- Как я уже говорила, ты наделена великой силой. Видишь, как гордо женщина восседает в седле? Все любят ее за красоту, но боятся ее меча. Однако за обладание великой силой нужно платить. Ты понимаешь? Она не замечает бедняка, затоптанного копытами коня.
      Лирит оцепенела. Там, в высокой траве под конем, она увидела лицо. Глаза человека были прикрыты, словно он спал. Эйрин недоуменно покачала головой.
      - Ничего не понимаю.
      - Ты забыла о том, кто ради тебя терпел великую боль!
      - Но кто же он?
      Старуха засунула карту в колоду.
      - Это уж ты сама должна знать, дитя.
      Еще до того, как старуха посмотрела на нее, Лирит поняла, что наступила ее очередь. После предсказания, сделанного Даржу и Эйрин, она не очень-то хотела увидеть карту, которую вытянула, но другого выбора не оставалось. И Лирит решительно перевернула карту.
      В то же мгновение черное небо над бесплодной, серой, как пепел, равниной распорола яркая молния. По земле рассыпались какие-то белые фигуры, испещренные красными пятнами. На поваленном дереве Лирит разглядела темный силуэт.
      - Ворон! - произнесла старуха.
      - А что он предвещает? - спросила Лирит, удивленная неожиданным спокойствием собственного голоса.
      - Ворон питается падалью на полях сражений, - ответила старуха. Затем она взяла новую карту, и рука ее задрожала. - На полях, отравленных пролитой кровью, где уже никогда ничто не сможет прорасти.
      Вокруг девушки неожиданно сгустилась тьма, а душный воздух сдавил ее грудь так, что стало трудно дышать. Лирит моргнула, и ей показалось, что картинки на картах Тхот ожили. Извилистая молния снова перечеркнула черное небо. Птица зловеще раскрыла кривой клюв, словно смеясь над ней.
      Лирит покачнулась, едва не упав с табуретки, но сильная рука ее спутника вовремя подхватила ее. Она моргнула, и картинки на карте снова стали неподвижными. Лирит подняла глаза, чтобы поблагодарить Даржа за поддержку... и застыла. Над ней стоял не Дарж, а Сарет.
      - Вам нехорошо, вешала?
      Девушка нервно облизнула губы:
      - Ничего. Со мной все в порядке. Мне просто нужно на воздух.
      - Я помогу вам выйти.
      Эйрин и Дарж удивленно посмотрели на Лирит, когда мужчина-морниш помог ей встать.
      - Можно спрятаться от судьбы, - донесся голос старухи. - Но тебе никогда не удастся убежать от нее, ибо она заключена внутри тебя.
      Лирит на мгновение замерла, затем решительно шагнула из кибитки на воздух и повернулась к Сарету. Глаза его излучали такую нежность, что с ее губ невольно сорвался громкий горестный вздох. Зачем ему вести себя так с ней, совершенно незнакомым ему человеком?
      - Я должен извиниться перед вами за аль-Маму, - хрипло произнес морниш.
      Лирит подняла голову и посмотрела ему в глаза.
      - Почему? Разве ее предсказания не являются правдой?
      Сарет не ответил.
      - Ваша нога, - не удержалась и пробормотала Лирит. - Эту цену вы заплатили за свой шестар?
      На лицо морниша вернулась улыбка, хотя теперь выражение его лица показалось девушке каким-то жестоким.
      - Нет, бешала. Такую цену я заплатил за свою гордыню.
      Лирит раскрыла рот, но не успела ничего ответить. Из кибитки вышли Эйрин и Дарж. Эйрин была бледна, и Лирит не могла не заметить, что Дарж не сводит с нее обеспокоенного взгляда.
      - Пора возвращаться в замок, - сказал он.
      Эйрин положила руку себе на грудь.
      - Мне нехорошо.
      Лирит взяла ее за руку.
      - Не бойся, сестра. Просто ты съела слишком много сладостей, вот и все. Скоро пройдет.
