- спросил у Селихова его секретарь, прибывший на место событий намного позже остальных действующих лиц. - Их там, на улице, собралось несметное количество. Скажите все как есть. Совершен налет на банк. Бандиты убили девять человек. Сейчас ведется преследование налетчиков. Сумма украденного подсчитывается. - Министр немного помолчал: - О миллионе из Центробанка говорить пока не стоит. Примерно через полчаса генералу Коржикову сообщили, что банк взят сотрудниками в плотное кольцо радиусом в десять километров. Еще через часа полтора пришло известие от ремонтной бригады, что авария ликвидирована. Ремонтники также доложили, что после слива воды из тоннеля они обнаружили четыре трупа. В подземный ход немедленно бросили "Терру". Их сообщение чрезвычайно порадовало членов кризисного штаба: все четверо налетчиков оказались погибшими - видимо, в результате прорыва трубы с горячей водой. Миллион тоже нашелся, хотя купюры вряд ли можно использовать по назначению. - Это не страшно, - прокомментировал представитель Центробанка, американцы нам их обменяют. Министр тут же позвонил президенту и распорядился впустить в помещение кризисного штаба прессу и телевизионщиков. - Произведено жестокое вооруженное нападение на кунцевское отделение "Промбанка", - начал делать заявление для печати Павел Селихов. Бандиты убили девятерых человек и захватили около тридцати заложников. Чтобы спасти их жизни, пришлось прибегнуть к штурму. Его произвел спецназ эф-эс-бэ. Все заложники освобождены. Живы и здоровы. Бандитам уйти не удалось. Они погибли, пытаясь спастись бегством и оказывая сопротивление. Это всё. Благодарю за внимание. На дальнейшие вопросы ответит следствие.
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ БЛАГОСЛОВЕНИЕ БРАТА АРТЕМИЯ
      Витя Перышко и брат Артемий 25 июня, вторник: день
      Ночью на квартире Угря, которая автоматически перешла к Вите Перышку, налетчики поделили свою добычу - семьсот тысяч долларов - примерно поровну на троих. Дождавшись утра, когда гаишники не столь бдительны, Бархан и Фарида укатили к себе в Бибирево. А Витя Перышко, хорошенько отоспавшись, решил поспешить с визитом к Учителю - брату Артемию. Он положил в дорожную сумку свою долю награбленного и пехом двинулся в Матвеевское, в "Божий дом". Учитель оказался на месте, и служба шла вовсю. Паствы заметно прибавилось, и голос Артемия окреп, стал более зычным. Сейчас он произносил грозную проповедь о Третьем Пришествии, которая явно производила впечатление на присутствующих. По залу то и дело шныряли люди в черных одеяниях с вышитыми на рукавах скрещенными ножами, держа в руках фанерные ящики, куда народ охотно клал монеты и купюры разного достоинства. Жизнь Артемия до поры до времени текла себе потихоньку самым заурядным образом. Будучи натурой, по сути своей художественной, он с детских лет мечтал стать актером, можно сказать, бредил театром. Но на вступительных экзаменах в главный театральный вуз страны - в ту пору он назывался ГИТИС - будущий проповедник с треском проваливался раз за разом. В результате Артемий лишь частично удовлетворил свою страсть к сцене, рампе и кулисам, женившись на актрисе второго плана и устроившись заведовать реквизитом в известный московский театр. И тут, совершенно неожиданно, у Артемия появилось новое увлечение, точнее сказать, влечение к холодному оружию, которое в избытке имелось в его театральном хозяйстве. Особенно привязался он к турецкому ятагану, который Артемий, в конце концов, просто унес со своего склада к себе домой и повесил над кроватью. Время от времени он брал оружие со стены, любовался им и аккуратно подтачивал. И вот этот янычарский кривой нож сослужил Артемию службу, совсем неоднозначную. В ситуации классического анекдота - он приходит неожиданно рано с работы и застает жену с любовником в собственной кровати - Артемий, не задумываясь, срывает ятаган со стены и рубит голову охальнику. На зоне его история имела успех, ещё бы - никто из самых знаменитых киллеров не мочил своих клиентов таким экзотическим видом оружия. А вскоре Артемий стал ещё более популярен в колонии, когда у него прорезалась новая страсть - к проповедничеству. Нахватавшись у соседа по нарам, бывшего сектанта-еретика, околохристианских понятий и терминов, он создал нечто вроде собственной религиозной системы. Суть её, впрочем, была неясна зековской массе, и доступными для неё стали лишь отдельные высказывания Учителя.
