Гикая удовлетворенно кивнула.
      -- Кажется, я еще могу готовить всадниц.
      -- Ну и материал достойный. - царь с нарочитым вниманием рассматривал рослую медведицу. -- Есть из чего лепить.
      Гикая зарделась.
      - А какую я ей поставила осанку!
      Она уставилась на Бреселиду, ища одобрения, но сотница не удостоила ее ни единым словом похвалы. Ее губы сжались, и она, высоко подняв бровь, глянула на царя. Делайс продолжал с наигранным интересом наблюдать за поединком.
      -- Отличное вращение. И сила удара. - кивнул он.
      -- Я видела, как Тиргитао поднимает оружие и потяжелее. - отчеканила "амазонка". Больше она не смотрела ни на Делайса, ни на Гикаю, а, откинувшись назад, наблюдала за площадкой, где топтались, выписывая круги, Бера и ее второй противник.
      "Значит мальчик-козел?" -- победно думал Делайс.
      "Значит сила удара?" - хрустела сжатыми пальцами Бреселида.
      Между тем Бере приходилось несладко. Старший из братьев-собак был кряжистым существом с длинными руками. Опытный охотник, он, еще наблюдая за первым поединком, понял, что оружие Уммы лучше, и теперь вращал палицей, не подпуская врага к себе. Расчет был прост - рано или поздно Бера устанет и допустит промах. В своих силах противник был уверен, ведь не он же уже провел один бой.
      Затянувшаяся пляска утомила зрителей, и они стали подталкивать врагов к нападению. С трибун в сражающихся полетели огрызки яблок и вишневые косточки. "Держись, -- мысленно обратилась Бреселида к Умме. - Не обращай внимания". Она знала, что, как только медведица потеряет самообладание, и очертя голову кинется на противника, охотник воспользуется слабиной в защите.
      Беру крики из амфитеатра заметно раздражали. Она вздрагивала, когда мокрый персик или переспелая груша шмякались возле нее в песок. Медведица, все красная от гнева, бросала разъяренные взгляды по сторонам. Ее же противник продолжал махать палицей, игнорируя все вокруг, кроме распалявшейся и терявшей бдительность женщины.
      -- Черт! - коротко выругался царь. - Что она делает?
      "Впадает в боевое безумие!" -- захотелось выкрикнуть ему в лицо Бреселиде.
      Сама Умма казалась себе прекрасной и грозной. Отбивая сыпавшиеся удары, она остро сожалела, что Ярмес не видит ее. Впервые за последние дни медведица вспомнила о нем без боли и стыда. Ей почему-то казалось, что сейчас волк должен был бы непременно пожалеть о своем бегстве.
      -- Боги! Да она совсем не держит удар! - с досадой воскликнул Делайс. - Гикая, чем ты гордишься?
      -- Не знаю, о чем она мечтает! - вспылила старая "амазонка". - Я ее не этому учила.
      -- Смотри, смотри!
      В этот миг охотник изловчился и изо всей силы ударил Умму палицей по ребрам. Медведица согнулась пополам. Тупая боль раздавила ее тело, правая сторона онемела в одно мгновение. Даже рукой трудно было пошевелить.
      Держать меч в левой девушка не умела, и потому, отшвырнув оружие в сторону, с диким ревом бросилась на врага. Она надеялась сбить его с ног ударом щита, но охотник выставил вперед громадный кулак, который к восхищению публики пробил кожу щита, как детский барабанчик.
      Медведица охнуть не успела, как оказалась беззащитной, а ее противник, стряхнув с руки деревянную раму, двинулся к ней, угрожающе подбрасывая палицу.
      Девушка испугалась. Она попятилась назад, черпнула задником сандалии песок, споткнулась и со всего размаху грохнулась оземь. Еще секунда, и красноватая грабовая булава опустилась бы ей между глаз. В отчаянии Бера ударила врага ногой в живот, но это было слабой защитой. Охотник взмахнул дубиной.
      Слабый свист рассекаемого воздуха царапнул девушку по нервам. Как во сне, она увидела на виске врага расплывающееся красное пятно.
