Сенестопатии

Соматическое и неврологическое состояния не имеют динамики, в то время как психические изменения по шизофреническому типу прогрессируют.

Наблюдение 3. Больной С, 1923 г. рождения (история болезни №2367/69).

Анамнез. Младшая сестра однажды амбулаторно лечилась у психотерапевта по поводу немотивированных страхов. Остальные члены семьи здоровы.

В детстве рос и развивался нормально. Был довольно общителен с детьми, в школе учился хорошо. Окончил 8 классов, потом ремесленное училище и с 1944 по 1947 г. служил в армии. После демобилизации работал на разных предприятиях рабочим. Трудился хорошо, был аккуратным, исполнительным. Пользовался авторитетом в коллективе, и его обычно избирали в различные общественные органы. Со всеми поручениями справлялся хорошо. В свободное время ходил в кино, читал книги, занимался спортом. Семейная жизнь сложилась удачно.

Был физически крепким, ничем не болел. До начала заболевания колебаний настроения не было.

Впервые заболел в 1959 г. (36 лет). Переболел гриппом с высокой температурой, и тогда впервые появились боли и неприятные ощущения в грудной клетке. По этому поводу через неделю был стационирован в терапевтическое отделение. Ощущения локализовались между ребрами, под ребрами, в очень ограниченном участке внутри грудной клетки. По характеру они были необычными, трудно описуемыми: как будто что-то щиплет, дергает, потом отпускает, ноет. Иногда ощущения с левой стороны грудной клетки переходили в правую и на спину. Появлялся и временами усиливался шум в левом ухе, который со временем исчезал.

В больнице пациенту было сказано, что неприятные ощущения – это остаточные явления после перенесенного гриппа и должны скоро пройти, хотя больной от них не избавился за все последующие годы. Сначала больной не обращал на них внимания, они мало беспокоили его и никак не ограничивали режима, а также не влияли на трудоспособность (они были, если о них вспомнить).

Состояние обострилось в 1967 г. (44 года), когда ощущения без каких-либо заметных внешних причин усилились, начали беспокоить больного и он стал часто обращаться к врачам. В 1967–1968 гг. (44 и 45 лет) работоспособность снизилась, часто получал освобождения от работы. Боли и ощущения начали приступообразно усиливаться. К прежним ощущениям прибавились чувство «качания в межреберье» и «удары» в сердце. Бывали и «выкручивающие боли» в предплечьях, как «удары током». Состояния сопровождались страхом умереть от остановки сердца. Больной часто вызывал скорую помощь, но никакой патологии выявлено не было. Врача говорили, что неприятные ощущения возникают «на нервной почве».

Лечился амбулаторно, потом обследовался в соматических отделениях Рижской 3-й объединенной больницы, но никакой органической патологии не было обнаружено. Общеукрепляющие средства давали лишь незначительное улучшение, более эффективно было применение элениума. Сердечные средства не только не помогали, но даже ухудшали состояние.

В декабре 1968 г. (45 лет) больной был направлен к психиатру и стационирован.

Психическое состояние во время первого поступления (10. 12. 1968–24.01. 1969). Контакт с больным хороший. Больной однообразно, монотонно рассказывает о себе, о своей болезни и неприятных событиях в жизни. Рассказ очень подробный, со многими второстепенными деталями. Жалуется на неприятные болевые ощущения в одной точке грудной клетки, во 2–3-м межреберье слева. Боли распространяются, «доходят» до сердца, тогда появляется ощущение, что оно должно остановиться, хотя ритм сердечной деятельности не изменяется. Иногда кажется, что «сердце перекатывается». Беспокоят также боли в предплечьях («как бы удары током»). Приступы не сопровождаются изменением восприятия окружающего, покраснением или побледнением больного, повышенным мочеиспусканием. Свежий воздух и движения помогают приостановить возникающие ощущения. По оценке больного, ощущения стали постоянными на протяжении последних 10 лет, причем за это время они почти не изменились, лишь усилилась их интенсивность. Они очень однообразны, постоянны, незначительно зависят от окружающих условий. Иногда (но не всегда) ощущения провоцируются волнением, даже небольшими дозами алкоголя, сладкой или соленой пищей. Настроение ровное, хорошее, ухудшается при усилении неприятных ощущений, а при их ослаблении снова повышается.

