Глава 1

Парри пришлось долго ждать под дверью кабинета директора. Директор все никак не мог связаться с его родителями. Они укатили в Стокгольм, получать Нобелевку за вклад в развитие семьи. Пришлось вместо родителей позвонить в инспекцию по делам несовершеннолетних. Там пообещали уведомить дежурного инспектора и прислать кого-нибудь за Парри сразу, как получится. Однако любезно предупредили:

– Вы прямо сейчас особо-то не ждите!

А вот полиция была тут как тут. Впрочем, им не впервой.

Парри сидел напротив тетеньки-полицейского.

Как он ни старался, воображение разыгрываться не желало. Не то чтобы она была непривлекательна. Суровая, да, но вполне себе ничего. Тетенька-полицейский была в форме, и эти черные брюки в обтяжку вполне смахивали на чулки. Волосы зачесаны назад и собраны в тугой хвост – идеальная прическа для классических подростковых фантазий, в которых женщина-начальница внезапно распускает волосы и превращается в опытную и сладострастную обольстительницу. Да еще и наручники на поясе! Прямо-таки мечта юного мазохиста! Но, как Парри ни подстегивал свое воображение, ничего не выходило, хоть плачь.

И мысль о том, что его собираются исключить из школы, дела не упрощала. Так же, как и грозящее ему обвинение в попытке нападения. Возможно, даже изнасилования!

А ведь ему всего пятнадцать! Его могут снова отправить в детдом!

Хуже того – его могут вернуть к приемным родителям! А уж о чем, о чем, а об этом они будут трындеть до скончания веков!

Что же делать-то, а? Парри питал слабую надежду, что все учреждения для малолетних преступников окажутся переполнены и его туда не возьмут.

Наконец дверь кабинета директора отворилась, и оттуда вышел констебль Роджерс. Он провел Майка, последнего из свидетелей, которых неофициально опрашивали у директора, через приемную, где сидел Парри, и выпроводил его в коридор.

Проходя мимо Парри, Майк скорчил рожу и показал фигу.

– Отвали! – беззвучно прошипел Парри. Майк расплылся в ухмылке и показал большой палец.

Роджерс кивнул констеблю Чепмен. Она встала, и оба полицейских взглянули на Парри.

– Ну что, малый, пошли, что ли? – сказал констебль Роджерс.

И Парри, подталкиваемый не по-женски сильной рукой констебля Чепмен, вошел в кабинет следом за Роджерсом.

Как ни странно, доктор Уэнделл, директор школы, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. За те восемь лет, что он руководил муниципальной средней школой Эбсфлита, его короткие черные волосы поседели, а длинное смуглое лицо посерело, но обычно он ничему не удивлялся. Теперь же, если Парри не ошибался, директор был изрядно выбит из колеи.

Ну, и мисс Николе, конечно, сидела тут же. Она была закутана в плащ и цеплялась за свою кружку со сладким чаем, как утопающий за соломинку. Училка выглядела одновременно угнетенной и встревоженной, этакая невинная жертва. Ее обнимала за плечи мисс Паттерсон, преподаватель физкультуры и по совместительству глава профсоюзной организации. Это до некоторой степени объясняло, отчего преподаватель естественных наук, мистер Бредли, сердито бродил по коридору взад-вперед и дулся, как капризный ребенок. Придется ему сегодня уйти из школы раньше обычного и несолоно хлебавши вернуться к жене!

Констебль Роджерс снова уселся на стул, где он, очевидно, просидел все это время. На просторном директорском столе, рядом с которым стоял стул, лежал его блокнот, а опустевшая фарфоровая чашка и крошки печенья на блюдце и на столе свидетельствовали, что полицейскому было оказано традиционное школьное гостеприимство.

Констебль Чепмен поставила Парри напротив стола, пред грозными очами доктора Уэнделла и констебля Роджерса. К пострадавшей Парри поставили спиной, и констебль Чепмен загородила его собой от мисс Николе – уж наверно, не случайно!

– Парри, – начал доктор Уэнделл, – пусть тебя не смущает присутствие полицейских. Констебли Чепмен и Роджерс прибыли сюда по вызову и остались по моему приглашению просто затем, чтобы узнать, из-за чего их вызвали. Это не полицейское расследование. Пока что.

За спиной у Парри насмешливо фыркнули.

– Так вот, сынок, расскажи мне своими словами, что произошло сегодня в классе, когда тебя вместе с другими ребятами оставили после уроков?

– Не знаю, – ответствовал Парри, разглядывая носки своих башмаков.

– Давай, парень, выкладывай, не стесняйся. Сандра… то есть мисс Николе, – поправился директор, – нам уже рассказала все как было, твои товарищи – тоже, теперь – твоя очередь.

– Не знаю, – повторил Парри.

– Ты не знаешь, что произошло, или не знаешь, как рассказать?

– Не знаю.

– Чего ты не знаешь, Парри?

– Не знаю.

– Ты не знаешь – что именно?

– Ну, то, что вы только что сказали. Директор сделал глубокий вздох и сосчитал про себя до десяти. Парри буквально слышал, как он считает. Констебль Роджерс сломал грифель цангового карандаша и теперь сердито вставлял новый.

Директор решил попробовать еще раз.

– Так что же произошло между тобой и мисс Николе?

Парри поразмыслил. Он чувствовал, что простым «не знаю» тут не отделаешься, и потому решил выложить часть правды:

– Я ее не трогал!

– Но ты видел, что произошло?

– Ну, типа того.

– А ты сам причастен к тому, что произошло?

– Это с мисс?

– Да, с мисс Николс. Что ты сделал?

– Это после уроков?

– Да, сегодня, в классе, после уроков, ты, с мисс Николс.

– Это вот только что?

– Да.

– С мисс Николс?

– Да.

– Не знаю, сэр. Я ее не трогал, сэр.

Директор вздохнул и снова сосчитал до десяти. В верхнем ящике его стола уже пару дней лежало приглашение из Лондонского университета на должность профессора. И сегодняшнее происшествие окончательно убедило его предпочесть работе на местах преподавание теории педагогики.

Констебль Роджерс задумчиво рисовал каракули в своем блокноте. Ему было сорок восемь, но сам констебль чувствовал себя так, словно ему перевалило за семьдесят. И ему отчаянно хотелось, чтобы жизнь была как можно проще.

Один человек выдвигает обвинение.

Другой, обвиняемый, отпирается. Заслушиваются показания сторон и свидетелей.

Обычно верят тому варианту, который звучит наиболее правдоподобно. И, соответственно, выносится предупреждение, либо же составляется протокол и заводится дело…

Но сегодня все было не так.

Сегодня учительница обвинила ученика в том, что он напал на нее, но из показаний учительницы следовало, что мальчишка даже не вставал из-за парты. Что касается показаний самого обвиняемого, то покамест самым содержательным из его оправданий было: «Я ее не трогал». А уж свидетели…

Констебль полистал свои записи.

Два пацана ничего не видели, ничего не слышали. Ну уж это как всегда.

Одна девочка утверждает, будто все видела, и клянется и божится, что нападение имело место, однако и она утверждает, что насильник и жертва находились на расстоянии пушечного выстрела друг от друга.

А закадычный дружок обвиняемого клянется и божится, что у этой училки, кавычки открываются: «не все дома», кавычки закрываются, и что она вдруг, ни с того ни с сего, принялась метаться по комнате, точно одержимая. Парень посоветовал позвонить в Ватикан, чтобы прислали экзорцистов.

А еще говорят, что телевизор не вреден для мозгов!

Про себя констебль Роджерс предполагал, что у мисс Николе, возможно, просто сильный стресс.

Он такого навидался на службе. Когда нормальным людям приходится с утра до вечера иметь дело с подонками, тут, ясное дело, у любого крыша съедет. И тогда случается, что полисмен заходит в камеру и ни с того ни с сего избивает какого-нибудь забулдыгу. А эта вот учительница содрала с себя одежду на глазах у всего класса. Верный знак, что человеку давным-давно пора в отпуск.

Вся проблема в том, как с этим теперь разобраться. В старые добрые времена пацана просто отвезли бы в участок и там запугали до полусмерти. Ну, может, вздули бы малость. В конце концов, даже если в данном конкретном проступке он и не виновен, наверняка он виновен в чем-нибудь еще похуже, что благополучно сошло ему с рук. Хорошая выволочка в кутузке пойдет ему только на пользу и научит уважать ближних своих. «Видишь, – говорили мы в те времена, – если мы так обходимся с тобой, когда ты ни в чем не виноват, представляешь, что будет, если мы застукаем тебя на горячем? Вот то-то!»

Но, увы, в наше время так нельзя. «Вот до чего доводят эти ваши прогресс с гуманизмом!» – с горечью думал констебль.

Короче, перед полицейским стояла непростая задача: выпутаться из этого дела без необходимости составлять рапорт, в котором бы значились рядом слова «мисс Николе» и «психушка».

Но тут дверь кабинета распахнулась.

– Ой, я ведь не опоздал, а? Надо же, как вы тут тихо сидите! Я уж подумал, вы все разбежались по домам!

Новоприбывший задумчиво закусил нижнюю губу, оценивая убранство кабинета.

– М-да, – протянул он, – уродливая у вас вышла комнатенка, но, с другой стороны, о вкусах ведь не спорят! Каждому свое, верно?

Присутствующим потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и как-то отреагировать на его появление. Один его белоснежный костюм чего стоил! Он был ослепителен, как прожектор, бьющий в глаза.

А ведь пришелец еще и болтал! Болтал так, словно ему тут было самое место, в этом кабинете, а прочие присутствующие только затем и родились, чтобы выслушивать его мнение обо всем на свете. Оценив меблировку в целом, незваный гость переключился на витрину со школьными кубками.

– Ах, какая прелесть! – воскликнул он, склоняясь к стеклу и смахивая с него пыль персиковым платочком. – Витрина из плексигласа и золоченой пластмассы! Немного кричаще, но зато оживляет обстановку, не правда ли? Видит бог, это помещение нуждается в том, чтобы его оживили!

Тут незнакомец наконец обнаружил, что все присутствующие непонимающе пялятся на него.

– Ах, не обращайте на меня внимания! Я всего лишь хотел забрать… – он впервые взглянул прямо на Парри и сморщил нос, – вот этого юношу. Вы продолжайте, не стесняйтесь. А когда закончите, я его увезу.

– А-а, – сказал директор, хватаясь за единственное объяснение, которое пришло ему на ум, – вы, должно быть, из инспекции по делам несовершеннолетних?

– Ну-у-у, – протянул незнакомец, потирая подбородок, словно обдумывал, стоит ли соглашаться с директором, – можно сказать и так. О господи, бедненькое растеньице! И человек в белом костюме протиснулся за стол директора и, сокрушенно цокая языком, принялся осматривать заброшенный цветок в горшке.

– Мистер… э-э… – неуверенно начал директор.

– Зовите меня Гордоном, – сказал человек в белом костюме, явно расстроенный плачевным состоянием цветка. – Меня все так зовут. Знаете, ему нужно больше света!

Гордон подвинул цветок поближе к окну и отдернул занавески.

– И земля совсем засохла! – продолжал он. – Разве вы не знаете, что цветы нужно поливать? – сурово осведомился он.

Гордон взял с журнального столика заварочный чайник, убедился, что его содержимое не слишком горячее, и вылил остатки заварки в горшок.

– Фу, пакетики! – укоризненно заметил он. – Это, конечно, очень удобно, но разве вы не замечали, что вкус у чая из пакетиков всегда разный? Никогда не угадаешь!

Повисла неловкая пауза. Доктор Уэнделл решительно не знал, что ответить. Наконец констебль Роджерс выручил его.

– Так вы готовы взять на себя присмотр за мальчиком, до тех пор пока не вернутся его родители, в то время как мы будем проводить расследование по поводу жалобы на него?

– Конечно, конечно! – радостно откликнулся Гордон, вновь сделавшись самим собой. – Я с удовольствием за ним присмотрю! В конце концов, я ведь за этим и явился.

– Надеюсь, вы будете внимательно следить за ним! – бросила мисс Николе, с трудом сдерживая рвущуюся наружу ненависть к Парри.

– Глаз с него не спущу, милочка! – пообещал Гордон. – Могу дать вам честное слово, что больше он вас не потревожит.

И Гордон повел Парри к дверям. Парри машинально скукожился, так что Гордону удалось вывести его из комнаты, ни разу его не коснувшись.

Констебль Чепмен, увидев, что ее подопечного уводят, собралась с духом и сказала:

– А как же мы сможем с вами связаться? Нам нужно записать Ваш адрес, контактный телефон, составить протокол о передаче…

– Ой, давайте обождем с этим до завтра, ладно? – непринужденно сказал Гордон. – Утро вечера мудренее, знаете ли. Сегодня мы все устали, а мальчика нужно еще устроить на ночлег…

Чепмен взглянула на констебля Роджерса, прося совета. Роджерс только пожал плечами. Ему было наплевать. С глаз долой – из сердца вон.

– Пока-пока! – жизнерадостно помахал им Гордон. – И, главное, не забывайте заботиться о бедном цветочке! – сурово сказал он директору. – Я пришлю вам немножко удобрений.

Когда дверь за Гордоном затворилась, директор поймал себя на том, что так же жизнерадостно машет ему вслед. Он очень смутился, и смутился бы еще больше, но обнаружил, что он не единственный.

Полицейские садились в свою патрульную машину.

Деловитая тетка, идущая по улице, увидела их издалека и бросилась к машине, отчаянно размахивая рукой, чтобы они ее подождали.

Полицейские остановились. Роджерс облокотился на крышу машины.

– Я так думаю, что с ней все будет нормально, с этой училкой, – сказал он констеблю Чепмен, просто так, для поддержания разговора.

– Еще бы, блин! – довольно резко ответила констебль Чепмен, чем немало удивила констебля Роджерса. – Она-то меня не признала, но мы с ней когда-то учились вместе, в старших классах средней школы. Она еще тогда перед любым готова была юбку снять, шлюха бесстыжая. Небось сегодня огребла больше, чем рассчитывала.

Роджерс приподнял бровь, но ответить не успел, потому что деловитая тетка, запыхавшись, подбежала к ним. Рукой она перестала размахивать только тогда, когда до патрульной машины оставалось не больше пятнадцати шагов. Порывшись в кармане куртки, она выудила оттуда удостоверение с фоткой.

– Миссис Уильяме! – представилась она. – Инспекция по делам несовершеннолетних города Эбсфлита. Я за этим Парри Хоттером. Он ведь с вами?

Парри рассчитывал, что его поведут на автостоянку, но Гордон как ни в чем не бывало повел его в сторону города. Парри решил, что Гордон оставил машину где-то на обочине. Его это вполне устраивало: чем дальше от школы, тем проще будет смыться.

– Ну ладно, – выпалил он, – спасибо вам за все, как-нибудь увидимся!

Юркнул между двух припаркованных машин и рванул через дорогу. Не оборачиваясь, добежал до первого переулка, свернул туда и замедлил бег. Добравшись до перекрестка, он наконец оглянулся через плечо.

Никто за ним не гнался.

По правде говоря, Парри был не в лучшей спортивной форме, а потому с удовольствием перешел на шаг. Он еще раз свернул за угол и окончательно расслабился. Через пару дней вернутся его приемные родители, и надо будет к тому времени выдумать что-нибудь поубедительнее…

– Нет, я не против, чтобы молодые люди занимались спортом, но всему свое время и место, ты не находишь?

Гордон стоял, прислонившись к фонарному столбу, и сворачивал газету, которую только что читал, с таким видом, будто торчит тут уже целый день.

Парри стрельнул через дорогу. Он бежал так быстро, что едва не промахнулся мимо переулка, куда собирался шмыгнуть. Переулок вел между двумя парами домов на две семьи. Парри миновал дома с палисадниками и, задыхаясь, выскочил в калитку в конце переулка.

Споткнулся, упал, вскочил и не спеша затрусил через зеленый луг. Гордон, наверно, догнал бы его на машине. Ну, здесь-то ему на машине никак не проехать!

Тут Парри пришло в голову, что ведь в инспекции по делам несовершеннолетних знают его домашний адрес. Это что же получается: прибежит он домой, а там его Гордон поджидает?

Парри сменил направление. Можно пока спрятаться у Даррена – опять же, Даррен на учете не состоит, – но до его дома несколько миль! А вот до Майка всего минут пятнадцать ходу…

– Ты что будешь, булочку или пирожное?

Парри остановился как вкопанный и медленно-медленно обернулся, заранее страшась того, что увидит.

А увидел он готовый пикник.

И как он ухитрился пробежать мимо, ничего не заметив?

И тем не менее вот он – просторный складной столик, застеленный желтой клетчатой скатеркой. Два серебряных столовых прибора. Сандвичи: с яйцом и салатом, с лососевым паштетом, с огурчиками, булочки, простые и с джемом, пирожные… Еще там были взбитые сливки, черносмородиновое варенье и два вида компота: абрикосовый и клубничный. Два стакана и кувшин сока. Шампанское в серебряном ведерке со льдом. И полный чайный прибор, включая сахарницу с кусочками сахара и крохотными серебряными щипчиками – Парри такое раньше только в кино видел.

Гордон наливал кипяток из термоса в изящный фарфоровый чайник.

– Сам я обычно пью «Леди Грей», но ты, похоже, из тех людей, что предпочитают «Инглиш Брекфаст», верно?

На сей раз страх заставил Парри бежать так быстро, как он никогда в жизни не бегал. Где-то в глубине его души надрывался сигнал тревоги, но Парри его не слушал: он был всецело захвачен приливом адреналина.

Он уже не думал, куда ему бежать. Он просто удирал от психа с серебряным чайным прибором и двумя видами компота.

Он добежал до леса и помчался по тропинке, ведущей к маленькому заросшему пруду. Секунд через двадцать он резко свернул, взобрался на склон и протиснулся сквозь дыру в изгороди, известную всем местным пацанам. За дырой начиналась тропка, ведущая вдоль домов. Еще пара минут – и Парри оказался на шоссе. Впереди была большая транспортная развязка.

Добравшись до развязки, Парри направился к подземному переходу. В переход можно было спуститься либо по лестнице, либо по длинному пандусу. Парри выбрал лестницу. Внизу начинался коридор, ведущий в середину развязки, где находился пятачок газона, окруженный высокими стенами, расписанными граффити. Вокруг грохотали машины.

Помимо той лестницы, откуда вышел Парри, на пятачок вели еще четыре лестницы из других подземных переходов. Они делили пятачок на ровные ломтики, заросшие травой, бурьяном и усеянные окурками и всяким хламом.

Парри наугад выбрал вторую лестницу слева и спустился в новый переход. Но, очутившись внизу, он обо что-то споткнулся и тяжело растянулся на грязном, корявом полу.

– Послушай, нам с тобой надо серьезно поговорить! – сказал Гордон, убирая ногу. – И я бы предпочел сделать это в более культурной обстановке. Честно говоря, у меня складывается впечатление, будто ты не хочешь иметь со мной дела! А ведь я, в конце концов, и обидеться могу!

Парри медленно поднялся. Его локти и колени онемели, как всегда бывает сразу после травмы. Он предвидел, что вскоре онемение сменится жуткой болью. Гордон поманил Парри пальцем, и парень послушно последовал за ним. Они вернулись на пятачок, залитый пыльными лучами заходящего солнца.

– Я собирался сказать тебе это за чашкой чая и куском пирога, но, в конце концов, это место ничем не хуже другого. Парри, ты пойдешь со мной. И, будь так любезен, прекрати истекать кровью!

Гордон протянул Парри свой персиковый платочек, чтобы тот утер льющуюся из носа кровь.

– Запрокинь-ка голову, – посоветовал он. – Вот так-то лучше. Видишь ли, у нас с тобой, как ни трудно в это поверить, много общего. Оба мы наделены неким даром. Даром, который следует развивать, оттачивать, воспитывать.

Парри тупо смотрел на Гордона.

– Эй, парень, ты что, так сильно ударился головой? Или ты в самом деле думаешь, что одежда с той девицы свалилась случайно? Нет, ты явно наделен магическими способностями, тут двух мнений быть не может. Вкусы у тебя сомнительные, но талант несомненный. Так вот, мне поручено отвезти тебя в Свиноморд. В Свиномордскую исправительную школу магии и колдовства. Там ты научишься контролировать свои способности. Управлять своей магией.

Гордон смерил Парри оценивающим взглядом и добавил:

– Ну, или пропадешь с концами.

– Это меня, значит, отправляют в школу, где магии учат? – спросил Парри. Его ошеломленные мозги довольно медленно переваривали то, что сказал Гордон.

– Ну, в одну из таких школ. По правде говоря, в Свиноморд отправляют самых тупых и упрямых. Мы, знаешь ли, любим преодолевать трудности.

– А если я не справлюсь, то, значит, пропаду? – дошло до Парри.

– Ну, я тебе не обещал, что будет легко.

– Ну, – сказал Парри, – если так подумать, то, пожалуй, обойдусь я без вашей школы. Мне и тут неплохо. А уж магией управлять я как-нибудь и сам научусь.

– Извини, дружок, не выйдет. Либо ты пойдешь со мной, либо… короче, лучше тебе не знать, что тогда будет.

Гордон задумчиво поджал губы, разглядывая Парри.

– У меня такое впечатление, что я тебя где-то видел…

Парри все еще размышлял о том, что же ему такое грозит, если он не пойдет с Гордоном. Поэтому он только мотнул головой.

– Ты не бывал в Брайтоне, в клубе «Голубая устрица»?

Парри снова мотнул головой.

– А в Лос-Анджелесе, в баре «Розовые огоньки»?

Парри замотал головой еще энергичнее.

– Странно, странно… Ты мне кажешься удивительно знакомым. Ты уверен, что мы раньше нигде не встречались?

Парри решил зайти с другого конца.

– Ас моими приемными родителями вы говорили? Если меня переводят в другую школу, положено им сообщить. Нужно получить их согласие и все такое.

– Скажи мне, мой юный друг, неужели некая часть твоего крохотного умишка все еще верит, будто я инспектор? Если это так, я буду сильно разочарован!

«Ну, точно! – подумал Парри. – Меня похитил сутенер! И теперь мне, наверно, предстоит провести остаток жизни в цепях, в каком-нибудь мрачном подвале, ко мне будут ходить усатые мужики в кожаных ремнях с заклепками, а вместо развлечения мне будут с утра до вечера крутить по видаку „Побег из Шоушенка“…»

– Да, кстати, не можешь же ты отправиться в школу в таком виде! Надо будет купить тебе кое-какие вещички…

«Кожаные штаны!» – подумал Парри.

– И учебные пособия тебе тоже понадобятся…

«Хлыст, цепи, ремни…»

– Так-так, во сколько там у нас темнеет? В полдесятого? В десять? А сейчас сколько? Ого! Уже без четверти семь! Надо торопиться. Нам столько всего нужно купить, а времени так мало… Но тебе повезло. Я обожаю ходить по магазинам. Тебе придется иметь дело со специалистом…

Лицо Гордона на миг приобрело озабоченное выражение. Потом глаза у него закатились, и он рухнул ничком, даже не попытавшись смягчить свое падение. Из раны на затылке заструилась кровь.

Парри бросил кирпич и помчался прочь.

К тому времени, как Парри приближался к своему дому, у него уже созрел план.

Он понимал, что надо смываться. Неизвестно, откуда взялся этот Гордон, но он явно псих. Да еще и голубой к тому же. И, скорее всего, он опасен. Эх, надо было его стукнуть кирпичом еще пару раз, да покрепче!

Первое, что пришло Парри в голову, это податься в Рединг. Он уже бывал на тамошнем рок-фестивале и полагал, что там всегда можно приятно провести время.

Как Парри знал, на чердаке дома его приемных родителей хранилась палатка. Правда, самому Парри ее до сих пор ставить не приходилось – обычно этим занимались Майк с Дарреном.

Но тут Парри вспомнился фестивальный сортир. И он подумал, что вряд ли сможет пользоваться им в трезвом виде.

И тогда ему в голову пришла идея получше.

Дома у него есть паспорт. На его счету в банке лежит кругленькая сумма денег, и еще у него есть папашина кредитная карточка. Ну, по крайней мере он знает, где папаша ее прячет.

Приемные родители Парри были люди добрые, порядочные, слегка мягкотелые. Авось они будут платить по его счетам, по крайней мере до тех пор, пока ему не стукнет восемнадцать! Или даже двадцать один.

Точно. Так он и сделает. Он поедет на Ибицу! У него хватит денег на то, чтобы остановиться в каком-нибудь приличном отеле, пока он не подыщет постоянную хату. И заживет себе припеваючи! Можно будет устроиться на работу в бар… Если повезет, можно будет вообще навсегда остаться на Ибице.

Вот это идея! И пусть тогда Гордон за ним побегает! Главное, не показываться в голубом квартале…

Сейчас он доедет на автобусе до города и сядет на поезд до Лондона. А оттуда доберется в Гатвик. Или в Хитроу… И окажется на Ибице прежде, чем Гордон сообразит, что с ним случилось!

Окончательно приняв решение, Парри свернул на родную Дубовую аллею. Вот он и…

…Не дома.

Это была не Дубовая аллея.

Парри остановился и оглянулся назад, туда, откуда пришел.

И увидел закопченную стену.

Парри постоял, потрогал ее руками. Стена ему не померещилась. Она была настоящая.

Парри огляделся. Он очутился в тупике. Судя по домам, которые он видел вокруг, и по шуму машин где-то в отдалении, это был довольно крупный город.

А в другом конце тупика, перегородив выход, стояла толпа. Едва увидев эту толпу, Парри понял, что это – банда. И не просто банда, а банда отморозков.

А на нем была розовая юбочка. Такая розовая пачка, вроде тех, в каких танцуют балерины.

Парри поспешно шмыгнул за большой пластиковый мусорный бак.

– Вот до чего ты докатился! – вздохнул Гордон.

Парри поднял голову и увидел, что Гордон стоит рядом с ним и его разбитая голова замотана шарфом.

– Мальчик в розовой пачке забит насмерть шайкой разъяренных хулиганов! Нечего сказать, достойная смерть. Ты станешь мучеником, Парри! Люди будут вспоминать твое имя в течение многих недель, да что там – многих месяцев, может быть, даже многих лет! Я не удивлюсь, если твои похороны превратятся в импровизированный гей-парад!

Парри испуганно замотал головой.

– Я им скажу, что это по приколу! Что я был на маскараде! – испуганно возразил он.

Гордон задумчиво почесал кончик носа.

– Знаешь, боюсь, это не поможет. Понимаешь, эти парни не просто пьяны, они еще и здорово злы. Вчера вечером у них была крупная разборка с геями. Они прикатили на своих мотоциклах к «Голубой устрице». Думаю, они нарочно нарывались на скандал, потому что вели себя довольно вызывающе по отношению к завсегдатаям этого почтенного заведения. И мне пришлось вмешаться.

Гордон размотал шарф, посмотрел на кровавое пятно, осторожно пощупал шишку на затылке. Потом встряхнул шарф, оглядел его с обеих сторон, чтобы убедиться, что пятно исчезло, аккуратно сложил шарф и сунул его в карман.

– Я соорудил из их мотоциклов довольно занятную скульптуру и водрузил их на островке безопасности посреди шоссе, чтобы все могли ее видеть. Я подумал, что искривленный металл будет смотреться особенно выразительно на фоне их беззащитных обнаженных тел. Чудная была скульптура, пока спасатели не приехали и не вырезали их оттуда автогеном. Знаешь, я начал подозревать, что они совершенно не ценят искусства, судя по тому, какой шум они подняли! Ну да, и, кстати, татуировка «ГЕЙ-ПАРАД» у тебя на лбу положения дел не улучшит.

– Пожалуйста, не надо! – взмолился Парри, дрожа от страха. Какая жалкая участь – быть забитым насмерть, да еще и в розовой пачке!

– Извини, – сказал Гордон, – разве я не ясно выразился? Впрочем, это и неудивительно – попробуй-ка изъясняться внятно во время такой беготни! Да еще и после того, как тебя стукнули кирпичом по голове. Либо ты отправляешься со мной в Свиномордскую исправительную школу магии и колдовства, либо пропадешь с концами.

– Почему? За что? – всхлипнул Парри.

– Ну, не можем же мы допустить, чтобы колдуны и ведьмы оставались необученными и шлялись где попало, верно? Тогда с ними хлопот не оберешься! И мне же первому придется все это разгребать. А теперь стало еще опаснее, чем раньше. Можешь себе представить, что начнется, если о нас пронюхает какое-нибудь правительство? Конечно, волшебники умеют за себя постоять, но от всех пуль не увернешься! И взрывчатка тоже очень опасна. Особенно термоядерная. Нет, этого не надо! Так что нам приходится держаться друг за друга. Мы выгородили себе местечко в подпространстве, рядом с этим дурацким миром. Мы можем за ним приглядывать, можем его изредка навещать, но жить тут нам не особо хочется. И теперь ты можешь пойти со мной. А можешь остаться тут. Душой, разумеется. Тело твое долго не протянет…

Парри сидел и дрожал, прижимаясь к стене и не сводя глаз с банды в противоположном конце переулка.

– Ну так что, я им свистну? – предложил Гордон и сунул два пальца в рот…

Глава 2

Стена подернулась рябью и на миг сделалась прозрачной, как стекло. Гордон с Парри прошли сквозь нее. Но ничего особенного не случилось. Они снова очутились в переулке – хотя и в другом переулке.

Парри оглядел себя. Розовая юбочка исчезла, на нем снова была его собственная одежда. Ну что ж, и то хлеб.

Он машинально потер лоб. Пока он не увидит себя в зеркале, не успокоится. А вдруг на нем по-прежнему эта татуировка?

Гордон огляделся.

– Думаю, нам сюда… Да-да, – сказал он и направился направо.

Это место выглядело несколько более многообещающим. Переулок выходил в торговый квартал. Магазины кругом были современные, явно рассчитанные на туристов, часть из них даже чересчур экстравагантные. Парри узнал это место. Он тут уже бывал мимоходом. Это где-то в Лондоне, в Вест-Энде.

– Сюда! – весело сказал Гордон.

Он провел Парри по улице и остановился у входа в другой переулок между двумя зданиями.

– Погляди-ка на это! – воскликнул Гордон, глядя куда-то себе под ноги. Парри посмотрел туда же, но не увидел ничего, кроме голой мостовой.

– На что? – спросил он.

– Да так, ни на что, – сказал Гордон, повернулся и вошел в секс-шоп, появившийся на месте переулка. Этого Парри и боялся!

В первом зале пара посетителей со скучающим видом разглядывала товары на прилавке, стараясь не проявлять особого интереса к кожаным штанам и похабному дамскому белью. Но Гордон тут задерживаться не стал. Он уверенно прошел в глубь магазина, к двери с суровой надписью: «Вход только для взрослых!»

Парри плелся за Гордоном, стараясь не подходить слишком близко, но и не терять его из виду. Перед дверью, задернутой черной занавеской, он остановился. Вообще-то тут написано «Только для взрослых!» и, строго говоря…

Но тут из-за занавески высунулась рука, ухватила Парри за шиворот и втащила внутрь.

– Ну что, – сказал Гордон, – тут не так уж плохо, а?

Парри огляделся. Вокруг было столько интересных журналов, что рядом с ними побледнела бы даже коллекция старшего брата Майка. Ему пришло в голову, что тут и впрямь не так уж плохо, но Гордон не дал ему времени поглазеть как следует и увлек дальше в глубь магазина.

Они прошли мимо наручников, мимо кровати с ремнями для связывания и вешалок с костюмами, выставляющими напоказ как раз те части тела, которые обычно принято скрывать. По стенам были развешаны хлысты, цепи, какие-то кожаные сбруи, не говоря уже об игрушках всех форм, цветов и разновидностей.

Часть этих игрушек могла заставить любого парня почувствовать себя импотентом.

И тут, словно по волшебству, перед ними появился владелец магазина.

Осанистый мужчина в жилете и феске радушно улыбнулся Гордону.

– Рад вас снова видеть, сэр! Какие забавы интересуют вас сегодня?

– Увы, Омар, сегодня у меня нет времени на игры! Два до Ксфордо-Реести, будьте так любезны!

– Конечно, конечно!

Хозяин сдернул со стоящей рядом вешалки два плаща и протянул их Гордону. Тот взял их и вежливо кивнул. Потом взглянул на часы.

– Надо спешить, – сказал он, – у нас мало времени!

Он обернулся к Парри, твердой рукой втолкнул его в примерочную и сам вошел следом. Парри буквально окаменел от ужаса. Он даже представить себе не мог, что сейчас произойдет.

– Ох, мальчик, не льсти себе! – сказал Гордон, накидывая один плащ на плечи Парри, а другой на себя. – Ей-богу, ты совершенно не в моем вкусе!

И он ухватился за занавеску кабинки и резко ее отдернул.

Они снова очутились в торговом квартале, но таком, какого Парри отродясь не видывал. Дома выглядели так, как будто их расставляли вдоль улицы по отдельности: одни поближе, другие подальше, одни деревянные, другие каменные, третьи кирпичные, а четвертые вообще непонятно из чего. Мостовая, выложенная булыжниками, была явно рассчитана на пешеходов, а не на автомобили. Ну, а уж люди – люди тут точно все были ненормальные!

Большинство людей здесь носили платья. И мужики, и бабы – все в платьях! А поскольку к вечеру изрядно похолодало, многие были еще и в плащах с капюшонами. Но, по правде говоря, платья на мужиках выглядели не особенно бабскими, да и на бабах тоже. Большинство этих платьев было пошито из прочных на вид тканей, которые казались достаточно носкими, довольно теплыми и, возможно, даже непромокаемыми. Манжеты на платьях обычно были очень широкими, и люди использовали их вместо карманов. А при нужде, если становилось холодно, в эти рукава было удобно прятать руки.

Короче, эти платья выглядели как нечто среднее между тем балахоном, в каком ходил отец Тук в кино про Робин Гуда, и одеждой шаолиньских монахов, которые недавно приезжали показывать свои приемчики. Шляпы, у тех, кто их носил, были по большей части высокие и остроконечные; а у некоторых они перегибались, и их концы свисали на спину хозяевам. Часть костюмов выглядела так, будто хозяева носят их уже не первую тысячу лет.

Да и сами люди выглядели не менее занятно. Тут попадались образчики всех ростов и размеров, от карликов до великанов, и всех цветов кожи, включая такие, которых и в ООН не увидишь. Например, синий. Или зеленый.

В витринах магазинов и на прилавках перед входами в магазины были выставлены товары. Большие горшки, маленькие горшки, фиговины, которыми мешают варево, и хреновины, которыми ворочают дрова… Парри поднял голову и посмотрел на название магазина. Магазин, натурально, назывался «Волшебный горшочек». В следующей витрине были выставлены метлы. По правде говоря, там были также щетки, швабры и веники, но больше всего все-таки было метел.

«Ведьмины метлы…» – подумал Парри.

– Прежде всего, – сказал Гордон, – тебе понадобится волшебная палочка.

– Волшебная палочка? – машинально переспросил Парри.

– Ну, а как же! – ответил Гордон. – Какой же ты волшебник без палочки?

Они миновали магазин, который торговал частями тела разных существ. Парри обнаружил, что, если не думать о том, кому они раньше принадлежали, идти куда легче.

– Волшебная палочка, – объяснял Гордон, – направляет твою магическую энергию. В противном случае результаты могут рассеяться в воздухе. И оказаться непредсказуемыми. Нужно быть очень искусным магом, чтобы колдовать без волшебной палочки. Волшебная палочка тебе понравится, – пообещал он. – Мальчикам твоего возраста нравится иметь маленькую штучку, с которой можно баловаться.

Гордон провел Парри в одну из множества лавчонок. Увидев Гордона, хозяин лавчонки просиял, но, увидев, кто идет за ним следом, приуныл.

– Как я рад снова вас видеть, сэр! Всегда приятно… Чем мы можем вам служить сегодня?

Очевидно, все торговцы Гордона просто обожали.

– Рад вас видеть, Альберт, – приветствовал его Гордон. – Но нам нужно спешить. Не подберете ли палочку для этого парня?

– Конечно, сэр, сейчас посмотрим, что сможем найти, – ответил Альберт, широко улыбаясь Гордону. Потом взглянул на Парри, и его физиономия вновь приобрела обычное кислое выражение. – Так-так, поглядим, что может подойти сэру…

Парри был изумлен. Вокруг повсюду, куда ни глянь, были разложены и развешаны палочки, на манер украшений в ювелирном магазине. Большинство лежало в стеклянных витринах, на особых подставках или на бархатных подушечках. Другие красовались в шкафах за прилавком. Еще одна или две медленно кружились под стеклянными колпаками, вися в воздухе как будто сами по себе.

– Мы наверняка сумеем подыскать сэру палочку, которая его устроит. Хотя, конечно, на самом деле это палочка подыскивает себе владельца… Вот, например, – Альберт снял с полки одну из палочек и помахал ею в воздухе, – превосходный экземплярчик! Кстати, сэр, на какой ценовой диапазон вы рассчитываете?

Гордон взглянул на Парри, на Альберта, поморщился и показал совсем крошечное расстояние между большим и указательным пальцем.

Альберт взглянул на Гордона, на Парри, снова на Гордона.

– Все ясно, сэр. Я все понял.

Он положил палочку обратно на бархатную подушечку, наклонился и вытащил из-за прилавка большой деревянный ящик, который и водрузил на прилавок.

– Ну-ка, давайте взглянем, что найдется здесь…

Он достал из ящика пучок палочек и разложил их рядком на прилавке.

– Иди сюда, малый, – сказал он Парри. – Не можем же мы испытывать палочки без тебя, верно?

Парри подошел. Он взял одну из них, длинную черную палку, и неуверенно помахал ею в воздухе. Альберт с подозрением покосился на него и поспешно вырвал у него палку.

– Видимо, сэр не в курсе, как положено подбирать палочку?

Парри уставился на Альберта, потом покосился на Гордона, но сказать ничего не успел: левую щеку ожгло болью.

– Нет, эта не подойдет.

Альберт бросил черную палку обратно в ящик и выбрал другую. Не успел Парри и «ой» сказать, как Альберт хлестнул его по правой щеке.

– Ой-е-ей! – протестующе возопил Парри.

– И эта тоже не подойдет, – сказал Альберт, бросая ее обратно в ящик. И выбрал следующую.

Парри поспешно отскочил назад.

– Вы че, спятили?

Но тут Гордон поймал его за запястье, заломил ему руку за спину и подтащил обратно к прилавку.

– Извините, – сказал Гордон Альберту. – Он тут новенький. Не привык к нашим обычаям.

Человек за стойкой кивнул, взглянул на Парри и хлестнул его по лицу еще одной палочкой, потом еще одной, и еще, и еще… Он брал каждую палочку по очереди и внимательно ее рассматривал. Если палочка его чем-то не устраивала, он бросал ее обратно в ящик. Если с ней все было в порядке, он бил ею Парри по лицу.

– За каким чертом вы это делаете? – всхлипнул Парри.

– Мы просто пытаемся найти палочку, которая тебе подходит, – объяснил Гордон. – А дело это непростое, с какой стороны ни взгляни.

– А по морде-то зачем бить? Уй-я-а! – возопил Парри после очередного удара.

– Нам нужно найти палочку, которая идеально созвучна твоей индивидуальности и дарованиям.

– Ой-й! И что, для этого надо бить по морде?

– Ты сам почувствуешь свою палочку, – утешил его Гордон. От следующего удара голова у Парри закружилась в буквальном смысле этого слова, и его тело принялось кружиться вместе с ней. Он на несколько мгновений завис, вращаясь в воздухе, но наконец его тело воспользовалось полученной энергией и полетело в угол. Парри тяжело шмякнулся об стенку между витриной и окном и медленно сполз на пол.

– «Телефонный провод в меланиновой изоляции, со стекловолоконной сердцевиной», – прочел Альберт на ярлычке, приклеенном к палочке.

– Прекрасно! – сказал Гордон. – Это ему подойдет. Сколько с нас?

– Две полкроны, – ответил Альберт.

– Идет, – сказал Гордон. – Прелестно!

И протянул ему золотую монету. Альберт ее взял.

– Крона, сэр, с меня сдача, сэр.

Он открыл старинную механическую кассу и отдал Гордону две серебряные монеты.

– Что-нибудь еще?

– Нет, не сегодня, – ответил Гордон. – Мы спешим.

Парри, еще не вполне пришедший в себя, с трудом поднялся с пола.

Гордон простился с Альбертом, взял Парри за рукав и вывел его на улицу.

– Ну, по крайней мере главное мы купить успели, – сказал он. – Однако, видимо, нам придется разделиться, чтобы успеть до закрытия магазинов купить все остальное.

Гордон прислонил Парри к стенке и малость распрямил. Огляделся, явно озабоченный тем, что на улице быстро темнеет. Достал из кармана небольшой кошелек с завязочками, вытряхнул оттуда пару золотых монет и протянул их Парри. Расставание с Гордоном Парри не особенно огорчило, тем более, если Гордон даст ему денег.

– Значит, слушай, – сказал Гордон. – В кроне – сто сорок четыре пенса. Я тебе даю две кроны. Сдачу считай внимательно, потому что в полкроне всего тридцать шесть пенсов, или три шиллинга. Понял? Поэтому в золотой кроне четыре серебряные полкроны. В сундуке шестьдесят крон, в кладе – двадцать четыре сундука, в галеоне – тринадцать кладов. Хотя такой кучи денег ты, пожалуй, за всю жизнь не увидишь. Все понял?

Парри все еще был поглощен мыслью о том, что у него целых две золотых монеты.

– Понял, понял, все понял! – соврал он.

– Я пойду куплю тебе учебные принадлежности, книги и снадобья, а ты пока сходи и подбери себе школьную форму – это тебе придется сделать самому, – сказал Гордон. – Все понял?

Парри все пялился на свои монеты.

– Да, – машинально ответил он, не слыша, о чем Гордон его спрашивает.

Гордон встряхнул его за плечи.

– За формой иди туда! – сказал он, указывая вдоль улицы. Но Парри все никак не мог оторвать глаз от золота. Пришлось Гордону взять Парри за ухо и развернуть его лицо в нужном направлении. – В чем дело? Это палочка на тебя так дурно подействовала? Формы продаются вой там! Второй переулок направо. Понял?

– Ага, – сказал Парри. – Второй направо.

– Магазин называется «Тряпье», – продолжал Гордон. – Такое название даже ты способен запомнить. Скажи, что тебе нужна форма Свиноморда для пятого класса. И пошевеливайся! Ты ведь не хочешь очутиться в школе в этих обносках?

Парри покачал головой – в основном потому, что предполагал, будто Гордон этого ожидает.

Гордон смерил его взглядом, тоже покачал головой, потом развернулся и зашагал в сторону, противоположную той, куда он отправил Парри.

Парри огляделся. В большинство магазинов ему заглядывать не хотелось: там торговали всякой гадостью. Иногда это были летучие мыши, иногда ящерицы, а временами такие твари, о каких он прежде и не слыхивал. Однако были тут и другие магазины, куда более привлекательные. В некоторых продавались телескопы и карты звездного неба. В некоторых – занятные камушки с надписями на каких-то непонятных языках. В некоторых – огромные посохи и длинные одеяния: в таких, наверно, ходят самые могущественные волшебники. На удивление много было магазинов, где торговали рубашками с рюшами. Парри решил, что это, наверно, сейчас модно.

Парри побрел по улице. Он изрядно проголодался, но к лоткам с едой приближаться пока не рисковал. Большая часть продаваемых кушаний была совершенно ни на что не похожа, и Парри не хотелось по ошибке купить что-нибудь совершенно несъедобное. Наконец он заметил на одном из лотков нечто, показавшееся ему знакомым. Парри подошел и встал в небольшую очередь, которая расхватывала пакетики с жареным лакомством.

– Это что, каштаны? – спросил Парри у торговца.

Торговец был одет в шляпу из толстой ткани и длинное одеяние, испещренное прожженными дырами и пятнами гари. Он заглянул в жаровню и задумчиво поворошил ее содержимое.

– Каштановые? – переспросил он. – А кто их знает, может, были и каштановые…

Парри удивленно уставился на продавца и заметил между пятнами гари нечто, похожее на пятна крови. Он заглянул торговцу за спину. Слева от него возвышалась небольшая кучка крысиных голов. Справа – горка крошечных черепов. Парри скрутило живот. Он отступил на шаг, еще на шаг и бросился бежать.

Торговец задумчиво посмотрел вслед Парри, который споткнулся о чью-то корзину с товаром и исчез в толпе.

– Хм! – сказал он и покачал головой. – Понаехали тут!

Наконец Парри остановился, чтобы перевести дух. Он забился в угол между двумя ветхими зданиями, неподалеку от того места, где развалюхи наконец кончались и начинались роскошные дома из камня и мрамора. Парри решил, что пока что он в безопасности.

Некоторое время он стоял, прислушиваясь к уличному гаму, пока, наконец, его внимание не привлекли два голоса.

– Дашь мне помешать у тебя в котелке, а, цыпочка? – развязно спросил коренастый белобрысый парень, на чьем лице застыло злобное выражение: как будто он только что мучил кошку, а ее вдруг взяли и отобрали.

– Ты за кого меня принимаешь? Я девушка порядочная! – откликнулась плотная деваха, примерно ровесница Парри.

– Да брось ты, Юсти, какие проблемы? – не отставал парень.

– Слушай, отвяжись, а?

– А у меня деньги есть!

Деваха остановилась. Нет, на парня она по-прежнему не смотрела, но лицо у нее сделалось задумчивое.

– Гляди, – сказал парень, – целый шиллинг!

Он показал ей монету, зажатую в коротких, толстых пальцах. Деваха оглянулась. Она поглядела на монету, потом на парня. Потянулась было к монете, но парень проворно спрятал ее за спину.

– Деньги потом! – сказал он.

Деваха некоторое время смотрела на парня.

– Поцеловать могу, – сказала она наконец.

– Ладно, ладно, – сказал он. – Без дураков. Только поцеловать, да?

Деваха взглянула на монету.

– Целый шиллинг! – напомнил парень. Деваха огляделась, словно проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь из знакомых.

– Ну ладно, Фредди, – разрешила она наконец. – Только быстро!

Парень облапил ее и впился губами в ее губы. Руки девчонки, которые поначалу висели по швам, начали постепенно подниматься. Сперва она постучала парня по руке, потом ткнула в бок, наконец ухватила обеими руками за голову и попыталась оторвать его от себя. Тут парень внезапно одной рукой ухватил ее за задницу, другой за грудь. Девица не растерялась: она вскинула колено и с убийственной ловкостью заехала ему куда следует. Парень медленно согнулся в три погибели. На его лице отражалась странная смесь боли и изумления. Монета выпала из его руки, и девица тут же ее подхватила.

– Надпиленная! – воскликнула она.

– Ну, ты ведь тоже не целая! – возразил парень, за что и получил прощальный пинок в голень.

– Я все видел! – сказал Парри. – Круто ты с ней!

Он помог пострадавшему выпрямиться. Это было не так-то просто, поскольку Фредди, хотя и уступал Парри в росте, был при этом весьма крепок и коренаст:, сплошные мускулы.

– Спасибо, – буркнул Фредди.

– Меня зовут Парри.

– А-а, Парри, значит?

Фредди смерил Парри взглядом, как будто тот был в маскарадном костюме.

– А я – Фредерик Виззл. Можешь звать меня просто Фредди. Хочешь по кружечке пенника?

Парри понятия не имел, что такое пенник. И потому, разумеется, ответил, что хочет.

– Ну, тогда пошли, – сказал Фредди и повел Парри в заведение, которое в других обстоятельствах могло бы сойти за кафе. Внутри девица, которую Фредди называл Юсти, спорила о чем-то с мужиком, стоявшим за стойкой. Перед ней стояла большая дымящаяся кружка и лежала кучка мелких монет.

– Не такая уж она и надпиленная! – орала Юсти.

– Забирай и проваливай!

Мужик явно был не в настроении и спорить не желал. Девица топнула ногой – получилось балла два по шкале Рихтера, – сгребла монеты, схватила кружку и плюхнулась за столик. Эта сценка, похоже, немало позабавила Фредди. Он подошел к стойке и заказал два больших пенника.

– Восемь пенсов! – сказал мужик.

– Я на мели! – сказал Фредди Парри, кивнув в сторону Юсти. Парри растерянно похлопал глазами, но наконец понял, к чему тот клонит. Он выудил из кармана одну из монет, что дал ему Гордон, и положил ее перед барменом. Бармен приподнял бровь.

– Тебе, небось, сдачи надо?

Фредди углядел монету.

– А то как же, блин!

Мужик смахнул монету со стойки, внимательно ее оглядел, потом бросил в открытый ящик кассы. Потом грохнул на стойку две большие кружки и высыпал кучку монет. Горсть маленьких коричневых монеток, пять монет, в которых Парри опознал шиллинги, вроде того, каким Фредди пытался подкупить девицу, и две большие серебряные монеты. Из каждого шиллинга был вырезан кусок, так что монета выглядела как надрезанная пицца.

– Надпиленные! – возмутился догадливый Парри. Мужик за стойкой смерил его тяжелым взглядом.

– Забирай и проваливай! – сказал он. И, поскольку Фредди уже подхватил кружки и ставил их на стол, который выбрала себе девица, Парри ничего не оставалось, как забрать то, что ему дали. Он боялся, что ввязываться в ссору в таком месте, как это, может оказаться небезопасным. Поэтому он сгреб монеты со стойки, ссыпал их в карман и направился к двум новым знакомым.

– Это мой дружбан, Парри, – представил его Фредди. Похоже, попасть в число дружбанов Фредди было несложно – достаточно угостить его выпивкой. Девица, похоже, старалась Фредди не замечать, однако на Парри взглянула благосклонно.

– Юстиция Гармония! – сказала она, протягивая ему руку.

Парри не сразу сообразил, что это ее так зовут.

– Для друзей – просто Юсти, – добавила она, убирая руку, которую Парри так и не взял.

– Но друзей у нее нет, – встрял Фредди, – а все остальные зовут ее «Играй-гормон» или просто – «Гормошка».

Парри это имя понравилось куда больше, и он сразу начал про себя называть девицу именно Гормошкой.

Гормошка метнула в сторону Фредди убийственный взгляд, но Фредди не обратил на это внимания. Он поднял кружку.

– За твое здоровье, Парри! – сказал он и с удовольствием сделал большой глоток.

Парри тоже поднес кружку к губам и с опаской пригубил пойло.

– А что это? – спросил он.

Фредди еще разок смерил взглядом его и его костюм и заключил:

– Ты у нас недавно.

– Только сегодня приехал, – подтвердил Парри.

– Поня-атно, – протянул Фредди. – Ну, тогда лучше тебе этого не знать, а то весь смак перебьешь. За твое здоровье! – повторил он и отхлебнул еще.

На вкус Парри пойло оказалось сносным: довольно пряное, с сильным запахом имбиря, но вполне себе ничего.

– И откуда же ты? – поинтересовался Фредди.

– Из Эбсфлита, – ответил Парри, пытаясь определить, что это за фигня плавает в кружке.

– Откуда-откуда? – переспросила Гормошка.

– Из Эбсфлита, – повторил Парри. – Это в Кенте.

– В Кенте? – переспросил Фредди.

– Ну да, – сказал Парри. – В Кенте. В Англии. На Земле. Понятно?

Гормошка с Фредди переглянулись. Потом на них, очевидно, снизошло некое озарение.

– Да нет, а в волшебном-то мире ты откуда?

– Не понимаю, – ответил Парри.

– Ну, вырос ты где? В какой школе учился?

– В Эбсфлите, – повторил Парри. – Ну знаете, там еще вокзал и железнодорожный тоннель знаменитый. До сегодняшнего дня я учился в средней школе города Эбсфлита, а сегодня меня похитили.

– Ты хочешь сказать, ты и в самом деле вырос в реальном мире? – удивилась Гормошка.

