее походил на шарик, который перекатывался, как капля жидкого металла. К тому же это была просто раковина, та, которой пользовались колдуны, чтобы привязать его к Зее. Внутри этой раковины демон был наедине с морндари, голодным духом, преследовавшим его в пустоте среди миров: голодная яма пустоты, которую никогда невозможно было наполнить, сколько бы она ни поглотила.
      До центра спирали оставалось около трех метров.
      Сделай это, Тревис!
      Полтора метра. От демона на него надвигалась волнообразная нить. Тревис схватил Синфатизар в правую руку. Камень светился зловещим светом.
      Но я не знаю как, Джек.
      Глупости. Конечно же, ты знаешь как. Ты - повелитель, я сам тебя сделал им. Камень должен повиноваться твоим командам. Так действуй же!
      Времени не оставалось. Нить добралась до Тревиса и обвилась вокруг него. Он почувствовал, как его плоть и кровь начали постепенно исчезать, как будто содрали все хорошее, что в нем когда-либо было, оставив только голый, почерневший скелет мрачных воспоминаний. Попытка разбудить Элис; ее тело было холодное, как лед. Бегство с чердака волшебника, когда Джек один оказался лицом к лицу с видениями. Осознание, что Макс выдал его "Дюратеку".
      Наконец Тревис понял. Так вот как демон это делал, как он затягивал к себе людей и как в итоге пожирал их. Он прорывался сквозь пласты их жизней, эксгумируя все самые плохие моменты. А с такими мрачными останками кто же не пожелает отдать себя пустоте.
      Темная нить сдавила, соскабливая последние крупинки успокоения, за которые Тревис держался, и оставляя только зарубцевавшиеся следы боли. Поблекший фермерский дом в штате Иллинойс в тот день, когда он покинул его навсегда. Лихорадочный безумный взгляд Макса, когда его объяло пламя. Бельтан, безжизненно лежащий в луже крови. Свежий могильный холмик, который он видел из окна своей спальни.
      Нет.
      Это слово шепотом звучало в его сознании, но Тревис внял ему как крику. Нет, он бы не позволил этому быть единственным воспоминанием о ней маленькой частичке, брошенной в сырую, богатую червями почву того серого дня в Иллинойсе. Ее улыбка, ее волшебный смех, ее маленькое тело, свернувшееся в его больших руках, когда они читали книгу. Не важно, что случилось потом, он бы не забыл этого, не забыл.
      Я люблю тебя, старший брат.
      Я тоже люблю тебя, Букашечка.
      Это было так ужасно. Его пальцы стали почти прозрачными, он уже исчезал. С последней искрой желания Тревис взял Синфатизар, коснулся им темного силуэта демона и сделал свой выбор.
      - Превратись в камень!
      Это было меньше чем шепот. Но голос Джека произнес эти слова в его мозгу, и сотни других голосов эхом отвечали им повторяющим хором: голоса всех Повелителей Рун, которые когда-либо жили, говорили сейчас как один, через него.
      Превратись в камень!
      Возник прекрасный серебристо-зеленый свет, обжигающий его руку. Раздался крик, не звук - вопль беззвучной агонии, которая пронзила его мозг перед внезапным концом.
      Вдруг поднялся ветер.
      Затем Тревис упал на мраморный пол с высоты нескольких десятков футов.
      85
      - Держись! - выкрикнул чистый голос.
      Казалось, невидимые руки схватили Тревиса, остановив его падение. Звук, похожий на сотни раскатов грома, превратился в эхо.
      Гром постепенно затих, и оставшиеся камни неслись вниз. С трудом Тревис повернул шею. Он увидел других падающих; их лица были такими же ошеломленными, как и его. Лирит, Дарж и Сарет вращались в падении с одной стороны от Тревиса, а на некотором расстоянии с другой стороны падали Эйрин, Бельтан и Вани с Фолкеном и Мелией.
      Мелия светилась прекрасным голубым светом, ее руки сжимали виски, лицо было сосредоточенно.
