Думаю, не стоит и говорить о том, что я спал и видел себя на должности советника по арабским делам. Но скачка в карьере, похоже, не наблюдалось. Все мы знали, кому полковник и советник отдадут эти пресловутые полномочия. Их должен был получить Джозеф, один из самых приближенных к полковнику людей, магистр востоковедения и талантливейший аналитик.
      Не то чтобы мы очень дружили с Джозефом – но я очень уважал его, а посему считал, что повышение он заслужил.
      – У тебя кислое лицо, – заметил Рэй. – Почему?
      – Может, потому, что я не выспался? – предположил я.
      – Мы недавно говорили с Саймоном. – Рэй откинулся в кресле и посмотрел на меня.
      – Он ужасно рад, что Джо получает эту должность.
      – Джозеф. Его зовут Джозеф. А Саймон радуется потому, что эта должность досталась не мне.
      – Конечно. Он бы умер, узнав, что ты общаешься с полковником больше него.
      – При чём тут полковник?
      Одна из секретарш появилась в комнате с двумя крошечными чашечками кофе – для меня и Рэя. После она вышла на пару секунд вернулась с третьей чашкой, которая, по всей вероятности, предназначалась Джеймсу. Судя по запаху, в чашке был зелёный чай.
      Рэй закурил и сделал небольшой глоток кофе. Подождал немного – и сделал ещё один.
      – У умных людей, Брайан, плохо получается делать из себя идиотов, – заметил он.
      – Все мы знаем, что полковник к тебе неровно дышит – так зачем пытаться скрывать очевидное?
      Я красноречиво покрутил пальцем у виска.
      – Полковник? Ко мне? Ты, наверное, плохо спал сегодня ночью!
      – Ха-ха. – Рэй глянул на Джеймса. – Нет, ну ты глянь. Какая бесталанная игра!
      Брайан, да если бы ты ей не нравился, тебя бы тут не было.
      – Как прикажешь реагировать на твои слова?
      – Кого сразу после университета принимают на должность помощника советника по арабским делам, да ещё и без разговорного арабского? Правильно, никого. А тебя вдруг приняли. И через три месяца дали гибкий график. Кроме того, твоё имя постоянно у неё на устах. Она не устаёт говорить о том, какой ты замечательный, талантливый, неподражаемый. Как ты думаешь, почему?
      – Вероятно, потому, что это и правда так? – начал злиться я.
      Рэй с невероятно важным видом прошёлся по комнате.
      – Только не кипятись. В конце концов, Брайан. Ты действительно ценный сотрудник.
      К тому же, умный, темпераментный, привлекательный. У тебя есть деньги, ты не женат, хорошо воспитан. Думаю, она не просто так обратила на тебя внимание.
      – Знаешь, кто ты, Рэй? Ты трепло! Неужели ты думаешь, что женщине с таким положением, тем более, замужней, нужен какой-то…
      Рэй снова уселся в кресло и посмотрел на меня. В его глазах заискрилось любопытство.
      – А откуда ты знаешь, что она замужем?
      – У неё в шкафу стоит семейное фото.
      – Да, ты действительно проводишь в её офисе много времени. Я вот этого фото никогда не видел… Может, просто не успел разглядеть?
      – Всё может быть.
      Один из телефонов на столе пронзительно запищал, и Рэй поднял трубку.
      – Да. Вот чёрт! Представляешь, мне сказали "да пошёл ты" – и бросили трубку.
      Но не успел Рэй вернуть трубку на место, как телефон запищал снова.
      – Да пошёл ты сам, чёртов сукин сын! Я позвоню в центральную – и ты надолго забудешь, как валять дурака! – выпалил он на одном дыхании, после чего на его лице появилось смущённо-удивлённое выражение. – Доброе утро, полковник. Почему вы звоните сюда? Как – занят? – Рэй поправил трубку другого телефона. – Да.
      Наверное, девушки вытирали пыль. Брайан у меня. Сейчас? А совещания не будет?
      Хорошо. Понял.
      Когда Рэй положил трубку, мы с Джеймсом дружно расхохотались.
