ГЛАВА 20

Сотня ледяных рук тащила Грейс в темные, бездонные глубины.

Ты тонешь, Грейс. Ты должна плыть. Не теряй времени.

Двигаться ужасно не хотелось; холод парализовал волю. В такой воде переохлаждение произойдет очень быстро. Вокруг перекатывались волны, какой-то странный шум вибрировал в теле. Течение куда-то тащило ее, и Грейс не могла понять, где верх, а где низ. Легкие начало жечь.

Что-то теплое сомкнулось вокруг ее запястья. Соленая вода обжигала глаза, но она сумела разглядеть фигуру мужчины на фоне серого света. Бельтан. Очевидно, свет шел с поверхности, ноги рыцаря отчаянно работали. Он пытался всплыть вместе с ней, хотя тонущий корабль тянул их вниз.

Помоги ему, Грейс. Если ты не поможешь Бельтану плыть, корабль увлечет вас обоих на дно.

Ее тело словно превратилось в глину, но Грейс заставила ноги двигаться. За ней (или над ней?) появилась массивная тень. «Посланец судьбы». Все ли успели покинуть корабль?

Она потянулась к плетению Паутины жизни, и мир вокруг превратился в звездное небо, на котором сверкали искорки света. Основная их часть принадлежала рыбам, но она заметила несколько более ярких пятнышек. Некоторые продолжали мерцать, опускаясь в темноту вместе с кораблем. Но не все. Она чувствовала, что рядом находятся несколько человек. Вот только кому эти искорки принадлежат?

Боль в легких усилилась, заставила ее оторваться от Паутины жизни, однако связь с ней позволила Грейс набраться сил, согрела, как год назад в замерзшем саду замка Кейлавер, когда леди Кайрен в первый раз показала ей, что значит быть колдуньей.

Наверное, Бельтан через запястье Грейс получил дополнительный импульс энергии. Они оба энергичнее заработали ногами, и свет у них над головой стал ярче. Иголки вонзались в легкие Грейс. Инстинкт, как капризный ребенок, заставлял сделать вдох, но пока она успешно с ним боролась. Они почти добрались до поверхности.

Грейс слишком сосредоточилась на свете, поэтому не успела среагировать. Навстречу мчался кусок дерева величиной с автомобиль, фрагмент корпуса корабля. Бельтан попытался увернуться, но вода замедляла движение. Грейс скорее почувствовала, чем услышала глухой стук удара.

Она застонала от боли, и в рот попала вода. Бельтан выпустил ее руку, и Грейс отбросило в сторону. Она завертелась, свет и тьма стремительно менялись местами. Ей показалось, что от нее удаляются две темные тени. Одна большая, зазубренная — кусок корпуса, — вторая меньше, руки и ноги безвольно болтаются в воде. Бельтан? Или кто-то другой?

Грейс вновь опускалась на дно, и на сей раз у нее не осталось сил сопротивляться. Конечности отказывались повиноваться, и она почувствовала, как сознание сжимается, словно диафрагма объектива. Еще несколько мгновений, и все почернеет.

Тьма исчезла, сменившись мерцающим сиянием, но оно отличалось от серого тусклого света уходящего дня. Оно окружало Грейс ослепительно яркой сферой. Ей показалось, будто она слышит далекую мелодичную музыку.

У тебя галлюцинация, доктор, вот и все. Подобные вещи видят пациенты при остановке сердца. Но в твоем случае некому включить дефибриллятор.

Видения будут продолжаться всего несколько секунд — они часть процесса умирания. Однако свет становился ярче, и теперь Грейс казалось, что в нем возникло лицо, с которого на нее смотрят большие миндалевидные глаза.

Кто ты? — хотелось спросить Грейс.

Наверное, каким-то образом ей удалось задать свой вопрос. В ответ ее окутало тепло, напомнив о солнечных лучах и нагретом камне. Боль в легких исчезла, вернулись силы. Грейс ощутила, как проносится мимо вода, а свет влечет ее наверх. Она доберется до поверхности…

Нет. Я не могу их бросить.