      Но слушателям обычно важен не столько смысл речи, сколько её "драйв", энергетика, чем в полной мере обладали проповеди Артемия. И Угорь был совершенно прав, рассказывая Бархану и другим своим подельникам, что послушать Артемия зеки валили толпами. Когда же бывшему завскладом театрального реквизита пришло в голову, что для его учения полезно было бы обзавестись собственной символикой, он, изобретая таковую, долго не мучился. Здесь сыграла свою роль страсть к холодному оружию, и эмблема в виде скрещенных ножей вскоре стала украшать одежду проповедника. Возможно, именно эта эмблема поначалу привлекла внимание Вити Перышка, который сам не расставался с ножичком, к фигуре брата Артемия, и лишь позже юношу пленили неповторимые слова и музыка его речей. Федос, который покровительствовал Артемию, добился для него неслыханной привилегии у начальника лагеря Учителю разрешили отращивать волосы и бороду. Полковник внутренних войск внял аргументам вора в законе: чтобы речи Артемия как можно благотворнее влияли на зеков, его внешний вид должен соответствовать статусу проповедника. Ну и, само собой, руками заключенных был построен молельный дом. При освобождении Артемия не только Федос, но и многие другие влиятельные воры снабдили его рекомендательными письмами к своим московским коллегам. Это дало возможность Артемию собрать необходимую сумму для открытия "Божьего дома". Он начал функционировать в здании неработающего кинотеатра "Планета" в Матвеевском, где в данный момент недавний зек нес слово Господнее в массы. Артемий быстро приметил любимого ученика и, как понял Витя, постарался побыстрее закончить проповедь. Божий человек кивком головы пригласил его в знакомое помещение за черным занавесом. Они остались наедине, и Артемий с очевидным беспокойством оглядел Витю. - Я читал в утренних газетах и слышал по радио, что ночью была попытка ограбления банка и все налетчики уничтожены, - встревоженно произнес он. - Знаешь ли ты что-нибудь про это дело? - Я в нем участвовал, брат Артемий, но, благодаря твоим молитвам, свершился промысел Божий, и я, как видишь, жив и здоров. Но ты не под подозрением, хвоста за тобой нет? - совсем не в стилистике своих речей спросил руководитель "Божьего дома". - Нет, - твердо ответил Перышко, - ушли чисто. И я для Божьего дела свою долю принес. Он расстегнул сумку и показал деньги. - И это вся твоя доля? - с сомнением спросил Артемий. - Ты что же, и себе ничего неё оставил? - Нет, - безмятежно ответил налетчик, - здесь все двести тридцать три тысячи долларов. - Так не годится, - покачал головой Учитель. - Тридцать три тысячи оставь себе. Тебе нужно приобрести машину - недорогую, но новую. Да и жить и столоваться на что-то надо. Ты сюда приехал на общественном транспорте? - Пешком. - Сейчас мой человек отведет тебя на автомобильный рынок. Здесь рядом. Купишь "шестерку" - шиковать не надо. Как у тебя с документами? - Паспорт и права у меня официальные. - Очень хорошо. С завтрашнего дня можешь приступать к работе на наш Божий дом. Что делать, я тебе покажу. - Как скажешь, брат Артемий. Но я тебе хотел поведать о том, что со мной ещё произошло. - Что же? - спросил предводитель "Божьего дома" не без тревоги. - Я повстречал Единственную! - восторженно объявил Витя. - Вот как? А так ли это на самом деле? Чаще ли забилось твое сердце? Потекла ли быстрее кровь по жилам, обтекая чресла огненными струями? Возникло ли в душе ясное сознание того, что такой женщины ты ещё не встречал и более никогда не встретишь? - Все так и было, брат Артемий, - уверенно