- Ты скучаешь по Зее, да, Грейс?
      Его голос звучал нежно, а глаза выражали беспокойство. Временами эта новая его серьезность пугала ее. С их первой встречи Тревис был забавным, ворчливым и каким-то неуклюже очаровательным. А когда оба мира требовали того, невероятно отважным. Но с того дня в замке Спардис, когда он столкнулся с Дакарретом в пламени Великого Камня Крондизара, Тревис изменился.
      Перемена едва улавливалась. Если бы они не пережили столько невзгод вместе, Грейс могла бы и не заметить этого. Однако теперь в Тревисе было то, чего не наблюдалось раньше. Она могла назвать это глубиной. Или силой характера. Или даже мудростью.
      - Очень скучаю, - произнесла Грейс. - Это трудно объяснить. Я столько лет пыталась устроиться здесь, в Денвере, найти место, где я могу выжить. И нашла. Но на Зее я не просто выживаю. Там я чувствую себя...
      - Как дома, - тихо закончил Тревис. Она кивнула.
      - Мы вернемся, Грейс. Не знаю как, но мы найдем способ. Мы должны. Он согрел руки о стаканчик кофе. - Я больше не уверен, где мой дом, если он вообще где-то есть. Но тебе необходимо быть там, и Бельтану тоже.
      Грейс втянула воздух. Да, вот она - какая-то особая аура окружала Тревиса последние дни. Он пожертвовал всем, что у него есть и когда-либо было, чтобы спасти Зею. Теперь он - человек, у которого не осталось ничего, что он боялся бы потерять. В такой свободе было какое-то умиротворение и чистота, но также и ужасная печаль.
      Грейс переполнило жгучее желание коснуться его руки, сказать что-то утешительное, но она сдерживала этот порыв, пока он не прошел сам. За невероятный последний год она узнала, что все еще способна любить кого-то, что сердце, которое, как она думала, уже давно перестало существовать, до сих пор бьется в ее груди. Но все же сердце - очень хрупкий орган, и Грейс не верила, что когда-нибудь оно снова станет целым.
      - Так ты выяснил состояние Бельтана вчера ночью? - спросила она, отдав предпочтение оживлению разговора вместо выражения сочувствия.
      Он набил рот остатками пончика с повидлом.
      - Я не смог пробраться в его палату. Прежде чем я вошел, что-то случилось на пятом этаже больницы, не знаю, что именно. Повсюду у дверей выставили караулы охранников, и они никому не давали пройти.
      Грейс почувствовала кислый вкус и жжение в горле. Кофе оказался порядочной дрянью. Нужно было раскошелиться на "Старбакс"; у них еще оставалось несколько золотых монет, которые можно продать за деньги в Восточном Колфаксе. Она заставила себя затолкнуть желчь обратно в пищевод. Странная новость, но глупо полагать, что все в Денвере вращается вокруг них. Что до вчерашнего утра, когда она осмелилась совершить вылазку в Денверский мемориальный госпиталь, Бельтан все еще не пришел в себя.
      Ничего не изменилось. Тревис может заглянуть к нему сегодня вечером.
      - На-ка, съешь, - промолвил Тревис. На его лицо снова вернулась улыбка, серебряные серьги в ушах блестели. - Тебе нужно подкреплять силы, если собираешься разговаривать с Ищущими. Все, что они говорят, сплошная загадка, похожая на кроссворд из "Нью-Йорк таймс", к тому же переведенный на древнегреческий язык. Так что ешь.
      Он подбросил пончик в воздух. Легким движением Грейс поймала его и откусила большой, ужасно сладкий кусок.
      Спустя пятнадцать минут они шагали по Восточному Колфаксу, за их спинами проплывали горы и дул легкий осенний ветерок. Перед ними поднималась группа небоскребов из стекла и стали. Эти сооружения казались необычайно чужими. Разве они не должны быть построены из серого камня, а башни с бойницами разве не должны быть увенчаны яркими хлопающими знаменами? Но Кейлавер очень далеко. А здесь строят другие замки.