      В первый миг медведица не поняла, что случилось, потом вскочила на ноги и склонилась над мертвым телом противника. Она выросла в лесу и слишком хорошо знала, от чего бывают такие дырки в кости. Кто-то стрелял из пращи. Умма быстро пробежала глазами по толпе, но все взгляды были обращены к ней. Ни поспешного движения, ни шума вокруг святотатца, нарушившего судебный поединок. Никто ничего не понял. Никто ничего не заметил. Глошатай громко объявил победу Беры во втором поединке. Как будто она могла прикончить врага ударом сандалии в пах!
      -- Ума не приложу, что случилось? -- пожала плечами Гикая. -- Разве от такого пинка умирают?
      -- Это смотря куда бить, -- кивнул Делайс, -- и с какой силой.
      Бреселида бросила на него недоверчивый взгляд, но царь отвел глаза. Кажется, он что-то заметил. Но, что, "амазонка" сказать не могла.
      Дальнейшие поединки разворачивались красочно и быстро. Увидев смерть второго сына, Крайлад бросилась на поле, размахивая кремневым ножом, и сразу получила удар в живот. Она, как птица, хлопнула черными крыльями и повалилась рядом с телами двух мужчин. Сестры-собаки, не дожидаясь смерти, пустились от Уммы наутек по всей сцене. Им свистели, в них бросали чем попало и отталкивали от бортиков, через которые они пытались перелезть.
      -- Это отвратительно. -- Делайс откинулся назад. -- Ты не находишь?
      Он в упор смотрел на Бреселиду.
      -- Умма должна пощадить своих врагов, только потому что они так жалки? -- спросила та. -- Тебе не кажется, что балаган затянулся?
      Красная от натуги Бера в последний раз опустила подобранный ею камень на затылок последней из сестер-собак. Правая рука почти не слушалась девушку, но Бера могла быть довольна: она отомстила за брата. Однако что-то в ее врагах, и в самом поединке было такое, от чего медведица не радовалась победе. Ей казалось, что и над ней самой, и над ее противниками вволю посмеялись. Суд царицы Тиргитао на поверку оказался унижением на глазах чужих людей. Девушка жестоко страдала.
      -- Не стоит, -- сказала ей Бреселида, спустившаяся, чтобы поздравить победительницу.
      Но та лишь дернула плечом.
      -- Ты говорила: царица справедлива.
      Сердце меотянки сжалось.
      -- Зачем было врать? -- Умма повернулась к ней спиной и зашагала прочь.
      * * *
      Элак разминал в большой глиняной плошке белила, добавляя к ним по щепотке тертой египетской бирюзы. Юноша наклонился над коробочкой для туалетных принадлежностей и в этот миг что-то легонько стукнуло его по спине. Маленький гладкий камешек отскочил и покатился по плиткам дорожки. Пан обернулся. Сквозь густую листву акации над оградой виднелось чье-то лицо. Элак прищурился и чуть не выронил краски: "Ярмес?"
      Волк поманил его рукой.
      -- Что ты здесь делаешь? - лесной бог с козлиной прытью подскочил к забору.
      -- Сливы ем. - отозвался нежданный гость. - И косточками плююсь. Ты один?
      Пан кивнул.
      Ярмес соскочил вниз и протянул юноше руку.
      -- Хайре, как говорят здесь, в городе.
      -- Ты откуда?
      -- Нужна помощь. Не откажешь?
      Сатир сглотнул. Теперь волк выглядел совсем не так, как в их первую встречу. Растерянность и подавленное настроение как рукой сняло. Ярмес говорил твердо и, кажется, был уверен в дружелюбии Элака.
      -- Во всяком случае я тебя не выдам. - сказал юноша, стараясь провести черту между ними.
      -- Это я знаю, -- хмыкнул гость.
      -- Откуда?
      -- А то я тебя в кустах над пещерой не заметил! - осклабился волк. Хотел бы выдать, давно бы уж рассказал хозяйке.
      Пан вынужден был согласиться.
      -- Мне нужно во дворец. - прямо заявил гость.
      Элак присвистнул.
      -- Ты же, небось, с хозяйкой каждый день там трешься.
      Лесной бог покачал головой.
      -- Отказываешь? - со скрытой угрозой в голосе спросил Ярмес.
