Дерлок раздраженно мотнул головой.
      -- Внизу полно пустой земли, но семьи, которые уходили туда вести хозяйство, перебиты. Эти свиньи с равнины просто режут наших людей!
      -- Потому что вы нападаете на них. - возразила Хельви. - Кстати, в низу людей тоже немало, и они имеют право на свою землю. Ведь именно поэтому мой дядя Филипп запретил горцам селиться вне своих владений.
      -- Да я как посмотрю кругом просто толпа народу! - фыркнул Босуорт. Раньше здесь было пять деревень, теперь две. Спрашивается, кто вырезал остальные? Горцы? Шалишь, мы давно не спускались вниз. Вы подрались с Беотом, и теперь не знаете, как отбиться.
      -- Беот напал на нас. - задумчиво произнесла Хельви. "А ведь он прав. -- мелькнуло у нее в голове. - Пожалуй, на равнине теперь не только не тесно, но даже слишком просторно. Не знаешь, откуда людей взять, чтоб снова заселить это пепелище".
      -- Послушай, -- почти мягко обратилась она к Босуорту. - Давай поговорим без сердца. Я знаю, что ты один из самых сильных воинов там, в горах.
      Дерлок довольно хмыкнул.
      -- Тебе подчиняется несколько отрядов, нападающих на мою армию с тыла. - продолжала королева. - Я дам тебе и твоим товарищам свободу, если ты взамен дашь мне слово...
      Пленник фыркнул.
      -- Больше не воевать против вас? Не дам. Потому что не сдержу. Люди же не перестанут голодать по весне, значит надо будет спускаться вниз и грабить долину. Каждый год. Повесите меня, придут новые.
      -- Я не об этом. - оборвала его Хельви. - Если ты сумеешь убедить своих присоединиться ко мне и поможешь очистить страну от беотийцев, я своей королевской грамотой передам горцам пустующие земли внизу. Вы получите равные права с остальными гранарцами и сможете свободно ездить по равнине.
      Дерлок молчал долго.
      -- Нас убьют. - наконец, сказал он.
      -- Мы будем вас защищать. - возразила королева. - Да вы и сами можете постоять за себя. Особенно если на вашей стороне будет закон. Общий для всего Гранара. - она вскинула голову. - Решай, Босуорт из Босуорта, и не говори "да", если не отваживаешься сделать то, о чем я тебя прошу.
      -- Пожалуй, я попробую. - медленно проговорил он. - Но ни за что не ручаюсь. - на его губах появилась кривая усмешка. - Меня ведь могут вздернуть и собственные соплеменники, если я сунусь к ним с подобным предложением.
      -- Но дело того стоит?
      Босуорт вздохнул.
      -- Земля стоит крови. - протянул он. - Особенно если это земля Монсальвата.
      -- В этом мы с тобой согласны. - королева кивнула. - Забирай своих друзей, вам дадут лошадей и хлеба в дорогу.
      -- Как вы могли так поступить?! - разорялся Лоше Вебран, когда стук копыт на дороге уже стих. - Они разбойники! Кровавые убийцы!
      На этот раз д' Орсини, кажется, был согласен с командиром арьергарда.
      -- Да, он приведет войска. Прямо в наше расположение. - произнес рыцарь. - Чтоб перерезать ночью нам глотки. Боюсь, Ваше Величество, что вы...
      -- Риск есть. - согласилась Хельви. - Но, знаешь, горцы - странный народ. Они либо не дают слово, либо держат его.
      Дерлок сдержал. Один Бог знает, чего ему это стоило. Босуорт привел воинов своего клана, к которым дорогой присоединилась часть других отрядов. Он сулил им сказочную добычу у беотийцев, настоящий поход по богатым землям, такие горы золота, что только слепой и хромой могли не двинуться с места.
      Потом начались бои. Горские кланы, веками принимавшие участие в набегах, но давно не видавшие большой войны - мощных, сшибающихся друг с другом армий, и вооруженных, и действовавших иначе, чем в горах - были потрясены. Вписанные в единый строй, они впервые ощутили себя частью громадного, грозного тела и поняли, что только так можно спастись от другой наседающей силы, столь же громадной и грозной.