      Они могли бы поехать на автобусе №16 до городского Центрального парка. Встреча с Адрианом Фарром и Дейдрой Атакующий Ястреб назначена у Музея искусств Денвера на южной стороне парка. Но до назначенного времени встречи оставался целый час. Денек был чудный, а до музея - всего пара миль, и они решили прогуляться.
      Или, быть может, ни один их них так и не смог вновь свыкнуться с машинами и автобусами. Тяжелые сверкающие транспортные средства с ревом пролетали мимо них по Колфаксу. Им казалось, что автомобили проносились мимо с чрезмерной скоростью, по предположению Грейс, составлявшей не менее тридцати пяти миль в час. Она получала удовольствие от ощущения твердой поверхности тротуара под башмаками из зейской кожи.
      Грейс точно не знала, когда именно заметила автомобиль. Он медленно крался в ее сознание, словно собирающаяся тень, когда вдруг она повернула голову. Патрульная машина проезжала футах в тридцати позади них. Грейс поспешно отвернулась и вцепилась в стаканчик.
      - Белые или черные? - процедил Тревис сквозь зубы.
      Ему больше ничего не нужно было говорить. Белые означало "полицейская машина". Тревожный знак, однако непосредственной опасности не представляет. Грейс все еще разыскивали в этом городе за нападение на офицера полиции, но не обязательно, что каждая патрульная машина ищет именно ее. Что касается черных, это означало "они". А из того, что рассказал ей Тревис, она предпочла бы иметь долгий разговор с полицией, нежели беседу с одним из дружественных представителей "Дюратека".
      - Белые, - ответила Грейс.
      Они продолжали идти. Грейс сознавала, что рядом бледным пятном едет патрульная машина, но она не смотрела в ее направлении. Когда автомобиль прокатился по улице и обогнал их, она с облегчением вздохнула... Но дыхание перехватило вновь, когда машина снизила скорость и остановилась. Сквозь мутный прямоугольник заднего окна она увидела, как водитель обернулся и поглядел через плечо. Она уловила слабый блеск в его глазах. Замигали огни заднего хода автомобиля, и ее сердце замерло.
      Грейс сжала руку Тревиса.
      - Что нам делать?
      - Не знаю. Но если бросимся бежать, то с таким же успехом можно повесить на грудь табличку, гласящую "Разыскивается полицией".
      Грейс неподвижно наблюдала, как машина сдала задним ходом и направилась к ним. Что она скажет, когда они начнут задавать свои вопросы? Вы не можете задержать меня, офицер. Я - гражданка другого мира. Что-то подсказывало ей, что в Денвере нет кейлаванского посольства.
      Звук автомобильного сигнала волной прокатился по ее телу. Она как раз вовремя вытянула шею, чтобы увидеть, как по Колфаксу в восточном направлении со свистом пронесся автофургон. Заскрипели и завизжали тормоза, грузовичок снизил скорость и остановился всего в нескольких дюймах до столкновения с полицейской машиной. Дверь автофургона резко распахнулась, и наружу выбрался мясистый водитель. Размахивая руками, он двинулся к патрульной машине.
      - Вперед, - вымолвил Тревис. - Пока его отвлекли.
      Вдоль квартала располагались витрины магазинов из кирпича и стекла. Маленький магазинчик, несомненно, элегантный и современный в 1964 году, теперь казался приземистым и грязновато-желтым. Он, видимо, был когда-то частью архитектурного эксперимента, окончившегося не только провалом, но также и безобразием. Тревис затащил Грейс в ближайшую дверь.
      Когда дверь закрылась за ними, в воздухе послышался звон колокольчиков, а вместе с ним звук журчащей по камням воды. По воздуху распространялась дымка, оседавшая на языке насыщенным мшистым вкусом. Над головой в форме арки нависала ветка дерева, ее золотые листочки поблескивали в тусклом свете.
      С губ Грейс сорвался вздох. Однажды она уже заходила в комнату, чтобы обнаружить за дверью вместо интерьера лес. Это случилось в замке Кейлавер, когда они с Тревисом ходили разговаривать с Трифкином Клюковкой и его труппой актеров. По какому-то волшебству маленького народца их комната одновременно казалась и палатой замка, и зеленой лесной поляной. Быть может, и здесь действовала подобная магия?