– Во-от, а меня туда даже на экскурсию не пустили! – пожаловался Фредди.

– Ну еще бы! – заметила Гормошка. – После того, как ты устроил взрыв в общаге…

– А здорово, наверно, жить в реальном мире! Там у вас везде плоские экраны… – завистливо сказал Фредди. – А то так достало целыми днями пялиться в эти магические шары!

– Да, наверно… – пожал плечами Парри.

– Если тебе не нравится магический шар, всегда можно воспользоваться зеркалом! – наставительно сказала Гормошка Фредди.

– А-а, у зеркал на все свое собственное мнение! Разве можно доверять экрану, который сам решает, что тебе показывать, а что нет?

– И что же ты тут делаешь? – спросила Гормошка. – Большинство этих… ну, тех, кто не владеет магией, просто не могут сюда попасть. А если попадают, то…

Она не договорила и покачала головой, давая понять, что последствия могут быть самые плачевные.

– Меня же похитили, – напомнил им Парри. – Я так понял, что у меня есть магические способности, и меня должны отправить в какую-то там школу.

– А в какую? – спросил Фредди.

– Вроде как «Свиноморд», – сказал Парри. – По крайней мере, он так говорил.

– Да ну? И мы тоже в Свиноморде учимся! – сказала ему Гормошка. Они с Фредди заметно расслабились.

– А кто вас сюда привел? – спросил Парри.

– Меня – родители, – ответила Гормошка. – Но они всегда настаивают на том, чтобы лететь на метле, хотя… в общем, лететь сюда, в горы, ужасно холодно!

– В какие еще горы? – удивился Парри.

– А я с братьями приехал, – сказал Фредди. – Они уже в старшем шестом классе[1]. А ты в каком классе будешь?

Парри поразмыслил.

– Вроде в пятом, – сказал он. – По крайней мере он так сказал.

– Класс! Значит, будем учиться вместе. В пятом классе как раз и начинается настоящая магия. Нас будут учить пользоваться волшебной палочкой, и перемещать всякие штуки, и превращать одни штуки в другие, и уничтожать всякие штуки… Круто!

– А еще мы будем проходить исцеление, и плодородие, и предсказание будущего, и вообще пользование магией в гармонии с природой, – добавила Гормошка.

– Да, но это все колдовство. Ведьмины штучки. Девчачье дело, короче. Я этим заниматься не буду – разве что уж совсем не удастся отвертеться, – заявил Фредди. – А ты на каком факультете будешь?

– Не знаю, – ответил Парри.

– Мы из Де-Сада, – сообщил ему Фредди. – У нас круче всего! Ты постарайся тоже попасть к нам. У нас классно!

– А тебя кто сюда привел? – спросила Гормошка.

– Какой-то педрила в белом костюме, – уныло признался Парри. Он выудил какую-то штуковину, которая плавала в его кружке, и теперь пытался сдуть с нее пену, чтобы разглядеть, что это такое.

– Белобрысый такой? – уточнил Фредди. – На девку смахивает?

– И хорошо разбирается в растениях? – добавила Гормошка.

– А вы че, его знаете? – спросил Парри.

– На Гордона похоже, – сказал Фредди. – Он у нас в Свиноморде садовником.

– Такое впечатление, что он там был всегда, – сказала Гормошка. – Некоторые говорят, что он появился там вместе с Бол-д'Аретом. Поговаривают даже, что он такой же старый, как Бол-д'Арет.

– Фигня! – сказал Фредди. – Таких старых, как Бол-д'Арет, больше нету. Уж о чем, о чем, а об этом он позаботился.

– А кто такой Бол-д'Арет? – спросил Парри.

– Да, ты, видно, и в самом деле тут недавно! – сказала Гормошка. – Бол-д'Арет – это ведь живая легенда!

– Живая заноза, вот он кто такой! – буркнул Фредди.

– Бол-д'Арет остановил Войны Магов и учредил Новый Порядок, – сообщила Гормошка. – Войны Магов – это была великая война между всеми самыми могущественными волшебниками.

– Так он, значит, всех помирил?

– Да нет, не то чтобы помирил. Просто нельзя же вести войну, когда противники кончились, – пояснил Фредди.

– Он убивал только злых волшебников! – возразила Гормошка.

– Мой прадедушка говорил иначе, – сказал Фредди Парри.

– А что говорил твой прадедушка? – спросил Парри.

– Ну, его последние слова были: «Умри, Бол-д'Арет!.. А-а, ч-черт!»

– А-а! – понимающе протянул Парри.

– Ну, и сам дурак был твой прадедушка! – сказала Фредди Гормошка. – Все же знают, что Бол-д'Арета убить нельзя.

– Так это теперь все это знают. А тогда-то еще не знали! – возразил Фредди. – Такие вещи ведь обычно так и узнаются. Все хотят кого-нибудь убить, а он переживает с дюжину покушений, и больше никто не пытается. Мой прадедушка, кажется, был как раз двенадцатый. Они тогда догадались, что, если хочешь его прикончить, надо взять самый мощный магический посох и несколько помощников…

– Ну, а где же твои мама с папой? – спросила Гормошка у Парри, явно желая сменить тему.

– Ну-у, мои приемные родители – те, что в Англии живут, – сейчас, наверно, как раз возвращаются в Англию. А то были в Стокгольме.

– Где-где? – переспросил Фредди.

– Это в реальном мире, – объяснила ему Гормошка.

– А-а! – сказал Фредди.

– А настоящие твои родители куда делись? – спросила Гормошка.

– Не знаю, – сказал Парри. – Меня оставили в роддоме.

– Поня-атненько! – сказал Фредди и грязно ухмыльнулся. – Какой-нибудь волшебник побывал в реальном мире, поразвлекся в свое удовольствие и слинял, а бедная телка осталась с приплодом!

– Какой ты все-таки мерзкий! – сказала Гормошка.

– Да такое все время случается! – ответил Фредди.

– Привет, Фредди! – прогудели сзади. – Ну, как ты тут?

– Привет, Юсти!

Парри испуганно поднял голову. По обе стороны стола возвышались два здоровенных мордоворота. Они были очень похожи на Фредди. У обоих был такой же низкий лоб, как у неандертальца, и в глазах светился такой же злобный ум.

Но при этом оба были сбиты еще крепче Фредди. Похоже, за последнюю пару лет они изрядно раздались. Могучие мышцы громоздились на весьма прочных костях. Оба парня походили на танки – и друг на друга. Видимо, они были близнецы.

– Это Дамиан, а это Ганнибал, – представил их Фредди. – Мои братья, – добавил он, хотя это и без того было очевидно. Братья сели за стол, и скамейки жалобно скрипнули под их немалым весом.

– Ну че, все путем? – спросил Ганнибал.

– А как зовут этого твоего приятеля? – спросил Дамиан.

– Это Парри. Парри кивнул.

– Парри Хоттер, – представился он.

– Какой интересный на тебе костюмчик!

– Этот-то? – Парри посмотрел на свою школьную куртку и брюки. – Мне надо купить новый.

– Может, тебе помочь? – предложил Дамиан.

– Мы всегда рады услужить, – добавил Ганнибал.

– Извините, – сказала Гормошка, вылезая из-за стола. Она огляделась и направилась в туалет, расположенный в глубине кафе. Фредди тоже встал.

– Юсти, погодь! – крикнул он. – Гляди, чего я нашел! У меня есть еще полкроны!

– Ты же вроде говорил, что ты на мели! – укоризненно заметил Парри.

– Так я и был на мели! Я их только что нашел, – объяснил Фредди.

– А-а, ну тогда ладно.

– В твоем кармане, – уточнил Фредди. – Пока, кореш!

И удрал следом за Гормошкой.

Парри сделалось не по себе. Он остался один с этими двумя громилами, которых он на самом деле совершенно не знал. Хотя, с другой стороны, Фредди же его приятель, а это братья Фредди… Вряд ли они ему что-нибудь сделают. Ведь правда же, они ему ничего не сделают?

– Клевый прикид, – сказал Ганнибал, перегнувшись через стол и щупая куртку Парри.

– Ага, тут нечасто такой увидишь, – сказал Дамиан. – Он смахивает на одежду из другого мира!

– Ага. Ты че, побывал в реальном мире?

– Я сам оттуда, – объяснил Парри. – Меня только что сюда притащил мужик по имени Гордон. Может, слыхали?

Братцы переглянулись и многозначительно приподняли брови.

– Так ты, значит, найденыш? – спросил Дамиан.

– Дитя волшебника, найденное в другом мире? – уточнил Ганнибал.

– Ну, наверно, да, – предположил Парри.

– Так тебе же надо обзавестись всякими нужными вещами! – сказал Дамиан.

– Мы можем помочь, – заверил Ганнибал.

– Гордон сказал, что все мне купит. Братцы переглянулись и снова уставились на Парри.

– Ну что он там купит? Всякую дребедень, которая у всех есть, – сказал Ганнибал.

– На настоящие-то штуки он вряд ли раскошелится, – кивнул Дамиан.

– Такие, которые тебе действительно понадобятся в школе, – пояснил Ганнибал.

– Ну, в смысле, если ты только что из реального мира, так тебе придется догонять остальных. У нас есть книги, которые сами читаются. – И Дамиан достал из одного из своих многочисленных карманов небольшой томик. Он перелистнул страницы, и Парри услышал негромкий шепот, несущийся оттуда.

– А хочешь перо, которое само пишет рефераты? – предложил Ганнибал. Он положил на стол потрепанное гусиное перо, которое тут же принялось что-то корябать на столе. – Ну, чернила нужны, конечно, – сказал Ганнибал, хотя это и так было ясно.

– Да нет, – сказал Парри. – Что мне на самом деле нужно, так это какой-то способ убраться отсюда. Удрать от Гордона.

Парни немного поразмыслили.

– Удрать, значит? Ну, от такого человека, как Гордон, удрать не так-то просто. Тут нужна метла. Летающая, понятное дело. Или ковер-самолет.

– Но это дорого, – сказал Ганнибал.

– Дорого, – эхом откликнулся Дамиан.

– А что, – спросил Ганнибал, с таким видом, как будто ему в голову внезапно пришла блестящая идея, – что, если дать этому парнишке Камень Амыд?

– Но это же очень могущественная вещь! – возразил Дамиан. – Стоит ли доверять ее новичку?

– Могущественная, да, – согласился Ганнибал. – Но если ему надо слинять от такого человека, как Гордон…

– Гордон, Гордон, Гордон, Гордон… – задумчиво повторил Дамиан. – М-да-а, жаль парнишку. Так что ты думаешь?

– Ну, сдается мне, парень соображает, что делает. Думаю, ему такую вещь доверить можно.

– Скажи, – спросил Дамиан у Парри, – хотел бы ты сделаться невидимым?

– Ага! – кивнул Парри. Он подумал, что это неплохой выход. Сделаться невидимым и потихоньку ускользнуть от Гордона… А какие возможности откроются перед ним потом! Он сможет пролезть в любую спальню, и фиг кто его застукает…

Но тут он вспомнил кино про Человека-Невидимку.

– А мне не придется ходить голым? – спросил он.

Братцы, похоже, немного обалдели.

– Не-ет… Ну, впрочем, если захочешь, можешь и голым ходить, – ответил Ганнибал.

– Ну, конечно, такие штуки, как Камень Амыд, на дороге не валяются, – сказал Дамиан.

– Вещь действительно уникальная, – подтвердил Ганнибал.

– Кому попало мы бы его не продали, но товарищу Фредди…

– Можно сказать, закадычному другу…

– Что ты можешь предложить в качестве возмещения? – спросил Дамиан.

Парри растерянно уставился на него.

– Ну, какие-нибудь ценности, – намекнул Ганнибал.

– Звонкую монету, – пояснил Дамиан.

– Че, деньги, что ли? – догадался Парри. – Да, деньги у меня есть какие-то…

И он вывалил на стол все, что было у него в карманах.

– Это сойдет?

Дамиан сделался задумчив.

– Сколько у тебя всего денег?

– Я не знаю, – растерялся Парри. – Вот, золотая монета, и еще серебряные, и эти шиллинги…

– Ты че, денег никогда не видел? – спросил Ганнибал.

Парри обернулся к нему.

– Хорошо, что ты с нами повстречался, – сказал Дамиан.

– Да, – сказал Ганнибал, глядя на брата, – а то ведь, знаешь, есть такие люди, которые могли бы воспользоваться этим и ободрать тебя как липку.

– Ага, – согласился его брат, – тебе очень повезло, что ты повстречался именно с нами.

И достал из кармана серый ограненный Камень. Вокруг его конической макушки тянулась цепочка рун и непонятных символов.

– Вот, – сказал Дамиан, – это Камень Амыд.

– Дарующий невидимость! – сказал Ганнибал.

– Ну-ка, посмотрим, что мы тут имеем, – сказал Дамиан, пальцем сортируя монеты на столе. – Значит, так. Вот пара полкрон. Конечно, половины кроны это не стоит. Потому что полкроны – это не половина кроны, о нет! Несколько шиллингов, золотая крона – а в золотой кроне две дюжины пенсов, – хотя, конечно, обменный курс… да, курс валют нынче…

– Твое счастье, малый: курс валют для тебя выигрышный, – сказал Ганнибал.

– Ага, очень выигрышный, – подтвердил Дамиан. Золотая монета куда-то исчезла, и вместо на нее на столе очутилась горсть разносортной мелочи, в том числе множество красных треугольных монеток.

– Нынче за крону дают полдюжины гулинфи, – сказал Ганнибал Парри.

– Что-то многовато, – заметил Дамиан. – Ты не слишком расщедрился?

– Вовсе нет! – возразил Ганнибал. – В конце концов, это ведь друг Фредди! Так, дальше… Полкроны стоят дюжину пенсов, а эти пять шиллингов будут равняться одному пенсу.

Он смахнул со стола монеты Парри и высыпал на их место другие.

– Ну, а сменяв их на беньдедре, мы можем обменять их на Камень.

Ганнибал с таинственным видом склонился к Парри.

– Ты ведь в курсе, что Камень можно покупать только за беньдедре?

Парри, который вообще был не в курсе, только кивнул.

– Ну вот, – сказал Дамиан, – теперь можно перейти к сделке.

Он взял обратно половину незнакомых Парри монет и положил перед ним Камень.

– Только смотри, никому не говори, что мы так расщедрились!

– А то нас уважать перестанут, верно, Дамиан?

Тут из туалета вылетел Фредди. Он впечатался в стену и скрючился от боли, но, несмотря на это, громко заржал. Мимо него протиснулась возмущенная Юстиция Гармония.

– Ну, нам пора! – объявил Ганнибал.

– Спасибо за покупку, – сказал Парри Дамиан. – Все сделки обратной силы не имеют. Уплаченные деньги не возвращаются. Претензии не принимаются.

– Ты бы прибрал деньги-то со стола, – посоветовал Ганнибал. – Не стоит оставлять такую сумму валяться на виду.

– Чтобы создать плащ-невидимку, надо провести пальцами по рунам, – шепнул Дамиан на ухо Парри.

– Только не пытайся проделать это прямо здесь, – предупредил Ганнибал. – Это всем бросится в глаза, и все тут же захотят отнять у тебя эту ценную вещь.

И братья встали из-за стола и направились к двери.

Парри поспешно смел монеты со стола и спрятал в карман Камень, прежде чем Фредди с Гормошкой вернулись к нему.

– Больно, блин! – ухмыльнулся Фредди. – Не уверен, что оно того стоило…

– Урод паршивый! – бросила Гормошка. Фредди прикончил свое пойло.

– Еще хочешь? – спросил он у Парри. – Гормошка нас угостит.

– Еще чего! – сказала она, пряча в кошелек серебряную полкрону Парри. – Да и поздно уже. Я обещала родителям, что встречусь с ними, когда магазины начнут закрываться.

– А че, они уже закрываются? – испугался Парри. – Мне же еще форму надо купить!

– Ну ладно, – сказал Фредди, и все трое встали из-за стола. – Тогда до встречи, что ли!

Они принялись пробираться к выходу, лавируя между волшебниками, ведьмами и прочими волшебными созданиями, набившимися в бар.

Когда троица была уже у самых дверей, с улицы навстречу им вбежал еще один волшебник. Внезапно он запнулся и схватился за живот. Потом развернулся и ухватил Фредди за ухо.

– Смотри, куда прешь, малый! – рявкнул он.

– Ох ты! – воскликнул Фредди, когда волшебник прошел дальше.

– Ты его что, знаешь? – спросил Парри.

– Да это Брейк, – сказал Фредди, – препод из Свиноморда. У-у, старый пердун! Ну ладно, тебе туда, – сказал он Парри, указывая на переулок через дорогу. – «Тряпье» там. Увидимся завтра в школе!

– Ага, наверно, – сказал Парри, незаметно сжимая в кармане заветный Камень. «Если мне до тех пор не удастся смыться», – подумал он про себя.

Парри перешел улицу, заглянул в переулок и увидел там два или три магазина, над одним из которых гордо красовалась вывеска «Тряпье».

У входа в магазин, раскачиваясь взад-вперед на табуретке, сидела тощая тетка лет сорока пяти – пятидесяти. На поясе у нее был напузник с деньгами, а под ним – короткий передник, из кармана которого торчал портновский метр. Когда Парри направился к ней, тетка словно очнулась. Посмотрев на часы, висящие у дверей, она встала, забрала свою табуретку и маленькую табличку, на которой значилось: «Мы шьем одеяния для колдунов с 30820 года», и ушла в магазин.

И как только Парри подошел к двери, она заперла ее и, глядя ему в глаза, сменила табличку с «Открыто» на «Закрыто». Но тут к магазину подбежал мелкий пацан в круглых очочках, с волосами песочного цвета.

Он увидел табличку «Закрыто», но отчаянно замахал хозяйке прежде, чем та успела отвернуться. Он достал кусок пергамента и ненадолго прижал его к стеклу. Тетка прочла и с недовольным видом отперла дверь.

Шустрый пацан просочился внутрь. Тетка хотела было захлопнуть дверь, но Парри вовремя подставил ногу. Тетка уставилась на него, потом пожала плечами, равнодушно отпустила дверь и позволила Парри войти в магазин следом за шустрым.

Она взяла у шустрого пергамент, на котором значилось: «Одна форма Свиноморда, сшитая по мерке, забрать сегодня, на имя Дватуфля», подошла к полкам, большинство из которых были девственно пусты, сняла оттуда стопку одежды и положила ее на прилавок. Развернув пару вещей, лежавших сверху: мантию и рубашку с длинными фалдами, – она приложила их к мальчишке.

– Да, – сказала она, – это те самые вещи. Хозяйка магазина свернула вещи и уложила их в жесткий бумажный пакет.

– Одна крона две полкроны, – сказала она. Пацан достал пару золотых монет, таких же, как те, что Гордон дал Парри. Хозяйка ушла за прилавок. Послышался скрежет кассы, и она вернула пацану две серебряные монеты. Потом посмотрела на Парри.

– У тебя заказ?

– Мне нужна форма, – сказал Парри. – Для Свиноморда.

– Форма Свиноморда нынче всем нужна. А ты ее заказывал?

– Не-ет… – растерянно протянул Парри.

Пацан, державший свою новенькую, с иголочки, форму, заглянул в пакет и шепнул Парри:

– Деньги говорят за себя, знаешь ли! Сперва Парри понял его буквально. В конце концов, он только что своими глазами видел говорящую книгу и перо-самописку, не говоря уже о других чудесах, которых он сегодня навидался. Так что он был вполне готов поверить, что здесь принято вести беседы с деньгами.

Но тут пацан выразительно кивнул в сторону тетки за кассой, и Парри сообразил, что к чему. Он сунул руку в карман и высыпал на прилавок монеты, те самые, что остались у него после приобретения Камня.

Тетка сердито фыркнула и принялась сортировать монеты. У нее вышло несколько кучек.

– Вот эти, – сказала она, – давно вышли из обращения. Эти – иностранные и у нас в стране не ходят. Эти – иностранные и к тому же вышли из обращения у себя в стране. А это, – указала она на самые ценные монеты из тех, что Парри получил от близнецов, – это и вовсе не монеты, а жетоны для игрального автомата.

Осталась кучка мелких коричневых монеток, которые хозяйка сгребла с прилавка и высыпала в невидимую кассу. Затем она удалилась в подсобку и вскоре появилась вновь.

– А за эти деньги, – сказала она, – ты можешь купить только это!

И протянула Парри нагрудную нашивку. На нашивке было написано «СВИНОМОРД», а ниже – четыре эмблемы: король на фоне волн, еще одна фигура в короне рядом с золотой девицей, человек с луком и женщина с хлыстом.

Парри тупо уставился на маленькую эмблемку, которую получил в обмен на все свое несметное состояние. Он был так растерян, что даже не воспротивился, когда тетка выпихнула его за дверь. Оказавшись на улице, он очнулся и забарабанил в дверь.

– Деньги! Деньги верните!

Дверь некоторое время оставалась закрытой, потом отворилась, и в лицо Парри полетела пригоршня бесполезных монет.

– Здравствуйте, сэр! – сказал шустрый. – Рад вас видеть, сэр.

– А-а, Гуди! – откликнулся знакомый голос Гордона. – Гуди Дватуфля, не так ли? Ну, как твой братец, Мартин?

– Хорошо, сэр.

– А твоя матушка?

– Прекрасно, сэр, спасибо, сэр.

– А твой батюшка?

– Батюшка просил вам передать, чтобы вы держались подальше от Мартина, сэр.

– А-а, – сказал Гордон, – понятно.

– Я так соскучился по школе, сэр! Я так рад, что завтра снова начинаются занятия! Я пойду в пятый класс, сэр. Наконец-то я займусь настоящей магией! Мне особенно не терпится научиться основам колдовства, сэр. Это экологически чистое мастерство, не то что грубое насилие над природой, которому обучают волшебников. Ведь правда, сэр?

– Да, наверное, – уклончиво сказал Гордон. – Я вижу, ты уже познакомился с одним из новых учеников.

Он взглянул на Парри, уныло сидящего на мостовой перед входом в магазин.

– Да, сэр. Жду не дождусь ваших уроков по садоводству, сэр! – сказал Гуди, явно намереваясь откланяться.

– Да-да, – сказал Гордон. – Я так и думал. Гордон был весь увешан сумками с вещами и книжками. Он снова посмотрел на Парри, который собирал с мостовой монеты.

– Где твоя форма? – осведомился Гордон.

– Она мне ее не продала! – пожаловался Парри. – Это все она виновата! И деньги мои на землю бросила!

Гордон пригляделся к монеткам, которые подбирал Парри.

– Где ты взял всю эту дребедень?

– Ну, я познакомился с одним парнем, по имени Фредди, и его братьями…

– С Виззлом? Фредди Виззлом? Так ты повстречался с братцами Виззл?

Парри поднял голову.

– Ага…

Гордон возвел очи горе.

– Ну, тебя буквально ни на минуту нельзя оставить одного! Что ж, ничего не поделаешь: придется тебе ехать в школу прямо так. А когда доберешься туда, мы тебе что-нибудь подыщем.

И он сгрузил большую часть своей ноши к ногам Парри.

– Свои вещи потащишь сам, – сказал он. – Должна же быть от тебя хоть какая-то польза. Подумать только! Целых две кроны!

Парри уныло поплелся следом за Гордоном через узкие переулки. Теперь, когда солнце село и все лавки были закрыты, это место выглядело еще более мрачным и угрожающим, но в душе Парри пробудилась надежда. Авось теперь-то ему удастся смыться!

Надо только дождаться, пока Гордон отведет его обратно в реальный мир, и тогда он воспользуется Камнем…

Гордон нашел кусок стены, который искал, и постучал по нему. Парри показалось, что в руке у Гордона блеснуло что-то серебряное. Стена на миг превратилась в занавеску, и Гордон, схватив Парри за локоть, шагнул туда. И они снова очутились в примерочной секс-шопа. Гордон сдернул с Парри плащ, снял свой, повесил оба плаща на вешалку и повел Парри к выходу.

Подросток приотстал. И примерно на полпути к двери привел свой Камень Амыд в действие.

На улице все было как обычно. Магазины закрывались один за другим. По тротуарам спешили те, кто задержался на работе, и те, кто слишком рано отправился в театр. Незаметный секс-шоп, который то появлялся, то исчезал, на этот раз был тут. И внезапно он таки привлек к себе всеобщее внимание: оттуда повалил густой дым.

Откуда-то из дымовой завесы послышался голос Гордона:

– Я так и знал! Надо было спросить, что именно ты купил у Виззлов! Мне-то в принципе наплевать, но ведь это двухшиллинговая игрушка, которую можно купить в любом магазине шуток и розыгрышей, – а когда я говорю «двухшиллинговая», я имею в виду, что она стоит двадцать четыре пенса! А я тебе дал две кроны! Ну, парень, я тебе это еще припомню! И костюм теперь весь провоняет этим дымом…

Глава 3

Парри никак не мог дождаться, когда наступит утро.

Зато вечер накануне растянулся до бесконечности.

Гордон настоял на том, чтобы идти в отель пешком – он желал хоть немного проветрить свой костюм. Если быть точным, он настоял на том, чтобы дойти пешком от Вест-Энда до вокзала Сент-Панкрас (а это добрая половина Лондона!), и принялся разыскивать отель, расположенный где-то в окрестностях вокзала. Он утверждал, что помнит одно на редкость славное местечко, но, похоже, подзабыл, где именно оно находится. Парри мог бы поклясться, что они два или три раза обошли одни и те же улицы. Он уже начал подумывать о том, что, возможно, этот отель – одно из тех таинственных зданий, которые то появляются, то исчезают. Но тут наконец Гордон его нашел.

Фасад отеля когда-то, по всей видимости, считался шикарным, ну, а теперь выглядел попросту помпезным и безвкусным, и к тому же его давненько не ремонтировали. Когда Гордон сказал, что желает снять номер, тетка за стойкой взглянула на них с Парри и уточнила, на сколько времени им нужен номер, на целую ночь или на час.

Гордон и сам был вынужден признать, что с тех пор, как он бывал тут в последний раз, заведение малость поплохело. На вопрос, когда именно он был тут в последний раз, Гордон ответил уклончиво. Парри решил, что, очевидно, это было давненько.

Ужин прошел нормально. Кормили тут, конечно, отвратительно, но, поскольку Парри был уверен, что единственные крысы на кухне – те, что роются в мусорном ведре, остальное ему было безразлично.

Что его волновало всерьез – так это один номер на двоих с Гордоном. Это действительно была проблема. Парри отчего-то был твердо уверен, что ни один гей не устоит перед его обаянием, и потому, когда Гордон потребовал номер на двоих, Парри сразу понял: приставать будет! И потому, оказавшись в постели, долго не мог заснуть и спал беспокойно. Гордон же постирал свое белье, долго прихорашивался перед зеркалом, потом рухнул в постель и тут же крепко уснул.

Наступило утро. Гордон подошел к окну и жизнерадостно отдернул занавески.

– О, какое чудесное… – начал он. В окно глянуло унылое лондонское небо. – М-да-а… Ну, в общем, уже утро! – поправился Гордон. Потом обернулся и посмотрел на Парри. Тот мирно спал на стене, как будто это был пол.

Парри очнулся оттого, что в лицо ему плеснули холодной водой. Когда он проснулся, чары тут же развеялись, и он рухнул со стены вниз, причем защемил руку за спинкой кровати.

– По чести говоря, – заметил Гордон, – я даже не знаю, о чем это свидетельствует: то ли о твоих недюжинных способностях, то ли о твоем безмерном самомнении. Проснись и пой, малыш, а не то опоздаешь на поезд! Да нет, не думаю, что ты ее сломал.

Завтрак был кошмарен. По крайней мере, с точки зрения Парри. Он долго пытался найти кукурузные хлопья с достаточным количеством сахара, чтобы они сделались хоть чуть-чуть съедобны, молока, достаточно свежего, чтобы его не противно было пить, и кусочек жаркого, состоящий не из сала.

Ну а Гордон тем временем кушал в свое удовольствие. Каждый раз, как Парри смотрел в его сторону, на тарелке у Гордона оказывалось новое аппетитное блюдо. Лосось (и отнюдь не в томате!), блинчики, мюсли со свежайшим молоком и свежайшими фруктами, компотик, йогуртик, булочки с рулетиками… Всего этого в меню отеля не было, и ничем из этого Гордон явно делиться не собирался.

Расплатиться по счету тоже было целым приключением. Гордон долго зудел, как все подорожало, а потом вытащил из кармана толстую пачку старых, дореформенных пятифунтовых банкнот, больших и белых. Парри вытаращился на них.

– В чем дело? – осведомился Гордон и только тут сообразил, что оплошал.

Он собрал деньги со стойки, извинился перед служащим отеля, опустил руку под стойку и встряхнул деньги. Потом положил пачку обратно на стойку. На этот раз деньги были современные. Гордон отсчитал нужное количество бумажек и сказал служащему, чтобы тот взял сдачу себе. Когда они с Парри уходили, служащий все еще разглядывал бумажки на просвет.

Если Парри надеялся, что станция, откуда ему предстоит отправиться в школу, какая-нибудь волшебная, то он сильно ошибался. Ну, по крайней мере, она не была похожа на магические ворота в сказочную Страну Чудес.

Для начала Гордон снова немного поплутал. Похоже, он никак не мог вспомнить, где именно находится эта станция. Он разыскивал знакомые ориентиры и принимался отсчитывать шаги, словно клад искал:

– Тридцать шагов на север, сорок шагов на запад – а откуда тут взялась эта стенка?

Потом находил очередной ориентир и снова принимался считать. Остановился он не у самого вокзала Сент-Панкрас и не у какой-нибудь другой местной станции железной дороги, а в грязном закоулке, у заложенной кирпичом арки в железнодорожной эстакаде.

– Вот, – сказал Гордон, – стой тут и жди поезда. Он должен пройти минут через двадцать-тридцать.

Парри огляделся. Ничего похожего на рельсы поблизости не было, не было тут и никакой волшебной платформы, и никого, хотя бы отдаленно смахивающего на волшебника. Правда, поблизости притулилась парочка, очень сильно смахивающая на наркоманов, но это явно были не волшебники.

Кучи рваных картонных коробок, наваленных вдоль эстакады, время от времени шуршали и шевелились: то крыса прошмыгнет, то бомж во сне заворочается. Парри почувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Он прислонился к стене, глядя, как ветер гоняет мусор взад-вперед. И невольно подумал, что в таком месте твой труп может валяться месяцами, и никто его не сыщет. Нет, ему откровенно было не по себе.

– Ну, я побегу. У меня тут дела, надо выполнить кое-какие поручения, повидаться кое с кем, пока не придет время возвращаться в Свиноморд. А ты стой и жди! И смотри, никуда не уходи. Ни при каких обстоятельствах, понял? Если вздумаешь снова удрать, я тебя разыщу, и никакая дымовая завеса тебя не спасет. И тогда я тебя точно убью, понял? Причем самым унизительным способом, каким смогу.

Парри кивнул. Он уже убедился, что от Гордона так просто не улизнешь.

– Вот и хорошо, – сказал Гордон. – И смотри, не разговаривай с неизвестными!

Он помахал Парри на прощанье и удалился кокетливой походочкой.

Парри проводил его взглядом. Утро было серое, пасмурное, но людей на улице было немного, и Гордон в своем белоснежном костюме виднелся издалека, что твой парус одинокий.

Некоторое время Парри стоял, привалившись к стене, и размышлял обо всем, что случилось с ним меньше чем за сутки. Он давно уже обнаружил в себе врожденную способность раздевать баб взглядом. Он сделался большим специалистом по части женского белья! Потом перешел к блузкам и юбкам – короче, всему, на чем имеются застежки. Он обрел неслыханную власть над женщинами, о которых прежде мог только мечтать. Но тут его обвинили в попытке нападения на преподавателя, и за ним приехала полиция. А потом его похитил самый отъявленный пидор, какого он когда-нибудь видел. И вот теперь его, по всей вероятности, прирежут тут, под мостом, в глухих лондонских трущобах, куда он по своей воле никогда бы не приперся!

Но тут стена, у которой стоял Парри, задрожала, потом задвигалась. У него над головой, по эстакаде, уже промчалась пара поездов, но это было нечто совсем иное. У Парри было такое ощущение, будто он прислонился спиной к движущемуся эскалатору. Он поспешно отскочил от стены и обернулся. Да, сама стена шевелилась и неслась мимо – такое впечатление, будто едешь в тоннеле и смотришь на его стенку изнутри, только Парри как раз никуда не ехал, ехала стена!

Чем ближе к середине арки, тем заметнее был этот эффект. И вот наконец кирпичи в центре арки куда-то делись, а вместо них вынырнули и замелькали фиолетовые бока старинных железнодорожных вагонов. Постепенно мелькание замедлилось, и поезд остановился. Издалека донесся гудок и свист паровоза. Прямо перед ним распахнулась дверь. Парри взял сумку, которую оставил ему Гордон, – жутко цветастый ковровый саквояж, – набрал побольше воздуху и шагнул в теплое чрево поезда. Дверь вагона захлопнулась за ним сама собой.

Парри почувствовал, как тронулся поезд, и выглянул в окно. Район Сент-Панкрас исчез. За окном снова появились кирпичи, а потом поезд внезапно вырвался на свет. Он катил через какой-то незнакомый Парри пригород Лондона по самой обычной железнодорожной колее.

Парри стоял в узком коридорчике, идущем вдоль всего вагона. С одной стороны были окна, с другой – двери в отдельные купе, где сидело по шестеро больших ребят или по восемь детишек поменьше.

Парри заглянул в несколько купе. Лица были незнакомые. Одеты сидящие были по-разному: от традиционных мантий волшебников до модных спортивных прикидов. Дверь в дальнем конце коридора отворилась. Шум поезда на несколько секунд сделался слышнее. Парри с радостью узнал знакомую рожу.

– О, Парри! – приветствовал его Фредди. – Так и знал, что это ты! Поезд тут не каждый год останавливается. Тут когда-то была станция, но ее уж лет сто как нету.

– А я и не знал, что ты едешь тем же поездом, – сказал Парри.

– Да тут только один поезд и есть, – объяснил Фредди. – Он ходит туда и обратно. Я тут видел купе, где есть свободные места.

Парри взял свой саквояж и пошел следом за Фредди в соседний вагон. Миновав два или три купе, Фредди открыл дверь и вошел. Парри вошел следом. Свободные места в купе действительно были. Точнее, занято здесь было только одно место. И опять знакомое лицо: Гуди Два-туфля!

– А-а, это он! – сказал Парри.

– Кто – он? – спросил Фредди.

– Ой, привет! Как замечательно, что мы снова встретились! Хорошо, что ты не опоздал на поезд. Ты, наверно, тоже ждешь не дождешься нового семестра? – защебетал Гуди. Парри его проигнорировал.

– Это, – объяснил Парри, – тот самый мелкий гад, с которым я пересекся, когда покупал себе форму. Мистер Подлиза! «Да, сэр! Нет, сэр! Деньги говорят за себя, сэр!»

Фредди сообразил, что его приятель задумал какую-то жестокую забаву.

– Поня-атненько! – пропел он и плюхнулся чуть ли не на колени Гуди.

– Поосторожнее, пожалуйста! – попросил Гуди. – Не нужно быть таким грубым.

– Ой, не нужно быть таким гру-убым! – передразнил Парри.

– Знаете, я лучше… – начал Гуди, но договорить не успел: Фредди ткнул его локтем в лицо, когда он потянулся за своей сумкой.

– Ты глянь, ну разве это не прелесть? – сказал Фредди, доставая из сумки Гуди изящную резную волшебную палочку.

– Отдай! – потребовал Гуди. – Это дедушкина!

– Красивенькая! – сказал Фредди. – Люблю красивенькие палочки! Сразу видно, что в тебе развито женское начало!

– Да у этого шибздика только женское начало и развито, а конца, наверно, вовсе нет! – заметил Парри. – Как есть девка в штанах!

Фредди принялся бесцеремонно рыться в Гуд иной сумке. Шмотки и книжки полетели на пол. Набор лабораторной посуды на двадцать предметов разлетелся вдребезги, мгновенно превратившись в сто двадцать предметов.

Гуди не то чтобы смотрел на это сложа руки, но Фредди придавил его локтем к стенке и продолжал разорять его сумку, отпуская вместе с Парри уничижительные замечания в адрес различных вещей Гуди. Особенным насмешкам подверглись пижамка, шлепанцы с кошачьими мордочками и плюшевый медвежонок.

– Думаю, от медвежонка надо избавиться, – сказал Парри.

– Не-ет! – завопил Гуди.

– Ну-ну, ты ведь уже большой мальчик, – урезонил его Парри. – Давай-ка выкинем твоего медвежонка в окно!

Этого Гуди стерпеть никак не мог. Он дал Фредди оплеуху, не особенно сильную, но достаточно болезненную для того, чтобы Фредди на миг отпустил свою жертву.

Гуди бросился на Парри. Будь он чуть покрупнее, на такой скорости непременно сшиб бы Парри с ног. Но Парри был намного тяжелее и потому сумел ухватить шустрика. Гуди принялся беспомощно вырываться. Фредди заржал.

Парри мало-помалу продвигался к окну, несмотря на то что Гуди изо всех сил пытался ему помешать. Внезапно Гуди нащупал в кармане Парри что-то твердое и схватил знакомую вещицу. Парри с медвежонком был уже у окна, когда купе наполнилось густым удушливым дымом.

Даже несмотря на то, что окно стояло открытым, прошла пара минут, прежде чем дым развеялся настолько, что Фредди с Парри смогли что-то увидеть. Они думали, что Гуди давно смылся, но, к их немалому удивлению, Гуди был тут. Он стоял в дверях и ждал, пока они его заметят.

– Так вот, ребята, это было не очень-то хорошо с вашей стороны, – сказал Гуди. Парри с Фредди переглянулись. – Но я, пожалуй, дам вам возможность исправиться, – продолжал Гуди. Парри с Фредди уставились на него. – Я готов поверить, что это была просто неудачная шутка…

Фредди с Парри ринулись на него.

– И я надеюсь, что вы не обидитесь на ответную шутку! – закончил Гуди, замахнулся обеими руками, которые до тех пор прятал за спиной, и хлестнул обоих парней по мордам их собственными волшебными палочками. Фредди с Парри стремительно отлетели назад и врезались в стенку купе, что у окна.

– Вот так-то, ребята! – сказал Гуди. – Пусть это будет для вас уроком! Никогда не выпускайте из виду свою волшебную палочку.

Он бросил обе палочки на пол, не торопясь собрал свои вещички, уложил их обратно в сумку, пожелал ошарашенным оболтусам приятной поездки и с достоинством удалился.

Парри с Фредди все еще не успели отлипнуть от стенки, когда в купе заглянула Гормошка.

– Тут был этот… эти… – начал Фредди.

– Эта банда! – нашелся Парри.

– Ага, – подтвердил Фредди.

– Целая толпа мордоворотов! – продолжал Парри.

– Да ну? – насмешливо переспросила Гормошка. – А вот Гуди Два-туфля утверждает, будто справился с вами в одиночку! И говорит, что вам досталось поделом.

– Этот брехливый щенок… – начал Парри.

– Вот погоди, дай нам только до него добраться! – пригрозил Фредди. – Ты что думаешь, он и в самом деле смог бы нам что-то сделать?

– Ну-у, – протянула Гормошка, – он говорит, что смог и сделал. И ты знаешь, мы ему поверили. Особенно когда он показал запись в магическом кристалле! Знаешь, как мы ржали?

Фредди выругался сквозь зубы.

Юстиция Гармония (Юсти, если тебе от нее что-то нужно, а в остальное время – просто Гормошка) любила пожрать, и по ее фигуре это было очень заметно, но в целом она была девка не противная. Поэтому Парри сразу отнес ее к категории «тоже девка». Не из тех, о ком будешь мечтать по ночам, но из тех, с кем вполне можно потрахаться после пьянки. Ну, и язык у нее был подвешен неплохо.

Да, уж что-что, а трепаться Гормошка умела! А Парри, в отличие от Фредди, который улегся отсыпаться после позорного поражения, был совсем не прочь послушать то, о чем она рассказывала, хотя в этом ни за что бы не признался.

Гормошка рассказала про своих родителей и про то, как они, на самом деле, хотели, чтобы она поступила в Международный колледж ведовства, но туда так ужасно далеко ездить, и такая высокая плата за обучение, и потом, она все равно не сдала эти дурацкие вступительные экзамены…

До поступления в Свиноморд Гормошка училась в подготовительной школе ведовства имени Матери-Сырой-Земли. Она ужасно удивилась, узнав, что у Парри нет вообще никакого магического образования. У нее просто в голове не укладывалось, как можно было дожить до пятнадцати лет, совершенно не пользуясь магией! Но, с другой стороны, для Фредди с Гормошкой многие вещи, бывшие для Парри предметами повседневного обихода – скажем, телевизор, мобильник или компьютер, – могли показаться такими же волшебными.

Гормошка спросила у Парри, успел ли он прочесть что-нибудь из учебников. Парри только пожал плечами. Тогда она спросила, есть ли у него учебные пособия. Парри снова пожал плечами и посмотрел на дурацкий цветастый саквояж, который вручил ему Гордон. Гормошка открыла саквояж и одобрительно хмыкнула, перебирая разнообразные книги. Не все из них были учебниками – одна или две, похоже, принадлежали к числу довольно редкой литературы для внеклассного чтения. Парри и сам не без интереса полистал одну из книг. Там рассказывалось о разных плотоядных растениях. Как вырастить их из семян или черенков, как за ними ухаживать, как удобрять, как сделать, чтобы они не съели тебя, – и несколько поучительных историй о тех, кому не удалось от них уберечься.

Судя по всему, несчастные случаи в магических школах вообще редкостью не были. Гормошка с удовольствием поведала Парри о разных необычных путях, какими ученики уходили из жизни. Больше всего народу гибло, столкнувшись с каким-нибудь препятствием во время полета на метле или ошибившись в приготовлении какого-нибудь магического зелья. Впрочем, что касается магических зелий, то, даже если ошибки не оказывались смертельными, тем, кто их совершал, зачастую оставалось только пожалеть, что они остались живы.

Некогда основной причиной гибели учеников были магические поединки. Теперь дуэли официально были запрещены, но на самом деле педагоги просто закрывали на них глаза. Считалось, что школа должна закалять детей, приучать их бороться за свое место в этом мире и так далее. Главное, чтобы дети не перешли из этого мира прямиком в мир иной.

Ну и, разумеется, обычные детские шалости зачастую тоже приводили к летальному исходу. Фредди хвалился, что на счету его братцев не меньше семи смертельных случаев, и это не считая доброй дюжины тех случаев, когда жертве удалось-таки выжить. Впрочем, по правде говоря, «шалости» братцев Виззл зачастую были всего лишь прикрытием для их бандитских расправ.

Немало смертей случалось и на спортивной площадке, особенно во время опасных матчей по ква-кваду, специальной магической игры, в которую играли верхом на метлах.

Один-два неосторожных ученика регулярно попадали на обед к хищным растениям, обитающим на территории школы, и еще несколько – к тем растениям, что обитали за ее территорией. Ну и, разумеется, не следует забывать о школьных обедах. В былые времена они тоже были одной из основных причин смерти. Хотя с тех пор, как школьное руководство стало проверять криминальные досье поваров, число отравлений резко сократилось.

Опять же сами уроки магии тоже были небезопасны. Большая часть смертей на уроках происходила в результате несчастных случаев, но порой бывало, что рассердившийся наставник просто убивал бестолкового ученика.

Временами на территории школы случались магические разборки, и в результате школьные лужайки оказывались украшены несколькими новыми замысловатыми статуями.

Но в целом число погибших, как правило, не превышало десяти-пятнадцати процентов учащихся. Это считалось нормальной естественной убылью.

Фредди был голоден, однако щедро согласился поделиться с Парри своим бутербродом. Парри отхватил большой кусок не глядя и радостно принялся жевать, но постепенно перестал.

– Фто это? – спросил он с набитым ртом. Фредди удивленно взглянул на него.

– Крыса, конечно!

Парри едва не подавился, поспешно выплюнул бутерброд и принялся отплевываться.

Гормошка поспешно протянула Парри бутылку с водой, а потом дала пакетик чипсов.

– На, возьми. Они со вкусом копченого бекона!

Парри вздохнул с облегчением и запихал в рот несколько чипсов. А Гормошка принялась распекать Фредди.

– Да ведь я же хотел как лучше! – оправдывался Фредди.

– Но не все же любят крысятину! А Парри не привык к нашей пище, ты же знаешь. Он ведь так и заболеть может!

А Парри, с разгону проглотивший несколько чипсов, снова призадумался. Чипсы почему-то оказались черные. Он даже боялся спрашивать, но наконец решился:

– А из чего они?

– Как из чего? Это жареные тараканы, разве не видишь? – ответила Гормошка. – Со вкусом копченого бекона. Эй, эй, если ты собрался блевать, блюй в окно!

Парри, кашляя и задыхаясь, метнулся к окну, опустил раму как можно ниже и высунулся наружу. Фредди с Гормошкой остались очень довольны, что он не наблевал в купе; однако, судя по воплям, которые донеслись из соседних купе, не всем так повезло.

– Bay! – воскликнул Фредди, тоже выглянув наружу. – Целых пять прямых попаданий, если не больше!

В этот момент Парри твердо решил, что, куда бы там ни завез его этот проклятый поезд, надо делать ноги. А окружающие пейзажи тем временем становились все менее привычными. Когда они выезжали из Лондона, поезд шел через более или менее обыкновенные пригороды, и навстречу временами даже попадались электрички. Но потом они очутились за городом, и места за окном становились все более удивительными. География, как и большинство школьных дисциплин, не являлась любимым предметом Парри, но даже он подозревал, что в полутора часах езды от центра Лондона никаких высоких голубых гор и обширных озер нету.

Проносящиеся мимо деревушки отдавали скорее Средними веками, нежели Средней Англией, а каждые пять минут навстречу попадались круги огромных стоячих камней. Парри был наслышан про Белую Лошадь или Великана[2], но вот гигантского изображения совокупляющейся парочки на склоне холма ему по телевизору видеть не доводилось.

Когда начало темнеть, пассажиры поезда оживились. По коридору мимо купе то и дело кто-то шнырял. Парри вопросительно взглянул на Фредди с Гормошкой.

– Похоже, подъезжаем, – объяснил Фредди. – Пожалуй, пора переодеться.

– Да, но во что? – спросил себя Парри. Он уже давно размышлял о том, когда обнаружится, что у него нет школьной формы.

У Фредди переодевание много времени не заняло. Он надел под свой килт брюки-клеш, а потом снял мантию и натянул через голову водолазку с очень длинными расклешенными рукавами.

Гормошка выскользнула из купе. Когда она вернулась, на ней было смахивающее на халат платье того же ржаво-бурого оттенка, что и форма Фредди, с такой же эмблемой со звездами и луной.

Поезд тем временем вкатил в странный лес. Деревья здесь росли не вверх, а вбок, и стволы у них были кривые и извилистые. Между стволов клубился жуткого вида туман.

– Туман – это так, для пущего эффекту, – объяснил Фредди. – Попугать первоклашек.

Однако по мере того, как солнце уходило за горизонт, пейзаж за окном все меньше напоминал детскую сказку и все больше – полноценный фильм ужасов.

Заскрежетали тормоза, и вагон рвануло, но единственным, кто слетел с сиденья, был Парри. Фредди с Гормошкой успели инстинктивно схватиться кто за что сумел, потому как знали, что их ожидает. Душераздирающий скрежет тормозов жутко действовал на нервы.

Фредди улучил момент, поднес руки рупором ко рту и крикнул:

– Для пущего эффекту!

Поезд замедлил ход. Вагон еще раз тряхнуло, когда машинист отпустил тормоза, и состав не спеша подкатил к станции.

Сама платформа была бетонная – а может, и каменная, черт ее разберет, – но здание станции было деревянным и выглядело так, словно его не выстроили, а вырубили из цельных стволов прямо на месте. Первый этаж выглядел почти нормально, но выше, там, где полагалось быть крыше, никакой крыши не было. Вместо нее торчало сплетение ветвей и сучьев, вполне гармонирующее с лесом, через который они только что ехали.

Высадка заняла немало времени. На Парри многие пялились и хихикали. Очевидно, Гуди многим успел похвастаться своей победой над Парри и Фредди. А может, на Парри пялились из-за его необычной одежды. Но, как бы то ни было, Парри совсем не улыбалось столкнуться с теми, кому пришлось отмывать лицо и плечи после его неприцельного залпа. Эти люди его уж точно не полюбят!

Белый костюм Гордона и в вечерних сумерках сиял все так же ослепительно. В противоположность еще двум или трем взрослым наставникам, которые молча кутались в темные мантии, Гордон буквально источал радость и свет.

– Сюда, сюда! – говорил он новоприбывшим. – Первоклассники – ко мне! Ох, ну что это такое? – говорил он чумазому одиннадцатилетнему пацану, утирая тому лицо собственным платком, смоченным слюной. – Вот, так куда лучше. Сегодня вы должны выглядеть идеально! Построились, детки, построились! Встали парами, взялись за руки! Первоклассники, построились парами!

Кое-кто из пацанов явно считал, что они уже слишком большие, чтобы ходить парами, но Гордон был настойчив. Если он видел, что кто-то не желает держаться за руки, он подходил и силой вкладывал их руку в руку соседа. А вскоре обнаружилось, что те, кого соединил Гордон, разлучиться уже не в силах: руки прилипали одна к другой и разнять их было невозможно, разве что топором разрубить – но этого никто делать не пытался.

Парри некоторое время наблюдал за Гордоном.

– Чегой-то он делает? – спросил он у Фредди.

– А-а, он сейчас повезет первоклашек к школе через озеро. Надо отдать Гордону должное: с тех пор, как он взялся возить первоклашек сам, гораздо меньше их стало пропадать по дороге. Я так думаю, что он разводит какую-то водоросль, которая нападает на водяных змей.

У ворот, к которым они приближались, стояла ведьма. Гордон повел своих первоклашек направо, а ведьма громко объявила, что повозки, стоящие слева, – безлошадные повозки – предназначены только для шестиклассников.

Безлошадные повозки были не автомобилями, а самыми что ни на есть безлошадными повозками. Настоящие дилижансы, как в кино, только без лошадей и без кучера. Впрочем, в лошадях они, похоже, не нуждались. Повозки явно сами знали, куда надо ехать, и, как только в повозку загружалось положенное количество шестиклассников, она поднимала оглобли и отправлялась в путь, движимая некой магической силой.

– Ага, – сказал Парри, – значит, первоклашки поплывут на лодках, шестиклассники поедут на этих… – Он чуть было не сказал «машинах», но тут же поправился: – Повозках.

А мы как же?

– А мы пойдем пешком, – объяснил Фредди.

– Че, прям через озеро?

– Там есть мост, – объяснил Фредди.

– А под мостом живет тролль-людоед, – добавила Гормошка. – Такой заинька!

Парри зашагал вместе со всеми по вымощенной булыжником дороге, которая была освещена беспорядочно развешанными факелами. Через некоторое время над макушками деревьев со стороны озера замаячили башни школы. На фоне сумеречного неба они казались кошмарными. Их верхушки были увенчаны чем-то вроде мятых шляп, какие носили волшебники.

Над головой, в древесных кронах, временами проносились какие-то крылатые тени.

– Это что, летучие мыши? – спросил Парри.

– Ага, – ответил Фредди. – Они классные такие! Слышь, а у вас че, вообще нет почтовой системы? А как же вы письма посылаете?

– Ну, – сказал Парри, – у нас, вообще-то, есть Всемирная Паутина…

– Да ну? Круто! – восхитился Фредди. – Нет, вот пауков таких здоровых у нас нету…

– Дурак ты, Фредди, – сказала Гормошка. – Это не один паук – это, наверно, множество маленьких паучков, которые работают вместе.