      -- Нет, -- Элак сломал веточку и посасывал горьковатое молоко. - Ко всему надо подходить с умом. Ты ведь тоже не в шкуре сюда заявился.
      Ярмес действительно был одет в серую грубую тунику и кожаный пояс. В таком наряде он походил на грузчика или землекопа. Даже на ногах у него красовались сандалии с деревянной подошвой, хотя было видно, что они ему жмут.
      -- Что, весь город прошел, а у дворца запнулся? - поддразнил его Элак.
      -- Стража. - коротко бросил Ярмес. - Я ее не боюсь, но не зная брода... Сам понимаешь. Я думал: ну дом, ну большой. - он развел руками. Но тут-то оказалось.
      -- Настоящий лабиринт. - подтвердил пан, -- Как в лесу.
      -- В лесу я бы в миг нашел, кого надо. - возразил гость. - А тут сунусь искать царя, а напорюсь на баб с мечами.
      -- Так тебе царь нужен?
      Ярмес прикусил язык. Он собственно только собирался узнать, где живут мужчины и как отличить мужа царицы.
      -- Если тебе нужен царь, -- невозмутимо продолжал Элак, -- То за этим вовсе не обязательно соваться в андрон.
      -- Куда?
      -- В его покои. Он каждый день торчит на стройке нижней стены над портом. Там с ним можно переговорить гораздо свободнее. Ты с твоим видом вполне сойдешь за рабочего. Иди нанимайся. Только не продешеви.
      -- А ты покажешь мне, где эта стена? - недоверчиво спросил Ярмес.
      -- Если ты ответишь мне на один вопрос.
      -- Зачем мне нужен царь? Ну нет, дудки.
      -- Это ваше с ним дело. - оборвал собеседника пан. - Я хочу знать: ты больше никого здесь повидать не намерен?
      Ярмес вспыхнул и замялся.
      -- Какая тебе разница? - процедил он сквозь зубы.
      -- Значит как обманывать бедную девушку, это мы умеем. - фыркнул Элак. - "Я не сбегу! Развяжи меня!" А как подойти и попросить прощения это силенок не хватает.
      -- Чего цепляешься? - возмутился Ярмес. - Умма взрослая женщина. Сама разберется. Кстати, ты что подслушивал?
      -- Нет, -- мотнул головой сатир, -- Но сейчас твои мысли для меня ясны, как вода в чашке. Я все-таки бог необузданной страсти и поощряю совершенно определенные стремления людей.
      -- Ну, я хочу ее видеть. - как на казни признался Ярмес. - Только...
      -- Не знаешь, где. - победно заключил Элак. - Да там же, на стройке! Я ее завтра туда приведу. Положись на меня.
      Пан воодушевился, сверкал глазами и тряс подбородком, как настоящий козел.
      -- Черт меня дернул с тобой связаться! - махнул рукой Ярмес. Просишь об одном, а получаешь...
      -- Ты еще ничего не получил. - проблеял козлоногий юноша. - И смотри, как бы возлюбленная не полоснула тебя ножом по горлу, прежде чем разберется... -- последние слова он уже говорил стене, за которую в досаде спрыгнул гость.
      * * *
      Мимо рва, в который еще не была пущена вода, тянулись повозки, запряженные волами. Пристроившись в хвосте одной из них, волк притворился, будто идет из каменоломен. Внизу у земляного отвала подрядчик нанимал рабочих резать дерн.
      -- Эй ты, углежог, -- окликнул он Ярмеса. - Пойдешь обтравливать склон? Горшок бобов в день и два обола по завершении участка.
      Произнесенные слова не имели для охотника никакого значения. Он в жизни не ел бобов, а денег не видел отродясь. Но ему нужно было на стену. Не даром товарищи послали именно его, понадеявшись на ловкость горца.
      Старого связного Эвмила, хорошо известного царю, убили где-то по дороге. "Хорошо, если убили, -- думал про себя Ярмес. - Разбойников сейчас много. Вроде бы не о чем беспокоиться. Но все же..." Эвмил рассказывал о сотнях опасностей, грозящих лазутчику в городе меотянок. Пока вроде все шло спокойно.
      Разве что резать дерн волк не умел. Уже после первого часа работы в непривычной позе разнылась спина. Ходить по горам, выслеживать зверя - это он был мастер. А торчать, согнувшись в три погибели и пахать носом отвал -вот где ад!