Грейс вдруг охватила паника.

Я не могу оставить моих друзей умирать.

Движение замедлилось. Свет колебался.

Пожалуйста.

Грейс почувствовала, как сознание вновь начинает ускользать. Каждое слово давалось ей ценой огромного напряжения.

Бельтан. И Вани с Фолкеном. Они тонут.

Ей показалось, что на нее смотрят сияющие глаза, и их выражение так поразило Грейс, что она больше не сомневалась: у нее снова начались галлюцинации.

Она прочла в глазах любовь.

Затем вода вокруг вновь забурлила, но теперь она двигалась в другом направлении. Наконец мгла сомкнулась, и на некоторое время свет и сознание исчезли.

ГЛАВА 21

Грейс открыла глаза.

Все вокруг окутывал серый свет, ощущение тепла бесследно исчезло. Она почти ничего не могла разглядеть, но довольно быстро сообразила, что лежит на песке лицом вниз. Периодически на нее накатывала волна, и тогда ей становилось холодно. Каким-то образом Грейс удалось остаться в живых, но если она не поднимется, то это уже не будет иметь значения.

Ей пришлось потрудиться, чтобы сесть. Сначала она лишь размышляла о том, чтобы пошевелиться, но даже мысли об этом пугали. Затем удалось подвигать пальцами, через некоторое время она сумела приподняться на локтях, и ее тут же мучительно вырвало. Тело сотрясали судороги, изо рта хлынула вода.

А потом стало легче.

Легкие очистились от воды, Грейс. Теперь ты получаешь больше кислорода. Все будет хорошо, если ты не подхватишь какой-нибудь вирус.

Грейс поползла вперед и остановилась только после того, как выбралась на сухой песок — он показался ей восхитительно мягким и теплым, хотя она прекрасно понимала, что такого просто не может быть. Она села и огляделась по сторонам: узкая полоска песчаного пляжа. В обе стороны тянулись темные высокие скалы, о которые в бессильной ярости бились пенные волны. Если бы ее вынесло на сотню ярдов левее, ей бы сразу пришел конец. Грейс ужасно повезло, что рядом оказалась полоска песка.

Повезло? Грейс вспомнила серебристый свет вокруг нее, когда корабль начал тонуть. Сияющее лицо и глаза. Нет, это совершенно невозможно.

Когда мозгу не хватает кислорода, нейроны начинают работать, отчаянно пытаясь спастись. В результате возникают зрительные и слуховые галлюцинации. Ты же врач, Грейс. На берег тебя выбросило течение.

В таком случае ее друзья тоже должны были спастись.

Грейс прислушалась, но до нее доносился лишь рев океана и жалобы ветра, воющего в скалах. После двух неудачных попыток ей удалось встать. Мокрая одежда липла к телу, и Грейс начала дрожать. Хороший знак. Дрожь помогает телу генерировать тепло. Как и ходьба. Вот только куда идти?

Сразу же за песчаным пляжем начинался черный утес, который тут и там расцвечивали кустики пожелтевшей травы. Грейс заметила серую полоску, вьющуюся вдоль склона. Похоже на тропинку. Ладно, это потом. Пляж был усыпан деревянными обломками и высохшими водорослями. Затем ее взгляд остановился на большом куске мокрого дерева — части обшивки «Посланца судьбы».

Обхватив себя руками, Грейс побрела по песку. Камушки и обломки ракушек ранили босые ноги; очевидно, океан утащил в свои глубины ее сапоги. Ходьба помогла немного согреться, и Грейс стала двигаться быстрее. Через несколько мгновений она наткнулась на кусок корабельной палубы.

Рядом с ним лежал Фолкен.

Грейс опустилась на колени. Волосы барда прилипли к лицу, на плечах, словно церемониальный шарф, лежали водоросли. Грейс прикоснулась к шее Фолкена. Пульс был редким, но сильным. Она убрала волосы с лица, и бард открыл глаза.

— Грейс?.. — прохрипел он, и тут же у него из горла хлынула вода.