Тут Парри наконец решился.

– Слышь, подержи, а? – попросил он Фредди, сунув ему саквояж.

Фредди взял саквояж неохотно, с подозрением глядя на него и на Парри.

– Ну, пока! – сказал Парри, развернулся и нырнул в кусты.

Почти сразу же он понял, что если уж он хотел спасаться бегством в зачарованном лесу, то нехудо было бы запастись кое-чем. Например, фонариком и безупречным чувством направления – или компасом, на худой конец. Но, с другой стороны, у него был при себе его Камень-невидимка – точнее, дымовая шашка – и волшебная палочка. Камень пока что был полезнее. По крайней мере Парри умел им пользоваться. А волшебная палочка до сих пор ничего ценного не совершила, если не считать того, что она дважды сбила его с ног. Парри пожалел, что к ней не прилагалось инструкции.

А между тем этот лес был совсем не похож на те леса, где Парри доводилось бывать прежде. Дорог тут не было – или по крайней мере Парри ни одной не нашел. Он просто пер напролом через кусты. Кусты были густые, и Парри продирался сквозь них очень медленно, со скоростью раненой улитки. Временами ему попадались звериные тропки, и он пускался бежать по ним, но они неизменно терялись в подлеске. Временами Парри брел по грязным, глинистым овражкам, которые во время дождя, видимо, превращались в русла ручьев, – но по крайней мере там можно было идти сравнительно свободно.

Однако чем глубже он забирался в лес, тем меньше здесь оставалось растений, способных добраться до света сквозь плотные кроны. И вскоре густой подлесок исчез, кругом остались лишь мощные стволы деревьев. Впрочем, и стволы представляли собой достаточно серьезные препятствия: в лесу быстро темнело, а висящий в небе полумесяц света почти не давал.

Внезапно Парри с размаху налетел на торчащий из земли металлический столб. Удар был так силен, что подросток отлетел и упал на землю. Он даже не сразу сообразил, что это было. Интересно, какой придурок поставил тут фонарь, да еще и забыл его включить?[3]

И тут Парри обнаружил, что из темноты на него пялятся чьи-то глаза.

Хоттер по опыту знал, что в лесу полно зверей. Обычно это довольно мелкие зверушки. Он встречал лис, кроликов, белок. Парри подозревал также, что в подлеске водятся мелкие грызуны. А как-то раз, когда его везли в школу, он видел у дороги барсука, сбитого машиной. Но ни одно из этих мирных животных не могло бы издавать такой рев и такие завывания, какие доносились из чащи. И сверкать глазами так, как сверкали сейчас из тьмы.

Хоттер вспомнил, что некогда в лесах Британии водились волки и медведи. Интересно, позаботились ли эти дурацкие маги о том, чтобы избавиться от них, подобно предкам Парри?

Нет, дикие животные – дело хорошее, но на своем месте. В Африке, например. В Кении какой-нибудь или еще где…

Теперь Парри был совершенно уверен, что на него смотрят глаза. Злые, враждебные, нечеловеческие глаза пялились на него откуда-то от самой земли. Обладатель глаз хрюкнул и пошевелился, и Парри померещились короткие клыки.

Парри прежде встречался с дикими кабанами, но исключительно в гостях у знакомых, по дороге из кухни в гостиную. Кабаны, они ведь вроде травоядные, разве нет?

Но, с другой стороны, это ведь ненормальный мир, тут всякое может быть! К тому же это был живой, настоящий кабан, и он оказался куда более здоровым, чем представлял себе Парри. Он наверняка был больше его – и теперь он бросился на Парри! Парри прирос к месту. Это не метафора: он действительно обнаружил, что его ноги и руки опутаны корнями. Он тщетно пытался вырваться, а дикий кабан тем временем мчался к нему! В конце концов Парри удалось немного освободить ноги, но он по-прежнему оставался прикованным к месту. Все, чего ему удалось добиться, – это немного отклониться в сторону, чтобы убраться с пути зверя.

Зверь с хрустом вломился в подлесок. И внезапно раздался жуткий визг. Парри оглянулся. Кабан запутался в корнях и лианах. Он пытался вырваться, но корни и лианы лишь усиливали хватку. И тут раздался треск, похожий на удар бича, и из сплетения лиан вынырнуло нечто. Сперва Парри показалось, что это голова какой-то гигантской змеи, но, приглядевшись, он увидел, что это цветок, похожий на огромную росянку, только вместо шипов у этой росянки были клыки.

Эти клыки проткнули кабана, и теперь он пронзительно визжал и дергался в предсмертных судорогах. Корни, оплетавшие ноги Парри, ослабли. Очевидно, хищное растение занялось другой добычей. И Парри сделал единственную разумную вещь, что можно было сделать в подобных обстоятельствах: бросился бежать без оглядки.

Бежать было непросто. Парри налетал на стволы, не заметив их в темноте, напарывался на шипы, спотыкался о корни и раздирал себе кожу о колючки.

В конце концов деревья начали редеть, и Парри смог хоть что-то разглядеть в свете луны. Но зато теперь ему снова пришлось перейти на шаг, потому что подлесок стал гуще. Идти тут было все равно что продираться сквозь колючую проволоку.

Вой и рев волков и кабанов, которых воображал себе Парри, был теперь слишком далеко, чтобы казаться угрожающим, но тут он услышал другой голос – и застыл на месте.

Новый порыв ветра снова донес до него этот голос. Голос был слабый и временами срывался на визг. Похоже, голос был женский. «Помогите! Помогите!» – кричала женщина.

Порыв человечности был слишком силен – и Парри не устоял. В конце концов, бежать-то ему было особо некуда, он просто спасался бегством. Так почему бы не пойти на голос? Итак, Парри пошел на голос, время от времени испуганно оглядываясь на отдаленный рев или шелест в ветвях над головой.

Поднимая голову, он иногда видел крылатые черные тени, частично заслоняющие луну. Парри приходилось каждый раз напоминать себе, что это полезные летучие мыши-почтальоны, а никакие не вампиры.

Хотя, с другой стороны, что мешает летучим почтальонам быть в то же время вампирами? Ничто не мешает…

Деревья редели, и крики «Помогите! Помогите!» слышались все отчетливее.

В лесу из-за эха зов слышался как будто со всех сторон одновременно, но теперь, когда Парри вышел из чащи на более открытое пространство, определить направление стало легче.

Он побрел вдоль ручья. Посередине было довольно глубоко, но по пологому каменистому берегу идти было сравнительно легко.

Вскоре Парри вплотную приблизился к тому месту, откуда неслись крики. Он решил сам подать голос.

– Эге-гей! – завопил он. – Ты меня слышишь? Я уже иду! Где ты?

Но в ответ слышалось только: «Помогите! Помогите!»

Он пару раз прошелся вдоль небольшого участка берега, пока, наконец, не сообразил, где именно кричат. Парри взобрался на обрыв, хватаясь за ветки и сучья и непрерывно взывая к деве, попавшей в беду. Но дева отвечала одно: «Помогите! Помогите!»

Парри даже не чувствовал многочисленных царапин. То ли прилив адреналина сделал его нечувствительным к боли, то ли он был так исцарапан, что дальше некуда. Но сейчас он думал только о том, что наконец-то увидит человека – живого человека посреди всего этого враждебного мира.

– Помогите! Помогите!

– Иду! – крикнул Парри. – Я тут! Где ты? Он подошел поближе – и увидел на земле силуэт. Это была девушка, лежащая в лепестках гигантского цветка. Луна скрылась за облаком, и стало совсем ничего не видно, но Парри, невзирая на возбуждение, понял, что тут что-то неладно.

Налетел порыв ветра; огромные лепестки сомкнулись.

– Помо… – раздался голос. Ветер утих, лепестки разошлись.

– …гите!

Новый порыв ветра, лепестки опять сжались:

– Помо…

И раскрылись:

– …гите!

И Парри понял, что не так с этим голосом. Голос был какой-то искусственный, больше похожий на звук музыкального инструмента, чем на живой человеческий голос. Зов растительной сирены. Сквозь разрыв в облаках ненадолго проглянула луна, и Парри отчетливо увидел, что кошмарное растение представляет собой грубое подобие человеческого тела. Посреди растения возлежала приманка, а вокруг поджидали зеленые клыкастые челюсти.

Парри посмотрел себе под ноги – и как раз вовремя. Хищные корни уже подобрались к его ботинкам и теперь пытались опутать его ноги. Один корень залез в штанину. Парри вспомнился триллер, который он видел когда-то в детстве. Мысль о том, что эти корни вот-вот сдерут с него штаны и примутся ощупывать его в таких местах, куда он и людям-то лазить не позволит, не то что растениям, напугала его даже сильнее, чем воспоминание о том, что произошло с кабаном.

Парри выдрался из цепких корней и, движимый исключительно инстинктом самосохранения, бросился бежать обратно к ручью.

Корни оставили себе на память его ботинки, но Парри было уже все равно. Он добежал до обрыва и скатился вниз, к воде. Камни у воды были по большей части гладкие, но ноги у него уже были ободраны.

Парри даже представить себе не мог, какие еще ужасы подстерегают его в этом параллельном мире, куда его затащили помимо его воли. Он весь дрожал. Его силы, как телесные, так и душевные, были на исходе. Вот щас он ляжет и помрет прямо тут, у этой речонки! Парри рухнул на колени – но тут в деревьях на другом берегу что-то блеснуло.

Он не был уверен, что ему не померещилось. Поэтому он медленно, с трудом поднялся на ноги и задрал голову, пытаясь вновь уловить то, что он только что видел. Да, точно! Это свет! На другом берегу горел огонек!

Парри внезапно вновь ожил. Он вновь обрел способность видеть и чувствовать. В лицо ему дул прохладный ночной ветерок. А на другом берегу был свет! Цивилизация! Спасение! Но туда еще надо было добраться…

Он побрел обратно вдоль ручья, миновав то место, где спустился на берег, направляясь туда, где был виден свет. Ручей, вдоль которого он шел, скоро влился в более широкую водную артерию. Это была уже вполне приличная река с темной, медленно текущей водой. Бог весть что таилось в этих глубинах.

Но должна же тут быть какая-то переправа! Ее просто не может не быть! Иначе что же это получается: он увидел свет и не сможет до него добраться? Нет, он, конечно, парень невезучий, но не настолько же!

Наконец Парри поравнялся с источником света, но был вынужден еще некоторое время идти вдоль берега, мучительно сознавая, что с каждым шагом все больше удаляется от него. Но не переходить же эту реку вброд!

И наконец Парри повезло: впереди замаячил мост!

До моста было еще изрядно, но он тут был, это главное! Хоттер радостно чапал вдоль илистого берега. Временами земля под ногами превращалась в жидкую грязь, временами ее скрепляли корни ив и других прибрежных деревьев, но, как бы то ни было, мост приближался!

Иногда Парри приходилось входить в реку и брести по колено в воде. Тогда его босых стоп касалось что-то скользкое – то ли пиявки, то ли змеиные хвосты. И, разумеется, он при первой же возможности выскакивал обратно на берег, точно ошпаренный.

И вот наконец Парри вышел к мосту. Мост был каменный, в три пролета. От моста вымощенная булыжником дорожка уходила в лес, туда, откуда только что выбрался Парри. А за мостом дорожка становилась шире и превращалась во вполне приличное асфальтированное шоссе.

Парри вышел на дорожку и затрусил по ней, довольный, что наконец-то выбрался обратно к цивилизации. Но его приключения на этом не закончились!

На дорогу перед ним внезапно выползла какая-то длиннющая, толстенная дура. Парри застыл на месте. Он подумал, что это еще одно из этих жутких растений норовит его сожрать. Но тут рядом с первой дурой на мосту появилась вторая, и Парри увидел, что это рука. Очевидно, новая напасть принадлежала не к растительному, а к животному миру.

Следом за руками из-за парапета моста показался могучий торс, и вскоре на дорогу выбралась огромная тварь, преградив Парри путь на ту сторону.

– Ой, бля! – сказал Парри.

– Хм, – заметила тварь густым басом, – у нас принято говорить «добрый вечер»! Разве ты не знаешь, что ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого, как вежливость?

– Из-звините… – промямлил Парри.

– Я так понимаю, что ты намеревался перейти через мост? – осведомился его собеседник.

– Я хотел попасть к дому. Вон к тому, видите? Мне нужно туда.

Жуткое существо оглянулось через плечо и вновь уставилось на Парри.

– Твое платье мне незнакомо, – пробасило оно. – И знаки на твоей одежде мне неведомы… Уж не заблудился ли ты, а, отрок?

– Ну, можно сказать, что да, – ответил Парри.

Существо улыбнулось, явно довольное ответом. И снова взглянуло на Парри.

– И странствуешь ты в одиночку, правильно я понимаю? Должно быть, терпишь тяготы? Нуждаешься в помощи?

– Можно сказать, что да, – повторил Парри.

– Хорошо, очень хорошо! Не так уж часто попадаются мне ныне одинокие путники! Вокруг столько народу, но все они в форме – то чиновники, то волшебники, то ученики… А бедному троллю – хоть с голоду сдохни! Их ведь мне трогать не положено. Но чужаки – о-о, чужаки – это наш хлеб насущный! Точнее, мясо насущное.

– Я только хотел… – начал Парри.

– Так вот, сынок, теперь твоя жизнь наполнилась смыслом. Быть может, главным смыслом, какой в ней когда-либо был. Ты станешь едой для меня, поддержишь мои иссякающие силы, – сказал тролль, подходя поближе. – Таков великий закон природы! Я, видишь ли, нахожусь на вершине пищевой цепочки, в то время как ты… Парри попятился назад. Он пытался что-то возразить, но получалось неубедительно.

– Да ты не бойся! – говорил ему тролль. – Я существо культурное. Честно-честно! Это будет совсем не больно! Ну, по крайней мере совсем недолго…

Парри понял, что ему срочно нужно какое-то оружие. Сердце у него по-прежнему бешено колотилось, но усталое тело повиноваться решительно отказывалось. Так что убежать ему не удастся. Да к тому же он и в лучшие времена вряд ли сумел бы удрать от такого здоровилы с такими длиннющими руками и ногами. Надо что-то придумать! Срочно! Он лихорадочно зашарил по карманам.

– У меня есть деньги! – сказал он, протягивая троллю сокровища братцев Виззл.

– Ага, – сказал тролль. Парри нащупал в кармане Камень.

– А еще у меня есть Камень Амыд! – заявил он.

– Да ну, – ответил тролль, – на фига мне еще один камень?

– Но… но… – пробормотал Парри.

– Ну ладно, – снизошел тролль, – я осмотрю твои карманы, но только потом, когда съем тебя. А то у меня ужасно аппетит разыгрался.

И тут Парри нащупал волшебную палочку! По правде говоря, сейчас его куда больше устроил бы какой-нибудь пулемет, но, на худой конец, сойдет и палочка.

– Стоять! – воскликнул он, выхватив палочку и указывая ею на тролля. – А не то я…

– Что – а не то? – поинтересовался тролль. – Ты ткнешь меня своей тросточкой?

– Палочкой! – завопил Парри. – Это волшебная палочка, а я – волшебник! Попробуй, тронь меня! Ты об этом пожалеешь!

Тролль поразмыслил. Он смерил Парри взглядом, оценил его внешний облик, его босые ноги, порванную одежду, исцарапанную рожу…

– Нет, – твердо сказал он. – Не думаю, что я об этом пожалею. Ну, по крайней мере, я готов рискнуть. Ради хорошего обеда я способен на многое.

Тролль приближался. Парри беспомощно размахивал своей палочкой.

– Убей его! Изуродуй! Разорви на части! – орал он.

Никакого эффекта.

Парри обуял ужас. Тролль навис над ним.

– Не-ет! – завизжал Парри. Тролль дернулся.

– Нет, нет, нет! – твердил Парри, концентрируя весь свой страх в палочке и направляя его на тролля. Великан дергался, но страх Парри, даже сконцентрированный, лишь немного замедлил его продвижение.

– Не-е-ет!!! – взвизгнул Парри из последних сил, и внезапно с тролля слетела одежда. Мешковатые кожаные штаны" сползли ему на ноги, и тролль запутался в них. А длинная куртка сковала ему руки.

И Парри дал деру. Он вскочил на парапет моста и понесся что было духу. Тролль бросился было за ним, тяжело рухнул наземь и принялся дергаться, пытаясь высвободиться из одежды. Миновав тролля, Парри спрыгнул на дорогу, едва не упал, но все же устоял на ногах и помчался дальше. А тролль остался разочарованно сидеть на дороге.

– Нет, ну кто так себя ведет, а? – бурчал он. – Стоит им взять в руки волшебную палочку, и они тут же воображают себя Мерлинами!

Глава 4

С довольно широкого шоссе к дому, где горел свет, вела тропинка поскромнее. В темноте Парри едва не проскочил мимо. Тщательно обустроенный сад казался полной противоположностью жуткому лесу, откуда он только что чудом выбрался. Правда, временами Парри шарахался от жутковатых теней, но то были всего лишь кусты, искусно подстриженные в виде живых скульптур: кошечек, птичек и так далее.

Парри отпер металлическую калитку в живой изгороди и побрел по дорожке, ведущей через сад. На клумбах мирно покачивались ухоженные цветы. Казалось, будто это они поднимают легкий ветерок, шуршащий над этим укромным уголком.

В пруду удила рыбу парочка гипсовых гномиков. Они проводили Парри взглядом, но Парри их не заметил. Гномики быстро утратили к нему интерес: у них клевало!

Приближаясь к дверям, Парри услышал бренчание, похожее на далекий перезвон поддужных колокольцев. Вскоре он сообразил, что звон издают цветы, висящие в корзинках у крыльца, хотя ветра в саду не было и непонятно было, отчего шевелятся эти растения.

Да, кстати, а что же он скажет хозяевам дома? «Помогите! На меня напали! Меня похитили! Мне надо вернуться в Лондон!»? Но, разглядев дом, он несколько успокоился. Кирпичное здание под шиферной крышей выглядело таким обыденным, таким надежным! «По крайней мере, это не пряничный домик!» – с облегчением подумал Парри. Больше всего это строение походило на старый дом приходского священника. Парри постучал в дверь.

На миг его внимание привлек плеск. Он обернулся к пруду. Гномики поймали карпа и теперь, ужасно довольные собой, вытягивали его на берег. Но тут дверь распахнулась. Парри оглянулся и заморгал, ослепленный ярким светом.

– Ах вот ты где! Заблудился, да? А мы-то из-за тебя так переволновались! Небось свернул не в ту сторону? Ты только погляди, в каком ты виде! Пошли-ка скорей в дом, надо же тебя хоть немного отмыть и отчистить! Ты ведь не хочешь прозевать сортировку, верно?

Гордон втащил ошеломленного парня в дом и захлопнул дверь. Дорога до школьного здания казалась бесконечной. Старые шлепанцы Гордона, в которых он обычно работал в саду, были Парри велики. А Гордон еще минут десять провозился у своего прудика, пытаясь починить забор из проволочной сетки, который порезали гномики.

– И ведь ладно бы они еще ели эту рыбу, паразиты! – жаловался Гордон. – А то ведь ловят ее просто так, для забавы. Им нравится, что она такая блестящая. Эти гномики – чистые сороки!

Парри, который успел научиться здоровому уважению к местной флоре и фауне, старался по пути держаться вплотную к Гордону. Тем более что Гордон то и дело предупреждал:

– Поберегись «кусиножки»!

Или:

– Смотри, не наступи на игольчатку! Я потом вовек шлепанцы от крови не отмою.

Так что Парри старался идти по самой серединке дороги, след в след за Гордоном.

Путь к школе преграждала высокая стена с коваными воротами. На привратных столбах восседали зловещие статуи упырей, словно бы нарочно предназначенные для того, чтобы отпугивать незваных гостей. Проржавевшая полукруглая вывеска над воротами гласила: «Свиномордская исправительная школа магии и колдовства».

– Знаешь, – поделился с ним Гордон, – ведь совсем еще недавно она называлась исправительной колонией! А теперь ее хотят обозвать «Магическим колледжем»! Все-таки у некоторых нет ни совести, ни вкуса, ни чувства традиций! Ну что, пошли, что ли?

Миновав ворота, Парри увидел перед собой школьные башни, башенки и шпили. В некоторых окнах горели желтые и оранжевые огоньки, и сами башни от этого казались еще более темными и жуткими. На макушках у них и впрямь сидело что-то вроде шляп волшебников, причем некоторые явно сползали набекрень.

– В обычное время, – говорил Гордон, – вы, разумеется, будете ходить через запасные выходы сзади и сбоку, но сегодня, в честь своего первого дня в школе, ты можешь войти через Большие парадные двери.

Большие – это еще слабо сказано!

Они были огромные. Колоссальные двустворчатые двери были явно рассчитаны не иначе как на троллей. К ним вела широкая и длинная лестница. Ее ступени были истерты ногами многих поколений – а иногда и одними и теми же ногами, ходившими по ней много поколений подряд.

– Ну, мы-то двери отворять не станем, а воспользуемся калиткой, – жизнерадостно сказал Гордон и провел Парри внутрь через узенькую дверку, проделанную в нижней части левой створки. Парри пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться лбом. Однако то, что он увидел, поразило его. Холл школы походил на собор; точнее, на помесь собора с помещичьей усадьбой.

На высоких каменных столбах покоились толстенные деревянные балки и каменные арки, поддерживающие сводчатый потолок. Величественная лестница вела наверх, на галерею, идущую вдоль всего зала. Размеры этой лестницы лишь подчеркивали, насколько велико само помещение. Воздух в зале был пропитан запахами камня, дерева, каминного пламени, миллиона школьных обедов и десятков тысяч выпитых бутылок хереса[4].

Но, как ни просторен был Большой Холл, он был битком набит учениками, которые, разумеется, оглушительно галдели. Молчали только новички. Они стояли, сбившись в кучку, и, как и Парри, ошеломленно озирались вокруг.

Зал кишел коричневыми формами, среди которых величественно чернели одеяния ведьм и волшебников. Некоторые из наставников радостно приветствовали знакомых ребят. Другие же разгоняли школяров со своего пути, умело отвешивая оплеухи или пиная юнцов по ногам. Но все они направлялись к Большому Залу, куда вели высокие двери в стене по левую руку.

– Ну что ж, сейчас придется оставить тебя как есть, – сказал Гордон, озабоченно отряхивая куртку Парри. – Потом что-нибудь придумаем. Встань в очередь, – сказал он, выведя Парри на середину зала. – Тебя вызовут и поставят на место. А потом вас поведут в Зал. Просто следуй за остальными, и все будет нормально. «В какую еще очередь?» – подумал Парри. Он огляделся, но не увидел в толпе ничего похожего на очередь. Но тут он случайно опустил глаза – и… оказался в хвосте неровной цепочки, состоящей из ребятишек лет десяти-одиннадцати. Цепочка тянулась к дверям зала, а ведьма со списком проверяла, все ли прибыли, все ли имена записаны правильно, и в правильном ли порядке новички выстроились. Она сновала туда-сюда вдоль очереди, переставляя и расставляя новичков, пока не наткнулась на Парри. Ее взгляд переместился с макушки предыдущего ребенка на пузо Парри. Ведьма медленно подняла голову – и увидела"здоровенного обалдуя, на полторы головы выше ее. Ведьма поспешно пролистала свои списки – и нашла написанную от руки бумажку.

– Ты, должно быть, Хоттер? – осведомилась она.

Парри кивнул. Она взяла его за руку и повела вдоль очереди.

– Омир, Паддингтон, Рочер, Сиггль, Урри, Хоттер! Да, вот твое место, – сказала она, явно очень довольная собой. Воткнула Парри между двоих учеников, которые только-только успели разговориться, и вернулась к голове колонны.

– Прекрасно! – объявила ведьма. – Я вижу, мы все готовы. И, похоже, нас уже ждут!

Из-за высоких дверей донесся звон огромного гонга. Трижды ударил этот гонг, и вот высокие двери распахнулись, и глазам новичков предстал Большой Зал. Если Большой Холл был велик, то Большой Зал был прямо-таки бесконечен. Быть может, прочие новички заранее знали, что их ждет, но Парри был просто ошарашен его размерами. Огромные столы уходили куда-то вдаль, и сотни учеников сидели за ними. И где-то там, в неимоверной дали, высился помост, на котором стоял поперечный стол, где восседали волшебники и ведьмы. Посередине красовалось нечто вроде трона, на котором сидел, очевидно, самый важный волшебник.

Парри перешагнул порог и вступил в Большой Зал. И, к его ужасу, далекие стены словно бы ринулись ему навстречу. Огромный зал стремительно уменьшился в размерах. У Парри закружилась голова, он споткнулся, но его заботливо подхватили под руки. По ту сторону дверей стояли волшебник и ведьма, которые нарочно следили за тем, чтобы никто не упал на входе.

– Ложная перспектива, – пояснила старая, но добродушная ведьма. – Для пущего эффекту, знаешь ли. Новички всегда на этом попадаются.

Зал оказался просто большим залом: не таким огромным, как с той стороны дверей, но все же достаточно почтенных размеров. Ну, примерно такой же, как в любой нормальной частной школе или университете. Но тут внимание Парри привлекла другая странность. Споткнувшись на входе, он случайно посмотрел вверх – и увидел вместо потолка огромный свод, усеянный звездами. Казалось, будто над залом раскинулось ночное небо. Волшебник в дверях проследил направление взгляда Парри и тоже задрал голову.

– Проклятие! – выругался он. – Обещали же, что на каникулах все починят! Нет, в наше время приличного кровельщика никаким колдовством не раздобудешь. Ну а теперь, видно, придется отложить все строительные работы до самого солнцестояния!

Новичков повели через весь зал по центральному проходу, и Парри пошел вместе со всеми. По обе стороны от них тянулись столы с учениками – от второклассников до старшего шестого класса. Над каждым из рядов висел один из четырех флагов, а над столом волшебников красовались все четыре. Цепочка первоклашек подошла к нему и остановилась. Шум постепенно стих, и воцарилась тишина. Все выжидательно уставились на грузного волшебника с длинной пегой бородой, который восседал на троне в центре стола. Но директор, ничего не замечая, продолжал жрать.

Школа терпеливо ждала.

Директор вгрызся в очередной жареный окорок. Ведьма, сидевшая слева от директора, дернула того за рукав. Он покосился на нее, взял здоровенный ломоть мяса со своего блюда, бросил к ней на тарелку и снова занялся окороком. Ведьма вновь потянула его за рукав, чтобы привлечь внимание, и, покачав головой, поманила директора поближе. И прошептала что-то ему на ухо. Директор поднял голову, уставился на зал и явно впервые осознал, что перед ним в центральном проходе стоит толпа новых учеников. Потом директор задумчиво взглянул на пустое место справа от себя и снова окинул взглядом зал.

Проследив направление его взгляда, Парри увидел молодого парня – видимо, кого-то из старших учеников, – который стоял, держа в руках стул. Позади парня стоял волшебник почтенных лет в безукоризненно отглаженной мантии в мелкую полосочку, но отчего-то без шляпы. Волшебник торжественно держал на вытянутых руках какую-то длинную тряпку, некогда, очевидно, бывшую белой. Оба они терпеливо смотрели в сторону директора, ожидая сигнала. Директор помахал им костью от окорока, давая знак приблизиться.

Парень и волшебник с достоинством прошествовали через зал и остановились напротив главного стола. Парень поставил стул на пол и, по знаку волшебника, вернулся на свое место за столом. Волшебник без шляпы развернул тряпку, которую держал в руках, и поднял ее повыше, чтобы все могли видеть длинные грязно-серые подштанники. Он показал их по очереди всем столам и воскликнул:

– Се! Вот длинные подштанники власти, заповеданные нам отцами-основателями нашего учебного заведения! Это единственное, что пережило бурную смену школьного руководства. Директор кое-как стряхнул прилипшие к бороде куски мяса и сала, махнул рукой в сторону подштанников, и те словно бы ожили. Они встали на стуле, повернулись задом и слегка наклонились. Клапан на заднем кармане, который неизвестно зачем пришивают ко всем кальсонам, зашевелился, и подштанники заговорили так:

Когда подштанники представились, безупречно одетый волшебник, который их принес, заглянул в пергаментный список и прочел первое имя. Парнишка, стоявший в очереди первым, выбежал вперед, схватил подштанники и натянул их прямо поверх одежды. Его тут же развернуло словно бы некой незримой силой и слегка наклонило. Клапан на подштанниках приоткрылся и оттуда донеслось:

– Факультет Лучников!

Крайний из столов справа от Парри разразился шумной овацией. Сначала они вопили все вразнобой, но потом, пару раз сбившись, принялись скандировать:

– Лучник, ча-ча-ча! Лучник, ча-ча-ча! – топая ногами и колотя кулаками по столу. Среди прочих Лучников Парри углядел и Гуди Два-туфля.

Вперед вышла следующая первоклассница. Девочка натянула кальсоны под юбку, и ее тут же развернуло задом. Юбка приподнялась, и оттуда раздалось:

– Факультет Мидас!

Девочка стянула подштанники и присоединилась к значительно менее шумному столу слева от Парри.

Вперед выбежала другая девочка. Ее тоже развернуло, и подштанники объявили:

– Факультет Де-Сад! Крайний слева стол возбудился.

– Кто нам нужен? – скандировали они. – Развратные девки! – А когда? – Прямо щас!

Еще два новых ученика достались Мидасу и Цезарю. И тот и другой сели на свои места в относительной тишине. Потом факультет Лучников приобрел второго нового члена, и крайний правый стол снова принялся скандировать:

– Лучник, ча-ча-ча! Лучник, ча-ча-ча! Очередь тянулась, тянулась, и вот наконец наступила очередь Парри.

Отчаянно стесняясь оттого, что его, такого здорового, поставили вместе с малышней, Парри подбежал к стулу, сел и натянул кальсоны поверх своих штанов. Его тут же охватило Странное чувство – как будто бы он утратил власть над своим телом от пояса вниз. Лишь голова и руки повиновались ему по-прежнему. Парри, как и прочих, развернуло и нагнуло. Ему пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть.

Внутри кальсон, казалось, жило множество проворных рук, которые принялись обшаривать и ощупывать каждый сантиметр его тела, от щиколоток до пояса.

– Хм-хм, интересно, очень интересно, – сказал голос в голове Парри. – Он старше большинства наших новых учеников. Да, долго же его не было с нами!

– Он обладает пронырливостью Лучника, – сказал еще один голос.

– И гордыней Цезаря, – добавил другой.

– А алчность сделает из этого парня превосходного Мидаса! – заявил первый.

Тут Парри испуганно вскинул голову и выпучил глаза: шаловливые ручки добрались до самых интимных частей его тела и принялись мять и ощупывать их на все лады.

– Ах, негодный мальчишка! – воскликнул четвертый голос.

– О-о, да он похотлив! – сказал первый голос. – Это нам по душе!

– И развратен от природы, – добавил второй.

– Извращенец! – пропел третий. Невидимые руки внезапно отпустили Парри. Клапан у него на заднице открылся и подштанники объявили на весь зал:

– Факультет Де-Сад!

Вновь обретя власть над своим телом, Парри поспешно стянул кальсоны и швырнул их на стул. Крайний левый стол уже скандировал:

– Кто нам нужен? – Грязные извращенцы! – А когда? – Прямо щас! – Кто нам нужен? – Грязные извращенцы! – А когда? – Прямо щас!

Парри прошел через зал, к столу, за которым сидели его новые товарищи. Он хотел пройти в дальний конец стола, куда садились прочие новички, но кто-то ухватил его за рукав. Это был Фредди.

– Молодчина, старик! – приветствовал его Фредди.

Он хлопнул Парри по спине.

– Садись со мной!

Парри уселся за стол. Гормошка, сидевшая напротив, расплылась в улыбке.

– Я так и знал, что ты – грязный извращенец, – сказал Фредди. – Я это понял в тот же миг, как только тебя увидел. Добро пожаловать в Большой Извр!

Парри оглядел тех, кто сидел с ним за столом. Среди старших учеников, сидевших ближе к столу волшебников, он узнал старших братцев Фредди.

– А я как увидал, что ты припустил в лес, так и подумал, что живым тебе не выбраться, – продолжал Фредди. – Ну, думаю, поминай как звали!

– Ведь на этих лесах лежит проклятие! Разве ты не знал? – озабоченно спросила Гормошка.

– Не знал, конечно! – обиженно ответил Парри. – А вы мне почему не сказали? Почему даже не попытались меня остановить?!

Гормошка смущенно уставилась в свою пустую тарелку. Фредди же только плечами пожал.

– Ну, ты ведь у меня денег не занимал, и вообще, – объяснил он.

Беседа на время прервалась: стол снова разразился аплодисментами, поскольку подштанники нашли еще одного отрока, достаточно извращенного, чтобы присоединиться к факультету Де-Сад.

– А ты в общаге еще не был? – спросила Гормошка.

– Нет, не успел. Я буквально только что пришел. Меня сразу впихнули в очередь и отправили на сортировку.

– Ну ладно, так и быть, можешь поселиться со мной, – великодушно разрешил Фредди. – Я как раз оставил одну койку у себя в комнате свободной, из уважения.

– Из уважения ко мне? – растрогался Парри.

– Да не к тебе, а к своему личному пространству, – сказал Фредди. – Но уж ладно, так и быть, потеснюсь. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать, учитывая обстоятельства. Человеку, у которого нет даже своей койки, в наших краях туго придется. Парри не очень понял, к чему клонит Фредди: он предполагал, что уж кроватей-то в школе хватит на всех. Хотя, опять же, они могли рассчитывать, что старый тролль и водяные змеи немного поубавят число учеников…

– А мои вещи тоже у тебя в комнате? – осведомился Парри.

Гормошка выразительно уставилась на Фредди. Фредди призадумался.

– Ну, – сказал он наконец, – твои вещи где-то в общаге, это точно.

– В нашей общаге? – уточнил Парри.

– Ну, в основном да, – кивнул Фредди. – Главное, койка у тебя есть. Без койки тебе пришлось бы совсем худо.

В душу Парри начали закрадываться подозрения.

– Фредди, – спросил он, – так ты отнес мои вещи в нашу комнату или нет?

– Ну, саквояж точно в нашей комнате, – ответил Фредди.

– А вещи из саквояжа?

– Ну, ты понимаешь, тут такое дело… Сумка была тяжелая, тащить ее было далеко. А ты пропал. Я был уверен, что тебя точно сожрали или переработали на питательный компост. Тащить шмотки покойника в такую даль, сам понимаешь… Опять же накладные расходы, амортизация башмаков, издержки…

– Какие еще издержки? – спросил Парри.

– Ну, часть шмоток сперли мои братцы, но за остальное я выручил неплохую цену. Часть вещей, возможно, даже удастся разыскать…

– Неплохую цену?! Так ты что, продал мои вещи?!

– Ну, не то чтобы за деньги как таковые, – пояснил Фредди. – Есть определенные нематериальные выгоды…

– Например?

– Ну, будущие сделки, льготы, отсидки в карцере…

– Свидания, – добавила Гормошка.

– А на свидания, кстати, ты можешь ходить вместе со мной! – предложил Фредди. – Часть из них, – добавил он, заговорщицки наклонившись к Парри, – даже вполне похожа на людей!

Когда шум по поводу очередного пополнения Де-Сада наконец угомонился, Гормошка сменила тему:

– А как же ты сюда попал? Что, за тобой отправили волшебников?

– Да, – задумчиво сказал Фредди, – от Гордона так просто не смоешься…

– А может, по твоему следу пустили собак? – спросила Гормошка. Тема ее явно очень занимала. – Стаю злобных псов?

«Да нет, я просто описал круг, пару раз едва не погиб и в конце концов сам постучался в дверь к Гордону», – подумал про себя Парри. Но вслух сказал:

– Ага. Волшебников с собаками. Жуткие псы! Я бы и от них тоже ушел, но пришлось сражаться с троллем. Тролль меня здорово задержал, да.

– Ты сражался с троллем? – изумилась Гормошка.

Фредди же поверил ему не сразу.

– Да какие тут тролли? Только один и есть, тот, что живет под мостом, сразу за воротами.

– Не-ет! – настаивал Парри. – Это было за много миль отсюда. За много-много миль! Видел бы ты, какие чудовища водятся в лесу, какие растения-убийцы…

– Слушай; а ты точно никогда не учился магии? – с подозрением покосился на него Фредди.

– Не, ваще не учился! – заверил его Парри.

– И никогда не приколдовывал по маленькой? – спросил Фредди. – Никаких там защитных заклялок, противомонстровых проклятий и тому подобного?

– Да нет. Наверно, я просто этот, как его… самородок!

– Ты просто чудо! – сказала Гормошка, которая все никак не могла собраться с духом, чтобы кокетливо потрогать ножкой его коленку.

– Да, ты крут! – признался Фредди, все так же искоса разглядывая Парри и явно прикидывая, не стоит ли все же немного подзаняться «девчачьим делом».

В конце концов ученики Юань и Якобе были распределены на факультеты Мидас и Цезарь соответственно, и сортировка завершилась. Под аплодисменты и улюлюканье всех четырех столов подштанники торжественно свернул и унес волшебник в отглаженной полосатой мантии (Гормошка успела шепнуть Парри, что это школьный казначей). Вскоре казначей вернулся, ударил в гонг и торжественно объявил: «Пусть начнется пир!», невзирая на то, что Бол-д'Арет жрал без остановки с тех пор, как ученики вошли в зал, и останавливаться, похоже, не собирался.

Тарелка, стоявшая сбоку от Парри, мелко затряслась, и внезапно на ней появилось печенье. Потом задрожали сами столы, здоровенные миски, расставленные примерно по одной на шестерых учеников, завибрировали и внезапно наполнились всякой жратвой: мясом, похлебкой и овощами.

Фредди радостно принялся накладывать себе из ближайшей миски. Парри был зверски голоден, но на миски по-прежнему посматривал с подозрением.

– А что это? – спросил он у Фредди. Фредди ненадолго остановился, обдумывая ответ. Парри уже успел убедиться, что обычно это недобрый знак.

– Если я скажу «крысятина», тебе ведь это не понравится? – спросил Фредди.

– Нет, – твердо сказал Парри. – Мне это совсем не понравится.

Фредди подумал еще немного. Его ложка зависла в воздухе на полпути к миске.

– Ничего, – сказал он. – Тут – ничего. И положил себе еще.

– На хлебушка! – предложила Парри добрая Гормошка и протянула ему пару черных ломтей, заодно ухитрившись пнуть его в коленку преострым каблучком.

– Уй-я! – взвыл Парри. – Ты че, сдурела? Гормошка смущенно отвернулась и пробормотала извинения.

– Вот вечно я забываю туфли снять, прежде чем с парнем заигрывать! – упрекнула она себя.

Парри взял хлеб и принялся подозрительно его разглядывать. Наконец он решил, что это, наверно, то, что называется ржаным хлебом, – сам он такой экзотики никогда не едал. Голод взял верх над осторожностью, Парри откусил кусок, пожевал немного, потом посмотрел на Гормошку и спросил с набитым ртом:

– А он из фево?

Гормошка все еще избегала встречаться с ним взглядом после той злосчастной попытки потыкать его ножкой, и потому вместо нее ответил Фредди:

– Как из чего? Из мух, само собой. А у вас что, мушиного хлеба не пекут?

Парри поспешно выплюнул все, что успел откусить. По счастью, проглотить он ничего не успел. Он схватил со стола кувшин и, указанна него, спросил у Фредди: – Это – вода?

– Вода, вода! – кивнул Фредди. Парри отхлебнул прямо из кувшина и для начала хорошенько прополоскал рот и выплюнул воду на пол в сторону, противоположную той, где сидел Фредди. Его соседку с той стороны это отнюдь не обрадовало. Она постаралась отодвинуться от него настолько, насколько это было возможно за столом.

– Вот только не знаю, откуда ее набирали, эту воду, – пробормотал Фредди, но, по счастью, так тихо, что Парри его не расслышал.

Парри потянулся за печеньем, что лежало у него на тарелке, – печенье на вид было самое обыкновенное, и он решил, что уж тут-то никакого подвоха быть не может.

– Не трожь! – прошипела Гормошка. – Печенье – это на десерт! Тут с этим очень сурово!

Парри нехотя положил печенье обратно на тарелку. Он покосился на почетный стол, возвышающийся на постаменте, и со вздохом подумал, что, пожалуй, эти волшебники и ведьмы и впрямь могут быть очень суровыми, если захотят.

Большую часть обеда Парри просидел несолоно хлебавши, размышляя, какие экзотические недуги можно подцепить, если налопаться крыс и жуков, которые, по всей видимости, составляли основу этой нечеловеческой диеты. Наконец вновь прозвенел гонг – тот самый, в который ударил казначей, объявляя о начале пира, – и тарелки с мисками опустели. Когда дрожь и вибрация прекратились, на столе сделалось так чисто, что просто не верилось, будто здесь только что было полно еды. Затем снова раздался звон гонга, и миски с кувшинами опять завибрировали. На этот раз они наполнились различными сладкими кушаньями. Парри понял, что совсем от голода он все-таки не помрет. Большинство прочих учеников от фруктов воротило нос, Парри же увидел кое-какие фрукты, которые показались ему знакомыми. Пока все остальные накладывали себе полные тарелки какой-то сладкой пористой дряни, Парри ухватил гроздь бананов, тщательно осмотрел их, чтобы убедиться, что они не таят в себе каких-нибудь мерзких сюрпризов, и жадно слопал. Потом посмотрел на то, что было в тарелках у соседей. Если не считать засахаренных кузнечиков и червяков в желе, на столе оказалось немало кексов, булочек, бисквитов, пудингов и печений, которые выглядели вполне съедобными. Парри решил не спрашивать, из чего их делают. Если на вкус они нормальные – а большая часть сластей была нормальной на вкус, – значит, их можно есть, а о том, из чего они, лучше не раздумывать.

Что ж, придется питаться десертами… К тому времени, как казначей вновь ударил в гонг и сладости начали исчезать со столов, даже Парри почувствовал, что слегка обожрался.

– Прошу минутку внимания! – начал казначей тоном человека, который рассчитывает, что, если уж он просит внимания, слушать его будут. – Наш достойнейший директор, досточтимый Бол-д'Арет, хотел бы сказать вам несколько слов.

Казначей вежливо зааплодировал, и весь стол волшебников присоединился к нему. Очевидно, целью этой маленькой овации было привлечь внимание Бол-д'Арета, точнее, отвлечь его от чудовищного торта, в который он как раз зарылся. Волшебник оглядел стол и решил, что пора отряхнуть с бороды крошки и огрызки, встать и сказать ожидаемые несколько слов, хотя ему этого совсем не хочется.

– Ну, конечно, я очень рад вас всех видеть. Вот как вас много выжило и снова вернулось к нам! И как много невинных ягняток попало в… в первый класс! Помнится мне, в этом году среднее число уцелевших должно быть выше, чем обычно. С чем вас и поздравляю. Или это будет на будущий год? Ну, в любом случае, все прекрасно. А главное, запомните: что бы ни случилось, какие бы перепалки ни вспыхнули, какие бы происшествия, серьезные или незначительные, ни произошли, МЕНЯ В ЭТО ПОПРОШУ НЕ ВПУТЫВАТЬ!

И досточтимый Бол-д'Арет, покончив с неприятной обязанностью, вернулся к своему торту.

Казначей встал и вежливо зааплодировал. Прочие волшебники тоже захлопали.

– С вашего разрешения, господин директор, я хотел бы тоже сказать несколько слов. Запомните: по коридорам не бегать и после полуночи по школе не шастать! Наш сторож, мистер Гримшо, в прошлом году задержал пятерых воспитанников за подобные нарушения. Он обещал, что, если в этом году подобное не повторится, он отпустит их на будущий год перед началом занятий. Обратите внимание также, что в этом году все матчи по ква-кваду будут проводиться на новом поле, из уважения к памяти прошлогодней команды. Не забудьте также, что мы, как и прочие крупнейшие магические школы, в этом году переходим с аптекарских мер веса на стандартные. Будьте любезны проверить свои измерительные приборы и убедиться, что все они настроены должным образом и приобретены у надежных торговцев, имеющих соответствующие сертификаты.

– А чегой-то он на меня уставился? – негромко спросил Ганнибал Виззл.

– А я думаю, что на меня, – сказал его братец Дамиан.

– На этой неделе, – продолжал казначей, – мы будем принимать у себя гостей из Мордосвинской школы колдовства для обсуждения дальнейшего укрепления научных связей. И, разумеется, господин директор рассчитывает на то, что все вы будете держаться достойно. Во избежание различного рода несчастных случаев прислуживание[«Прислуживание» – это старинный обычай английских закрытых школ, такой же священный, как дедовщина в Российской армии. Примерно к той же дедовщине он и сводится: младшие ученики обязаны прислуживать старшеклассникам всеми мыслимыми (и немыслимыми!) способами.

] в этом году отменяется. Младшие ученики будут прислуживать старшим всего одну ночь, чисто символически. Будьте так любезны разломить свои печенья с сюрпризом. Ученики четвертого класса будут прислуживать младшему шестому, пятиклассники – старшему шестому классу.

Четверо – и пятиклассники, как по команде, протянули руки, взяли печенья, которые лежали у них на тарелках, разломили их, вытащили оттуда свернутые в трубочку бумажки, а печенья запихали в рот.

Парри смотрел на все это с растущим подозрением.

– Что это еще за прислуживание? – спросил он у Фредди.

– Ну, – сказал Фредди, стряхивая крошки на стол, – это когда ты вроде как проявляешь уважение к старшим ученикам тем, что в общем и целом становишься их рабом. Одна ночь – это еще ничего, а то, бывало, целый год прислуживали. Но теперь начальство решило, что эта, как его… естественная убыль сделалась неприемлемой.

Фредди развернул свою бумажку и прочитал:

– Фарквар Йенсен. Ой, змеиные зубы, наверняка всю ночь придется подштанники гладить!

Тут Фредди перехватил озабоченный взгляд Парри.

– Да не бойся ты, тут нет ничего страшного! В основном напрягает. Главное – не попасться в лапы Владу Потрошителю, а так ничего.

– Это Владимиру Чаушеску? – уточнил Парри.

– Да. А ты откуда знаешь? – спросил Фредди. Тут он взглянул на бумажку, которую держан в руках Парри, и запнулся.

– Ну, – сказал он, немного поразмыслив, – в конце концов, в этом есть и своя светлая сторона. По крайней мере я все-таки буду жить один.

Братцы Фредди шли вдоль стола, вырывали у пятиклассников куски пергамента, проверяли их, возвращали владельцам и шли дальше. Фредди перехватил их взгляд и кивнул в сторону Парри.

– То есть? – испугался Парри.

– Мне очень жаль, приятель, – грустно покачал головой Фредди. – Ты здорово держался там, в лесу, и ваше…

Близнецы Виззл подошли к Парри с двух сторон и опустили тяжелые руки ему на плечи.

– Вы че? – спросил Парри. – Идите на фиг!

– Мы пришли, чтобы отвести тебя к мистеру Чаушеску, – заявил Ганнибал.

– Понимаешь, у него такая репутация… – пояснил Дамиан.

– Буквально летит впереди него на крыльях молвы, – сказал Ганнибал.

– А мистер Чаушеску предпочитает, чтобы его прислужники попадали к нему целыми и невредимыми. Что с ними станет у него в комнате – это уж их дело. И он за это неплохо платит, – сказал Дамиан.

И они за шкирку выволокли Парри из-за стола. Гормошка едва не разрыдалась. Фредди пожал ему руку.

– Приятно было познакомиться, – сказал он, ловко снимая с обеспамятевшего Парри часы. – Ну, пока!

Гордон шагал по коридору, но не столь решительно, как мог бы. Сделав несколько шагов, он останавливался, чтобы поправить пепельницу или смахнуть пыль с подоконника. Время от времени искривленный прутик, который Гордон держал в руке, поворачивался и нетерпеливо тыкал его.

– Да-да, сейчас-сейчас, – говорил на это Гордон и направлялся туда, куда указывал нетерпеливый инструмент. Проходя мимо открытых дверей, он неизменно заглядывал внутрь и отпускал комментарии вроде:

– Да-да, развлекайтесь, пока молоды! Станете постарше – такого у вас уже не получится!

– Какое занятное применение трапеции!..

– Надо же, настоящая «Камасутра»!

В конце концов, повинуясь указаниям инструмента, Гордон нашел нужную дверь и постучал.

– Видимо, это здесь, – сказал он себе под нос. Дверь немного приоткрылась.

– Нет, благодарю вас, – произнес голос с восточноевропейским и оччень аристократическим прононсом. – Садовники нам здесь не нужны. И дверь попытались закрыть. Но инструмент Гордона застрял в щели, Гордон пинком распахнул дверь, и державший ее хозяин комнаты полетел в противоположный угол.

– Очень остроумно! – сказал Гордон, оглядывая изысканную, тщательно продуманную обстановку. – Ну-ка, дайте взглянуть… А-а, Парри, вот ты где!

– Это мой прислужник! – возмутился Владимир, выхватив из огня раскаленную кочергу и размахивая ею перед носом у Гордона. – Вы не имеете права ко мне вламываться!

Гордон взял протянутую кочергу за раскаленный конец, снял насаженную на нее лепешку и откусил кусочек.

– Передержал, – заметил он.

И протянул кочергу обратно Владимиру. Послышалось шипение, и кочерга упала на пол.

– Ай-яй-яй-яй-яй! – вздохнул Гордон, глядя на Парри, привязанного поперек гимнастического коня. – Опять за старое, а, Влад?

Он взмахнул рукой, и веревки, которыми был связан Парри, упали на пол.

– Боюсь, что тебе придется прерваться. Во-первых, директор хочет срочно повидать этого парня, а во-вторых, я все равно не могу допустить, чтобы ты вытворял с ним такое. Он задолжал мне денег и до сих пор не расплатился. Пошли, Парри. Не годится заставлять директора ждать. Ну-ка, давай, надевай штаны… Вот и молодчина. О-о! – сказал Гордон, приметив здоровенный ожог на руке Владимира. – Знаешь, на твоем месте я бы что-нибудь с этим сделал. Сходи к мистеру Остолопоффу, у него наверняка найдется какая-нибудь припарка, или замечательный целительный компост.

– Он хотел… он собирался… – всхлипнул Парри.

– Знаю, знаю, можешь не рассказывать, – успокоил его Гордон. – Не тревожься, рано или поздно с тобой все равно случится что-нибудь совершенно ужасное.

Гордон вывел Парри из комнаты Влада и повел по коридору.

– Куда мы идем? Зачем директор хотел меня видеть?

– Мы собираемся найти твоих родителей, Парри.

– Да ну? Правда? – сказал Парри. – Вы можете это сделать для меня?

– Для тебя? – изумился Гордон. – Неужели ты думаешь, что тебя тут будут учить, кормить и содержать, и все за бесплатно? Надо же найти, кому посылать счета!

Бол-д'Арет смотрел в окно своего кабинета. Он восседал в огромном кожаном кресле, которое, невзирая на почтенный возраст, так и не протерлось за многие годы. Как и остальная мебель в комнате – просторный стол, тяжелые скамьи, – кресло было могучим и весомым, настолько весомым, что его присутствие ощущалось еще до того, как вы входили в комнату.

Директор созерцал четыре огромных дерева. Старая береза у самого окна, тис напротив, еще дальше – вяз, а у самого озера – золотистая ива. Старый волшебник когда-то посадил их своими руками. Ну и денек тогда выдался!

А потом он выбрал себе место для кабинета – там, откуда он мог видеть деревья. Правда, для этого пришлось построить лишний этаж, но это были не его проблемы.

В дверь постучали. В кабинет заглянул казначей.

– Гордон пришел, сэр. Он привел мальчишку.