      – Ну, Брайан, так кто же выиграл доллар? – спросил Рэй с издёвкой.
      Я не сразу понял, о чём он. И только потом вспомнил про их спор с Джеймсом.
      Рэй торжествующе улыбнулся, а его помощник совершенно неожиданно залился краской – вероятно, он и не подозревал, что мне что-то известно о позорном пари.
      – Я предлагал тебе проверить самому, – напомнил я.
      – Если ты не распробовал, то у тебя есть ещё один шанс. Полковник попросила тебя зайти.
      Я кашлянул, после чего откланялся и покинул офис Рэя.
      В приёмной полковника не было ни одного сотрудника – обычно тут постоянно кто-то бродил. Вероятно, в такой час все ещё пили кофе. Роуз сидела на месте секретарши и читала роман Даниэлы Стил. На ней был деловой костюм, а волосы она собрала в строгую причёску – и теперь ничем не отличалась от остальных секретарш. Я в очередной раз подумал о том, что деловая одежда лишает многих индивидуальности.
      – Доброе утро, – сказал я.
      Роуз подняла голову и, разумеется, узнала меня. Впрочем, она изо всех сил пыталась сохранить спокойное выражение лица.
      – Доброе утро. Чем могу помочь?
      – Полковник у себя?
      – Да, она пьёт кофе с господином советником. Как мне доложить?
      – Не надо докладывать. Я могу заходить в любое время.
      Роуз покачала головой.
      – Нет, я обязана доложить.
      Я тяжело вздохнул и поправил галстук.
      – Хорошо. Скажи ей, что это Брайан.
      – Брайан…?
      Она вопросительно посмотрела на меня и положила руку на трубку служебного телефона.
      – Руководитель отдела арабских СМИ.
      Роуз убрала руку с трубки и, улыбнувшись, посмотрела на меня.
      – Построишь мне глазки после совещания, хорошо, милая? Сейчас у меня нет времени.
      – А оно у тебя когда-нибудь есть?
      – Редко. И смотря для кого.
      – Полковник отложила совещание на полчаса. Может, ты хочешь кофе? Садись.
      Зайдёшь к ней через пару минут.
      Я присел в одно из кресел у стола, и Роуз принялась изучать меня с видом женщины, у которой не было мужчины как минимум год.
      – Можно сигарету? – попросила она.
      Я дал ей пачку, положив рядом и зажигалку.
      – Спасибо, – поблагодарила меня Роуз и закурила. – Рэй устраивал коктейль… я думала, ты придёшь.
      – Увы, я был занят.
      – Действительно, увы… я тебя ждала.
      – Правда? Я думал, в тот вечер тебе хватило с лихвой. Как и мне, впрочем.
      Роуз злобно фыркнула.
      – Ты всегда так разговариваешь с женщинами?
      – А ты всегда просишь Рэя посадить тебя рядом с с кем-то из людей не твоего круга?
      – Нет, это было впервые. – Она сделала невинное лицо. – Я не ожидала, что всё так далеко зайдёт.
      – Ну конечно! И ты не одела белья только потому, что так легче обсуждать плюсы и минусы режима аятолл?
      Судя по выражению лица Роуз, плюсы и минусы режима аятолл её не волновали.
      – Я оставила тебе свой телефон. Ты его нашёл?
      – Да, я отдал его Рэю. Он ему пригодится.
      – Не знала, что он коллекционирует номера телефонов женщин своих коллег.
      – Будь уверена – номера моей женщины у него нет.
      Внутренняя дверь открылась, и я увидел голову полковника.
      – Брайан, ты уже здесь? Заходи. Мы с господином советником ждём тебя уже семь минут.
      В кабинете полковника приятно пахло свежесваренным кофе.
      Господин советник – или просто Ник – сидел у стола и просматривал документы в какой-то папке.
      – Доброе утро, – сказал он мне. – Приятно снова тебя видеть. Как настроение?
      Отпуск пошёл тебе на пользу – ты прямо-таки светишься от счастья.