За годы болезни произошли некоторые изменения в характере: стал более спокойным, стал щадить себя, сознательно избегать ссор, конфликтов, любых волнений. Растерял прежних друзей, стал более одиноким («из-за болезни»).

Свои ощущения считает проявлением нервной болезни, о них старается не думать, медицинскую литературу не читает, но при ухудшении состояния мысли о болезни возникают.

Соматически и неврологически никакой патологии не было выявлено.

Анализы в пределах нормы.

Назначены: элениум (10 мг 4 раза в сутки), трифтазин (5 мг 4 раза в сутки), тизерцин (12,5 мг на ночь), ромпаркин (2 мг 4 раза в сутки).

В отделении состояние постепенно улучшилось, и больной почти перестал испытывать какие-либо неприятные ощущения. Чувствовал себя лучше, если ничем себя не нагружал, в трудотерапии не участвовал, а в течение длительного времени спокойно сидел в конце коридора или лежал в постели.

После выписки на протяжении недели почти ничем не занимался, щадил себя. В это время чувствовал себя довольно хорошо. Принимал поддерживающее лечение. Проработал всего два дня и заболел гриппом с высокой температурой (до 39,2°), затем температура нормализовалась, а неприятные ощущения возобновились. Состояние постепенно ухудшалось, и больной снова был стационирован.

Психическое состояние во время второго поступления (46 лет) почти такое же, как при первом. Остаются прежними жалобы на боли и неприятные ощущения, которые беспокоят постоянно, а иногда обостряются в виде приступов. За последние 10 лет болезни усилились утомляемость, слабость, нарастает снижение памяти.

Настроение меняется соответственно изменению интенсивности ощущений: при их снижении улучшается или становится хорошим, а при ухудшении общего самочувствия и усилении ощущений также понижается. Первыми всегда меняются ощущения.

Соматическое и неврологическое обследования патологии не выявили. Рентгенологически никаких костных изменений в ребрах в левой стороне грудной клетки не обнаружено. Анализы в пределах нормы.

Лечение: элениум (до 20 мг 3 раза в сутки). Трижды, через день, в месте болевых ощущений были проведены новокаиновые блокады (10 мл 0,5%-ного раствора новокаина), после чего ощущения временно проходили, но потом снова возобновлялись с прежней силой. В спокойной обстановке, без физической нагрузки ощущения у больного исчезали.

Больной был выписан, назначено поддерживающее лечение трифтазином (2,5 мг 3 раза в сутки).

Через несколько дней после второй выписки снова почувствовал себя плохо. Амбулаторно лечился в отделении, где были повторены новокаиновые блокады, в результате состояние улучшилось, но лишь на несколько дней – в эти дни ощущения исчезали или уменьшались. Постепенно улучшение после блокад стало наступать на все более короткий срок.

Поскольку состояние больного в целом постепенно ухудшалось, он сам пришел в отделение. Психическое состояние во время третьего поступления (46 лет) по сравнению с предыдущими было без значительных изменений. Больной по-прежнему монотонен, однообразен. Доступен, долго и подробно рассказывает о своих постоянных болях и ощущениях. Считает, что ощущения не связаны с внешними причинами, они могут внезапно появляться и так же внезапно исчезать. Например, ощущения могут проходить при входе в кабинет врача или усиливаться при самой незначительной физической нагрузке. В отделении ничем не занимается. Как правило, ощущения усиливаются после физической нагрузки (натер пол полотером).

Соматически и неврологически никакой патологии не было выявлено. Анализы в пределах нормы.

Лечение: трифтазин (2,5 мг 3 раза в сутки), аминазин (12,5 мг 3 раза в сутки), элениум (10 мг 3 раза в сутки). После проведенного курса лечения в стационаре состояние больного постепенно улучшилось. Поскольку больной не мог выполнять никакой физической работы, была оформлена 2-я группа инвалидности.

Катамнез (51 год). О своем состоянии больной рассказывает подробно, со многими деталями. Монотонен, однообразен. Не проявляет живой эмоциональной реакции, о каких бы волнующих событиях ни говорил.