Грейс придерживала его за плечи. Когда рвота закончилась, Грейс помогла Фолкену сесть.

— Я решил, что мы утонули, — пробормотал он. Теперь его охрипший голос звучал громче. — Но это не первая ошибка в моей жизни.

Она сняла водоросли с его плеча.

— А ты можешь утонуть, Фолкен?

— Я бессмертен, Грейс, но мое тело уязвимо. Я не старею и ни разу не болел за семь столетий. Но все, что может убить человека, смертельно и для меня.

Грейс задумалась над словами Фолкена. Он родился в Малакоре и считал, что королевство пало по его вине. Она знала, что мысли об этом постоянно мучают барда. И все же он прожил семьсот лет, хотя мог положить конец своим страданиям одним ударом кинжала. Смогла бы она так долго нести на плечах столь тяжкий груз?

Все эти годы его не оставляла надежда, Грейс. Она помогала ему жить дальше. Малакор пал, но один из наследников трона выжил — твой прадед через двадцать поколений. Фолкен посвятил все свои силы сохранению линии наследников — чтобы возродить королевство.

И вот он решил, что время пришло. Вот зачем бард предпринял путешествие в Торингарт, чтобы найти осколки Фелльринга. Он хочет сделать ее настоящей королевой.

— Ты можешь встать? — спросила Грейс.

— Думаю, да, если ты мне немного поможешь.

Он протянул правую руку.

Грейс застыла, не в силах пошевелиться. Фолкен бросил на нее удивленный взгляд, а потом взглянул на свою руку. В выцветших голубых глазах появилась печаль.

С тех самых пор, как Грейс впервые увидела Фолкена, он носил на правой руке черную перчатку. Он никогда ее не снимал — именно из-за перчатки его называли Фолкен Черная Рука. Теперь перчатка исчезла. Должно быть, ее тоже утащили воды океана.

Грейс стиснула зубы, чтобы сдержать стон. Рука Фолкена была сделана из серебра.

Он сжал ее в кулак, и Грейс восхитила легкость, с которой двигались пальцы. Грейс не заметила ни одного сустава, рука была совершенно гладкой: зеркальное отображение левой, вплоть до выступающих вен. Однако Грейс не сомневалась, что она сделана из металла. Она продолжала изучающе смотреть на руку.

— Попробуй, прикоснись к ней, она теплая. — Негромкий голос Фолкена пробился сквозь ветер. — Тебе интересно?

— Да. — Она вновь опустилась на колени рядом с ним. — Можно?

Он выпрямил пальцы и протянул к ней серебряную руку, которая действительно оказалась теплой, но жесткой, как настоящее серебро. Интересно, как она действует? При помощи волшебства? Грейс попыталась представить себе, каким образом рука крепится к запястью, но между металлом и плотью шла идеально ровная линия. Кожа на стыке выглядела совершенно здоровой.

— Как?..

Бард покачал головой.

— Длинная история, сейчас у нас нет времени. Скажу только, что некромант Дакаррет решил отсечь мне руку в качестве наказания за черное деяние, которое я совершил. А потом меня пожалела колдунья и дала мне новую, чтобы я снова мог играть. — Фолкен вздохнул. — Вот только я потерял свою лютню. Столько лет с ней не расставался, а теперь ее больше нет.

— Потерянные вещи иногда находятся, Фолкен Черная Рука, — раздался неожиданно бодрый голос.

Они оглянулись и на расстоянии нескольких футов увидели Вани. Кожаный костюм весь в песке, смуглая кожа заметно побледнела. В руках она держала небольшой деревянный ящик. Вани поставила его на песок.

— Или теперь называть тебя Фолкен Серебряная Рука?

Во взгляде Вани читалось любопытство, но она не задала ни одного вопроса. Наверное, слышала все, что сказал Фолкен.

Фолкен взял ящик, вытер его полой плаща и открыл. Внутри лежала лютня, сухая и невредимая. Он аккуратно закрыл крышку.