      – Всё хорошо, – ответил я. – Хотя отпуск немного затянулся.
      Ник улыбнулся.
      – Ну, полагаю, тебе не терпится вернуться к работе. Зная тебя, могу сказать, что это меня не удивляет. Мной овладевают противоречивые чувства, – задумчиво заговорил он после паузы. – С одной стороны, я очень хочу оказаться на новом месте. С другой… я не хочу уезжать. Веришь или нет – но я просто-напросто влюблён в это место.
      Я кивнул.
      – Понимаю. Но жизнь не стоит на месте. Надо двигаться. Желательно, вперёд.
      Ник вздохнул и сделал глоток кофе.
      – Я уезжаю через две недели, – сказал он. – Надеюсь, что за это время я успею объяснить своему преемнику некоторые тонкости его новой должности.
      Полковник поудобнее устроилась в своём кресле.
      – Мы ждали тебя немного раньше, Брайан, – заметила она.
      – Я знаю. Во всём виновата твоя новая секретарша.
      – Она чудесная девушка, правда? – Полковник достала из пачки сигарету, и я протянул ей зажигалку. – Очень милая. Конечно, пройдёт некоторое время, пока она почувствует себя своей в нашем коллективе. Вы должны помогать ей. Я похвалила Рэя за то, что он решил пригласить её на вечеринку. Так она получила возможность познакомиться поближе с некоторыми сотрудниками. Я слышала, вы неплохо провели время. Это правда?
      Я немного ослабил узел галстука.
      – Да, было очень здорово. Ты никогда не была у него на вечеринках?
      – Пару раз. Ты ведь знаешь, я не люблю подобные мероприятия. Но я рада, что вы отлично повеселились.
      Интересно, что она уже успела растрепать, с досадой подумал я.
      И тут заметил, что папка, которую Ник держит в руках – это моё личное дело.
      – Времени у нас мало, – заговорила полковник, – и поэтому мы обойдёмся без предисловий. Прошу вас, господин советник.
      – Ты был отличным помощником, Брайан, – начал Ник. – Пожалуй, ты являлся одним из тех людей, которых я обычно называю незаменимыми.
      – Ты решил меня уволить? – натянуто улыбнулся я.
      – Как ты мог такое подумать? Нет, конечно. Дело в том, что сегодня на совещании мы должны будем назвать имя человека, который займёт моё место. Полковник предложила кандидатуру Джозефа. Не спорю, он достоин чести называться советником по арабским делам. Но, увы, у него слишком мало опыта в этой области. Того самого драгоценного опыта, который есть у тебя. Мы с полковником посовещались и приняли решение. Меня заменишь ты.
      Ник замолчал и принялся раскуривать трубку, и мы с полковником терпеливо ждали, пока он закончит – перебить господина советника никто из нас не посмел.
      – Полковник не хотела соглашаться со мной, – продолжил он, – но только лишь по той причине, что не знала, кем заменить тебя на должности руководителя отдела арабских СМИ. Я решил рискнуть и предположил, что тебя может заменить Джозеф. И тебе придётся ему помочь. Следующие несколько месяцев будут очень тяжёлыми для вас обоих. Но я уверен, что вы справитесь лучше, чем кто-либо другой.
      Я посмотрел сначала на Ника, потом – на полковника.
      – Это… ваше окончательное решение?
      – Да, – ответила полковник. – Удачи вам обоим, Брайан.
      Ник пожал мне руку.
      – Поздравляю, господин советник. – Он посмотрел на наручные часы. – Может, выпьем ещё кофе?
      – Отличная мысль, – одобрила полковник и подняла трубку телефона. – Роуз, милая, приготовь нам кофе. Мне, господину советнику и Брайану.
      Через пару минут Роуз принесла на серебряном подносе три чашки кофе.
      – Спасибо, дорогая, – поблагодарил Ник.
      – Не за что, господин советник.
      – Надеюсь, там нет яда? – поинтересовался я дежурным тоном, разглядывая кофе в чашке.
      – Ты напрасно злишь меня, Брайан. У меня железные нервы.
      – Господин советник, – поправил я.