      Она повела Эйрин прочь из рощи, Дарж следовал в трех шагах позади них. Лишь спустя мгновение Лирит вспомнила, что не попрощалась с Саретом, и обернулась. Роща опустела, если не считать запертого фургона и нежного перезвона колокольчиков.
      В угасающем свете дня они направлялись обратно в замок. Впереди торопливо бежали их собственные тени.
      4
      Они вернулись в замок как раз в тот момент, когда закрывались ворота. На Ар-Толор уже начали опускаться сумерки. Замок казался волшебным золотым островком посреди бескрайнего пурпурного моря заката.
      - Ваше высочество! - Облаченный в черно-зеленую форму караульный, поклонившись Эйрин, шагнул к ним из боковых ворот. Затем повернулся и отвесил поклон Лирит. - Миледи, как хорошо, что вы наконец вернулись! Мы обыскали весь замок.
      Тревога охватила Эйрин, и она поглядела на Лирит.
      - Что случилось?
      - Королева Иволейна желает срочно видеть вас обеих у себя. Мы искали вас весь день, миледи.
      Вперед выступил Дарж.
      - Если отсутствие дам причинило какие-то неприятности, то это исключительно моя вина. Именно я сопровождал их на пути из замка.
      Эйрин сделала недовольное лицо. Они отправились к морнишам вовсе не из-за Даржа; это была ее идея.
      - Почему королева хочет видеть нас? - поинтересовалась она.
      Караульный собрался было сделать левой рукой грубый, неприличный жест. Затем, словно вспомнив, в каком обществе находится, поспешно изменил движение руки и подтянул висящую на плече желтую ленту.
      - В мои обязанности не входит толковать намерения Ее величества. - Его голос прозвучал так громко, словно он полагал, что его могут подслушать.
      - Конечно, - кивнула Лирит. - Благодарим за услугу, караульный. Мы немедленно отправимся к королеве.
      Эйрин едва не упала, когда Лирит рывком потащила ее за собой.
      - Что случилось? - сердито прошептала Эйрин. - Как ты думаешь, она знает, что мы ходили к морнишам?
      - Не говори ерунды, сестра. У Иволейны нет никакого волшебного зеркала. Как она может знать, куда мы ходили? Если она и недовольна нами, то лишь за то, что мы поздно откликнулись на требование явиться. Поэтому нужно поторопиться.
      Эйрин промолчала, мысленно пожелав себе когда-нибудь стать такой же уверенной, как сестра, и поспешила вслед за ней. В отличие от темных задымленных коридоров Кейлавера, сводчатые залы Ар-Толора хорошо проветривались и имели множество высоких окон, через которые лился серебристо-серый сумеречный свет.
      - Миледи! - прогремел позади громкий голос.
      Женщины резко остановились, повернулись и поглядели в угрюмые темные глаза. Эйрин вздрогнула. Они совершенно забыли о Дарже.
      - Если моя помощь больше не нужна, я с вашего позволения удалюсь.
      - Разумеется, Дарж, ступайте! - произнесла Эйрин. Дарж неловко кивнул и развернулся, собираясь уйти,
      - Милорд, - Лирит коснулась его руки, - благодарим за то, что сегодня вы сопровождали нас.
      Рыцарь кивнул и, освободив руку, зашагал по коридору. Вскоре его темно-коричневая фигура полностью растворилась в темноте.
      В душе Эйрин сильно переживала. Почему она раньше не додумалась поблагодарить Даржа? В конце концов именно она вытянула всю компанию в деревню морнишей вопреки предостережениям рыцаря. И теперь, если они попадут в беду, вина скорее всего падет на его голову. Как она могла быть такой жестокой и небрежной?
      Но, возможно, в этом все же нет ничего необычного.
      Ты забыла о том, кто ради тебя терпел боль...
      Это правда, многие пострадали ради нее, но ведь Эйрин всегда помнила о них. Она никогда не забудет отважного Гарфа, который погиб, пытаясь защитить ее от когтей разъяренного медведя. Или славного сэра Меридара, который пожертвовал своей жизнью во имя спасения Тиры и Дейнена и ради того, чтобы не уронить своего рыцарского достоинства в глазах Эйрин. И, конечно же, она никогда не забудет Леотана!