Грейс охватила паника. Фолкен потерял свою лютню. А она? Но пальцы уже нащупали стальное ожерелье. Осколок Фелльринга остался с ней.

Она облегченно вздохнула, но вдруг вспомнила о рыцаре.

— Нужно разыскать Бельтана.

— Я его нашла, — сказала Вани. — С ним все в порядке, хотя он еле шевелится, совсем как улитка. Сейчас он подойдет к нам.

И в самом деле, светловолосый рыцарь медленно ковылял по пляжу. Длинные влажные волосы спутались, на тунике Грейс заметила кровь. Впрочем, совсем немного.

— Бельтан, — радостно шагнула ему навстречу Грейс. — С тобой все в порядке?

Он коснулся плеча.

— Так, небольшая царапина. Не о чем беспокоиться. Все хорошо.

— Благодаря моей помощи, — заметила Вани.

Рыцарь бросил на нее мрачный взгляд.

— Я говорил, что не нуждаюсь в твоей помощи.

— Ничего подобного, — возразила Вани. — Ты сказал что-то вроде «глаб — глуг — гергл». А потом я выдавила воду из твоих легких и спасла тебе жизнь.

— Нет, ты сломала мне ребра и едва не прикончила. Я бы и сам выплюнул воду.

— Скорее ты бы выплюнул свой призрак.

— Ну ладно, хватит вам, — вмешался Фолкен. — Здесь не место для препирательств.

С помощью Грейс бард поднялся на ноги.

— Я вижу, ты потерял свою перчатку, Фолкен, — сказал Бельтан.

— А рука его тебя не удивляет? — пораженно спросила Грейс.

— Серебряная рука? — Бельтан пожал плечами. — Не слишком. Конечно, это странно и все такое. Я никогда не понимал, как она держится.

Фолкен пристально посмотрел на рыцаря.

— Ты хочешь сказать, что давно знал о моей руке?

Бельтан улыбнулся Грейс.

— Иногда очень удобно, когда люди считают тебя глупцом. Они теряют в твоем присутствии осмотрительность, и тогда можно узнать много интересного.

— Ты совсем не глуп, Бельтан, — серьезно сказала Грейс.

— Я знаю, но давай никому об этом не скажем.

— Нам нужно уходить, — вмешалась Вани.

Убийца внимательно смотрела в сторону океана, и Грейс поняла, что она имеет в виду. Пройдет совсем немного времени, и на горизонте появятся паруса. А здесь даже негде спрятаться.

— Кто-нибудь еще спасся? — спросил Фолкен.

— Никто, — ответила Вани. — Я осмотрела весь пляж. Мне удалось найти несколько обломков корабля — и все. — Она склонила голову набок. — Если не считать…

— О чем ты? — спросил Бельтан.

— Я заметила следы на песке на другом конце пляжа. Их почти смыло волнами. Сначала я подумала, что это Грейс или Фолкен. Но я вижу, что вас обоих выбросило совсем с другой стороны.

— Может быть, кому-то еще удалось спастись, и они ушли вверх по тропе, — предположил Фолкен, показывая на серую линию, пересекающую утес. Если это действительно тропа, то другого способа покинуть пляж нет.

Бард закинул ящик с лютней за спину, и все четверо зашагали по песку. Впереди шла Вани, Грейс и Фолкен поддерживали друг друга, Бельтан замыкал шествие.

Они и в самом деле вышли на тропу — Грейс не могла с уверенностью утверждать, прорубили ее человеческие руки или вытоптали животные. Целую вечность они поднимались по склону утеса. Пришлось идти по одному — настолько узкой оказалась тропа. К тому же ветер доносил сюда морские брызги и пену, и камни были скользкими. Грейс приходилось цепляться за пучки сухой травы, чтобы не упасть. Скоро ее босые ноги начали кровоточить, но они так замерзли, что Грейс не чувствовала боли. Ветер выл, море отвечало ему ревом прибоя, над головами друзей клубились тучи.

— Неужели в Эмбаре всегда такая погода? — спросила Грейс.