И казначей, не обращая больше внимания на Гордона и Парри, вернулся к своему столу и занялся приготовлениями. На столе стояла большая оловянная миска с нацарапанными вдоль края рунами. Миска была наполнена водой, и казначей аккуратно подсыпал в нее какие-то магические порошки, подливал настои и прочие волшебные ингредиенты, бормоча себе под нос необходимые заклинания.

Вода подернулась рябью и сделалась мутного, свинцово-серого цвета, почти как само олово.

Гордон даром времени не терял: он подошел к деревцу-бонсаи, стоявшему на подоконнике, и принялся его подстригать и опрыскивать водичкой.

Казначей взял деревянную дощечку в форме вытянутого ромба и аккуратно опустил ее на воду. Стрелка немедленно застыла между двумя самыми большими рунами на стенках сосуда. Казначей удовлетворенно хмыкнул и повернулся навстречу Бол-д'Арету, который как раз вышел из своего кабинета.

Бол-д'Арет кивнул ему и приветственно фыркнул Гордону. Он сел за стол казначея и поманил Парри к себе.

– Итак, мальчик, тебе что-нибудь известно о твоих родителях – скажем, о твоем отце, а?

Парри покачал головой.

– А о матери? Кто она была? Парри пожал плечами.

– А они тебе ничего не оставили? – спросил казначей. – Довольно часто бывает, что при ребенке оставляют какую-нибудь безделушку, чтобы потом родители могли его по ней узнать.

Сердце у Парри екнуло. У него же есть подвеска! Он стянул с шеи кожаный шнурок и протянул его казначею. Наконец-то он узнает, что это за вещь! Наверняка это и есть памятка от отца или матери, чтобы они потом когда-нибудь могли его узнать… Быть может, это талисман, обладающий великой магической силой, которая и хранила его все эти годы. Быть может, именно благодаря ему он и попал в конце концов к лучшим в мире приемным родителям. Его настоящие родители оставили его, но не забыли, нет…

Казначей внимательно осмотрел подвеску.

– Похоже, одна из наших, сэр. Бол-д'Арет приподнял бровь, разглядывая вещицу. Казначей налил в стакан воды, взял ножичек для бумаг и поскреб амулет Парри. В стакан посыпался мелкий порошок. Стакан едва не опрокинулся – вода внутри него буквально полезла на стенки, пытаясь очутиться подальше от этого вещества, чем бы оно ни было.

– Точно, наша, – сказал Гордон.

– Ты носишь ее с раннего детства? – спросил казначей.

Парри снова пожал плечами.

– Мне ее отдали, когда мне исполнилось четырнадцать. Сказали, что эта штука была на мне, когда меня нашли.

– Тебе повезло, что они ее у тебя забрали. Похоже, она нарочно была сделана так, чтобы младенцу захотелось сунуть ее в рот. Какая прелесть! – сказал Гордон, буквально исходя ядовитой иронией.

– Любопытно… – протянул казначей. Он ненадолго задумался о чем-то, потом спросил: – Ну что, будем проводить испытание?

Это звучало скорее как напоминание, чем как вопрос.

Директор с казначеем выжидательно уставились на Парри. Повисла неловкая пауза. Наконец Гордон наклонился к нему и шепнул на ухо:

– Нам понадобится образчик твоих волос.

Парри еле услышал его. Он был всецело поглощен мыслью о том, что его мать явно хотела его убить, но при этом ей не хватило духу сделать это по-честному: например, швырнуть младенца в реку. Трясущейся рукой Парри вырвал у себя волосок и протянул его казначею.

Казначей закатил глаза. Бол-д'Арет высморкался в рукав.

– Да нет, не этих волос, – сказал Гордон и натянул рукавицу, в которых он работал в саду. – Постой-ка смирно.

Он проворно запустил руку к Парри в штаны и вытащил ее обратно еще проворнее. Парри взвыл.

– Ну-ну, не будь таким плаксой, – сказал Гордон и продемонстрировал ему пучок лобковых волос. – Так надо.

Гордон бросил пару курчавых волосков в миску, а казначей добавил туда каплю густой жидкости из какого-то пузырька.

Вода в миске порозовела. Стрелка принялась медленно вращаться на месте. Все выжидательно смотрели на нее.

Стрелка принялась бесцельно плавать из стороны в сторону. Казначей подул на нее, и стрелка бестолково затрепыхалась на месте.

– Что, что она говорит? – не выдержал Парри.

– Пока – ничего, – ответил Гордон. Казначей пристально смотрел на миску. Наконец он ее встряхнул. Бол-д'Арет вырвал миску у него из рук, сунул туда мизинец, достал каплю жидкости и попробовал ее на вкус.

– Тьфу-у! – директор выпучил глаза и затряс головой. – Нет, – сказал он, – раствор нормальный. Провалиться мне на этом месте… Ладно, попробуем провести второй этап.

Гордон бросил в миску остатки лобковых волос, и казначей добавил каплю жидкости из другого пузырька. На этот раз стрелка внезапно застыла по стойке смирно, встав торчком посреди миски и дрожа обоими концами. А потом отчаянно заметалась по всей миске.

Даже Парри, которого никто бы не назвал самым проницательным мальчиком на свете, и тот по лицам волшебников догадался, что что-то не так.

– Она не должна так себя вести, да? – спросил Парри.

Гордон задумчиво взглянул на него.

– Нет. Не должна.

– А как у нас дела со стипендиальным фондом? – спросил Бол-д' Арет, не глядя на казначея.

– Со стипендиальным фондом у нас дела обстоят прекрасно, – ответил казначей. – За последние двадцать лет доходы у нас были приличные, а стипендий мы никому не выплачивали.

Бол-д'Арет, специалист по фырканью, фыркнул снова.

– Ну, так дайте мальчишке стипендию, и дело с концом! И созовите сюда преподавателей. Думаю, им будет интересно на это взглянуть.

И директор удалился к себе в кабинет. В комнате остались только казначей с Гордоном – ну, и Парри. Казначей пристально рассматривал Парри. Гордон многозначительно кашлянул.

– Ах да, конечно! – сказал казначей. Он порылся в карманах и выудил огромное медное кольцо со множеством ключей. Подойдя к одному из шкафов, он выбрал маленький ключик и отпер шкаф. Достал шкатулку с деньгами, поставил ее на каминную полку и, отперев ее другим ключом, отсчитал несколько монеток.

Казначей уже собирался опустить крышку, но тут Гордон поймал его взгляд. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, потом казначей снова взглянул на Парри. Отсчитал еще несколько монет, поставил шкатулку на полку и снова запер шкаф, причем явно не тем ключом, которым отпирал. Потом достал из красивого чайника полотняный мешочек с завязочками и ссыпал монеты в него.

– Двенадцать крон две полкроны на семестр! Казначей показал кошелек Парри, но в руки не отдал, так что Парри пришлось подойти поближе самому.

– Это включает стоимость книг и учебных принадлежностей, – продолжал казначей. – Имей в виду, что у мисс Красис, нашей библиотекарши, имеется большой запас подержанных книг и учебных пособий, так что ты всегда можешь купить все необходимое у нее.

Парри взял кошелек.

– Всегда рад вас видеть! – жизнерадостно сказал Гордон. Казначей улыбнулся ему слабой улыбкой, и Гордон увел Парри из кабинета. Парри был измотан физически и опустошен душевно, но, несмотря на это, заснуть ему оказалось не так-то просто. Отчасти из-за того, что сегодня он не раз был на волосок от смерти, отчасти из-за того, что у него никогда еще не было столько золота, отчасти потому, что теперь он знал: его родная мать пыталась его убить, – но в первую очередь потому, что он понятия не имел, где же его кровать. В конце концов Парри попытался кое-как устроиться в общей комнате Де-Сада, соорудив импровизированную кровать из двух кресел. Он уже начал было засыпать, но тут обнаружил, что барельефы на стенах, еле видимые при слабом свете камина, весьма любопытного содержания.

Некоторое время Парри изучал барельефы, гадая про себя, во-первых, действительно ли все изображенные здесь сцены возможны с точки зрения физиологии, и, во-вторых, будут ли они возможны, если все участники сцен – того пола, какого он думает. Пониже барельефов были развешаны всякие завлекательные штуковины эротической направленности, одеяния странного вида и нечто вроде орудий пыток. В одном углу возвышалась дыба, а вдоль стен через равные промежутки висели цепи. Парри отчасти надеялся, что они тут только для красоты, а отчасти – что не только.

Парри не знал, сколько времени прошло – его часы куда-то делись, – но к утру начали возвращаться утомленные четверо – и пятиклассники. Большинство, похоже, были в хорошем настроении, хотя и хвастались друг перед другом синяками и рубцами.

– Парри! – радостно возопила Гормошка и тут же об этом пожалела. Обернувшись, Парри увидел, что девица схватилась за челюсть и морщится от боли.

– Эй, Юсти, с тобой все в порядке? – спросил Парри, называя Гормошку тем именем, что она предпочитала. Он чувствовал, что нуждается в сочувствии.

– Ага, – ответила Гормошка сквозь зубы. – А почему ты жив?

– Я тоже рад тебя видеть, – сказал Парри.

– Извини, я не то имела в виду, – процедила Гормошка, стараясь не шевелить челюстью.

– О, Парри! Чтоб меня трахнули раскаленной кочергой! – приветствовал его Фредди.

– Не смешно! – буркнул Парри.

– Да, парень, надо отдать тебе должное: умеешь ты выходить сухим из воды! – сказал Фредди. Но тут ему в голову явно пришла неприятная мысль, и он скривился: – Ой, бли-ин! Это ты теперь, значит, захочешь поселиться в моей комнате?

Древние линии засветились во тьме и наконец слились в пентаграмму. Фигура в плаще с капюшоном затянула:

– Юнгтрей оти оннектити вашу такти! Эазеплес эби аттенпай! Юнгтрей оти оннектити вашу такти! Эазеплес эби аттенпай!

В центре пентаграммы возник светящийся шарик, и его странный сероватый свет добавился к сиянию линий пентаграммы.

– Гетум реципиентум фо вашу такти бауш-кау оуи риа айтингуй! Эазеплес эби аттенпай! Вашу такти си понтантимус оти су! Гетум реципиентум фо вашу такти баушкау оуи риа айтингуй! Эазеплес эби аттенпай! Вашу такти си понтантимус оти су! Эазеплес олдхус хайвэй эви оннектити вашу такти!

В центре туманного светящегося шара показалось призрачное лицо. Оно выглядело искаженным, словно находилось внутри круглого аквариума, но оттого казалось еще более угрожающим.

– Ну почему, – прогремел бестелесный голос, – почему ты все время застаешь меня в тот момент, когда я только что улегся в ванну? Ты что, нарочно, что ли, время выбираешь?

– Простите, властелин! – сказала фигура в плаще с капюшоном. – Но у меня чрезвычайно важные новости!

Лицо в туманном шаре наклонилось набок – похоже, его обладатель пытался вытряхнуть воду из ушей.

– Случайно важные новости? Фигура в плаще тяжело вздохнула.

– Чрезвычайно важные новости, властелин! – сердито повторил он. – Сосуд всемогущества попал в мои руки, дабы я мог вручить его тебе, дабы ты мог одержать верх над своими недругами; дабы недруги твои были повержены и пали ниц, ты же мог сделаться верховным владыкой над смертными и магами, и воля твоя не ведала препон во веки веков!

Человек в туманном шаре наконец перестал колотить себя ладонью по уху и принялся вместо этого ковыряться в другом ухе.

– Ну вот, наконец-то, – сказал он. – Так что ты там молол, мужик? Я все прослушал.

Человек в плаще вздохнул еще тяжелее.

– Ваш незаконнорожденный сын прибыл. Вы желаете получить его кровь в жидком виде или прикажете изготовить кровяной пудинг? – кисло спросил он.

Тут его властелин сделался весь внимание.

– В самом деле? А кто еще знает?

– Никто, кроме меня, не сумел истолковать знаки.

– Это хорошо! Однако не стоит недооценивать Бол-д'Арета и тех, кто ему служит. Добудь мне его кровь, но позаботься о том, чтобы это выглядело как несчастный случай, школярская шалость. Постарайся, чтобы твое имя с этим никак не связывали. Понял?

– Слушаю и повинуюсь, о Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести! – ответствовал человек в плаще.

– Ага, ага, – кивнул человек в шаре. – Когда управишься, сообщи мне. Ну ладно, я пойду, а то у меня ванна стынет.

Изображение волшебника в светящемся шаре повернулось и ушло в туман. Сам шар стянулся в светящуюся точку и лопнул с громким хлопком. Слуга собрал свои инструменты. «Нет, – подумал он, – все-таки злые властелины в наше время пошли не те!»

Глава 5

Здешняя еда, конечно, требовала привычки, но в целом все оказалось не так уж страшно.

Парри с облегчением обнаружил, что, помимо разных несъедобных, с его точки зрения, блюд, на столе стоит немало булок и зерновых хлопьев, которые выглядят вполне знакомыми. А вот с напитками приходилось держать ухо востро – как только кто-то наливал себе из кувшина, кувшин тут же наполнялся вновь, а те, что барахлили, порой переливались через край. Говорили, что кто-то как-то раз опрокинул кувшин с соком, и весь Большой Зал затопило аж по колено.

В первый раз, как Парри попытался налить себе молока, молоко растеклось по всему столу и залило несколько мисок с какими-то кушаньями. Ребята побрезгливее отодвинулись, но Фредди с Гормошкой все было по фигу.

Кроме того, пошел дождь, и сквозь большие брезентовые полотнища, натянутые над залом вместо крыши, пробивались крупные капли, которые падали на головы. Школьные волшебники и ведьмы летали под потолком на метлах и давали указания рабочим, которые плавали над залом на коврах-самолетах, натягивали проволоку от стены до стены и закрепляли на ней брезент.

Одновременно с этим рабочие распивали на этих коврах-самолетах чаи и читали утренние газеты. Нельзя сказать, чтобы это способствовало делу. Представители школы злились, кружили вокруг рабочих, вырывали газеты у них из рук и всячески намекали, что можно бы работать и получше.

– Че, личико разболелось? – спросил Фредди Виззл у Гормошки. – Небось, твоя заставила тебя трепаться всю ночь напролет?

Гормошке шутка смешной не показалась. Она сидела, подперев подбородок рукой, и жевала губами оладьи, размоченные в молоке.

– А мой заставил меня отскребать со стен краску зубами! – похвалился Фредди, переходя к главной теме его беседы – к нему самому.

– Это, наверно, было ужасно, – сказал Пар-ри. На руку ему что-то упало. Он посмотрел наверх, на почтовых мышей, порхающих под потолком, и от души понадеялся, что это всего лишь дождевая капля.

– Да не, нормально, – возразил Фредди. – Сперва было тяжело, да, а потом ниче, втянулся! Это были настоящие свинцовые белила, не какая-нибудь там современная кислятина. А зубы у меня хорошие, крепкие. Мой дедуля был горным троллем. А когда живешь в горах, зубы нужны крепкие: мох с камней сдирать, доспехи с путников…

В тарелку Парри упала пара крупных капель, но Парри уже почти привык.

– Ну, а что было у тебя с Владом? – поинтересовался Фредди. – Он тебя тоже того, раскаленной кочергой?

– Ой, да! – кивнул Парри.

– И что, больно было небось? – спросил Фредди. Глаза у него разгорелись.

– Не знаю. Гордон ее у него отобрал до того, как Влад успел пустить ее в ход.

– Должно быть, ему это здорово не понравилось!

– По-моему, ему еще больше не понравилось, когда Гордон сунул ему ее обратно.

– А отчего же Гордон явился тебя спасать? – спросила Гормошка, стараясь не двигать челюстью и осторожно ковыряясь в своем завтраке. – Что, вы с Гордоном…

Парри едва не стошнило.

– Нет! – энергично возразил он с полным ртом хлопьев неизвестного происхождения. – Ему просто нужно было отвести меня к директору.

Парри злобно уставился на Гормошку, и та опустила взгляд, чувствуя себя полной дурой.

– А что понадобилось от тебя старику Бол-д'Арету? – спросил Фредди.

– Ну, они там провели какое-то испытание. Вроде как пытались определить, кто мои родители. Ну, чтоб знать, кто за меня платить должен.

– Они брали у тебя кровь? – поинтересовался Фредди. – Тут ведь все дело в крови! – сказал он с умным видом.

– Нет, только вырвали несколько волосков, – ответил Парри.

– На голове? – спросила Гормошка. Парри задумчиво почесал в затылке.

– Ну да, на голове, – сказал он наконец. – Да, на голове. И бросили их в такую большую миску.

– Чашу! – поправила его Гормошка.

– Они провели испытание, чтобы определить, кто была моя мать. Но эта стрелка в миске почему-то не сработала.

– Ну, как всегда! – сказал Фредди. – Волшебник вылез в реальный мир, позабавился с парочкой аппетитных смертных девок, поматросил и бросил, как говорится. Все так делают.

– Ну вот, – сказал Парри, который слегка отвлекся от нити своего повествования, – а потом они попытались выяснить, кто был мой отец, и эта хреновина просто охренела!

– Кто-кто охренел?

– Ну, стрелка эта.

– А-а, а я-то уж было подумал… Ну, ну?

– Нет, это не то, что ты подумал!

– Ну, так что же она сделала? – спросила Гормошка.

– Она вроде как запрыгала туда-сюда и все время тряслась, – сказал Парри.

Гормошка призадумалась.

– Вроде бы я где-то читала о чем-то похожем… Моя сестра писала диссертацию по древним текстам – она сюда приезжала пару лет назад. Я уверена, что найду в библиотеке эту книгу, если постараюсь.

– Ну давай, пробуй, – сказал Фредди. – А я пока покажу Парри нашу школу. Этих первачков сейчас как раз поведут на экскурсию по школе, – сказал он Парри, кивая на толпу десяти – одиннадцатилеток, которых строили попарно несколько школьных старост. – Но ты же не захочешь таскаться вместе с малышней, верно? Я тебе все сам гораздо лучше покажу!

– Парри, хочешь, я сама покажу тебе школу? – тут же вызвалась Гормошка.

– Не-не, – сказал Фредди, – тебе же надо в библиотеку, вот и беги в библиотеку. А мы уж тут сами как-нибудь. Гормошка сникла и надулась.

– В любом случае, – продолжал Фредди, – в школе полно таких мест, которые знаю только я. Мне их братцы показали.

Он кивнул на другой конец зала. Там близнецы вели серьезную беседу с одним из своих однокашников. Ганнибал держал парня за ноги вниз головой, а Дамиан, наклонившись к его уху, что-то задушевно ему растолковывал.

– Значит, договорились, – сказал Фредди. – Это тебе вместо платы за часы.

– Погоди-ка! – встрепенулся Парри.

– Забудь об этом! – сказал Фредди. Он наклонился, заглянул Парри в глаза и проникновенно повторил: – Нет, правда. Забудь об этом. Я серьезно!

Парри оглянулся на братцев Фредди и злосчастного старшеклассника, с которым как раз принялись играть в игру «башкой об пол», и сказал:

– Ну ладно, договорились…

Свиномордская школа была одним из тех зданий, которые разрастаются мало-помалу на протяжении многих столетий: лишнее крыло тут, лишний флигелек там, – и теперь она представляла собой замысловатый лабиринт построек, соединенных переходами в самых неожиданных местах. Но Фредди, надо отдать ему должное, школьное здание и впрямь знал превосходно. К тому же он всячески старался оживить экскурсию смачными повествованиями о том, кто и когда был умерщвлен в том или ином месте, тем или иным необыкновенным способом. Большая часть историй начиналась с того, что некий человек не поладил с братцами Фредди…

А уж когда им навстречу попался старый знакомый, это был просто подарок судьбы. Парри держал дверцы шкафа, пока не вернулся Фредди, бегавший за куском цепи. Фредди пропустил цепь сквозь ручки шкафа, затянул ее узлом, и злосчастный пленник оказался надежно заперт внутри.

– Ну ладно, пацаны, – послышалось изнутри, – пошутили и будет, верно?

– А тут у нас что? – спросил Парри у Фредди, не обращая внимания на мольбы жертвы.

– Это – комната для трофеев! – гордо сказал Фредди.

– Про головы рассказывать не надо, ладно? – попросил Парри.

Фредди был явно разочарован.

– Ну как же про головы не рассказывать? Головы – это же самое интересное! Головы на кольях! Не в каждой школе есть такие трофеи.

– Нет, все равно не надо, – настойчиво попросил Парри.

– Ну ладно, – нехотя согласился Фредди. – Ничего, потом расскажу, когда ты тут обживешься и попривыкнешь.

– А это что? – спросил Парри.

– Это – метлы для ква-квада!

Парри принялся рассматривать метлы, красовавшиеся в стеклянных шкафах. Они были очень похожи на традиционные ведьмины метлы, такие же растрепанные и лохматые, с той только разницей, что ручки их были утыканы гвоздями либо бритвами. Многие метлы были изрядно повреждены. На нескольких оставалось всего два-три прутика, другие были сломаны пополам или расщеплены вдоль. В любом случае все они выглядели немало повидавшими.

– Вот несколько лучших игроков в ква-квад, которые когда-либо были в школе, – сказал Фредди, гордо демонстрируя Парри ряд портретов на стене. – Вот это был мой дядюшка, а это – мой дедуля. Не тролль, конечно, а другой.

Парри посмотрел на портреты. Да, фамильное сходство прямо-таки бросалось в глаза. Злобный взгляд Фредди явно унаследовал от дедули, а его дядюшка отличался тем же атлетическим сложением, что сам Фредди и его братцы. Парри обратил внимание, что все школьные чемпионы покрыты синяками, ссадинами и шрамами, у них недостает многих зубов, а кое у кого глаза прикрыты повязками.

– А чего это они все такие побитые?

– Ну что ж ты хочешь, ква-квад – игра суровая!

– И что, вы летаете вот на этих метлах?

– Ну да, и летаем, и налетаем, – подтвердил Фредди. – Ничего, ты еще с нами поиграешь: тренировки проводятся каждую неделю. А в пятом классе уже не приходится возиться с этими дурацкими смягчениями. Все по-настоящему! Классно, просто классно! Ну ладно, – продолжал Фредди, отворяя дверь в коридор, – полюбовались – и хватит, не торчать же тут целый день. Пошли, я покажу тебе дорогу на площадку для ква-квада, к залам для поединков и к женскому душу. Туда надо идти через бассейн.

– А что, тут еще и бассейн есть?

– Есть, только он сейчас пустой. Его спустили после того, как на Тоби Дженсена напали акулы.

– А у вас че, в бассейне акулы водились?!

– Ну, ваще-то не водились, – признался Фредди, – но Тоби не поладил с моими братцами…

И дверь за ними захлопнулась. Гуди Дватуфля сидел в шкафу и соображал, когда будет уместно начинать звать на помощь.

Обойдя школу, Фредди с Парри вернулись наконец туда, где находилось общежитие факультета Де-Сад. Парри по-прежнему не очень хорошо представлял себе, где что находится в школе, зато твердо знал, что в школе до фига всего.

Гормошка сидела в общей комнате, за столом рядом с дыбой, уткнувшись носом в огромную книгу и запустив руку в огромный пакет с пончиками.

– Парри, я, кажется, знаю, что было не так с твоим испытанием! По-моему, они все перепутали!

Парри обратился в слух.

– Понимаешь, волосы, которые для него используются…

Фредди схватил ее пакет с пончиками и стал изучать его содержимое.

– Их нужно брать не с головы, ас…

– Я думаю, что дело не в этом! – перебил ее Парри.

– Да нет, ты не понимаешь! – настаивала Гормошка. – Волосы для заклинания нужно было…

– Да нет, все нормально! – отрезал Парри. – Они знали, что делают!

Фредди взял пончик себе и передал пакет Парри.

– Понимаешь, волосы… – продолжала Гормошка, не замечая, что Парри сделался мрачнее тучи.

– Слушай, они правильно все сделали, понимаешь, нет? И хватит об этом!

И Парри тоже взял себе пончик.

– Да нет, видишь ли, я думаю, они сделали неправильно одну вещь. Им нужно было взять…

Парри решил действовать грубее.

– Хватит! Поняла?

– Но…

– Заткнись!

Парри откусил пончик. Это было не совсем то, чего он ожидал. Он стал разглядывать вишнево-красную начинку.

– Что за черт… Какой это джем?

– А что такое джем? – простодушно спросила Гормошка.

До Парри наконец дошло, что это, и он принялся отчаянно отплевываться.

– Спасибо, старик, – сказал Фредди, – а нельзя ли еще разок? А то вон до того парня в дальнем углу ты, кажется, не доплюнул!

Гормошка спасла с пола надкусанный пончик Парри, отряхнула с него пыль и спросила:

– Значит ли это, что я могу доесть остальное?

Парри принялся отчаянно оттирать язык, и Гормошка истолковала это как знак согласия.

Тут перед ними выросли две знакомые фигуры.

– Как дела, Фредди? – осведомился Ганнибал.

– Как дела, Юсти? – осведомился Дамиан, отряхивая рукав, чтобы избавиться от чего-то, подозрительно напоминавшего кусок недожеванного пончика.

Узнав Парри, который теперь брезгливо вытирал губы курткой, близнецы, похоже, удивились.

– О, Парри! – сказал Ганнибал. – Рад тебя видеть…

– …живым, – закончил Дамиан.

– Всегда приятно видеть такую тесную группу наших избранных клиентов, – сказал Ганнибал.

– У нас есть на продажу несколько уникальных вещиц, которые наверняка заинтересуют таких тонких знатоков, как вы, – начал Дамиан, все еще стряхивая с рукава крошки пончика и брызги слюней.

Оба близнеца уселись за стол.

– Вот, например, учебники, – сказал Дамиан, выкладывая на стол несколько разных томов. – Совершенно необходимые любому школьнику в начале учебного года.

– Эй, – сказал Парри, – да ведь это же мои учебники!

Он потянулся было к книжкам, но лапища Дамиана прихлопнула его руку к столу.

– Они приобретены вполне честным путем, сам понимаешь.

Парри поспешно согласился, пока рука цела.

– И прежний владелец…

– Или другие заинтересованные лица… – вставил Ганнибал.

– …вполне может приобрести их по шиллингу за штуку.

– Ух ты! – сказала Гормошка, хватая одну из книг. – Это же очень редкая книга, и в таком хорошем состоянии!

– По шиллингу продаются вот эти, – тут же уточнил Ганнибал. – А эта стоит полкроны.

Гормошка прикусила язык.

Парри взял те книги, которые не успела прибрать к рукам жадина Гормошка.

Братцы Виззл явно остались довольны, что им удалось так быстро сплавить такую большую партию своего товара.

– Есть у нас и другие вещи, которые, возможно, понравятся более разборчивым клиентам, – сказал Дамиан и достал из кармана моток веревки. – Вот магическая веревка. Идеально подходит для привязывания ваших добровольных жертв…

– Или недобровольных, это уж как придется, – вставил Ганнибал.

– …к стульям, кроватям или иным, более специфическим предметам мебели, – закончил Дамиан, многозначительно кивая на дыбу в углу. – Нужно лишь произнести волшебное слово.

– Какое волшебное слово? – спросила Гормошка, хватая веревку.

– Мы готовы предложить значительные скидки. Вы можете купить эти вещи гораздо дешевле их средней рыночной стоимости, – продолжал Дамиан.

– А какое слово-то? – не отставала Гормошка.

– Если вы приобретете эти товары по сегодняшней льготной цене… – начал Дамиан.

– …то мы, специально для вас, узнаем это слово от их бывшего владельца, – закончил Ганнибал. – Мы готовы использовать любые средства, вплоть до столоверчения и вызывания духов.

Гормошка бесцеремонно швырнула веревку обратно на стол.

– У нас имеется также автоперо, – начал Ганнибал, доставая из кармана длинное, белое, обтрепанное перо.

– Домашние работы, рефераты и доклады без каких-либо усилий с вашей стороны! – закончил Дамиан.

Парри помнил эту вещицу еще с первой встречи с братцами и немедленно потянулся к перу, но Гормошка, все еще сердитая из-за неудачи с книгой, и тут его опередила.

– А проверить его можно?

Она полезла в свою школьную сумку, достала оттуда чернильницу, разложила на столе пустой пакет из-под пончиков и попросила перо написать реферат на тему «Теория магии».

Перо не успело дописать и первого абзаца, как Гормошка хмыкнула и выхватила из-под него помятую бумагу.

– У него устаревшие сведения! – обвиняюще сказала она, возвращая перо братцам Виззл. – Того, что оно пишет, не проходят с тех пор, как умер мистер Уизершинс!

Братцы задумчиво переглянулись.

– Это не я его!

– И не я!

– Вас никто и не обвиняет. Я просто говорю, что такие рефераты писали лет пять или шесть тому назад. Моя сестра, помнится, писала что-то в этом духе.

– Я вижу, вам нужен настоящий эксклюзив! – заметил Дамиан, несколько разочарованный.

Он заглянул в свою сумку, немного там порылся, потом отставил в сторону, взял сумку брата и принялся рыться в ней.

– Вот, у нас имеются в наличии одна или две вещи, которые устроят даже вас, с вашими высокими требованиями к качеству. Вот, например, старинный аптекарский набор. Говорят, что некогда он принадлежал мудрой женщине по имени Анафема Л'Эсли. В него входит зашифрованный блокнот, который, возможно, сумеет помочь вам раскрыть тайну ее знаменитых любовных напитков.

– Ну и на фига… – начал было Парри, но Гормошка его перебила:

– Сколько?

– Такую вещь мы никак не можем уступить меньше чем за три кроны, – сказал Ганнибал.

– Даю крону! – предложила Гормошка.

– За такую уникальную старинную вещь? – Дамиан покачал головой. – Быть может, тебе, как барышне, мы уступим ее за две кроны, три полкроны, два шиллинга и одиннадцать пенсов.

– Вполне справедливая цена, – заметил его брат.

– Полторы кроны! – отрезала Гормошка. Братцы призадумались.

– Одна крона три полкроны, – предложил Дамиан.

– Крона, полкроны и два шиллинга, – ответила Гормошка. – Не хотите – как хотите. У меня все равно больше нету.

Братцы переглянулись.

– Ну, только для барышни…

– С условием, что она никому не расскажет… А то кое-кто может ужасно расстроиться, что мы продали такую ценную вещь мисс Гармонии, а не им.

– Не беспокойтесь, я никому не скажу. Ну так что, по рукам?

– По рукам!

И братцы выложили набор на стол.

– Сейчас пойду схожу за деньгами, – сказала Гормошка Фредди. – Смотри, чтобы этого никто не трогал! – приказала она, кивнув на учебники и набор, и убежала.

Фредди взглянул на набор.

– Так, значит, кое-кто может расстроиться?

– Ну да. Например, те, кому мы впарили еще полдюжины таких же.

Гормошка вернулась запыхавшаяся, сунула руку в тяжелый матерчатый кошелек и добыла оттуда нужную сумму. Она тщательно отсчитала деньги без сдачи. Любой, кому приходилось хоть раз иметь дело с братцами Виззл, поступил бы так же.

– А ведь ты вроде говорила, что у тебя денег больше нету, – заметил Дамиан.

– Да, я это тоже слышал, своими ушами! – подтвердил Ганнибал.

Гормошка заглянула в тяжелый кошелек, потом посмотрела на братцев.

– Денег у меня – под расчет, – твердо ответила она, затягивая тесемки, – и кончено.

– И наконец, последняя по порядку, но не по значению жемчужина нашей коллекции! – объявил Дамиан. – Блуждающий глаз, в комплекте с магическим кристаллом. Натуральный горный хрусталь!

И достал из навороченных бархатных чехольчиков стеклянный глаз и хрустальный шар.

– Покажем, как он действует? – спросил Дамиан.

– Покажем! – согласился Ганнибал. Дамиан поднял блуждающий глаз.

– Индфей акеднум эмальфид лешфос!

Глаз всплыл с его ладони, покружился под потолком и нырнул в дверь, ведущую к комнатам девчонок.

Ганнибал установил хрустальный шар посреди стола, так, чтобы всем было видно. В шаре появилось изображение стены коридора на уровне пупка. Подплывая к очередной замочной скважине, глаз останавливался и увеличивал изображение. Найдя наконец девицу, которая переодевалась, глаз, судя по изображению, взмыл вверх, потом опустился – и дверь распахнулась.

– Он может открывать двери, – пояснил Дамиан.

Несмотря на то, что изображение в шаре было слегка искаженным, все они отчетливо видели спину полуголой девицы, роющейся в своих вещах.

Она выпрямилась, прижимая к груди платье, и удивленно уставилась на открытую дверь. Но тут она заметила висящий в воздухе глаз и завизжала.

– Энтурнра! – скомандовал Ганнибал. Изображение в шаре сделалось размытым и глаз вылетел в дверь и понесся обратно по коридору, к предполагаемым покупателям.

– И кстати, – сообщил Дамиан, взглянув на свои наручные часы, – полагаю, на данный момент мы в Свиномордском образовательном учреждении – уже единственные, кто торгует блуждающими глазами. Можете проверить, если желаете.

– Полагаю, любезный мой брат, твои часы несколько спешат.

Дамиан с Ганнибалом сверили крохотные солнечные часы, которые они носили на запястье. Над циферблатами парили миниатюрные солнца.

– Бурстофаллис из Мидаса, – возразил Фредди, – продает их за золотую крону и два шиллинга, если поторговаться хорошенько.

Но тут в окне за спинами близнецов полыхнула вспышка. Парри взглянул в ту сторону и успел увидеть ливень обломков, полетевших от башни напротив. Среди обломков мелькнуло падающее тело.

– Да, брат, думаю, ты прав. Чуточку спешат, – сказал Дамиан.

– Так вот, – сказал Ганнибал, – как мы уже говорили, в качестве единственных поставщиков мы можем предложить его вам за вполне разумную цену: четыре золотые кроны.

– Две кроны! – сказал Парри.

– Ну, для постоянного покупателя мы могли бы уступить…

– Две кроны, – повторил Парри. – Это все, что у меня осталось.

Близнецы взглянули на него. Потом на Гор-мошку. Потом снова на него.

– Ты уверен? – спросил Ганнибал.

– Боюсь, ты ошибаешься… – сказал Дамиан.

– Точно-точно, – возразил Парри. – Разве что вы захотите, чтобы я добавил несколько этих.

Он выудил из кармана пригоршню гулин-фи и беньдедре и протянул их братцам.

Те взглянули на жетоны. На две золотые монеты. Переглянулись.

– Ну, учитывая обстоятельства… – сказал Ганнибал, сгребая золотые монеты.

– Обстоятельства из ряда вон выходящие… – согласился Дамиан.

И они торжественно вручили Парри чехольчики с хрустальным шаром и блуждающим глазом.

– Поздравляем с покупкой! Инструкция прилагается, – сказал Дамиан, протягивая Парри брошюрку.

Парри полистал брошюрку и увидел иероглифы и еще какую-то абракадабру.

– Можем также предложить перевод – за очень разумную цену, – сказал Дамиан, помахав у него перед носом другой брошюркой, которая по крайней мере была написана на английском – ну, большей частью.

Гормошка взяла инструкцию и принялась тщательно ее изучать. Она взглянула на закорючки, которые, по всей видимости, долженствовали обозначать номера страниц, перелистала книжечку…

– А тут четырнадцати страниц не хватает! – сообщила она, подсчитав в уме.

– Но, ради такого случая, мы можем вручить ее вам безвозмездно, то есть даром, – сказал Дамиан, отдавая Парри английскую часть инструкции.

– Только не говори своим друзьям! – предупредил Ганнибал.

Дамиан взял Парри за грудки и приподнял, стянув ему шею воротником.

– И на этот раз мы говорим серьезно! Никому не говори, понял?

– Было очень приятно иметь с вами дело. Рады будем снова вас повидать. Надеемся, что ваши покупки доставят вам немало приятных часов. Сделки обратной силы не имеют. Уплаченные деньги не возвращаются, – сказал Дамиан.

– Претензии не принимаются, – закончил Ганнибал.

– Ты будешь на празднике сегодня вечером? – спросил Дамиан у Гормошки. Гормошка тут же расслабилась и улыбнулась.

– Да, буду!

– Жалко, – сказал Ганнибал.

– Ну ничего, – сказал Дамиан, – может, все-таки там появятся какие-нибудь свежие лица.

– Ага, – согласился его брат, – свежие лица все время появляются.

Лицо Гормошки выглядело довольно кислым.

«Приветствуем всех учеников Свиноморда, старых и новых!» – гласил плакат, натянутый над помостом Большого Зала. Сбоку свисало написанное на простыне приложение – длинный список учеников, которых тут не приветствуют, и тех, кого желает повидать директор. Живыми или мертвыми.

К тому времени, как в зал явились Парри, Фредди и Гормошка, празднество было уже в разгаре. Праздники в Свиноморде всегда начинали заранее – отчасти нарочно, потому что слушать приветственные речи все равно никто не приходил, отчасти просто потому, что так получалось.

Гормошка потратила уйму времени на сборы. Когда парни спросили, чего она так застряла, она ответила, что делала прическу. Фредди предположил, что она, наверно, побрилась налысо и отращивала волосы заново, и был вознагражден болезненным пинком в лодыжку.

На взгляд Парри, прическа Гормошки ничем не отличалась от обычной, но что-то необычное было в самой Гормошке. Она сделалась как-то привлекательнее, больше бросалась в глаза. Но в чем тут дело, он понять никак не мог.

Зал был уже полон возбужденных первоклашек. Те прослушали речи преподавателей и получили расписание занятий и списки рекомендованной литературы для внеклассного чтения. И теперь они кишели между столами различных школьных клубов и кружков, подыскивая себе место, куда можно приложить избыток сил, где можно завести друзей и провести свободный вечер.

Между первоклашек хищно бродили ученики постарше, в основном с факультетов Де-Сада и Лучников, стараясь завязать с новичками опасные связи. Немало тут было и таких, кто пришел сюда только в надежде поживиться. Ужин отменили, поскольку Большой Зал был занят, так что единственное, чем можно было перекусить, – это бутербродами и прочей фигней. И потому многие из старших учеников пришли сюда в надежде, что удастся перехватить чего-нибудь более существенное.

Парри здешний шведский стол особого доверия не внушал. Он подозревал, что здесь и в самом деле могут кормить убиенными шведами. Но в конце концов он отыскал сыр и ананасы на шпильках и наполнил ими свою тарелку. Если не обращать внимания на то, что сыр был с черными прожилками, ужин получился довольно сносный.

Гордон в обществе двух шестиклассников восседал за столиком, принадлежащим клубу юных садоводов. Клуб пользовался удивительной популярностью. Популярность его объяснялась тем, что здесь первоклассники могли угостить плотоядные растения сырым мясом – а иногда и собственными пальцами. Растения алчно хватали предложенное угощение и забавляли ребятишек тем, что, наевшись, иногда смачно рыгали.

Фредди завел горячий спор с ребятами, которые сидели за столиком под вывеской «Спасем троллей!». Он желал знать, каких именно троллей они собираются спасать, приходятся ли эти тролли ему родственниками и не принадлежат ли они, часом, к отдельным тролльским кланам, которые, как уверял Фредди, представляют собой сборище отвратительных уродов и вполне заслуживают, чтобы их разнесли вдребезги кувалдами, зубилами и кирками.

Братцы Фредди тоже были в зале. Парри с удивлением обнаружил, что и у них есть свой столик. На вывеске над ним значилось: «Клуб торговли и коммерции».

Перед Дамианом лежал внушительный список имен тех, кто уже вступил в клуб.

– А что вы там делаете, в этом клубе? – поинтересовалась Гормошка.

– Ну-у, – начал Ганнибал, – мы считаем своим долгом…

– …долгом, – эхом откликнулся Дамиан.

– …своим долгом посвятить наших младших товарищей в тонкости и хитросплетения мира коммерции…

– В суровые реалии торговли, – добавил Дамиан.

– …чтобы они могли обеспечить себе долговременное богатство и преуспевание, – закончил Ганнибал.

– А по каким дням вы будете собираться? – с подозрением спросила Гормошка.

Близнецы переглянулись и уставились на Гормошку.

– Это мы еще не решили, – сказал Дамиан.

– Ну, а эти познания в коммерции, которыми вы собираетесь делиться с младшими членами клуба, – продолжала Гормошка, – вы ведь, я так понимаю, будете ими делиться не бесплатно?

Близнецы вновь переглянулись, уже раздраженно.

– Ну, полкроны – не такая уж высокая цена за те уроки, что мы дадим нашим новичкам. Сама понимаешь, для начала следует избавить их от наивности в финансовых вопросах.

– А-а, понятненько! – сказала Гормош-ка. – Значит, вы собираете со всех, кто к вам записался, по полкроны, – на это Ганнибал кивнул, – а никаких собраний устраивать не собираетесь!

Дамиан доверительно наклонился к ней.

– Ну, согласись, не такая уж это большая цена за такой ценный урок! – прошипел он ей на ухо. – Так что, если ты не надумала вступить в наш клуб…

Гормошка презрительно фыркнула.

– Какая-то ты сегодня особенная, Юсти! – заметил Ганнибал, решив сменить направление беседы.

Гормошка была моментально обезоружена.

– О, да это новый кондиционер, знаешь ли! Спасибо, что заметил! – кокетливо ответила она.

– Ну, что бы это ни было, это хорошая штука, – сказал Дамиан.

– Слышь, – спросил Ганнибал, – а ты его в волосы втираешь или в лифчик заливаешь?

Гормошка предпочла не отвечать. Она развернулась на каблуках и стремительно пошла прочь. Хихикающие Парри с Фредди потащились следом за ней. Она привела их к столику «Любительского театра». Судя по всему, Гормошка занималась у них пошивом костюмов и теперь похвасталась, что она одевает всех ведущих актеров. Гормошка заметила, что она, конечно, тоже бы не прочь выступать на сцене, но людей, считающих себя гениальными актерами, пруд пруди, а костюмы шить некому.

– Короче, рожей не вышла! – заметил Фредди, и Гормошка больно ткнула его локтем в бок.

В школе было целых две собственных газеты, которые теперь висели на противоположных концах зала. Редакция «Метрополис – Экспресса» хвасталась смелыми иллюстрациями, близостью к «народным массам» и журналистскими расследованиями – они, в частности, не так давно разоблачили шайку, под видом волшебных напитков варившую обыкновенный самогон.

Газета «Свиномордские новости», со своей стороны, гордилась высокими моральными стандартами и беспристрастными комментариями. В ее передовице говорилось о том, что «Метрополис» сфабриковал обвинение против их бывшего редактора, что двое из главных свидетелей обвинения имеют долю в прибылях конкурирующей газеты и что редакция «Метрополиса» сама подрабатывает производством недозволенных напитков.

Но, пожалуй, самый броский стенд принадлежал «Клубу целительных кристаллов». Гормошка внимательно слушала, как участники клуба рассказывали об энергетических линиях, различных камнях и их целительных свойствах. На Фредди же это особого впечатления не произвело.

Тут, в волшебном мире, Парри, пожалуй, готов был поверить, что в этих кристаллах что-то есть. У себя, в своем реальном мире, он был твердо уверен, что вся эта кристаллопатия – выдуманное лекарство от выдуманных болезней, которыми люди болеют в основном от нечего делать; но тут, в мире магов, разумеется, дело другое…

Фредди нагнулся к его уху и заметил шепотом, который был слышен на весь зал:

– Фигня! Фигня полная! Но хоть по улицам не шляются, и на том спасибо!

О «Танковом клубе» Фредди отозвался не лучше. Судя по всему, в этом клубе занимались тем, что одевались в камуфляж, выпиливали фанерные модели танков в натуральную величину и таскали их по спортплощадке, делая вид, что стреляют друг в друга.

Фредди сказал, что еще понял бы, если бы они занимались этим в пещерах, но игра в кубики-переростки со случайным числом граней – не дело для нормальных взрослых людей.

«Клуб любителей жаб и тритонов» и «Клуб юных кулинаров», судя по всему, работали в тесном сотрудничестве. Первый разводил жаб и тритонов, а второй готовил из них изысканные блюда. Но, даже если бы и не это, одна только толстенная книга с заголовком «Тысяча и одно блюдо из крысятины», красовавшаяся на столике «юных кулинаров», заставила бы Парри обойти эти стенды подальше.

Но тут кто-то постучал ложкой по хрустальному бокалу, призывая всех к тишине.

На помост поднялся пожилой волшебник, Арториус Клякс, и объявил, обращаясь к первоклашкам:

– Итак, наступил момент, которого все вы ждали с нетерпением. Одно из тех событий, что запомнится вам на всю оставшуюся жизнь!

И доброжелательно улыбнулся.

– Вот, – сказал он, – наши домашние упыри!

Висевший над помостом занавес отдернулся, и стали видны еще три волшебника, наставники факультетов, стоящие рядом с четырьмя светящимися пентаграммами. Внутри каждой из пентаграмм виднелась бесформенная фигура упыря.

Упыри парили в воздухе, как небольшие, но злобные тучи, переливаясь серо-зеленым. Глаза их шарили по толпе, подыскивая себе жертву. На фоне полупризрачных тел отчетливо выделялись короткие, когтистые ручки и длинные острые зубы, которые в противоположность всему остальному выглядели более чем настоящими. Упыри шипели и потрескивали, сотрясая стены своих магических темниц. Первоклассники охали и ахали во всех положенных местах речи.

– Кто это будет? – вопрошал Арториус. – Быть может, ты? – указал он на мальчугана, который поежился, в то время как его товарищи расхохотались. – Или ты? – Его перст устремился на девочку, которая взвизгнула – а ее подружки хихикнули. – Бегите, пока хватит сил, – или же попытайтесь противопоставить свою магию первому смертельному испытанию!

Арториус принялся считать, и старшеклассники подхватили отсчет:

– Десять! Девять! Восемь! Первоклашки бросились врассыпную.

– Семь! Шесть! Пять!

Парри смотрел, как первачки проталкиваются к дверям, хихикая, визжа и вереща.

– Четыре! Три!

– Но ведь они на самом деле не опасны, правда? – спросил Парри, который поуспокоился, видя, что Фредди как ни в чем не бывало вернулся к спору с «целительными кристаллами» и «спасителями троллей», которые вылезли из-за своих столиков и набивали карманы сандвичами.

Гормошка явно пыталась установить мировой рекорд по количеству жратвы, которую можно навалить на тарелку и запихать в рот одновременно.

– Да не, ни фига не опасные, – заверила Гормошка и откусила от двух сандвичей одновременно. – Фофол-фел-фрум!

– Два! Один! Полтора! Господа, пускайте упырей! – воскликнул Арториус.

Каждый из наставников протянул ногу и опасливо стер часть меловой линии. Как только пентаграммы были нарушены, упыри вырвались на волю. Они вылетели вперед, точно борзые на бегах, выпущенные из стартовых станков. Двое из них тотчас рванулись вслед за убегающими первоклашками, последние из которых были уже в дверях. А еще двое взмыли вверх и зигзагами полетели над залом. Оба они двигались в одном направлении.

Один из упырей, полетевших к дверям, притормозил и оглянулся через плечо – если можно так сказать о существе, не имеющем плеч как таковых.

Кто-то из «Общества спасения троллей» в виде уступки согласился, что, пожалуй, так и быть, троллей с Рэгмаунт-Риджа спасать не стоит. Он рассчитывал таким образом успокоить Фредди, но Фредди вместо того, чтобы успокоиться, припер парня к стенке и гневно осведомился, что тот имеет против его бабули.

– Так они на самом деле никого не тронут? – спросил Парри, обращаясь к спине Гормошки.

– Ну как, – начала Гормошка, – обычно они каждый год ловят одного-двух новичков… Ой, это адамовы яблоки? М-м-м! Чавк, чавк, чавк!

– И что? – нетерпеливо спросил Парри.

– Фи-фивуша-фроф-фыфифа! – ответила Гормошка.

– Слушай, я этих твоих «фи-фо-фа» не понимаю!.. А на что это все уставились?

Вокруг внезапно сделалось очень тихо. Фредди по-прежнему держал «спасателя троллей» за грудки, занеся кулак для очередного удара, но смотрел он назад, в сторону Парри, как и его противник, который даже не пытался вырваться.

У Парри возникло чувство, что на него кто-то смотрит – так и сверлит глазами его затылок! Да еще и жарко сопит. Парри медленно обернулся. Над ним навис здоровенный зеленовато-серый упырь со злобными горящими глазками.

«Они ни фига не опасные!» – напомнил себе Парри.

– Хар-ро-оший упырь, хар-ро-оший! – боязливо пропел он.

Упырь выглядел самодовольным, насколько может выглядеть самодовольной бесформенная туча с зубами и когтистыми лапами. Узкий, шершавый, слюнявый язык вылетел из его пасти и смачно хлестнул Парри по лицу. Парри вскинул руку, чтобы защититься. Мерзкие слюни разбрызгались по его щекам, по шее и, что хуже всего, попали ему в рот.

– Тьфу, гадость какая! – сплюнул Парри. – Кыш, кыш! Убирайся! Пшел вон!

Но упырь убираться не собирался. Он растянул полупризрачные губы, и острые желтые зубы щелкнули, целясь в руку Парри.

Парри машинально отшатнулся, а не то быть бы ему без руки. Однако острые зубы упыря вцепились ему в куртку и порвали рукав. Очевидно, упырю ткань показалась такой же невкусной, как Парри – слюна упыря, потому что он выплюнул рукав и принялся обирать нитки с зубов и языка.

Потом он вновь уставился на намеченную жертву. Упырь улыбнулся, как могла бы улыбнуться акула при виде беспомощного купальщика и в момент полного взаимопонимания, какой бывает между охотником и добычей, Парри выругался и вскочил на стол – это был единственный путь к выходу, не загроможденный народом.

Гормошка была шокирована. – Только не по еде! – воскликнула она. Но Парри, не обращая на нее внимания, понесся прочь, топча закуски и сладости.

Упырь мерзко захихикал. Он взмыл над головами восхищенных зрителей и висел так, пока Парри не добрался до двери. А потом устремился следом. Охота началась.

У упыря было несколько серьезных преимуществ. Во-первых, он умел летать, во-вторых, он при желании мог проходить сквозь стены, и, в-третьих, он знал школу как свои пять когтистых пальцев.

А Парри был новичком, и это была его первая попытка воспользоваться школьными магическими порталами.

Фредди показывал ему, как ими пользоваться, и объяснил, что чем быстрее ты сквозь них пробегаешь, тем дальше ты очутишься. Если идти не торопясь, то попадешь туда, куда шел. Если бежать бегом, то вынырнешь на другом конце коридора. Ну а на той скорости, с какой несся Парри, оставалось лишь гадать, куда он попадет.

Только что он мчался по просторному, хорошо освещенному коридору рядом с Большим Залом. А в следующее мгновение оказался уже на другом конце школы, на первом этаже, в каком-то узком, темном проходе.

Упырь порталами пользоваться не мог, зато, похоже, точно знал, где именно появится Парри. Он то возникал сзади и кричал «Угу-гу!» ему в ухо, то поджидал за углом и приветливо махал ему когтистой лапой. Парри крался темным коридором, лихорадочно ища глазами какой-нибудь выход. Наткнувшись на стоящий в углу доспех, он перепугался до полусмерти. В коридор внезапно хлынул свет: дверь кабинета отворилась, и наружу выбежал волшебник.

– Эй, парень, какого черта ты тут делаешь?

Это был Брейк, тот самый волшебник, на которого они с Фредди и Гормошкой наткнулись, выходя из кафе в Ксфордо-Реести.

Парри увидел зеленоватый свет в конце коридора. Упырь всплыл по лестнице и направился к нему.

– Вот он, вот он! – завопил Парри. – Помогите! Он гонится за мной!

Брейк схватился за живот, а другой рукой оперся о дверной косяк.

– А мне какое дело? – спросил он сквозь зубы.

И он ушел – или, точнее, ввалился – к себе в кабинет, и дверь за ним захлопнулась.

Парри принялся беспомощно колотить в нее кулаками.

– Пожалуйста! Он идет сюда! Ради всего святого!