Хотя после выписки больной перестал принимать лекарства, состояние «го постепенно улучшилось. Считает, что это результат психотерапии – в течение года посещал кружок «доброго слова», все рекомендации лекторов старается выполнять.

Неприятные ощущения остаются почти постоянными, но менее интенсивными и больной научился не обращать на них внимания. Выработал для себя определенный щадящий режим: «сознательно» не нервничает («все равно ничем не поможешь» – например, когда у него в магазине украли портфель), на работе тоже не волнуется и не спешит, а при наступлении утомления делает перерыв и отдыхает. Соблюдает определенный режим дня и отдыха. Домой несколько километров ходит пешком. Заметил, что в рабочие дни с заранее известным распорядком дня чувствует себя лучше, чем в выходные дни, когда может свободно распоряжаться временем.

Через год был переведен со 2-й на 3-ю группу инвалидности, а еще через год инвалидность была снята. Постепенно выполняет все большие физические и психические нагрузки, снова стал работать слесарем, является профоргом и членом группы народного контроля. На протяжении 1973 г. посещал вечерние курсы ФЗО и повысил квалификацию. Курсы окончил с отличием.

Тем не менее чувствительность к внешним неприятным раздражителям, особенно к «внезапным моментам», остается повышенной: ощущения усиливаются и становятся мешающими после неприятностей, после приема даже незначительных доз алкоголя (стакан пива), после повышенных физических нагрузок. Себя считает психически здоровым, некоторыми ограничениями не тяготится. Считает все расстройства результатом перенесенного гриппа и думает, что ему вообще не надо было принимать лекарств.

Нарастают изменения в характере: стал сдержаннее, более спокойно реагирует на происходящие события, друзей почти не имеет и этим не тяготится. Врачей не посещает и не лечится. Соматическое состояние без динамики.

Наследственность больного отягощена – можно указать на немотивированные страхи у сестры больного.

В преморбиде больной без какой-либо личностной патологии. Больному свойственны аккуратность, добросовестность, принципиальность и некоторая ригидность.

Процесс начался в 36-летнем возрасте с сенестопатических расстройств, интенсивность которых менялась, но на протяжении 15 лет до настоящего времени они постоянно беспокоят больного. В первые 8 лет заболевания (с 36 до 44 лет) можно говорить о сенестопатиях как моносимптоме: в эти годы сенестопатии, видимо, были единственным проявлением психической болезни.

Процесс обострился в 44-летнем возрасте – сенестопатии становятся более интенсивными, расширяется (хотя и незначительно) их локализация, а, главное, в клинической картине появляются новые психопатологические явления (страхи).

Несмотря на то что начало сенестопатий совпало с заболеванием гриппом, можно провести дифференциальный диагноз между шизофренией, органическим заболеванием ЦНС и симптоматическим психозом. В данном случае при диагностике следует учитывать отсутствие динамики болезни по органическому типу, каких-либо реакций экзогенного характера, соматических и неврологических органических изменений при одновременном постоянном присутствии сенестопатий, которые прослеживаются в динамике.

В пользу диагноза непрерывно текущей шизофрении (с вялым течением и обострением в пресенильном периоде) говорят изменения личности по шизофреническому типу (нарастание эмоциональной холодности, монотонности, однообразности), хотя и нерезкие, но прогрессирующие.

Следует обратить внимание на отсутствие параллелизма между соматическими и психическими расстройствами, наличие эпизодов немотивированных страхов смерти. Приступы скорее психического, чем органического (диэнцефального) происхождения. Эти особенности могут быть существенными при ранней диагностике психического заболевания.

В период, когда сенестопатии являются моносимптомом (на начальном этапе развития процесса), имеет место диспропорция в симптоматике – наличие расстройств восприятия без какой-либо на то соматической причины. Чрезвычайная стойкость болезненных ощущений – на протяжении 8 лет до обострения (соматическое лечение или внешние условия не оказывали никакого влияния) – также свидетельствует в пользу шизофрении.

Важно отметить, что сенестопатии как моносимптом могут протекать относительно благоприятно: ощущения, которые почти на протяжении года не удалось ликвидировать с помощью активной психофармакотерапии, ослабевали спонтанно после прекращения активного лечения.

