Как только урок предсказательной науки закончился, Парри с Фредди рванули к себе в комнату и стали ждать Гормошку, у которой по пятницам был урок двойной симпатической магии. Они рассчитывали до обеда попытаться еще раз разрушить чары, наложенные на книгу.

Прождав минут двадцать, они поняли, что Гормошка, очевидно, сразу пошла в Большой Зал, обедать. И решили, что им тоже не помешает перекусить.

– Фредди! – окликнул Парри, стоя в дверях.

– Чего?

– Слушай, ты из комнаты нормально вышел?

Фредди явно счел этот вопрос странным.

– Да вроде нормально. Вот, стою в коридоре, как видишь. А че?

– Да ты понимаешь, – сказал Парри, – я тут чего-то…

Он толкнул незримую преграду, не выпускавшую его в коридор. Преграда, несмотря на незримость, оказалась вполне ощутимой.

– А-а, – сказал Фредди, – так это у тебя «Имем ни эй Ассгли Оксбиум». Пороговая лихорадка, если по-простому.

– Какая-какая лихорадка?

– Ну, пороговая. Многие новички через это проходят. Но ты не бойся, это не страшно, – утешил его Фредди.

– Ни фига себе не страшно! – возмутился Парри. – Тебе хорошо говорить, а я тут застрял в комнате, как дурак!

– Да не, это всего лишь аллергия такая, – объяснил Фредди. – Повышенная чувствительность к порогам. Такое бывает, когда человек попадает в среду, насквозь пропитанную магией. Это длится всего пару дней, потом само проходит. Хотя обычно ею болеют дети, а не подростки.

– Это просто праздник какой-то! Получается, я подцепил что-то вроде волшебной разновидности ветрянки? И, конечно, именно перед выходными! Нет бы заболеть ею в понедельник – тогда бы от нее хоть какая-то польза была, на уроки бы ходить не пришлось…

– Не-е, тебе еще повезло, – сказал Фредди. – А то многим ребятам приходилось проторчать пару дней на улице или в саду, а некоторые первоклашки так и ночевали в коридорах. Я знаю кое-кого, кому не повезло еще больше: их прихватило в классе, и пришлось им с утра до вечера сидеть и слушать кого-нибудь вроде казначея или Клякса. Так что если уж ты заболел пороговой лихорадкой, то лучшего времени и места ты выбрать не мог. Тут явилась Гормошка.

– Ах вот вы где! – сказала она, как будто это ей пришлось их ждать невесть сколько времени. – Я так и подумала, что вы, наверно, забыли про обед. Так что вот.

И она втащила в комнату тяжело нагруженный поднос.

– У Парри – пороговая лихорадка, – объяснил Фредди, входя в комнату следом за едой. – Он тут застрял.

– У-у… – Гормошка была явно разочарована. – А я думала, что мы займемся этим у меня в комнате…

– Тебе радоваться надо, – возразил Фредди. – Неужели тебе хочется, чтобы он пару дней проторчал у тебя?

Гормошка на него даже не взглянула.

– Ну ладно, – сказала она, – все равно, еды я захватила достаточно. Ой, мальчишки, ну как вы можете жить в таком свинарнике? У вас тут даже сесть некуда!

Она пробралась к кровати, распихивая ногами вещи, валяющиеся на полу: шмотки, книжки и все прочее, – и, поскольку желающих ей помочь не нашлось, сгребла в охапку барахло, которое валялось на кровати, запихала между кроватью и шкафом и села.

– Ну, – сказала она, когда Парри и Фредди потянулись за сандвичами, – где эта вазочка?

– По-моему, ты только что зафутболила ее под мою кровать, – ответил Виззл с набитым ртом.

– Ну как же так можно! – воскликнула Гормошка, доставая вазочку из-под кровати. – Это же редчайшая книга! А она у вас на полу валяется, и ее пинают ногами все, кому не лень.

Фредди пожал плечами и взял себе еще сандвич. Гормошка осмотрела вазочку – цела ли, – поскребла ногтем пару царапин и огляделась, ища, куда бы ее поставить.

Подходящего места не нашлось, так что Гормошка смахнула с ближайшей тумбочки часть валяющегося на ней хлама и поставила вазочку туда.