      - Привет, - послышался сиплый голос. - Могу ли я помочь вам что-нибудь найти?
      Дым закружился в водовороте, и перед ними предстала высокая худая темнокожая женщина. Из-под облегающего красного платья мини прорастали изящные, прекрасно сложенные руки и невероятно длинные ноги, за обладание которыми продали бы все, что осталось от их мелких душ, толпы парижских фотомоделей. Белые танкетки делали женщину почти такой же высокой, как Тревис, а фантастически сотворенная из черных волос прическа, венчавшая голову, могла быть только париком. Словом, незнакомка была великолепна.
      - Благовония? Травы? Свечи? - Она подняла чудесно украшенную неестественными накладными ногтями руку и указала на заставленные всякой всячиной полки. - Если вам нужно немного волшебства, вы пришли по адресу. Только скажите Марджи, что желаете.
      Как насчет того, чтобы вытащить нас из этого мира ?
      Грейс оглянулась на дверь, но стекло загораживали выцветшие на солнце плакаты, и она не смогла увидеть полицейскую машину, которая, как ей известно, стояла на другой стороне улицы. Был ли полицейский все еще занят водителем грузовика?
      Она повернулась:
      - Нам нужно... Мы хотели...
      Грейс почувствовала, что глаза вылезают из орбит. Неужели она всегда так ужасно лгала? Тревис пришел ей на помощь:
      - Свечи, - сказал он. - Нам нужны свечи, - и указал на ближайшую полку. - Те, красные, неплохо выглядят.
      Женщина, Марджи, приподняла аккуратно выщипанную бровь и неторопливо направилась к полке. Она взяла одну из красных тонких восковых свечей.
      - Эти? Вы уверены?
      - Да, именно они мне и нужны.
      Пахнущие дымом губы Марджи изогнулись в улыбке, когда ее пальцы скользнули по свече вверх и вниз.
      - Милый, эти свечи зажигают, чтобы заставить человека исполнять твою волю, если ты понимаешь, что я имею в виду.
      Тревис улыбнулся в ответ:
      - Знаю. Я возьму пять штук.
      Марджи засмеялась приятным гортанным смехом и обмахнулась ладонью.
      - Ну что ж, очень мило видеть такого скромного человека. Но ты уверен, что не хочешь взять десять? Так тебе удастся заполучить сразу целую команду.
      Тревис протер рукой выбритую голову.
      - Остановимся на пяти. В конце концов я всего лишь человек.
      Хоть и мельком, но Грейс заметила, как скривилось его лицо при этих словах. Но не только у него, хмурая тень пробежала и по лицу Марджи.
      - Разумеется, милый. Разве не все мы люди? - Она взяла пять свечей, положила их на пластиковый прилавок и обернула пурпурной материей. Закончив, повернулась к Грейс: - А что пожелает принцесса?
      Грейс отступила:
      - Почему вы меня так назвали?
      Марджи пожала плечами и элегантно взмахнула руками, словно лентами.
      - Ты хороша, как принцесса, только и всего. Может, захочешь волшебный браслет Валькирии. - Она запустила руку в коробку под прилавком и вытащила оттуда тонкую серебряную цепочку. С нее свисали крошечные амулетики, производя на свет слабую, но слышимую музыку, подобную звуку падающего снега. - Вижу, тебе такое нравится.
      - Нравится что?
      - Руны. - Марджи слегка дотронулась до амулетов пальцем. - Как те, что висят у тебя на шее, милая. Хотя, как я люблю говорить, я - та девушка, что знает футарк, старший рунический алфавит, а то, что ты носишь, к рунам викингов не относится. Ты не знаешь, откуда происходят эти надписи? Это ведь не минойская письменность, не так ли?
      Грейс стиснула рукой свое колье. Должно быть, оно выскользнуло, когда они забегали в магазинчик.
      - В них нет ничего особенного, - пробормотала она, засовывая подвеску под свитер. - Я возьму браслет. Он превосходен.
      Марджи завернула его. Затем подсчитала общую сумму, и Тревис расплатился наличными. Она протянула им бумажный пакет.
