– Сергей наконец понял, – взволнованно сказал папулька, – что в этой жизни есть вещи и поважнее компьютера (со стороны фидошного стола – шум, свист и крики "Позор!"), а Ира осознала, что в ее жизни должно появиться твердое плечо, кроме папиного, конечно, – уточнил папулька, – на которое она должна опереться. Итак, они вступили в брак! Сейчас, – в голосе папульки послышались слезы, – они улетают из родительского гнезда. К сожалению, родители Сергея, которые выполняют важное правительственное задание в саванне Танзании…
      – В болотах Уругвая, – совершенно невозмутимо поправил его Сергей.
      – …ардон, в болотах Уругвая, – поправился папулька, – по уважительным причинам не могут сегодня присутствовать на данном торжестве, но они прислали в качестве своего представителя Сережину тетю Люду, которая нам сегодня обязательно скажет несколько слов.
      С этими словами папулька почему-то сел на место. Недоумевающие гости держали в руках наполненные бокалы и продолжали ждать завершающей фазы тоста. Но тут Серега вскочил и прокричал:
      – За молодых!
      – Ура-а-а-а-а-а, – дружно заорал фидошный стол и все, наконец, выпили.
      – Пап, – с упреком сказала я папе Боре, – что-то ты как-то первый тост очень странно произнес.
      – Пардон, – сказал папа Боря, – я очень нервничаю. Никогда раньше дочку замуж не выдавал.
      – Ну, Борис Натанович, – сказал Серега, – когда-нибудь надо начинать.
      – Я тебе сейчас дам "начинать", – обозлилась я.
      – Спокойно, детка, – величественно сказал Серега. – Не нервируй себя. Нам еще не только целоваться, но и участвовать в мероприятии.
      – В мероприятии – сколько угодно, – сказала я, – но целоваться прилюдно не буду. Не люблю.
      – Будешь, – сказал Серега. – Это же не для нас. Это для народа.
      И точно! Не успели собравшиеся выпить первую рюмку, как тетя Софа подняла свою змеиную физиономию и голосом, похожим на пароходную сирену, заявила:
      – Что-то салат сегодня горький.
      – О, боже, – вздохнула я.
      – Ми же вас предупреждали, – с грузинским акцентом сказал Сергей.
      – И хлеб сегодня горький! – продолжала эта идиотка.
      – И лимон сегодня горький, – заорал на весь зал невесть откуда взявшийся Ванилла.
      – И курс доллара сегодня низкий! – подхватил папулька.
      – Короче говоря, – заорала тетя Софа, – горь-ко, горь-ко, горь-ко!
      Разумеется, фидошный стол уговаривать было не надо. Они как услышали робкие призывы тети Софы, так заорали "Горько" с такой силой, что еду сдувало с тарелок.
      – Ирка, надо целоваться, – решительно сказал Серега. – А то так и будут весь вечер орать. Только целуемся долго, чтобы им надоело и больше к нам не приставали.
      – Ненавижу публичные поцелуи, – пробормотала я, однако с места поднялась, потому что было понятно, что деваться некуда. Мы с Серегой жадно прильнули к губам друг друга, а гости развеселились, захлопали, и фидошный стол начал дружно считать:
      – Ноль, один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, A,B,C,D,E…
      – Что это они как-то странно считают? – поинтересовалась я у Сереги, когда мы отцеловались и сели на свои места.
      – Не обращай внимания, – махнул рукой Серега. – Они в шестнадцатиричной системе считают. Им так удобнее.
      В этот момент на другом конце стола снова появился Ванилла с бокалом, который пискнул:
      – За родителей молодых!
      После чего снова залпом выпил и исчез.
      – Какой правильный тамада, – восхитился папа Боря. – Эдак он напьется раньше, чем гости по второй пропустят.
      – У него просто мало опыта, – заступилась я за Ваниллу.
      Тут слово попросила Серегина тетя Люда. Папулька игриво ответил, что за пятьдесят баксов он даст слово кому угодно. Тетя Люда юмора не поняла и полезла в сумочку за деньгами, так что папе Боре пришлось говорить, что первый тост – бесплатно, за счет заведения.
      – Я знаю Сереженьку очень давно, – начала свою речь тетя Люда, и в голосе ее послышались слезы. – Поскольку его родители почти все время работали за границей на благо нашей Родины…
      Со стороны фидошного стола послышались рыдания. Как потом оказалось, это плакал Ванилла, вспомнивший своих родителей, которые никогда не работали ни на благо Родины, ни на благо самого Ваниллы.