Упырь не спеша приближался по темному коридору, наслаждаясь этой сценой, смачно облизываясь слюнявым языком.

Парри вспомнил свою встречу с троллем и направил на упыря волшебную палочку.

– Нет! Нет! – вскричал он, направляя сквозь нее весь свой страх. Это и в самом деле возымело некий эффект. Судя по реакции упыря, это было очень щекотно.

Парри принялся потихоньку отступать. Внезапно он зацепился за что-то ногой и плюхнулся на задницу. Приземлился он тяжело, но не настолько, чтобы не узнать того предмета, о который споткнулся.

Парри ухватился за меч, торчащий в ножнах при доспехе, и попытался вытащить его. Но пустая стальная рукавица словно не желала расставаться со своим оружием. В отчаянии Парри пнул доспех. Доспехи полетели в одну сторону, а сам Парри с мечом – в другую.

Парри встал на ноги. По крайней мере, теперь у него есть надежное оружие! Упырь наступал.

– Держись от меня подальше! – воскликнул Парри, размахивая мечом. – Я тебя в последний раз предупреждаю!

Парри махнул мечом налево – от каменной стены полетели искры, – махнул направо – и высадил оконную раму, а также снес пару ваз, стоявших у окна. Упырь подлетел ближе и вытянулся во весь рост в нескольких футах от Парри, словно затем, чтобы Парри мог разглядеть его как следует.

– Ну все! – сказал Парри. – Я тебя предупреждал!

И рубанул злобного духа мечом.

Меч прошел сквозь упыря наискосок, справа налево. Парри вновь взмахнул мечом, и на этот раз удар пришелся на голову духа. Меч прошел между глаз, через рот и в конце концов ударился об пол.

С тем же успехом можно было рубить туман.

Упырь улыбнулся.

Парри кинулся бежать.

В конце коридора была дверь. Парри рывком распахнул ее, выскочил и захлопнул ее за собой. Меча он из рук так и не выпустил. На противоположной стороне комнаты был выход на балкон, запертый. Парри подбежал к двери и толкнул ее плечом – раз, другой, третий.

Сквозь дверь, которую Парри только что захлопнул, проступило лицо упыря. Парри снова толкнул плечом дверь на балкон. Дверь распахнулась – и Парри с мечом вылетели на балкон и устремились дальше. Парри по инерции перелетел невысокие балконные перила – и очутился в воздухе. Вскоре он тяжело рухнул в какие-то кусты – но благодаря им он по крайней мере остался жив. Впрочем, это явно было ненадолго.

От удара у Парри занялся дух, и потому он при всем желании не смог бы ничего ответить тому, кто возмущенно воскликнул:

– Эй, больно же! Откуда ты взялся, черт побери? Что за манера выпрыгивать с балкона посреди ночи! Ты наверняка сломал что-нибудь! И даже не одно. И что мне теперь делать? Если ты ищешь свои очки, так они у тебя рядом с локтем.

Парри молча перекатился на четвереньки, схватил очки и торопливо пополз прочь.

Наконец он встал, опираясь на меч, и пустился бежать трусцой, продираясь сквозь клумбы и кусты. Может быть, если он будет держаться вплотную к зданию и укроется за этими кустами, упырь его не сразу разыщет.

Кусты вскоре поредели. Парри наконец понял, где он находится.

Он был на задах школьного здания, где располагались спортивные раздевалки, манеж, мастерские и площадки для магических испытаний. Может, удастся спрятаться где-нибудь тут?

Он огляделся, но свечения упыря было не видать. Парри бросился бежать вдоль стены, вглядываясь вперед.

Парри увидел дверь. Он дернул за ручку. Повернул ее. Толкнул. Потянул на себя. Забарабанил в нее. Дело было безнадежное. Это была прочная наружная дверь, запертая на засов. А упырь уже появился снова. Он был всего в сотне шагов позади Парри и ухмылялся, явно предвкушая сытный обед. Упырь полетел быстрее.

Парри принялся отступать. Прятаться было негде, бежать некуда.

Упырь увеличил скорость.

Бац! Бац! Засовы с той стороны двери с грохотом отодвинулись, и тяжелая стальная дверь распахнулась настежь, преграждая путь упырю. Казначей шагнул на улицу и уставился на Парри.

Упырь пролетел сквозь стальную дверь, как будто ее тут не было, но о казначея ударился, как об обычный твердый предмет. Упырь шарахнулся назад и испуганно зашипел.

Сбитый с ног казначей с кошачьей ловкостью вскочил и направил на упыря свою волшебную палочку.

– Эгнобиум исизвей энгриоз аудклей!

Из казначеевой палочки посыпались искры. Обожженный заклинанием упырь взвыл от жестокой, нечеловеческой боли, взмыл в небо и растаял где-то над трубами.

Казначей снова обернулся к Парри.

– В чем дело, мальчик? Неужели ты не помнишь даже простейших защитных заклятий?

Волшебник вновь поднял палочку:

– Но орфум оулгхе онсумптионкус! Парри дернулся, но боли не почувствовал.

– А-а, это ты, Хоттер! А я-то думал, Гордон внимательнее следит за теми, кого он с таким трудом притащил сюда!

Казначей обернулся к школьному зданию и покачал головой, глядя на десятки разочарованных лиц, прилипших ко всем окнам.

– Боюсь, я испортил им весь цирк! Казначей захлопнул стальную дверь, прикоснулся к ней волшебной палочкой, и засовы изнутри задвинулись сами собой. Потом он посмотрел на ошеломленного Парри, который так и сидел на траве. Прицокнул языком, развернулся на каблуках и направился к главному зданию. Парри растянулся на траве, не в силах шевельнуться. Наконец начали сказываться последствия падения невесть с какого этажа.

Но тут снова послышался шум. Шаги казначея затихли в отдалении, однако вместо них послышались другие: бряк-звяк, бряк-звяк. Гулкий звон тяжелых металлических сапог. Шаги слышались все ближе. Бряк! Звяк! Бряк! Звяк!

«Ну все, – подумал Парри. – Мне абзац. Но я больше никуда не побегу! С меня хватит. Просто останусь лежать тут. Авось все кончится быстро».

Бряк! Звяк! Бряк! Звяк! Огромный силуэт склонился над Парри, и гулкий голос прогудел:

– Кажется, это мое! И потянулся к Парри.

Стальная рукавица подняла с травы меч.

– Ага, а теперь мне еще придется точить его заново! Как бы еще не потребовали, чтобы я за свой счет вставил разбитые стекла! – пожаловался доспех и зашагал обратно к школе.

Парри счел, что сейчас самый подходящий момент, чтобы потерять сознание.

Глава 6

Хрустальный шар затуманился оттого, что на него дыхнули, и снова сделался относительно прозрачным, после того как его второпях протерли рукавом. Однако изображение в шаре оставалось размытым и неотчетливым.

– А он точно работает? – спросил Парри.

– Да работает, работает! – заверил Фредди. – Просто он, наверно, летит слишком быстро. Погодь, кажется, он тормозит.

И точно: изображение в кристалле сделалось четче. Они смотрели сверху на древесные макушки с высоты, наверно, вдвое большей самих деревьев.

– А ты ничего не перепутала насчет этих ритуальных танцев? – уточнил Фредди у Гормошки.

– Ничего я не перепутала! – сказала Гор-мошка. – Мы с Алисией в том году сидели рядом на астрологии, а у нее есть подружка, Диана, и ее сестра – ведьма. Так вот, она сказала, что ведьмы-шестиклассницы делают это каждый год в первый день семестра. Ну, чтобы вроде как призвать на школу благословение.

– А они точно танцуют голыми? – спросил Фредди. – Ты спрашивала?

– А то нет, что ли! – возмутилась Гормошка. Она не любила, когда кто-то подвергал сомнению ее мудрость. – Это для того, чтобы слиться с землей и небесами.

– Во извращенки-то! – с наслаждением сказал Парри.

– Ну а если тебе не нравятся извращенки, чего ты тогда собрался на них смотреть?

Повисла неловкая пауза.

– В образовательных целях, – предположил Фредди.

– Во-во, в образовательных, – согласился Парри. – А вот ты-то чего смотреть приперлась?

– А я всерьез интересуюсь ритуальной и симпатической магией, – сказала Гормошка и уставилась в шар, чтобы не встречаться взглядом с парнями.

– Во, глядите, кажется, он их нашел!

Изображение в шаре увеличилось. Макушки деревьев приблизились, внизу показалась тонкая струйка белого дыма. Глаз завис над прогалиной, развернулся вниз, и они увидели небольшой костерок и собравшуюся вокруг группку людей.

– А че они делают? – прошипел Парри, словно боялся, что ведьмы, за которыми они подглядывают, его услышат.

– Да ничего особенного, – ответил Фредди, глядя в шар.

– Наверно, ждут подходящего момента, – предположила Гормошка.

– А когда настанет подходящий момент, чтобы они все с себя сняли? – громко осведомился Фредди.

– Тс-с! Гляди! – сказала Гормошка. – Похоже, начинается!

И в самом деле, одна из фигур нацепила на голову оленьи рога и воздела руки к небесам. Прочие ведьмы сбросили одежду, взялись за руки и встали вокруг огня, который внезапно ярко вспыхнул.

– Ухты-и! – восхитился Парри.

Они долго следили за безмолвно танцующими фигурами, пока наконец вид не начал застилать дым.

– Отодвинь его чуть подальше! – сказала Гормошка.

– Я как раз пытаюсь подобрать нужную команду, – сказал Фредди. Он испробовал несколько волшебных фраз, пока наконец не нашел нужную. Блуждающий глаз выплыл из столба дыма, и изображение вновь сделалось отчетливым.

– У-у, а теперь они еще дальше! – разочарованно протянул Парри.

– Хм. Может, можно увеличить изображение? – предложила Гормошка.

– Щас попробую, – сказал Фредди, сверяясь со своими записями. – Индфей акеднум эмальфид лешфос!

Блуждающий глаз перестал отплывать назад, и изображение толпы приблизилось.

– Ой, нет! – воскликнул Парри. – Почему обязательно ее?

– Ну, тут уж ничего не поделаешь, – сказал Фредди. – В конце концов, я сказал ему, чтобы он искал голое тело. Он и нашел самые обширные телеса, какие мог.

– Переключи его на ее соседку, а?

– Экстней эазеплес! – скомандовал Фредди, и глаз переключился.

– Во, так гораздо лучше! – обрадовалась Гормошка.

– Ой, меня едва не стошнило! – пожаловался Парри.

– А по-моему, довольно мило, – возразила Гормошка.

Парри взглянул на Фредди.

– А нельзя ли переключиться на существо женского пола? – попросил он.

– Да вот, стараюсь! – сказал Фредди, перебирая команды.

Изображение переключилось на соседку по хороводу.

– О-о, да ведь это же мисс Мандрагора! – сказала Гормошка. – Она читает лекции по лекарственным травам и акушерству. Ишь ты, как скачет, – и не скажешь, что ей уже за девяносто!

– Ну все, я сегодня вообще есть не смогу, – пожаловался Парри.

– Стой! Что там такое? – воскликнул Фредди.

– Скорей! Они заметили глаз! – вскричала Гормошка. – Отзови его!

– Энтурнра! – крикнул Фредди. Блуждающий глаз едва успел увернуться от тянущейся к нему ладони.

– Уф-ф, ушел! – выдохнул Парри. Фредди тоже вздохнул с облегчением.

– Если бы они поймали глаз, – объяснил он, – они могли бы нас увидеть, если бы знали, как обратить зрение.

– Ну что ж, по-моему, это было довольно полезное упражнение, – заметила Гормошка.

– Ну да, потому что тебе удалось поглазеть на того шестиклассника! – сказал Фредди.

– А нам что досталось? – вздохнул Парри. – Жирная корова и старушенция, по которой могила плачет.

– Ну че, для первого раза все равно неплохо, – возразил Фредди.

Звон разбитого стекла известил о возвращении блуждающего глаза.

– Какая падла окно закрыла? – осведомился Фредди.

– А я все-таки думаю, – сказал Парри, отодвигая тарелку с остатками завтрака, – что в следующий раз надо будет его отправить в женский душ.

Фредди поразмыслил.

– В душе всегда проблема с тем, что он запотевает. Может быть, стоит для начала нагреть глаз или натереть его спиртом…

– Не вздумайте его туда отправить, когда в душе буду я! – сурово предупредила Гормошка.

– И не подумаем, – ответил Фредди. – Хватит с нас кошмаров.

Предвидя реакцию Гормошки, он успел вовремя увернуться от ложки, запущенной ему в лоб.

Гормошка решила, что с ним она больше не разговаривает, и обернулась к Парри.

Парри же тем временем читал письмо от приемных родителей. Он нашел это письмо у дверей своей комнаты. Письмо прилагалось к горе чемоданов, о которые споткнулась торопившаяся на завтрак Гормошка. Парри успел прочесть всего три страницы из двенадцати, но общий смысл уже уловил: его приемные родители были очень удивлены тем, что он внезапно вступил во французский Иностранный легион, но решили воспользоваться случаем, чтобы изложить ему свои взгляды на моральные аспекты войны.

– По-моему, я нашла очень интересные сведения насчет твоего родительского испытания, – сказала Гормошка.

– Ага, и че? – спросил Парри.

– Я думаю, – вполголоса сказала Гормошка, – что у тебя два отца и оба волшебники!

– Чего-о? – удивился Парри. Они вместе с остальными встали и потащились к выходу из Большого Зала.

– Два отца, – повторила Гормошка. – Я нашла несколько упоминаний об этом в разных источниках. Моя сестра писала диссертацию о Древнем Пророчестве, и я точно помнила, что там про это что-то было, и я посмотрела туда, и там это было, в сноске. Я нашла указанную там книгу, и там было вот это пророчество!

– Абракадабра какая-то, – сказал Парри, глядя на протянутый Гормошкой листок бумаги.

– Оно на древнем языке, – объяснила Гормошка. – Я еще не все успела перевести, но, по-моему, оно ссылается на другое пророчество. Но для того, чтобы узнать точно, мне надо закончить перевод и найти ту книгу, о которой тут говорится.

– Но это же невозможно, правда? – спросил Фредди, до которого только теперь дошло то, что сказала Гормошка несколько минут назад.

– Что невозможно? – спросил Парри.

– Ну, два папаши. В смысле, как ты… Ну, как у тебя…

– Слушай, забей, а? – сказал Парри. – А насчет матери там ничего не говорилось? – спросил он у Гормошки.

– Да нет, в этом-то все и дело. Такое впечатление, будто матери как таковой у тебя не было.

– Чушь какая-то. Ты меня разыгрываешь, что ли?

– Нет, – ответила Гормошка. – Честное слово, это есть во всех текстах!

– Ну ладно, – сказал Парри, возвращая Гормошке листок с абракадаброй. – По-моему, ты просто не там ищешь. Но все равно спасибо.

Парри, Фредди, Гормошка и остальные их одноклассники ждали в коридоре рядом с классом Арториуса Клякса. Неподалеку от них парочка шестиклассников выносила, так сказать, сор из избы, не обращая внимания на любопытных пятиклашек.

– Ага, хочешь сказать, и этого ты не помнишь? – сказала девица, оттянув воротник платья и демонстрируя парню свежий след от укуса. – Это ведь ты меня тяпнул!

– Я не знаю, какого адского зелья ты нахлебалась, – отвечал парень, – но я весь вечер был на тренировке по ква-кваду, а потом ходил гулять с пацанами! И я вообще не знаю, кем надо быть, чтобы трахаться неизвестно с кем, а утром хвастаться этим своему парню! Ах, извини, я и забыл – ты ведь из Де-Сада!

– Ах ты, носок нестираный! – взвилась барышня. – Да чтоб я еще раз…

– Спасибо большое, – сказал Арториус Клякс, и ссорящаяся парочка заткнулась и смущенно слиняла.

Клякс проводил их взглядом и отпер класс. Ученики потянулись внутрь. Арториус улыбался и добродушно кивал.

– Очень рад вас видеть, очень рад вас видеть. Садитесь, пожалуйста. Садитесь, пожалуйста. Спасибо.

Стулья в классе явно были заколдованные. Стоило ученику подойти к парте, как стул сам собой выезжал из-под нее, а когда ученик садился, стул сам собой задвигался на место.

– Скорей, скорей! – кудахтал Арториус. – Ну что, все в сборе?

Он заглянул в классный журнал, который тоже сам собой распахнулся на нужной странице.

– Прекрасно! – сказал Арториус. – Сегодня ваш первый урок современной истории магии.

Говоря, Арториус записывал на доске основные моменты лекции, в соответствии со старомодным, но удобным школьным обычаем. Неудобно было лишь то, что он забыл взять в руки мел.

– Те из вас, кто посещал мои занятия в прошлом году, – Парри готов был поклясться, что при этих словах Арториус покосился на него, – наверняка помнят, что на некоторое время в Войнах Магов установилась патовая ситуация, в основном потому, что основные их участники, к примеру, Эплерк, Эйнманфус, Инштин, Раусск, Родингерш, Убблех, а также другие не желали рисковать собой, вступая в открытый бой, и вели войну через доверенных лиц. Эплерк, Инштин и Убблех обосновались в нагорьях и на восточных равнинах, в руках Раусска находились южные горы и горные долины, и так далее. Средний регион пребывал в относительной стабильности благодаря уникальному союзу Лучника, Де-Сада, Мидаса и Цезаря, организовавших учебный лагерь Свиноморд, где готовились войска для продолжения битвы против остальных магов. На основе этого лагеря позднее и возникла наша школа. А теперь, кто может привести пример аналогичного союза между колдунами, а?

Несколько учеников подняли руки. Арториус заглянул в журнал.

– Хоттер!

Парри покачал головой.

– Ага, понятно, – добродушно сказал Арториус. – Хм…

Он сделал пометку в журнале, потом спросил другого ученика.

– Ну, это когда Ильдью и Арловем объединились, чтобы собрать магическую армию.

– Верно, – кивнул Арториус. – Ну, а в каком году это было?

– Тридцать одна тыща двести восемьдесят первом! – бойко оттарабанил ученик.

– Почти угадал, – улыбнулся Арториус. – В тридцать одна тысяча двести восемьдесят первом году их союз распался. А кто помнит, в каком году они объединились? Правильно, в тридцать одна тысяча двести двадцать девятом, когда силы Ильдью и Арловема были поодиночке разгромлены неизвестным врагом, перебившим десятую часть учеников, которых сумел набрать каждый из них. Итак, невзирая на то, что удачных прецедентов подобных союзов история не знала, учебный лагерь был создан и существовал в течение трех лет, по прошествии которых произошло… что? Хоттер!

Парри опять оказался застигнут врасплох. Ему пришло в голову, что, если бы он почитал что-нибудь из тех книжек, которые ему удалось спасти из комплекта, купленного Гордоном, он бы сейчас, может, и сумел ответить… Он снова покачал головой.

Арториус сделал новую пометку в журнале.

– Гармония!

Гормошка была очень довольна, что знает ответ:

– По прошествии которых явился Бол-д'Арет!

– Верно, верно, – согласился Арториус, – Бол-д'Арет, великий завоеватель! Что нам известно о Бол-д'Арете до этого момента, а, Хоттер?

Парри ничего не оставалось, как пожать плечами.

Арториус сделал новую пометку в журнале.

– Понятно… Ну что ж, ничего страшного, скоро догоните. Виззл!

Фредди очнулся от приятных дум.

– Ну, что он прикончил всех тогдашних уродов, до кого дотянулся.

– Я предпочел бы сказать, – мягко поправил его Арториус, – что Бол-д'Арет вышел победителем из по меньшей мере двадцати пяти магических поединков, хотя некоторые исследователи полагают, что их могло быть более шестидесяти, включая поединки с ведьмами, чародеями, полумагами и мудрецами. А кто помнит изначальную причину его гнева? Смит!

– Колдун Зеладин потребовал десятину с его земель.

– Да, – кивнул Клякс. – А что именно так рассердило Бол-д'Арета?

Отвечать вызвался другой ученик:

– То, что сборщик десятины прибыл в воскресенье, когда Бол-д'Арет как раз прилег вздремнуть?

– Да, совершенно верно. И поныне одно из самых строгих школьных правил гласит, что ни в коем случае не следует беспокоить директора по утрам в воскресенье. А теперь, – продолжал Арториус, воодушевляясь, – кто помнит, когда мы впервые встретились с учеником Бол-д'Арета?

Второй урок оказался еще хуже, если только такое возможно.

Парри изо всех сил старался не обращать внимания на насмешки некоторых одноклассников. В конце концов, что смешного в том, что он не знает всей этой магической истории? Он бы даже обрадовался приходу учителя, если бы это был не Брейк.

Парри спрашивал себя, отчего Брейк все время такой кислый. Может, оттого, что у него все время болит живот? Парри от души понадеялся, что это воспаление аппендикса и скоро Брейк скончается от перитонита.

Первое, что бросилось ему в глаза, когда ученики вошли в класс Брейка, похожий на тюремную камеру, была статуя ученика в заднем ряду.

– Это Струт! – шепотом объяснил Фредди. – А я-то думал, что это только слухи! Поговаривали, что он обратил ученика в камень за то, что тот нагло себя вел на уроке, но я не думал, что статуя сидит тут до сих пор!

– Так что, – удивился Парри, – он просидел тут целое лето?

– Ага! – сказал Фредди. – Ну и злопамятный же он, этот Брейк!

– Сегодняшний урок, – начал Брейк, – будет посвящен искусству преобразования материи. Преобразование – это настоящая магия. Это не те детские игрушки, которыми вы забавляетесь на других уроках. Это могущественная магия, и она может быть опасной. Поэтому на моих уроках – никаких разговоров, никакого чиханья, кашлянья, ерзанья и шарканья ногами. К волшебным палочкам не прикасаться, пока я не скажу, и никаких волшебных слов не использовать, кроме тех, что я назову, и то только на тех предметах, на которые я указал. Каждый, кто нарушит любое из этих правил, превратится в жабу и останется ею до вечера. Ясно? На партах перед каждым из вас лежит небольшая кучка песка. Сегодняшний урок очень простой: вам нужно превратить песок в камень.

Фредди нагнулся к Парри.

– Ну, по крайней мере сегодня он добрый!

Обед первого учебного дня в Свиноморде прошел для Парри сравнительно тихо. Фредди куда-то исчез – то ли побежал на озеро, то ли ко рву с водой. Гормошка сказала, что пойдет в библиотеку искать новые сведения о родителях Парри.

Так что Парри остался болтаться один. Он старался держаться подальше от прочих учеников – он готов был поклясться, что они сплетничают о нем за его спиной. Потому что они хихикали и ржали, а стоило ему взглянуть в их сторону, как они тут же отворачивались.

Так что половину длиннющего обеденного перерыва – волшебники, судя по всему, любили покушать не спеша, часика так два, – Парри просидел на солнышке рядом со спортивным манежем, дожидаясь, пока кто-нибудь из знакомых учеников придет на послеобеденную тренировку по ква-кваду.

По правде говоря, Парри надеялся, что ему удастся отличиться в этом виде спорта. В своей старой школе он считался довольно жестким игроком в регби – в том смысле, что, если кто не желал отдавать ему мяч, он выводил противника из строя приемчиками, какие обычно можно видеть разве что в гангстерских фильмах. И Парри надеялся, что это искусство в ква-кваде тоже пригодится.

К тому же он сделал кое-какие успехи в магии: несмотря на то, что Брейк, казалось, злился на весь свет, а на него в особенности, и Парри пришлось весь урок работать одному, без посторонней помощи, в конце концов ему по крайней мере удалось собрать свой песок в комок.

Нет, конечно, есть в этом мире всякие там Юстиции Гармонии, которые способны с первого раза превратить кучку песку в аккуратную каменную плашку, и даже выгравировать на ней собственные инициалы, но Парри все же был доволен, что ему удалось хоть что-то. Очень неплохо для первого раза!

Через некоторое время Парри увидел толпу своих одноклассников, входящих в манеж. Он встал и последовал за ними.

Спортивный наставник Гренадир Гарднер обладал зычным голосом старшего сержанта и, похоже, считал, что, если на учеников не орать, его уроки им на пользу не пойдут. А потому орал он непрерывно.

Так что Парри поспешно облачился в форму для игры в ква-квад. Форма в целом напоминала облегченную версию костюма волшебника: мантия, кончающаяся чуть ниже колена, с коротким, чуть ниже локтя, рукавом. Тут один из учеников подошел и спросил:

– Это ты – Хоттер? Парри Хоттер?

– Ну да, я, – сказал Парри. – Я тут новенький. А тебя как зовут?

Но парень только обернулся к приятелю и сказал:

– Вот видишь, я же тебе говорил!

Оба рассмеялись и пошли прочь. Это, разумеется, лишь усилило подозрительность Парри.

– Пошли! Пошли! – орал Гренадир Гарднер. – На площадку, живей! Хоп, хоп, хоп!

Гриббин, Фостер, раздать метлы! – рявкнул он, открыл шкафчик и выдал одному парню свернутый в трубку ковер, а другому – охапку метел.

Парри трусцой выбежал на поле для игры в ква-квад следом за остальными. Ковер парил над землей, на нем лежали метлы. А Гриббин и Фостер бежали следом и следили, чтобы метлы не падали на землю.

Очутившись на поле, Парри увидел, что площадка для игры в ква-квад представляет собой вытянутый овал, на обоих концах которого находились небольшие ворота, примерно как хоккейные. Посреди поля была проведена линия с кругом посередине и еще двумя дополнительными линиями, проходящими параллельно центральной по касательной к крайним точкам круга.

На этих-то линиях, буквально в двух шагах друг от друга, Гренадир Гарднер и расставил обе команды. И только теперь Парри сообразил, что никто не собирается ему объяснять, как, собственно, играют в этот ква-квад.

Гриббин с Фостером пошли вдоль ряда игроков, раздавая немало повидавшие школьные метлы. Ну что ж, по крайней мере на них не было ни гвоздей, ни бритв. Но что же надо делать? Как играть?

– О'кей, народ! – рявкнул Гренадир Гарднер. – Слушайте сюда! Играем четыре десятиминутных тайма – так, влегкую, только чтоб разогреться и притереться после перерыва. Не забывайте – это просто товарищеская встреча, просто чтобы посмотреть, кто на что способен и кому не помешает подтянуться. Итак, на счет «три», – сказан он, поднимая над головой нечто вроде здоровенного подшипника. – Раз, два…

И раздался короткий, пронзительный свисток.

– Эй, но я же не умею… – начал было Парри, но тут его мыслительный процесс прервался – кто-то явно попытался вышибить ему мозги. Он еще успел осознать, что его вроде бы что-то ударило, но боли уже не почувствовал: четыре из пяти чувств ему внезапно отказали. Он увидел, как исчезла земля, как пронеслось над головой небо, – но тут он рухнул на землю, и последнее из пяти чувств тоже отключилось.

Парри медленно пришел в себя. Он понял, что лежит в кровати и что голова жутко болит, особенно слева. Он попробовал открыть глаз – тот, что открывался. Лампа, висящая над головой, стремительно закружилась, так что Парри постановил считать эксперимент неудачным и поспешно закрыл глаз снова.

– Уй, бля-а! – простонал он.

Рядом послышался заботливый голос. Голос был знакомый, только Парри никак не мог вспомнить, чей он.

– Ты очнулся? – спросил голос.

– А когда очнешься, должно быть больно? – спросил Парри.

– Обычно бывает, – ответил его собеседник.

– Тогда, наверно, очнулся, – сказал Парри и снова открыл глаз. Лампа снова закружилась, но уже не так стремительно.

– Все так из-за тебя беспокоились, знаешь ли. Ты провалялся без сознания часа три. Гре-надир Гарднер сам тебя сюда притащил. Сказал, что ты был неосторожен на линии. Говорит, с новичками такое часто бывает.

– Я упал, – объяснил Парри. – Какой-то козел на меня налетел. Чуть на тот свет не отправил.

Теперь Парри был абсолютно уверен, что этот голос ему знаком.

– Гордон заходил, и даже казначей заглядывал, спрашивал, как ты. Просил сообщить ему сразу, как ты перестанешь дышать, – говорил, ему надо будет разобраться с расходами на похороны. Но ты не беспокойся, мистер Остол-пофф о тебе заботится. Уж он-то свое дело знает.

И за занавеску просунулась голова Гормошки.

– О, Юсти! – приветствовал ее Парри. – Ты мне поесть принесла? Класс!

Лицо Гормошки сделалось озадаченным, но потом она сообразила, в чем дело. Она взглянула на корзинку, на которой лежал альбом с образцами материи.

– Да нет, Парри. Видно, ты в самом деле сильно ударился головой!

Она поставила корзинку на свободный стул, села напротив, открыла крышку и наклонила корзинку, так, чтобы Парри мог видеть, что там внутри. Внутри сидела самая здоровенная жаба, какую он видел в своей жизни. Шкура у жабы была каменная, а взгляд почему-то знакомый.

– А-а, Фредди, это ты? – сказал Парри. Жаба то ли не поняла, то ли сделала вид, что не понимает.

– Ничего, к чаю ему станет лучше, – сказала Гормошка. – Ну, уж к ночи-то наверняка!

И она снова опустила крышку.

– В темноте ему вроде как спокойнее, – объяснила она.

Тут занавеску у кровати Парри отдернул человек в чем-то вроде плотницкого фартука. Фартук был облеплен опилками, из кармашков торчали инструменты, а на шее у человека висел стетоскоп.

– О-о, мы уже очнулись? Меня зовут Остолопофф, а ты, я так понимаю, Парри Хоттер? Приятно видеть, что ты снова с нами!

Ос-толопофф присел на кровать рядом с Парри.

– Ну-ка, – сказал он, – смотри на огонек! Он достал из кармана маленький инструмент, похожий на ручку, и направил его на Парри.

– Уй-я-а! – взвыл Парри. – Глаз, мой глаз! Я ничего не вижу!

Ос-толопофф задумчиво взглянул на инструмент.

– О-о, прошу прощения. Я хотел достать фонарик, а взял лазерную указку. Впрочем, это вполне нормальная реакция на лазер. Думаю, что с тобой все в порядке.

– Да что ж вы за врач такой! – возопил Парри.

– А я, в общем-то, и не врач вовсе, – объяснил Ос-толопофф. – Это очень длинная и запутанная история, но, думаю, дело в том, что очень сложно найти квалифицированных специалистов, которые согласились бы здесь работать. Моя основная специальность – подстригать и прививать деревья. А в медицину я так, втянулся, специальность-то вроде бы как смежная. Ну, конечно, большую часть времени я все равно уделяю деревьям, но тем не менее я всегда готов и людям помочь, чем могу, тем более что в саду Гордон и без меня неплохо справляется. Ну, как твое зрение?

– Такие здоровенные черные пятна плавают, когда я пытаюсь смотреть вот этим глазом. Ну, тем, что открывается.

– Ну что ж, этого и следовало ожидать, когда тебе посветили в глаз лазерной указкой с такого близкого расстояния. Абсолютно нормально. Если через пару дней зрение не восстановится, загляни ко мне. Я подумаю, что с этим можно сделать.

Гормошка помогла Парри встать с постели и дала ему его очки. Парри отчаянно моргал.

– Думаю, мне где угодно будет безопаснее, чем тут! – сказал он Гормошке.

– Вы что, уже уходите? – спросил голос с соседней кровати.

– Ага, – ответил Парри. – Ты можешь считать, что этот Ос-толопофф – толковый лекарь, но, по-моему, он просто опасен!

– Ну, ты напрасно боишься. Он просто чудо! Любого в момент приведет в порядок. Лично я не побоялся бы доверить ему любую из моих конечностей!

– Да ну? – недоверчиво сказал Парри.

Тут вернулся сам Ос-толопофф, с небольшим лобзиком и банкой вара.

– Что, – сказал он, – неймется тебе?

И отдернул занавеску у соседней кровати. За занавеской, на большой деревянной тачке, покоился… обычный куст!

– Ну что, Парри, приятно было с тобой поболтать, – сказал куст. – До свидания, как-нибудь еще увидимся!

Единственное, что спасло разум Парри от немедленного затмения, так это то, что он не смог как следует разглядеть того, кто с ним прощался, и решил, что куст ему просто померещился.

Гормошка, неся в одной руке корзинку, а другой держа за руку Парри, повела своих подопечных в Большой Зал.

– Ты же не хочешь пропустить ужин! – сказала она Парри. Парри про себя подумал, что по сравнению со всем прочим пропущенный ужин – сущие пустяки. – И в любом случае знакомые места пойдут ему на пользу, – сказала она, кивнув на корзинку.

Они немного прошли по коридору, потом спустились по длинной лестнице в Большой Холл и вошли в Большой Зал. Ложная перспектива, для разнообразия, Парри не помешала: он все равно ничего не видел дальше собственного носа.

Гормошка бережно повела Парри к столу, но тут она завидела еду, и ей стало не до Парри. Пришлось ему самому усаживаться за стол, в основном на ощупь. Зрение помогало мало: один глаз все еще не открывался, а второй был наполовину выжжен лазером.

Гормошка, не умолкая, рассказывала Парри о своих открытиях.

– По всей видимости, – говорила она, накладывая себе на тарелку все, до чего могла дотянуться, – о мальчике-волшебнике, у которого двое отцов, говорилось во многих пророчествах на протяжении трех тысяч лет, если не дольше. Пророчества сулят власть и могущество… НЕ САДИСЬ! – вскрикнула она, поскольку Парри сослепу чуть не раздавил Фредди. – Если хочешь сесть на это место, просто поставь его на пол. Да, вот так лучше. Так вот, судя по всему, сын двух отцов обладает необыкновенным могуществом.

– Что-то не замечал я в себе никакого особенного могущества, – буркнул Парри, подслеповато щурясь на «еду», стоящую перед ним.

– Нет, – сказала Гормошка, – этого не едят.

– Это почему еще?

– Потому что это образцы тканей для новых театральных костюмов.

Она взяла его руку и положила на блюдо, в котором находилось нечто вроде хлеба. Парри подумал, что, наверно, это и к лучшему – не видеть, что именно ты ешь. Однако он готов был поклясться, что за спиной снова раздались смешки.

– Проблема в том, – говорила Гормошка, – что все они ссылаются на гримуар[6] колдуна Аукинша. Книга эта очень редкая, но от сестры, которая работала в нашей библиотеке, я знаю, что у нас в школе экземпляр этой книги имеется. Я пошла в библиотеку – но книги там не оказалось!

Парри выковырял из зубов застрявшее там надкрылье. По счастью, он не видел, что это было.

– Тогда, – продолжала Гормошка, – я пошла к Саманте. Ну, знаешь, той девчонке, которой я тогда прислуживала. Саманта в библиотеке своя. И она спросила у Табиты, а Табита спросила у Арлин, и Арлин сказала, что ее подруге говорили, что все эти книги переданы на спецхранение.

Тут до Парри донеслись крики с другого конца зала:

– Эй, Парри, а это правда, что ты никогда не слышал про День Матери?[7]

– Слышь, Гормошка… Ты ведь никому не говорила про это пророчество, а?

Гормошка была оскорблена в лучших чувствах.

– Нет, конечно! – с негодованием ответила она. – Я никому не говорила. Но, разумеется, обсуждала кое с кем…

Через зал послышался другой голос:

– Эй, Хоттер, а это правда, что у твоей мамочки есть член?

– Интересно, – сказал Парри в основном самому себе, – может, этот тролль все еще голоден?

– Ты! – воскликнул гневный голос. – Это все-таки ты!

И из-за стола волшебников поднялся Брейк. Одной рукой он держался за живот, а другой обвиняюще указывал на ничего не замечающего Хоттера.

– Что случилось? – спросил Парри.

– Я так думаю, – сказала Гормошка, беря две тарелки с едой, – что нам пора сваливать.

– Ты, паразит моего существа!

Брейк был в такой ярости, что вокруг него взметнулся вихрь. Могучий смерч подхватывал посуду и столовые приборы. Нож и вилка столкнулись в воздухе и разлетелись в стороны с убийственной силой: нож вонзился в каменную стенку, вилка – в лопатку какого-то злосчастного ученика.

– Что случилось? – спросил Парри.

– Пошли! – крикнула Гормошка уже в дверях.

– О мерзостное создание! – воскликнул Брейк, медленно, с трудом приближаясь к нему. – Ты оскорбляешь меня каждым своим вздохом!

Мисс Фезерстоун бросилась между ними.

– Послушайте, Брейк, я не понимаю…

Но стоило ей приблизиться к вихрю, как ее подняло в воздух и швырнуло в небеса. В отремонтированном потолке зала появилась свежая дыра.

Следующими, кто попытался вмешаться, были Ярварис, преподаватель заклинаний, и казначей.

– Эй, Юсти, в чем дело-то? – спросил Парри. – Юсти!

Двое волшебников приближались к Брейку с волшебными палочками наперевес. Они указали палочками друг на друга и пробормотали заклинание, неслышное ни для кого, кроме них двоих. Между палочками протянулась потрескивающая светящаяся нить силы, и волшебники пошли на Брейка.

– Послушай, сынок, – сказал Ярварис, когда они с казначеем подошли достаточно близко, – мы не собираемся делать тебе ничего плохого, но не можем же мы допустить, чтобы ты натворил глупостей, верно?

Вихрь ярости Брейка коснулся светящейся нити. Нить продержалась где-то десятую долю секунды, а потом с треском лопнула, и волшебников отшвырнуло в разные стороны.

А Брейк все шел вперед. Теперь его смерч налился жутким голубоватым сиянием.

– Эй, есть тут кто? – жалобно пискнул Парри.

– Из-за тебя я много лет живу в стыде и позоре! – кричал Брейк.

Директор утер губы. Всякой фигни он терпеть не мог, а любое событие, мешающее ему кушать, несомненно, являлось именно фигней.

– Сколько лет я потратил из-за тебя впустую! – визжал Брейк, мало-помалу продвигаясь вперед.

Директор обошел стол и оглянулся, подыскивая что-нибудь подходящее.

– Из-за тебя я загубил свою карьеру! – продолжал Брейк.

Директор проверил на прочность пару стульев, счел их неудовлетворительными и остановился на одной из ножек длинного стола, за которым сидели волшебники. Бол-д'Арет оторвал ножку, и стол жалобно скрипнул и просел.

– Из-за тебя я гнил на задворках общества, стыдясь называть себя настоящим именем!!! – Это был уже не визг, а скорее угрожающий рык.

Бол-д'Арет пару раз взмахнул ножкой, примериваясь.

– Но я исправлю ошибку, которую у меня не хватило мужества исправить вовремя! В час своей смерти ты на себе испытаешь каждое мгновение тех мук стыда, что я переживал пятнадцать долгих лет!!!

– Эй, ну кто-нибудь, отзовитесь!

– Умри же, орудие моей пытки и унижения!!!

И Брейк начал произносить убийственное заклятие. Одно слово, второе – но тут глаза у него выпучились, шея вытянулась, руки бессильно упали, и он рухнул на пол.

– Хорошая деревяшка! – сказал Бол-д'Арет, весьма довольный собою. – Очень, очень хорошая!

И он еще пару раз повторил свой победный взмах.

– Эй, казначей! Казначей! Где вас черти носят?

Тут Бол-д'Арет наконец приметил казначея. Тот сползал по стенке в дальнем углу. Директор взял кувшин с водой и швырнул его в лицо казначею – и попал, что удивительно, принимая во внимание расстояние.

Казначей принялся кашлять и отплевываться.

– Когда людей приводят в чувство, – заметил он, с трудом поднимаясь на ноги, – обычно принято выливать воду из сосуда, а не швырять ее вместе с кувшином, сэр.

– Есть ли у меня набор клюшек для гольфа? – спросил Бол-д'Арет, еще раз взмахнув ножкой от стола.

– Э-э… нет, сэр! – ответил казначей, расстроенный тем, что его мантия, всегда такая аккуратная, помялась и промокла.

– Ага, – сказал Бол-д'Арет. – Тогда добудьте мне их, ладно? Заранее спасибо. Да, и сделайте что-нибудь с этим бардаком!

Казначей только молча кивнул. Стол, оставшийся на трех ногах, наконец рухнул.

Тут, как назло, явился Гордон. Он водил по школе гостя из Мордосвина.

– Ну, – начал он, – а это наш…

Он запнулся на полуслове, оглядел разоренный зал, упавший стол, следы стихийного бедствия, тянущиеся через весь зал, окровавленных учеников, лежащих вповалку волшебников, не говоря уже об огромной жабе, которая торопливо подъедала все, что попадало на пол…

– Знаете что, – сказал Гордон, – идемте-ка лучше ко мне, я яичницу поджарю.

Глава 7

Понятно, что и Парри, и Фредди на следующий день на уроке левитации были не в лучшей форме.

Парри все пытался переварить информацию о том, что Брейк – его отец, хотя Гормошка продолжала настаивать, что Брейк ему на самом деле мать, что еще сильнее сбивало нашего героя с толку. Его настроения это не улучшило, несмотря на то что зрение у него восстановилось на двести процентов. Он надеялся только, что к утру особая острота зрения пройдет.

Конечно, новость о том, что Брейк – его… как бы это сказать? Ну, допустим, родитель, – несколько смягчалась тем, что Парри был твердо уверен: Гормошка задумала какую-то пакость.

На уроке левитации Фредди пришлось еще хуже, чем Парри. Максимум, чего ему удалось добиться от своего куска мела, – это заставить его дергаться и стучать по парте. Однако когда Парри сказал Фредди, что у того ничего не выходит, потому что он такой бестолковый, Фредди отвесил ему такого тумака, что Парри не сразу очухался. Парри – то по крайней мере удалось поднять свой кусок мела в воздух. Большую часть урока он потратил на то, чтобы достать мел оттуда, куда он залетел.

Гормошка же развлекалась тем, что писала на доске алфавит, не прикасаясь к мелу.

По счастью, урок приготовления волшебных напитков прошел относительно спокойно. Пострадавшая мисс Фезерстоун лежала в лечебнице, а заменявший ее профессор Симова говорил в основном о технике приготовления напитков, а не об их волшебных свойствах, так что для Парри это было вместо введения в кулинарию.

Гуди Два-туфля увидел, как они идут ему навстречу. Он приостановился было, но потом решился и с гордо поднятой головой зашагал дальше.

– Ну да, – говорил Парри, – но ясно же, что Брейк – просто псих! Ходит и все время держится за живот…

– Не-е, – возразил Фредди, – за живот он хватается, только когда тебя видит.

– Да, но с чего бы моему отцу… Гормошка выразительно приподняла бровь.

– Нет, – сказал Парри. – С этим я смириться не могу.

Поравнявшись с Гуди, парни подхватили его под мышки с двух сторон и оторвали от пола.

– Но если Брейк – мой… родитель, – сказал Парри, тщательно подбирая слова, – то кто же тогда… ну, другой?

– А вот это – тайна, – отвечал Фредди, ведя их к скромной, неприметной дверке в темном углу коридора. – Ну кому могло прийти в голову оприходовать Брейка?

Их голоса затихли на служебной лестнице. Гормошка осталась стоять на стреме на верхней площадке, нетерпеливо притоптывая ногой и поглядывая на часы. Снизу доносились глухие звуки борьбы.

Но пацаны вернулись довольно скоро.

– Конечно, если бы мы сумели отыскать это пророчество, о котором талдычит Гормошка, все бы стало куда яснее.

– В самом деле? – обрадовался Парри. – Вот было бы здорово!

– Да нет, на самом деле нет, – сказал Фредди. – Пророки – они же никогда прямо не скажут. В этом и состоит вся суть пророчества – там натемни, тут напутай, да еще потеряй пару-тройку страниц. Зуб на холодец даю, половина пророков нарочно нумерует страницы так: первая, вторая, третья, седьмая – только чтоб их пророчества казались более таинственными и подлинными. Если предсказать что-нибудь достаточно туманное, девять из десяти, то рано или поздно это исполнится. Все, что нужно, – это пять-шесть веков да читатели с богатым воображением.

– Ну и, наконец, джентльмены, на прощание наш повар соорудил для вас нечто из ряда вон выходящее, – сказал казначей, обращаясь к собравшимся за столом представителям Мордосвина.

На стол водрузили огромное блюдо, и повар торжественно снял выпуклую крышку. Директор немедленно вонзил в угощение вилку с длинными зубцами и кривой нож. Лишь благодаря молниеносной реакции казначея, метнувшего подсвечник со своего конца стола, Гуди отделался легкими царапинами.

– Надо же, – заметил Клякс, – а мне казалось, что обычно яблоко кладут в рот, а лук как раз сзади.

Казначей вытащил луковицу изо рта молодого человека.

– Мистер Два-туфля, не будете ли вы так любезны объясниться?

– Месяц взыскания! – возмущался Фредди.

– Ага, прям как в моей старой школе! – ворчал Парри.

– Вы его там не видели? – спросила Гормошка. – Ну, в смысле, гримуар Аукинша?

– Ну, точно не скажу, – ответил Фредди. – Казначей почти не выходил из кабинета. Но несколько других книг, о которых ты упоминала, были там, так что я почти уверен, что и гримуар там же.

Гормошка, Фредди и Парри трудились, обрезая разросшиеся лозы в саду Гордона.

– И отчего непременно нужно было посылать нас отбывать взыскание к Гордону? Казалось бы, хватит с нас его уроков…

– Ну и поделом вам! Вы это заслужили! – заявила Гормошка.

Парри злобно дернул цепкую лиану. Она оборвалась и рухнула наземь.

– Опаньки!

– Дети, дети, дети! – раздался у них за спиной голос Гордона. – Я же вам говорил, аккуратнее надо!

Парри, Фредди и Гормошка уставились на отпечаток ладони на стене, обведенный черным, словно бы обугленным контуром.

– Замазать это безобразие совершенно невозможно, – пожаловался Гордон. – А уж я пытался, можете мне поверить! Что ж, пойду поищу цветочную корзинку. Придется подвесить ее здесь, пока хряпомея снова не отрастет.

– Ну, значит, придется отправить блуждающий глаз, чтобы убедиться наверняка, – сказал Фредди Парри. – А потом поупражняемся в искусстве тыренья.

– Ну, строго говоря, нам придется ему поучиться, – ответил Парри.

– Да легко, – сказал Фредди. – Это будет наш следующий урок.

– Ага, надеюсь, это получится у тебя лучше, чем левитация, трансформация и история магии – и ква-квад, если уж на то пошло, – заметила Гормошка.

Пацаны переглянулись и надели ей на голову корзинку с обрезками лоз.

– Нельзя ли поосторожнее! – воскликнул издали Гордон. – В конце концов, нам ведь теперь придется встречаться куда чаще!

Урок тыренья оказался сплошным разочарованием что для Фредди, что для Парри. Преподаватель называл себя Мастер Хань, но, если у него в роду и было что-нибудь восточное, так разве что фамильный сервиз китайского фарфора. Однако он старательно щурил глаза, одевался на китайский манер (старинный) и говорил с акцентом персонажей китайских боевиков семидесятых годов, невзирая на явное неодобрение со стороны тех учеников, кто действительно имел восточные корни (или что там у них, в этом мире, было вместо Дальнего Востока).

Спинка скамейки перед Фредди была вся в зарубках, демонстрирующих число его неудачных попыток овладеть заклинанием. Намеченная им пробка, что лежала на длинном столе у доски, только слегка покачивалась. Паррина пробка валялась на полу на полпути между учительским столом и его партой и ближе подползать решительно отказывалась, невзирая на то – а быть может, именно оттого, – что он щедро пересыпал волшебные слова усилителями вроде «блин», «чертова», «хренова» и «хрень».

– Ага, – сказал Хань. – Вижу, вы отчаянно нуждаетесь в моих наставлениях. Мне придется научить вас опустошать свой разум, становиться единым целым с пробкой. Пусть волшебные чары свободно струятся по вашему телу. Позвольте, я вам покажу.

Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох диафрагмой и в течение нескольких минут концентрировался. Подняв руки над головой, он сложил ладони и опустил руки вниз, мимо лица и груди. Затем протянул ладонь и пробубнил заклинание:

– Этгей веро эрехум овнум роу леи!

Пробка лениво взмыла со стола, огибая учеников, подплыла к псевдокитайцу, держась в нескольких сантиметрах над полом, и, достигнув его ног, прыгнула ему прямо в руку.

– Вот так. Попробуйте еще раз. Начнем с вас, барышня!

– Ой, это вы мне, да? Извините, пожалуйста! Гормошка оторвалась от газеты «Магиктаймс», которую она читала. Подняла руки и, чуть заметно шевельнув губами, прошептала заклинание. Ее пробка взметнулась со стола и с громким шлепком прилетела ей прямо в ладонь. Мастер Хань временно забыл, что надо щуриться, и глаза у него сделались большие и круглые, как блюдца. Он некоторое время разглядывал Гормошку, затем спохватился.

– Ну ладно, ребята, продолжайте работать самостоятельно! – сказал он и предоставил им мучиться дальше.

Парри с Фредди переглянулись. Парри наклонился к уху Гормошки, которая вновь уткнулась в свою газету.

– Юстиция, – прошептал он, – я тебе уже говорил, как я тебя люблю и уважаю?

– Да ладно, ладно, – великодушно сказала Гормошка, – помогу я вам спереть эту книгу! Только смотрите у меня!

Гормошка управилась с ужином раньше обычного и к тому времени, как «арестанты» отработали свое у Гордона, успела прикончить половину съестного, которое им притащила.

– Блин, как болит-то! – пожаловался Парри, бережно баюкая правую руку.

У Фредди руки тоже сгибались с трудом.

– Да, нелегкая была работенка!

– А че вы делали-то? – удивилась Гормошка.

– Газон подстригали, – сказал Парри. Гормошка оглядела их замученные физиономии, их натруженные руки.

– Вы что, смеетесь?

– Да нет, – сказал Парри, – мы подстригали газон. Кусачками для проволоки. Часть площадки для ква-квада заросла игольчаткой, или как ее там, и еще пара участков ближе к манежу тоже.

– Жесткая, зараза! – пожаловался Фредди.

– У нас еще есть время, – сообщила Гормошка, взглянув на часы. – К нам опять приехали гости из Мордосвина, так что из-за стола наши волшебники встанут не скоро. Тем более что большинство все равно потом пойдут квасить.

– Ну, тогда за дело! – сказал Парри и передал блуждающий глаз Фредди.

Фредди произнес волшебные слова и выпустил глаз в окно. Тот быстро исчез за углом.

– А как же он попадет в кабинет директора? – спросил Парри.

– Легко, – ответил Фредди. – Здание-то старое. Под карнизом щели, под полом – вентиляционные ходы. Во всех таких домах десять тысяч разных дыр и щелей. Уж как-нибудь да проберется. Блуждающие глаза настроены на то, чтобы находить самую удобную дорогу в любое помещение.

Они расселись вокруг хрустального шара. В шаре виднелось стремительно приближающееся окно. Изображение дернулось, а потом перестало двигаться. Глаз завис внутри кабинета.

Парри с Фредди переглянулись.

– Нео удредай аэ игтиэа! – скомандовал Фредди.

Изображение развернулось, и они увидели круглую дыру, которую шар пробил в окне.

– Ну да, – сказал Фредди, – только надо включать «бесшумное передвижение», а я как-то всегда забываю.

– Скорей, ищи книгу! – сказала Гормош-ка. – А то вдруг мы потревожили какую-нибудь сигнализацию!

Фредди повторил команду, но, едва изображение кабинета вновь развернулось, Гормошка вскрикнула:

– Смотрите! Дверная ручка поворачивается!

– Нгаги эалтсти одем! – воскликнул Фредди, и как раз вовремя.

Глаз взмыл к потолку и забился в угол. Дверь медленно отворилась, и в кабинет проскользнул человек. Перед тем как затворить за собой дверь, он выглянул наружу и еще раз убедился, что в коридоре никого нет.

– Это Брейк… – прошептала Гормошка.

