Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Записки жены программиста

ModernLib.Net / Экслер Алекс / Записки жены программиста - Чтение (стр. 9)
Автор: Экслер Алекс
Жанр:

 

 


      В тот момент, когда папулька играет в "Doom", к его комнате лучше и за километр не подходить, потому что на любые вопросы папулька отвечает сквозь зубы: "Будьте любезны, изложите свою просьбу в письменном виде и передайте ее моей секретарше Алле Сергеевне". Причем отвечает так он даже на мамулькины просьбы, которая за упоминание имени Аллы Сергеевны в нашем доме может убить. Но папулька в таком состоянии сам убьет кого угодно, что хорошо знают все монстры и мы с мамулькой, поэтому его лучше оставить в покое.
      Но сегодня, к счастью, папулька был в прекрасном настроении и увлеченно резался в свой любимый "Лайнс", возбужденно крича на всю квартиру, когда ему попадался квадратик не того цвета, на который он рассчитывал.
      – Папа, – сказала я ему, подойдя к компьютеру и нажав на кнопку "Pause", чтобы затормозить игру.
      – Что такое? – недовольно спросил папулька, одним глазом кося на монитор, чтобы воспользоваться моментом остановки и сразу прикинуть, куда рассовать падающий столбик с разноцветными квадратиками, а другим глазом выражая свое неодобрение попыткам помешать ему в тот момент, когда он "работает у себя в кабинете".
      – Папа, – повторила я. – Ты помнишь, что к нам недавно приходил мальчик, который просил моей руки?
      – Помню, – ответил папа нетерпеливо. – К нам приходил недавно мальчик, который просил твоей руки. А я тут при чем? Он же твоей руки просил, а не моей. Так что моя рука до сих пор принадлежит мне и хочет играть в "Лайнс".
      – Моей руки он просил у тебя, – терпеливо объясняю я. – И ты ему не ответил отказом.
      – Ну да, – согласился папулька. – А что, надо было отказать?
      – Нет, – ответила я, – можно было и не отказывать. Меня только другое волнует. С того момента прошел почти месяц, я нахожусь в подвешенном состоянии, а мне никто ничего не говорит. Сергей молчит, как рыба об лед, вы с мамулькой – тоже ничего не говорите…
      – Подожди, дочь, а что мы должны делать-то? – в глазах папульки – искреннее недоумение.
      – Ну, – замялась я, – например, назначить день свадьбы. Обсудить ее, в конце концов. Вы вообще родители или где?
      – Я не понимаю, чего ты суетишься-то? – спросил папулька очень спокойно. – У тебя теперь жених – есть?
      – Есть.
      – Ну и не нервничай. Раз жених есть, значит он все и решит. Я же не буду за ним бегать с лопатой и орать: "Серега! Назначай день свадьбы, подлец!" У нас семья не что-нибудь… Мы занимаем довольно высокое социальное положение в обществе и ты – наша дочь – не какая-нибудь лахудра-бесприданница. Так что парень должен сам подсуетиться. Этим он себя и покажет. А ты сейчас находишься в помолвленном состоянии, как говорили раньше, так что не беспокойся. Некоторые девушки помолвленными лет пять ходили и ничего. Сдюжили. Так что радуйся и наслаждайся холостой жизнью.
      – А-а-а-а, – сказала я. – Поняла. То есть ты не дергаешься из принципиальных соображений.
      – Именно, – ответил папулька. – Я знал, что ты въедешь, потом что ты умом пошла вся в меня.
      – Мамулька тоже говорит, что мой глубокий ум – от тебя, – мстительно сказала я, – потому что ее – до сих пор на месте.
      – Дитя хамит, – глубокомысленно сказал папулька. – Причем не только хамит, но и мешает папе работать. Вывод – пороть ремнем!
      – Всех не перепорете, – заявила я, покидая этот негостеприимный кабинет.
      – Опа мать! – заорал папулька, запуская "Лайнс". – Опять синий! Ну что ты будешь делать, а?
