Глава 3

Парри никак не мог дождаться, когда наступит утро.

Зато вечер накануне растянулся до бесконечности.

Гордон настоял на том, чтобы идти в отель пешком – он желал хоть немного проветрить свой костюм. Если быть точным, он настоял на том, чтобы дойти пешком от Вест-Энда до вокзала Сент-Панкрас (а это добрая половина Лондона!), и принялся разыскивать отель, расположенный где-то в окрестностях вокзала. Он утверждал, что помнит одно на редкость славное местечко, но, похоже, подзабыл, где именно оно находится. Парри мог бы поклясться, что они два или три раза обошли одни и те же улицы. Он уже начал подумывать о том, что, возможно, этот отель – одно из тех таинственных зданий, которые то появляются, то исчезают. Но тут наконец Гордон его нашел.

Фасад отеля когда-то, по всей видимости, считался шикарным, ну, а теперь выглядел попросту помпезным и безвкусным, и к тому же его давненько не ремонтировали. Когда Гордон сказал, что желает снять номер, тетка за стойкой взглянула на них с Парри и уточнила, на сколько времени им нужен номер, на целую ночь или на час.

Гордон и сам был вынужден признать, что с тех пор, как он бывал тут в последний раз, заведение малость поплохело. На вопрос, когда именно он был тут в последний раз, Гордон ответил уклончиво. Парри решил, что, очевидно, это было давненько.

Ужин прошел нормально. Кормили тут, конечно, отвратительно, но, поскольку Парри был уверен, что единственные крысы на кухне – те, что роются в мусорном ведре, остальное ему было безразлично.

Что его волновало всерьез – так это один номер на двоих с Гордоном. Это действительно была проблема. Парри отчего-то был твердо уверен, что ни один гей не устоит перед его обаянием, и потому, когда Гордон потребовал номер на двоих, Парри сразу понял: приставать будет! И потому, оказавшись в постели, долго не мог заснуть и спал беспокойно. Гордон же постирал свое белье, долго прихорашивался перед зеркалом, потом рухнул в постель и тут же крепко уснул.

Наступило утро. Гордон подошел к окну и жизнерадостно отдернул занавески.

– О, какое чудесное… – начал он. В окно глянуло унылое лондонское небо. – М-да-а… Ну, в общем, уже утро! – поправился Гордон. Потом обернулся и посмотрел на Парри. Тот мирно спал на стене, как будто это был пол.

Парри очнулся оттого, что в лицо ему плеснули холодной водой. Когда он проснулся, чары тут же развеялись, и он рухнул со стены вниз, причем защемил руку за спинкой кровати.

– По чести говоря, – заметил Гордон, – я даже не знаю, о чем это свидетельствует: то ли о твоих недюжинных способностях, то ли о твоем безмерном самомнении. Проснись и пой, малыш, а не то опоздаешь на поезд! Да нет, не думаю, что ты ее сломал.

Завтрак был кошмарен. По крайней мере, с точки зрения Парри. Он долго пытался найти кукурузные хлопья с достаточным количеством сахара, чтобы они сделались хоть чуть-чуть съедобны, молока, достаточно свежего, чтобы его не противно было пить, и кусочек жаркого, состоящий не из сала.

Ну а Гордон тем временем кушал в свое удовольствие. Каждый раз, как Парри смотрел в его сторону, на тарелке у Гордона оказывалось новое аппетитное блюдо. Лосось (и отнюдь не в томате!), блинчики, мюсли со свежайшим молоком и свежайшими фруктами, компотик, йогуртик, булочки с рулетиками… Всего этого в меню отеля не было, и ничем из этого Гордон явно делиться не собирался.

Расплатиться по счету тоже было целым приключением. Гордон долго зудел, как все подорожало, а потом вытащил из кармана толстую пачку старых, дореформенных пятифунтовых банкнот, больших и белых. Парри вытаращился на них.

– В чем дело? – осведомился Гордон и только тут сообразил, что оплошал.

Он собрал деньги со стойки, извинился перед служащим отеля, опустил руку под стойку и встряхнул деньги. Потом положил пачку обратно на стойку. На этот раз деньги были современные. Гордон отсчитал нужное количество бумажек и сказал служащему, чтобы тот взял сдачу себе. Когда они с Парри уходили, служащий все еще разглядывал бумажки на просвет.

Если Парри надеялся, что станция, откуда ему предстоит отправиться в школу, какая-нибудь волшебная, то он сильно ошибался. Ну, по крайней мере, она не была похожа на магические ворота в сказочную Страну Чудес.