      Но поразительнее всего было то, что горцы, привыкшие ощущать себя единственными в мире, и потому держаться среди других гранарцев, как белые вороны, обнаружили, насколько разные жители внизу. В армии Гранара было до десятка сальвских племен, и язык, и обычаи которых отличались друг от друга. Если б не общая опасность, они бы возможно на выстрел не подошли бы к соседям. Раньше они все казались Босуорту на одно лицо. Теперь Дерлок легко отличал южно-гранарский диалект от северного и по одному выговору мог опознать беотийского лазутчика из Западной Сальвы.
      Общий поход решил все, а первые победы, одержанные с помощью горцев, сгладили пропасть неприязни между ними и остальными гранарскими племенами, давно признавшими власть единого короля. К моменту остановки в роковой харчевне Дерлок давно уже носил звание одного из лучших генералов Хельви. Она доверяла ему. Иначе с чего бы стала пить мед в его кампании? Но всякому доверию есть предел. Он - мужчина. Она - женщина. Стала женщиной. С его помощью. Он не жалел. Смешно, конечно: такая властная, непреступная. Кажется, все давно уже видела. А на деле - как котенок в стогу сена. Царапается, мяукает. Взять за хвост и отшлепать, чтоб не воображала из себя больше, чем есть на самом деле.
      Вообще Босуорт до этого девиц еще ни разу не встречал и не знал, какие они недотроги. Не знал он также и того, что, взяв женщину первым, начинаешь чувствовать ее своей нераздельной собственностью. Она только твоя. Знает только то, чему ты ее научил. Она для тебя - вместилище святых даров, град Иерусалимский на горе, врата которого закрыты для всех, кроме тебя. Храм, охрана которого доверена тебе и никому другому.
      Узнал он также и, как страшно терять такую женщину. Словно рушатся небеса на землю, оглушая сердце своим грохотом. Словно у нищего отобрали его единственное достояние. Вчера ты был царем в шелках и порфире - сегодня бродишь по пыльной дороге один. Твоим сокровенным сокровищем владеет другой, не имеющий на него никакого права! Это было невыносимо.
      Босуорт до последнего момента надеялся, что все расстроится. Слишком много препятствий было на пути этого нелепого брака. Он почти не верил в успех миссии Хельви в Беоте. Но осколки давно разбитой чашки волшебным образом срослись на глазах. И вот теперь королева Гранара покачивается в седле рядом с молодым лордом Деми. Надо признать: он красивый парень, такой кому хочешь вскружит голову!
      Каждый шаг лошадей приближал процессию к Даллину. С каждой минутой все ближе становилось время свадьбы. Сегодня его женщина выходила замуж. От этого можно было удавиться.
      Грустные мысли фаворита прервал громкий голос Ламфа, раздававшийся справа из кустов. Дерлок нехотя повернул голову и увидел картину, достойную кисти придворного художника маэстро Франческо. Казначей прыгал по уже изрядно поросшему молоденьким ивняком пепелищу и, размахивая руками, кричал:
      -- Вот здесь был мой трактир, Ваше Величество! Вот здесь. Посмотрите, что эти негодяи с ним сделали! Они сожгли его только за то, что я отказался подать им скоромное в пятницу! Еретики! - бархатный берет Ламфа взметнулся в воздух. - Снимаю шляпу перед моим домом! Ах что за место: пристань, дорога. Какие прибыли!
      Королева, натянуто улыбаясь, следила за мельканием желтого и синего шелка среди погребальных березовых свечей, а ее жених в окружении беотийцев удивленно взирал на толстяка, едва не заливающегося слезами над грудой мокрых от дождя головешек.
      До сих пор Босуорту казалось, что все наблюдают и втихомолку смеются над ним, но Ламфа - член Королевского Совета, лорд, самый богатый подрядчик Гранара - так и оставшийся в душе трактирщиком из бойкого придорожного кабака, представлял сейчас куда более комичное зрелище. Даже Дерлок, не склонный сегодня воспринимать иронию окружающего мира, сдержанно улыбнулся в бороду.