      Я вернулась в свою комнату и стала думать. Ситуация вырисовывалась довольно странная. Разумеется, я вовсе не хотела уж так замуж, чтобы самой форсировать события. С другой стороны, я готова была выйти замуж за Сергея, потому что знала: в моих руках этот парень станет знаменитым! Ну и я вместе с ним заодно. А сейчас получалось так, что Сергей сделал над собой неимоверное усилие и попросил моей руки, папулька сделал неимоверное усилие и ему не отказал, после чего они оба стали почивать на лаврах, совершенно не собираясь что-нибудь дальше делать. И эта ситуация могла продолжаться еще очень долго. Терпеть такое положение дел я не собиралась, поэтому решительно сняла трубку и позвонила Сергею.
      – Але, – раздался в трубке заспанный голос моего благоверного.
      – Милый, я тебя не разбудила? – фальшиво встревоженно осведомилась я.
      – Разбудила, – ответил Сергей и зевнул так, что чуть не проглотил трубку.
      – Сейчас, милый, уже одиннадцать часов дня, – саркастично сообщила я. – И почему ты дрыхнешь в это время – не очень понятно.
      – А то ты не знаешь, – лениво сказал Сергей, – что программисты часто по ночам работают.
      – Знаю я, как они работают, – заявила я. – Или по Интернету шляются, или в чатах сидят, или почту читают.
      – Вот и неправда, – горячо заспорил Сергей.
      (Я уже давно заметила, что особенно горячо он спорит в тех случаях, когда я попадаю в точку.)
      – Я всю ночь новый проект делал, – объяснил он.
      – Ладно, – говорю, – проект. Ты мне лучше другое скажи: мы с тобой женимся, или я могу уже начинать рассматривать другие предложения?
      На том конце воцарилось потрясенное молчание.
      – Не понял, – наконец, сказал Сергей. – Что значит "другие предложения"?
      – То и значит, – ласково сказала я. – Ты думаешь, что ты один потрясен моей красотой и умом? У меня в институте таких потрясенных – хоть пруд пруди. С утра до вечера ходят и трясутся.
      – Я им потрясусь, – обозлился Сергей. – Я им так потрясусь! Завтра же пойду к тебе в институт…
      – Стоп, – говорю я. – Не сомневаюсь, что это будет нечто ужасное, но мы сейчас обсуждаем совсем другой вопрос.
      – Какой? – спрашивает Сергей.
      Блин, думаю я, неужели все мужики так медленно въезжают? И этот, вроде, еще один из самых сообразительных.
      – Сережа, – говорю я мягко. – Ты просил моей руки, или мне это приснилось в кошмарном сне?
      – Просил, – отвечает он твердо.
      – Тебе мои родители ответили отказом или согласием? – снова интересуюсь я.
      – Согласием.
      – Тогда будь любезен, назови мне дату того светлого дня, когда мы хотя бы пойдем подадим заявление, – ласково говорю я, – чтобы я знала: успею я за это время за кого-нибудь другого сходить замуж или не успею. Ты не думай, я на тебя не давлю с подачей заявления. Можешь тянуть столько, сколько хочешь. Просто мне надо скорректировать свои планы.
      На том конце трубки снова воцаряется молчание. Сергей явно раздумывает. Я тоже жду, и его не дергаю.
      – Знаешь что, – наконец, раздается его голос. – Заявление мы с тобой прямо завтра пойдем подавать. А после подачи я загляну к тебе в институт, чтобы посмотреть, кто именно там потрясается. Я лучше их сам потрясу, чтобы они не перетряслись.
      – Ну, договорились, – говорю я. – Во сколько встречаемся?
      – В три часа дня возле загса на "Речном вокзале".
      – Как скажешь, милый, – говорю я, кладу трубку и тяжело вздыхаю. Все-таки, тяжело с этими мужиками. Пока их в нужную сторону подтолкнешь, весь язык стереть можно.