Добавим, что подобная динамика ни в коем случае не противоречит диагнозу шизофрении – возможность благоприятного течения шизофрении в инволюционном и старческом возрасте является общепризнанной [76, 155, 158].

Остановимся на некоторых существенных проявлениях сенестопатий в рамках данной формы болезни.

Сенестопатии, как правило, являются составной частью синдрома при обострениях, напоминающих по клинической картине диэнцефальные кризы. Практика показывает, что в ряде случаев в основе страдания больных на протяжении длительного времени усматривают органические (неврологические) причины, но со временем накапливаются данные, позволяющие пересмотреть ошибочную точку зрения.

Приступы у таких больных, как правило, сложные, многообразные, течение их неодинаковое. Они не могут быть сведены к простым вегетативным пароксизмам, в клинической картине всегда значительное место занимают психические расстройства, которые с развитием процесса нарастают и с каждым последующим приступом углубляются: выявляются аффективные расстройства (депрессия с оттенком тревоги), страх (отличающийся как от типичного страха умереть, так и от типичного страха сойти с ума), эпизодические расстройства восприятия другого рода (возможны галлюцинации и псевдогаллюцинации), а также кратковременные и рудиментарные бредовые идеи и др.

Больной Г. (24 года) в 18-летнем возрасте внезапно почувствовал слабость и головокружение. В страхе выбежал на улицу, но вскоре все прошло. Со временем подобные приступы стали частыми, слабость и головокружение стали возникать даже в постели. Настроение было пониженным, сон и аппетит расстроились, время тянулось медленно.

В 19-летнем возрасте присоединились новые пароксизмы – возникло чувство напряжения, казалось, что-то должно случиться, больной испытывал беспричинный страх. Настроение оставалось пониженным. По ночам, даже во сне, преследовало чувство страха, снились кошмары (причем только в положении лежа на спине), после которых просыпался в холодном поту. Появлялись кратковременные ощущения, что левый кулак увеличивается в размерах: когда смотрел на руку, такое ощущение проходило. Иногда «волна подкатывалась к горлу», в голове «мутило», появлялся звон в ушах. Иногда неприятные ощущения внезапно исчезали, наступало чувство «ясности», полной пустоты и отсутствия мыслей, в других же случаях, наоборот, наплыв мыслей – мысли собственно «ни о чем», но «прогнать» их невозможно. Иногда происходит мысленный диалог, прервать который также невозможно. Бывает чувство легкости, невесомости тела, чувство полета, поднимания вверх или «падения в глубокую шахту».

В динамике болезнь принимает все более эндогенный характер, вместо протекания пароксизмами течение становится фазным и более тяжелым, причем «психическая симптоматика», в отличие от предполагаемой вначале органической (неврологической), начинает играть все большую роль.

У всех больных данной группы, как правило, к сенестопатиям присоединяются аффективные колебания, чаще в сторону депрессии. Депрессия сначала имеет налет «реактивности», потом все более «эндогенизируется» и приближается к заторможенной меланхолии, причем с углублением депрессии сенестопатии могут редуцироваться. Этот клинический факт, характерный для эндогенных психических заболеваний, имеет место и в данном случае.

В рамках вяло протекающей шизофрении сенестопатии могут проявляться как моносимптом, однако со временем симптоматика расширяется и сенестопатоз скорее всего является лишь этапом болезненного процесса. Обращает на себя внимание то, что даже в случаях сенестопатии как моносимптома возможна обратная динамика процесса.

С течением болезни изменения личности по шизофреническому типу приобретают некоторые особенности. Кроме эмоциональных изменений и аутизации у больных нередко наблюдаются медлительность, тугоподвижность (больше психически, чем физически), чрезмерная аккуратность, педантичность, «прилипчивость». Они недостаточно критично относятся к своему состоянию.

Больной Г. при входе в кабинет врача всегда говорил: «Я всего на несколько минут», но рассказывал в течение нескольких часов, не давая себя перебить, и обижался, если его внимательно не выслушивали.