      Глава 3
      Ровно в полдень торжественная процессия въехала в празднично украшенный Даллин. Этот приземистый, крепко сбитый городок с каменными укреплениями был построен более 300 лет назад в дельте реки Сальвы северными варварами - норлунгами, нападавшими на прибрежных жителей. Его история всегда казалась Хельви примечательной. Когда ослабленный внутренними распрями Монсальват пал к ногам завоевателей, беотийцы разрешили добровольно покорившимся племенам остаться на землях Западной Сальвы. Вновь образованное герцогство перешло под управление тех представителей монсальватского королевского дома, которые принесли Беоту вассальную присягу. Остальные были изгнаны за пределы старого Монсальвата в труднопроходимые холодные северные дебри, где и встретились с местными дикарями. Крупные и белокожие норлунги совершали невероятно длинные морские походы, носили шкуры и не любили чужаков. Начались стычки, взаимные грабежи, торговля, браки и, наконец, полное смешение с той частью норлунгов, которая жила на побережье, а не на островах.
      Даллин был первым городом, специально построенным для обмена товарами между сальвами и северянами. Там они впервые начали жить бок о бок. Его старая архитектура сочетала черты суровой северной непритязательности и неожиданные, поистине прекрасные всплески древнего монсальватского стиля с его резьбой по камню, поясами ложных колонн, круглыми базиликами и небольшими цветными окнами. Любой, кто попадал в старую столицу Северной Сальвы, бывал очарован ее слегка провинциальным, безмятежным обликом. Бурление жизни давно ушло с этих тесных, не правильно проложенных улиц в Южный Гранар, где сейчас находилась резиденция королей. Теперь Даллин населяли рыболовы и торговцев, увозившие северную рыбу вглубь страны. Он мог только во сне грезить о былых временах, когда по его мостовым гарцевали царственные всадники: ведь другая половина дома монсальватских владык не покорилась завоевателям, ушла в леса и обрела приют именно здесь.
      Древнее предание гласило, что Великая Сальва возродится, когда две ветви королевского рода вновь соединятся вместе. Прежний герцог Деми и король Рэдрик знали, что делали, когда обручали своих детей, но едва ли могли предположить, что до свадьбы пройдет 20 лет и сами они уже не увидят этого дня.
      На праздник прибыло множество гостей. Предприимчивые даллинцы были чрезвычайно довольны, уже выгадывая, сколько могут получить за постой такого количества народа и поставки провизии ко двору. После тягот войны королевская свадьба была настоящей удачей. Люди плотными рядами стояли вдоль дороги и махали дубовыми ветками. Этот старый сальвский обычай должен был принести молодым крепость семейных уз, здоровье и долголетие.
      Пришли и поклонники древних норлунгских культов, которых Хельви запретила разгонять. Они кропили дорогу впереди коней водой, стекавшей с охапок березовых веток, окунаемых в чаны с кипятком. В воздухе стоял аромат хорошей бани на травах, от которого злые духи должны были бежать за версту. Отец Робер очень не одобрял снисходительного отношения королевы ко всем этим колдунам из прибрежных лесов. Когда-то, вступая на престол, она и сама с готовностью согласилась бы сжечь их в одном большом костре. Но годы власти сильно изменили взгляды Хельви: ей было важнее спокойствие немногочисленных норлунгских племен на побережье, их верность и желание вовремя предупредить о приближающихся ладьях морских варваров, чем насильственное и быстрое обращение в истинную веру. Пусть все идет своим чередом, они допускают к себе проповедников и это уже хорошо.
      Даллинцы и гости восторженно кричали, провожая свадебную процессию. Деми показалось странным, что они произносят и его имя, но вскоре лорд понял причину. Люди устали от войны, а брак их королевы с герцогом Западной Сальвы без единого выстрела принес стране крепости, за которые давно велись стычки на границе. Был подписан и мирный договор с Беотом, чего не случилось ни после первой, ни после второй войны. Харвею на мгновение стало их жаль: "Простонародье до сих пор уверено, что для королей любой договор не кусок бумаги! Будем надеяться, что Хельви знает, что делает". Лично он был в Дагмаре не уверен.