— Только в хорошие дни, — не замедлил с ответом Бельтан.

Они продолжали подниматься все выше и выше по крутому склону. Когда Грейс решила, что предпочтет рухнуть вниз, чем продолжать мучительный подъем, они выбрались на вершину.

И в меркнущем свете увидели замок.

ГЛАВА 22

Путники спустились вниз, и когда шли через заросшую вереском пустошь к замку, полил сильный дождь.

Хозяина замка звали Элвард, он был седьмым графом этих земель в северном Эмбаре, а замок Морской Дозор играл роль столицы.

Точнее, замок представлял собой одинокую башню, построенную на вершине холма, явно возведенного людьми. Ее окружали деревянные стены, из-за которых доносилось блеяние овец и мычание коров, жавшихся друг к другу.

Во дворе людей не было — там и животные бы замерзли, — но в некоторых затянутых промасленным пергаментом окнах замка виднелся свет. Путники поднялись по гладким ступенькам, над которыми потрудились ветер и время, и Фолкен громко постучал серебряной рукой по большой, обитой железом входной двери.

Их встретил управляющий, и Фолкен — спрятав правую руку под плащом — низко поклонился. Как только бард закончил свою формальную просьбу о гостеприимстве, управляющий впустил их и захлопнул тяжелую дверь. Управляющий оказался молодым человеком, немногим старше Эйрин, но заметно горбился, что говорило об искривлении позвоночника. У него было некрасивое, но доброе лицо. Он молча предложил им следовать за ним.

Грейс удивило, что управляющий не задавал вопросов: кто они такие и откуда. Судя по тому, что Грейс успела увидеть, ландшафт вокруг замка был суров и неприветлив; она сомневалась, что сюда часто приезжают гости. Однако Грейс знала, что закон гостеприимства свято блюдут во всех Доминионах. Если незнакомец правильно произносит соответствующую формулу, он всегда может рассчитывать на крышу над головой. Однако потом, чтобы покинуть приютивший его дом, он должен испросить разрешение у хозяина. Неожиданно Грейс вспомнила старую рок-н-ролльную песню «Отель „Калифорния“, в которой пелось о том, что ты можешь поселиться в отеле в любое время, но покинуть его тебе не разрешат. Она вздрогнула — и не только из-за того, что замерзла.

Хотя крепость построили давно, содержалась она в чистоте и порядке. Стены покрывали гобелены — наилучшее средство от сквозняков, а масляные лампы хорошо освещали коридоры и почти не чадили. Да и пахло здесь — у Грейс уже имелся печальный опыт жизни в замках — вполне прилично. Грейс знала, что Дарж тоже граф, но он живет в простом поместье, а не в крепости. Возможно, Элвард пользовался расположением короля Соррина.

Известие о гостях опередило их появление, и граф уже ждал их в большом зале, расположенном на втором этаже крепости и похожем на главный зал кейлаверского замка, только раза в четыре меньше. Высокий потолок поддерживали мощные закопченные балки, а вдоль стен шла деревянная галерея. Пол в задней части зала покрывал ковер, чуть дальше наверняка находились личные покои графа. К радости Грейс, в камине ярко полыхал огонь, и в зале было очень тепло, хотя и дымно.

Странно, что Фолкен представил их как простых путешественников, которым необходим кров. Граф не спросил их имен, представился сам, а потом сообщил, что управляющего зовут Льюит. Последовали поклоны и реверансы — Грейс надеялась, что она все сделала, как положено.

Судя по внешнему виду, Элварду было лет сорок, но он сохранил подвижность и красоту. Невысокий человек даже по меркам Зеи — его макушка едва доставала до носа Грейс, он отличался хорошим телосложением. Глаза цвета зеленого океана, ястребиный нос и жесткая линия сильного, но не злого рта делали его весьма привлекательным. Вьющиеся рыжеватые волосы и борода графа были коротко подстрижены, и в них уже проглядывала седина. Грейс почувствовала, что граф ей нравится, а повернув голову, заметила, что Бельтан пристально смотрит на хозяина замка. Вани, в свою очередь, неодобрительно поглядывала на рыцаря.