      - Спасибо, мисс.
      - Пожалуйста, милый.
      Тревис начал отходить от прилавка, затем поглядел на Грейс. Никто из них не знал, безопасно ли уже выходить на улицу. Индусские гобелены и египетские ковры из верблюжьей шерсти завешивали окно магазина. Она не могла видеть того, что происходит на улице.
      Марджи скрестила руки и облокотилась на прилавок.
      - Ладно, вы, двое, А теперь признавайтесь, почему это вы не хотите говорить, зачем на самом деле пришли сюда? Я ни за что не поверю, что вы вбежали ко мне, как скрывающиеся от полиции Бонни и Клайд, потому что захотели купить несколько свечей и милую новую безделушку. - Она положила руки на бедра. - И называйте меня Марджи. Я перестала быть мисс с тех пор, как Бобби Фаррел поймал меня между сиденьями последнего ряда.
      Тревис открыл рот, но Грейс опередила его и неожиданно для себя заговорила. Ее попытки солгать оказались жалкими, но, как оказалось, у нее хорошо получалось говорить правду.
      - Там, напротив магазинчика, стоит полицейская машина. Мы забежали сюда, чтобы скрыться от нее.
      Марджи поглядела на Грейс добрыми карими глазами, густо накрашенными тушью. Затем обошла прилавок и опустила длинную прекрасную руку на руки Грейс.
      - Я знаю, каково это, милая. Не желать быть замеченной.
      Грейс внимательно оглядела женщину и кивнула. Конечно.
      - Полагаю, знаете, - сказала она.
      Марджи подняла руку Грейс и нежно перевернула ее. Красным ногтем она наметила линии на ее ладони.
      - Что вы делаете?
      - Успокойся, милая. Я - профессионал. К тому же вы же еще не хотите выходить на улицу, ведь так? А теперь вздохни и позволь сестре Марджорам сделать ее работу.
      Сестра.
      Это слово прозвучало для Грейс как утешение. И прикосновение Марджи было таким теплым и легким, словно кожи коснулась колибри.
      Марджи благодарно забормотала:
      - Что ж, я ни разу не видела такой сильной линии жизни, милая. Вот она оборвалась прямо у основания, затем снова вскоре после этого, но каждый раз она снова продолжалась. Тебя ожидает еще одно событие, которое попытается отнять у тебя жизнь, но она слишком сильна, чтобы ее остановить.
      Грейс закусила губу. Может быть, Марджи - непрофессионал? Она всегда чувствовала, что ее жизненная хватка в лучшем случае очень слаба.
      - Теперь линия ума. Она отчетливая и глубокая, так что ты абсолютный мыслитель. А вот линия сердца... С губ Марджи сорвался тихий вздох.
      - Что с ней? - настаивала Грейс. Марджи нежно закрыла ее ладонь.
      - Она сломана.
      Грейс отдернула руку, прижала ее к груди и кивнула. Возможно, Марджи в конце концов знала, о чем говорит.
      - Совершенно не обязательно все должно остаться именно в таком положении, - успокаивала Марджи, слова ее звучали тихо и сипло. - Линии на руке не лгут, но они могут измениться, как и мы сами.
      Грейс горько улыбнулась. Разве не говорят, что судьбу не проведешь?
      - А как насчет Тревиса? - Она перевела разговор. Но не потому, что слова Марджи раскрыли то, чего она не знала. - О чем гласит его рука?
      Марджи потянулась и взяла руку Тревиса. Сделав это, она от удивления широко раскрыла глаза и заворковала:
      - Милый, я никогда не трогала такую мягкую руку. Как у младенца. Ты должен рассказать мне, как ты этого добиваешься.
      Тревис тихо рассмеялся:
      - Это секрет.
      Грейс кивнула: так оно и есть.
      Марджи подняла голову и, внимательно поглядев на него, перевернула руку ладонью вверх. Она оторвалась от ладони, в ее больших карих глаза выражалось потрясение.
      - На твоей ладони нет никаких линий. Ни одной. Я никогда не видела ничего подобного.
      Тревис убрал руку.