ответствовал Перышко. - Тогда - на колени, брат мой! Коли эта Женщина - Единственная и ниспослана тебе Царем Небесным, да будет благословенен ваш союз. Отныне ты обязан добиваться её души и тела. И ты этого добьешься. И никто не сможет помешать вашему единению, хотя многие захотят. Но рука, замахнувшаяся на ваш союз, отсохнет. Коварные планы лихих людишек во вред вам обоим или каждому из вас в отдельности, обернутся против самих злоумышленников. И во имя этой своей Любви не бойся преступать никакой писаный закон. Ибо любовь - от Бога. Она выше любого людского закона. Целуй этот символ Божественной власти, брат мой, - Артемий протянул к губам коленопреклоненного Вити эмблему в виде скрещенных ножей, висевшую у Учителя на груди. - Ты теперь не только во власти ножа, но и под охраной ножа. А значит, не только во власти Божьей, но и под охраной Божьей. Перышко с волнением прикоснулся губами к священному символу. - И еще. Возможно, случится так, что тело твое сольется с телом какой-нибудь другой женщины. В том греха нет, если лоно её требует твоей любви. Это - богоугодное дело. - Артемий немного помолчал и добавил вполне по-деловому: - Впрочем, Единственной знать этого не следует, а вот сама Единственная должна принадлежать только тебе.
      Витя Перышко 26 июня, среда: вечер
      Вчера Витя вместе с помощником брата Артемия приобрел синюю "шестерку" и целый день разъезжал с этим парнем по Москве, вдаваясь в нюансы водительской техники в условиях огромного города. Сегодня Перышко катался по столице уже один и чувствовал себя за рулем все более и более уверенно. И вот ближе к вечеру он решился нанести визит Единственной. Как следовало из штампа в паспорте, Вера проживала на Площади Победы. Витя ещё вчера попросил своего сопровождающего показать это место, и теперь Перышко прибып именно сюда. Он остановил машину у тротуара в раздумье - что делать дальше? На зоне Перышко легко сходился с женщинами, но то были обыкновенные трешницы, сейчас же дело обстояло совсем иначе. Комплексов у него особых не имелось, но он опасался отшатнуть от себя девушку каким-нибудь необдуманным словом или действием. А Витя как на грех забыл посоветоваться по этому поводу с мудрым Артемием, который не только хорошо разбирался в промысле Божьем, но, в свое время работая в московском театре, прекрасно знал и столичную жизнь, и светский этикет. А что девушка эта - Вера Иннокентьевна Шигарева, как следовало из паспорта, - совсем не простая, интеллигентная, было вполне очевидно. Сразу же заявиться к ней на квартиру Витя не решался. Он хотел немного изучить её, понаблюдать за Верой со стороны. Дом, в котором она жила, имел входы в подъезды с двух сторон. Откуда же её ждать? А ждать Перышко её собирался до упора - для начала, чтобы узнать, является ли "паспортная" Вера Шигарева именно той девушкой с пепельными волосами, серыми глазами и светлым ликом, которую он встретил в банке. А может быть, подождать этажом выше её квартиры? Точно. Он так и сделает.
      Витя вошел в подъезд - к счастью, домофон не работал. Оказалось, что квартира Веры Шигаревой - на седьмом этаже. Он поднялся на восьмой. Часа два прошло в томительном ожидании, под подозрительными взглядами выходивших из лифта жильцов. И вот она появилась... Точно, Она! Обознаться он не мог. Только вот юбка на Вере была зеленоватой. Перышко глядел на девушку скрытно, из-за перил, и вдруг она резко обернулась, и глаза их встретились. Он чуть подался назад, но ощутил, как Вера занервничала: слишком долго открывала дверной замок.