      По спине девушке пробежал холодок, как случалось каждый раз, когда она думала о том давнем вечере. Это было в середине прошлой зимы. Тогда прекрасный аристократ, которого она любила, затянул ее в боковые покои замка и поцеловал. На мгновение ей показалось, что все ее мечты сбылись. Пока он не совершил над ней насилие, показав себя настоящим животным. Затем девушку охватила ярость, а вместе с ней возникла сила, о которой она и не подозревала. Эта сила буквально выплеснулась из нее, превратив мозг Леотана в кашу. Девушка всегда верила, что зло - это нечто такое, что обитает исключительно в сердцах других. Ни разу до того момента она и подумать не могла, что зло нашло пристанище и в ее собственной душе.
      Нет, ей никогда не забыть той ночи! Старуха-гадалка скорее всего просто выжившая из ума старуха.
      Ну а как же карта, Эйрин? Она в точности такая же, как видение, которое предстало перед твоим взглядом, когда в Кейлавере Лирит попросила тебя посмотреть в воду. Откуда старуха могла об этом узнать ?
      Не успела она подумать об ответе, как почувствовача прикосновение Лирит.
      - Пойдем, сестра, - сказала Лирит. - Королева ожидает нас. Как только слуги зажгли факелы, наполнившие коридоры теплым, умиротворяющим светом, женщины поспешно зашагали дальше по коридорам замка.
      Неожиданно они услышали чей-то смех.
      Эйрин и Лирит резко остановились. Из алькова выскочила одетая в желто-зеленую одежду фигура, совершила кувырок в воздухе и приземлилась перед ними, звеня серебряными бубенчиками.
      - Таркис! - воскликнула Эйрин.
      Тощий человечек обнажил в улыбке гнилые зубы, вытянул вперед руки и поклонился так низко, что его остроконечный подбородок почти коснулся пола.
      - Две вечерние птицы, серая и синяя, летят в гнездо своей госпожи. Шут выпрямился, и в его косых глазах вспыхнул лукавый огонек. - Но взмахнут ли они крылами и запоют ли они, когда она подвергнет их испытанию?
      Лирит быстро взяла себя в руки и высокомерно выпрямилась.
      - У нас нет времени для твоих забав, шут. Королева ждет нас. Человек расхохотался и начал дурашливо приплясывать.
      Колокольчики на его пестром колпаке громко зазвенели.
      Ждет нас, предопределяет наши судьбы?
      Бранит нас, ибо опоздали мы.
      Кровь прилила к смуглым щекам Лирит, и она открыла рот, чтобы ответить. Но Эйрин заговорила первой, напустив на себя подчеркнуто неодобрительный вид:
      - Это что, самая лучшая рифма, которую ты способен выдумать, Таркис? Боюсь, не очень-то похоже на настоящее стихотворение.
      Шут резко отпрянул назад. Выглядел он не лучшим образом. Из-под выцветших зеленых чулок торчали костлявые колени, а остроносые башмаки были заляпаны грязью. Он сцепил худые пальцы, его блуждающие глаза загорелись ярким светом.
      - Моя милая колдунья, в скором времени старая дева, полагает, что сможет подобрать более удачную рифму?
      Эйрин выпрямилась.
      - Думаю, да. На самом деле я готова держать пари, что смогу придумать лучший стих из букв твоего имени. Тебе же вряд ли удастся сделать то же самое с моим именем!
      Лирит бросила на сестру сердитый взгляд, но Эйрин не обратила на это никакого внимания.
      Таркис хлопнул в ладоши и снова засмеялся:
      - Игра! Игра! - Он снова кувыркнулся в воздухе. - Шут обожает играть! Умоляю, миледи, сложите поскорее стих из моего имени!
      Эйрин сделала решительный вдох. Придворный шут Ар-Толора имел обыкновение оказываться на пути в самый неподходящий момент. Лучшим способом поскорее отделаться от него было сыграть в его же игру. Правда, сейчас Эйрин сомневалась в том, что это удачная мысль. Девушка нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. Затем, словно по мановению волшебной палочки, ей в голову пришли стихотворные строки, и она, смеясь, тут же произнесла их вслух:
      Где бродит Таркис-острослов,
      Я не могу сказать.