Для начала Гордон снова немного поплутал. Похоже, он никак не мог вспомнить, где именно находится эта станция. Он разыскивал знакомые ориентиры и принимался отсчитывать шаги, словно клад искал:

– Тридцать шагов на север, сорок шагов на запад – а откуда тут взялась эта стенка?

Потом находил очередной ориентир и снова принимался считать. Остановился он не у самого вокзала Сент-Панкрас и не у какой-нибудь другой местной станции железной дороги, а в грязном закоулке, у заложенной кирпичом арки в железнодорожной эстакаде.

– Вот, – сказал Гордон, – стой тут и жди поезда. Он должен пройти минут через двадцать-тридцать.

Парри огляделся. Ничего похожего на рельсы поблизости не было, не было тут и никакой волшебной платформы, и никого, хотя бы отдаленно смахивающего на волшебника. Правда, поблизости притулилась парочка, очень сильно смахивающая на наркоманов, но это явно были не волшебники.

Кучи рваных картонных коробок, наваленных вдоль эстакады, время от времени шуршали и шевелились: то крыса прошмыгнет, то бомж во сне заворочается. Парри почувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Он прислонился к стене, глядя, как ветер гоняет мусор взад-вперед. И невольно подумал, что в таком месте твой труп может валяться месяцами, и никто его не сыщет. Нет, ему откровенно было не по себе.

– Ну, я побегу. У меня тут дела, надо выполнить кое-какие поручения, повидаться кое с кем, пока не придет время возвращаться в Свиноморд. А ты стой и жди! И смотри, никуда не уходи. Ни при каких обстоятельствах, понял? Если вздумаешь снова удрать, я тебя разыщу, и никакая дымовая завеса тебя не спасет. И тогда я тебя точно убью, понял? Причем самым унизительным способом, каким смогу.

Парри кивнул. Он уже убедился, что от Гордона так просто не улизнешь.

– Вот и хорошо, – сказал Гордон. – И смотри, не разговаривай с неизвестными!

Он помахал Парри на прощанье и удалился кокетливой походочкой.

Парри проводил его взглядом. Утро было серое, пасмурное, но людей на улице было немного, и Гордон в своем белоснежном костюме виднелся издалека, что твой парус одинокий.

Некоторое время Парри стоял, привалившись к стене, и размышлял обо всем, что случилось с ним меньше чем за сутки. Он давно уже обнаружил в себе врожденную способность раздевать баб взглядом. Он сделался большим специалистом по части женского белья! Потом перешел к блузкам и юбкам – короче, всему, на чем имеются застежки. Он обрел неслыханную власть над женщинами, о которых прежде мог только мечтать. Но тут его обвинили в попытке нападения на преподавателя, и за ним приехала полиция. А потом его похитил самый отъявленный пидор, какого он когда-нибудь видел. И вот теперь его, по всей вероятности, прирежут тут, под мостом, в глухих лондонских трущобах, куда он по своей воле никогда бы не приперся!

Но тут стена, у которой стоял Парри, задрожала, потом задвигалась. У него над головой, по эстакаде, уже промчалась пара поездов, но это было нечто совсем иное. У Парри было такое ощущение, будто он прислонился спиной к движущемуся эскалатору. Он поспешно отскочил от стены и обернулся. Да, сама стена шевелилась и неслась мимо – такое впечатление, будто едешь в тоннеле и смотришь на его стенку изнутри, только Парри как раз никуда не ехал, ехала стена!

Чем ближе к середине арки, тем заметнее был этот эффект. И вот наконец кирпичи в центре арки куда-то делись, а вместо них вынырнули и замелькали фиолетовые бока старинных железнодорожных вагонов. Постепенно мелькание замедлилось, и поезд остановился. Издалека донесся гудок и свист паровоза. Прямо перед ним распахнулась дверь. Парри взял сумку, которую оставил ему Гордон, – жутко цветастый ковровый саквояж, – набрал побольше воздуху и шагнул в теплое чрево поезда. Дверь вагона захлопнулась за ним сама собой.

Парри почувствовал, как тронулся поезд, и выглянул в окно. Район Сент-Панкрас исчез. За окном снова появились кирпичи, а потом поезд внезапно вырвался на свет. Он катил через какой-то незнакомый Парри пригород Лондона по самой обычной железнодорожной колее.

Парри стоял в узком коридорчике, идущем вдоль всего вагона. С одной стороны были окна, с другой – двери в отдельные купе, где сидело по шестеро больших ребят или по восемь детишек поменьше.