      Под аркой второго кольца стен на голову всадников полетели цветы.
      -- Да здравствует добрая королева Хельви!
      -- Да здравствует храбрый д'Орсини! Победитель фаррадцев!
      -- Да здравствует лорд Босуорт! И его горцы! Ура!
      Здесь собрались вчерашние воины - лучники и пехотинцы - которые после окончания войны вернулись домой. Дерлок поймал букет незабудок и, подъехав к королеве, галантно вручил ей цветы. Этот жест вызвал новую бурю восторга.
      -- Ура! Ура королеве! - гремело над площадью. - Ура лорду Босуорту!
      Харвей поморщился. Здесь он явно был лишним. Его никто не знал и не хотел знать. Для них королева и этот горец представляли собой единое целое.
      -- Эй, Дерлок, чего смотришь? Хватай ее и беги! - крикнул кто-то из задних рядов. - В горах невест крадут!
      Босуорт побледнел, как полотно. Он вскинул голову, стараясь разглядеть, кто осмелился произнести такое. Но человек, нахлобучив шляпу, растворился в толпе. Деми при этом видел то, чего не заметил разъяренный фаворит: довольно ухмыляющееся лицо Лоше Вебрана.
      Королева слишком резко дала коню шпору, и Пенка едва не скакнул вперед. Процессия двинулась дальше.
      -- Не хорошо получилось. - сокрушенно сказал за спиной у Харвея папаша Ламфа, обращаясь к д'Орсини.
      -- Если б я заметил, кто это, удавил бы своими руками. - отозвался рыцарь. - Видит Бог, я не люблю Дерлока, но ему и так плохо. Королева держится лучше.
      Деми усмехнулся. "Как держусь я, не интересует никого. И это к лучшему".
      Между тем кавалькада всадников двинулась не к кафедральному собору, как ожидал лорд, а другой улицей, к старому королевскому замку.
      -- Куда мы едим? - спросил он у Хельви. - Разве венчание будет в дворцовой часовне?
      -- Ну нет. - отозвалась молодая женщина. - Весь город собрался на нас посмотреть, а мы будем прятаться? У нас час до начала церемонии. Людям надо переодеться после верховой езды, выпить горячего молока или вина для поддержания сил. Не забывай, мы встали еще затемно. Да и ты, я вижу, выглядишь не лучше. Не спал?
      Харвею не понравилась ее догадка.
      -- А вы, Ваше Величество?
      -- Можешь говорить мне "ты". - бросила она. - Я спала, как убитая, хлопнув на ночь стакан вербены. Я всегда так делаю, когда предстоит тяжелый день. За десять лет мои нервы уже ни к черту. - Хельви осеклась, поняв, что все это можно было сказать и по-другому. "Иногда мои матросы выражаются изящнее", -- вспомнила она слова жениха.
      Он понял, от чего королева смутилась и внутренне восторжествовал. "Но с другой стороны, в праве ли я ее винить? Поход на поход, еще на поход. Какая женщина это выдержит? Что странного, если она говорит, как маркитантка? - лорд быстро глянул через плечо на Дерлока. - Явно жизнь с этой рыжей скотиной не прибавила ей хороших манер. - Харвей грустно усмехнулся. - А жизнь со мной не прибавит счастья". Герцог был достаточно самокритичен, чтоб именно так закончить свою мысль. "Какое все-таки невыносимое свинство! Чему радуются люди? Что их королева выходит замуж без любви? Все они прекрасно знают, с кем она хотела бы стоять под венцом".
      Лошади, стуча копытами, въехали на просторный замковый двор. Жилище старых сальвских королей выглядел удивительной каменной игрушкой, чудом перенесенной из незапамятных времен. Монсальватские мастера умели покрывать стены сплошной каменной резьбой от фундамента до конька крыши. Они делали в домах маленькие узкие окна, разделенные колонками из белого туфа, и возводили посреди двора квадратные фонтаны, в которых теперь, как в озерцах, плавали водяные лилии.