      На следующий день встречались, как и договорились, в три часа дня возле загса. Подача заявления – это, конечно, еще не свадьба, но и уже не поход в кино, поэтому я оделась более-менее празднично, накрасилась и вообще – вид имела соответствующий. Девчонки из институтской группы (у меня в этот день были занятия) моментально заметили мое необычное состояние и забросали вопросами. Но я молчала, как партизан. Не потому что боялась сглазить или еще из-за чего-нибудь, а просто не хотелось рассказывать раньше времени, тем более что в Сергее, к сожалению, до конца никогда ни в чем нельзя было быть уверенной.
      Лично я на свидание пришла минут на пятнадцать раньше срока, а Сергей – ну конечно! – опоздал. Вот ненавижу эти его опоздания и никогда к ним не могу привыкнуть! Ладно еще, когда он опаздывает, например, в театр (куда, если честно, мы ходили один раз, и я с ним потом две недели не разговаривала… впрочем, это отдельный разговор), но опаздывать на подачу заявления – это уже не просто слишком, а настоящее безобразие!
      – Здравствуй, милый! – встретила я его этой ласковой фразой, сказанной таким зверским тоном, что Сергей невольно присел и попятился.
      – Э-э-э, привет, – сказал он и криво улыбнулся.
      – Ты мне сразу скажи, – ринулась я на него, – на сколько часов или дней ты намерен опоздать на свадьбу. А то, может, и вообще не стоит эти подачи заявления затевать?
      – Ир, Ир, постой, не горячись, – совсем испугался он. – Чего ты раскипятилась? Я опоздал, – тут он посмотрел на часы, – ровно на четыре минуты и три секунды. А в пределах Москвы – ну, ты же знаешь – до пятнадцати минут никак не считается за опоздание.
      – Да мне наплевать, что считается, а что не считается, – совсем разбушевалась я. – Ты посмотри, как ты одет!
      – А как я одет? – удивился он.
      – Вот именно! – заорала я. – Как ты одет! В смысле, во что!
      – В черные джинсы, – очень осторожно сказал Сергей.
      – Ну да! В твои чертовы компьютерные черные джинсы, в которых я тебя вижу уже черт знает сколько времени! И в эту чертову майку с этой чертовой надписью "Фидо – есть", чтоб оно все сдохло! Я что, за все Фидо замуж выхожу? – орала я уже во весь голос.
      – А-а-а-а-а, – догадался Сергей. – Так ты из-за моей майки с джинсами раскипятилась! Ир, ты очнись или водички холодной выпей. У нас сегодня не свадьба! У нас сегодня – подача заявления. Приходим, заполняем заявление, расписываемся, получаем день и час свадьбы – и все. Свободны. Ни тебе ресторана, ни тебе толпы друзей с поздравлениями. Все это будет, но не сегодня.
      – Вот я о чем и говорю, – сказала я тихо и совершенно безнадежным голосом, – что тебе – все равно. Что подача заявления, что поход за пивом, что Комтек, что поход со мной в театр. Тебе – наплевать. Потому что ты – бездушный эгоист, и я совершенно не понимаю, почему ты вдруг решил на мне жениться. Женился бы на своем компьютере или на своей Фидо с Интернетом – так было бы правильнее.
      – Ир, – примирительно говорит он, – не кипятись. Смотри, какой я тебе букетик принес, – и протягивает мне то, что в его интерпретации называется "букетиком".
      – Что это? – безнадежно спрашиваю я, глядя на уменьшенный в пять раз макет веника из так называемых "цветов".
      – Букет цветов, – отвечает этот негодяй, и ни один мускул на его лице даже не дрогнул от такой чудовищной лжи.
      – Сережа, – говорю я ему. – Ты когда-нибудь настоящие цветы видел?
      – А эти – какие?
      – Эти – никакие. Это вообще не цветы. Это отходы цивилизации под названием "лютики-за-пять-рублей-у-бабульки-возле-метро". Вот рядом с этими бабульками есть киоск, где торгуют ЦВЕТАМИ. Там так и написано – "ЦВЕТЫ". Причем написано по-русски и большими буквами. В следующий раз если тебе придет в голову подарить мне цветы, ты мне лучше дари те цветы, которые продаются под вывеской "ЦВЕТЫ", а не у бабульки возле метро. Договорились?