Парри заглянул в несколько купе. Лица были незнакомые. Одеты сидящие были по-разному: от традиционных мантий волшебников до модных спортивных прикидов. Дверь в дальнем конце коридора отворилась. Шум поезда на несколько секунд сделался слышнее. Парри с радостью узнал знакомую рожу.

– О, Парри! – приветствовал его Фредди. – Так и знал, что это ты! Поезд тут не каждый год останавливается. Тут когда-то была станция, но ее уж лет сто как нету.

– А я и не знал, что ты едешь тем же поездом, – сказал Парри.

– Да тут только один поезд и есть, – объяснил Фредди. – Он ходит туда и обратно. Я тут видел купе, где есть свободные места.

Парри взял свой саквояж и пошел следом за Фредди в соседний вагон. Миновав два или три купе, Фредди открыл дверь и вошел. Парри вошел следом. Свободные места в купе действительно были. Точнее, занято здесь было только одно место. И опять знакомое лицо: Гуди Два-туфля!

– А-а, это он! – сказал Парри.

– Кто – он? – спросил Фредди.

– Ой, привет! Как замечательно, что мы снова встретились! Хорошо, что ты не опоздал на поезд. Ты, наверно, тоже ждешь не дождешься нового семестра? – защебетал Гуди. Парри его проигнорировал.

– Это, – объяснил Парри, – тот самый мелкий гад, с которым я пересекся, когда покупал себе форму. Мистер Подлиза! «Да, сэр! Нет, сэр! Деньги говорят за себя, сэр!»

Фредди сообразил, что его приятель задумал какую-то жестокую забаву.

– Поня-атненько! – пропел он и плюхнулся чуть ли не на колени Гуди.

– Поосторожнее, пожалуйста! – попросил Гуди. – Не нужно быть таким грубым.

– Ой, не нужно быть таким гру-убым! – передразнил Парри.

– Знаете, я лучше… – начал Гуди, но договорить не успел: Фредди ткнул его локтем в лицо, когда он потянулся за своей сумкой.

– Ты глянь, ну разве это не прелесть? – сказал Фредди, доставая из сумки Гуди изящную резную волшебную палочку.

– Отдай! – потребовал Гуди. – Это дедушкина!

– Красивенькая! – сказал Фредди. – Люблю красивенькие палочки! Сразу видно, что в тебе развито женское начало!

– Да у этого шибздика только женское начало и развито, а конца, наверно, вовсе нет! – заметил Парри. – Как есть девка в штанах!

Фредди принялся бесцеремонно рыться в Гуд иной сумке. Шмотки и книжки полетели на пол. Набор лабораторной посуды на двадцать предметов разлетелся вдребезги, мгновенно превратившись в сто двадцать предметов.

Гуди не то чтобы смотрел на это сложа руки, но Фредди придавил его локтем к стенке и продолжал разорять его сумку, отпуская вместе с Парри уничижительные замечания в адрес различных вещей Гуди. Особенным насмешкам подверглись пижамка, шлепанцы с кошачьими мордочками и плюшевый медвежонок.

– Думаю, от медвежонка надо избавиться, – сказал Парри.

– Не-ет! – завопил Гуди.

– Ну-ну, ты ведь уже большой мальчик, – урезонил его Парри. – Давай-ка выкинем твоего медвежонка в окно!

Этого Гуди стерпеть никак не мог. Он дал Фредди оплеуху, не особенно сильную, но достаточно болезненную для того, чтобы Фредди на миг отпустил свою жертву.

Гуди бросился на Парри. Будь он чуть покрупнее, на такой скорости непременно сшиб бы Парри с ног. Но Парри был намного тяжелее и потому сумел ухватить шустрика. Гуди принялся беспомощно вырываться. Фредди заржал.

Парри мало-помалу продвигался к окну, несмотря на то что Гуди изо всех сил пытался ему помешать. Внезапно Гуди нащупал в кармане Парри что-то твердое и схватил знакомую вещицу. Парри с медвежонком был уже у окна, когда купе наполнилось густым удушливым дымом.

Даже несмотря на то, что окно стояло открытым, прошла пара минут, прежде чем дым развеялся настолько, что Фредди с Парри смогли что-то увидеть. Они думали, что Гуди давно смылся, но, к их немалому удивлению, Гуди был тут. Он стоял в дверях и ждал, пока они его заметят.