      -- Эй, углежог! Что-то ты вялый. - покрикивал на него начальник десятки. - И пол миски бобов не заработал! Давай, давай!
      Этот рябой детина сам ни разу не прикоснувшийся к лопате, страшно раздражал Ярмеса. Но надо было терпеть.
      Царь появился только к обеду. Волк боялся, что не узнает его. Но теперь, увидев колесницу с матерчатым тентом на резных столбиках, сразу решил, что такое чудо может принадлежать только "живому богу". В ней стоял полный мужчина в белом хитоне и что-то повелительно кричал рабочим. За ним на повозке, запряженной парой мулов колыхался, грозя выплеснуться через край, целый котел какой-то ароматной жратвы. Ярмес вспомнил фразу: "Царь это пища" - и уверенно двинулся к толстяку.
      Тот размахивал руками, отгоняя мух, норовивших сесть ему на лысину. А тем временем со всех сторон к котлу сбегались рабочие, стуча мисками. У Ярмеса своей посуды не было. "Надо бы подождать, -- подумал он. - Сейчас к нему не подберешься. Вон как толпятся!"
      Волк сел на край отвала и принялся жевать пыльную травинку. Есть хотелось страшно. Аж кишки свело.
      -- У тебя нет миски? - услышал он над ухом дружелюбный голос.
      Ярмес вскинул голову. Сверху на него смотрел всадник на сером в яблоках жеребце. Он ободряюще кивал и делал волку знак подойти.
      -- Эй, подрядчик. - лицо мужчины сразу посуровело. - Почему не дал рабочему ни ложки, ни обеда? - в его голосе звучало раздражение.
      -- Простите, Ваше Величество. - рыжий десятник оказался тут как тут и преданно распластался у ног лошади. - Не доглядел. - он метнул на Ярмеса враждебный взгляд. - Этот углежог лентяй. Не обращайте на него внимания.
      -- Почему ты решил, что он углежог? - рассмеялся всадник.
      -- Ну как же? Весь грязный. - недоумевающе отозвался десятник.
      -- Скорее охотник. - зеленоватые глаза всадника сощурились, внимательно рассматривая Ярмеса. - Эй, приятель, -- он махнул волку рукой. - Подойди сюда.
      Ярмес нехотя поднялся. Для него вовсе не очевидна была связь между обращением "Ваше Величество" и царским достоинством.
      Всадник жестом отослал рыжего.
      -- Ты с гор? - голосом без всякого выражения спросил он.
      У волка засосало под ложечкой. Ему показалось, что его вот-вот схватят. Во всяком случае этот приветливый мужчина явно что-то заподозрил. Ярмесу захотелось садануть всадника в подбородок, выпиравший из-под нарочито мирной соломенной шляпы, и дать деру во все лопатки. Но кругом были люди.
      -- Чего молчишь? Язык проглотил? - улыбнулся мужчина. У него была хорошая, открытая улыбка и, если бы волк не подозревал всех, он ответил бы незнакомцу вполне дружеским оскалом.
      -- Много в этом году на Доросе гадюк? - спросил всадник, и сердце Ярмеса оборвалось в желудок. Незнакомец назвал заветную фразу.
      -- Змей нет, - как завороженный, ответил он, -- Зато большой орлиный выводок.
      Мужчина довольно кивнул. Он опустил вниз руку, и Ярмес увидел золотой браслет с оскаленными волчьими головами.
      -- Я ждал тебя еще недели две назад. - сказал незнакомец. - Что с Эвмилом? Почему пришел не он?
      -- Мы не знаем, -- выдохнул Ярмес. - Мы думаем, первого гонца убили дорогой.
      -- Убили? - брови всадника поползли вверх. - Хорошо, если только убили. Я боюсь другого.
      Ярмес внутренне возликовал: все-таки приятно, когда твои опасения разделяет "живой бог".
      -- Говори все сейчас. - твердо сказал царь. - Я не смогу отъехать с тобой, не привлекая внимания. Долго шел?
      -- Неделю.
      -- Что-нибудь стряслось?
      -- Нет вестей от вас. Наши боятся.