      Роуз округлила глаза.
      – Как так? Вас… двое?
      Мы с Ником понимающе переглянулись.
      – Проверь, всё ли готово, Роуз, – сказала полковник. – Мы начинаем через тринадцать минут.
      Я покинул зал совещаний в состоянии шока и лёгкой эйфории. Стоит ли говорить, что решение полковника и Ника оказалось неожиданностью для всех.
      Рэй расцеловал меня, хотя отбивался, как мог, и пожелал мне удачи.
      – Я знал, я знал! Интуиция говорила мне, что это произойдёт! Я ужасно рад за тебя, старик. Это надо отметить.
      – О нет, Рэй. Только не это!
      – Это обязательно надо отметить! В выходные. Я что-нибудь придумаю. И приведи свою даму, чёрт бы тебя побрал. Я хочу на неё посмотреть.
      – Только при условии, что там не будет Роуз. Кстати, я совсем не уверен, что она не рассказала полковника некоторые… пикантные подробности того памятного вечера.
      – Да ладно! – ахнул Рэй.
      – Послушай, мне надо идти. У меня дел по горло.
      Рэй схватил меня за рукав пиджака.
      – Погоди-ка! Что значит – не уверен? И вообще, ты чёртов эгоист! Не ты один там отличился!
      – Просто полковник спросила меня, действительно ли мы хорошо провели время… таким странным тоном.
      – Каким?
      – Странным. Послушай, Рэй, я действительно тороплюсь. Мне надо сделать несколько очень важных звонков Зайди ко мне в обед. Мы поедем куда-нибудь, перекусим и поговорим.
      – Идёт, – кивнул Рэй. – Часиков в двенадцать.
      Спустя сорок минут я решил навести небольшой порядок в офисе и отнести ненужные документы в архив. В обнимку с ворохом бумаг и папок я отправился к лифтам, где меня ждал неприятный сюрприз. Я встретил Джозефа.
      Мне было стыдно смотреть ему в глаза, а разговаривать с ним – тем более. Но руки у меня были заняты, и мне пришлось ответить на вопрос о том, куда я еду.
      – Третий этаж, – сказал я.
      – И мне тоже надо в архив, – улыбнулся Джозеф. – Доедем быстро. Экспресс.
      Он был высоким и немного худощавым молодым человеком со светлыми волосами и серо-голубыми глазами. Все знали, что Джозеф – еврей, но в его облике с трудом можно было обнаружить что-то еврейское. Разве что печальное выражение глаз.
      – Я хотел поздравить тебя, – заговорил Джозеф. – Ты действительно заслужил это.
      На самом деле все знали, что именно ты станешь советником.
      – И даже ты?
      – Разумеется. Я сомневался меньше всех.
      Я посмотрел на него, пытаясь понять, шутит ли он.
      – На самом деле, мне немного неудобно перед тобой, – признался я. – Тебе, наверное, хотелось получить эту должность.
      Джозеф замахал руками.
      – Ты что! Мне никогда не попасть на место советника. Я даже не мечтаю об этом.
      – Как, совсем?
      Он кивнул.
      – Мне нравится то, что я сейчас делаю.
      – А тебе никогда не хотелось… – Я решил не говорить слов "продвинуться по службе". – Делать что-то более серьёзное?
      – Если честно, то не очень. Я не люблю перемен. Это не в моём характере.
      – Тогда я всё же перед тобой виноват. Ума не приложу, как Нику пришло в голову заменить меня тобой.
      Мы вышли из лифта и медленно побрели по коридору.
      – Мне придётся туго, – вздохнул Джозеф.
      – Первое время мы будем работать вместе. На самом деле, это не так трудно.
      Только сначала.
      – Знаю. Просто… просто это как-то… непривычно. Свой офис, секретарь.
      – Ну, привыкай. Теперь ты начальник. У нас отличная компания. Только берегись Рэя, он кого угодно может испортить.
      Мы остановились у одной из дверей.
      – Мне дальше, – сказал Джозеф.
      – Хорошего дня. Заходи на кофе.