      Как хорошо, что бубенцов
      Ему нельзя снимать.
      Эйрин не смогла удержаться и довольно улыбнулась, увидев, что Лирит изумленно смотрит на нее. Что ж, стихотворение действительно вышло неплохим.
      Таркис, очевидно, был того же мнения, поскольку отчаянно зашипел и схватился за свой колпак так, что из-под него" высвободилась прядь волос.
      - Ну давай, шут, - сказала Эйрин. - Теперь твоя очередь.
      - Должен ли я умолять вас, стоя на коленях? Мгновение, дева... Одно лишь мгновение!
      Таркис отвернулся к алькову, сгорбился и что-то невнятно забормотал себе под нос. Эйрин поспешила воспользоваться представившейся возможностью. Поскольку путь был свободен, она схватила Лирит за руку и бросилась вперед по коридору.
      Они уже завернули за угол, когда позади раздался пронзительный встревоженный вопль. Этот звук заставил их ускорить бег. Наконец они остановились и, тяжело дыша и смеясь, обессиленно прислонились к стене.
      Эйрин смахнула слезы с глаз.
      - Он на самом деле когда-то был королем? Или все выдумки? Так трудно поверить в это, когда видишь его.
      Лирит пригладила тугие черные локоны.
      - Он действительно был королем, сестра. Многие годы Таркис правил доминионом Толории. Но однажды во время охоты он упал с лошади и сильно ударился головой о камень. Когда Таркис снова пришел в себя, то был уже таким, как сейчас. Думаю, его разум помутился настолько, что вернуть его в прежнее состояние невозможно.
      Эйрин слышала эту историю еще раньше. Король Таркис не имел ни жены, ни наследника. Толория разрывалась от междоусобных войн, так как многие бароны яростно боролись друг с другом за право обладания троном. И если бы не Иволейна, дальняя родственница Таркиса, которая по достижении восемнадцати лет умудрилась объединить враждующие стороны, доминион, возможно, навсегда прекратил бы свое существование как единое государство.
      - Тогда Таркис действительно безумен, - заключила Эйрин. - Но мне кажется, что жестоко так относиться к нему. Человек, однажды бывший королем, не должен быть придворным шутом.
      - А разве лучше запереть его в высокой башне, где его никто бы не увидел? Теперь он такой. Думаю, что до известной степени это доставляет ему удовольствие.
      Лирит, конечно, была права. И все равно ей не нравился Таркис. Чем реже она встречалась с ним, тем лучше.
      - Пошли, - промолвила Лирит, - нас ждет королева.
      - Для того чтобы выбранить нас, - ухмыльнулась Эйрин. У дверей королевских покоев им поклонился караульный.
      - Миледи, можете войти, - сказал он.
      Эйрин и Лирит переглянулись. Веселье их мгновенно улетучилось, стоило им переступить порог.
      - Подобное неповиновение переходит все границы дозволенного, произнес голос ясный и решительный.
      Эйрин замерла. Неужели королева даже не поприветствует их, а сразу подвергнет наказанию?.. Она приготовилась поспешно принести извинения, но не успела открыть рот, как в голове резко прозвучал знакомый голос:
      Спокойно, сестра. Не признавайся в преступлении, пока тебя не попросили об этом. Королева разговаривает не с нами.
      Эйрин прикусила язык. Она никак не могла привыкнуть к способности Лирит говорить без слов. Этим мастерством сама Эйрин так и не смогла овладеть. А между тем Лирит была права.
      Передняя королевы представляла собой просторное помещение, по стенам которого тянулся ряд высоких окон. Сотни маленьких стекол отражали восходящую луну. В центре зала, возвышаясь над каким-то худощавым юношей, стояла королева Иволейна. Молодой человек стыдливо опустил голову, так что длинные черные волосы скрывали его лицо. Возле него стояла леди Тресса, приятная полная рыжеволосая женщина, советница королевы. Ее лицо выражало нежное материнское чувство. Именно на молодого человека были направлены слова разгневанной королевы.