      -- Многие ропщут? - на губах Делайса дрогнула понимающая улыбка.
      Ярмес не сумел ему соврать.
      -- Да. Люди устали ждать. Я охотник, я знаю: можно и пересидеть в засаде!
      -- Потерпите еще немного. - мягко попросил царь. - Есть шанс все кончить миром.
      -- Разве? - этого волк не ожидал.
      -- Маленький. Почти пустой. - кивнул Делайс. - Но я не могу его не использовать, прежде чем мы все сметем. Перед великими мистериями я буду требовать отмены жертв. Если до вас дойдет весть, что со мной что-то случилось, -- он поморщился, -- считайте это сигналом. Удачи.
      -- Удачи. - выдохнул в ответ волк.
      Делайс тронул пятками бока коня и не оборачиваясь поехал вперед.
      Ярмес таращился царю в след. Вот этот человек ему нравился. Хладнокровно рисковать жизнью, имея тонкую, как кишка трески, возможность предотвратить бойню. Сам волк, хлебнув крови, в своем роду, больше уважал такого царя, чем крикунов из лагерей в горах, которые, не понюхав паленого, из кожи вон лезли: Скорее! Скорее!
      Однако в душе Ярмес не верил, что все обойдется. У него, как у зверя, было чутье на кровь. И теперь, глядя в спину, удаляющемуся всаднику, он почти видел, как вокруг его головы сгущается что-то темное. Неотвратимое. Злое.
      * * *
      Умму Элак нашел в порту. Девушка без цели бродила по мокрому деревянному настилу у воды. Она с тоской глядела на длинные триеры, чьи глазастые морды и окованные медью носы почему-то рождали в ней тревожные чувства. Погода была безветренной, и паруса висели, как животы после родов.
      Бера, сама того не замечая, прижала руку к поясу. Когда-то теперь у нее будет доброе потомство? И сколько ей еще шататься по чужой земле? Ее душа разрывалась от противоречивых желаний: немедленно возвратиться домой, в горы, под надежную сень рода или бежать куда глаза глядят вместе с этими горделивыми длинными ладьями, не боящимися большой воды.
      -- Эй, Бера! - окликнул ее пан. - Я тебя обыскался!
      -- Чего тебе? - враждебно осведомилась женщина.
      -- Не хорошо забывать старых друзей. - лесной бог хлопнул ее по плечу.
      -- Ты мне не друг. - насупилась медведица. - Ты служишь лгунье.
      -- А ну придержи язык! - пан схватил девушку за локоть. - Из-за тебя госпожа поссорилась вчера с царицей.
      -- Я ждала суда. - упрямо мотнула головой Бера. - А не бойни на потеху.
      -- Разве командир сотни решает, как вести судебный поединок? встряхнул ее Элак. - Опомнись, женщина! То, что Бреселида сестра царицы, дает ей право спорить, но не делает хозяйкой Горгиппии.
      -- А жаль. - со злобой выдохнула медведица. - Решай она, такого позора бы не было.
      -- Значит это ты понимаешь. - удовлетворенно кивнул пан. - Теперь осталось только пойти к госпоже и извиниться за дерзости, которые ты ей наговорила.
      -- Я? - вскинулась Умма. - Но ведь это меня обманули!
      -- Для начала тебя спасли. - пан загнул палец, -- Сняли с горы, отмыли, одели, как человека. Научили владеть мечом, хоть и плохо пока...
      Девушка вспыхнула. Память о вчерашнем бое вызывала у нее смятение. Она до сих пор не могла объяснить себе, кто же кинул камень из толпы.
      -- Откуда ты знаешь, как я дралась? - набычилась Умма.
      -- Ветер переносит мысли, -- рассмеялся пан. - Хотя твои мысли, девушка-медведь, похожи на жернова. С ними хорошо топиться, а не летать.
      Бера уставилась на него круглыми карими глазами. Длинные фразы сбивали ее с толку.
      -- Я тебя не понимаю. - честно сказала она. - Пойду вот и правда утоплюсь. Чего еще делать?
      -- Идти за мной. - поманил ее пальцем Элак. Его козлиная морда светилась лукавством. - Хочешь знать, кто тебе вчера помог?
      Бера кивнула.
      -- Доверься мне.