      - Это огонь.
      Марджи подняла руку к подбородку, но по лицу было видно, что она не убеждена. Грейс откашлялась.
      - Думаю... Думаю, нам нужно идти. Мы не хотим, чтобы у вас были неприятности, если сюда за нами вдруг нагрянет полиция.
      Теперь, взмахнув руками, засмеялась Марджи:
      - Пожалуйста, милая. Я знаю, как вести дела с полицейскими. Я развлекаю мальчиков, дружу с девочками. - Она широко расправила руки и обхватила себя. - Знать Марджи - значит любить ее, разве нет?
      Грейс только рассмеялась, выразив согласие. Марджи поманила их длинным пальцем:
      - Сюда, вы оба. Идите за Марджи. Можете воспользоваться задней дверью, чтобы убедиться, что ничьи любопытные глаза не увидят, как вы уходите.
      Она отодвинула расшитые бисером шторы, и они последовали за ней. За завесой располагалось помещение, заставленное еще больше, чем торговый зал. Провисшие полки заполняли запыленные пучки полыни, латунные подсвечники, отполированные кусочки гематита, лакированные ларчики, упаковки фимиама и сосуды, набитые сотнями различных трав. Грейс не отказалась бы остановиться и изучить некоторые из трав, понюхать их, попробовать на вкус, испытать Паутиной жизни, чтобы посмотреть, как они соотносятся с образцами, с которыми она работала на Зее. Однако Тревис схватил ее за руку и потянул вперед.
      Марджи чуть приоткрыла дверь и заглянула в щелку, после чего распахнула пошире. За ней расположилась аллея, замусоренная пустыми коробками и поломанными ящиками.
      - Что ж, я знаю, что вам обоим предстоят важные дела, - произнесла Марджи. - Нет, не нужно объяснять. Я вижу это по вашим глазам. Но возвращайтесь к Марджи, если сможете. Ты - особенная женщина, принцесса. У тебя такие колдовские зеленые глаза.
      Она пожала руку Грейс. Грейс вернула рукопожатие.
      - А ты... - Марджи провела рукой по голове Тревиса. - Ты очень привлекателен для лысого белого парня.
      Тревис лишь улыбнулся.
      - Берегите себя, вы оба.
      Грейс и Тревис кивнули. Иногда слов не хватает. Затем они шагнули на аллею. За ними со щелчком закрылась дверь. Тревис вздохнул:
      - Я так привык бежать от людей, которые хотят использовать нас в своих интересах, что иногда забываю, что есть люди, готовые помочь, ничего не требуя взамен. - Он сунул руки в карманы. - Мы обязаны ей.
      - Ты хочешь сказать, ему.
      Тревис нахмурился, и Грейс рассмеялась. Возможно, новый Тревис все еще остался немного невежественным.
      - Марджи - мужчина, по крайней мере генетически. Думаю, во всем остальном она - женщина. Разве что ни одна известная мне женщина не смогла бы сдвинуть этот гарнитур.
      Тревис уставился перед собой. Грейс хотела бы узнать, о чем он думает. Не успела она заговорить, как он пожал плечами и улыбнулся:
      - Что ж, какой смысл жить, если не можешь выбирать, кем тебе быть?
      Из его уст это прозвучало хорошо. Но временами Грейс понимала, что выбирать не приходится, жизнь сама решает за тебя. Она заметила ее - тень, которая всегда следовала на шаг позади нее.
      - Пошли быстрее. Невежливо заставлять ждать членов таинственной международной организации.
      26
      На краю городского Центрального парка, прямо к югу от центра города, неясно вырисовывался Музей искусств города Денвера. Тревис знал, что музей считается шедевром неоготической архитектуры, но, на его взгляд, он скорее выглядел как отраженный в кривом зеркале комнаты смеха замок: большой и массивный, но не содержащий ни одного элемента первоначального великолепия. Только спустя минуту Тревис осознал, что оба они, и Грейс, и сам он, неподвижно стоят перед стеклянными дверями музея.