      Дворец выглядел оживленным и праздничным, от чего его старинное очарование ничуть не теряло. Но Харвею захотелось оказаться здесь в безлюдный день и побродить мимо его двухэтажных крыльев с остроконечными крышами, заглянуть в подвалы, подняться на башенки.
      -- Граф д'Орсини проводит вас в ваши покои. - королева решила держаться с женихом безукоризненно вежливо, чтоб больше не испытывать приступов раскаяния. - Вам хватит часа, чтоб отдохнуть и переодеться?
      "Отдыхать будем в гробу". - подумал Харвей, но вслух сказал:
      -- Вполне, -- и положившись на своего проводника, двинулся за ним по коридорам дворца.
      -- Ваши вещи с корабля уже доставили слуги. - сообщил Симон, открывая перед лордом дверь. - Они ехали другой, более короткой, но менее удобной дорогой. Ее сильнее затопило.
      -- А они не боялись, что вещи утонут?
      Д' Орсини не понял шутки. Он был слишком напряжен в присутствии жениха королевы, чтоб позволить себе замечать смешное в собственных словах.
      -- Простите, я неудачно выразился. - улыбнулся ему Харвей. Благодарю вас, мессир, не смею больше задерживать.
      Только на втором повороте по коридору Симон понял смысл оброненной лордом фразы. "Он шутит с охраной, как висельник перед казнью". - хмыкнул д'Орсини. Такой подход к жизни ему нравился. "Возможно они с королевой и споются, если позволят себе заметить, как похожи".
      Три четверти часа Хельви провела у зеркала. Теперь ей предстояло переодеться в подвенечное платье цвета слоновой кости. Нежнейший атлас, покрытый нежнейшими соцветиями роз, вышитыми шелком. Белое по белому необыкновенно изысканно, а главное благородно.
      Тетсинда заново уложила госпоже волосы, убрав кудри под сетку и связав пряди в узел, который один только и мог подойти под тончайшую белую вуаль, скрепленную венком из жемчужных цветов. Это была трудная работа.
      -- Не ерзайте!
      -- Я устала, Тетси. Если б ты знала, как я хочу лечь!
      -- Вы ляжете. - успокоила ее камеристка. - Но боюсь к ночи силы вам понадобятся еще больше.
      -- Бог мой. - только и сказала Хельви. - "Они думают, я выдержу еще и брачную ночь! Нет, милые, ваша королева не лошадь. На ней можно ездить, на ней можно воевать и даже возить поклажу. Но она не подойдет к жеребцу, пока сама не захочет".
      Харвей переоделся с молниеносной быстротой. Обычно он делал это долго и тщательно, но здесь, во дворце, напоминавшем проходной двор, где постоянно хлопали двери то справа, то слева, то над головой, Деми не чувствовал себя в безопасности. Ему все время казалось, что сейчас откроется какая-нибудь дверь, и в его покои ворвется кто-то чужой. А стоять, как дурак, голым перед всеми ему не хотелось.
      Дурные предчувствия не обманули герцога. Едва камердинер закончил прилаживать на голове жениха синий берет с белоснежными страусовыми перьями, в комнату постучали.
      -- Могу я войти? - Хельви была выше всяких похвал.
      У лорда даже на секунду перехватило дыхание, но он быстро взял себя в руки. Зато королева смотрела на него долго и с явным восхищением.
      -- Синее вам идет. - наконец, произнесла она. - Боже, как красиво! ее пальцы едва ли не с дрожью коснулись золотого шнурка на бархатном колете жениха.
      -- Мы уже выходим? - осведомился Харвей.
      -- Нет. - она чуть качнула головой. - Я пришла пораньше, чтоб показать вам... Здесь в другой комнате. Хельви прошла через покой и толкнула дверь в соседнее помещение. - Взгляните, в этих ящиках.
      Харвей озадаченно двинулся за ней.