– Как ты думаешь, он пришел туда из-за окна? – спросил Парри.

– Нет, – ответил Фредди. – На окно он даже не взглянул. Смотри, он идет к книжному шкафу!

Они увидели, как Брейк достал волшебную палочку и прикоснулся ею ко всем четырем петлям дверец шкафа. Ключ в замке сам собой провернулся, и дверцы распахнулись. Брейк провел пальцем вдоль кожаных корешков, нашел нужную книгу и вытащил ее.

– Вот, вот она! – воскликнула Гормошка. – Это же гримуар колдуна Аукинша! Он хочет спереть нашу книгу, а мы даже не успели в нее заглянуть!

– Скорей! – сказал Парри. – Скажи глазу, пусть летит за Брейком! Надо узнать, где он спрячет книгу.

– Да щас, щас, уже, – ответил Фредди, листая инструкцию к глазу.

Брейк достал с нижней полки шкафа томик потоньше и поставил его на место толстого гри-муара. Потом дважды ударил по нему волшебной палочкой, и томик сделался как две капли воды похож на гримуар колдуна Аукинша. Волшебник кивнул и спрятал настоящий гримуар под плащом. Потом снова прикоснулся палочкой к книжному шкафу. Дверцы затворились, ключ в замке повернулся. Брейк подкрался к двери кабинета, приотворил ее, выглянул наружу и наконец вышел в коридор. Блуждающий глаз выскользнул за дверь вместе с ним и незримо завис под потолком коридора.

Брейк закрыл дверь и прикоснулся к ней волшебной палочкой. Он услышал, как щелкнул замок.

– Сюда! Скорей! – послышался голос казначея.

Они уже на лестнице! Брейк лихорадочно огляделся, потом раздвинул две вазочки, стоявшие на подоконнике. Книга подернулась рябью и превратилась в еще одну вазочку.

– Эй, Брейк, что это ты там делаешь? – резко окликнул его казначей.

– Не хами, мужик! – одернул его Брейк. – Мой кабинет тут, рядом.

– Ах да, конечно! Прошу прощения, но я предпочту перестраховаться.

Казначей направил свою волшебную палочку на Брейка и зигзагообразно провел ею вдоль его тела. Одежды Брейка вздулись, словно подхваченные мощным сквозняком. Брейк сердито отмахнулся, и палочка казначея отклонилась в сторону, но обыск был уже завершен.

– Как я уже говорил, – продолжал казначей, – я всегда предпочту перестраховаться. Кто-то ворвался в кабинет директора!

– Как? – воскликнул Брейк. – Я хотел сказать, кто?!

– Вот это-то и нужно выяснить. Оставайтесь в коридоре, господа, – сказал казначей двум волшебникам, что пришли с ним. – Давайте посмотрим, кто осмелился оскорбить Бол-д'Арета!

Казначей вставил ключ в замок, отпер дверь и, открыв ее, взмахнул свободной рукой. В кабинете ярко вспыхнул свет.

– Окно! – сказал он. – Видите?

И указал на дыру. Казначей подошел поближе, чтобы осмотреть ее, и, наклонившись, увидел осколки на ковре.

Он обошел комнату против часовой стрелки, проверяя шкафы. Начал он с книжного шкафа.

– Вроде бы все в порядке, – нехотя признал он. – Быть может, сигнализация, которая сработала, когда непрошеный гость разбил стекло, вспугнула его.

– Если он вообще был, этот непрошеный гость, – заметил Брейк. – Может, это был камень или летучая мышь? Летучие мыши часто ловят мотыльков на окнах, знаете ли.

– На окнах – да, ловят, – согласился казначей. – Но я еще никогда не слышал, чтобы летучие мыши били стекла. И никаких камней я тут тоже не вижу.

– Быть может, это был взмах волшебной палочки? – предположил Брейк. – Уж как пить дать. Небось какие-нибудь пятиклассники игрались со своими новыми палочками. Думаю, если завтра накормить их на ужин вареной капустой и объяснить за что, это поможет остудить горячие головы.

– Спасибо, Брейк. Извините за беспокойство, – многозначительно сказал казначей. – Я знаю, что в последнее время вы чувствуете себя… – он нарочно сделал паузу, – не очень хорошо. Постарайтесь, чтобы мне больше не пришлось тревожить вас по этому поводу.

Брейк кивнул. Было очевидно, что оба еле сдерживаются, чтобы не вцепиться друг в друга. Как только дверь за Брейком захлопнулась, казначей стремительно подошел к книжному шкафу и дотронулся волшебной палочкой до всех четырех петель. Дверцы распахнулись. Он схватил гримуар колдуна Аукинша и, положив его на стол, бережно открыл книгу.

– Убарбр, убарбр, убарбр, – прочел казначей. Он принялся листать страницы – они были девственно чисты. – Проклятие! – выругался он и потряс кулаком в сторону двери, за которой скрылся Брейк.

– Брейк смылся, – сказал Парри.

– А вазочку оставил, – заметила Гормошка.

– Наверно, решил подождать, пока шум не уляжется, – рассудил Фредди. – Я так думаю, что казначей что-то подозревает. Брейк, наверно, собирается вернуться за ней, когда никого не будет поблизости.

– Извините, но мне срочно надо выйти, – сказала Гормошка. – Смотрите, чтобы ничего интересного без меня не случилось!

– Надо добыть эту вазочку, пока Брейк за ней не вернулся, – сказал Фредди.

– Надо! – согласился Парри. – Пошли. Фредди встал и устремился к двери, бросив на прощание:

– И хрустальный шар тоже захвати, пригодится.

Парри тяжело вздохнул, взял тяжеленный шар и поплелся следом за Фредди.

Не прошло и минуты, как в комнату, вытирая на ходу руки о платье, вбежала Гормошка.

– Ладно, я думаю, нам надо… Без меня ушли! Вот сволочи!

Днем в школе было ужасно шумно и многолюдно, но по ночам большая часть здания будто вымирала. Тем не менее для того, чтобы снова заглянуть в хрустальный шар, пацаны предпочли убраться из коридора в пустой, тускло освещенный класс. Блуждающий глаз уже два раза пролетел взад-вперед по всему коридору, но единственная живая душа, которую он заметил, был Гуди Два-туфля, шныряющий, несомненно, в поисках очередного доброго дела.

– Все путем, – сказал Фредди. – Я его отправил следить за лестницей. Ладно, – сказал он, кивнув в сторону пересечения двух коридоров, – ступай вон к тому перекрестку, поверни направо, разбегись – и очутишься в нужном коридоре наверху.

Парри немало попетлял по школьным магическим порталам, когда удирал от упыря, и ему для разнообразия приятно было точно знать, где он может очутиться на этот раз. Фредди взял у него хрустальный шар.

– Ну, вали. Да побыстрее! Если я увижу, что кто-то идет, то три раза стукну глазом о потолок.

Парри хотел было возмутиться: с чего это идти должен непременно он? – но понял, что спорить бесполезно, и промолчал. Фредди так распоряжается, что можно подумать, будто это его хрустальный шар! Но, с другой стороны, он ведь выучил волшебные слова, а он, Парри, этого сделать так и не удосужился.

Парри в последний раз заглянул в хрустальный шар, чтобы убедиться, что путь свободен, и побежал. Свернув за угол, он почти сразу очутился в коридоре верхнего этажа. Парри поспешно притормозил, стараясь производить как можно меньше шума. И остановился напротив кабинета директора.

Парри осмотрел вазочки и наконец выбрал одну из них. Он был почти уверен, что помнит, куда именно Брейк ее поставил, но, с другой стороны, в этом шаре все выглядит таким искаженным, что уверенным нельзя быть ни в чем. «Была не была!» – подумал он и побежал обратно.

И внезапно очутился в коридоре нижнего этажа. Парри юркнул в класс, где ждал его Фредди.

– Эта?

– А я откуда знаю! – сказал Фредди. – Ты ведь за ней ходил, а не я!

– Ну, как тебе кажется – может, это все-таки она? – с надеждой спросил Парри.

Фредди повертел вазочку в руках.

– Честно говоря, трудно сказать. Я так понимаю, нам нужна та, что не похожа на другие.

– А эта не похожа? – спросил Парри.

Фредди взглянул на него, как на идиота.

– На что?

Парри тяжело вздохнул и снова побежал к перекрестку.

Через пару минут ребята сравнивали две вазочки.

– А эта не похожа? – спросил Парри у Фредди.

– Ну-у, – сказал Фредди, – вот эта не похожа на эту.

– Значит, это она и есть! – воскликнул Парри.

– А вот эта, – продолжал Фредди, – не похожа на эту.

– Значит, это может быть и она... – сказал Парри. – Так которая же из них не похожа?

– Так ведь они обе не похожи друг на друга! – сказал Фредди.

– А-а! – сказал Парри, который наконец обнаружил слабое место в их логике. – Я щас!

О предосторожностях они уже и думать забыли. Теперь на учительском столе стояли целых три вазочки.

– Значит, так, – подытожил Парри. – Вот эта не похожа на эту и на ту, вот эта в середине не похожа на те две, что с краю, а вон та на том конце не похожа на ту, что в середине, и на ту, что в этом конце.

– Верно! – согласился Фредди.

– А нам нужна та, которая не похожа.

– Ну! – согласился Фредди.

– Но они же все три не похожи!

– Хм… – задумался Фредди. – Да, дело непростое…

Есть такой непреложный закон природы, в силу которого чем сильнее ты стараешься не шуметь, тем больше получается шуму. А уж когда тебе приходится тащить две простыни, набитые керамическими вазочками, шуму получается столько, что ни на одной дискотеке такого не услышишь.

Наконец Парри с Фредди, бренча и громыхая, ввалились в дверь своей комнаты.

– Где вас черти носили? – сурово осведомилась Гормошка.

– Тс-с-с! – прошипел Фредди, хотя нужды в этом уже не было.

– Мы ходили за вазочкой, только мы никак не могли определить… – начал Парри, затаскивая свою ношу в комнату и захлопывая за собой дверь.

– …которая именно нам нужна, – закончил Фредди.

– Ну и дураки же вы! – сказала Гормошка и показала им вазочку. – Я ее стырила в ту же минуту, как только вернулась назад. И с тех пор сижу здесь, вот уже два часа, и гадаю, куда вы подевались. Знаете, как я проголодалась?

– А с ними чего делать? – спросил Парри вслух, указывая на простыни с вазочками. Пацаны переглянулись и выжидательно уставились на Гормошку.

– На меня можете не смотреть! – отрезала она. – Тырить нас учили, а возвращать пока что нет!

Глава 8

– Тс-с! Не мешайте, я слушаю! – раздраженно одернула их Гормошка.

– Ну, извини, не дышать я не могу, – ответил Парри.

– Да че там слушать-то! – сказал Фредди, накладывая себе добавки. Гормошка была так поглощена подслушиванием, что Фредди даже удалось опустошить свою тарелку раньше ее.

– Ну тихо вы! – сказала Гормошка. – Мне же не слышно!

– Да что они могут сказать такого интересного? – удивился Парри.

– «Ой, как тебе мой новый матерьяльчик для летящего платья? Ой, а ты слышала про новую киску подружки сестры моей кузины?» – передразнил Фредди тоненьким голосочком.

– Да тише же! – рявкнула Гормошка. – Я пропущу все самое главное.

– Да как ты их вообще слышишь? – спросил Парри. – Они же сидят за два стола от нас!

– Естественно, что я ничего не слышу, когда ты долдонишь мне в ухо!

– Это что, новое суперзаклинание для подслушивания? – поинтересовался Парри.

– Щас это будет суперзаклинание для затыкания рта! – рассвирепела Гормошка.

– Ой-ей-ей, какие мы страшные! – тоненьким голосочком пропел Парри.

Гормошка, не оборачиваясь, вскинула волшебную палочку и указала на стул Парри. И Парри свалился на пол, в кучу опилок.

Одна из девчонок, которых подслушивала Гормошка, встала. Она утирала слезу, скатившуюся по щеке.

– Ах вот, значит, как ты к этому относишься!

Она вырвала из рук другой девчонки карточку, разорвала ее в клочки и швырнула клочки в лицо подружке.

– Но я ничего не понимаю, честное слово! – воскликнула вторая девчонка и бросилась из зала следом за подружкой.

– Ну вот, видите? – гневно сказала Гормошка. – Из-за вас все самое интересное пропустила!

– А в чем дело-то? – спросил Парри, пододвигая себе новый стул.

– Ну, Делия и Ясбет – они обе из комитета, если вы понимаете, о чем я.

– Из какого комитета? – спросил Парри, который явно ничего не понял.

– Ну, из женского комитета, понимаешь?

– А-а, – сказал Фредди. – А кстати, чего ты-то не в комитете? Ты же любишь всякие там организации.

– Поверь мне, если бы у нас все мальчишки были как ты, я бы точно ушла к ним в комитет! Ну, как бы то ни было, Делия прислала Ясбет открытку с благодарностью за вчерашний романтический вечер – ну, ты понимаешь?

– А-а! – до Парри наконец-то дошло. – Ты имеешь в виду, что…

– Как бы то ни было, – продолжала Гор-мошка, – Ясбет спросила у Делии, что она имела в виду. Делия ужасно смутилась, расстроилась и разозлилась на Ясбет, а Ясбет все никак не могла понять, что происходит.

– Ужас как интересно! – усмехнулся Фредди.

– Ну что, это все? – спросил Парри.

– В том-то и дело, что нет, – сказала Гор-мошка. – В женском туалете сейчас только об этом и говорят. Понимаете, Ясбет с Делией ведь не единственные! Во вторник Абигейл с Гэйбриэлом поссорились по тому же поводу. В среду – Кэтрин с Эвдамом, в четверг – Кира с Пиншоном. А теперь вот эти две!

– Па-атрясающе! – сухо сказал Фредди.

– И что, ты подслушала все это прямо отсюда? – спросил Парри.

– Не мели ерунды. Кэтрин с Эвдамом мы все видели своими глазами, про Киру с Пиншоном мне рассказала Джессика, а про Абигейл с Гэйбриэлом мне рассказала Зельда, которая слышала об этом от Таниты.

– Из первых рук, можно сказать! – заметил Фредди. – Прямо из уст лошади.

– И что ты хочешь этим сказать? – воинственно напыжилась Гормошка. – Это кто лошадь? Танита, что ли?

Но тут наверху раздался шорох крыльев, и на голову Гормошке что-то свалилось.

– Во! – сказал Фредди. – Летучая мышь меня спасла!

Парри уже не раз видел, как мыши по утрам приносят свежую почту, а по вечерам забирают и уносят письма. Судя по всему, мыши предпочитали летать по ночам. Что, в общем, логично, если так подумать.

Но вблизи сам процесс доставки он видел впервые. Гормошка выковыряла муху из мушиного хлеба, сманила мышь со своей головы и отвязала от упряжи твари небольшой свиток, а взамен бросила в специальный кармашек мелкую монетку.

Мышь, судя по всему, удовлетворилась этим, отпустила волосы Гормошки и радостно принялась исследовать мушиный хлеб в поисках целых насекомых.

– А-а, это от мамули, – сказала Гормошка. – Она просто хотела узнать, как я тут устроилась. Мило, не правда ли?

Парри снял свою миску со стола и отодвинулся подальше, готовый пуститься в бегство, если мышь вдруг заинтересуется им.

Фредди взглянул на письмо Гормошки, на мышь, ползающую по столу, на Парри. Тугие шестеренки у него в голове медленно пришли в движение.

– Ой, чуть не забыла! – сказала Гормошка с напускной небрежностью. – Парри, у меня для тебя кое-что есть.

Она свернула письмо, убрала его в сумочку и достала пузырек с прозрачной жидкостью.

– Пить его лучше на полный желудок.

– А чегой-то это? – подозрительно спросил Парри, встряхнув крохотную бутылочку.

– Ну, это… это защитное заклятие. Я подумала, что в существующих обстоятельствах…

– Заклятие? В бутылке? – недоверчиво переспросил Фредди.

– Ой, у меня ушла целая вечность на то, чтобы раздобыть ингредиенты и подобрать нужные заклинания. Давай, его надо выпить залпом.

– Пахнет водкой…

– Это хорошо или плохо?

– Хорошо, наверное…

И Парри, испугавшись пристального взгляда Гормошки, единым духом опростал пузырек.

– Ох-х-х-х-х!

Гормошка схватила Парри за щеки и заставила его глядеть ей в глаза.

– Это очень важно, Парри! Ну, как ты себя чувствуешь?

– Мне плохо! – прохрипел Парри.

– Ты страдаешь от любви? – предположила Гормошка.

– Да нет, меня просто тошнит! – ответил Парри, вновь обретя способность разговаривать по-человечески. – И что, это, типа, должно меня защищать?

– Ну да, конечно. Типа того…

И Гормошка, явно разочарованная, отпустила Парри.

Парри встретился с насмешливым взглядом Фредди и обнаружил, что не в силах отвести глаз от своего приятеля.

– Фредди, я тебе когда-нибудь говорил, что ты чертовски привлекательный парень?

– Чего-о?!

– А, ч-черт! – выругалась Гормошка и достала из сумочки шприц и жуткого вида иголку. – Подержи его, Фредди, противоядие надо вводить внутривенно…

Единственное, что поддерживало Парри во время уроков, – это мысль о том, что сегодня пятница и, следовательно, после обеда уроков не будет. А Гормошка обещала сегодня еще раз попытаться превратить вазочку обратно в книгу.

Она знала пару-тройку обратных заклятий, но все они оказались недостаточно сильными. Они превращали обратно те предметы, которые превратила сама Гормошка, но мощное морфическое поле, которым окружил книгу Брейк, оказалось им не по зубам. В конце концов, Брейк ведь был учителем трансфигурации, и если уж он что превращал, то с расчетом на то, что никто, кроме него, эту вещь обратно превратить не сумеет. Однако у Гормошки было много книг с заклинаниями – часть из них досталась ей от сестры, а часть она сперла из школьной библиотеки, пока их не спер кто-нибудь другой. И сегодня она надеялась подобрать какое-нибудь заклятие, которое сумеет разрушить чары Брейка.

Так что неудивительно, что лекция по метафизике, она же теория магии, которую читал казначей, казалась трем приятелям бесконечной. Впрочем, многие утверждали, что казначей и впрямь злонамеренно растягивает время лекции, так, чтобы вместо отведенных двух часов впихнуть в нее все четыре.

Второй урок был немногим лучше. Этот предмет назывался «предсказательной наукой». В прошлом году этот курс назывался «футурологией», годом раньше – «искусством прозрения», еще раньше – «чтением примет и гаданием по внутренностям».

Преподаватель предсказательной науки, Лунозор Древний, почти всю лекцию жаловался на то, что астрология находится в глубоком кризисе, поскольку смертные то и дело открывают новые небесные тела, и астрологи не перестают спорить о том, надлежит ли внести поправки в предсказания, или же влияние доселе неведомых объектов уже учтено в существующих таблицах.

Но, по крайней мере, Фредди не давал Парри заснуть, обнадеживая его тем, что к середине семестра уроки станут гораздо интереснее, потому что им придется гадать о будущем по содержимому кишок цыплят, козлов и прочей живности.

Парри сперва съязвил, что будет ждать этого с нетерпением, но потом сообразил, что это и впрямь не так уж плохо, – он вспомнил, что цыплята и даже козлы по крайней мере съедобны.

Как только урок предсказательной науки закончился, Парри с Фредди рванули к себе в комнату и стали ждать Гормошку, у которой по пятницам был урок двойной симпатической магии. Они рассчитывали до обеда попытаться еще раз разрушить чары, наложенные на книгу.

Прождав минут двадцать, они поняли, что Гормошка, очевидно, сразу пошла в Большой Зал, обедать. И решили, что им тоже не помешает перекусить.

– Фредди! – окликнул Парри, стоя в дверях.

– Чего?

– Слушай, ты из комнаты нормально вышел?

Фредди явно счел этот вопрос странным.

– Да вроде нормально. Вот, стою в коридоре, как видишь. А че?

– Да ты понимаешь, – сказал Парри, – я тут чего-то…

Он толкнул незримую преграду, не выпускавшую его в коридор. Преграда, несмотря на незримость, оказалась вполне ощутимой.

– А-а, – сказал Фредди, – так это у тебя «Имем ни эй Ассгли Оксбиум». Пороговая лихорадка, если по-простому.

– Какая-какая лихорадка?

– Ну, пороговая. Многие новички через это проходят. Но ты не бойся, это не страшно, – утешил его Фредди.

– Ни фига себе не страшно! – возмутился Парри. – Тебе хорошо говорить, а я тут застрял в комнате, как дурак!

– Да не, это всего лишь аллергия такая, – объяснил Фредди. – Повышенная чувствительность к порогам. Такое бывает, когда человек попадает в среду, насквозь пропитанную магией. Это длится всего пару дней, потом само проходит. Хотя обычно ею болеют дети, а не подростки.

– Это просто праздник какой-то! Получается, я подцепил что-то вроде волшебной разновидности ветрянки? И, конечно, именно перед выходными! Нет бы заболеть ею в понедельник – тогда бы от нее хоть какая-то польза была, на уроки бы ходить не пришлось…

– Не-е, тебе еще повезло, – сказал Фредди. – А то многим ребятам приходилось проторчать пару дней на улице или в саду, а некоторые первоклашки так и ночевали в коридорах. Я знаю кое-кого, кому не повезло еще больше: их прихватило в классе, и пришлось им с утра до вечера сидеть и слушать кого-нибудь вроде казначея или Клякса. Так что если уж ты заболел пороговой лихорадкой, то лучшего времени и места ты выбрать не мог. Тут явилась Гормошка.

– Ах вот вы где! – сказала она, как будто это ей пришлось их ждать невесть сколько времени. – Я так и подумала, что вы, наверно, забыли про обед. Так что вот.

И она втащила в комнату тяжело нагруженный поднос.

– У Парри – пороговая лихорадка, – объяснил Фредди, входя в комнату следом за едой. – Он тут застрял.

– У-у… – Гормошка была явно разочарована. – А я думала, что мы займемся этим у меня в комнате…

– Тебе радоваться надо, – возразил Фредди. – Неужели тебе хочется, чтобы он пару дней проторчал у тебя?

Гормошка на него даже не взглянула.

– Ну ладно, – сказала она, – все равно, еды я захватила достаточно. Ой, мальчишки, ну как вы можете жить в таком свинарнике? У вас тут даже сесть некуда!

Она пробралась к кровати, распихивая ногами вещи, валяющиеся на полу: шмотки, книжки и все прочее, – и, поскольку желающих ей помочь не нашлось, сгребла в охапку барахло, которое валялось на кровати, запихала между кроватью и шкафом и села.

– Ну, – сказала она, когда Парри и Фредди потянулись за сандвичами, – где эта вазочка?

– По-моему, ты только что зафутболила ее под мою кровать, – ответил Виззл с набитым ртом.

– Ну как же так можно! – воскликнула Гормошка, доставая вазочку из-под кровати. – Это же редчайшая книга! А она у вас на полу валяется, и ее пинают ногами все, кому не лень.

Фредди пожал плечами и взял себе еще сандвич. Гормошка осмотрела вазочку – цела ли, – поскребла ногтем пару царапин и огляделась, ища, куда бы ее поставить.

Подходящего места не нашлось, так что Гормошка смахнула с ближайшей тумбочки часть валяющегося на ней хлама и поставила вазочку туда.

– «Эсторер хетум диотины пеллы» вчера не сработало, – сказала Гормошка, листая одну из толстых книг, которые она притащила с собой. – Ах, вот оно! Давайте попробуем это.

Она достала свою волшебную палочку и произнесла:

– Ска нцеое уй эревум, эби ос гейней!

Из палочки в вазочку ударил разряд. Вазочка слегка покачнулась. Некоторое время она гудела и вибрировала, но потом все затихло, и вазочка осталась такой же, как была.

– Ну-ка, давай попробуем вместе! – предложил Фредди, взяв свою палочку. – На счет «три». Раз, два, три! Ска нцеое уй эревум, эби ос гейней!

– Эй, – сказала Гормошка, – надо было на вазочку целиться! Хорошо еще, на мне белье приличное!

Фредди тойько хихикнул. Гормошка коснулась волшебной палочкой лежащей вокруг нее груды пряжи и сказала:

– Эсторер хетум диотины пеллы!

Пряжа снова превратилась в ее платье. Гор-мошка злобно глянула на ухмыляющегося Фредди и оделась. И снова принялась листать книгу.

– А-а, вот еще одно! Давайте-ка попробуем это…

Она снова достала палочку.

– Астцим вайя оури исгуиседус! Вазочка негромко звякнула.

– О, теперь она как будто обтянута бумагой! – сообщил Фредди, наклонившись к вазочке, чтобы разглядеть ее получше.

– Хм… – сказала Гормошка, не удовлетворенная этой полумерой. – Отодвиньтесь подальше! – потребовала она. – А то вы меня совсем затолкали.

Она положила книгу на противоположную кровать и взяла с пола другую. И забралась на кровать с ногами, чтобы устроиться поудобнее.

– Просто не понимаю, как вы тут живете! Мало того, что здесь такой бардак, тут еще и теснотища жуткая! – пожаловалась она и положила ноги на соседнюю кровать.

– Эвеалриум оури уетрей асефей! – приказала Гормошка, снова направив палочку на вазочку.

Поверхность вазочки изменилась, явно превратившись во что-то более гладкое. Гормошка недовольно хмыкнула и взяла третью книгу. Она пролистала ее.

– Надо попробовать вот это… Оти инет вноум эльфсум эби уетрей!

На этот раз между палочкой и вазой полыхнула вспышка.

– Ага, теперь у нас есть вазочка, переплетенная в кожу и обернутая бумагой! – констатировал Фредди.

– Ну-ка, дайте я попробую! – сказал Парри, взяв свою палочку. – В конце концов, в этой книге говорится обо мне!

– Ну, по крайней мере, о тебе там упоминается, – уточнила Гормошка.

– Ну, как бы то ни было, – сказал Парри. – На счет «три» – раз, два, три! Оти инет вноум эльфсум эби уетрей!

Половина бюста Гормошки внезапно сдулась.

– Смотри, куда тычешь своей палочкой! – гневно крикнула она. Потом повернулась к пацанам спиной, указала палочкой на себя и пробормотала: – Амелап-н-дерсона!

Восстановив себя в прежнем виде, она снова обернулась.

– Либо вы относитесь к этому серьезно, либо я вам больше не помогаю!

– А че я-то? – сказал Парри с самым невинным видом.

– Послушайте, – перебил их Фредди, – я всегда не против доброй ссоры, но вам не кажется, что тут сделалось тесновато?

– Ну, – начала было Гормошка, – если бы вы раз в жизни потрудились прибраться…

– Фигня, – возразил Фредди, – я не об этом. Вот, к примеру, вам не кажется, что раньше между кроватями был довольно широкий проход?

И тут деревянные рамы кроватей жалобно скрипнули, словно затем, чтобы подтвердить его правоту. Они уже сошлись вплотную.

– По-моему, пора сваливать, – сказал Фредди.

– Эй, а я как же? – испуганно сказал Парри. – Я-то ведь не могу выйти!

– Ну что ж, не повезло тебе! – сочувственно сказал Фредди.

– Не беспокойся, Парри, – утешила его Гормошка, – мы приведем помощь!

Парри попытался было выскочить в окно, но у него ничего не вышло.

– Да уж, пожалуйста!

Раздался треск. Кровати начали ломаться.

– Спасайся кто может! – возопил Фредди и поспешно распахнул дверь комнаты, пока ее не придавило шкафом.

– Я вернусь, – пообещала Гормошка, – можешь на меня положиться!

Она бросилась к двери – и налетела на незримую преграду.

– Вы что, хотите сказать, что у меня тоже пороговая лихорадка? – возмутилась она.

Фредди потыкался в дверной проем.

– Нет, ребята, – сказал он, – боюсь, тут дело малость посерьезнее.

– Как?! – воскликнул Парри. – Что, никто выйти не может?

Снова раздался треск – еще одна доска сломалась, как щепка.

– Помогите! Помогите! – заорала Гормошка. Пацаны, которые в критических обстоятельствах соображали неплохо, присоединились к ней.

– Помогите! Помогите! – орали они. – Мы не можем выйти из комнаты, а она уменьшается!

Многие проходили по коридору, но в их сторону никто даже не взглянул.

– Может, они нас не слышат? – догадался Фредди.

– Не знаю! – ответила Гормошка. – Ну-ка, вы двое, посмотрите в окно! И не оборачивайтесь, пока я не скажу.

– А что ты будешь делать? – спросил Парри.

– Не ваше дело, – ответила Гормошка. – Смотрите в окно!

Пацаны перебрались через обломки кроватей и подошли к окну.

– Слушай, у нас время поджимает, – сказал Фредди. – Может, все-таки скажешь, что ты задумала?

– Ладно, можете оборачиваться, – сказала Гормошка, снова надевая платье. – Нет, они нас действительно не слышат. И не видят вдобавок.

Послышался скрип и скрежет – это столкнулись платяные шкафы. Гормошка в последнюю секунду успела прошмыгнуть к обломкам кроватей, прежде чем проход закрылся.

Парри увидел, что под обломками и тряпками на полу что-то шевелится.

– Эй, тут кто-то есть! – воскликнул он, пытаясь взобраться повыше по деревяшкам и матрасам. – Вот тут, внизу!

– Оставь ее в покое, – сказал Фредди. – Эта крыса – моя. Ты и сандвичами обойдешься.

Платяные шкафы сомкнулись и теперь угрожающе потрескивали по мере того, как стены комнаты сдвигались все ближе. Фредди уперся руками в стены.

– Не думаю, что мне удастся их удержать, – буркнул он.

Гормошка воспользовалась оставшимся местом, чтобы разложить свои магические книги, и теперь лихорадочно их листала.

– Давай, давай! – понукала она себя.

– Поскорее! – взмолился Парри.

– Все было бы куда проще, если бы оглавление было не на древнем языке, – объяснила Гормошка.

Шкафы развалились, и на пол посыпались доски и щепки.

– Не думаю, что я успею его выучить и помочь тебе, – огрызнулся Парри.

– Но должен же быть какой-то выход! – говорила Гормошка, просматривая оглавление. – Да, точно! Трансфигурация!

– Замечательно! – хмыкнул Парри. – Перед смертью ты превратишь меня в жабу?

– Если у тебя есть какая-нибудь блестящая идея, – сказал Фредди, который спиной упирался в одну стенку, ногами в другую, а его колени были уже тесно прижаты к груди, – сейчас самое время пустить ее в ход!

– Нам нужно сделать какую-то распорку, – сказала Гормошка. – Мне надо только определить, какой предмет в комнате самый твердый…

Тьма посерела, потом серый мир снова сделался цветным. К Фредди вернулось зрение. Он медленно моргал глазами, поначалу чисто машинально. Что-то было не так. Ему почему-то было жутко неудобно. В конце концов он сообразил, в чем дело. Фредди распрямил ноги и со стоном рухнул на кровать. И наконец-то вдохнул воздуха – впервые за много часов.

– Ну, спасибочки! – сказал Фредди озабоченной Гормошке, которая заглянула через плечо мистера Ос-толопоффа. – Самый твердый предмет в комнате, говоришь?

– Ну, а что ж я сделаю, – сказала Гормошка, – если ты и впрямь оказался самым твердым? В конце концов, ты ведь на четверть горный тролль! Для тебя превратиться в камень – все равно что сделаться поближе к предкам, только и всего!

– Это вовсе не одно и то же! – возразил Фредди, с трудом ворочая языком.

– Да ладно тебе! – сказал Парри. – Главное, что все получилось!

– Как хорошо, что ты снова с нами! – жизнерадостно сказал Ос-толопофф. – У меня для тебя очень хорошие новости!

– Это в смысле, что я выздоровею? – спросил Фредди.

– Еще лучше! – улыбнулся садовод. – Ваша мебель будет как новенькая! Мне удалось спасти большую часть досок. Прекрасная, хорошо выдержанная древесина – такую не каждый день увидишь! Старинная, знаешь ли. Правда, часть полок в шкафах разлетелась в щепки, но, думаю, мне удастся соорудить хотя бы один приличный шкаф из того, что осталось. А вот кровати – прекрасные, добротнейшие вещи! – сломались только в местах соединений. Я их починю в два счета!

– Нам очень повезло, что Гордон с Брейком подоспели вовремя, – сказала Гормошка. – Я так понимаю, что Гордоновы лозы подняли тревогу, так что он заподозрил неладное. Хорошо, что он сразу пошел проверить, в чем дело! А то ты уже начал трескаться, представляешь?

– Ax так вот почему у меня все тело ломит! – сказал Фредди.

– Ничего-ничего, – утешил его садовод. – Я тебя смажу льняным маслом. От него ты враз помягчаешь, расправишься…

Тут в поле зрения Фредди возникли Гордон с казначеем.

– Можете не благодарить меня прямо сейчас, – сказал Гордон.

– Да, – сказал казначей, – ученикам очень повезло, что вы заметили происходящее!

– Ну, в конце концов, не зря же я выращиваю хряпомею вокруг всей школы! Однако на то, чтобы проверить весь периметр, ушло много времени, так что мне очень повезло, что я застал их живыми!

– Да, в самом деле, – сказал казначей.

– Не знаю, что бы я стал делать, – продолжал Гордон, – не окажись рядом Брейка! Он остановил стены, и я сумел вынести детей.

– Подростков! – поправила Гормошка.

– Как удачно вышло, что Брейк оказался поблизости, – сказал казначей. – Тем более что всем известно, какие чувства он питает к этому молодому человеку.

И он кивнул на Парри.

– Как вы думаете, не мог ли он… – начал было казначей, но затем сам себя перебил: – Хотя, с другой стороны, семейство Виззлов было замешано в таком количестве того, что называется «несчастными случаями»… И это был бы уже не первый раз, как один из членов этой семьи пал жертвой других. Ведь правда, Фредерик?

– Ганнибал с Дамианом всегда говорили, что это вышло случайно, сэр! – возразил Фредди, пытаясь повернуть голову.

– Ну разумеется, разумеется! – сказал казначей.

– Ну вот! – объявил садовод, вернувшийся с горшком и кистью. – Думаю, теперь нам стоит на время оставить больного в покое, – сказал он, обмакнув кисть в льняное масло. – Да, кстати, – внезапно осенило его, – а может быть, ты предпочтешь минеральное?

Фредди только застонал в ответ.

Не будь горящая на столе лампа волшебной, она бы давным-давно потухла. Пол кабинета был усеян мелкими черепками, и на столе лежал слой красной пыли.

Тощая рука потянулась вниз – наверное, уже в сотый раз за этот вечер. Из последних сил держа себя в руках, он сдвинул с середины стола кучу пьии и черепков и поставил на стол последнюю вазочку.

Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и сосредоточиться. Все-таки волшебством лучше заниматься в спокойном настроении. Он прикоснулся палочкой к вазочке.

– Эверсер хетум онсеалерк ртифицея!

И, наверно, в сотый раз за вечер увидел, как вазочка разлетелась на куски и рассыпалась пылью. И только тогда он позволил себе выйти из себя и забарабанил кулаками по столу, вздымая клубы красной пыли.

– Юфак! – выругался Брейк. – Юфак, юфак, юфак!

Глава 9

Весь остаток пятницы Фредди был довольно неразговорчив. На ужин была вареная капуста, что его настроения тоже не улучшило. Но в субботу утром он повеселел. До некоторой степени причиной тому было письмо, полученное от бабушки.

По правде говоря, это был ответ на письмо, которое Фредди отправил ей еще прошлой зимой, но, как честно признался Фредди, старушка теперь уже не такая шустрая, как бывало. Кроме того, он был чрезвычайно доволен собой – ведь это именно он додумался пойти к своим братцам и купить у них обратное заклинание, чтобы превратить их кожано-бумажную вазочку в книгу.

– Послушай, – спросила Гормошка по пути обратно в комнату, – а тебе не кажется подозрительным, что стоило нам обратиться к твоим братцам, как у них тут же нашлось первосортное обратное заклинание?

– Ну, ты же знаешь моих братцев, – сказал Фредди. – Они вечно торгуют всякими… – Он замялся в поисках подходящего слова.

– Ворованными товарами? – подсказала Гормошка.

– Товарами темного происхождения, – закончил Фредди. – Они всегда это делают.

– А чем это кончится? – осведомилась Гормошка.

– Ты, Юсти, не волнуйся, – утешил ее Фредди. – За скупку краденого тебя не привлекут, пока восемнадцать не стукнет.

Они пришли в комнату к Гормошке. Она открыла дверь и вошла. Фредди храбро вошел следом, Парри остался стоять на пороге. Комната у Гормошки оказалась просторнее, чем была комната мальчишек – даже до вчерашнего происшествия.

У них в комнате помещалось только два платяных шкафа, стоящих у самой двери друг напротив друга, дальше вдоль стен, головами кокну, стояли две кровати, между которыми имелся довольно узкий проход, и все.

Гормошкина комната по сравнению с их была прямо-таки королевской. У правой стены стояли две кровати, слева от которых оставалось еще по меньшей мере четыре, если не пять шагов свободного места. А еще в комнате помещались полки, шкафы, шкафчики, буфетик, два туалетных столика и даже письменный стол со стулом. И, что самое обидное, у Гормошки с ее соседкой была даже своя собственная ванная.

– Ну, – сказал Парри, завистливо оглядев комнату, – по крайней мере, если тут стены начнут сдвигаться, у нас будет целый день на то, чтобы придумать, как отсюда выбраться.

Гормошка хмыкнула и достала со шкафа сундучок, в котором она спрятала вазочку. Развернула полотенца, в которые закутала вазочку для пущей сохранности, и поставила ее на стол.

– Иди сюда и закрой дверь, – сказала она Парри.

– Я лучше тут постою, если не возражаешь, – ответил он с порога.

– Возражаю! – ответила Гормошка. – А что, если кто-нибудь увидит, чем мы тут занимаемся? Вряд ли они снова применят тот же самый трюк. Теперь весь школьный персонал готов к этому. И вдобавок я сама наложила на комнату несколько защитных заклятий. Иди сюда, не бойся.

Парри нехотя послушался. Он запер за собой дверь и присоединился к Фредди с Гормошкой.

– Ну-ка, – сказала Гормошка, – сейчас посмотрим, как подействует это заклятие!

Она взмахнула волшебной палочкой и коснулась ею вазочки.

– Эверсер хетум онсеалерк ртифицея! Вазочка задрожала и подпрыгнула. Нижняя ее часть растянулась и сделалась прямоугольной.

– Действует! – воскликнул Парри. – Попробуй-ка еще раз!

Гормошка повторила заклинание, и на этот раз перед ней появилась книга, только на обложке у нее было выпуклое изображение вазочки. Гормошка произнесла волшебные слова в третий раз, и книга наконец полностью обрела прежний облик.

– Класс! – воскликнул Парри и схватил книгу. – Наконец-то я смогу узнать ответ!

– Эй, – возмутилась Гормошка, – это же я ее превратила обратно! Я хочу посмотреть первой.

– Хм, – сказал Парри, заглянув в книгу. – Думаю, это неплохая идея.

Он вернул книгу Гормошке.

– А то там какая-то фигня написана. Гормошка посмотрела в книгу, потом на Парри, перевернула книгу – Парри держал ее вверх ногами – и сказала:

– Это не фигня. Просто древний язык.

– А ты можешь на нем читать? – спросил Фредди, заглядывая ей через плечо.

– Ну, вот тут написано – «Отоф не Урсиам».

– А что это значит? – спросил Парри.

– «Напечатано в Мерсии», – ответила Гормошка, разбив в прах надежды парней. – Так вот, для этого мне потребуется мой «Словарь древних языков», – она указала на толстенный том в конце одной из книжных полок, – и очень-очень большой пакет пончиков с кровью!

– Короче говоря, – подытожил Парри, – нектар власти содержится в… – он замялся, припоминая, как там было сказано, – «в нечистом плоде узурпатора власти богини-матери», а я, значит, и есть этот самый…

– Нечистый плод. Ну да.

– Может, будем пользоваться термином «отпрыск»?

Гормошка поразмыслила.

– Можно, конечно. Но там написано – «нечистый плод».

– Ладно, – смирился Парри. – А «узурпатор власти богини-матери»… ну, то есть один из твоих…

– Это твоя мама пап.

– Значит, у меня одна мама и два папы.

– Нет, – поправила Гормошка. – У тебя один родитель и один узурпатор.

– Ага, – сказал Парри. – Все равно непонятно.

– Ну, родитель – это значит твой настоящий отец, – пояснила Гормошка, сверившись со своими заметками на крышках коробок из-под «Мистической пиццы».

– А узурпатор тогда кто?

– То существо, что выносило тебя во чреве вместо матери.

– Чего-о? – переспросил Фредди. – Это значит, его папаша сделал это с овцой, или с коровой, или еще с кем-нибудь?

– Да нет же, нет! – с отвращением сказала Гормошка. – Ну, то есть по крайней мере я так не думаю. Узурпатор присвоил себе власть женского божества, так что я не думаю, что речь идет о самке. Или, по крайней мере, о нормальной матке.

– Так он что, из яйца вылупился, что ли? – спросил Фредди.

Парри уставился на него исподлобья.

– А че такого-то? – пожал плечами Фредди. – Тролли вон вылупляются из яиц – по крайней мере некоторые.

– Нет, – повторила Гормошка. – Тут ясно говорится о двух отцах. Но один из них, по-видимому, узурпировал власть матери-богини. А о яйцах тут ничего не говорится.

– Ну да, – сказал Фредди. – Так прямо тут ничего и не будет сказано. Их назовут как-нибудь вроде «великие шары, с беконом приготовляемые», или типа того.

Гормошка решила не обращать внимания на Фредди.

– Конечно, это могло быть сделано с помощью магии. Ведь мы говорим о волшебниках. Наверняка тут замешано какое-то волшебство.

– Ну, а что это за «нектар власти», который во мне содержится?

– Кровь, конечно, – ответила Гормошка.

– Так я что, на самом деле ужасно могущественный? – с надеждой спросил Парри.

– Кгхм… – Гормошка поразмыслила. – Да нет.

– Ничего себе! – сказал Парри. – А на фига тогда?..

– Зато твоего родителя это сделает… вот, тут написано: «…первым среди волшебников, ибо лишь в нем сила пребудет невозбранно».

– Понятненько, – сказал Парри. – А как же моя кровь должна это сделать? Что он, добавит каплю себе в напиток, или лоб помажет, или…

– Думаю, он должен ее выпить, – сказала Гормошка.

– Ну, в смысле, немножко? – уточнил Парри. – Попробовать?

– Да нет, – сказала Гормошка. – Думаю, что речь идет обо всей крови.

– А-а! – сказал Парри. – Так, значит, он не сможет стать всемогущим, пока…

– Пока не перережет тебе глотку, – пояснил Фредди.

– Ну, или, например, раздавит тебя и выдавит всю кровь до капли, – предположила Гормошка. – Так что братцы Фредди тут ни при чем. Тот, кто пытался раздавить нас в комнате, охотился за тобой, Парри.

– Ну спасибо, утешила, называется! – сказал Парри.

– Ну, – возразил Фредди, – Дамиана с Ганнибалом я бы тоже со счетов снимать не стал. Вполне возможно, что их как раз за этим и наняли.

– Если кто-то хочет выпить твою кровь, Парри, это значит, что твой отец где-то рядом – или по крайней мере все еще жив. И если он выпьет твою кровь, то сделается самым могущественным волшебником, какой когда-нибудь был на свете!

– А со мной что будет? – спросил Парри.

– А ты умрешь, – сказал Фредди.

– Ну, спасибочки!

– Всегда пожалуйста.

– Так ты думаешь, это Брейк пытается меня убить?

– Ну, выпить твою кровь нужно твоему отцу, – сказала Гормошка, – так что, может быть, это и он. Но, судя по тому, что он говорил тогда, в зале, Брейк – узурпатор.

– Может, нам стоит не спускать с него глаз? – спросил Парри и многозначительно взглянул на Фредди, который зубами выковыривал из коробки приставшие к ней кусочки сыра.

– Ну, в общем, ага, да, – сказал Фредди и огляделся.

Гормошка выдвинула полку и достала оттуда два бархатных мешочка.

– Интересно, где он сейчас может быть? – сказал Фредди.

– Если нам повезет, – заметила Гормошка, – то он, быть может, встретится с твоим… – Она перехватила взгляд Парри и вовремя поправилась: – Другим родителем. Может быть, это кто-то еще из школьных преподавателей, а может быть, это кто-то чужой. Если у нас будут доказательства, что Брейк готовит заговор, мы можем сказать об этом Бол-д'Арету…

– А он что?

– А он их убьет, – сказал Фредди.

– Тогда давайте скажем Бол-д'Арету прямо сейчас, – предложил Парри. – Пусть убьет Брейка, а с другим разберется, когда тот появится – если вообще появится.

– Мне это кажется неразумным, – вежливо возразила Гормошка.

– Угу, – согласился Фредди. – Понимаешь, он же не знает, кто твой папаша. Так что Бол-д'Арет может просто принять меры, чтобы тот никогда не выпил твою кровь…

– Ну, так это же хорошо… – начал Парри.

– …и убить тебя сам. Понимаешь, это же единственный надежный способ.

– А-а! – сказал Парри. Фредди поднял блуждающий глаз.

– Индфей хетум нео алледцим Брейк, аэ авех эй уиквум уфтиш!

Глаз взмыл с его ладони и устремился вон из комнаты. Гормошка ахнула, уперла руки в боки и гневно уставилась на Фредди.

– Ну а че я-то, че я? – сказал Фредди. – В конце концов, это не моя работа – открывать это чертово окно!

К тому времени, как блуждающий глаз нашел наконец Брейка, Гормошка доедала уже третий пакет кровавых пончиков. Когда Фредди нашел команду, которая должна заставить блуждающий глаз отыскивать конкретную личность, все трое предположили как нечто само собой разумеющееся, что определять местонахождение этого человека глаз будет автоматически. Но это оказалось не так.

Однако вместо этого глаз проявил некие зачатки разума. Для начала он заглянул в кабинет Брейка, потом в его комнаты. Потом глаз побывал в учительской, в Большом Зале, в комнатах отдыха. Короче, он планомерно осматривал все места, где мог находиться Брейк, пока не нашел его.

Гормошка прищурилась, вглядываясь в хрустальный шар.

– Где это он, хотела бы я знать? – спросила она себя, глядя на Брейка, идущего по незнакомому коридору. Она полезла в один из ящиков стола, достала оттуда пергаментный свиток и развернула его, придавив края бутылками из-под газировки.

– Это что это? – спросил Фредди.

– План школы. Так-так, давайте посмотрим… Глаз спустился вот по этой лестнице, и… Ага, понятно. Наверно, он вот в этом коридоре. Его просто перекрасили.

– А что это за движущиеся пятнышки? – поинтересовался Парри.

– Так, ничего, – ответила Гормошка и принялась шарить вокруг себя в поисках волшебной палочки.

– А тут рядом с ними надписи какие-то… Что там написано?

– Слушай, какая тебе разница?

Гормошка сдвинула бутылки, и свиток свернулся. А Гормошка продолжала искать свою палочку среди коробок из-под пиццы и пустых пакетов, которыми теперь была завалена вся комната.

– Вот тут, – сказал Фредди, развернув свиток и вглядываясь в него, – написано: «полтора сандвича с говядиной».

Он нашел другое пятнышко.

– А тут – «один банан, одно яблоко». А тут – «тарелка с закусками, в ассортименте».

– Слушай, отдай! – потребовала возмущенная Гормошка.

– А вот тут – «шоколадка с изюмом и орехами».

– А чего это шоколадка двигается? – спросил Парри.

– Не знаю, – ответил Фредди.

– А вот это что – там, внизу?

На одном участке плана пятнышки с подписями так и кишели. Фредди пригляделся.

– Тут не разглядишь, они все налезают друг на друга. Но думаю, что это кухня. Ага, гляди, вот оттуда отделилась жареная баранина – похоже, ее несут одному из волшебников.

– Так это план, на котором отмечена вся еда, какая есть в школе? – догадался Парри.

– Ну да-а, – нехотя призналась Гормошка. – Это мне сестра подарила.

Она наконец нашла свою палочку под одной из коробок.

– А че, классная идея! – сказал Парри. – Все, что нам осталось, – это уговорить Брейка носить с собой в кармане пакет с завтраком, и мы сможем следить за ним прямо отсюда!

Гормошка криво улыбнулась и коснулась плана своей волшебной палочкой. Вся школьная еда тут же исчезла из виду, остался только сам план.

– Ну-ка, погодите! – воскликнул Фредди. – По-моему, глаз что-то обнаружил!

– Где он? – спросил Парри.

– А, черт! – сказала Гормошка. – Вот, из-за вас я его потеряла. Теперь остается только попытаться определить место, когда Брейк будет уходить. Он не мог далеко уйти за это время, – добавила она, взглянув на план.

Коридор, по которому шел Брейк, тускло освещался светом из узких отдушин. Вот Брейк начал подниматься по каменным ступеням…

– Наверно, это один из служебных коридоров, – предположила Гормошка.

Миновав два пролета, Брейк свернул в коридор, застеленный плюшевым паласом, со стенами, отделанными деревянными панелями. Он прошел мимо двух дверей, остановился у третьей и постучал.

– Должно быть, это комнаты, где живут преподаватели, – сказала Гормошка. – Но, признаться, я этого места не узнаю.

Блуждающий глаз подобрался к Брейку поближе. Ему нужно было быть вплотную к Брейку, чтобы успеть прошмыгнуть в дверь вместе с ним, когда она откроется. И вот дверь открылась.

– Бонжур! – приветствовала его девица в навороченном нижнем белье. – А-а, месье Брейк! Давненько вы ко мне не захаживали!

– Вот черт! А это еще кто? – спросил Парри, не веря своим глазам.

– Наша француженка, – просветил его Фредди.

– Че, она у вас французский преподает?

– Ну, не то чтобы преподает, – ответил Фредди, – но научить может такому – только держись![8]

– Ой, что он делает? – ужаснулась Гормошка.

Фредди пожал плечами.

– Ну, они же волшебники, а не монахи! Брейк оглядел «француженку» – всю, от пышных каштановых волос до накрашенных ноготков на ногах. На ногах его взгляд задержался. Брейк изменился в лице.

– В чем дело, дорогой? – томно спросила «француженка». Она тоже посмотрела вниз и увидела маленькую круглую тень, пляшущую у ее ног.

Брейк обернулся.

Фредди, Парри и Гормошка, которые не слышали разговора и смотрели на Брейка со спины, внезапно увидели, как Брейк развернулся и стремительно протянул руку к блуждающему глазу. Глаз шарахнулся назад, но поздно. На несколько мгновений он погрузился в розоватую тьму, а потом в шаре возникло лицо Брейка очень крупным планом.

Внезапно хрустальный шар сам превратился в огромный глаз. Парри, Фредди и Гормошка вздрогнули, а глаз заворочался, глядя по очереди на каждого из них.

– Накрой его! – крикнул Парри.

– Поздно, – ответила Гормошка, – он нас уже увидел.

Но глаз смотрел не на них. Ребята переглянулись, проследили направление стеклянного взгляда – и увидели, что тот устремлен на гримуар колдуна Аукинша.

– Книга! – ахнула Гормошка. Послышался хлопок, и книга исчезла. Брейк стоял, держа под мышкой гримуар Аукинша. В одной руке он сжимал блуждающий глаз, а в другой через несколько секунд появился хрустальный шар. Брейк мельком его осмотрел.

– Прошу прощения, мадемуазель, – сказал Брейк, – но, боюсь, возникли непредвиденные обстоятельства.