      Тревис мог понять свою нерешительность. В конце концов его последний разговор с Ищущими проходил далеко не радушно. Он обозлился на Дейдру, обвинил ее и Ищущих в том, что они манипулируют им. И только когда вернулся на Зею и столкнулся с древним, мудрым и крайне жестоким драконом Сфитризиром, понял, каким оружием может быть правда. Иногда ложь единственное, что помогает вынести тяготы реальной жизни, а Ищущие хорошо знали об этом.
      Но почему колеблется Грейс? Ищущие помогли ей спастись от полиции. И, разумеется, аналитический ум Грейс хорошо подходит Ищущим.
      - Что-то не так, - вымолвила она.
      Он оглянулся, однако увидел лишь кучки туристов, подростков на скейтбордах, бездомных и группу школьников во главе с измученным учителем.
      - Что, Грейс?
      Ее глаза были закрыты.
      - Не знаю. Я не могу использовать здесь Паутину жизни. Но я кое-что чувствую: какую-то тень, чье-то присутствие. Словно кто-то следит за нами. - Она вздохнула и открыла глаза. - Наверняка я ошибаюсь.
      Тревис не был так уверен. Он на самом деле не понимал способности Грейс, но она - ученый, и ему редко приходилось слышать, что она выдвигала теорию, не имея в ее поддержку никаких доказательств.
      - Пойдем, - сказала она. - Нет смысла здесь околачиваться. Если там что-то есть, оно появится.
      Внутреннее убранство музея оказалось более приятным. Лабиринт высоких стен вздымался ввысь к беспорядочным узеньким окошкам. Вдвоем они брели мимо абстрактных полотен и скульптур из стали и стекла. Фарр просто сказал, что встретит их на втором этаже музея. Тревис не беспокоился. Дейдра и Адриан первыми найдут их.
      - Что это? - воскликнула Грейс, остановившись перед входом в плохо освещенную нишу.
      Внутри с потолка свисали прозрачные трубы, в каждой из которых помещалась раздетая пластиковая кукла. На полу валялись разбросанные книги, видеоигры и киноафиши. Над ними переплетались красные ленты, походящие на огонь. Или кровь. Табличка на стене гласила:
      Защитим наших детей
      А. Бекер
      - Это инсталляция, - объяснил Тревис.
      Грейс фыркнула:
      - Я думала, что инсталлируют компьютерные игры, но никак не искусство.
      Тревис не мог не согласиться с этим. Но что-то в инсталляции привлекло его, поманило к себе, пока Грейс продолжала идти вперед. Конструкция словно говорила, что, пытаясь защитить других от зла, мы просто изолируем их. Но какова альтернатива? Позволить упасть в кровь и огонь?
      Тревис не мог найти ответа и двинулся дальше. Одна картина остановила его внимание. Ее реализм выгодно выделялся среди окружающего абстракционизма.
      Картина была написана в темно-красных и зеленых тонах. На ней изображался фермерский дом, стоящий на глухой равнине. Компанию ему составляло единственное дерево, чьи кривые ветви прогибались в направлении дома. Пустая тропинка вела к передней двери. Из окна верхней комнаты выглядывала на улицу пара встревоженных глаз, и две маленькие белые ручки прижимались к стеклу. Табличка под картиной гласила: "Возвращение домой".
      Тревис закрыл глаза. Он снова увидел его - почти потерявшийся в глубоких туманных сумерках, какие опускаются лишь на влажные поля Среднего Запада, фермерский дом, где прошло его детство. Будет ли он выглядеть так же, как прежде, если Тревису суждено вернуться домой? Ждет ли она его возвращения? Элис...
      Это его вина. В детстве Тревису особенно трудно давалось чтение, и он перепутал номера этикеток на флакончике с лекарством. Он дал ей слишком много таблеток. Чересчур много. Но, даже приняв их, она простила его.
      Я люблю тебя, Тревис.
      Затем она закрыла глаза и больше никогда их не открывала. В этом заключалась странная правда жизни: иногда прощение вынести тяжелее, чем самое горькое обвинение. Он поднял руку к картине.
      - Тревис?