      - Тебе запретили входить в конюшни, - продолжала королева сыпать острыми, как стрелы, словами, - однако сегодня ты снова сделал это. Твоя выходка вызвала такое волнение среди лошадей, что одна из них порвала поводья и убежала. Пытаясь догнать ее, помощник конюха упал и сломал руку.
      - Так вы обвиняете меня в неповоротливости помощников конюха? произнес юноша, не поднимая головы. От туники и до башмаков он был облачен во все черное.
      Королева оставалась непреклонной:
      - Не порицание имеет значение для благородного человека, лорд Теравиан, а ответственность. Твои действия причинили несомненный вред. Разве ты не собираешься взять на себя вину?
      Молодой человек не ответил.
      - Тогда у меня нет иного выбора, как принять вину на себя, - молвила Иволейна, - ибо я несу ответственность за тебя. Это и означает быть правителем. Леди Тресса, проследите, чтобы помощнику конюха и его семье должным образом выплатили компенсацию из моей казны.
      Тресса кивнула и склонилась над столиком, чтобы сделать заметку на пергаменте.
      Иволейна покачала головой:
      - Что же я скажу твоему отцу?
      В следующее мгновение юноша поднял глаза, и с его бледного лица упали волосы. Юный лорд обладал тонкими, почти идеально красивыми чертами. Его глаза, словно два изумруда, сверкали из-под черных как смоль бровей.
      - А зачем что-либо рассказывать королю Бореасу? - спросил он, и тонкая линия губ изогнулась в презрительной усмешке. - Я знаю, он отослал меня сюда, чтобы навсегда забыть о моем существовании.
      - Ты ничего не знаешь! - возразила королева.
      Ее лицо приняло настолько строгое выражение, что юноша невольно сделал шаг назад, словно заново обдумывая свою дерзость.
      - Теперь мне можно идти? - наконец спросил он.
      - Ступай!
      Молодой человек холодно откланялся, развернулся и с гибкостью опытного танцора направился к двери. Проходя мимо Эйрин и Лирит, он даже не взглянул на них.
      Эйрин посмотрела ему вслед. Она хорошо помнила Теравиана с первых лет, проведенных ею в Кейлавере. Тогда единственный сын короля Бореаса являл собой замкнутого и несдержанного мальчика на четыре года моложе ее. Они почти не общались, за исключением тех случаев, когда тот время от времени донимал ее своими проказами. Например, он как-то раз наполнил одну из подушек мышами.
      Затем, два года назад, Бореас отослал его в Ар-Толор. Таков обычай: королевских детей воспитывали при дворе другого королевства. Таким образом создавались, сохранялись и укреплялись союзы между доминионами. Эйрин вспомнила, что в тот день, когда Теравиан узнал, что его собираются отослать, с ним случилась истерика. С тех пор она больше ничего о нем не слышала.
      Спустя несколько дней после их прибытия в Ар-Толор она разыскивала Теравиана, чтобы поприветствовать его на правах родственницы. Но когда они повстречались в саду замка, он даже не соизволил спуститься со стены, где сидел, и не сказал Эйрин ни слова, а лишь злобно расхохотался, когда она поскользнулась на гнилом яблоке. Казалось, Теравиан почти не изменился за годы, проведенные в Ар-Толоре, разве что стал выше ростом и еще бессердечнее. Порой Эйрин удивлялась, как он на самом деле мог быть сыном такого доброго и смелого человека, каким почитался король Бореас.
      Королева подняла изящную руку:
      - Что я упустила, Тресса?
      Рыжеволосая женщина улыбнулась, но лицо ее все равно выражало печаль:
      - Этот мальчик изо всех сил старается поскорее стать мужчиной. Не нужно искать других причин.
      - Тем не менее другая причина существует, ведь так?
      Тресса не ответила, и Эйрин очень хотелось понять, что имеет в виду королева. Но Иволейна заговорила прежде, чем та смогла открыть рот:
      - Подойдите ближе, сестры. Не думайте, что я не заметила вас.