– Ну что вы, что вы! – воскликнула «француженка». – Заходите в любое время! Я всегда вам рада…

Брейк сунул глаз в карман и перехватил книгу и шар поудобнее. Он спешил и потому не стал пробираться по черным лестницам, а сбежал по главной, в один из многочисленных вестибюлей школы. Там Брейк застал очередную ссору, одну из тех, что за последнюю неделю сделались уже привычными. Некая девица, на этот раз пятиклассница по имени Лизель, проливала гневные слезы из-за того, что ее парень отрицал имевшую место ночь любви. Парень же, шестиклассник по имени Асгард, говорил, что понятия не имеет, о чем она, и что он за всю прошлую ночь ни разу не выходил из своей комнаты.

– Тише, тише, глупые дети! – оборвал их Брейк. – Я каждый день слышу о подобных ссорах. Неужели вам не понятно, что кто-то из учеников овладел Мерлиновым «заклятием Пендрагона» и теперь развлекается напропалую? Вот если бы вы были внимательнее на моих уроках, вы бы без труда могли защитить себя от подобных наваждений!

Возмущение и гнев двух любовников незамедлительно обратились на виновника их ссоры.

– Да какая же это сволочь…

– Разумеется, – продолжал Брейк, – тому, кто этим занимается, нужно быть очень осторожным, чтобы не нарваться случайно на того, кого он копирует. Скорее всего ему понадобится хрустальный шар с блуждающим глазом, чтобы он мог в любой момент убедиться, что соперник не застанет его на месте преступления. Вот, например, такой шар, как этот, который я только что конфисковал у некоего пятиклассника, по имени… как его… ах да: Парри Хоттер!

– Хоттер? Да ведь это же тот ублюдок, что облевал меня тогда в поезде!

– А теперь прошу прощения, – сказал Брейк, – у меня есть дела поважнее, чем болтать с какими-то школьниками.

И он стремительно зашагал прочь.

– Ну, ему это с рук не сойдет! – поклялся Асгард. – Убью мерзавца!

– Молодец! – ответил ему ниоткуда голос Брейка. – И смотри, не откладывай этого в долгий ящик!

В это утро завтрак был на редкость роскошен. Очевидно, оттого, что было воскресенье. Однако для Парри выбор по-прежнему оставался скуден. Он ограничивался теми блюдами, в которых заведомо не было ни крысятины, ни пауков, ни насекомых. Да и ночевка на полу у Гормошки его настроения не улучшила. У него болело все тело.

Гормошка тоже не выспалась. Однако это лишь обострило ее и без того чересчур здоровый аппетит. Глаза у нее были красные, а настроение поганое.

– Ну, ты хотя бы спала в кровати! – напомнил ей Парри.

– А толку-то? Стоило мне задремать, как на меня каждый раз кто-то напрыгивал!

Фредди явно наслаждался завтраком и ухмылялся себе под нос.

– Моя соседка, Джессика, просто вне себя. К ней за всю ночь так ни разу никто и не прикоснулся! По-моему, это просто невежливо, – сказала она, обвиняюще глядя на Парри.

– А чего я-то? – сказал Парри. – Это Фредди к тебе приставал, а не я!

– Вот именно! – воскликнула Гормошка. – Вот и Джессика говорит, что тролли ей не по вкусу.

– А она их пробовала? – хмыкнул Фредди.

– Эти мне мужчины! – фыркнула Гормошка, запихивая себе в рот нечто пятиногое.

Тут в голову Фредди пришла опасная идея.

– Слышь, а эта кровь Парри – она в самом деле может сделать волшебника по-настоящему могущественным? Таким, что он самому Бол-д'Арету сможет нос натянуть и бороду повыдергать?

– Ну, там говорится, – ответила Гормошка, с зеленой лапкой, торчащей изо рта, – что это такое могущество, что им способен овладеть лишь его родитель. Возможно, это означает, что на время его кровь может сделать могущественным любого волшебника, но там прямо сказано, что овладеть этим могуществом способен лишь его отец.

«Ладно, – сказал себе Фредди и поглядел на свою острую вилку. – Щас проверим…»

– Уй-я! – взвыл Парри.

– Извини, пожалуйста! – сказал Фредди с самым невинным видом. – Дай-ка я посмотрю, что у тебя там.

Он притянул руку Парри к себе и выдернул свою вилку, торчащую повыше запястья.

– Ты что делаешь? Отпусти немедленно! – взвизгнул Парри, поспешно отдергивая руку. Фредди утер окровавленные губы.

– Я просто хотел проверить одну гипотезу, – объяснил он. – Научный эксперимент, если хочешь.

И Фредди сосредоточился на лежащей перед ним ложке. Ложка загудела, медленно оторвалась от стола – и внезапно ракетой взмыла в небеса. Сверху донесся треск. Несколькими секундами спустя половинка свежеуложеннои черепицы просвистела в нескольких дюймах от Парри и разбилась об пол. Вторая половинка черепицы приземлилась на стол, на волосок от самого Фредди.

– Ну, – сказал Фредди, – можно сказать, что эксперимент удался. Дай-ка еще раз попробую, просто чтобы удостовериться…

– Положь эту штуку! – сказал Парри, отодвигаясь подальше от вилки, которой целился в него Фредди.

– Так во имя науки же! – урезонивал его Фредди.

– В жопу твою науку!

– Ну, повернись задом, – сказал Фредди. – Мне все равно, я не брезгливый.

Тут на голову Парри что-то упало.

– А-а! Уберите! Снимите это с меня! – завизжал он, отбиваясь от огромной летучей мыши.

– Не делай этого, – посоветовала Гормош-ка. – Если ты ее напугаешь, она начнет кусаться. А ты ведь не хочешь, чтобы она испробовала твоей крови, верно?

Парри замер.

– Вот так, – сказала Гормошка. – А теперь сядь. Молодец.

– Она что, письмо принесла? – спросил Парри.

– Может быть, – сказала Гормошка, а Фредди мерзко захихикал, – но судя по тому, как она пристраивается у тебя на лбу…

– Понимаешь, – объяснил Фредди, – нам с Гормошкой пишут письма, а тебе нет, и я заметил, что тебе завидно…

– Парри, – предупредила Гормошка, – мне кажется, она сейчас…

– …но что писать, я не знал, – продолжал Фредди.

Летучая мышь пронзительно пискнула и выдала преизрядное послание, которое потекло с головы Парри, залив ему все лицо.

– Уберите ее! – заорал Парри.

– Вонючка! Вонючка! – дразнился Фредди. Мышь еще раз пискнула и улетела отдыхать на карниз.

– Не смешно! – буркнул Парри.

– Ну, – ухмыльнулся Фредди, – это зависит от того, где ты сидишь!

Даже Гормошка, которой было жалко Парри, не удержалась – ее губы расплылись в улыбке.

– Пойду к себе, хоть умоюсь, – сказал Парри.

– Я с тобой, – вызвалась Гормошка. – Тебе теперь небезопасно ходить одному.

– Так мне и с вами двумя небезопасно, если уж на то пошло!

Парри побрел по коридору к общежитию.

– Ну и рожа у тебя! – хихикнула Гормошка.

– Не смешно! – подчеркнул Парри.

– Если бы я знал, что ты так отреагируешь на то, что тебе на голову села летучая мышь, – заметил Фредди, – я бы даже не стал заставлять ее гадить.

– Ну, – начал Парри, – я тебе это… Ай-й!

– Чего ты мне «это»? – переспросил Фредди. – Куда это он подевался?

– Парри! – завизжала Гормошка.

Длинная прямоугольная плитка пола внезапно исчезла, стоило Парри на нее наступить. Парри инстинктивно растопырил руки и ноги и только благодаря этому не рухнул вниз. Теперь он висел в образовавшейся яме в позе морской звезды.

– Ух ты-и! – сказала Гормошка. – Не нравятся мне эти колья. Какие они острые, просто жуть!

– Помогите! – взмолился Парри. – Вытащите меня отсюда!

– Это опасно, – возразил Фредди, – очень опасно. Во-первых, попытка вытащить тебя может нарушить хрупкое равновесие, в котором ты пребываешь, а во-вторых, в том, чтобы помешать врагу, который явно твердо решил тебя убить, тоже есть элемент риска…

– Поглядите-ка, там, внизу, канавка, – сказала Гормошка. – Похоже, она идет от кольев к вон тому сосуду.

– С другой стороны, – продолжал Фредди, – если ты согласишься поделиться своим «нектаром власти»…

– Кровосос проклятый! – возмутился Парри.

– С третьей стороны, я могу просто немного подождать и напиться твоей кровушки из того сосуда, что стоит внизу…

Светящийся, как жемчужина, шар висел над пентаграммой, перед коленопреклоненной фигурой. Облака, клубящиеся внутри шара, наконец образовали изображение мокрого и рассерженного человека, лихорадочно вытирающего волосы.

– Ну? – резко спросил он. – Что там еще?

– Из кабинета директора похищен гримуар Аукинша! – сообщил коленопреклоненный. – Я боюсь, как бы правда о мальчишке не выплыла наружу.

– А ты не знаешь, кто его мог спереть?

– Рядом с кабинетом видели некоего Брейка, о повелитель. Но книги у него не оказалось.

– А Брейку-то этому она зачем могла понадобиться? – спросил мокрый.

– Этот Брейк вам известен, о повелитель, – ответил коленопреклоненный. – Ведь он – мать мальчишки.

– Как?! – воскликнул Тот-Чье-Имя-Нель-зя-Произнести. – Мефисто здесь?

– Уверяю вас, повелитель, это всего лишь немощный волшебник, не пользующийся особым влиянием.

– Идиот! – воскликнул Тот-Чье-Имя-Нель-зя-Произнести. – Много ты понимаешь! Мы с Мефисто соперничали за право зваться могущественнейшими волшебниками нашего поколения. Он попытался шпионить за мной, обернувшись женщиной, но мне удалось напоить и обесчестить его, и он, униженный, скрылся в безвестности! Очевидно, все это время он скрывался в школе по той же причине, по которой я отправил тебя туда, узнав о существовании ребенка. Мефисто нельзя недооценивать! Ты должен немедленно избавиться от него, иначе он встанет у нас на пути.

– Это сложно, повелитель, – вздохнул коленопреклоненный. – Тут у них специальная сигнализация против черной магии. Для мальчишки я на этот раз измыслил более изощренную ловушку, но уничтожить волшебника, пусть даже и третьеразрядного…

– Мефисто – не третьеразрядный волшебник! – предупредил Тот-Чье-Имя-Нельзя-Про-изнести. – На, возьми этот меч!

И он протянул из туманного шара своему прислужнику меч острием вперед.

– Благодарю тебя, о повелитель! То, что ты доверил мне его, – великая честь для меня!

– Смотри, не сломай. И начисти его перед тем, как вернуть обратно. Клинок, конечно, заговорен и не знает пощады, но магическую сигнализацию он не потревожит, в отличие от заклинания. Но предупреждаю тебя: Мефисто недооценивать нельзя! Он много лет скрывался, но в юности был чрезвычайно могуществен!

– Ну, спасибо на добром слове! – сказал Брейк. Взмахом руки он развеял тьму, царящую в комнате. В воздухе, на расстоянии вытянутой руки от коленопреклоненной фигуры, парил блуждающий глаз.

– Казначей, вы меня удивляете! – упрекнул Брейк. – Уж от кого другого, а от вас я такого не ожидал!

– С чего бы вдруг? – отпарировал казначей, откинув капюшон своего плаща. – В конце концов, я ведь административный работник, а следовательно – служитель зла по природе своей!

Человек в шаре прищурился.

– Ба! Мефисто Оргбиус! Это действительно ты?

Брейк отвесил ему поклон.

– Сдается мне, о непроизносимый, что я более не могу таиться в тени. Однако мальчишку ты не получишь! Я убью его первым. А теперь прошу прощения. Нам с казначеем надо кое с чем разобраться.

И Брейк взмахом руки распрощался с Тем-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. Светящийся шар лопнул, туман расплылся и рассеялся в пространстве.

– Плохого вы себе выбрали злого властелина, казначей! – сказал Брейк.

– Да где же лучшего-то найти? Я бы с тем же успехом мог последовать за великим Мефисто, если бы он все это время не прозябал в безвестности, стыдясь даже собственного имени!

Брейк протянул руку, и маленький предмет, что стоял рядом с казначеем, прыгнул ему прямо в руку. Это была деревянная шкатулочка с дверцей в боку. За дверцей была стеклянная трубочка, наполненная жидкостью, и в ней плавало нечто вроде золотого подшипника, диаметр которого совпадал с диаметром трубочки.

– Архимедов прибор? – спросил Брейк, чуть заметно улыбнувшись.

Казначей кивнул.

– В конце концов, даже у прислужников зла могут быть свои невинные увлечения, знаете ли.

– Даже жалко, что мне придется вас убить, – сказал Брейк.

– В устах того, rто прозябал в тени все эти годы, звучит довольно самонадеянно!

– О да, я должен вас поблагодарить, – сказал Брейк. – Вашими стараниями годы моего прозябания подошли к концу.

И в то же мгновение Брейк устремил на казначея свою волшебную палочку и воскликнул: – Анквишвей!

Меч казначея взметнулся, парируя удар, и отраженное заклятие исказило самую ткань пространства.

– Ах, прошу прощения! – извинился Брейк. – Разве я не сказал «защищайтесь»?

– Ладно, ладно! – сдался наконец Парри.

– Восемь унций, как договаривались! – повторил Фредди.

– Да, да, все, что угодно!

– Все, что угодно? Тогда двенадцать! Эй, Гормошка, как ты думаешь, сумеешь ты с помощью левитации вытащить его из этой ямы?

– Только если сперва превращу его в кусок мела. А как насчет тебя? У тебя сегодня здорово получается левитировать!

Фредди достал из кармана монетку, положил ее на ладонь и поднес к ней волшебную палочку. Он произнес волшебные слова, но монетка только задрожала, а с места не сдвинулась.

– Не, та доза была слишком маленькая, она уже выдохлась.

Гормошка скинула с плеча сумочку и отстегнула ремешок.

– Держи! – сказала она, протянув ремешок Фредди. – Продень эту штуку у него под грудью. Когда ты будешь готов, я его вытащу за ноги. А ты будешь тянуть вверх, чтобы он был не такой тяжелый.

– Ладно, ладно, – сказал Фредди. Он наклонился и кое-как сумел продеть импровизированный спас-конец под мышками у Парри и вытащить его с другой стороны. Встав ногами на оба края ямы, Фредди подхватил Парри, который тем временем успел сползти совсем близко к острым, как ножи, кольям.

Когда Фредди был готов, Гормошка наклонилась, ухватила Парри за ноги и вытянула его на край ямы, пока Фредди подтягивал повыше его верхнюю половину.

В какой-то момент Парри казалось, что он сейчас напорется лицом на колья. Но вот он уже поровнялся с краями ямы, ухватился за них – и выбрался на пол.

Провалившаяся плитка тут же вернулась на место, и ловушка исчезла, как не бывало.

– Круто! – восхитился Фредди. – Я так думаю, что, если бы ты долетел до кольев, эта каменюка тут же бы тебя накрыла, пока убийца не явится за твоей кровью. Тебе повезло, что я оказался рядом и спас тебя!

– Спасибо! – ответил Парри.

– И не забудь, двенадцать унций крови, по первому требованию!

– Эй, а как же я? Я тоже помогала! – вмешалась Гормошка.

– Тринадцать унций, – поправился Фредди.

Тут в коридоре показались двое сражающихся волшебников. Парри, Фредди и Гормошка просто глазам своим не поверили.

– Как вы думаете, кто победит? – спросил Парри.

– Ну, казначей вроде наступает, – сказал Фредди.

– Да, – возразила Гормошка, – но Брейку удалось связать его меч своим заклятием! Нет, казначей освободился!

Казначей взмахнул мечом. Меч рассекал бетон и металл без видимых усилий, даже не задерживаясь.

– Ух ты, как классно Брейк использует мебель вместо оружия! – заметил Фредди.

– Так тут же половина мебели – оружие! – возразила Гормошка.

И в самом деле, по мере того, как Брейк отступал все дальше, мечи, копья, булавы и прочее оружие, висевшее на стенах и бывшее в руках у доспехов, стоявших вдоль коридора, летело и набрасывалось на казначея. Но казначей без труда отражал все их атаки своим мечом.

Однако каждый раз, как Брейк насылал очередное заклятие на меч, казначей выглядел очень уязвимым. Брейк уже успел оттяпать от него пару кусков мяса.

– Эй, – воскликнул казначей, – пощадите же, наконец, интерьер!

– Ну, извините! – развел руками Брейк. – Когда вы в нем умрете, я стану относиться к нему с куда большим почтением!

Они с казначеем прошли мимо Гормошки, Парри и Фредди, не переставая сражаться.

– А может, нам следует… ну, того… помочь одному из них? – робко спросила Гормошка.

– А на фига? – возразил Парри. – Кого ни убьют, все равно у нас получится два свободных урока в неделю.

На это возразить было нечего.

– Вот он! – вскричал Асгард, шестиклассник, в уме которого Брейк посеял несправедливые подозрения в адрес Парри. – Вот этот вонючий мерзавец!

И вслед за Асгардом из-за угла внезапно высыпала целая толпа разъяренных парней и девиц. Все они были вооружены своими лучшими метлами для ква-квада, утыканными гвоздями и бритвами. Кое-кто держал наготове волшебные палочки.

– Как вы думаете, – спросил Фредди, – за кем из нас они гонятся?

– Знаешь че, – ответил Парри, – мне как-то не хочется это выяснять.

– И мне тоже.

Толпа неслась на них, вопя:

– Бей его!

Парри, Фредди и Гормошка обратились в бегство.

Упырь заинтересовался битвой. Упыри вообще любят кровопролития.

– Будьте так любезны, уберите его, – сказал Брейк, кивая на зеленоватую фигуру, возникшую за спиной казначея. – Он снижает величие момента.

Он даже опустил палочку, чтобы противник мог без опаски обернуться и посмотреть, что происходит. Упырь возвышался над казначеем, огромный и страшный. Узнав казначея, по чьей вине он остался без ужина, упырь злобно зашипел ему в лицо.

Казначей машинально рубанул его мечом. Упырь захихикал – для него это было частью привычной забавы, – но не успел он вымолвить свое первое «хи!», как нижняя часть его призрачного тела отделилась и упала на пол. Глаза упыря испуганно расширились, короткие лапки вытянулись, как в мультике, подхватили нижнюю половину и подтянули ее, как человек подтягивает свалившиеся штаны. И упырь рванул прочь по коридору, словно улепетывал от смертельной опасности – хотя, возможно, именно так оно и было.

– Спасибо, – вежливо кивнул Брейк. – Ну что, продолжим? На чем мы остановились? Ах да!

И они снова ринулись в яростную битву. Брейк выстреливал в казначея удар за ударом, и тот размахивал мечом, точно одержимый, отражая их все.

И туда, в самую гущу магических ударов, в вихрь взмахов меча, вступил директор, читавший на ходу свежий номер «Магик тайме». Заклятия и меч отлетали от него, точно от скалы, не причиняя ни малейшего вреда, однако же отвлекли его от газеты. Директор поднял голову и обвел обоих преподавателей взглядом. Брейк« спрятал за спину волшебную палочку, казначей – меч.

– Доброе утро, – буркнул директор.

– С добрым утром, сэр! – поклонились оба. И директор, не обращая внимания на то, что творилось вокруг, пошел своей дорогой.

– Ну, на чем мы остановились на этот раз? – сказал Брейк.

Казначей с воплем ринулся на него, целясь мечом в голову Брейка.

– Ах да! – сказал Брейк и вскинул палочку, защищаясь.

– Ты уверен? – переспросил Гордон. Молоденький саженец настойчиво тыкал колючими листьями в сторону двери. – Ну, если ты так настаиваешь…

Держа на ладони горшок, Гордон толкнул дверь свободной рукой. Посреди комнаты на полу была начерчена пентаграмма. На полу валялся забытый Архимедов прибор.

– Интересно! – протянул Гордон, оглядывая комнату. – Может, стоит попробовать «астлим умбернас эдиалрас»?

К тому времени, как сражающиеся Брейк с казначеем добрались до Большого Холла, даже стоявшие там доспехи побросали свои посты и попрятались в комнатах или коридорах; парочка кралась прочь по черной лестнице, а еще один выскочил через парадную дверь, оставив ее чуть-чуть приоткрытой.

Теперь оба противника были изрядно изранены. Очевидно, часть боевых заклинаний Брейка достигла-таки цели, но и казначей сумел рубануть его по ноге и поперек груди.

– Устаешь, старик! – насмешливо заметил казначей. – Что, каши мало ел? Похоже, твои способности малость запылились!

Стремительным выпадом меча казначей перехватил волшебную палочку Брейка. Палочка вылетела из руки Брейка и покатилась по полу. Брейк нагнулся, очевидно, желая ее подобрать, но тут в грудь ему уперлось острие меча.

– Славная была битва, дорогой друг, – вздохнул казначей, – но, как говорится, хорошенького понемножку…

– Дурак! – сказал Брейк. – Если ты меня убьешь, я сделаюсь куда могущественнее, чем ты себе можешь представить.

– Хм… – Казначей призадумался. – Так-так. Что я предпочту: видеть тебя бесплотным голосом, наводящим кошмары на какого-нибудь подростка, или же видеть тебя живым и здоровым, зная, что ты только и ждешь, когда я зазеваюсь, чтобы превратить меня в корм для рыбок?

И он замахнулся мечом и с размаху рассек пополам тело Брейка. Меч прошел сквозь жертву, точно горячий нож сквозь масло, без малейших усилий разрубив его от плеча до пояса. Мантия Брейка осела на пол – под ней ничего не было.

Казначей потыкал мантию ногой. Из рукава показалась волшебная палочка Брейка.

Казначей оглянулся на то место, где в последний раз видел палочку, выпавшую из руки Брейка. Но там ее не было. Он снова взглянул на палочку, торчащую из-под одежды. Хмыкнул, наклонился и подобрал ее.

Палочка выглядела внушительно: черное дерево было украшено замысловатой резьбой, и сквозь прорези виднелась белая сердцевина из рога единорога.

– Прекрасный сувенир! – сказал казначей и взмахнул палочкой.

В тот же миг палочка змеей оплела руку казначея. Казначей вскрикнул от боли и изумления, когда палочка раздавила ему руку. Затем она пустила черно-белые корни в его плоть.

– Нет! – вскричал казначей. Он упал на колени. Меч был его единственной надеждой. Он схватил его левой рукой. Если вовремя отрубить себе правую руку…

Но не успел казначей поднять меч, как из его левой руки тоже полезли наружу черно-белые щупальца. Он завизжал и упал на спину. Теперь щупальца перли отовсюду: из плеч, из ног, из живота, из груди, из лица. Его правая рука мерцала и таяла; предсмертные вопли казначея быстро стихали, и его тело превращалось в жуткий полупрозрачный призрак.

От беспорядочной массы, в которую превратилось тело казначея, отделился и упал на пол какой-то ком. Ком превратился в тощую обнаженную фигуру, одна кожа и кости, распростертую на полу. А полупрозрачный призрак быстро обретал плоть.

На Брейке была изорванная мантия казначея, но он в ней выглядел куда величественнее, чем казначей или сам Брейк при жизни. Он посмотрел на свои сильные руки, на мощное тело, которым обладал теперь. Он подошел к зеркалу и посмотрел на себя.

– Я тебя помню, – сказало отражение.

– Это правда, – сказал он. – Брейка больше нет. Я, Мефисто, вернулся!

Гордон прошел по следам, оставленным сражающимися, по одному коридору, свернул в другой. По дороге он укоризненно цокал языком, оценивая ущерб, нанесенный школе: из стен торчало средневековое оружие, там и сям были безжалостно вырублены куски камня из стен. Гордон внимательно смотрел себе под ноги, обходя те части пола, что были превращены в озерца расплавленного металла – теперь остывающие – или лужи кислоты – по-прежнему весьма опасные..

Гордон с опаской вошел в Большой Холл. Он увидел доспехи, которые боязливо выглядывали из-за угла, чтобы убедиться, что буря миновала, прежде чем пробраться на свое законное место.

Гордон наклонился к безжизненной тощей фигуре, лежащей на полу. Он взял изорванную мантию, принадлежавшую Брейку, и накрыл фигуру.

Набрасывая край одежды ей на голову, он почувствовал, что на него кто-то смотрит.

Блуждающий глаз упал на пол, когда его хозяина зарубили, и откатился к стене. Там он и остался лежать. Гордон подобрал его, поднес кулак ко лбу и сосредоточился.

– Так чего же ты хотел, Брейк? – спросил вслух Гордон. – Игтлиум ингерсфей! – пробормотал он себе под нос. В руке у него появилась шкатулочка. Гордон откинул крышку, полюбовался лежащими в ней драгоценностями. Потом высыпал все это в карман, сосредоточился снова – и получил прекрасный набор небесных сфер. Гордон положил их на пол и сосредоточился еще раз. И в руке у него появился гримуар колдуна Аукинша.

– Ну что ж, почитаем! Занятное, должно быть, чтение! – сказал себе Гордон.

Шестиклассник Асгард был одним из лучших спортсменов в школе, и потому неудивительно, что он догнал беглецов первым. Гормошка неслась впереди с большим отрывом, Парри, хоть и запыхался, шел вторым. А вот Фредди, прямо скажем, был не создан для длительных пробежек и изрядно приотстал. Именно его и схватил шестиклассник.

– Я поймал одного! – крикнул Асгард, борясь с Фредди. И оба противника одновременно оглянулись назад. Остальные гнались за ними, но, по правде говоря, скорее трусцой, нежели галопом. И, судя по расстоянию, которое им оставалось преодолеть, можно было с уверенностью сказать, что раньше, чем через минуту, они сюда не доберутся.

И только тут Асгард сообразил, что в пылу погони увлекся и не рассчитал своих сил. Ведь Фредди был все-таки Виззл, а семейка Виззлов не отличалась любовью к бегу, зато владела массой подлых уловок. Вот и сейчас Фредди Виззл ловко выхватил у Асгарда его ква-квадскую метлу, усаженную гвоздями, и ухмыльнулся мерзкой фредди-виззловской ухмылкой…

Гордон поставил на стол поднос с чайным прибором. Налил себе чашечку чая сквозь ситечко, бросил туда ломтик лимона. Гримуар Аукинша возлежал у него на столе рядом с «Кратким словарем древних языков», стопкой бумаги и заколдованным пером, которое само делало выписки.

Старинные дедовские часы отмеряли время: тик-так, тик-так.

– Да, – сказал Гордон, – времени на это уйдет немало.

Тик-так, тик… Так. Тик…

Гордон хлопотал. Он включил свет, сходил на кухню, принес тарелочку со сливочными помадками. Небо за окном вроде как потемнело.

Так…

– Вот, так-то лучше! – сказал Гордон. Если верить большим дедушкиным часам, прошло две минуты. Но мы же знаем, что время у каждого свое…

У правой руки Гордона лежала стопка выписок, толщиной не меньше самого гримуара.

– Интересно, – сказал Гордон, – очень, очень интересно!

Он встал и погасил часть лампочек. Тут его внимание привлекло какое-то движение снаружи. Гордон подошел к окну и, прищурясь, вгляделся в сгущающиеся сумерки.

За окном, застывшие, точно статуи, стояли Гормошка с Парри, а немного позади виднелся практически неподвижный Фредди, сжимающий в руках окровавленную метлу для ква-квада. Приглядевшись, можно было различить далеко позади рассерженную толпу, которая медленно-медленно гналась за ними.

– Тик! – сказали часы у него за спиной.

– Ай-яй-яй-яй-яй! – сказал Гордон медленно движущимся фигурам. Он пошел на кухню и вышел через заднюю дверь. Зашел в свою маленькую старомодную теплицу, переобулся в башмаки, в которых работал в саду, надел перчатки и провел пальцем вдоль пакетиков с семенами. «Да, вот эти как раз подойдут!» – подумал он.

– Так! – сказали часы.

Гольф не из тех игр, в которые обычно играют волшебники. Волшебники любят игры, требующие смекалки и сноровки. А заколдовать мяч для гольфа так, чтобы он каждый раз попадал прямо в ямку или даже во все восемнадцать по очереди, проще простого. Особой смекалки и сноровки на это не требуется. Так что играть совсем не интересно.

Нет, бывали, конечно, случаи, когда волшебники сговаривались играть честно, без магии, так же, как смертные, – но такие матчи обычно заканчивались взаимными гневными и вполне справедливыми обвинениями в мошенничестве.

Однако теперь в углу кабинета Бол-д'Арета красовался набор клюшек для гольфа. Он примерился к железной. Замахнулся на воображаемый мячик. Остался доволен.

Положил клюшку на плечо, затем медленно взмахнул ею в воздухе, так, что она оказалась за другим плечом. Потом внимательно оглядел клюшку, подошел к мешку, сунул ее на место и достал клюшку-драйвер. Вытащил ее из защитного чехла, оглядел тяжелую деревянную ручку и широкую лопасть. Пару раз взмахнул ею на пробу на уровне головы.

– Эта лучше, – резюмировал директор.

Толпа преследователей держалась на почтительном расстоянии от Фредди, Парри и Гормошки. Теоретически все сходились на том, что этих троих мерзавцев надо догнать и убить, но с практической точки зрения все видели, что стало с Асгардом. Так что, по правде говоря, никому не хотелось быть первым, кто догонит Фредди. Так что промежуток между школьным зданием и садами Гордона преследуемые и преследователи преодолели легкой трусцой.

Гордон появился из-за угла своего дома, катя старую деревянную тачку с компостом и грудой инструментов. На нем была его старая мятая панамка, перчатки и его любимые стоптанные башмаки.

– Осторожнее! – предупредил он Гормошку, Парри и Фредди. – Это маргаритки-людоеды! Можете мне поверить, уж я-то знаю!

Гормошка протрусила по узенькой дорожке между клумбами и успела миновать их прежде, чем цветочки заметили ее присутствие.

Парри они уже ждали и пытались его тяпнуть, точно миниатюрные ротвейлеры пастельных тонов. Несмотря на предупреждение, Парри оказался застигнут врасплох. Увидев ряд крошечных оскаленных зубок, он шарахнулся назад – просто от неожиданности, дотянуться до него они никак не могли. Однако, отпрыгнув от них, он приземлился в другую клумбу, и его лодыжки оказались в полном распоряжении маргариток. Парри еле выскочил оттуда и, приплясывая, как очумевший Пиноккио, добежал до Гордонова конца клумбы.

Фредди, в своих тяжелых туристских ботинках из грубой кожи, мог считать себя в безопасности. Однако и ему пришлось затоптать пару обнаглевших цветочков, которые вцепились зубами ему в башмаки и так и не отпустили, несмотря на то, что он выдрал их из земли с корнем.

– Пираньи растительного мира! – гордо сказал Гордон. – На прошлогодней выставке я занял одно из первых мест.

– Ну да, – буркнул Парри, – очень утешительно знать, что они занимают призовые места!

– Ну, – сказал Гордон, глядя им за спины, – если бы я выставил эти, то получил бы первую премию!

Парри оглянулся через плечо. Несколько цветочков уже вымахали вдвое, если не втрое выше, чем были раньше. А одно вообще было уже по пояс и не собиралось останавливаться на достигнутом.

Толпа же тем временем проходила через различные этапы групповой психологии: разумеется, основным приоритетом оставалось линчевание Парри и его дружков, хотя теперь, когда рядом был волшебник, выполнение этой задачи приходилось отложить на неопределенный срок.

Однако была в этом и положительная сторона: теперь им можно было не опасаться кулаков Фредди Виззла. А ведь если им даже и удастся справиться с Фредди, навалившись кучей, тем, кто останется после этого в живых, придется иметь дело с его братцами! А тем, в конце концов, приходится поддерживать свою репутацию, стоившую им немало трудов, а другим людям – немало крови.

Те, кто не имел личных претензий, решили, что их честь будет удовлетворена, если они постоят, поорут и помашут кулаками. В конце концов, они ведь гнались за мерзавцами через всю школу и все спортивные площадки. Это ли не наказание?

Ну а те, у кого были к Парри личные претензии, решили, что с Парри проще будет разобраться, когда он останется один.

– Гигантские маргаритки-людоеды! – предупредил Гордон толпу, неторопливо снимая брезентовые перчатки и надевая резиновые.

– Этот Хоттер изнасиловал Абигейл, Кэтрин и Лизель и бог весть кого еще! – воскликнул какой-то общественный обвинитель.

– Да ну? – переспросил Гордон. – Вы поосторожнее с гигантскими маргаритками-людоедами! И как же ему удалось совершить все эти ужасные деяния?

– Он воспользовался Мерлиновым заклятием «Обман Пендрагона»! – ответил кто-то еще. – Отдайте его нам, мы его линчуем!

– Ты неплохо потрудился! – с усмешкой сказал Гордон, обращаясь к Парри. – Что, метишь в капитаны Де-Сада?

– Пора ему расплатиться за все! – сказал Эвдам, устремив обвиняющий перст в сторону Парри. Маргаритка, которая уже вымахала на голову выше его, расценила этот жест как приглашение. Тяп – и Эвдам остался без руки!

– Ну, я же вас предупреждал! – укоризненно сказал Гордон.

Двое из отважных приятелей Эвдама приблизились к маргариткам, размахивая ква-квад-скими метлами, чтобы выручить товарища. Тот стоял ошеломленный, глядя на обрубок на месте своей руки. Гигантская маргаритка трепала откушенную руку, как собака тряпичную куклу.

– Большие, маленькие, а характер все тот же! – неодобрительно заметил Гордон. – Глаза у них ненасытные. Вечно откусывают больше, чем могут проглотить.

Эвдама оттащили от клумбы. Его товарищи лишились метлы – одно из гигантских растений ухватило ее и вырвало у них из рук, – но в целом они не пострадали, если не считать мелких укусов.

– Вы, наверно, шутите! – сказал Гордон, на этот раз совершенно серьезно. – Этот мальчик неделю назад еще и не слыхивал о магии. Вам не кажется немножко странным, что он сумел менее чем за семь дней овладеть самым сложным и утонченным из заклятий Мерлина? С магической точки зрения он еще и шнурков завязывать не научился! С чего вам вообще пришла в голову такая дурацкая идея?

– Ну как же, – начал кто-то, очень смущенный, – Брейк сказал…

Гордон вскинул брови.

– Ах Брейк? Не тот ли это Брейк, что ненавидит Парри со дня его рождения и который всего несколько дней назад пытался убить Парри за ужином? А?

Преследователи принялись смущенно переминаться с ноги на ногу. Те, у кого ноги были покусаны, заскрипели зубами.

– Идите-ка вы лучше в больницу. Мистер Остолопофф перевяжет ваши раны, а Эвдаму сделает прекрасную руку, прямо как новенькую, – деревянную, конечно, но вполне действующую. Это просто чудо, что этот человек способен творить с заколдованным деревом! Я бы снял перед ним шляпу, но боюсь, что солнце испортит мой цвет лица.

– Но если это был не он… – начал кто-то.

– Вот что я вам скажу, – пообещал Гордон, – я попытаюсь разузнать, кто это был. А теперь бегите!

Гордон подождал немного, убедился, что толпа в самом деле поплелась обратно к школе, и обратился к Гормошке, Парри и Фредди.

– Ну, а вам, пожалуй, лучше зайти ко мне. А я сейчас вернусь, – сказал он, взглянув на гигантскую маргаритку, которая уже выдрала свои корни из клумбы и теперь пыталась шагать на них, словно энт какой-нибудь. – Мне сперва надо разобраться с нашими маленькими друзьями. Сдается мне, Парри, что всему виной твой «нектар власти».

Все трое уставились на него, внезапно сообразив, что именно он сказал. Гормошка заговорила первой:

– Так вы знаете о пророчестве?

– Ну, скажем так: я выбрал время, чтобы кое-что почитать. А теперь, пожалуйста, спрячьтесь в доме, пока вас не слопали. И будь так любезен, Парри, не капай кровью на траву. Ты ведь знаешь, подстригать ее – сущее наказание. А что это за дрянь у тебя в волосах? Ребята, вы не видели, куда я дел свой огнемет?

Арториус Клякс и волшебник Ярварис благоговейно уложили труп казначея на каменную плиту в морге и накрыли его белой простыней.

– Нет-нет, я лично доложу директору. Он должен знать, есть ли у него родные, которым следует сообщить об этом, – сказал Арториус и покачал головой. – Ах, горе-то, горе-то какое!

Волшебники оставили в холодном помещении единственный горящий факел, поднялись по истертым каменным ступеням и затворили за собой дверь морга.

Из теней выступила высокая фигура. Человек откинул с лица темный капюшон и шагнул в круг света, омывающий труп казначея.

– Так-так-так! – сказал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. – На этот раз для разнообразия это я призову тебя в тот момент, когда тебе меньше всего этого хочется.

Директор смотрел, как с северо-востока к школе летит грозовое облако, пронизанное вспышками молний и сотрясаемое раскатами грома.

Это само по себе было не столь уж необычно. А вот тот факт, что данное облако явилось одно-одинешенько, посреди абсолютно ясного неба, был и впрямь необычен. А уж то, как оно зависло над восточным крылом школы… «Эге, – подумал себе Бол-д'Арет, – да это недобрый знак!» Он мучительно попытался вспомнить, успел ли он побеседовать об этом с Гордоном или только еще собирался с ним побеседовать.

– Поглядите-ка! – сказала Гормошка. – Это похоже на амулет Эйнманфуса!

Она попыталась взять узорчатую металлическую пряжку в руки, но так и не сумела оторвать ее от каминной полки.

– Круто! Он действительно такой тяжелый, как об этом рассказывают. А вот это, – она обернулась к волшебной палочке, висящей в воздухе посреди стеклянного шкафчика, – это, говорят, Волшебная Палочка Мидаса. Вот здорово!

Гордон стремительно вошел в комнату, отряхивая с куртки хлопья пепла.

– Ах, – сказал он, – ну что же вы стесняетесь, будьте как дома!

Парри примостился на краешке стула, разглядывая свои израненные ноги. Фредди неуклюже стоял посреди комнаты – он из принципа не желал садиться на диванчик, обтянутый ситцем. А Гормошка разглядывала сокровища Гордона.

– Ну, – небрежно сказал он ей, – сама поднимаешь, когда поживешь с мое, то уж непременно обзаведешься чем-нибудь эдаким.

Он взял амулет Эйнманфуса, сдул с него пыль и положил обратно на каминную полку. Тут все трое ребят заметили гримуар Аукинша.

– Знаете что, – сердито сказал Парри, – я, конечно, понимаю, что это шоу древностей жуть какое интересное, но вы, случаем, ничего не забыли? Например, что меня пытаются убить разные сумасшедшие волшебники?

– Ну, – сказал Гордон, протягивая ему аптечку, – по крайней мере Брейк не пытается сделать это сам. Вероятно, он помнит, что у нас с Бол-д'Аретом очень строгие правила насчет убийства учеников. Исключительно с разрешения директора.

– Ага, так, значит, дело стало только за разрешением?!

– Ну, Парри, вероятно, он просто не хочет, чтобы ты попал в руки своего отца…

Тут в дверь постучали. Гордон отодвинул край занавески и выглянул в окно.

– Хотя, конечно, может быть, я и ошибаюсь. Оставайтесь здесь.

Гордон подошел в двери и отворил ее. Он пристально вгляделся в пришедшего.

– Брейк, это вы или не вы? – спросил он.

– С этим именем покончено, – ответил Брейк. – Я теперь Мефисто.

– Если вы пришли за мальчиком, то вы его не получите.

– Если бы я пришел за мальчиком, – ответил Брейк, – вы сейчас были бы там же, где и казначей.

– Ай-яй-яй! – сказал Гордон. – Я как раз хотел вас спросить…

– Казначей служил Тому-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. Это было необходимо. Отдайте это мальчику, – сказал Брейк, протягивая Гордону цепочку. На цепочке висел медальон, в который был вделан огненно-красный камень.

– Хм, – сказал Гордон, – если я правильно понимаю, последний амулет, который вы подарили этому мальчику, был устроен с тем расчетом, чтобы младенцу оторвало голову, как только он сунет его в рот.

– Я тогда был слаб! – рыкнул Брейк. – Если бы у меня хватило сил, я бы скорее уничтожил этого ребенка, чем многие годы прозябать в стыде и позоре. Но ныне мои темные годы миновали. Этот ребенок мне не враг, но злой волшебник, который мне его навязал, был и остается моим врагом. Амулет заколдован, он защитит мальчика. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести вот-вот явится сюда. Он нуждается в крови мальчишки, и я не хочу, чтобы он ее получил. Амулет послужит сразу двум целям. Он защитит мальчика и предупредит меня. Не обманывайся, садовник. Я – единственный шанс мальчика.

– Так его родитель – он? – спросил Гордон.

– Воистину так, – с горечью ответил Брейк. – И я буду отмщен!

Он развернулся и удалился.

Гордон затворил дверь и принялся разглядывать амулет. Он провел по нему рукой. На какой-то миг Парри показалось, что амулет сверкнул серебром.

– Так-так-так! – сказал Гордон. – Да, действительно, он обладает именно теми свойствами, что указаны на упаковке.

И протянул амулет Парри.

– Идите к черту! – огрызнулся Парри. – Не буду я это носить!

– Скажем так, – спокойно ответил Гордон, – если Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести тебя все-таки разыщет, эта вещь значительно улучшит твои шансы.

– А каковы мои шансы теперь?

– Хм… Дай подумать… Я бы сказал, что они равны нулю.

Гормошка выхватила амулет из рук Гордона и проворно надела его Парри на шею. Парри все еще перевязывал себе ноги и не успел увернуться.

– Ну вот, амулет при тебе. А теперь нам пора убираться отсюда, срочно! – сказала Гормошка.

– Почему? – спросил Фредди.

– Что случилось? – всполошился Парри.

– Вы че, очумели оба? – осведомилась Гормошка. – Обед скоро!

Глава 10

Четверо волшебников судачили, гадая, кто же мог такое сотворить, и говоря, что он, в сущности, был неплохой мужик. А казначей так и вовсе отличный. И где же теперь взять нового? Вдруг дверь морга треснула и разлетелась в щепки. Босые ноги зашлепали по холодному каменному полу коридора.

Холодные глаза окинули оценивающим взглядом одеяния всех четверых. Это слишком велико, это маловато, такого уже год как не носят…

Четвертое подошло ему во всех отношениях.

– Отдай мне твою одежду, немедленно! – распорядился ледяной голос.

Волшебники испуганно обернулись.

– Казначей? – спросил один.

– Мне нужна твоя одежда. Сними ее. Отдай ее мне.

– Приятно видеть, что ты очнулся, старина. Погоди, мы отведем тебя в больницу. А мы-то думали, что ты откинулся!

– Твою одежду, – рявкнул казначей, – немедленно!

Он схватил волшебника одной рукой и швырнул через коридор так, что тот впечатался в каменную стену.

– Эй, эй, потише!

– Твою одежду! – потребовал казначей, снова хватая волшебника за грудки и припечатывая о противоположную стену. Волшебник сполз на пол и остался лежать неподвижно.

Три его товарища переглянулись и одновременно воздели палочки.

– Анквишвей! – воскликнули они хором. Но заклятие, рассчитанное на смертного и бессмертного врага, не могло ничего поделать с плотью живого мертвеца. А второго шанса у волшебников уже не было.

– Не, вот класс, а? Оказывается, мои родители – этот бешеный Брейк и еще какой-то дядька, которого я даже не могу назвать по имени, потому что это имя, видите ли, нельзя произнести. А почему, кстати?

– Ну, может, оно польское, – предположила Гормошка.

Парри развернулся в ее сторону, так, что локтем столкнул на пол свою кружку.

– Ну, спасибочки! Это что же получается, мне теперь придется выучить польский и сделаться католиком?

И, злобно ворча, нырнул под стол за упавшей кружкой.

И тут в зал заглянул казначей. Он окинул столы холодным мертвым взглядом. Добычи было не видать. Ну ничего, он подождет… И казначей медленно побрел между столов, наводя по пути порядок.

Парри вылез из-под стола.

– А вроде бы Брейк говорил… – начал Фредди.

– Он просил, чтобы его теперь называли «Мефисто», – поправила Гормошка.

– Ага, – сказал Фредди. – Так вот, Брейк вроде бы говорил, что казначей работает на того мужика с чудным именем?

– Говорил, – сказала Гормошка. – На То-го-Чье-Имя-Нельзя-Произнести.

– А разве он не говорил, что он убит?

– Говорил.

– А тогда чего он тут бродит? – спросил Фредди.

– Ух ты! – восхитилась Гормошка. – Он, наверно, аватара! Ну, знаешь, живой мертвец, служащий чьим-то орудием? Есть еще какое-то слово, из другой мифологии…

– Зомби, что ли? – мрачно подсказал Парри, который это слово знал как нельзя лучше по фильмам ужасов.

– Во-во, зомби! – обрадовалась Гормошка. – Значит, это теперь… казнатар!

Тут она призадумалась и несколько сникла.

– Боюсь, это не так уж хорошо, да? Безжизненный взгляд казнатара встретился со взглядом Парри, и живой мертвец немедленно направился прямиком к парню. На пути у него оказался стол, но это казнатара не остановило. Он разметал сидящих за столом и принялся колотить по столу кулаками, пытаясь сломать его и прорваться к Парри. Парри с Фредди поступили практичнее. Они перемахнули через свой стол и рванули к выходу следом за Гормошкой.

Вскоре все трое были уже у спортивного манежа.

– Как вы думаете, он все еще за нами гонится? – с тревогой спросил Парри.

– Ну-ка, дай подумать. – сказал Фредди. – Значит, так: он – зомби, и он нас еще не догнал. Значит, гонится!

Гормошка высунула голову из-за мусорного бака, за которым они прятались.

– Да, и я его вижу – вон он! – добавила она.

Парри высунул голову с другой стороны.

– Ладно, – сказал он, – это очень, очень важно. Если кто-то оставил тут летающую метлу…

– Фигня, – сказал Фредди, – это тебе не поможет. Пароль надо знать. Каждый устанавливает свой собственный пароль, а на школьных метлах они ежедневно меняются, чтобы не катались на переменках.

– Да ладно, фиг с ним, – сказал Парри. – А вот если, предположим, кто-нибудь забыл выключить метлу после урока летания? Какая команда нужна, чтобы привести ее в действие?

– Алквей нойум, – ответила Гормошка.

– А что нужно сказать, чтобы она летела очень-очень быстро? – спросил Парри.

Гормошка пожала плечами.

– Иддигиум пу аэ галл опус.

– Вот и хорошо, – решительно сказал Парри. Он встал, высунулся из-за угла и притянул к себе парившую в воздухе метлу. Перекинул через нее ногу, покрепче стиснул рукоятку и направил ее в сторону спортплощадок, подальше от надвигающегося казнатара.

– Что ж, ребятки, приятно было познакомиться. Пишите письма. Алквей нойум! Идди-гиум пу аэ галлопус! – скомандовал он.

– Погоди! – вскричала Гормошка.

Но Парри уже унесся прочь. Метла рванула с места в карьер, только не туда, куда нацелился Парри, а прямо в противоположную сторону.

– Интересно, – задумчиво сказала Гормошка, – почему эти придурки все, как один, думают, будто метла летает рукояткой вперед?

– А черт их знает, – ответил Фредди, – но, по-моему, казначею сейчас крепко достанется.

И он был прав.

У покойников реакция куда хуже, чем у живых людей, и поэтому казнатар едва успел сообразить, что в его сторону несется метла, на которой задом наперед сидит подросток, как его смело.

Метла подняла казнатара в воздух, и вскоре оба врезались в стену. Парри повезло: казнатар смягчил удар. Оба остались лежать на земле, оглушенные. Фредди с Гормошкой подбежали к Парри.

– Ты как, живой? – спросил Фредди, ставя Парри на ноги.

– Где я? – растерянно спросил Парри.

– Посмотрите на казнатара! – сказала Тор-мошка.

Тело казнатара было все истерзано, один глаз еле держался в глазнице, кожа с одной руки была содрана напрочь.

– Фу, пакость! – сказал Фредди. – Ну что ж, по крайней мере…

Тело казначея дернулось.

– О господи! – сказала Гормошка. – Ребята, давайте-ка лучше…

Казнатар сел.

– Бежим!!! – завопили все трое. И бросились бежать.

Казнатар с трудом поднялся на ноги. Споткнулся, посмотрел вниз и обнаружил, что левая нога у него волочится. Задрав подол мантии, он увидел, что кость сломана и торчит наружу сквозь кожу. Однако он поплелся дальше, не обращая внимания на сломанную ногу, пока не увидел собственного отражения в оконном стекле. Тогда он неодобрительно цокнул языком, одернул мантию и попытался немного отряхнуться. Потом еще раз внимательно оглядел свое отражение в окне. Разбил стекло, взял осколок поострее и вырезал поврежденный глаз. Пустая глазница засветилась нездешним светом. Потом казнатар обрезал кожу, свисавшую с руки, оставив лишь кости и жилы.

Казнатар заглянул в разбитое окно. За окном была одна из многочисленных школьных мастерских. Заколдованные мечи и разные дьявольские приспособления тоже ведь не из воздуха берутся, сами понимаете. Казнатар увидел в мастерской спецодежду, потянулся и достал оттуда пару защитных очков и перчатку. Перчатку он натянул на поврежденную руку, а темное стекло очков скрыло свечение пустой глазницы. А потом похромал следом за своей добычей.

При той скорости, с какой Гормошка, Парри и Фредди неслись между школьными строениями, остановить их могло очень немногое.

Однако их остановило очень большое.

– Так-так-так! – сказал Дамиан. – Похоже, вам повезло, что вы наткнулись на нас именно сейчас.

– Просто-таки судьбоносное событие! – сказал Ганнибал.

– Да-да, – сказал Дамиан, – вам, несомненно, чрезвычайно повезло!

– Нам? – с подозрением спросила Гормошка, вставая с пола. – Или вон тому казна-тару?

– Ай-яй-яй! – укоризненно покачал головой Дамиан.

– Некоторые, – сказал Ганнибал, – видят в других только плохое!

– Мы хотим вам помочь, – сказал Дамиан. – Мы так понимаем, что кровь нашего друга Парри может оказаться весьма ценным товаром.

– Чрезвычайно ценным! – подтвердил его братец.

– Однако мы так понимаем, что некий родитель пытается ограничить доступ крови Парри в открытую продажу.

– Ай-яй-яй! – вздохнул Ганнибал. – Это очень вредит торговле. К тому же, насколько мы понимаем, если некой личности удастся заполучить себе всю кровь Парри…

– Эй, наш приятель казнатар на горизонте!

– …то названная личность сделается всемогущей.

Дамиан грустно покачал головой.

– А это может навредить бизнесу!

– Ужасно навредить бизнесу, – сказал Ганнибал.

– Если на место нашего добродушного Бол-д'Арета, который живет сам и дает жить другим, воссядет жестокий диктатор, условия для торговли значительно ухудшатся. Жестокие всемогущие диктаторы, как правило, не отличаются снисходительностью к мелким…

– Он идет сюда!

– К мелким предпринимателям.

– Слушайте, мужики, – сказал Парри, – мы, конечно, всегда не прочь с вами побеседовать, но за нами гонится зомби, и он будет здесь с минуты на минуту!

– Я бы сказал, – уточнил Ганнибал, заглянув в хрустальный шар, который он вынул из кармана, – минуты через три, не раньше. Братишка, ты только погляди, как он идет!

Дамиан заглянул в шар.

– Да, эта медленная, но решительная походка…

– Решительная походка, – эхом откликнулся Ганнибал.

– Прихрамывающая, но решительная походка, – поправился Дамиан. – Сразу видно, что, как бы далеко вы ни убежали, он непременно вас догонит рано или поздно.

– Вот именно, – сказал Парри. – Так что, если не возражаете…

– Он все равно будет преследовать вас, пока не настигнет, – сказал Дамиан.

– Непременно настигнет, – подтвердил Ганнибал.

– Он только ради этого и существует.

– Так уйдете вы с дороги или нет? – жалобно взмолился Парри.