      Он улыбнулся и быстро зашагал по мягкой ковровой дорожке к концу коридора. (Брайан) Скажу честно – до получения новой должности я не верил в то, что Ник работает сутками.
      – Иногда приходится пахать по пятнадцать часов, – доверительно сообщал он мне – и я мог бы поклясться, что слышал в его голосе такие нехарактерные для него нотки жалости к себе.
      Ник давно уже заработал свой первый миллион и купил свою первую "порше".
      Вероятно, именно поэтому я сомневался, что ненормированный рабочий день является для него обычным делом. Он имел гибкий график, а также мог позволить себе переложить часть работы на плечи помощников – включая меня, у него было пять консультантов.
      Я понял, что заплачу очень высокую цену за вежливое обращение "господин советник", довольно-таки прилично выросшую зарплату и завистливые взгляды коллег уже на следующий день.
      Почти две недели я с трудом находил время для того, чтобы лишний раз вздохнуть.
      Мы с Ником работали вместе чуть больше трёх лет – но я и понятия не имел, что у него так много обязанностей. Мне приходилось одновременно осваиваться на новом месте (а оно-таки оказалось новым), знакомиться со своими подчинёнными, изучать литературу на тему отношений начальника и коллектива и помогать Джо, которому на новой должности приходилось ох как несладко. Я отлично помнил свои первые дни в кресле начальника отдела арабских СМИ – и ничего весёлого в памяти не сохранилось. Пожалуй, самым тяжёлым моментом была перестройка сознания. Не так-то это легко – в одно мгновение превратиться из рядового сотрудника, ничем, кроме незаурядного ума, не выделяющегося из миллионной армии "белых воротничков", в начальника, пусть и небольшого. Теперь у Джо было пятьдесят с хвостиком подчинённых, три неумолкающих телефона и ежедневная головная боль – утренние совещания. Мне хотелось верить, что Джо выдержит испытание с честью. Да что там говорить – я был уверен в том, что это будет так.
      Впрочем, моё положение мог бы назвать хорошим разве что самый безнадёжный оптимист (коим я, увы, не являлся). Я практически не спал, если не считать четырёх несчастных часов (Ник "обрадовал" меня, заявив, что к этому следует привыкнуть), думать забыл про спорт и отдых. А с Маденой мы общались исключительно с помощью сообщений, в которых желали друг другу доброго утра или же спокойной ночи (к концу дня я валился с ног, а мозг мой практически не функционировал, и я умудрялся даже три простейших слова "спокойной ночи, дорогая" напечатать с ошибками). За это время я раз пять проклял свою работу, и держался из последних сил только потому, что от отца мне досталось поистине фантастическое упорство. Такое необходимое иногда. А порой и бессмысленное.
      В четверг Ник, который отлично знал границы моей работоспособности, сжалился надо мной.
      – Ты похож на простыню, которую прокипятили и накрахмалили, Брайан, – сказал он мне. – Отдохни до понедельника. Самое тяжёлое уже позади. Если мы, конечно, подразумеваем русскую поговорку "тяжело в учении – легко в работе".
      – В бою, – автоматически поправил я его.
      – Да, я знал, что ты это скажешь.
      Перед тем, как уйти, я решил заглянуть к Рэю.
      Рэй был зол. У него совершенно неожиданно появилась сверхурочная работа. А сверхурочную работу Рэй ненавидел. Он относился к тем людям, на производительность которых положительно влияют жёсткие рамки.
      – Ты знаешь, что это, Брайан? – вместо приветствия спросил он, кивая на пухлую папку.
      – Разумеется. Это отчёты. – Я открыл первые страницы. – Боже мой, Рэй! Ты должен был заполнить их две недели назад!
      – Да, да! – Он взъерошил волосы и откинулся в кресле. – Вот в этом-то и дело!
      Сам не знаю, как это получилось. Я не заполнил бланк две недели назад – в тот самый день, когда мы с тобой вместе обедали. Забыл – и заполнил тот же самый бланк на следующий день. И только сегодня обнаружил, что на бланках есть дата!