Если бы не холод — у нее отчаянно мерзли ноги, — Грейс рассмеялась бы. Вани ревновала Бельтана к Тревису. Однако убийцу возмутило, что Бельтан с вожделением смотрит на другого мужчину. Затем Грейс заметила, что взгляд Элварда оценивающе скользит по ее собственной фигуре, и поняла, что у Бельтана мало шансов изменить Тревису в этом замке. У нее замерло сердце, и Грейс поплотнее закуталась в плащ, стараясь спрятать под ним мокрое платье, которое явственно выявляло детали. К тому же ей никак не удавалось окончательно согреться.

— Садитесь поближе к огню, — пригласил Элвард, — а Льюит приготовит ваши покои и сухую одежду.

Голос удивительно подходил графу — низкий и чистый, как звон колокола.

Грейс с радостью опустилась на стул, который ей ловко пододвинул управляющий; она сомневалась, что сможет еще хоть сколько-нибудь простоять на ногах. Они сели как можно ближе к огню и принялись за сдобренное специями вино, от мокрой одежды начал подниматься пар. Несмотря на события трудного дня, Грейс вдруг почувствовала себя удивительно живой.

Это адреналин, доктор. Только он помогал тебе держаться на ногах после того, как вас вынесло на берег. И как только твое тело немного успокоится и перестанет его производить, тебе станет плохо.

Она слушала, как Фолкен излагает Элварду их историю, и ее позабавило, насколько искусно бард опускает существенные подробности. Согласно Фолкену, они из Свободных городов, намереваются добраться до Омберфелла, где хотят найти поставщика драгоценных камней. Все они члены Гильдии ювелиров, кроме Бельтана, которого наняли для охраны. Однако корабль напоролся на мель, и их выбросило на берег.

Имя Вани Фолкен не изменил, а себя назвал Фалдиргом. Бельтан получил имя Боревал, а Грейс — Галиния. Грейс сочла его решение благоразумным. Никто в Доминионах не знает, кто такая Вани. Но Бельтан — сын короля Бореаса, а Грейс запомнилась всем на прошлогоднем Совете Королей. Их имена могли быть известны даже на окраине Эмбара. Конечно, все в Фаленгарте знают Фолкена Черную Руку. Лучше путешествовать инкогнито, и если у Элварда возникли какие-то подозрения, он не подал виду.

— Милорд, — заговорила Грейс, когда Фолкен закончил, — удалось ли добраться до замка кому-нибудь из наших товарищей по несчастью? Мы видели какие-то следы на песке, но уверенности нет.

Зеленые глаза Элварда стали серьезными.

— Только вы постучали в мои двери, миледи. С песчаного пляжа ведет одна тропа. Если бы удалось спастись еще кому-то, они бы, несомненно, пришли сюда. Боюсь, что выжить посчастливилось только вам четверым.

— А вы видели, как тонул наш корабль? — спросила Вани. — Вы могли бы заметить, куда выбросило остальных.

Граф всплеснул руками.

— На многие лиги этот песчаный пляж — единственное место, куда море выбрасывает жертвы кораблекрушения. Все остальное побережье — сплошные скалы. Вам очень повезло, что вы оказались именно здесь. К тому же никто из обитателей замка не видел кораблекрушения.

— Кажется, замок называется Морской Дозор? — спросил Бельтан. — Почему же никто из ваших людей не наблюдает за морем?

— Теперь нет никакого смысла нести дозор, — ответил Элвард, вставая. — А вот и Льюит. Ваши покои готовы. Как только переоденетесь, приглашаю вас отужинать со мной.

Льюит предоставил в их распоряжение две комнаты на третьем этаже. Фолкен и Бельтан заняли одну, а Грейс и Вани вторую. Льюит обещал вернуться через полчаса и ушел, затворив за собой дверь.