– Но ведь мы же можем тебя защитить! – улыбнулся Дамиан.

– За небольшую плату, – сказал Ганнибал, – скажем, восемь унций крови…

– Каждые два месяца, – уточнил Дамиан.

– …до скончания века, мы вполне можем ликвидировать эту непосредственную угрозу твоей жизни. Думаю, где-то через полторы минуты будет здесь, – сказал Ганнибал, снова заглянув в хрустальный шар. – Похоже, это очень целеустремленный зомби.

– Ладно, ладно! – согласился загнанный в угол Парри.

– Чрезвычайно мудрое решение, – одобрил Ганнибал.

– Договор расторжению не подлежит, – сказал Дамиан и распахнул тяжелую металлическую дверь в стене. – Спрячьтесь здесь. Тут вы будете в безопасности, пока мы с ним не разберемся.

Трое подростков шмыгнули за дверь, и дверь за ними гулко захлопнулась. Они немного постояли, привыкая к царящему внутри полумраку. Наконец они увидели какие-то механизмы – огромную машину, доходящую почти до потолка мастерской.

– Где это мы? – спросила Гормошка.

– В типографии, я так понимаю, – ответил Фредди. – Тут, по-моему, «Метрополис» печатают.

– Ага, понятно. А это что? – Гормошка указала на полдюжины хрустальных шаров и столько же раковин, закрученных в форме рога.

Над парой хрустальных шаров парили в ожидании блуждающие глаза. Другие шары показывали то, что происходило в различных уголках школы. А дальше рядком были разложены раковины. Над парой из них парили ракушки поменьше, похожие на прудовых улиток, в то время как в остальных слышались разговоры тех людей, кто был виден в хрустальных шарах. Рядом с раковинами трудились несколько заколдованных перьев, добросовестно записывая услышанное.

– Оборудование для сбора новостей, – предположил Фредди.

– Ага, – сказала Гормошка, схватила один из блуждающих глаз и протянула его Фредди. – Давай-ка поглядим, что там делают твои братцы.

Дамиан с Ганнибалом заняли позицию на сотню шагов ближе к основному зданию, где дорожка была достаточно узкой.

– Вот так. Двух зарядов должно хватить, – сказал Дамиан, устанавливая на землю пару твердых коричневых кирпичиков, завернутых в бумагу. Потом достал из кармана истертый пергаментный конверт. Ганнибал заглянул в свой хрустальный шар, потом положил его на землю и достал из кармана такой же конверт.

– Две унции дегидрированной аквы, – сказал Ганнибал и высыпал содержимое пакета поверх заряда.

– И унция активированного фосфора, – сказал Дамиан, добавив из своего пакетика. – У нас в запасе около пятидесяти пяти секунд.

– Странно, – заметил Ганнибал, – что-то я не припомню, чтобы временная смесь так дымилась…

– А ты уверен, – спросил Дамиан, – что там было именно две унции?

– Ну а как же! Я их сам отвешивал на новых весах, что раздобыл у юного Хоттера на прошлой неделе.

– А они случайно не на стандартные меры веса настроены, а?

– Ага, понятно. Стало быть, в старых, аптекарских мерах это будет…

БАБАХ!!!

Казнатар неторопливо прохромал через дымящееся место взрыва. На краю небольшой воронки он остановился, взглянул на труп Дамиана на одной стороне, труп Ганнибала на другой. Чуть подальше лежал дымящийся коричневый кирпичик. Казнатар попытался затушить его, забросав землей.

БАБАХ!!

Полыхающая фигура сделала несколько шагов, упала на колени, потом на бок и осталась лежать неподвижно. Через несколько минут Гормошка, Парри и Фредди опасливо приблизились к двум воронкам и трем трупам.

– Жалко, что с твоими братцами так вышло, – посочувствовал Парри. – Как ты думаешь, он мертв?

– Кто, казначей-то? – уточнил Фредди. – Да он давно мертв. Весь вопрос в том, умер ли он окончательно.

– Сдается мне, что нет, – сказала Гормошка, указывая на скелет, встающий из праха. – И, думаю, он ужасно разозлился!

– Бежим! – завопили все трое в один голос. Они рванули в типографию и заперли дверь.

– Запри ее! – потребовал Парри.

– Я уже запер, – ответил Фредди.

– Запри еще!

И тут в дверь постучали. Тук-тук-тук!

Трое приятелей переглянулись. Тук-тук-тук! Гормошка взглянула на дверь. В двери было маленькое окошечко. Тук-тук-тук! Гормошка отперла окошечко и открыла его. Сквозь решетку на них смотрел череп, и глазницы его злобно горели багровым огнем.

– Нельзя ли увидеть Парри Хоттера? – осведомился жуткий голос.

– Ишь ты, какой культурный! – хмыкнул Фредди.

– Парри Хоттера увидеть нельзя! – откликнулся Парри. – И вообще, его тут нету!

– Понятно, – ответил жуткий голос. – Мы пойдем другим путем! – пообещал он.

– Не нравится мне это! – сказал Парри.

– Да куда он пойдет? – утешила его Гормошка.

– А с чего вы взяли, – спросил Фредди, – что в этом здании нет задней двери?

Парри с Гормошкой обернулись. В здании не было нормальных окон, только крохотные отдушины под самой крышей. В темноте вся дальняя стена казалась сплошным нагромождением механизмов.

– А может, каким-нибудь заклятием… – предположил Парри.

– Рискованно, – возразил Фредди. – На живых мертвецов большинство заклятий не действует.

– То есть ты хочешь сказать, что нам осталось жить не больше двух минут?

Парри с Фредди переглянулись. Потом взглянули на Гормошку и переглянулись снова. Фредди достал из кармана монетку и подбросил ее в воздух.

– У меня орел! – сообщил он.

– Ладно, – ответил Парри, и оба бросились к Гормошке. Фредди ухватил ее за волосы и наклонил, а Парри обхватил за талию и попытался зайти сзади.

Однако они не рассчитывали, что Гормошка будет так отчаянно сопротивляться. Мгновение спустя Фредди отскочил с прокушенной рукой, а Парри остался стоять на одной ноге, стараясь не тревожить выбитое колено.

– Ну, зачем же так? – упрекнул ее Фредди.

– Леди предпочитают, чтобы спрашивали их согласия, – сурово ответила Гормошка.

И тут кусок стены примерно в четырех шагах от прочной стальной двери рухнул. И в пролом влетела метла с обломанными прутьями. На метле сидел казнатар. Пачки бумаги, пакеты и химикаты полетели в разные стороны. Фредди выхватил палочку первым.

– Анквишвей! Анквишвей! Анквишвей! – кричал он, но его заклятия для скелета были не страшнее булавочных уколов.

– Скорей, Парри! – крикнул Фредди. – Возьми нож! Мне нужно больше сил! Вскрывай артерию!

Гормошка тем временем схватила пару кубиков взрывчатки, которые рассыпались по полу, когда ворвался казнатар. Теперь она металась по комнате в поисках укрытия. Какой-нибудь люк, или… И тут она заметила решетчатую заслонку, прикрывающую главный конвейер печатного станка.

Гормошка потянула заслонку, но она не желала открываться. Она пошарила по краям и нашла задвижку. Отодвинув ее, она открыла заслонку. Там было как раз достаточно места, чтобы влезть всем троим.

– Скорей! – крикнула Гормошка. – Прячьтесь сюда!

Фредди продолжал палить из своей палочки, а Парри – забрасывать казнатара кирпичами, но оба стали отступать к узкому лазу.

– Скорей! Скорей! – торопила Гормошка. – Парри, дай сюда твою палочку!

Фредди нырнул под заслонку и пополз на пузе в глубь станка. Парри швырнул последний кирпич, отдал свою палочку Гормошке и последовал за ним.

Казнатар, неловко ковыляя по неровному полу со своей охромевшей ногой, по-прежнему тащился к ним.

Гормошка устроилась в машине и воткнула Паррину палочку в заряд вместо детонатора. Потом она схватила уползающего Парри за ногу, стянула повязку и присосалась к его кровоточащей лодыжке. Потом обернулась, как раз в тот момент, когда казнатар был уже вплотную к ее убежищу.

– Анквишвей! – взвизгнула она.

Руку казнатара отбросило назад, его развернуло одной только силой взмаха волшебной палочки. Гормошка воткнула заряд, держа его на палочке Парри, точно эскимо, между ребер скелета и захлопнула стальную заслонку.

– Взорвись!

Раздался оглушительный взрыв.

– Что случилось? – крикнул Фредди.

– Извини? – переспросил Парри.

– Чего-чего? – сказала Гормошка.

– Что случилось? – повторил Фредди.

– Говори громче! – сказала Гормошка.

– Что случилось? – крикнул Фредди.

– Все равно не слышу, – сказала Гормошка. – Ну ладно, фиг с ним. Я так думаю, – сказала она, выглядывая наружу сквозь щели в заслонке, – что я его сделала. Она увидала ногу скелета, лежащую среди обломков в углу, и кусок таза и бедренной кости неподалеку.

– Да, – повторила она, – думаю, я его сделала!

– Чего? – спросил Парри.

Гормошка осторожно приоткрыла заслонку. В металлическую раму вцепилась костлявая рука, одна, потом вторая. Потом показался череп казнатара. В глазах у него горел убийственный огонь, а поредевшие зубы скалились в жестокой усмешке. Гормошка пнула ногой изо всех сил, отбросив упрямый остов. Захлопнула заслонку и быстро-быстро поползла в глубь механизма. Еще пара секунд – и останки казнатара собрались вместе, вновь распахнули заслонку и втянулись внутрь, двигаясь на локтях и ладонях.

Парри выбрался по ту сторону конвейера.

– А теперь что? – пропыхтел он.

– Бежим! – предложил Фредди.

– Нет! – воскликнула Гормошка. – Я с ним покончу раз и навсегда.

А казнатар все полз и полз.

– Ну, ты у меня пожалеешь, что связался с Юстицией Гармонией! – вскричала она. Гормошка захлопнула заслонку на этом конце конвейера, и как раз вовремя – костлявые пальцы уже тянулись к ней. И нажала зеленую кнопку «Пуск» на кожухе машины. Последовала мучительная пауза. Механизмы шипели и хрипели, приходя в движение.

– Гуд бай, беби!

Череп казначея не сводил горящих глазниц с Гормошки. Но тут наконец скрежет и грохот механизма отвлек зомби. Казнатар огляделся, словно впервые сообразив, где он находится. На какое-то мгновение он, казалось, встревожился – насколько вообще может встревожиться скелет – и судорожно попытался уползти в обратную сторону. Но тут опустился большой печатный пресс: раз – хряп! два – хряп! три – хрусть! Гормошка подождала еще немного и нажала красную кнопку «Стоп». И все трое уставились в глубь машины, на осколки костей.

– И как вы думаете, чего теперь с ним делать? – спросил Парри.

– Я так думаю, что это дело волшебников. Уж они ему устроят достойные похороны! – сказал Фредди.

– Ну, теперь-то он умер? – с надеждой сказал Парри.

– Да он уж давно умер, а толку-то!

Гормошка же в это время рылась в химикатах. И наконец нашла то, что искала: здоровенную канистру с надписью «Кислота травильная».

– Неплохая идея! – одобрил Парри.

– Неудачный поворот событий! – сказал бесплотный голос.

– Да, братец, совершенно неудачный, – откликнулся другой. – Но ведь у нас есть договор!

– И в самом деле, – согласился первый. – А пока есть коммерция, есть надежда!

– Осторожнее! – предупредила Гормошка. – Она жесть разъедает. Смотрите, чтобы на вас не попало!

Пацаны держали жестяную банку над отверстием, сколько могли, пока металл банки не сделался тонким, как бумага, и не начал проваливаться под собственным весом. Дно банки вскоре отвалилось совсем, а сама банка смялась, как раздавленная жестянка из-под кока-колы.

Гормошка смотрела, как крепкая металлическая решетка над отверстием зашипела и растаяла и сам металл потек в трубу.

– Ух ты! Крутая штука, – сказал Парри.

– Думаю, его действие еще усилили заклятием эффективности, – заметила Гормошка. Пацаны сняли толстые кожаные перчатки, которые, по счастью, нашлись рядом с кислотой, и бросили их рядом с отверстием.

И все трое направились в обход машины, к выходу.

– Жалко, что с братьями твоими так вышло, – посочувствовала Гормошка.

– Ага, – согласился Парри. – Неплохие были парни.

– Нет, – возразил Фредди, – они, конечно, были плохие парни, но ведь они мои братья! И когда я сам стану рэкетиром и вымогателем, я постараюсь быть достойным их памяти.

– Скажите, – спросил Парри, – кто-нибудь слышал это чваканье?

– Ты хочешь сказать – вот это хлюпанье? – уточнила Гормошка.

– Ну да, и вот это шлепанье, как будто кто-то лупит мокрой тряпкой по каменному полу. Тут у вас такое часто бывает?

– В первый раз слышу.

– А я-то думал, что моей единственной проблемой окажется Брейк! – вздохнул Парри. – Как вы думаете, может, стоит обернуться?

– Ну, пусть обернется кто-нибудь один. Давай ты, Гормошка! Я готов уступить даме.

– А еще говорят, что рыцарство повывелось! Ничего подобного. Давайте-ка лучше все трое обернемся, на счет три. Раз, два, три! Ну, не дрейфьте, пацаны, мы только оттягиваем неизбежное.

И все трое медленно повернули головы к источнику хлюпанья и чваканья.

Из трубы, куда они слили кислоту, медленно вставал жидкий человек. Он был белесым, под цвет растворившихся костей, и отливал серебром, под цвет растворившегося металла.

Водянистый кошмар уставился на свою руку. Рука постепенно обретала форму – сперва она походила на беспалую перчатку, но через несколько мгновений на ней возникли пальцы. Водянистый пошевелил пальцами на одной руке, потом на другой. Его лицо обретало черты казначея, только немного расплывчатые, как у мармеладной фигурки.

Жидкий человек формировался постепенно, от головы к ногам. И вот уже перед ошеломленными зрителями возникла живая скульптура казначея, воспроизводившая оригинал во всех подробностях, от жидких прядей волос, зачесанных на лысину, до итальянских ботинок ручной работы. Все это было слегка расплывчатым, зато имело приятный матовый цвет с металлическим отливом.

Заново воплотившийся зомби казначея оглядел себя с ног до головы и, похоже, остался доволен. Затем он словно бы впервые обратил внимание на трех друзей.

Фредди с Гормошкой уже держали волшебные палочки наготове. Парри, который остался без палочки, держался позади них – а точнее, прятался у них за спинами.

– Это что же, получается, казнатар номер два? – задумчиво сказал Фредди.

– Анквишвей! Анквишвей! – воскликнули они с Гормошкой в один голос.

Раздались два хлюпающих удара, показывая, что заклятия попали в цель. Однако же поверхность жидкого казнатара пострадала от этого не более, чем жидкая сметана, по которой хлопнули чайной ложкой. Казнатар лишь чуть заметно покачивался от ударов.

– Без толку, – сказала Гормошка. – Не действует!

– Нам нужно больше сил! – сказал Фредди. – Держи его!

Он повернулся и сцапал Парри.

– Эй, ты чего делаешь?!

– Без этого никак, сам видишь, – сказал Фредди, перевернув Парри вверх ногами и крепко держа его за щиколотки. Как и Гормошка несколько минут тому назад, Фредди сдвинул повязку с раненой ноги Парри и, для верности, укусил его сам – укусы маргариток-людоедов показались ему очень уж крохотными.

Потом Фредди бросил Парри, обернулся и направил свою волшебную палочку на ходячую ванну с кислотой. Гормошка до сих пор не прекращая вела беглый огонь, но водянистый человек упрямо шел вперед, будто навстречу ураганному ветру. На его теле виднелось несколько щербин, однако от более старых попаданий не осталось и следа.

– Анквишвей! – крикнул Фредди.

В плече казнатара появилась дыра величиной с добрый теннисный мяч. Аватара пошатнулся и едва не упал навзничь.

– Анквишвей! Анквишвей! – И Фредди проделал в жидком враге еще две дыры с кулак величиной, одну – сбоку головы казнатара, другую – точнехонько в центре груди. – Анкви-швей! – выпалил Фредди. «Чвак!» – откликнулось заклинание. Опять как ложкой по сметане.

– А, черт! – ругнулся Фредди. – Выдохся! Гормошка повернулась и набросилась на ногу Парри, который как раз пришел в себя настолько, чтобы попытаться уползти.

– Уй-я! – взвыл Парри. – Отвяжись! Фредди схватил его за другую ногу.

– Извини, Парри! Это единственный выход.

– Если бы я хотел, чтобы из меня высосали всю кровь, так мне было бы проще сдаться моим родителям! – ныл Парри.

– Ну че, давай? – спросил Фредди.

– Давай! – ответила Гормошка.

Они обернулись к зомби как раз вовремя, чтобы увидеть, как раны, нанесенные Фредди, затянулись бесследно.

– Анквишвей! – воскликнули они в один голос. В жидкой груди казнатара появилась дыра величиной с дыню. Он взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и рухнул навзничь.

– Ну что, сдох? – спросил Парри. Фредди сделал крохотный шажок вперед.

Он увидел, как поврежденная грудь мало-помалу заполняется жидкостью.

– Не, не думаю. На самом деле я бы сказал – бежим!!!

Казнатар снова поднялся на ноги и посмотрел на свою грудь. Поверхность жидкости постепенно выравнивалась. Еще пара секунд – и никто бы не подумал, что аватара был ранен.

Зомби увидел столбы пыли, вздымающиеся над землей в той стороне, куда умчались подростки. Он сделал шаг – и инстинктивно остановился. Опустив взгляд, он разглядел лужицу кислоты, что вылилась из него от последнего удара. Казнатар наступил в лужицу, и кислота втянулась в жидкое тело, восстановив его в полном объеме. И казнатар номер два своей неторопливой, но решительной походкой отправился на поиски Парри, Фредди и Гормошки.

За школой был выстроен настоящий лабиринт небольших построек: залы для поединков, залы для тренировок, склады, типографии, обогревательные системы и давно заброшенные классные комнаты. Наша троица петляла между ними, как лисицы, удирающие от гончих.

Гормошка первой свернула за угол и остановилась как вкопанная, так что пацаны с разбегу налетели на нее. Перед ними снова был казначей.

На этот раз – не жидкий и не с застывшим лицом живого мертвеца. Казначей был почти как живой и выглядел почти таким же материальным – но, если приглядеться, было заметно, что сквозь него просвечивают некоторые предметы. А если приглядеться еще внимательнее, он совершал распространенную ошибку начинающих призраков: ходил, не касаясь земли. Но это точно был казначей.

– Убирайся! – завопила Гормошка и, протолкнувшись через пацанов, возглавила бегство в противоположном направлении, подальше от призрака казначея.

Но внезапно призрак возник перед ними снова.

– Погодите! – воскликнул он. – Я здесь, чтобы вам помочь! Сюда! – сказал он, указывая налево.

– Ага, щаз, блин! – сказал Фредди.

И они рванули направо. Но перед ними опять появился призрак казначея!

– Послушайте, я пришел, чтобы помочь вам бороться с этой… с этим существом!

– А с чего это вы вдруг решили перейти на нашу сторону? – подозрительно спросил Фредди.

– Разве ты не понимаешь? Видишь ли, Фредди, твои братья тоже здесь, – он махнул рукой куда-то в небеса, явно имея в виду мир духов. – Они что-то говорили насчет контракта, чтобы остановить меня, точнее, его… Короче, это!

– А вы решили помочь, потому что?.. – спросил Парри.

– Потому что мне совсем не улыбается провести остаток вечности запертым в ящике для мела у какого-нибудь Арториуса Клякса! Его лекции еще скучнее моих, а ведь я нарочно растягивал время, чтобы вы помучились подольше!

– Ну, разумно, – сказал Фредди. – А что же нам делать?

– Он идет! – взвизгнула Гормошка. Из-за угла и в самом деле показался жидкий казнатар номер два.

– Бежим! – посоветовал призрачный казначей. – Скорее на кухню!

– Слушайте, – сказал Парри, – если уж вы собирались помогать нам бороться, то идите и боритесь!

– Ты что, сдурел? – осведомился призрак. – Я всего пять минут как помер! Ты что думаешь, я за это время успел пройти краткий курс полтергейстов? Так это ты ошибаешься. Бегите, бегите! А я посмотрю – может, мне и удастся что-нибудь сделать.

Зомби с хлюпаньем приближался. Призрачный казначей преградил ему путь.

– Была бы у меня промокашка, – пригрозил он своему серебристому двойнику, – показал бы я тебе, где раки зимуют!

Жидкий казнатар пригляделся к призраку и решил ответить хуком справа. Но его кулак прошел сквозь призрака, нимало тому не повредив.

– Ага, – сказал призрачный казначей, – теперь, думаю, моя очередь.

Он засучил рукав на правой руке, занес кулак, сосредоточился как следует и врезал жидкому казнатару по кумполу.

Жидкость даже не шелохнулась.

Казнатар попытался схватить призрака, размахивая руками, но руки проходили через призрака насквозь, как будто его тут не было. Сам призрак тоже старался изо всех сил, но все без толку.

Наконец оба практически одновременно пришли к выводу, что они друг другу ничего сделать не смогут.

– Ну, знаете ли! – сказал призрак. – Это даже смешно!

И растаял в воздухе.

Трое приятелей наперегонки неслись к основному зданию школы. Казначей был уже там. Он приплясывал в воздухе и размахивал руками, зовя их к себе.

– А почему на кухню? – спросила Гормошка.

– Че, нам понадобятся особенно острые ножи? – поинтересовался Парри.

– А может, нам придется задобрить его особенно вкусным обедом на скорую руку? – пропыхтел Фредди.

Когда они ссыпались вниз по лестнице, призрачный казначей уже ждал их там. Школьная кухня была огромной: она занимала весь подвал под Большим Залом и еще уходила куда-то вглубь. Она была вся перегорожена длиннющими кухонными столами, перемежающимися с жаровнями, плитами и шкафами. Над столами висело столько горшков и сковородок, что их с лихвой хватило бы на всю жизнь любому, даже самому упертому нелюбителю мыть посуду.

– А чей-то тут так тихо? – осведомилась Гормошка, окинув взглядом подозрительно пустынную кухню. На разделочных столах лежали недоделанные полуфабрикаты, котлы выкипали, на сковородках что-то отчаянно шкворчало и пригорало. Такое впечатление, что отсюда все внезапно смылись.

– Ну, – сказал призрачный казначей, –

должен признаться, что, когда я только что тут появился, народу здесь было куда больше…

Парри же тем временем подыскивал себе оружие. Наконец он схватил со стола увесистый топорик для мяса.

– Нет! – прошипел призрак. – Нет, парень, такое оружие ему ничего не сделает. Он ведь жидкий! Значит, нужны экстремальные температуры. Это должно помочь.

С лестницы донеслось чваканье и шлепанье. Ходячая ванна с кислотой приближалась медленно, но верно.

– Ледник! – воскликнула Гормошка и рывком распахнула тяжелую стальную дверь. – Мальчишки, помогайте!

Гормошка с Парри схватили топорики для льда и принялись вырубать ледяные блоки. Фредди вытаскивал их наружу и разбивал об пол. Они успели управиться с тремя большими блоками, когда показался казнатар номер два.

Трое подростков машинально подались назад.

Хлюп, хлюп, хлюп, приближался казнатар. Хлоп, хлоп, хлоп – это он уже шел через лед. Шаги его становились медленнее по мере того, как его нижние конечности твердели, превращаясь в ледышки.

Хлоп… хлоп… хлоп…

В какой-то момент жидкий казнатар уже не смог оторвать ногу от пола. Потом его нога с ледяным хрустом обломилась в колене. Казнатар остался стоять, как человек, одной ногой провалившийся в дыру, тупо пялясь на свою обломанную конечность, а потом на другую, тоже превращавшуюся в лед. Перед тем как казнатар окончательно обратился в лед, он хотел было что-то крикнуть, но и крик застыл у него на губах. Фредди нацелился на него своей палочкой.

Гормошка заставила его опустить палочку.

– Фредди! Что ты собирался сказать? Фредди призадумался.

– Ну, как что: «Хрен тебе» или что-нибудь в этом духе.

– Нет, дай я! У меня лучше получится. Гормошка вскинула палочку и нацелилась ею на застывшую фигуру казнатара номер два.

– Чао, козел! – сказала она и добавила: – Анквишвей!

И застывший казнатар разлетелся на тысячу мелких осколков.

– Туда тебе и дорога! – воскликнул Парри. Но не успел он этого сказать, как тут же понял, что они совершили ошибку. На кухне было жарко, и лед стремительно принялся таять. А как только осколки замерзшего казнатара подтаяли, они тут же принялись сползаться вместе.

– Вынужден снова предложить – бежим!!! И все трое бросились прочь, в то время как жидкий казнатар стекался вместе. Гормошка первой добежала до противоположного выхода – и налетела на незримую преграду.

– Запирающее заклятие! Мы не сможем выйти!

– А я и не думал, что аватары и призраки могут налагать заклятия! – удивился Фредди.

Они обернулись, вглядываясь сквозь висящие кастрюльки и сковородки и пар кипящих котлов.

И увидели серебристый блеск: казнатар медленно и настойчиво брел к ним, петляя между столов. Гормошка спряталась под ближайший стол. Пацаны присоединились к ней.

– Призрак говорил – экстремальные температуры. Лед задержал его, но ненадолго, – прошептала Гормошка. – Значит, надо как-то заманить его к котлам!

– Кстати, заметь: сам-то призрак смылся! – сказал Парри.

Гормошка кивнула в сторону противоположной стены. Там кипело десятка два громадных котлов, каждый – на своей собственной горелке. Гормошка выглянула из-за стола – казнатар как раз огибал угол их ряда столов.

– Ладненько, – сказала она, доставая из кармана один из зарядов братцев Виззл. – Фредди, давай-ка на минутку поменяемся палочками!

– Ну давай… – неуверенно ответил Фредди.

– Парри, слушай сюда. Тебе нужно привлечь его внимание к тому концу кухни. Надо заманить его к котлам! Фредди, когда он будет в том конце, тебе нужно будет ударить по нему заклинанием, чтобы ненадолго его задержать. И тут я воткну в него этот заряд, а вместо детонатора использую твою палочку!

– Э-э, нет! – сказал Фредди. – Почему это именно мою? Давай твою!

– Фредди, спорить некогда, и вообще, мою палочку мне сестра подарила! Неужели ты думаешь, что я взорву сестрин подарок? Парри, – продолжала она, схватив со стола острый кухонный нож, – Фредди понадобится еще немного твоей крови, чтобы он мог долбануть эту нечисть как следует.

– Э-э, нет! – сказал Парри. – Хватит с меня кровопусканий на сегодня. Пусть Фредди сам управляется, как сумеет.

– Ну, я думаю, так будет справедливо, – сказала Гормошка.

– Уй-я! – взвыл Парри.

– Извини, но это важно. Вот, теперь у тебя все равно течет кровь, так что дай капельку Фредди!

Фредди схватил раненую руку Парри. Так что у Парри все равно выбора не осталось.

– Теперь, Парри, главное, чтобы все его внимание было привлечено к тому концу кухни. Это даст мне возможность зайти ему за спину. Фредди, постарайся подойти как можно ближе и врежь ему в упор. А потом я воткну в него заряд и подорву его. Потому что я бегаю быстрее всех.

– Ага, – согласился Парри. – И как только тебе это удается?

– Что значит – как мне это удается? Просто мои туфли заговорены лучше, чем твои ботинки. Это же очевидно!

– Так твои туфли заговорены? – в один голос переспросили пацаны.

– Ой, да ладно вам! Неужели вы весь день бегаете своими силами? Ну, мальчишки, вы безнадежны! Неудивительно, что вы пыхтите, как мистер Гарднер в душевой!

– Ничего он не пыхтит в душевой! – возразил Фредди.

– Пыхтит, когда мы, девчонки, там моемся. Ну, по местам!

Парри выглянул из-за края стола.

– Интересно, чего он там так долго? Не то чтобы я возражал, но…

– Понятия не имею, – ответил Фредди. – Не буди лиха!

Казначей при жизни был человеком чрезвычайно аккуратным и после смерти остался таким же. И поэтому теперь жидкий зомби брел через кухню очень медленно: тут досточку поправит, там ножик вытрет, здесь кастрюльку на место повесит. Он убирал в шкафчики баночки с приправами и специями, собирал грязные тарелки и сгружал их в попадающиеся на пути раковины. Горящая на жаровнях еда его, похоже, не волновала, но сковородки, на которых она горела, казнатар тщательно выравнивал.

– Эй, ты, клякса ходячая! – завопил Парри. – Не очень-то я тебя боюсь: дождливое воскресенье куда страшнее!

Водянистые глаза казнатара обратились к его добыче. Парри приплясывал у котлов и размахивал руками.

– Эй, ты, мокрое место, ползи сюда и поймай меня, если пороху хватит!

Казнатар развернулся в его сторону. Он явно полагал, что пороху у него хватит. Однако прежде он аккуратно сложил посудное полотенце, повесил его на ручку шкафчика и уж потом побрел к Парри своей медленной, но решительной походкой.

Чвак, чвак, чвак, чвак!

– Иди-иди! Ты не годишься даже на то, чтобы рыбок держать! – орал Парри, стараясь не терять присутствия духа.

– Давайте!!! – крикнул Парри и нырнул под стол.

– Эй ты, сточная канава! – заорал Фредди, выскакивая из-за соседнего ряда столов. Он направил на казнатара волшебную палочку Гормошки и крикнул: – Анквишвей!

Казнатар медленно развернулся к Фредди – как раз вовремя, чтобы его лицо разлетелось под магическим ударом. Зомби пошатнулся. Его голова превратилась в нечто вроде обгрызенной еловой шишки.

– Давай, Гормошка!

Гормошка подлетела к казнатару сзади и воткнула ему в спину убийственное эскимо из волшебной палочки и взрывчатки.

Его взорвавшееся лицо уже восстанавливало прежнюю форму. Но глаз у него пока что был только один, и тот видел плохо, так что казнатар никак не мог разглядеть, что это за штука плавает у него в животе. Он мысленно нащупал ее, собираясь вытащить…

– Пока-пока, сладенький! – сказала Гормошка, наслаждаясь моментом. – Взорвись!

И казнатар понял, что его тело разлетелось пополам. Одна половина откатилась влево, а вторая, с почти восстановившейся головой, откинувшейся набок, осталась стоять, покачиваясь, под углом примерно градусов в пятнадцать. Из жидкой пасти раздался нечеловеческий вопль:

– Все, ухожу в академический отпуск! «Неплохо, – подумала Гормошка, – но могло бы быть и получше». Она схватила огромную стальную сковородку с длинной ручкой и со всей хрупкой дури обрушила ее на шатающуюся половину.

Казнатар потерял равновесие, качнулся назад и наткнулся на кипящий котел. Его голова и половина торса полетели в кипяток. Ноги и оставшаяся половина торса втянулись туда же. В котле зашипело, вода пошла здоровенными пузырями. На миг на поверхности показалось лицо, застывшее в немом вопле. Наружу беспомощно высунулась рука. Затем все стихло. Похлебка продолжала кипеть как ни в чем не бывало. Фредди с Парри заглянули в котел.

– Как ты думаешь, уже все? Гормошка взяла поварешку и сняла пробу.

– Соли маловато, а так ничего.

«Мы свою часть уговора выполнили», – послышался знакомый шепот в правом ухе Парри.

«Верно, Дамиан, выполнили», – подтвердил шепот в правом ухе.

«Когда нам понадобится кровь, мы дадим тебе знать».

«Наше завещание, со всеми инструкциями, лежит в Юстиной комнате».

«К тому времени, как ты вернешься, кровь просохнет».

«А где есть завещание…»

«…найдется и выход!»

И голоса стихли.

– Скажите, – жалобно спросил Парри, – никто не знает, как здесь можно остаться в мертвых?

Сзади послышались неторопливые аплодисменты. Парри, Гормошка и Фредди обернулись.

– Молодцы, ребятки, молодцы, ничего не скажешь. Мало кому удавалось взять верх над одним из моих воссозданий!

К ним приближался высокий волшебник в черной мантии. Его подкованные башмаки слегка цокали по каменным плитам пола.

– Конечно, если хочешь, чтобы все вышло как надо…

– А вы кто, собственно? – поинтересовался Парри.

– Ах да, извините, забыл представиться! – сказал волшебник. – Я – Тот-Чье-Имя-Нель-зя-Произнести, но вы можете называть меня просто…

Гормошка, Фредди и Парри смотрели на него выжидательно.

– Просто Брайан, – закончил он и протянул руку.

– Ну, привет, Брайан, – ответил Парри и помахал рукой, вместо того чтобы обменяться рукопожатием. – Но вы знаете, у нас был очень трудный день, и мы бы предпочли пойти к себе. А! Э-э… Ребята, – спросил Парри, – скажите, вы тоже, того…

– Прилипли? – спросил Фредди.

– Ну да, вот именно.

– Угу, – сказал Фредди.

– И я тоже, – добавила Гормошка.

– Мне бы, конечно, приятно было с вами поболтать, познакомиться поближе, – сказал Брайан-Чье-Имя-Нельзя-Произнести, доставая из складок мантии соломинку для коктейля, заканчивающуся чем-то вроде толстенной иглы для шприца. – Я был бы не прочь обсудить свои планы насчет мирового господства и свою страшную месть, что должна постичь Бол-д'Арета и его проклятого подмастерья. Но, увы, у меня совершенно нет времени!

И он схватил Парри за волосы и запрокинул ему голову.

Он уже занес было соломинку, чтобы вонзить ее в горло Парри, но тут заметил, что на шее у его сына что-то висит.

– О, дорогой мой мальчик, – сказал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести, – а что это у нас такое?

Он просунул палец под цепочку и вытащил амулет.

– Интересно, что бы это могло быть?

Тут из амулета Брейка вырвалась багровая молния и поразила Того-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. Волшебника подбросило в воздух и шваркнуло об пол шагах в двадцати оттуда.

Сила, удерживавшая Парри, Фредди и Гор-мошку, внезапно исчезла. И все трое натурально рухнули на пол.

Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести лежал на полу в позе морской звезды, неловко раскинув руки и ноги.

– Д-д-дурацкий в-вопрос!

Брайан с трудом повернул голову, взглянул на свою руку, пошевелил пальцами. Потом, явно не без труда, начал сгибать локоть.

– Вот мы и встретились вновь, о непроизносимый!

В другом конце кухни стоял Брейк.

– О, сколь ужасно падение могучих!

И он неторопливо направился к Тому-Чье-Имя-Нельзя-Произнести.

– Я вижу, ты таки нашел мой амулет!

– А ты кто такой? – Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести сумел-таки перевернуться на бок и увидел своего противника. – А-а, Мефисто!

– Что, Брайан, будем называть друг друга запросто, по имени? – спросил Брейк. – Какой у тебя, однако, меч интересный! – заметил он, помахивая оружием. – Казначей был так любезен, что оставил его мне – в агонии, естественно!

– Эй, – заметил Фредди, – мы ведь его тоже убили!

– Целых два раза! – уточнила Гормошка.

– Я бы, конечно, не прочь потолковать с тобой о старых добрых временах, – сказал Брейк (Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести тем временем ухитрился подняться на колени), – но мне нужно сделать кое-что, что мне следовало сделать много лет тому назад.

Он замахнулся мечом, целясь снести голову Тому-Чье-Имя-Нельзя-Произнести, но Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести с неожиданным проворством взмахнул рукой, растопырив пальцы. И меч ударился о воздух, не долетев до руки, словно воздух был каменной стеной.

– Разве ты не знал, – спросил Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести, откачнувшись назад и встав в полный рост, – что невежливо обезглавливать волшебника его собственным заколдованным мечом?

И он воздел свою волшебную палочку, пока Брейк пытался высвободить меч, застрявший в невидимой преграде.

– Что ж, – сказал Брейк, – наконец-то мы спустя столько лет выясним, кто из нас лучший волшебник!

– Кто из нас лучший волшебник – это давно известно, – ответил Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. – Но сегодня я покончу с этим состязанием раз и навсегда!

– Пошли! – прошипел Фредди, отползая к стенке. – Надо отсюда сматываться!

– У меня нет сил встать, – пожаловалась Гормошка.

– У меня тоже, – сказал Парри.

– Пошли!!!

И все трое поползли на четвереньках, Фредди впереди, Парри с Гормошкой – за ним. В стене было множество люков. Добравшись до первого из них, Фредди открыл крышку. Из люка высыпалось множество черных жуков, которые тут же принялись расползаться во все стороны. Фредди загреб горсть жуков, запихал их в рот и пополз к следующему. Отперев задвижку, он приоткрыл заслонку, сперва чуть-чуть, потом во всю ширь.

– Пошли! Тут ничего нету!

– А куда мы идем? – спросил Парри, вползая в каменный ход.

– В этих тоннелях хранятся припасы, – объяснил Фредди. – Заполняются они сверху, с улицы. Если повезет, нам удастся выбраться наружу.

– А ты откуда знаешь? – спросила Гормошка.

– Ну, мы с братцами тут играли в «Спрячь тело». Да, кстати, – спохватился он, – смотрите, осторожнее, чтобы вам на голову что-нибудь не свалилось!

Брейк размахивал мечом, а Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести – своей волшебной палочкой, сойдясь в убийственном поединке. Меч рассекал сталь, дерево и камень, как горячий нож рассекает масло, а магические удары палочки отправляли все, на что она указывала, в мир иной, а быть может, и еще дальше.

– Прикольно! – хихикал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. – Надо было устроить такой поединок еще давным-давно, много лет назад!

– С ума сошел? – сказала Гормошка. – Щас как срикошетит – и всем нам конец. Кроме того, у меня есть идея получше. Если я могу превращать песок в камень… – И она ткнула палочкой туда, где стальная рама люка была вделана в стену. – Почему бы мне не превратить камень в песок?

Темень была непроглядная, лишь волшебная палочка Гормошки слабо светилась.

– Я думала, ты знаешь, куда идти! Фредди оглядел помещение, где они очутились.

– Туда! – уверенно сказал он, указав на один из тоннелей.

– Нет, – возразила Гормошка. – Мы оттуда только что пришли.

– Да? Ну, значит, туда!

В Того-Чье-Имя-Нельзя-Произнести со всех сторон полетели ножи. Он взмахнул рукой – и ножи зависли в воздухе.

– Неплохо, Мефисто. Но ведь такие вещи всегда лучше удавались мне, ты же знаешь!

Кипящий котел опрокинулся, и его содержимое хлынуло к ногам Брейка.

Фредди постучал кулаком по люку.

– Нет, точно закрыто!

– Вот черт! – сказал Парри. – Ну что, вернемся назад и поищем другой путь?

– А может, магией шарахнуть? – предложил Фредди.

Брейк отшатнулся и упал. Незримая сила вырвала меч у него из рук. Меч улетел к Тому-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести полюбовался им и взмахнул клинком.

– Вот так-то лучше!

Брейк торопливо пополз назад, ухватился за край стола и встал, целясь в безжалостного врага собственной волшебной палочкой.

– А-а, – сказал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Про-изнести, – так мы, значит, желаем сражаться до последнего? Очень хорошо! Ты когда-нибудь плясал в обнимку с дьяволом при свете серебристой луны?

Брейк уставился на Того-Чье-Имя-Нельзя-Произнести несколько озадаченно.

– Ах, извини. Я просто решил опробовать свою коронную фразу, которую я буду произносить каждый раз, расправляясь с очередной жертвой. Звучит таинственно, романтично и угрожающе. Вполне в моем стиле. Как тебе, а?

Парри закашлялся.

– Слышь, Гормошка, а обязательно поднимать такую пылищу?

– Вот люди, а? – хмыкнула Гормошка. – Ну все, я думаю, хватит. Фредди, попробуй-ка ткнуть плечом!

Между двух палочек с треском метались магические молнии. Брейк медленно отступал, лихорадочно ища глазами хоть что-нибудь, что он мог бы обратить в свою пользу. Люк в стене на уровне человеческого роста внезапно отвалился, и оттуда посыпались Парри, Фредди и Гормошка.

Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести воспользовался тем, что Брейк отвлекся. Взмах заколдованного меча рассек волшебную палочку Брейка. Магическая энергия вырвалась на волю, и палочка взорвалась прямо в руке Брейка. Он упал на одно колено, схватившись за изувеченную руку. Обугленные пальцы задымились вонючим дымом.

– Молился ли ты на ночь, о Мефисто? – злорадно спросил Тот-Чье-Имя-Нельзя-Про-изнести.

– Если ты сейчас меня убьешь, – предостерег Брейк, – я стану так могуществен, что ты себе и представить не можешь!

– Хм… Так-так… – сказал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. Не отводя меча от груди Брейка, он левой рукой достал с груди амулет, который носил на шее. – Да нет, не думаю. Я видел ту штуку, что ты выкинул с казначеем. Неплохо получилось, надо сказать. Но, видишь ли, вот это – талисман, генерирующий антиморфическое поле. Так что боюсь, дорогой друг, что здесь мы с тобой простимся навеки. A ре вуар, как говорят французы!

И Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести взмахнул мечом.

Отрубленная голова Брейка покатилась по полу. Лицо у нее было очень недовольное.

– Рад, что вы вернулись, – сказал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести трем приятелям. – Всегда приятно, когда кто-то видит твою победу!

– Тоже мне граф Монте-Кристо! – прошипел Парри. – Мы вылезли в четырех шагах от того места, где влезли!

– Но идея-то была классная! – возразил Фредди.

– Это все бесполезно, знаете ли, – объяснил Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. – Я усилил заклятие, наложенное на кухню. Вам действительно никуда не деться. Где это я обронил свою соломинку?

И он оглядел разнесенную вдребезги кухню.

– Вон там, что ли?

– Знаешь, – сказал Гордон, – я бы на твоем месте не трудился ее искать. Все равно она тебе не пригодится.

Бол-д'Арет посмотрелся в зеркало, чтобы узнать, как ему идет его новая шляпа для гольфа. Достал из мешка деревянную клюшку потяжелее, поднял ее к правому плечу и замахнулся влево.

Потом выглянул в окно и увидел, что из кухонных труб валит дым. Он взглянул в другую сторону, за спортплощадки, и наконец не спеша направился к выходу из кабинета.

– Ну что, как поживаешь, дорогой братец? – спросил Гордон.

– Братец? – переспросила Гормошка, не веря своим ушам. – Это что ж получается – ты, Парри, племянник Гордона?

– Это меня несказанно радует!

– Ну, – заметил Фредди, – это по крайней мере объясняет, чего у тебя всегда вид такой томный.

– Ха-ха-ха! – безрадостно откликнулся Парри.

– Как наш дорогой папочка? – спросил Гордон.

– Да так себе, знаешь ли, – как помер, так и не вставал, – ответил Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести.

– А как твоя матушка?

– Ну, мне удалось вовремя ее прикончить. А как твоя шлюха-матушка, а, Гордон?

– Ну-ну, зачем же сразу шлюха! – возразил Гордон. – Если наш папочка был слегка мерзавец, так мамочка тут ни при чем.

– Я – законный седьмой сын, Гордон! – сказал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. – Если ты встанешь у меня на пути, я тебя уничтожу, и ты это знаешь.

– Ну разве не забавно? – спросил Гордон. – А я-то думал, что седьмой сын – это я.

– Ты – у…

– Нет-нет, не надо произносить этого слова на букву «у». Оно такое грубое и к тому же совершенно бессмысленное.

– Ты незаконный сын! Власть и могущество перешли ко мне!

– Да ну? – сказал Гордон. – Ну, если это тебя так волнует…

Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести воздел меч и волшебную палочку.

– Ты когда-нибудь плясал в обнимку с дьяволом при свете серебристой луны?

– Всего один раз, – ответил Гордон, доставая тоненькую серебряную палочку. – И могу тебя заверить: в балет его бы не взяли!

Бол-д'Арет стоял на школьной спортплощадке, обшаривая глазами границу между ухоженными лужайками и диким лесом. Наконец он нашел нужное место и решительным шагом направился туда.

Заколдованный меч разлетелся на тысячу мелких осколков. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Про-изнести бессильно уронил правую руку и принялся защищаться палочкой, которую держал в левой.

– Парри, мне нужна твоя кровь!

– Иди в болото!

– Но Парри, – возопил Тот-Чье-Имя-Нель-зя-Произнести, – ведь я же твой отец! Мы могли бы править этим королевством и миром смертных вместе, бок о бок!

– Но ведь для этого вам пришлось бы высосать из него всю кровь, разве нет? – спросила Гормошка.

– Ну, вообще-то да, – признался Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести.

– То есть вы имеете в виду, что он должен помогать вам править изнутри, – уточнил Фредди.

– Ну, вы знаете, мне всегда неплохо удавались зомби, – сказал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. – Я буквально специалист по абракадабрам!

– Ну, если вам все равно, – сказал Парри, – тогда я предпочел бы увидеть, как Гордон надерет вам задницу.

– Ты же понимаешь, этого можно было избежать, – говорил Гордон, выпуская в своего слабеющего врага одно боевое заклятие за другим. – Но нет, тебе всего было мало: еще одно темное колдовство, которое надо освоить, еще один прислужник, которого надо подчинить… Ты никогда не умел довольствоваться малым, верно, Брайан?

– Как?! – воскликнул Тот-Чье-Имя-Нель-зя-Произнести. – Неужели ты хочешь, чтобы я прозябал в безвестности, обсуждая свой огород и прошлогодние цветы?

– Ну, знаешь ли, бывают судьбы и похуже!

– Я бы никогда не смог жить в тени другого!

– Это Бол-д'Арета, что ли? – спросил Гордон. – Ну, знаешь, он не так уж плох – главное, чтобы он мог четыре раза в день наедаться до отвала. И тогда он просто лапочка, честное слово!

– Ну что ж, – сказал Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести, – я бы, конечно, с удовольствием остался поболтать с тобой, но, знаешь, видимо, придется отложить это до другого раза. Я сегодня создал двух аватар и обезглавил одного старого врага – этого с меня на один день вполне достаточно.

– Жалость-то какая! – сказал Гордон. – А я так радовался воссоединению семейства!

Он выпустил в своего сводного брата серию мощных зарядов. Тот завертелся, накрыл голову плащом – и опустевший плащ упал на пол.

– Вы его убили! – обрадовалась Гормошка.

– Да нет, – сказал Гордон, поднимая плащ Того-Чье-Имя-Нельзя-Произнести. – Боюсь, мне это не удалось. Фу, какой ужасный материал!

– Так он сбежал? – спросил Парри.

– Телепортировался, – объяснил Гордон. – Мы оба обладаем этим даром. Это практически единственное, что досталось мне в наследство от отца.

– Удрал, значит, – вздохнул Парри. – И в один прекрасный день преспокойно вернется за моей кровушкой!

– А вот это вряд ли, – ответил Гордон.

Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести материализовался. Он стоял на травке, лицом к опушке леса. Он оглянулся через плечо. Позади возвышалось здание школы.

– Я еще вер… – начал он.

Последним, что он увидел, был рабочий конец клюшки для гольфа, летящий ему в голову. Бол-д'Арет наклонился над распростертым на траве телом.

– Поберегись! – запоздало воскликнул он.

Бол-д'Арет вошел в школу через парадную дверь как раз в тот момент, когда Гордон и его юные друзья выходили с лестницы, ведущей вниз, на кухню.

– Все удачно, сэр? – спросил Гордон. Бол-д'Арет кивнул.

– На опушке леса – новое дерево, – сообщил он. – Дикая яблоня.

– Понятно, – сказал Гордон. – Что ж, я буду за ней ухаживать.

– Ничего не понимаю! – сказал Парри.

– Что, Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произнести… – начала Гормошка.

– …будет под надежным присмотром, – закончил Гордон. – И смотрите, детки, никому ни словечка!

Эпилоги

Они страстно целовались, их молодые и алчные руки нетерпеливо искали друг друга в эти краткие мгновения, когда им удалось наконец остаться наедине.

Мари упала на кровать, ее парень, Джейсон, рухнул следом, не отрываясь от ее сладостных губ. Они накрылись тонким пледом, торопливо освобождаясь от последних предметов одежды.

– О, – стенала Мари, – о, дорогой, ты уверен, что тебе стоит быть здесь? Разве тебя не хватятся на… о да!.. на тусовке вашей ква-квад-ской команды? В смысле, ты же… о-о, как хорошо!.. – ты же капитан…

– А? Что? Тс-с, не тревожься, радость моя. Грибсон меня прикроет. Давай просто… о боги!…

– Но тебе не кажется… ох, да, вот здесь, да!… тебе не кажется, мой сладенький, что пришло время открыть правду?

– А? Что?

– Я знаю твою тайну!

Мари потянулась к тумбочке и сдернула покрывало. Под покрывалом обнаружился хрустальный шар. В шаре был виден другой Джейсон – он стоял и ржал над чем-то в толпе своих приятелей.

– Но, честно говоря, я не против… Джейсон несколько секунд смотрел в глаза Мари. Наконец его лицо и тело расплылись, изменились – и превратились в Гуди Дватуфля.

– Ты в самом деле не против? – спросил Гуди.

– Ну, знаешь, девицы, которые живут в домах со стеклянными стенами…

Мари махнула рукой в сторону хрустального шара. Изображение несколько отодвинулось – и стало видно, что неподалеку от другого Джейсона стоит другая Мари и ржет так же заливисто, как Джейсон.

Гуди только сейчас заметил блуждающий глаз и ракушку, блуждающее ухо, зависшие над кроватью.

– Надеюсь, твой папочка об этом не узнает. – Лицо и тело Мари тоже поплыли и начали меняться. – Ну, а твой брат Мартин мне этого никогда не простит! – закончил Гордон.

Вопли Гуди могли бы разбудить и мертвого, однако же этого не произошло с Дамианом и Ганнибалом, которые, правда, наслаждались зрелищем не меньше, чем остальные, собравшиеся в общей комнате Де-Сада.

Доктор Уэнделл, директор муниципальной средней школы города Эбсфлита, уставился на густую листву, преграждающую путь в его кабинет. Он достал из кармана крошечную бутылочку. Выглядела она как пузырек с восточными благовониями, однако же на привешенном к ней ярлычке значилось: «Магия роста».

Уэнделл развернул ярлычок и еще раз прочел то, что значилось внутри: «От Гордона, с дружеским расположением».

Потом перевернул ярлычок и прочел на обратной стороне надпись, которой раньше не заметил: «Осторожно! Перед употреблением развести в сто тысяч раз!»

– Мистер Бэйли, мистер Уинстон! – сказал директор учителям, стоявшим рядом. – Немедленно бегите в сарай с инструментами, хватайте перчатки, пилы, топоры, секаторы, мачете – все, что найдете, – и бегом к мисс Хендерсон!

– То есть, сэр?

– Я вчера отлил ей капельку этого зелья для ее цветочков. Помоги ей господи, бедняжке, – она разводит кактусы!

А под мостом ждал тролль..

1

В английских закрытых частных школах шестой класс – выпускной, но учатся в нем два, а иногда и три года. Соответственно, есть младший шестой и старший шестой классы. Казалось бы: назови его седьмым и спи спокойно; но у этих англичан все не как у людей!

2

Первобытные изображения на склонах меловых холмов

3

Боюсь, этот фонарь забрел сюда из другой сказки. Подозреваю, это были «Хроники Нарнии» мистера К.С. Льюиса.

4

Херес – это культовый напиток Оксфорда, Кембриджа и других храмов науки. Все английские профессора почему-то обязательно пьют херес, и студенты от них не отстают. Ну, не считая тех случаев, когда и те и другие хлещут пиво.

5

Перевод С.Лихачевой

6

Книга заклинаний.

7

Праздник такой.

8

Для тех, кто не понял: бытует мнение, что французы якобы приверженцы орального секса. Именно это и преподает «француженка».