      Ну, я не идиот?
      – Ещё какой, – с готовностью подтвердил я, разглядывая больших золотых рыбок в аквариуме. – Я знаю, что такое ошибки в отчётах. Ты будешь возиться с бумагами до завтра.
      – Какой ты сегодня добрый!
      – Именно поэтому я тебе помогу.
      Я постучал пальцем по стеклу аквариума и взял банку с кормом.
      Рэй скрестил руки на груди и бросил на меня насмешливый взгляд.
      – Мы перенастроим программу на дату первого неправильно заполненного отчёта, – продолжил я, бросая в аквариум щепотку корма и наблюдая за тем, как рыбки, толкаясь, глотают его. – И напечатаем всё заново. А потом разделим работу на двоих. И закончим… – Я посмотрел на наручные часы – они показывали начало пятого. – До восьми с четвертью. А ты угостишь меня кофе.
      – Я бы сказал, что сегодня ты подозрительно добрый, – проговорил Рэй, уступая мне кресло. – Что случилось? Может, тебе денег надо?
      – Ты не веришь в то, что люди могут бескорыстно делать добро? – спросил я, подвигая к себе клавиатуру.
      – Пожалуй, ты – один из немногих, кто занимается подобными глупостями!
      Когда Рэй вернулся из приёмной с двумя чашками кофе, отчёты были напечатаны и л аккуратной стопкой лежали на столе по соседству с карандашницей, полной остро отточенных простых карандашей, а я играл с компьютером в шахматы.
      – Бумаги готовы, сэр, – сообщил я хозяину кабинета.
      – Отлично, сэр. Выпьем кофе – и примемся за работу.
      Хорошее расположение духа вернулось к Рэю. Он поставил чашки на стол и отправился кормить рыбок.
      – Умоляю тебя, Брайан – ничего не трогай на столе, – бросил он через плечо. – Порядок меня нервирует. Я не понимаю, как можно работать, когда на столе порядок!
      – А меня нервирует беспорядок. У тебя тут полно ненужных вещей! Черновики столетней давности, "Плейбой", арабский разговорник, пустые сигаретные пачки, стружки от карандашей… а это ещё что такое? – Я достал из кучи бумаг знакомый мне блокнотный листок с номером телефона Роуз.
      Рэй подошёл ко мне и внимательно изучил листок, зажав его между двумя пальцами.
      – Это ты принёс, – заявил он.
      – Может, это попало сюда случайно? Давай-ка проверим! – Я взял со стола сотовый телефон Рэя. – Ты опять поменял телефон? Сколько можно! Где тут телефонная книга?
      – Сейчас же верни на место! – потребовал Рэй. – Что за привычка – копаться в чужих вещах!
      – Садись. Кофе стынет.
      Рэй присел у стола и вытянул ноги.
      – Какой ужасный день, – простонал он.- Неужели впереди выходные? Слушай, я не видел тебя две недели. Ты похож на наркомана в ломке. Тяжело быть господином советником?
      – Да, это не так легко, как я думал.
      – Уж знаю. Ник работал как египетский раб.
      Рэй расправил манжеты, критически оглядел аккуратные ногти (может, порядок в кабинете его нервировал – но к своей внешности он относился очень трепетно) и принялся крутить на пальцу свой перстень. Эту драгоценную вещь – агат и тёмное иранское золото – ему давным-давно подарил отец Надьи, человек богатый и щедрый.
      Сначала он пришёл в бешенство, узнав о том, что за его дочерью ухаживает американец, причём наполовину русский, а наполовину – поляк. Рэю понадобилось всё его обаяние и мужество для того, чтобы поспорить с вековыми традициями. И ему удалось совершить невозможное – отец Надьи согласился отпустить дочь в далёкую страну.
      Перстень символизировал расположение и доверие – Рэю было предложено выбрать из семи сестёр Надьи ещё трёх (совершенно бесплатно, смеялся он теперь), но он с благодарностью отказался. Исходя из мусульманских традиций, статус жён должен быть равным. А тогда Рэй не мог позволить себе купить каждой жене по шубе, машине и квартире.