      -- А куда мы?
      Он уже тащил ее за руку мимо тюков с тканями и мешков зерна. Не слишком верткая Умма то и дело натыкалась на грузчиков.
      -- Какая ты неуклюжая! - ругал девушку сатир. - Даже я, бог леса, не знаю, за что тебя любят. Чучело!
      -- Никто меня не любит. - шмыгнула носом Бера. - Я здесь для всех зверь.
      -- Надо искать пару в своей стае. - отозвался Элак. Он влек спутницу вверх по крутой дороге, уводившей из порта.
      -- Башню видишь? Вон ту. Недостроенную.
      -- Мугу.
      -- Там тебя ждет один человек. Да не сопи ты, он совершенно безопасен.
      -- А зачем он меня ждет? - Умму вдруг охватили сомнения. - Ты куда меня завел, козлоногое чудовище?
      -- Уж поздно дева спохватилась, -- пропел Элак, -- И поздно слезы пролила...
      Они действительно уже стояли у башни, чей деревянный каркас, начиная со второго этажа, не был обложен песчаником. Рабочие отсюда ушли на более срочные участки. Издалека слышался шум голосов и тяжелые удары каменных блоков, устанавливаемых на место. Но вблизи башни стояла тишина. Даже стук молотков по медным скобам, скреплявшим плиты, был на таком расстоянии чуть различим.
      Элак подтащил Беру к пустому проему будущей двери и втолкнул внутрь.
      -- Счастливой встречи! - хохотнул пан. - Только не полосни поклонника ножом по горлу.
      Умма не успела опомниться, как чьи-то сильные руки подхватили ее из колодезного сумрака башни. Она повернула голову и нос к носу столкнулась с Ярмесом. Волк крепко держал ее за плечи и буквально пожирал глазами. Он был худ и грязен, но Бера заметила только этот голодный взгляд.
      В следующую секунду ее кулак изо всей силы впечатался ему в челюсть, и Ярмес охнув отлетел в сторону.
      -- Да тише ты, медведица!
      Охотник сплюнул кровь, но Умма не дала ему подняться.
      -- Гад! Гад! Бесстыжий гад! И ты посмел еще явиться?!
      Прыгнув на него, она без устали молотила Ярмеса кулаками. Придавленный к земле волк сначала хрипел, потом расслабился, решив, что разумнее дать девушке выплеснуть свою обиду, чем сопротивляться и еще больше распалять ее.
      -- Потише! Я не Собака! - с трудом выдохнул он, когда Умма начала уставать.
      -- Дерись! - взвыла она. - Я хочу проломить тебе голову!
      -- Не буду. - Ярмес и так чувствовал: еще минута, и он ее скрутит. Убивай безоружного.
      Бера тяжело выдохнула и села ему ноги.
      -- Сдался? И почему я тебя не удавлю вот этой веревкой? - она потянула у него из-за пояса моток кожаных ремней.
      -- Потому что. - Ярмес неожиданно ловко перехватил ей руки за спиной и опрокинул девушку на себя. - Ну, дерись! - хрипло рассмеялся он. - Не можешь?
      Умма дернулась, но поняла, что враг держит ее слишком крепко. Прямо перед ее носом в зажатом кулаке болтались кожаные ремни и только теперь, буквально упершись в них глазами, девушка поняла, что это праща.
      Догадка медленно-медленно осветила ее голову, и медведица уставилась на Ярмеса округлившимися от удивления глазами.
      -- Я скучал. - выдохнул он ей в ухо. - От тебя стало так странно пахнуть, как от этих...
      Умма ерзнула на нем, не зная, что сказать.
      -- Ты прости меня. - еще тише прошептал волк. - Но мне очень надо было уйти.
      -- Ты мог меня убить, но не убил. - у Беры перехватило горло.
      -- Значит не мог. - слабо улыбнулся он.
      -- Я тоже скучала. - вздохнула девушка. - Очень.
      Она уже чувствовала, как его руки ослабили хватку у нее на запястьях, чтоб стиснуть ее еще сильнее под одеждой. От темных пропыленных волос волка пахло солнцем. Еще хвоей. И сырой землей, на которой он ночевал, идя сюда. От него пахло домом, ее родным домом, и Бера, зажмурив глаза, окунулась в этот запах.