      Чувство паники поднялось к горлу Тревиса - последний раз, когда он видел Грейс, она была на полу Этериона. Потом он вздохнул, когда увидел, как она парит над Мелией. Сила демона, должно быть, подняла ее воздух как раз перед концом.
      - Очень хорошо, Мелия, - ревел Фолкен, медленно переворачиваясь вверх ногами и путаясь в выцветшем голубом плаще. - Мы можем сейчас остановиться. Только делай это медленно.
      - На самом деле это не так просто. Я то держу тебя, то нет. Нет даже промежутка.
      Фолкен тяжело вздохнул:
      - Что ты имеешь в виду, что нет промежутка? Все, что я хочу получить...
      Слово превратилось во что-то похожее на визг, когда Фолкен резко упал на несколько метров, затем остановился. Через секунду остальные последовали за ним, и Тревис чуть не прикусил язык, резко затормозив. Еще после нескольких падений и остановок каменный пол сделался значительно ближе. На последний бросок оставалось не более полутора метров, хотя Тревис все-таки умудрился приземлиться на заостренный камень.
      Он был все еще в центре Этериона, остальные - вокруг него. Тревис увидел, как встает Вани, вот и Бельтан помог Грейс подняться.
      В груди он почувствовал нежное тепло. Они живы, они все живы.
      - Тревис! - крикнул Бельтан.
      Рыцарь поддерживал Грейс. Она подняла взгляд и улыбнулась. Рядом с ними стояла Вани - руки на поясе, огонек в золотых глазах.
      Тревис по-прежнему не знал, почему Джек выбрал его или кем на самом деле был брат Сай. Но в этот момент он совершенно не сомневался, что эти трое - все для него. Грейс - самый близкий друг, какой у него когда-либо был. И теперь он...
      - Нет.
      Позади раздался крик вместе со скрежетом сдвигаемого камня. Тревис повернулся. Лирит нависла над выступом булыжника, а Дарж спешил к ней.
      - Тревис, - закричал Дарж, - нам требуется твоя помощь! Быстро.
      Затем Тревис понял - эти двое пытались освободить третьего от груды камней.
      Сарет.
      Тревис спрятал Синфатизар в карман и припустился бежать, карабкаясь по высоким каменным выступам.
      - Что случилось?
      Лицо Даржа было белым от пыли скалы.
      - Груда камней, на которую он упал, не была прочной. Она рассыпалась, когда он пытался взобраться на нее.
      Лирит открыла глаза:
      - Он жив. Но ему не хватает воздуха. Мы должны его освободить.
      Дарж начал сталкивать камни с высокой глыбы. Лирит тащила булыжник, раня руки до крови.
      - Отойдите, - сказал Тревис.
      Рыцарь и колдунья с изумлением посмотрели на него.
      - Сейчас же.
      Он сам удивился металлу в своем голосе.
      Они повиновались, а Тревис собрал свою волю. Положил правую руку на один из камней и затем произнес руну, которая эхом в сотни голосов отозвалась в мозгу.
      - Сар.
      Камни знали свое имя и послушались.
      Валуны разлетелись, повисли в воздухе, затем с сокрушительным треском упали на пол на расстоянии дюжины футов. Где только что были камни, зашевелилась и села фигура.
      - Сарет...
      Лирит обхватила его руками. Глаза на пыльном лице Сарета приобрели осмысленное выражение.
      - Тебя не раздавило, - сказал Дарж удивленно и немного разочарованно.
      - И голову не повредило, - ухмыльнулся Сарет. - У меня есть кое-что, чем можно подпереть камни.
      Морниш держал в руке длинную деревяшку, и Тревис понял, что он использовал в качестве подпорки свою деревянную ногу. Дарж помог ему подняться.
      Сарет усмехнулся Тревису:
      - Спасибо, чародей. Ты мастер по... по части открывания. Тревис вздрогнул и открыл было рот, но Лирит заговорила первой:
      - Ирсайя, что это?
      Колдунья показала на чистое пространство между глыбами на полу. В центре круга лежал бесформенный черный кусок камня размером с кулак Тревиса. Неживое лицо на камне открыло рот в беззвучном крике. Сарет приблизился к Лирит.
      - Это демон. Или то, что от него осталось.