У больных данной группы, так же как у больных приступообразно-прогредиентной шизофренией, во время ослабления симптоматики наступают «сенестопатическая» и «ипохондрическая готовность», стремление себя щадить.

Следует отметить, что когда сенестопатии сочетаются с навязчивостями (что характерно для вяло протекающей шизофрении), возникают своеобразные состояния, при которых они так тесно переплетаются, что иногда больной даже не может определить, что его больше беспокоит: ощущения или навязчивости; опасается, что ощущения могут появиться снова, старается себя ограничить и ведет себя так же, как больные с навязчивостями.

Больного М. заботят только неприятные ощущения, никаких других интересов он не проявляет. Жалуется на неприятные ощущения в затылочной области и боится умереть от инсульта. Испытывает страх, тревогу, боится оставаться дома один. Понимает, что ощущения эти «на нервной почве», инсульт ему не грозит, но не может себя перебороть.

Сенестопатии при параноидной форме шизофрении

Заболевание параноидной шизофренией в типичных случаях начинается исподволь. Инициальный этап заболевания характеризуется отдельными навязчивыми явлениями, сверхценной ипохондрией, нестойкими, эпизодическими или более систематизированными бредовыми идеями (отношения, ревности и др.). Иногда возникают кратковременные эпизоды тревоги, беспокойства. Уже в начальном периоде наступают изменения личности по шизофреническому типу.

В дальнейшем болезнь протекает с преобладанием в клинической картине галлюцинаторно-параноидных явлений (синдрома Кандинского–Клерамбо), причем в одних случаях ведущее место занимает галлюциноз, в других – бредовые расстройства [84].

Подобная динамика болезни наблюдается и у исследованных нами больных параноидной шизофренией с сенестопатиями.

Основную группу наблюдений (1-я подгруппа) составляют 12 (из 18) больных, для которых характерно следующее развитие процесса.

Болезнь начинается с бредовых расстройств (бред преследования, отравления, но не ипохондрический). Сенестопатии всегда наступают на более отдаленных этапах болезни, с самого начала имеют бредовую трактовку и входят составной частью в общий синдром. Никогда не проявляются в виде моносимптома. Сенестопатии не связаны с такими невротическими явлениями, как навязчивости, что было отмечено как характерный признак при анализе вяло протекающей шизофрении с сенестопатиями.

У больных данной группы сенестопатии протекают как бы на более идеаторном уровне и по клинической картине приближаются к производным расстройств мышления, таким, как бред ревности, преследования, отравления, воздействия и др., а не к тягостным, острым, чувственным, «актуальным» расстройствам восприятия.

Больные в этом случае к сенестопатиям относятся иначе, чем к расстройствам восприятия, иногда их вообще не расценивают как заболевание и не идут к врачу, а при наличии «криминальной тематики» бреда активно обращаются в милицию, прокуратуру, общественные организации.

Больная Ж. в возрасте 42 лет «поняла», что ее свекровь способна гипнотизировать. От взгляда свекрови ей становилось жутко, у нее путались мысли и появлялись неприятные ощущения в теле – боль, как будто зуд, дрожь или чувство холода. Это вызывало плохое настроение, раздражительность, вспыльчивость. Больная неоднократно угрожала свекрови, бегала по квартире с топором. Ухудшились отношения с дочерью, которая заступалась за свекровь: считала, что дочку тоже обучают колдовству.

Последние полгода перед поступлением в больницу (46 лет) совсем не могла находиться дома. После работы уходила к сестре, домой возвращалась ночью, но заснуть не могла, так как ночью свекровь «колдовала за стеной», вместе с дочерью они «выли», потом затихали и начинали стонать. По телу больной бегали мурашки, появлялся зуд. Больная обратилась к прокурору, откуда ее направили в Министерство здравоохранения, затем в больницу.

Бредовые больные по сравнению с депрессивными «более оптимистичны». Это проявляется в том, что если сенестопатии и снижают общую трудоспособность, то мало отражаются на бредовой активности.

У больных параноидной шизофренией удается проследить переход сенестопатий в тактильные галлюцинации, что свидетельствует об углублении болезненного процесса.