      Он обернулся на звук пьянящего, как вино, голоса и в тот же момент осознал, что в прощении заключаются чистота и красота, которые перевешивают любую обиду, боль и раскаяние. Он шагнул вперед, поднял руки к ее щекам и глубоко и томительно поцеловал в губы. Наконец он отступил и обрадовался, увидев, что на этот раз именно в ее дымчато-зеленых глазах отражалось полное изумление.
      - Рад видеть тебя, Дейдра Атакующий Ястреб, - произнес он, и слова исходили от самого сердца.
      Медленно и осторожно слабая улыбка заиграла на ее губах:
      - Что случилось с твоими волосами?
      Тревис провел рукой по лысой голове и рассмеялся.
      Они застали Грейс и Адриана Фарра за тихим разговором. Те сидели на скамье под массивной железной скульптурой, которая напомнила Тревису дракона Сфитризира, расправившего широкие крылья. Его очертания затуманивали воздух; глядя на них, можно было сойти с ума.
      Когда приблизились Тревис и Дейдра, Грейс подняла глаза. Ее лицо помрачнело и побледнело, и Тревис замер. Он бросил взгляд на Дейдру, чье лицо стало суровым, затем снова перевел взгляд на Грейс и Фарра.
      - Он исчез, - выдавила Грейс, прежде чем Тревис успел раскрыть рот.
      То ли в этом месте оказалось достаточно Паутины жизни, то ли дело было во внутреннем чутье. В любом случае, когда Тревис произнес имя, от горькой правды он оцепенел.
      - Бельтан.
      27
      Несколько минут спустя они сидели в роскошном салоне черного лимузина, а улицы Денвера мрачными силуэтами проплывали за затемненными окнами. По другую сторону шоферской перегородки чья-то тень искусно, с безликой уверенностью управляла автомобилем.
      Тревис сидел рядом с Дейдрой, на сиденье напротив устроились Грейс и Адриан Фарр. Ищущий остался таким же статным и элегантно растрепанным, каким запомнил его Тревис: сильную линию подбородка затеняла отросшая за день щетина, рукава белой рубашки закатаны, модные хлопчатобумажные брюки смяты, но хорошо скроены. Рядом с яркой, как день, Грейс он казался сумерками, темными и сладострастными там, где она проявлялась сдержанной и царственной.
      Фарр и Дейдра объяснили все, что знали сами. По прибытии утром они сразу же направились в Денверский мемориальный госпиталь, чтобы убедиться в его надежности.
      - И чтобы просто увидеть Бельтана. - Глаза Дейдры засияли. - Чтобы поглядеть на человека, рожденного в ином мире, а не на Земле.
      У Тревиса все сжалось внутри, но, несмотря на это, он рассмеялся.
      - Знаете, они ведь, как и мы, иногда суют обе ноги в одну штанину.
      Однако вместо Бельтана Ищущие обнаружили место преступления. Тревис и Грейс молчаливо слушали, как двое Ищущих описывали то, что произошло прошлой ночью и что в то утро скрыли от персонала больницы незадолго до того, как закончилась смена Тревиса.
      Сразу после 19.00 ординатор и медицинская сестра по сигналу тревоги сердечного аппарата бросились в палату СА-423. Однако, вбежав внутрь, они не увидели того, что ожидали: коматозный пациент не перевернулся и не умер. Вместо этого больничная кровать оказалась пуста. Кто-то вырвал трубки капельницы и провода монитора. Только обойдя кровать, они заметили, что в палате находится другой человек: действительная причина тревоги.
      - Ординатор, три года проработавший в больнице, - комментировал Фарр, пролистывая папку с документами. - Его звали... его звали доктор Рохан Чандра.
      Грейс кивнула:
      - Я знала его. Конечно, не очень хорошо. - С ее губ сорвался вздох. Думаю, я никого из больницы не знала хорошо. Но Чандра был человеком особым. Его больше интересовали исследования, чем забота о пациентах, однако он всегда оставался добрым.
      Тревис затряс головой:
      - Не понимаю. Какая связь между доктором и Бельтаном?
      - На самом деле никакой. - Дейдра повернулась лицом к Тревису, и ее кожаный пиджак заскрипел. - Насколько мы можем судить, доктор Чандра имел несчастье оказаться не в том месте и не в то время.