      И тут я понимаю, что уже переборщила со своими выступлениями, потому что Сергей этот "букет" швыряет куда-то по направлению к метро, ни слова не говоря разворачивается и уходит куда-то по направлению к шоссе. И тут я обращаю внимание на то, что на ногах у него – вычищенные ботинки, а не обычные дурацкие кроссовки, что джинсы он явно пытался погладить, хотя и не очень получилось, и что майка – явно постирана максимум два дня назад, а не в прошлом году. Да и на голове наблюдается нечто похожее на укладку, что с его стороны – настоящие подвиг, потому что у Сергея дома валяется какой-то древнейший фен, предназначенный для сушки головы сразу целиком с помощью специальной насадки, которая давно потеряна. И чтобы уложить голову этим феном, его приходится держать двумя руками и аккуратно носить вокруг головы. Удовольствие – ниже среднего, потому что он весит как ведро с водой, да и напор у фена такой, что волосы с головы сдувает.
      Короче говоря, мне стало стыдно, что я на него так наорала. Ведь он действительно готовился к мероприятию, а я просто сразу этого не разглядела. И цветочки даже купил. Конечно, паршивые и дешевые, но мужики в цветах все равно ни черта не понимают. Они считают, что если покупают нечто, что формально может называться термином "цветы", то мы уже должны прыгать от радости. Впрочем, ничего не поделаешь: их надо учить, учить, учить и учить. Такие уж они от природы.
      Поэтому я побежала за Сергеем, догнала его и некоторое время молча шла рядом с ним.
      – Сереж, – наконец, сказала я. – Мы заявление сегодня будем подавать или нет?
      – Не знаю, – пробурчал в ответ он. – Мне сначала надо хорошенько подумать. Если ты устраиваешь скандалы по совершенно пустяковому поводу еще до подачи заявления, то интересно – в какой ад превратится моя жизнь после женитьбы.
      – Ага, – говорю я. – То есть ты боишься трудностей и считаешь себя слабохарактерным червяком?
      – Это еще почему? – удивляется он.
      – Да потому, – объясняю я. – Подумаешь, наорали на него за этот чахлый букетик. Наорал бы сам в ответ. Мне же надо было пар выпустить по тому поводу, что я тебя ждала двадцать минут.
      – Четыре минуты, – поправляет он.
      – Двадцать, – говорю я. – Я пришла на пятнадцать минут раньше.
      Сергей останавливается и внимательно смотрит на меня. Потом говорит:
      – Значит, ты считаешь, что я опоздал на двадцать минут, потому что ты пришла на пятнадцать минут раньше срока?
      – Конечно, – уверенно говорю я. – Мог бы и пораньше прийти. Сегодня же день подачи заявления, а не какой-нибудь паршивый культпоход в кино.
      Сергей начинает хохотать, как безумный.
      – Очень смешно, – говорю я язвительно.
      Он начинает еще больше хохотать.
      – Сейчас пупок развяжется, – объясняю ему я, начиная снова злиться. Чего он ржет, как крокодил?
      Наконец, Сергей успокаивается.
      – Нет, – говорит он, – женская логика – это что-то невероятное!
      – Молчи уж, – говорю я ему. – Это вы все усложняете. И динозавра у вас встретить – одна десятимиллионная, когда на самом деле – пятьдесят процентов.
      – Ой, – стонет он, – не напоминай, а то пупок точно развяжется.
      – Короче, – говорю я. – Если мы идем подавать заявление – вперед и даже рысью. Если не идем, тогда до свидания, у меня еще сегодня много дел.
      – Какие это у тебя дела? – подозрительно спрашивает он. – Мы же заявление собрались подавать? Что это у тебя за дела?
      – Почему это у меня не может быть каких-то своих дел? – возмущаюсь я. – Заявление подать – пятнадцать минут. Ну а дальше я занимаюсь своими проблемами.
      – Так вот какое у тебя наплевательское отношение к подаче заявления! – начинает возмущаться он.
      – Молчи уж, – говорю я. – На свою майку дурацкую посмотри.