      -- Что это?
      Вся комната действительно была забита какими-то деревянными сундуками и коробками. Им не хватало места на полу и часть из них стояла друг на друге. Деми подошел ближе и открыл один из них.
      В первый момент он не поверил своим глазам. Затем беспомощно воззрился на Хельви, как бы ожидая подтверждения.
      -- Да, это ваша библиотека. - просияла она. - На все ваши бумаги был наложен арест, но я купила ее у Дагмара, хотя не уверена, что они отдали мне все.
      -- Какая разница! - воскликнул Деми, опускаясь перед ящиком на колени. - Все - не все. Книги, мои книги. - прошептал он. - И карты тоже здесь?
      -- И корабельные журналы, и дневники путешествий, и письма. - кивнула женщина. - Правда, повторяю, я не уверена, что все. Наверное, там было что-то, что король посчитал особенно интересным для себя.
      Харвей поднял на Хельви глаза. В этот миг он ее почти любил. Ну надо же сделать чудо! Подарить ему его собственную библиотеку, без которой он как без рук. Да, она настоящая королева.
      -- Я бы вас поцеловал. - искренне сказал лорд. - Если б это не вызвало у вас внутреннего протеста.
      -- Так поцелуйте. - Хельви откинула край покрывала. - Только не испортите прическу.
      Деми испытал род крайнего неудобства. Он осторожно коснулся ее щеки, ощутив на губах мягкий привкус пудры.
      -- Идемте, нам пора. - провозгласила она, увлекая жениха к двери.
      Герцог с явной неохотой оторвался от своих книг и последовал за ней.
      -- Все это снова заколотят и повезут в Гранар, столицу Гранара. рассказывала дорогой королева. - Именно там обычно находится двор. Наш замок в Гранаре гораздо просторнее и лучше. Там можно разместить любую библиотеку. Кстати, моя собственная составляет 8 тысяч томов. похвасталась она. - Конечно, ее начал собирать еще Беда Затворник, но и я прибавила кое-что... У нас есть даже фаррадские книги, присланные моему дяде султаном Салехом. Я запретила их жечь. Фаррадцы весьма сведущи в медицине, астрономии и математике. У них прекрасная архитектура и весьма развито мореплавание.
      -- У вас есть фаррадские карты? - поразился Деми. Пару раз он видел эти шедевры картографии, но никогда не держал в руках, тем более не владел ими. Для него они представляли собой вожделенное сокровище.
      -- Есть, -- кивнула королева, -- и много. Я в них не разбираюсь. Хотела отдать Лоше Вебрану, но он совершенно равнодушен.
      Они вынуждены были прервать разговор, потому что вышли на дворцовые ступеньки, где их ожидала вся процессия, чтоб двинуться к церкви.
      Таинство совершил епископ Сальвский Робер. Обряд длился три часа, по полному чину. Эта невероятно долгая и утомительная церемония напоминала грандиозный красочный спектакль, где у каждого была своя роль.
      -- Ничего, то ли я терпела во время коронации. - подбодрила жениха Хельви, когда священник повел их вокруг алтаря, а на хорах заголосили певчие.
      Молодые уже обменялись кольцами, безвкусными полуобморочными поцелуями, где надо сказали "да" и покивали головами. Отец Робер посоветовал им хранить друг друга и в радости и в горе, вместе растить детей и укреплять Гранар. Последнее он прибавил от себя, этого не было в обычных брачных наставлениях, но на королевском венчании подобные слова показались всем вполне уместными. Затем заиграл орган.
      В другое время Хельви не просто любила эту музыку, она поднимала в душе королевы волну неземного торжественного благоговения. Хельви могла часами слушать простые упражнения органиста, присев где-нибудь в углу полупустого храма и положив голову на скрещенные руки. Тогда хорошо думалось и хорошо молилось. Никто не видел, как слезы ручьями текли из глаз королевы -- не потому что были причины плакать, а потому что не плакать в церкви она не могла. Ей было так стыдно за себя, за то, что она не может не обижать Бога своим несовершенством...