      Надье он ни в чём не отказывал – работать он ей не позволял, ровно как и заниматься хозяйством. У счастливой женщины была своя кредитная карточка, целый шкаф дорогой одежды, новенький джип, личный тренер по фитнессу, личный массажист и личный косметолог. Никто бы не посмел дать Надье тридцать пять – в свои годы она выглядела полной жизненных сил женщиной с лицом и телом двадцатилетней девушки. Она не знала, что такое косметика, пластические операции и краска для волос. Надья писала докторскую диссертацию по истории Ближнего Востока, готовила великолепные статьи (на это Рэй дал своё согласие – он считал, что научная работа его жену не утомит) и, разумеется, воспитывала двух чудесных малышей – Саида и Дауда. Оба были похожи и на мать, и на отца – и я не сомневался что от Рэя они получили не только синие глаза, но и гены любителя женщин.
      – Как поживает будущая мама? – спросил я.
      – Знаешь, мне кажется, у неё будет девочка.
      – Почему ты так решил?
      – У неё какое-то другое лицо. И совсем другой запах. И отличное настроение.
      Раньше её постоянно мутило, она не вылезала из постели, у неё не было аппетита.
      А теперь она крутится, как белка в колесе, энергии полно. И постоянно меня донимает. А я прихожу домой уставший, как чёрт.
      – Да, неудобно получается. А как же супружеский долг?
      Рэй сделал глоток кофе и вернул чашку на блюдце.
      – На данный момент моему долгу почти тринадцать недель. А ей всё мало! Наказание какое-то, ей-Богу. – Он посмотрел на меня. – Признайся, Брайан. Тебе нравится моя жена?
      – Конечно. Она очень милая женщина. Красивая – и умная, к тому же. Сейчас таких мало.
      – Нет, ты не понял меня. Если бы ты встретил её на улице, но не знал бы, что это моя жена – ты бы к ней подошёл?
      Я задумчиво пожал плечами.
      – Не знаю. Что за вопросы, Рэй? Может быть…
      – И что было бы потом?
      В глазах Рэя появился недобрый огонёк – и я решил, что продолжать разговор не стоит.
      – Ответь мне, Брайан. Я хочу это услышать.
      – Какая муха тебя укусила, Рэй? Ты мне сейчас глаза выцарапаешь. Может, успокоишься?
      – Извини. Последнее время я сам не свой. Ничего личного, дружище, правда.
      – Если ты так волнуешься – то купи ей паранджу.
      – К каждому платью? Ты что, разорить меня хочешь? Ладно, давай-ка примемся за отчёты. Я хочу вернуться домой к ужину.
      Я проспал больше двенадцати часов – и заставил себя вылезти из постели только под вечер. За эти две недели я понял, что сон – это одна из самых чудесных земных радостей.
      Первым делом я отправился проверить, всё ли в порядке с котятами. Они лежали в отдельной корзине, которую я приобрёл специально для них. Четыре крошечных существа, которые пока что умели только чуть слышно пищать. Котята прижались друг к другу, сохраняя тепло, а мама дремала на ковре рядом. Услышав мои шаги, она тут же подняла голову и угрожающе зашипела. Приближаться к ней было опасно, а прикасаться к котятам – и того хуже. Я знал не по наслышке, на что способна кошка, которая защищает своих детёнышей.
      Переводя взгляд с миски со свежим молоком на меня, кошка терпеливо ждала. Когда я сел за стол и закурил, она наклонила голову и принялась пить молоко, каждый раз оглядываясь на беспокойно ворочающихся малышей.
      Котята на этот раз получились чудесными – они напоминали меховые шарики разной расцветки. Рэй хотел забрать всех – но я сказал, что одного из них (именно того, который предназначался Мадене) я оставлю себе.
      Скоро котята должны были открыть глаза. Это означало только одно – ни минуты покоя. После того, как малыши становились более-менее самостоятельными, в них просыпалось любопытство. Они могли забраться куда угодно. Могли, например, заблудиться в саду, таком большом для крошечных котят (такое случалось не раз).