В комнате слегка пахло плесенью, но в камине весело трещал огонь, наполнивший воздух приятным ароматом; должно быть, горели поленья фруктовых деревьев. Высокая кровать — она поднималась на пять футов от пола — была застелена свежим льняным бельем, а на столике Грейс увидела чашу с горячей водой, рядом стоял сосуд с высушенными цветами и листьями лаванды и большой кусок мыла.

На стульях лежало два платья. Насколько Грейс разбиралась в фасонах Зеи (а она мало что в них понимала), платья давно вышли из моды и показались ей немного не по размеру. Тем не менее они были чистыми и сухими, сейчас это было самое главное.

Женщины помылись и переоделись, и Грейс наконец удалось согреться. Она расчесала волосы гребешком из слоновой кости, развесила влажную одежду на стульях, которые поставила поближе к камину. Вани свернула свой кожаный костюм и положила в угол, подальше от огня.

— Я должна вычистить свою одежду, пока она влажная, — объяснила она. — Иначе ее придется выбросить.

Грейс впервые увидела Вани в платье. Она успела забыть, как красива т'гол. Обычное черное одеяние и короткие волосы подчеркивали ее угловатость. Но платье продемонстрировало прекрасную фигуру, о которой Грейс могла лишь догадываться.

Вани нахмурилась.

— Платье какое-то ужасно неудобное и странное. Может быть, я неправильно его надела?

Грейс улыбнулась.

— Нет, оно превосходно на тебе сидит. — Она подошла поближе к камину, чтобы насладиться его теплом. — Как ты думаешь, что имел в виду лорд Элвард?

Вани сделала пару шагов, наступила на подол платья и плюхнулась на стул.

— В каком смысле? — недоуменно спросила она.

— Он сказал, что они больше не следят за морем. Из чего следует, что раньше следили. Значит, что-то изменилось. Вот только что?

Прежде чем Вани успела ответить, раздался стук в дверь, и т'гол распахнула ее, мгновенно соскочив со стула, — Грейс не успела и глазом моргнуть. Очевидно, когда Вани забывала про платье, оно не мешало ей двигаться.

За ними пришел Льюит проводить к ужину.

Оказалось, что Бельтан и Фолкен уже в зале. Мужчины сменили туники, и бард тщательно перевязал правую руку: должно быть, сказал графу, что поранил ее во время кораблекрушения. Как только дамы вошли, Элвард встал и низко поклонился. Грейс заметила, что он оценил новый наряд Вани, но потом взгляд графа вернулся к ней. Она сделала вид, что осматривает зал.

Управляющий помог дамам разместиться за длинным столом, который поставили в зале за время их отсутствия. Элвард занял место во главе стола, Грейс усадили справа от него. Вани и управляющий сели справа от Грейс, а Фолкен и Бельтан сидели напротив. Однако одно место осталось свободным — слева от графа, напротив Грейс. Слуги поставили около него кубок, деревянный поднос и нож. Интересно, для кого?

Прежде чем Грейс успела придумать ответ, в зал вошли слуги с дымящимися блюдами и тарелками, и она сразу обо всем забыла. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой голодной. Сказывалось колоссальное напряжение последнего дня: отчаянные попытки выбраться из воды, долгий путь по песку и крутому склону утеса. Ей вдруг показалось ужасным, что она с удовольствием поглощает великолепные блюда в то время, как капитан Магард и его команда погибли. Однако она осталась в живых, и ее тело старалось восстановить растраченную энергию. И хотя Грейс не могла сказать, что средневековое кулинарное искусство приводит ее в восторг, она успела к нему привыкнуть, так что жареное мясо, пудинги и непонятные штуки, плавающие в креме, без проблем заканчивали свой путь в ее желудке.

В Кейлавере Грейс узнала, что обычай требует, чтобы лорд и леди пили из одного кубка. Когда граф показывал, что хочет выпить, Грейс должна была налить ему вина, вытереть салфеткой край кубка и протянуть его Элварду. Она старалась не обращать внимания на прикосновения его теплой руки. Когда граф вернул ей кубок, она сделала несколько быстрых глотков, с опозданием сообразив, что сначала следовало еще раз вытереть кубок салфеткой. Грейс показалось, что граф заметил ее ошибку, но никак не выказал своего неудовольствия.