      – У меня – только майка, – парирует он, – но никаких дел на сегодня я не назначал. – Зато у тебя – формальный подход. Оделась, конечно, как на праздник, но после мероприятия надумала смыться. Так вот кто наплевательски относится к этому события! Правду-то – не скроешь!
      – Слушай, – говорю я, – мне эти ляй-ляй конференции уже надоели. Вот тебе последний шанс: или идем подавать заявление, или бай-бай.
      – Сама, главное, начала, а сама же еще и недовольна, – заявляет Сергей, но разворачивается и послушно топает в сторону загса.
      Не буду долго томить, заявление мы все-таки подали. И день свадьбы нам назначили. На конец августа. Причем Сергей, оказывается, даже и не представлял, как проходит процедура подачи заявления, потому что все время пытался тетке, выдающей бланки, объяснить, почему он решил жениться, какие у него планы на будущее и так далее. Я даже устала его ногой под столом пинать. Наконец, мы вышли из загса, держа в руках выданные бумажки.
      – Ну чего? – спросила я Сергея. – Какие у тебя планы на сегодня?
      – Планы? – задумался он. – Да мне, вообще-то, хорошо бы на работу вернуться, а то я отпрашивался всего на час.
      – А чего тогда орал, что я после загса куда-то собралась? – поинтересовалась я.
      – Кто орал? – в глазах Сергея – искреннее недоумение.
      Я тяжело вздохнула.
      – Ладно, езжай на работу, а вечерком созвонимся.
      – Ну, пока, – сказал Серега, клюнул меня в щеку и помчался.
      Вечером пришел с работы папулька, и я ему сообщила, что заявление подано и день свадьбы назначен.
      – Поздравляю, – сказал папулька. – Теперь надо свадьбу готовить.
      – Этим тоже Сергею надо заниматься? – обреченно спросила я.
      – А то кому же? – удивился папулька. – Я, конечно, мероприятие в должной мере профинансирую, но все решительные шаги – на нем. Так полагается.
      Я тяжело вздохнула – дожить бы до этой свадьбы. Впрочем, сама напросилась, так что кого уж в этом винить…

Разговор перед свадьбой

      До свадьбы оставался всего месяц, а вокруг меня по-прежнему никто даже и не чесался. Папулька, впрочем, сразу же заявил, что он готов обеспечить необходимое материальное вспомоществование (произнося эти напыщенные слова, папулька надулся, как стратостат перед взлетом), но руководить процессом должен исключительно мой жених. Я сначала на него здорово злилась, потому что папулька – неимоверно деятельный и энергичный человек, и ему организовать какую-то свадьбу – дело пяти минут, но потом пришла к выводу, что он, в сущности, совершенно прав. Я же не за папульку замуж выхожу, а за Сергея, поэтому лучше сама все увижу еще до свадьбы, чем после нее.
      А что, спросите, Сергей?.. У моего благоверного процесс подачи заявления вызвал такой упадок сил, что он уже почти два месяца ходит в утомленном состоянии и о процессе подготовки к свадьбе ничего слышать не желает. Точнее – слышать желает, но делать ничего не желает. Нет, он от меня не прячется и даже наоборот – повадился пару раз в неделю забегать к нам поужинать (еще бы, после его чипсов с пивом мамулькины шикарные ужины – это нечто фантастическое), но никаких активных действий не предпринимает.
      Честно говоря, я уже и не знаю, что мне делать. Такое ощущение, что у парня завод пружины разом закончился, а как его снова завести – я не знаю. Предложение он мне сделал сам, руки моей у родителей попросил сам, а дальше – стоп машина. На подачу заявления я его чуть ли ни за волосы вытаскивала, а теперь вот начинается эта канитель со свадьбой. Что, опять мне его пинать по каждому вопросу? Ведь свадьба – это не подача заявления. Тут надо решить массу организационных вопросов. Я уж молчу о том, что в старые времена женихи невестам платье покупали… Сейчас такого не дождешься. Ну а кольца! Свадебный стол! Состав гостей! Приглашения… Кто этим всем будет заниматься, я вас спрашиваю? Я, в принципе, могла и сама, но невесте все это делать – просто неприлично.