      Зато вечером мама брала дело в свои руки. Она собирала детей и с видом великого полководца вела их в спальню. Котята дожидались того момента, когда я лягу с книгой в постель, после чего с завидной быстротой забирались под одеяло и устраивались в ногах (не забывая "случайно" поцарапать или погрызть меня), и, согревшись, засыпали.
      Сначала Мадену я не узнал. Она поменяла причёску, а от простой и дешёвой одежды не осталось и следа – на ней было шёлковое платье тёмно-зелёного цвета и туфли на таком каблуке, что я начал опасаться за сохранность её ног и головы.
      Мадена не оставляла впечатление женщины, которая перед свиданием мучается вопросом "что надеть". Об этом я думал час назад, осматривая свой шкаф на предмет чего-либо подходящего. Что там говорить – одежды у меня было много. Даже, наверное, слишком – человеку, который большую часть времени носит деловой костюм, совсем не обязательно иметь в гардеробе такое количество шёлковых рубашек и давно вышедших из моды (которая меня, понятное дело, совсем не интересовала) брюк. Об этом "слишком" я никогда не думал – у меня не было сомнений в том, что большое количество одежды облегчает выбор. Сегодня я впервые в этом усомнился. Я поменял с десять рубашек, после чего проклял себя за дурацкое поведение и взял одиннадцатую. Как ни странно, это оказалась именно та рубашка, которую я одевал в театр.
      – Добрый вечер, – поздоровалась Мадена, устраиваясь поудобнее на сиденье.
      – Здравствуй. Ты великолепно выглядишь. Я тебя не узнал.
      – Я не похожа на себя?
      – Совсем наоборот. Теперь ты – это ты.
      Мадена посмотрела на меня.
      – Я скучала. Знаешь?
      – И я. Мне не хватало тебя, милая.
      Я взял её руку и поцеловал пальцы.
      – Куда мы поедем? – задала Мадена очередной вопрос.
      – В кино. Хочешь?
      – Хочу! А что мы будем смотреть?
      – Как что? – удивлённо спросил я, выруливая на дорогу. – Ну и вопросы у тебя! "Шрек-2", разумеется. Только не говори, что ты его уже видела. Я не поверю.
      Мы вышли из кинотеатра с совершенно счастливым видом, держась за руки. Я не держал женщину за руку как минимум лет десять, так как это меня всегда раздражало – было в этом что-то ужасно слащавое. Но теперь я легко сжимал прохладные пальцы Мадены и думал о том, что ничего слащавого в этом нет, и быть не может. Казалось бы, ничего не изменилось – мы сидели в третьем ряду, а не в последнем, и у меня не возникало даже мысли о том, чтобы невзначай погладить её бедро – платье открывало его достаточно, чтобы пробудить подобное желание. Мы просто ели попкорн и смотрели фильм.
      И всё же я не мог отделаться от ощущения, что мы стали гораздо ближе, чем тогда в баре.
      – Ты улыбаешься, – сказала мне Мадена.
      – Что же в этом странного? Ты в первый раз видишь на моём лице улыбку?
      – Такую – да. Она… совсем-совсем настоящая. Раньше ты улыбался – а в глазах всё равно было что-то грустное. А теперь этого грустного нет.
      – Наверное, это потому, что я совсем-совсем счастлив?
      Я обнял её за плечи, и мы медленно побрели вперёд, не замечая торопившихся куда-то людей.
      – Отличный фильм, а? – спросил я.
      – Да, просто великолепный! Ничуть не хуже первого. А кот! Боже мой, какой кот!
      Это же просто находка! Кто его озвучивает?
      – Антонио Бандерас. Думаю, без его голоса образ кота не был бы таким колоритным.
      – Это точно. Кот просто класс!
      – Лучший в мире кот. Только самые крутые коты говорят голосом Антонио Бандераса.
      Все остальные – это просто так, для массовки.
      Мы сели в машину, и я стал разбирать диски, лежавшие рядом с проигрывателем.
      – Сегодня мы поедем к тебе? – спросила Мадена.