      Наконец дверь открылась и захлопнулась. Перышко вышел на улицу. Усевшись на лавочку во дворе, он стал вычислять её окна, в надежде увидеть лик Единственной хотя бы за стеклом. Кажется, вот они, эти три окна. Как раз в каждом из них последовательно зажегся свет. А вот и мелькнул контур девичьей головки и тут же исчез. Он зашел в соседний дом и, перебираясь с этажа на этаж, оказался, наконец, напротив окон Вериной квартиры. Но шторы были открыты только в одном окне, и видеть Единственную ему доводилось нечасто. Вдруг окна в квартире одно за другим погасли. Перышко посмотрел на часы. Было всего лишь девять вечера. Неужели девушка легла спать, и, как говорят на зоне, на сегодня сеанс окончен? Но томление его длилось недолго. Вскоре Вера вышла во двор в синем спортивном костюме и кроссовках. Она направилась к охраняемой автомобильной стоянке. Здесь Вера подошла к бежевой "восьмерке" и открыла её дверь. Уж не собирается ли она куда-либо уезжать? Может быть, и Вите следует заводить свой "жигуль", чтобы её сопровождать? Но нет, девушка поискала что-то в салоне и закрыла дверцу авто. Угу, отметил Перышко, теперь он точно знает, какая у неё машина. Завтра он с утра пораньше будет ждать её в своей "шестерке", а потом сопроводит на службу. Интересно, где работает его Единственная?
      Федос и Артемий 27 июня, четверг: утро
      Артемий на середине своей проповеди внезапно запнулся, поскольку уловил в людской толпе знакомое лицо - и не чье-нибудь, а самого Федоса! Вернулся, значит, бугор. Никакой радости Артемий от данного факта не испытал, хотя на зоне Федос всячески поддерживал его и защищал от чересчур наглых блатарей. Но то было на зоне! А сейчас для чего ему Федос? Артемий занят любимым делом, которое к тому же приносит хороший доход. Рэкетиры его не трогают, уважают братки слово Божье. А ведь Федос явился не просто так. Не забить стрелу со старым корешем, как говорят урки. Дело ясное. Авторитету что-то нужно от созданного Артемием Божьего дома. В угоду своим интересам он вполне способен развалить святое дело Артемия. И ведь не откажешь этому вору ни в чем. Действительно, кто смог бы в чем-нибудь отказать Федосу, знаменитому вору в законе? Он уже имел три срока, в общей сложности двадцать пять пасок. И это было его третье освобождение, можно сказать, третье пришествие в вольный мир. Как он стал вором в законе? Федос не был физически уж очень силен, зато прекрасно владел холодным оружием, как правило, самодельным. И главное, не задумываясь, употреблял его в дело. Он не был и чересчур умен, но обладал той особой, воровской хитростью, которая приобретается лишь с годами, в основном проведенными на зоне. Федос обладал также совершенно несгибаемым характером, абсолютной жестокостью и способностью переносить практически любую физическую боль.
      Авторитета среди блатных ему прибавляло и то, что он в отношениях с администрацией колоний не поступался никакими воровскими законами и понятиями, и, тем не менее, все руководители лагерей, с которыми Федосу приходилось иметь дело, становились, можно сказать, его приятелями. Артемий, заметив вора в законе, проповедь однако комкать не стал, довел её достойно до конца. И только после этого последовал за черные портьеры, сделав едва заметный знак Федосу. Тот его понял и также двинулся за Артемием, но не один - с ним вместе за занавес зашел, по мнению проповедника, довольно наглый молодой человек. Учитель его хорошо знал, поскольку этот высокий симпатичный паренек сидел на той же зоне, что и Артемий с Федосом. В комнате за черными портьерами законник и проповедник крепко обнялись и даже троекратно облобызались. Лишь после этого Федос повернулся к своему спутнику. - Ну, знакомить вас друг с другом не надо вместе на нарах парились. А вот с Ганей Химиком мы вместе и с зоны откинулись. Видим, что стал ты Артемий настоящим праведником, вона к твоему слову сколько людей прислушивается. Федос, как и многие старые воры, долгие годы проведшие на зоне, не понимал толком, как приспособиться к изменившимся условиям жизни в стране. Все крупные города уже поделены между мощными бандами рэкетиров, которые не признавали не то что освященных десятилетиями воровских понятий, но и самих воров в законе - те не являлись для "новых русских" авторитетами. Имелись у Федоса бабки, с которыми он мог начать серьезное дело. Но какое? Федос всю жизнь был классическим бандитом и крохи свои получал за грабежи и налеты. Но сейчас даже сколотить боеспособную команду для Федоса казалось проблемой - все настолько изменилось в стране, что он в любой момент мог попутать рамсы и запросто оказаться на киче.