      Хор вызывал у королевы совсем другие чувства. Это была теплая человеческая музыка, рождавшая ощущение близости и доброты Всевышнего. Когда Хельви слушала хор, ей легче было обратиться к Господу не только с просьбой, но и с рассказом о своих грехах. В такие минуты ей почему-то казалось, что она не будет отвергнута.
      Но сегодня пышная церемония, полная священного смысла, утомила королеву до крайности. Под конец они с Харвеем просто несли друг друга по храму, слившись в единое целое. Каждый шаг отдавал у Хельви в ушах, она почти физически чувствовала, что у лорда Деми снова разнылась правая нога, которую покалечили сильнее, а он ощущал, как у нее дрожат от напряжения пальцы.
      -- Поздравляю вас, мы живы. - провозгласила королева, когда они под радостные крики выползли на ступени собора.
      Только здесь Деми осознал, что стоящая рядом с ним женщина теперь его жена. Это было странное чувство: он не изменился, она тоже. У них не выросло по шесть пальцев на руках, и все же они были совсем другими. Новизна положения явно не украшала жизни.
      Молодых принялись осыпать хмелем и мелкой золотой монетой. Дальше предстояло совершить торжественный проезд по центральным улицам города, вернуться во дворец, где в тронной зале встречать послов соседних стран, приглашенных на праздник, многочисленные процессии собственных подданных из разных провинций государства, отвечать на их речи, отдаривать подношения... Потом снова совершить круг почета по городу, теперь с заездом в Ратушу, где принять поздравления и подарки от городской старшины. И, наконец, возвратиться в замок к праздничному пиру.
      Все это заняло еще не менее трех часов, и только в начале восьмого вечера, когда небосвод стал уже синеть сумерками, наступил настоящий праздник. Королева была уже мертва. Деми тоже. Зато гости заметно оживились и повалили в пиршественную залу.
      Глава 4
      Это была видавшая виды просторная постройка в центральной части дворца, занимавшая в высоту оба этажа. Ее стены украшали охотничьи трофеи старых сальвских королей, их оружие и доспехи. Несколько веков назад здесь проходили пиры и забавы предков Хельви. Здесь Беда Затворник отрекся от престола в пользу своего младшего брата, предпочтя тишину монастырской жизни реву битвы. Говорят, именно здесь ревнивая королева Эйфа убила ножом свою соперницу юную норлунку Сильверлаг - Сребракудрую -- из-за которой, не вынеся потери, повесился король Элидор. Впрочем, Сальва от этого не пострадала, Эйфа оказалась прекрасной властительницей и достойно вырастила своего единственного сына, будущего короля Алдерика, который впоследствии женился на дочери другого сальвского монарха, гранарской принцессе Инис, а когда ее отец умер, объединил Северную Сальву и Гранар, создав первое по-настоящему сильное королевство. Так что стены этого зала о многом могли бы порассказать, если б умели разговаривать. И если б у кого-нибудь нашлось желание их слушать.
      Гости расселись за столами, и праздничный пир потек своей чередой. Тяжелые дубовые доски, покрытые белыми льняными скатертями с ажурным кружевом, прогибались под литыми позолоченными блюдами с закуской. Румяные свиные окорока, огромные осетровые позвонки в хрустящем тесте, утки, начиненные альгусскими сливами, куропатки в винном соусе, молочные поросята, рулеты с изюмом и орехами, оливки из Южного Гранара и розовый лосось с севера - все сошлось на этих столах и было расставлено слугами в согласии со старым монсальватским этикетом: чередуя мясо с пряными соусами, рыбу с хреном, а пироги с зеленью.
      В плане длинная череда столов образовывала руну "Perth", повернутую боком, так чтоб освободить центр зала для выступлений музыкантов и акробатов. Главный стол, за которым восседала королевская чета и наиболее высокопоставленные вельможи, был приподнят над остальными на небольшой помост, покрытый шитыми норлунгскими коврами с изображением охотящегося Одина на восьминогом коне.