– «Эсторер хетум диотины пеллы» вчера не сработало, – сказала Гормошка, листая одну из толстых книг, которые она притащила с собой. – Ах, вот оно! Давайте попробуем это.

Она достала свою волшебную палочку и произнесла:

– Ска нцеое уй эревум, эби ос гейней!

Из палочки в вазочку ударил разряд. Вазочка слегка покачнулась. Некоторое время она гудела и вибрировала, но потом все затихло, и вазочка осталась такой же, как была.

– Ну-ка, давай попробуем вместе! – предложил Фредди, взяв свою палочку. – На счет «три». Раз, два, три! Ска нцеое уй эревум, эби ос гейней!

– Эй, – сказала Гормошка, – надо было на вазочку целиться! Хорошо еще, на мне белье приличное!

Фредди тойько хихикнул. Гормошка коснулась волшебной палочкой лежащей вокруг нее груды пряжи и сказала:

– Эсторер хетум диотины пеллы!

Пряжа снова превратилась в ее платье. Гор-мошка злобно глянула на ухмыляющегося Фредди и оделась. И снова принялась листать книгу.

– А-а, вот еще одно! Давайте-ка попробуем это…

Она снова достала палочку.

– Астцим вайя оури исгуиседус! Вазочка негромко звякнула.

– О, теперь она как будто обтянута бумагой! – сообщил Фредди, наклонившись к вазочке, чтобы разглядеть ее получше.

– Хм… – сказала Гормошка, не удовлетворенная этой полумерой. – Отодвиньтесь подальше! – потребовала она. – А то вы меня совсем затолкали.

Она положила книгу на противоположную кровать и взяла с пола другую. И забралась на кровать с ногами, чтобы устроиться поудобнее.

– Просто не понимаю, как вы тут живете! Мало того, что здесь такой бардак, тут еще и теснотища жуткая! – пожаловалась она и положила ноги на соседнюю кровать.

– Эвеалриум оури уетрей асефей! – приказала Гормошка, снова направив палочку на вазочку.

Поверхность вазочки изменилась, явно превратившись во что-то более гладкое. Гормошка недовольно хмыкнула и взяла третью книгу. Она пролистала ее.

– Надо попробовать вот это… Оти инет вноум эльфсум эби уетрей!

На этот раз между палочкой и вазой полыхнула вспышка.

– Ага, теперь у нас есть вазочка, переплетенная в кожу и обернутая бумагой! – констатировал Фредди.

– Ну-ка, дайте я попробую! – сказал Парри, взяв свою палочку. – В конце концов, в этой книге говорится обо мне!

– Ну, по крайней мере, о тебе там упоминается, – уточнила Гормошка.

– Ну, как бы то ни было, – сказал Парри. – На счет «три» – раз, два, три! Оти инет вноум эльфсум эби уетрей!

Половина бюста Гормошки внезапно сдулась.

– Смотри, куда тычешь своей палочкой! – гневно крикнула она. Потом повернулась к пацанам спиной, указала палочкой на себя и пробормотала: – Амелап-н-дерсона!

Восстановив себя в прежнем виде, она снова обернулась.

– Либо вы относитесь к этому серьезно, либо я вам больше не помогаю!

– А че я-то? – сказал Парри с самым невинным видом.

– Послушайте, – перебил их Фредди, – я всегда не против доброй ссоры, но вам не кажется, что тут сделалось тесновато?

– Ну, – начала было Гормошка, – если бы вы раз в жизни потрудились прибраться…

– Фигня, – возразил Фредди, – я не об этом. Вот, к примеру, вам не кажется, что раньше между кроватями был довольно широкий проход?

И тут деревянные рамы кроватей жалобно скрипнули, словно затем, чтобы подтвердить его правоту. Они уже сошлись вплотную.

– По-моему, пора сваливать, – сказал Фредди.

– Эй, а я как же? – испуганно сказал Парри. – Я-то ведь не могу выйти!

– Ну что ж, не повезло тебе! – сочувственно сказал Фредди.

– Не беспокойся, Парри, – утешила его Гормошка, – мы приведем помощь!