      - Вы хотите сказать, он оказался на пути, - начал догадываться Тревис, и его охватила тошнота. - Он оказался на пути людей, которые забрали Бельтана, и они избавились от него.
      - Какова причина смерти? - спросила Грейс, и ее встревоженные глаза опровергли беспристрастный тон вопроса.
      Фарр достал из папки фотографию. На ней изображалась припухлость на предплечье доктора с двумя крохотными дырочками.
      Грейс нахмурилась и заложила за ухо прядь пепельно-русых волос.
      - Не понимаю. Похоже на укус какого-то насекомого. Возможно, паука.
      Фарр взял фотографию и вернул ее в папку.
      - Ваш диагноз верен, доктор Беккет. На первичном вскрытии, проведенном сегодня утром, предположили, что через укус паука в кровь Чандры проник чрезвычайно сильный нейротоксический яд. Он умер в течение десяти секунд после укуса.
      - Нет. - Грейс скрестила на груди руки, хотя внутри лимузина было тепло. - Исключено. Я помню, что читала об этом во время занятий по токсикологии в медицинской школе. Яд некоторых пауков смертелен, но ни один из них не может убить человека так быстро. Даже такого маленького, как Чандра.
      Фарр сунул папку обратно в портфель.
      - Вашему старому профессору, возможно, следует пересмотреть программу курса, доктор Беккет. - Он открыл маленький шкафчик, вделанный в боковую стенку лимузина. - Кто-нибудь желает выпить джина?
      Тревис ненавидел джин. И кивнул. Фарр протянул ему стакан и налил еще один для Грейс; она держала его в руках, похоже, не замечая ни тяжести, ни прохлады.
      Тревис поднял стакан, задержал дыхание и выпил.
      - Так кто же это сделал? - спросила Грейс. - Кто забрал его? Фарр поймал ее взгляд.
      - Существует только одна известная мне организация, которая прибегла бы к убийству, чтобы заполучить образец из иного мира.
      Грейс повернулась к нему и заговорила с такой горячностью, что поразила всех:
      - Он - не образец, мистер Фарр. Он человек. Его зовут Бельтан из Кейлавана. Он рыцарь королевского дома. Он любит пить пиво и рассказывать скверные анекдоты. Он добр, силен и отважен. Он не заслужил к себе подобного обращения.
      И более того, я люблю его, едва не добавил Тревис. Но он никогда не произносил эти слова вслух. И если их кто и услышит, то только Бельтан.
      Фарр несколько минут молча созерцал Грейс, затем решительно кивнул.
      - Конечно. Прошу простить меня, доктор Беккет. Иногда я выгляжу безразличным по отношению к людям, которых не знаю. Ум ученого. Думаю, вы можете понять.
      Грейс ничего не ответила.
      - Значит, "Дюратек", - произнес Тревис; эти слова скорее предназначались ему самому, чем его спутникам. - Но откуда они узнали, что Бельтан в больнице? Насколько нам известно, они даже не знают, что мы в Денвере.
      - Теперь знают, Тревис, - сказала Дейдра. Ее глаза над высокими скулами выражали серьезность. - По крайней мере мы должны так предположить. Нельзя недооценивать их.
      - Полиция, - пробормотала Грейс. Она отвернулась от окна и наткнулась на вопрошающие взгляды Ищущих. - Думаю, меня разыскивает полиция. Сегодня утром на пути в музей нас едва не остановила патрульная машина.
      Фарр потер подбородок:
      - Это бы все объяснило. "Дюратек" часто сотрудничает с правоохранительными органами. По крайней мере внешне они - законопослушная организация.
      Горькая улыбка изогнула губы Грейс:
      - А с другой стороны, я - опасная преступница.
      - Вам, возможно, трудно в это поверить, доктор Беккет, - сказал Фарр, - но на самом деле даже хорошо, что вас разыскивает полиция. Следовательно, "Дюратек" знает, что вы в городе, но не знает точно, где именно. Больница единственное место, где они могли ожидать вашего появления. Тогда понятно, почему они обнаружили вашего друга.