Вани делила кубок с управляющим, а Фолкен и Бельтан получили по собственному кубку, поскольку для них не нашлось леди, которая могла бы за ними ухаживать. Трапеза проходила в молчании, лишь изредка кто-нибудь хвалил блюда. Когда все насытились, граф завел беседу, но она касалась безопасных тем — в основном, сравнивали погоду в Эмбаре и южных доминионах. Графу явно нравилось общество Грейс, он часто смеялся, и его смех казался Грейс неотразимым.

— Простите, если я вас обижу, милорд, — сказал Фолкен. — Но я удивлен тем, что за вашим столом так мало народа. Разве для содержания замка не требуется огромного количества домочадцев?

Взгляд барда на мгновение задержался на пустом месте слева от графа.

— Вы совершенно правы, — ответил Элвард, и на его лице появилась печаль. — Ныне мой двор находится в другом месте.

— Но где, милорд? — вырвалось у Грейс.

— В Баррсандере, миледи, по приказу короля Соррина.

— А как поживает король? — поинтересовался Фолкен. Его слова были тщательно взвешены, и Грейс поняла, что за ними стоит. Элвард тоже.

— Я вижу, вы знаете о плачевном состоянии короля Соррина.

— Совсем немного, — сказал Фолкен. — Я видел его почти год назад.

Граф вздохнул.

— С тех пор его состояние заметно ухудшилось. Говорят, он согласен на все, лишь бы отсрочить свою смерть.

— Почему? — спросила Вани. — Разве ваш король болен?

— Но только не телом, миледи, — ответил Элвард, посмотрев ей в глаза.

Грейс вспомнила свою встречу с королем Эмбара на Совете прошлой зимой. Сгорбленный, худой, Соррин производил впечатление человека, который состарился раньше времени. У него был пронзительный взгляд, но иногда в глазах возникало потерянное и даже затравленное выражение. Дарж сказал ей, что Соррин с каждым днем все сильнее боится смерти, словно она стоит у него за плечом.

— В последнее время действия Соррина остаются тайной для его подданных, — сказал Элвард. — Но он не безумен. Во всяком случае, король сумел окружить себя верными и могущественными лордами, и никто не смеет ему возражать.

Бельтан налил себе еще вина.

— А по какой причине он отозвал ваш двор в Баррсандер?

— Для защиты, — ответил Элвард. — Говорят, в последнее время он переодевается простолюдином, чтобы спрятаться от смерти. Король думает, что если он соберет в замке Баррсандер как можно больше народа, то будет находиться в безопасности. Я не понимаю, в чем тут смысл.

Грейс задумчиво крутила в руках кубок.

— Нет, это совершенно логично. Он боится, что кто-то его преследует, — и прячется в толпе. Существует теория…

Грейс замолчала, сообразив, что сейчас начнет говорить вещи, которых никто из присутствующих не поймет, поэтому сделала несколько торопливых глотков вина.

— Значит, при вашем дворе никого не осталось? — спросил Фолкен.

— Только я сам, Льюит и слуги. Ну, и крестьяне, которые трудятся на моих землях. Вы не видели поселения, поскольку пришли со стороны моря. Оно расположено за следующим холмом. Больше в Морском Дозоре никого нет. Все рыцари уехали в Баррсандер вместе с женами и детьми.

— А разве они не могли отказаться? — удивилась Вани.

Элвард бросил на нее суровый взгляд.

— Отказ выполнить приказ короля есть измена, миледи, караемая смертью. Соррин призвал всех своих рыцарей в Эмбар. А тех, кто отказался, четвертовали — или же четвертуют, как только они окажутся в Эмбаре.

От его слов Грейс стало нехорошо, и она пожалела, что съела так много.

— А как же вы, милорд? — поинтересовался Фолкен. — Почему вы не отправились в Баррсандер вместе со своими рыцарями?