      Как-то раз вечером, в очередной раз задавая себе все эти вопросы, я пришла на кухню, где мамулька с папулькой собирались садиться ужинать.
      – Папа! – решительно сказала я папульке, который только-только налил себе рюмашку аперитивчика (был вечер пятницы, а в этот день папулька всегда позволял себе выпить перед отходом ко сну, который у него сопровождался просмотром какого-то видеофильма). – И что вы-таки думаете по поводу свадьбы вашей единственной дочурки?
      Папулька аж поперхнулся, но рюмашку все-таки проглотил, хотя потом долго откашливался.
      – Доча, – наконец, сказал папулька. – Что за вопрос! Я давно уже высказал свое отношение. Папа Боря, безусловно, готов страдать материально и ждет только соответствующей команды. Я так и вижу эту картину, – размечтался папулька и глаза его затуманились… – Ира с Сережей сидят на кухне, разрисовывают план расстановки гостей перед боем… пардон, во время свадьбы. Спорят до хрипоты, потом у Сережи появляется мысль пригласить на свадьбу какую-нибудь знаменитость, например, Диму Маликова…
      – Не надо Маликова, – сказала мамулька, продолжая колдовать у плиты. – У гостей аппетит может пропасть.
      – Ничего ты не понимаешь в современной эстраде, – заявил папулька. – Нормальный парень и поет мелодичную музычку. Кушать под такое – одно удовольствие! Я же не предлагаю позвать Элиса Купера.
      – Ну, так и чего? – тороплю его я, потому что знаю как папулька умеет перескакивать мыслью с одного на другое. – Сережа решил пригласить какую-то знаменитость, а дальше что?
      – Ну вот, – папулька с удовольствием возвращается к этой идиллической картине. – Сережа решил пригласить ради тебя какую-то знаменитость, но ты возражаешь, потому что это стоит много денег. И тогда вы, продолжая спорить, встаете и бежите к папочке в кабинет…
      Папулька прервался, налил себе еще рюмку, произнес: "За свадьбу", и медленно ее выцедил, покряхтывая от удовольствия.
      – Папа! – сказала я резко. – Меньше алкоголизма! Больше дела! Что было дальше? Ваша дочка нервничает от этих сладостных картин.
      – А в кабинете, – продолжил папулька, – сидит папочка и…
      – Играет в "Лайнс", – докончила я за него.
      – И работает с программой электронной биржи, – не моргнув глазом, произнес папулька. – Детишки в пушистых тапочках вбегают к папочке в кабинет… – и тут глаза его увлажнились.
      – В каких пушистых тапочках? – недоуменно сказала мамулька. – Боря, что ты несешь?
      – А что, – спросил папулька, отрываясь от своих видений, – у нас дома нет таких пушистых тапочек в виде зайчиков, кроликов или лисичек?
      – Господь с тобой, Боря! – испуганно сказала мамулька. – Да в жизни у нас таких тапочек не было.
      – Значит завтра купите! – вдруг рассердился папулька. – Я что, мало денег на хозяйство оставляю?
      – Будет сделано! – торопливо сказала я, боясь, чтобы папулька не переключился на решение бытовых проблем, на которых он может зациклиться часа на два, особенно после пары-тройки рюмочек. – Итак, детишки в пушистых тапочках подбегают к папульке…
      – К папочке, – уточнил папулька, и глаза его снова затуманились. – Подбегают к папочке, отрывают его от важной работы… – тут папулька как будто даже всплакнул…
      – Мам, – шепотом спросила я. – Он до моего прихода сколько рюмок выпил?
      – Штуки четыре, – ответила мамулька.
      – А-а-а, – сказала я. – Тогда понятно, откуда тапочки взялись.
      – Отрывают, говорю, его от важной работы, – продолжил папулька, справившись с волнением, – и говорят: "Папочка! Мы хотим нам на свадьбу пригласить огромную знаменитость – Элиса Купера…"
      – Диму Маликова, – поправила я.
      – Пофиг, – отреагировал папулька. – Важен сам факт. Короче, не перебивай.
      – Молчу, – сказала я.