      Женщины поспешно приблизились и присели в реверансе.
      В королевстве считали, что Иволейна - самая прекрасная из всех Фаленгартов. Однако Эйрин знала, что существует одна женщина, чья красота способна затмить красоту самой королевы, женщина, которая сейчас находится очень-очень далеко.
      Мне так не хватает тебя, Грейс!
      Она все-таки надеялась, что Грейс и остальные сейчас в полном порядке.
      - Очень мило с вашей стороны, что вы пришли, сестры.
      - Мы поспешили сюда, как только получили от вас послание, Ваше величество, - ответила Лирит.
      Глаза Иволейны недобро сверкнули:
      - Так вы и сделали.
      В покоях воцарилась тишина, и в душе Эйрин возник безрассудный порыв выболтать все о похождениях того дня. К счастью, Тресса заговорила прежде, чем девушка успела выразить это побуждение словами.
      - Не желаешь ли выпить вина, дитя мое?
      Эйрин кивнула, приложив все силы, чтобы не выхватить кубок из рук колдуньи и не осушить его одним глотком. Вино было холодным и приятно освежало. Эйрин отпивала его маленькими глотками, и постепенно ее нервы успокоились.
      - Уже поздно, - промолвила королева, - а мне еще многое нужно сделать, прежде чем отойти ко сну. Поэтому перейду непосредственно к главному. Я созвала Верховный Шабаш. Колдуньи соберутся здесь, в Ар-Толоре, в следующую темную луну.
      Эйрин нахмурилась. Никогда прежде она не слышала о Верховном Шабаше. Однако, судя по внезапному блеску в глазах, Лирит имела об этом представление. Темноволосая колдунья сжала кубок обеими руками.
      - Могу я спросить, сестра? Мы все будем принимать в нем участие?
      Иволейна кивнула.
      - Я искренне надеюсь, что и ты, и твоя сестра Эйрин сможете уделить нам внимание.
      - Это первый Верховный Шабаш, который созывается за последние семь лет, - сказала Тресса. - Приедут все наши сестры.
      Губы Лирит растянулись в свойственной только ей таинственной улыбке.
      Неподдающееся описанию волнение охватило Эйрин, и она больше не могла сдерживаться:
      - Но что такое Верховный Шабаш?
      Тресса нежно засмеялась:
      - О, это нечто невероятное, дитя мое. В Ар-Толор сейчас направляются колдуньи из семи доминионов, а также из земель, расположенных за их пределами. Мы все соберемся под звездами, чтобы сплести общую паутину.
      - А что будет обсуждаться на шабаше? - поинтересовалась Лирит.
      Иволейна придвинула стоящую на пьедестале серебряную чашу, и ее платье зашелестело, словно крылья птицы.
      - Дела огромной важности.
      - Но какие? - спросила Эйрин. Королева не обернулась.
      - Думаю, на сегодня достаточно. Остальное - на шабаше.
      Лирит взглянула на Эйрин. Они обе знали, когда заканчивается встреча с королевой. Вопросы раздирали душу Эйрин, но им придется подождать. Они поставили на стол кубки, кивнули Трессе и направились к выходу.
      - Да, сестры, - у двери остановила их Иволейна, - вы еще не рассказали мне, понравилось ли вам посещение кибитки морнишей.
      Эйрин напряглась от беспокойства, а Лирит сделала резкий вдох. Иволейна все еще глядела в чашу с водой, когда внезапное озарение пронзило Эйрин. Королева не имела магического зеркала, но обладала иными средствами следить за другими людьми. Эйрин вспомнился тот день, когда Иволейна остановила ее и Грейс в коридорах Кейлавера и попросила заглянуть в чашу подобным же образом. Именно там, в воде, Эйрин увидела себя верхом на белом коне. В руках она держала меч, а за ее спиной был виден замок с семью башнями.
      Наконец королева оторвалась от чаши и строго посмотрела на девушек:
      - Говорят, что магия морнишей подобна порочному семени, из которого вырастают лишь колючие цветы. Постарайтесь запомнить это, сестры.