      – … поэтому Сережа почти все время жил у меня, – продолжила тетя Люда.
      – Он всегда очень любил всякую технику! – вдруг выкрикнула она, и фидошный стол тут же разразился аплодисментами. – Представляете, – выкрикнула тетя Люда, – у него с двух до четырех лет была только одна любимая игрушка – обыкновенная мясорубка! Он ее мог часами разбирать и собирать.
      – О! Прям как я в армии, – вставил свои десять копеек дядя Юра, который до сего момента держался в тени.
      – Я тоже мог "Калаш" часами разбирать и собирать, пока им случайно палец не прищемил.
      – Сильно болело? – поинтересовался папулька.
      – Не знаю, – ответил дядя Юра. – Я же не себе его прищемил, а замполиту. Он меня чуть не застрелил. Хорошо еще, что я "Калаш" не до конца собрал.
      – Я тогда и подумала, – продолжила тетя Люда, – что мальчик пойдет по технической линии! Он и пошел!
      – Ура-а-а-а, Серега-а-а-а, поше-е-е-ел! – веселился фидошный стол.
      – Так давайте же выпьем за то, – из последних сил выкрикнула тетя Люда, – чтобы их дети любили технику так же, как и их папа!
      Гости дружно загалдели и стали чокаться.
      – Не понял, – сказал папа Боря, – какой папа? Я, что ли?
      – Она имеет в виду Серегу, – объяснила я.
      – А он уже папа? – осведомился папулька.
      – Вроде, нет, – сказала я. – Впрочем, как ты понимаешь, ни в чем нельзя быть на сто процентов уверенной.
      – Раньше я бы тебе за такие шуточки шею намылил, – сказал папулька. – Но теперь, увы, можно. Теперь это уже, – папулька вздохнул, – вовсе не шуточки, а суровая правда жизни.
      – Папа, хватит грусти! – решительно сказала я. – Лучше давайте выпивать и немножечко кушать. В конце концов, дочь замуж вы выдали, а это не всем удается.
      – Тоже верно, – сказал папулька, вздохнул и выпил.
      Тут я обратила внимание на то, что выпивать-то все выпивали, а вот насчет покушать – было как-то не очень.
      Если еще в наших краях наблюдалось кое-какое относительное разнообразие блюд, то на столе наших родственников кроме выпивки (привезенной Серегой) стояло только несколько тарелок с салатом "Цезарь" (это блюдо в данном заведении представляло собой три листика салата, на которых валялись обыкновенные гренки, посыпанные тертым сыром) и пара тарелок с какой-то колбасой, которую гости смели в первые же две минуты.
      Зато на фидошном столе все было в порядке. К картошке никто даже и не притронулся, потому что стол был просто завален простыми, но питательными продуктами: колбасой, бутербродами, копчеными окорочками, сыром и так далее, а кое-где даже виднелись пакеты из "Макдональда".
      Фидошники поступили мудро, объединив свои запасы, так что у них пир шел горой.
      Один только вид здоровенного Маста Мэна, который уничтожал огромную курицу из гриля с методичностью газонокосилки, сразу вызывал острый приступ голода.
      Впрочем, некоторые наши родственники с голодающей половины стола не терялись, а отправлялись к фидошникам с бокалом в руке, чтобы, дескать, выпить, после чего оставались там и принимали деятельное участие в уничтожении съестных запасов.
      – Серег, – сказала я мужу, – плохо дело. На родственной половине стола есть вообще нечего.
      – Да не может быть! – всполошился Серега. – Я же лично обсуждал меню! Они содрали по 50 баксов на человека! Это в условиях общего стола – просто обожраться.
      – Ну посмотри сам, – сказала я, указывая на сиротливые тарелки с салатом "Цезарь" и пустые блюдца, еще хранящие тепло недавно лежащей на них колбасы.
      – Вот гады, – расстроился Серега.
      – Что такое? – влез в разговор папа Боря. – Какие проблемы?
      – Серега заплатил за стол по пятьдесят долларов на нос без спиртного, – объяснила я, – а они из закусок вообще ничего не поставили. Вон, посмотри, тетя Софа уже салфетку грызет. Ее, конечно, не жалко, но остальные-то – в чем виноваты?
      – Момент, – сказал папа Боря. – С вами папа Боря. Вы развлекайте гостей поцелуями, а я с этим кафе сейчас разберусь.
      С этими словами папа Боря небрежным жестом руки подозвал одного из официантов, которые в изобилии порхали вокруг стола. Что они там делали – было не очень понятно.