Больная Г., 37 лет, с 30 лет испытывает сильные боли в животе, которые со временем стали необычными, по-особому тянущими, казалось, что сердце соединилось с маткой, матка «закрыта», живот увеличен, менструации «не настоящие». Со временем боли и ощущения в животе усилились.

Однажды (31 год) после наклона вниз больная почувствовала толчок в животе, как будто кишка внизу живота через правый бок поднялась вверх и остановилась под диафрагмой. Под ребрами чувство тяжести, стягивания, как будто внутри что-то такое, что мешает дышать.

В том же году она поступила на лечение в гинекологическое отделение. В стационаре почувствовала, что образование стало определенным, величиной е мышь и находится под диафрагмой. Ощупывала его. Однажды, обхватив образование, «поняла», что это сурок, услышала, как он пищит. Жаловалась врачам, просила оперировать. Были назначены лечебные процедуры. Однажды после прогревания почувствовала, что в животе что-то обрывается, половина образования вцепилась когтями в диафрагму, вторая половина осталась в середине живота, была соединена с маткой и пульсировала, как сердце.

Шизофренические изменения личности у больных данной подгруппы более грубые, наступают раньше, чем у больных ранее описанных групп. Критического отношения к своему состоянию у больных нет.

Сенестопатии у наблюдаемых больных по сравнению с сенестопатиями в рамках депрессии являются более стойкими и плохо поддаются фармакотерапевтическому и психотерапевтическому воздействию.

Сравнительную 2-ю подгруппу больных параноидной шизофренией составляют 6 больных «ипохондрической шизофренией», по Г. А. Ротштейну [110]. Динамика процесса у этих больных на начальных этапах болезни имеет следующие особенности.

Болезнь начинается с невротических расстройств (сенестопатии), к ним присоединяется сверхценная ипохондрия, вскоре сменяющаяся бредовой. Ипохондрическая симптоматика по тематике соответствует сенестопатиям. В дальнейшем течение болезни такое же, как у больных 1-й подгруппы: могут иметь место как галлюцинаторный, так и бредовый варианты параноидного синдрома.

Проявления «ипохондрической шизофрении» подробно проанализированы в монографии Г. А. Ротштейна [110], мы отметим лишь то, что в этих случаях доминируют ипохондрические мысли, тесно связанные с сенестопатиями (если таковые имеются, что не всегда обязательно).

Больной П., 36 лет, болеет на протяжении 15 лет. Во время службы в армии стал испытывать боли и неприятные ощущения в области живота. Неоднократно обследовался в госпитале, где сначала был признан симулянтом, потом ему была сделана аппендэктомия, но, так как состояние не улучшилось, больной был комиссован.

Свое болезненное состояние пациент объяснял плохим питанием и образовавшейся вследствие этого язвой желудка. Живет мыслями о здоровье, безразличен к происходящим событиям, к семье. Около 3 месяцев не работал, только отдыхал и усиленно питался. Прибавил в весе, но под ребром постоянно «как будто нож торчит». Стал работать шофером, по вечерам приходил домой, ложился. Не хотелось ни есть, ни пить, ни курить, и начинались долгие раздумья о болезни. Чувствовал, что «пупок не на месте, тянет левый бок и скрипит в спине».

Прошел курс гипноза, обращался к знахарке, но ничто не помогало – около пупка появился будто шарик, «укреплял» его ремнем к животу. Однажды после поднятия тяжести почувствовал, что «шарик отрывается и застревает около позвоночника». Состояние не улучшалось, и больной был стационирован в Рижскую республиканскую психиатрическую больницу.

Считает, что он психически здоров и его заболевание связано с изменением пупка. Уверен в наличии тяжелого соматического заболевания, и все его мысли сосредоточены на состоянии здоровья. Считает, что нужно «фиксировать пупок литровой банкой» или оперировать, чтобы «разрезали и поставили пупок на место». Если это не поможет, то он, наверное, умрет и при вскрытии обнаружится рак, «ведь другого заболевания быть не может». Разубеждению не поддается.

Таким образом, можно сделать вывод, что при непрерывном течении болезни в рамках параноидной формы шизофрении с сенестопатиями сенестопатии в клинической картине болезни играют второстепенную роль по сравнению с ранее рассмотренными случаями вяло протекающей и приступообразно-прогредиентной шизофрении, где они нередко доминируют. Бредовая шизофрения, затрагивающая более глубокие уровни поражения, в целом определяется ими; сенестопатии, как и другие невротические расстройства, являются лишь составной частью сложного синдрома.