      Эйрин и Лирит оставалось только кивнуть. Вместе они переступили через порог и оказались в коридоре, оставив королеву наедине с ее делами.
      5
      - Вы уходите сегодня так рано, милорд, - сонным голосом произнесла женщина, укутываясь в покрывало.
      Дарж присел на постели и что-то невнятно проворчал. Затем свесил ноги с кровати. Каменный пол холодил босые ступни. Рыцарь тяжко вздохнул. До рассвета еще час. Через окно проникал холодный воздух, а вместе с ним доносилось приглушенное голубиное воркование.
      Дарж прикрыл глаза и предался воспоминаниям. Она всегда обожала голубей. Он обычно с улыбкой наблюдал за тем, как по утрам она из окна бросала им зерна. А когда наступала ночь, она отворяла все окна в поместье, чтобы музыка голубиного воркования наполнила дом. В ту пору он ее не понимал - считал, что это самый жалкий звук, какой ему когда-либо приходилось слышать Почему ему потребовалось столько лет, чтобы понять, насколько великолепна эта музыка?
      - Смею ли я надеяться, что вы придете сегодня вечером, милорд?
      Дарж открыл глаза:
      - Тебе вообще больше не следует меня ждать.
      Он встал, взял со стула штаны и неторопливо натянул их. Услышал, как за его спиной Леса вздохнула и повернулась в постели.
      Он нашел ее вскоре после прибытия в Ар-Толор. Леса была горожанкой и иногда служила горничной у придворных дам королевы. Год назад умер ее муж. Но после трудных вторых родов Леса осталась бесплодной, и ни один мужчина в городе не пожелал взять ее в жены. Леса была простовата и не слишком умна, однако добросердечна и ласкова со своими детьми в те редкие минуты, когда он видел их вместе. Даржу это нравилось. Кроме того, она нуждалась в деньгах на пропитание, а он - в хозяйке. И все сложилось достаточно хорошо.
      Дарж затянул пояс потуже и выпрямился. Сделав это, он увидел свое отражение в мрачной глубине бронзового зеркала. В небольшом зеркале голова не уместилась, и на какое-то мгновение рыцарю почудилось, что он видит призрака.
      Он выглядел примерно таким же, каким помнил себя в молодые годы. Кисти рук все еще сильны, густые волосы на груди не успели поседеть, а живот не превратился в дряблое брюхо, как случается со многими мужчинами его возраста. Однако его истинный возраст выдавали руки. Они загрубели, отчетливо обозначились суставы на похудевших пальцах, а на коже стали видны многочисленные морщины и шрамы. То были руки старика.
      Дарж натянул через голову серую тунику, подпоясался и повернул голову. Леса теперь сидела на постели - спутанные каштановые волосы рассыпались по плечам - и наблюдала за ним своими маленькими глазками. Лицо ее испещряли морщины, заработанные годами нелегкой жизни, но небольшая грудь имела хорошую форму.
      Она крепко обняла руками колени под одеялом.
      - Когда ты сделаешь меня своей госпожой, милорд?
      - Я никогда не сделаю тебя своей госпожой, - ответил Дарж и натянул сапоги.
      Она рассмеялась и захлопала по кровати.
      - Здесь я - твоя госпожа, это так. Но ты достаточно дерзок, когда прижимаешься к моему телу.
      Дарж положил на столик три серебряные монеты.
      - Купи своим детям какие-нибудь башмаки. Я видел их в толпе - они бегали босиком, - сказал он и направился к двери.
      - Хорошо, милорд, - ответила Леса. - Куплю им обувку. Благослови тебя Джорус.
      Дарж ничего не ответил, вышел из палаты и закрыл за собой дверь.
      В замке царила тишина. Почти все обитатели Ар-Толора находились в постели. Он не спеша зашагал по коридорам к своим покоям. Это были те редкие минуты, когда Дарж был предоставлен самому себе и поэтому старался как подобает насладиться ими. За последние два десятилетия Дарж привык бывать один. Он не считал одиночество обузой. На свете существует много такого, что можно услышать, увидеть и ощутить, лишь находясь в одиночестве.