      – "Но нам, – говорите вы, – для этого нужно еще сколько-нибудь немножечко денежек в национальных американских долларах". И я говорю: "Детки, а сколько вам для этого еще-таки нужно"? И вы отвечаете: "Долларов пятьсот, не меньше"!
      – Щас! – говорю я, прервав патетику этой минуты. – Какие пятьсот долларов? За частное выступление тот же Маликов возьмет штуки три, не меньше!
      – Да? – с возмущением спросил папулька и как будто бы даже сразу протрезвел. – Ни фига себе аппетиты.
      – Ну так, папа, – деловито сказала я. – Он же – звезда! Станет он из-за каких-то пятисот долларов мараться.
      – Ничего себе! – совсем оскорбился папулька. – Даже я – звезда в области биржевых махинаций – стану мараться из-за пятисот долларов. А ему, видите ли, в лом! – и он возмущенно полез в тарелку с салатом, которую мамулька только что поставила на стол, но получил от мамульки по рукам.
      – Такова жизнь, папочка, – сказала я. – Ну, так и что? Ты же не досказал притчу.
      – Это не притча, – горько сказал папулька. – Это мои светлые мечты, которые ты разбила суровой правдой жизни.
      – Ну вот, – расстроилась я. – И что, я так и не узнаю, чем там дело кончилось?
      Папулька задумался, пожевал губами, но потом все-таки продолжил:
      – Короче говоря, детки заявляют, что им для этого чертового Маликова нужно еще пару тысяч долларов.
      – Три, – поправила я, но папулька поправку проигнорировал.
      – И тут папочка говорит, – сказал папулька, и в его голосе снова зазвучали сентиментальные нотки: – "Детки! Да берите столько, сколько хотите! Лишь бы вы были счастливы и здоровы! Папочка же работает только для того, чтобы вам-таки было хорошо! Нужна вам тыща – берите тыщу! Нужно пятьсот долларов – берите пятьсот! Да хоть сто долларов – все берите! Залезайте в тумбочку под компьютером и берите!"
      – Щас! – сказала я. – Там еще с прошлых выходных всего пятьдесят баксов осталось.
      – Как это? – спросил папулька, с которого снова слетел весь сентиментальный настрой.
      – Пап, ну ты чего? – даже обиделась я. – Ты же сам сказал, чтобы я взяла оттуда денежек и сводила подружек в кафе, чтобы отметить помолвку и подачу заявления.
      – Да? – несколько ошарашено спросил папулька.
      – Именно, – подтвердила я.
      – А когда я такое сказал? – на всякий случай поинтересовался папулька.
      – В прошлую же пятницу, – объяснила я. – Когда пришел после покера.
      – А-а-а-а, – как бы вспомнил папулька. – Понятно. И сколько же ты подружек пригласила? Весь твой факультет и еще пару соседних? Там же было больше тысячи баксов!
      – Пап, ну что ты как маленький, ей богу, – рассердилась я. – Пришло только девять девчонок. Мы очень мило посидели в "Санта Фе". Бурито, текила, свиные ребрышки "барбекю", мексиканский ансамбль и огненный десерт с "Арманьяком". Ты же сам говорил, когда я тебе жаловалась на то, что предложение мне сделали в метро: "Доча! Я тебе обещаю, что будет тебе и бурито, и десерт с "Арманьяком"…
      – Ну да, – растеряно подтвердил папулька. – Обещал. Но я думал сам тебя в "Санта Фе" сводить и вовсе не имел в виду, что ты туда всех своих подружек поведешь…
      – Ну вот, – надулась я, – весь праздник испортил.
      – Я испортил? – поразился папулька…
      – Ну ладно, хватит, – решительно сказала мамулька. – Развели тут картину: "Народный суд судит народный контроль народными методами". Давайте лучше ужинать.
      – Короче, – сказала я папульке. – Ничего этого пока не наблюдается. Ни пушистых тапочек, ни Димы Маликова, ни даже Элиса Купера. Серега молчит, как партизан, и даже не чешется. А я уже, между прочим, в бешенстве.