Парри попытался было выскочить в окно, но у него ничего не вышло.

– Да уж, пожалуйста!

Раздался треск. Кровати начали ломаться.

– Спасайся кто может! – возопил Фредди и поспешно распахнул дверь комнаты, пока ее не придавило шкафом.

– Я вернусь, – пообещала Гормошка, – можешь на меня положиться!

Она бросилась к двери – и налетела на незримую преграду.

– Вы что, хотите сказать, что у меня тоже пороговая лихорадка? – возмутилась она.

Фредди потыкался в дверной проем.

– Нет, ребята, – сказал он, – боюсь, тут дело малость посерьезнее.

– Как?! – воскликнул Парри. – Что, никто выйти не может?

Снова раздался треск – еще одна доска сломалась, как щепка.

– Помогите! Помогите! – заорала Гормошка. Пацаны, которые в критических обстоятельствах соображали неплохо, присоединились к ней.

– Помогите! Помогите! – орали они. – Мы не можем выйти из комнаты, а она уменьшается!

Многие проходили по коридору, но в их сторону никто даже не взглянул.

– Может, они нас не слышат? – догадался Фредди.

– Не знаю! – ответила Гормошка. – Ну-ка, вы двое, посмотрите в окно! И не оборачивайтесь, пока я не скажу.

– А что ты будешь делать? – спросил Парри.

– Не ваше дело, – ответила Гормошка. – Смотрите в окно!

Пацаны перебрались через обломки кроватей и подошли к окну.

– Слушай, у нас время поджимает, – сказал Фредди. – Может, все-таки скажешь, что ты задумала?

– Ладно, можете оборачиваться, – сказала Гормошка, снова надевая платье. – Нет, они нас действительно не слышат. И не видят вдобавок.

Послышался скрип и скрежет – это столкнулись платяные шкафы. Гормошка в последнюю секунду успела прошмыгнуть к обломкам кроватей, прежде чем проход закрылся.

Парри увидел, что под обломками и тряпками на полу что-то шевелится.

– Эй, тут кто-то есть! – воскликнул он, пытаясь взобраться повыше по деревяшкам и матрасам. – Вот тут, внизу!

– Оставь ее в покое, – сказал Фредди. – Эта крыса – моя. Ты и сандвичами обойдешься.

Платяные шкафы сомкнулись и теперь угрожающе потрескивали по мере того, как стены комнаты сдвигались все ближе. Фредди уперся руками в стены.

– Не думаю, что мне удастся их удержать, – буркнул он.

Гормошка воспользовалась оставшимся местом, чтобы разложить свои магические книги, и теперь лихорадочно их листала.

– Давай, давай! – понукала она себя.

– Поскорее! – взмолился Парри.

– Все было бы куда проще, если бы оглавление было не на древнем языке, – объяснила Гормошка.

Шкафы развалились, и на пол посыпались доски и щепки.

– Не думаю, что я успею его выучить и помочь тебе, – огрызнулся Парри.

– Но должен же быть какой-то выход! – говорила Гормошка, просматривая оглавление. – Да, точно! Трансфигурация!

– Замечательно! – хмыкнул Парри. – Перед смертью ты превратишь меня в жабу?

– Если у тебя есть какая-нибудь блестящая идея, – сказал Фредди, который спиной упирался в одну стенку, ногами в другую, а его колени были уже тесно прижаты к груди, – сейчас самое время пустить ее в ход!

– Нам нужно сделать какую-то распорку, – сказала Гормошка. – Мне надо только определить, какой предмет в комнате самый твердый…

Тьма посерела, потом серый мир снова сделался цветным. К Фредди вернулось зрение. Он медленно моргал глазами, поначалу чисто машинально. Что-то было не так. Ему почему-то было жутко неудобно. В конце концов он сообразил, в чем дело. Фредди распрямил ноги и со стоном рухнул на кровать. И наконец-то вдохнул воздуха – впервые за много часов.

– Ну, спасибочки! – сказал Фредди озабоченной Гормошке, которая заглянула через плечо мистера Ос-толопоффа. – Самый твердый предмет в комнате, говоришь?