– Так вот, ребята, это было не очень-то хорошо с вашей стороны, – сказал Гуди. Парри с Фредди переглянулись. – Но я, пожалуй, дам вам возможность исправиться, – продолжал Гуди. Парри с Фредди уставились на него. – Я готов поверить, что это была просто неудачная шутка…

Фредди с Парри ринулись на него.

– И я надеюсь, что вы не обидитесь на ответную шутку! – закончил Гуди, замахнулся обеими руками, которые до тех пор прятал за спиной, и хлестнул обоих парней по мордам их собственными волшебными палочками. Фредди с Парри стремительно отлетели назад и врезались в стенку купе, что у окна.

– Вот так-то, ребята! – сказал Гуди. – Пусть это будет для вас уроком! Никогда не выпускайте из виду свою волшебную палочку.

Он бросил обе палочки на пол, не торопясь собрал свои вещички, уложил их обратно в сумку, пожелал ошарашенным оболтусам приятной поездки и с достоинством удалился.

Парри с Фредди все еще не успели отлипнуть от стенки, когда в купе заглянула Гормошка.

– Тут был этот… эти… – начал Фредди.

– Эта банда! – нашелся Парри.

– Ага, – подтвердил Фредди.

– Целая толпа мордоворотов! – продолжал Парри.

– Да ну? – насмешливо переспросила Гормошка. – А вот Гуди Два-туфля утверждает, будто справился с вами в одиночку! И говорит, что вам досталось поделом.

– Этот брехливый щенок… – начал Парри.

– Вот погоди, дай нам только до него добраться! – пригрозил Фредди. – Ты что думаешь, он и в самом деле смог бы нам что-то сделать?

– Ну-у, – протянула Гормошка, – он говорит, что смог и сделал. И ты знаешь, мы ему поверили. Особенно когда он показал запись в магическом кристалле! Знаешь, как мы ржали?

Фредди выругался сквозь зубы.

Юстиция Гармония (Юсти, если тебе от нее что-то нужно, а в остальное время – просто Гормошка) любила пожрать, и по ее фигуре это было очень заметно, но в целом она была девка не противная. Поэтому Парри сразу отнес ее к категории «тоже девка». Не из тех, о ком будешь мечтать по ночам, но из тех, с кем вполне можно потрахаться после пьянки. Ну, и язык у нее был подвешен неплохо.

Да, уж что-что, а трепаться Гормошка умела! А Парри, в отличие от Фредди, который улегся отсыпаться после позорного поражения, был совсем не прочь послушать то, о чем она рассказывала, хотя в этом ни за что бы не признался.

Гормошка рассказала про своих родителей и про то, как они, на самом деле, хотели, чтобы она поступила в Международный колледж ведовства, но туда так ужасно далеко ездить, и такая высокая плата за обучение, и потом, она все равно не сдала эти дурацкие вступительные экзамены…

До поступления в Свиноморд Гормошка училась в подготовительной школе ведовства имени Матери-Сырой-Земли. Она ужасно удивилась, узнав, что у Парри нет вообще никакого магического образования. У нее просто в голове не укладывалось, как можно было дожить до пятнадцати лет, совершенно не пользуясь магией! Но, с другой стороны, для Фредди с Гормошкой многие вещи, бывшие для Парри предметами повседневного обихода – скажем, телевизор, мобильник или компьютер, – могли показаться такими же волшебными.

Гормошка спросила у Парри, успел ли он прочесть что-нибудь из учебников. Парри только пожал плечами. Тогда она спросила, есть ли у него учебные пособия. Парри снова пожал плечами и посмотрел на дурацкий цветастый саквояж, который вручил ему Гордон. Гормошка открыла саквояж и одобрительно хмыкнула, перебирая разнообразные книги. Не все из них были учебниками – одна или две, похоже, принадлежали к числу довольно редкой литературы для внеклассного чтения. Парри и сам не без интереса полистал одну из книг. Там рассказывалось о разных плотоядных растениях. Как вырастить их из семян или черенков, как за ними ухаживать, как удобрять, как сделать, чтобы они не съели тебя, – и несколько поучительных историй о тех, кому не удалось от них уберечься.

Судя по всему, несчастные случаи в магических школах вообще редкостью не были. Гормошка с удовольствием поведала Парри о разных необычных путях, какими ученики уходили из жизни. Больше всего народу гибло, столкнувшись с каким-нибудь препятствием во время полета на метле или ошибившись в приготовлении какого-нибудь магического зелья. Впрочем, что касается магических зелий, то, даже если ошибки не оказывались смертельными, тем, кто их совершал, зачастую оставалось только пожалеть, что они остались живы.