      Он не сожалел о времени, которое провел с Эйрин и Лирит. Кроме всего прочего, рыцарь обязан иметь цель в жизни.
      Рыцарю нужно кому-то служить, но какая у них нужда в твоих услугах здесь, Дарж из Стоунбрейка ?
      Он твердо понимал, что ему пора покинуть это место и вернуться в Эмбар. Вчера вечером по возвращении в замок Эйрин и Лирит бросились прочь, даже не окинув его прощальным взором. Какая польза от угрюмого рыцаря, когда требуют внимания ослепительные королевы?
      Предоставленный самому себе, Дарж мог бы продолжить свои алхимические опыты, но не сумел добыть здесь соответствующих принадлежностей и оборудования. Насколько он мог судить, инженеры и люди с логическим складом ума были настолько редки в Толории, насколько распространены колдуньи и столь любимые ими травы. И вот вместо того, чтобы заниматься опытами, он попал к Лесе.
      Дарж остановился у окна, наблюдая за миром по ту сторону оконного стекла. С земли поднимался туман, и все вокруг - холмы, небеса и деревья окунулось в серую дымку. Иногда Даржу это даже нравилось: мир, лишенный цвета, наполненный одними тенями. Или это лишь потому, что он не знал иного мира?
      Нет, однажды его мир был цветным. Рыцарь мысленно нарисовал себе прекрасную девушку, с глазами такими же теплыми и золотистыми, как мед. Только цвет ее глаз стал другим. Они были теперь не карими, а ярко-синими, как сапфир.
      А ты ведь - старик, Дарж из Стоунбрейка.
      Но это также не являлось абсолютной истиной. Потому что не всегда он чувствовал себя стариком. Временами, когда поблизости находилась леди Эйрин, он как будто снова молодел, его переполняли надежды, захлестывала энергия. Однако то были лишь глупые мечты, и Дарж прекрасно понимал это.
      Ты хочешь казаться сильным, как скала, сэр рыцарь, - прошипел в памяти голос, - нов сердце твоем поселилась любовь, и теперь ты уязвим чувствами к другой... если бы ты только был молод и достаточно красив, чтобы стать достойным ее...
      Пусть это и жестоко, драконы все-таки говорили правду. Разве не так сказал ему Фолкен? Древнее существо по имени Сфитризир понимало его душу лучше его самого.
      И кое-кто еще...
      Каким-то образом в Пустоши, когда они с Лирит, пытаясь защититься от беззвучного неистовства бури, прижимались друг к другу, в то время как Фолкен, рискуя жизнью, отправился к руинам бывшей Цитадели Огня, колдунья коснулась его руки и сделалась очень близка к нему. Опасно близка. Пока она смотрела на него, Дарж увидел, как перед глазами пробегает прошлое, словно его на сцене исполняют актеры. И все сокровенные тайны души обнажились перед ней.
      Они никогда не обсуждали это. Но каждый раз, когда она и Эйрин оказывались поблизости, он видел знание в ее глазах. Тем больше оснований у него возникало для того, чтобы вернуться в Эмбар. Эйрин никогда не сможет узнать о его чувствах. Никогда не узнает. Она и без того несет достаточно тяжелое бремя. И нет смысла обременять ее любовью, ответа на которую у него не будет никогда.
      Если бы только Дарж смог найти способ проститься с баронессой, не причиняя ей вреда! Казалось, этой невинной душе пришлись по нраву его забота и покровительство. Такую любовь нельзя принимать за глубокое чувство, Дарж это прекрасно понимал. И все равно, оставив ее, он причинит ей боль...
      Не найдя ответа на терзающий его вопрос, рыцарь вздохнул и отвернулся от окна.
      В следующее мгновение Дарж увидел трех молодых женщин. Он не был знаком с ними лично, но узнал в них придворных дам королевы. Что заставило их подняться в такую рань? Затем он заметил спутанные ветром волосы, грязь на руках и щеках, клочки сухой травы и прутьев, прилипших к подолу платьев. Ему стало ясно: эти женщины не только что проснулись, а, наоборот, только сейчас собираются отправиться в постель.