Сенестопатии в рамках шизофрении на органически измененном фоне

Мы считаем целесообразным выделить в отдельную группу 8 больных, у которых сочетались шизофрения и ярко выраженная соматическая (неврологическая) патология. Соматические поражения у больных с сенестопатиями довольно часты, но в данных случаях они были слабо выраженными, меняющимися («мерцающими») и в них нельзя усматривать причину сенестопатий. Больные данной группы имеют верифицированную органическую патологию, и дифференциальный диагноз у них был затруднен тем, что выявлялись такие особенности сенестопатий, которые привнесены «патологически измененной почвой» [47].

Особенностью течения процесса у больных данной группы является также то, что это как бы переходный вариант между шизофренией и органическими заболеваниями ЦНС.

Наблюдение 4. Больной С, 1934 г. рождения (история болезни № 4446/74).

Анамнез. Отец больного нервный, грубый, требовал беспрекословного подчинения. Часто ссорился с матерью и сыном. Мать всегда тяжело переживала, если в семье кто-то болел или не приходил вовремя домой, не спала по ночам. Это с возрастом (ей более 80 лет) усилилось. Два брата и две сестры здоровы.

Больной родился в Белоруссии. В детстве был непослушным, часто затевал ссоры и драки со сверстниками. Дети его сторонились и боялись. Переболел детскими инфекционными болезнями, в 10-летнем возрасте – брюшным тифом в тяжелой форме. Во время болезни терял сознание и «бредил».

В 15-летнем возрасте он стал более спокойным, повзрослел, прекратились конфликты со сверстниками и в семье с отцом.

В 1952–1954 гг. (18–20 лет) каждую зиму 2–3 дня, неделю болел. Температура поднималась до 37–38°, обе ноги выше колен опухали, кожа становилась красной, и распухшие места болели. Сыпи на теле не было, суставы не болели, состояние улучшалось без особого лечения.

В 1955 г. (21 год) около полугода ощущал боли в крестце, которые усиливались при наклоне. Температуры не было, и боли без особого лечения прекратились.

В 1956–1961 гг. (22–27 лет) работал в колхозе на полевых работах, зимой выполнял тяжелую физическую работу в лесу, чувствовал себя нормально. Только однажды при чрезмерной физической нагрузке (один тащил по дороге сельскохозяйственную машину) возникло ускоренное сердцебиение.

В 1962 г. (28 лет) переехал в Латвию. При устройстве на работу должен был пройти медицинскую комиссию. На комиссии впервые был установлен диагноз – порок сердца (сужение аортального отверстия), о чем было сказано пациенту. С тех пор больной, который раньше сердце «вообще не чувствовал» и у которого не было никаких жалоб по поводу здоровья, стал постоянно думать о своем здоровье и утомление или самое незначительное недомогание связывал с пороком сердца.

Алкоголь употребляет с 17-летнего возраста. Может один выпить пол-литра водки, но на другой день даже после незначительных доз алкоголя всегда чувствует себя плохо. Рано начал опохмеляться. Пьет регулярно на праздники и в выходные дни. После 1962 г. (28 лет) стал выпивать чаще, так как считал, что все равно жить будет недолго и нечего себя щадить. Продолжал курить.

Холост. Не испытывает потребности в половой жизни, считает, что ему нельзя создавать семью, так как он долго не проживет.

В 1964 г. (30 лет) заболел с высокой температурой (до 38°), и врач, учитывая, вероятно, перенесенный ревматизм, профилактически назначил курс бициллина. Больной же считает, что лучше себя чувствовал тогда, когда по каким-либо причинам бициллин не принимал. В 1965 г. (31 год) болел радикулитом.

Состояние ухудшилось в 1968 г. (34 года) летом. Ежедневно, примерно через 0,5–1 час после еды, испытывал давящие боли в области сердца и одышку. Стал раздражительным, не переносил шума, стука, звона посуды, его очень беспокоили мелкие ссоры на работе.