– Ну, а что ж я сделаю, – сказала Гормошка, – если ты и впрямь оказался самым твердым? В конце концов, ты ведь на четверть горный тролль! Для тебя превратиться в камень – все равно что сделаться поближе к предкам, только и всего!

– Это вовсе не одно и то же! – возразил Фредди, с трудом ворочая языком.

– Да ладно тебе! – сказал Парри. – Главное, что все получилось!

– Как хорошо, что ты снова с нами! – жизнерадостно сказал Ос-толопофф. – У меня для тебя очень хорошие новости!

– Это в смысле, что я выздоровею? – спросил Фредди.

– Еще лучше! – улыбнулся садовод. – Ваша мебель будет как новенькая! Мне удалось спасти большую часть досок. Прекрасная, хорошо выдержанная древесина – такую не каждый день увидишь! Старинная, знаешь ли. Правда, часть полок в шкафах разлетелась в щепки, но, думаю, мне удастся соорудить хотя бы один приличный шкаф из того, что осталось. А вот кровати – прекрасные, добротнейшие вещи! – сломались только в местах соединений. Я их починю в два счета!

– Нам очень повезло, что Гордон с Брейком подоспели вовремя, – сказала Гормошка. – Я так понимаю, что Гордоновы лозы подняли тревогу, так что он заподозрил неладное. Хорошо, что он сразу пошел проверить, в чем дело! А то ты уже начал трескаться, представляешь?

– Ax так вот почему у меня все тело ломит! – сказал Фредди.

– Ничего-ничего, – утешил его садовод. – Я тебя смажу льняным маслом. От него ты враз помягчаешь, расправишься…

Тут в поле зрения Фредди возникли Гордон с казначеем.

– Можете не благодарить меня прямо сейчас, – сказал Гордон.

– Да, – сказал казначей, – ученикам очень повезло, что вы заметили происходящее!

– Ну, в конце концов, не зря же я выращиваю хряпомею вокруг всей школы! Однако на то, чтобы проверить весь периметр, ушло много времени, так что мне очень повезло, что я застал их живыми!

– Да, в самом деле, – сказал казначей.

– Не знаю, что бы я стал делать, – продолжал Гордон, – не окажись рядом Брейка! Он остановил стены, и я сумел вынести детей.

– Подростков! – поправила Гормошка.

– Как удачно вышло, что Брейк оказался поблизости, – сказал казначей. – Тем более что всем известно, какие чувства он питает к этому молодому человеку.

И он кивнул на Парри.

– Как вы думаете, не мог ли он… – начал было казначей, но затем сам себя перебил: – Хотя, с другой стороны, семейство Виззлов было замешано в таком количестве того, что называется «несчастными случаями»… И это был бы уже не первый раз, как один из членов этой семьи пал жертвой других. Ведь правда, Фредерик?

– Ганнибал с Дамианом всегда говорили, что это вышло случайно, сэр! – возразил Фредди, пытаясь повернуть голову.

– Ну разумеется, разумеется! – сказал казначей.

– Ну вот! – объявил садовод, вернувшийся с горшком и кистью. – Думаю, теперь нам стоит на время оставить больного в покое, – сказал он, обмакнув кисть в льняное масло. – Да, кстати, – внезапно осенило его, – а может быть, ты предпочтешь минеральное?

Фредди только застонал в ответ.

Не будь горящая на столе лампа волшебной, она бы давным-давно потухла. Пол кабинета был усеян мелкими черепками, и на столе лежал слой красной пыли.

Тощая рука потянулась вниз – наверное, уже в сотый раз за этот вечер. Из последних сил держа себя в руках, он сдвинул с середины стола кучу пьии и черепков и поставил на стол последнюю вазочку.

Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и сосредоточиться. Все-таки волшебством лучше заниматься в спокойном настроении. Он прикоснулся палочкой к вазочке.

– Эверсер хетум онсеалерк ртифицея!

И, наверно, в сотый раз за вечер увидел, как вазочка разлетелась на куски и рассыпалась пылью. И только тогда он позволил себе выйти из себя и забарабанил кулаками по столу, вздымая клубы красной пыли.

– Юфак! – выругался Брейк. – Юфак, юфак, юфак!