      – Кстати, – сказал папулька, – у некоторых народностей есть такой обычай: невеста сбегает прямо со свадьбы, если она плохо организована. И при этом не считается потом опозоренной или замужней, а несостоявшийся муж покрывает себя вечным позором.
      – Да? – поразилась мамулька. – А почему мне перед свадьбой никто этого не рассказал?
      – Нет, ну ни фига себе! – возмутился папулька. – Я, да еще в ТЕ годы, закатил ТАКУЮ свадьбу, что ее вся округа несколько лет помнила.
      – Во-во, – сказала мамулька. – Именно что потом несколько лет всяких забулдыг приходилось из дома выковыривать. Я уж молчу о том, что первая брачная ночь у нас состоялась спустя неделю со дня свадьбы, потому что гости все никак разойтись не могли.
      – Вот это наезд! – возмутился папулька и только собрался было начать с мамулькой скандал по полной программе, как в дверь раздался звонок.
      Мамулька пошла открывать, и из прихожей раздался ее голос:
      – А-а-а-а, Сережа! Здравствуйте, Сережа. Заходите, раздевайтесь…
      Через пару минут на пороге кухни появилась мамулька с Сергеем. Мой жених был в прекрасном расположении духа, а ради праздничного дня (они с моим папулькой вполне солидарны в том плане, что вечер пятницы – безусловно праздник, потому что конец рабочей недели; Серега даже у папульки перенял манеру называть ее "тяпница") он даже притащил пару цветочков – мне и мамульке. Мне – розу, а мамульке – гвоздику.
      Надо сказать, что давешний разговор у загса по поводу качества цветов явно пошел ему на пользу. Потому что Сергей прекратил покупать чахлые и пыльные букетики из придорожных рахитичных лютиков-ромашек, которые продают бабульки у метро, и теперь покупает нормальные цветы. Конечно, все время таскать огромные букеты у него не хватает денег, поэтому он приносит по одному цветочку. Стоит это немного, а впечатление производит. Так что парень все-таки вполне поддается моей дрессировке. И это очень даже хорошо.
      – Серега! – заорал папулька, которому скучно было одному находиться в дамском обществе. – Сидай, друг, бери стакан. Ты как будешь пить? По-русски – из стакана, или по-казацки – из стакана? Или по-моему – из трех рюмок сразу?
      – Здрассте, Борис Натанович. Привет, Ирка, – сказал Сергей, усаживаясь за стол. – Я буду пить по-программистски – из кружки.
      – Во! – поразился папулька. – То есть тебе целую кружку коньяка набухать, что ли?
      – Нет, – сказал Сергей. – Мне туда хорошо бы пива. Кружка – она пивом заполняется намного лучше, чем коньяком. У пива коэффициент поверхностного натяжения больше.
      Папулька мне подмигнул – мол, учись, как парень излагает, после чего сходил к холодильнику, достал пару бутылок пива и поставил их перед Сергеем.
      – Никто не возражает, – спросила мамулька, – если я сюда Бакланова принесу? А то он один в гостиной совсем захирел.
      – У меня есть возражения, – откликнулась я. – Мало того, что папулька после пятничного коньяка периодически ругается, так теперь еще и Бакланов начнет свои замечания вставлять. А нам, между прочим, – очень веско сказала я, понимая, что больше тянуть с этой темой нет никакой возможности, – сегодня необходимо обсудить один очень важный вопрос.
      – Ну, вопрос-то от нас не убежит, – заявил папулька, наливая Сергею пива и себе коньяка, – а вот о птичке надо бы и позаботиться. И вообще, Ир, не понимаю я твоей черствости. Тебя бы так заперли в клетку и оставили одну в гостиной.
      – Эх, – вздохнула мамулька, – для любой женщины замужество – золотая клетка.
      – Ну, мамуль, это у тебя она золотая, – сказал папулька, осторожно отправляя в рот запеченный тостик с сыром. – У многих других она вообще стальная. А у некоторых даже – чугунная.
      – Вот лично я ни в чем не собираюсь ограничивать Ирину свободу, – неожиданно заявил Сергей, и я вдруг заметила, что две бутылки пива, стоящие на столе, уже пустые.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16