      Было уже темно. Оставив усталую, но довольную Умму спать на плаще, Ярмес выбрался из зарослей чертополоха, который заполонил утробу пустой башни.
      Темно-синее звездное небо слегка покачивалось над ним, и волк понял, что его собственные ноги заплетаются. Он счастливо хохотнул и потянулся всем телом. О такой женщине можно только мечтать! Жаркой, сильной, щедрой, как гроза в горах. Ему еще никогда так не везло. И Ярмес точно знал, что больше не повезет. Все будет не то.
      Угораздило же ее прийти искать своего съеденного брата к Собакам! А ведь жили они не так далеко друг от друга: медведи в распадке, волки ближе к вершине. Он мог встретить ее в лесу. Между их родами не было договора. А если бы был?
      Ярмес представил себя в кругу родичей Уммы. Медведи слыли богатым и сильным кланом. Такой союз принес бы волкам честь. А ему радость.
      Но нет, надо было все перевернуть кверху ногами! Кто теперь он? Кто она? И что будет, если они столкнутся не в башне, а в поле. Умма служит царице меотянок, а он с товарищами собирается поубивать их всех до одной.
      Ярмес пожалел девушку и не сказал самого страшного, о чем узнал уже в Фуллах - рода медведей больше нет. Колдуны, как и у волков, подтолкнули их к резне. Но в отличие от его семьи, никто не победил. Не сказал Ярмес и другого. Еще у Собак он говорил с Бером незадолго до его убийства, и тот всей душей был за повторение "волчьего дела" в родном клане. Медведи тоже собирались покончить с материнской властью. Что же тогда ждало Умму? Или Бер не стал бы трогать сестру? Ярмес сжал кулаки. Проклятый мир, где люди по ночам делят ложе, а днем убивают друг друга!
      Он потер лицо руками и в этот момент заметил, чью-то фигуру, которая, скрючившись, наблюдала за ним из-за края отвала. Волк пригнулся и заскользил у самой земли.
      Рыжему десятнику казалось, что его невозможно увидеть. Не плохой заработок - за обол в день докладывать Ликомеду, с кем из рабочих на стройке говорил царь, и что это за человек, откуда взялся, где живет. В основном это были люди из предместья. Но сегодняшнего "углежога" он видел в первые.
      По началу все шло обычно. Встретился с какой-то шлюхой прямо в недостроенной башне - скоты. Оставалось понаблюдать, куда чужак пойдет дальше. Да глянуть - не убил ли девку? Всякое бывает.
      Мгновение десятнику казалось, что вышедший на бровку мужчина спустился вниз по отвалу. "Отлить, наверное. - мелькнуло в голове у рыжего. -- После этого дела всегда хочется отлить".
      А потом вдруг кто-то сзади схватил его за шею и крепко сдавил. Уж ходить неслышно Ярмес умел.
      -- Нехорошо наговаривать на людей. - наставительно сказал волк, опуская бездыханное тело на насыпь. - Я не ленился.
      IV
      Человек, которого две недели ждал Делайс, лежал на холодном каменном полу в храме Трехликой. Несчастный уже забыл, кто он и куда шел. Зато теперь это хорошо знали те, кто допрашивал связного. Трое рослых палачей отливали его водой.
      -- Ну что? Очухался? -- толстый кастрат Тиргитао сидел на корточках, и с неподдельным любопытством заглядывал Эвмилу в лицо.
      -- Нет, -- флегматично сообщил один из палачей, -- и уже не очухается.
      -- Пережали, -- констатировал другой. -- Кто же знал, что он такой хлипкий?
      -- Мы все равно уже вытрясли из него все, что могли. -- заключил Ликомед. -- Интересно, что скажет царица? -- он осклабился.
      В голове кастрата быстро, как пестик в ступке, крутились мысли. Выгодно ли все раскрывать Тиргитао? Может, стоит поиграть с "живым богом"? Ликомед ненавидел царя. Сама мысль поводить его на коротком поводке наполняла калеку почти физическим наслаждением.
      -- Хорошо. -- кастрат хлопнул себя ладонями по ляжкам. -- Вынесите его и заройте, но место пометьте желтым песком, чтоб в нужный момент легко найти тело.