      Перед самым выходом к пиршеству произошла очередная перемена туалетов, ибо после церковной церемонии, многочасового приема поздравлений и поездки по городу верхом платье королевы выглядело помятым. А она сегодня не имела права на затрапезу. Небесно-голубой парчовый робронт с пышными рукавами, расшитый тонкими золотыми ветками и перетянутый в талии так, что невеста явно не могла проглотить ни куска, произвел фурор. Харвею, чей костюм вовсе не так пострадал, согласно этикету тоже пришлось переодеться. Теперь в ослепительно белом колете сидел он.
      -- Хотел бы я знать, мадам, сколько перемен туалетов у вас запланировано на все свадебные торжества? - ядовито осведомился он.
      -- Шестнадцать. - без тени иронии отозвалась Хельви. - Сплошное разорение да и только! Но что самое обидное, ни в одном из этих великолепных платьев я не смогу больше появиться...
      -- Разве? -- Харвею это правило показалось абсурдным. - И что же вы с ними сделаете? Отдадите нищим?
      Королева рассмеялась.
      -- Папаша Ламфа мне шею свернет, если хоть один драгоценный камень с моих нарядов не вернется в казну. И он прав. Отдам моим швеям, надеюсь, они сумеют по-новому преобразить эти тряпки.
      -- Вы перешиваете платья?
      Его удивление, граничившее с непониманием явно задело королеву.
      -- Гранар - бедная страна. - сухо сказала она. - Вернее богатая, но разоренная. Я люблю наряды, было бы грешно не сознаться, но только сейчас мне выпало немного покрасоваться. А в первые годы царствования я донашивала старые туалеты из замка Грот, где мое содержание, поверьте, было очень скромным. - Хельви вскинула голову. - Ведь в казне после дяди не нашлось ни гроша.
      -- Я слышал, король Филипп не воевал. - поддразнил ее Харвей. Откуда же такая нищета?
      Королева задохнулась от возмущения, но взяла себя в руки.
      -- Мой дядя считал, что лучше платить Фарраду за ненападение, чем вступать с ним в схватку. По-своему он был прав, потому что хотел дать стране мирную передышку. Прошли годы, прежде чем я поняла логику этого слабого, всеми презираемого владыки и посмотрела на него иначе. Но, -Хельви вздохнула, -- как это часто бывает с мягкими людьми, он оказался заложником своих принципов. В страхе перед войной Филипп выколачивал из людей такие подати, что никакое фаррадские нашествие не смогло бы с ними сравниться. Наконец, население не выдержало и восстало... Дядя был убит своей же фаррадской охраной. Он не хотел положиться на гранарцев, -королева выразительно посмотрела на д'Орсини, -- хотя гранарские молодые рыцари защищали его до конца.
      Сидевший от нее по правую руку граф чуть не поперхнулся.
      -- Истинно так, Ваше Величество. - кивнул он. - Но мы просто были связаны присягой. - Сердца же наши...
      Хельви остановила его жестом.
      -- Извини, Симон, но за десять лет ты уже все всем доказал. Мне же это было ясно еще в первый день. Особенно с тобой. - она ласково улыбнулась. - Ну а потом, -- королева повернула голову к жениху, -- я донашивала свое гротское приданое, которое и так было в дырах. А помнишь, д'Орсини, как Тетсинда сшила себе юбку из трофейных килтов в той деревне...
      -- Мейне Боне. - давясь от смеха, подсказал рыцарь. - А мы еще не понимали, почему Босуорт гонялся за ней по всему лагерю с такими криками!
      -- По его понятиям, она оделась в чисто мужское и позорила собой цвета гордых родов. - тоже засмеялась королева. - Только не напоминай ему эту историю. За шесть лет он научился носить штаны.
      -- Да, с тех пор много воды утекло. - кивнул д'Орсини. - Теперь мы можем позволить себе хорошо пропеченный хлеб без опилок и чистое постельное белье. Но видит Бог, Ваше Величество, мне больше всех платьев на свете нравился тот наряд, который вы приказали сшить себе из вишневой портьеры... В жизни не видел ничего великолепнее!