      – Послушайте, милейший, – сказал папа Боря официанту, любезно улыбаясь. – Возможно, вы и не заметили, но свадьба началась, и гости хотят кушать. Так что давайте-ка – тащите на стол "Оливье", мясные и рыбные закуски, маслины, огурчики с помидорчиками, лобио-мобио, бастурма-мастурма и все такое прочее. Только быстро, а то я буду немножечко сердиться, – сказал папа Боря и улыбнулся очень широко.
      – Скоро будет горячее, – прошептал официант.
      – И что? – спросил папа Боря.
      – Будут кушать горячее, – объяснил официант. – Тогда и наедятся. Мы все закуски, что кухня дала, поставили. Значит так и заказали.
      – Понял, – сказал папа Боря и в голосе его зазвенел металл. – Значит так. Или у меня ровно через две секунды здесь будет стоять менеджер этой шарашки, или через три секунды я лично отправляюсь на кухню беседовать с шеф-поваром, но только сразу предупреждаю, что личный визит никаких мирных переговоров уже не предполагает.
      – Я позову менеджера, – сказал официант и быстро заскользил в сторону кухни.
      – Серег, – спросил папулька моего благоверного. – А ты деньги этим скотам уже отдал?
      – Конечно, – растерянно ответил Серега. – Как же без денег?
      – Ладно, не волнуйся, – сказал папа Боря. – Просто я не люблю, когда люди наглеют настолько, что воруют вместо положенных двадцати пяти процентов – семьдесят. Им это дорого обойдется.
      – Пап, да черт с ними, – заволновалась я. – Вон, у фидошников еды полно. Они поделятся.
      – Доча, не волнуйся, – успокоил меня папулька. – Я же ничего такого особенного делать не собираюсь. Просто побазарю с этим бакланом.
      – С кем? – не поняла я.
      – С менеджером, – объяснил папулька, налил себе целый бокал водки, выпил его, после чего расстегнул бабочку и две верхних пуговицы на рубашке. При этом в расстегнутом вороте показалась довольно увесистая золотая цепочка.
      – Ух ты, – восхитилась я. – Я и не знала, что ты такое носишь.
      – Иногда приходится, – объяснил папулька. – Для антуража.
      В этот момент к нашему столу подошел сухопарый менеджер, который поинтересовался, чем именно недовольны клиенты.
      – Слышь, браток, чо-то я децил не поэл, – хрипло сказал папулька, поигрывая на пальце ключами от своего "Мерседеса". – Ты меня чо тут – за лоха держишь, конкретно?
      – Что, что случилось? – заволновался менеджер.
      – То случилось, браток, – сказал папулька, – что иди реально вторую башку доставать, поэл? Мне в падлу, когда брат звенит, что меня тут разводят, как лоха. А мне, браток, засаду делать не надо, поэл? Если ты, химик вонючий, думаешь, что козырного папу можно держать за жопу и при этом не отвечать за базар, то ты, брат, конкретно в непонятках.
      – Я все исправлю, – совсем заволновался менеджер, – вы только скажите, что именно.
      – Слышь, баран, – тихо сказал папулька, хватая менеджера за галстук и придвигая его голову к своему лицу, – давай перестанем дрыча гонять. Надо реально решать проблему, поэл? Тебе чего, брат мало лавэ сунул? Короче, так: или через две минуты конкретная хавка стоит на столе, или я на стол тебя подам. В гриле. С помидором в хлебальнике! – почти проорал папулька и оттолкнул менеджера от себя.
      – Все, все будет сделано, – совсем перепугался менеджер и убежал в сторону кухни.
      – Надо же, – восхитилась я. – Я и не знала, что ты так умеешь.
      – Ну, милая, мне по работе с разными людьми приходится общаться, – как-то невесело сказал папулька и стал надевать бабочку обратно. – Поневоле научишься.
      Тут с кухни действительно потянулись официанты, которые принесли на стол родственников… еще несколько тарелок с салатом "Цезарь" и блюдца с нарезанной колбасой. Никаких лобио-мобио, бастурма-мастурма и прочих вкусных вещей так и не наблюдалось.
      – Ну что мне с ним делать? – расстроился папашка, который, как было видно, ожидал большего эффекта от своей воспитательной беседы. – Действительно ему, что ли, бошку отстрелить?
      – Пап, – сказала я, – успокойся.
      Ты не умеешь отстреливать бошку.
      – Увы, да, – ответил папулька. -
      Хотя давно следовало бы научиться. В наших условиях иначе нельзя.
 
      [продолжение сериала следует]
      Copyright (э) Алекс Экслер exler@exler.ru