      Палачи кивнули и молча принялись за работу. Все они, как и Ликомед, были когда-то оскоплены в храме Трехликой. Других рабов здесь не держали. А у одного еще и не было языка. Этот рослый тавр слишком много раньше болтал о том, что происходит в подземном капище богини. А тайные культы земли не терпят огласки. Его убили бы не будь он так силен и так искусен в своем ремесле.
      Пройдя по тихому утреннему саду, Ликомед беспрепятственно проник в покои царицы.
      -- Госпожа моя.
      В спальне Тиргитао занавески на окнах были плотно задернуты.
      -- Это я, твой недостойный раб.
      Царица приподняла над подушкой всклокоченную голову.
      -- Мне сегодня дадут поспать?
      -- Госпожа, важные известия. -- кастрат плаксиво сморщился, изображая крайнее раскаяние в том, что ему пришлось потревожить хозяйку в неурочный час.
      -- Говори и убирайся. -- царица зевнула.
      -- Мои люди в гранатовой роще у храма Трехликой нашли человека, он был весь истерзан какими-то злодеями! Бедняга умер у нас на руках, повторяя одно имя... Я не смею...
      -- Говори.
      -- "Делайс!" "Делайс!"
      Кастрату показалось, что потная спина Тэма напряглась.
      -- Может, он шел к вашему супругу. -- в притворной растерянности продолжал Ликомед. -- А может... бежал от него.
      -- Тэм, ты спишь? -- окликнула царица.
      Любовник не пошевелился.
      -- С этим надо разобраться. -- Тиргитао села на кровати. "Мне давно пора знать, кто ходит к "живому богу" через пролив! Колонисты спят и видят, как перейти под руку Пантикапея". -- Передай в храме Трехликой, -- вслух сказала она, -- чтоб тщательно готовились к Равноденствию. В этом году жертвы снова будут разверстаны не только на степные роды, но и на горожан.
      Тэм вздрогнул.
      -- Эй, приятель! Да ты не спишь? -- кастрат со всего размаху хлопнул мужчину по плечу.
      -- А? Что? -- всклокоченный любовник вскочил, словно его окатили водой. -- Уже вставать?
      Он вполне сносно изобразил ничего не понимающего спросонья человека. Каким в сущности и был, если б краешком дремотного сознания не зацепил последнюю фразу Тиргитао.
      * * *
      Утром Делайс был на работах. Привезли новую партию известняка, которую он забраковал с первого взгляда -- крошево, а не камень. К обеду грязный и злой вернулся в андрон, надеясь по крайней мере поесть.
      Однако не успели рабы расставить тарелки, как сквозь не задернутую занавеску на стол упал гладкий камешек.
      -- Господин, -- над подоконником появилось скуластое лицо Тэма. - Мне надо кое-что сообщить вам. Здесь опасно. Жду вас вечером в трактире "Весло" у маяка.
      Тэм скрылся, только ветки терна слабо колыхнулась, осыпая подоконник переспелыми плодами.
      Делайс пару раз сморгнул. "Дожил! Любовник моей жены назначает мне свидание!"
      Часов около пяти, когда жара и не думала спадать, а валяться уже надоело, царь отправился в порт к маяку. Он сделал вид, будто снова собирается на стройку и беспрепятственно покинул дворец. Каждый раз, когда окованные медью ворота крепости открывались перед ним, Делайс испытывал почти детскую радость. Как птица, выпущенная по весне на волю.
      Трактир "Весло" находился близ порта, на первом этаже постоялого двора. Это было квадратное здание из кирпича-сырца. С глухими внешними стенами без окон. Комнаты постояльцев выходили во внутренний двор. Неширокая вымоина в песке отделяла постройку от маяка. Мальчишки с ивовыми плетенками в руках прыгали по мелководью, собирая крабов для кухни.
      "Удивительно пустое место". В сердце царя шевельнулась тревога, но он подавил ее. "Где же встречаться, если не в таких глухих уголках?" Делайс остро сожалел, что при нем нет оружия. Хотя бы нож! И он чувствовал бы себя спокойнее.
      В стене отворилась низенькая деревянная дверь. Выглянувший из нее Тэм махнул царю рукой.