      Вот чего-чего, а этого ему совсем не хотелось. Четверть века на нарах - уже и без того перебор. И вот на зоне он знакомится с пацаном, по кличке Ганя Химик. Тот мотал срок по наркоделам. Получилось так, что освобождались они вместе. Почему бы не взять в оборот Ганю и не влезть в наркобизнес? Все опытные урки считали, что это сейчас самое прибыльное дело. Перед выходом на волю у Федоса с Ганей состоялся серьезный разговор. Старого вора прежде всего интересовало, откуда Химик берет товар. И вдруг выяснилось, что Ганя изготовляет его сам. "Это синтетические наркотики, - важно пояснил он. Типа "экстази"". "А какой нужен первоначальный капитал, чтобы запустить производство?" - продолжал допытываться Федос. "Сто штук баксов". Такие деньги Федос имел, и он продолжал расспросы. "А помещение большое надо?" "Да нет, - небрежно махнул рукой Ганя. - Комнатка в каком-нибудь подвальчике на двадцать квадратных метров". "И сколько сможешь производить товара в день?" - Глаза у Федоса все более загорались. "Поначалу не больше двух кило, - почесал в затылке Химик. - Процесс ещё нуждается в доводке". "Два кило... синтетических, говоришь? Сколько это будет в баксах?" "Оптовые цены не могут быть большими, не сам же ты, Федос, распространять наркоту станешь. Да и от качества порошка цена будет зависеть. А качество - от исходных материалов. Скорее всего, пока, как следует, не наладится производство заводского типа, а не кустарного - с чего придется начинать, можно твердо рассчитывать только на четыре-пять штук в день". Федосу понравилось, что парень не сулит сразу золотые горы. Рассуждает, как настоящий делец, который из молодых, да ранних. Правда, оставался вопрос: а не может ли Ганя его каким-либо образом кинуть? Но от этой мысли он отмахнулся быстро: репутация Федоса была хорошо известна всему блатному миру, а Гане Химику, как и любому простому смертному, разве жизнь не дорога? И вот теперь, облобызавшись с Артемием, Федос объявил ему: - Крыша нам нужна на некоторое время, брат, а лучше твоего "Божьего дома" таковой и не сыщется. - Для чего крыша-то? - смиренно спросил Артемий, уже понимая, что лучшие времена для его личного Божьего промысла остались позади. - Да для Гани. Хочет он дело кое-какое наладить. Для нашего общего блага. - Не спрашиваю у тебя, что за дело такое Федос, но надеюсь, что во славу Божью оно деется будет. Только сам видишь - с помещениями у нас худо. - Это только на первое время, - успокоил его Федос. - Потом мы какой-нибудь цех подыщем. Вор в законе говорил всерьез - он, действительно, рассчитывал поставить производство на поток. Они втроем пошли осматривать кинотеатр "Планета", стараниями брата Артемия превращенный в "церковь". Ганя Химик внимательно оглядывал комнату за комнатой и отрицательно покачивал головой. - Пожалуй, эта подойдет, - сказал он, наконец. - Ну, как, брат, по рукам? На все воля Божья, - согласно склонил голову Артемий. - И еще. Ты знаешь, где Витя Перышко обитает? - Сие мне известно. - Ты, Ганя, тут обустраивайся, а мне ещё со старым корешем встретиться надо.
      Бархан, Витя Перышко, Федос 27 июня, четверг: день
      Бархан, сидя в своем бибиревском логове, не оставил мысли о мести директору "Парусов" Антону, но все равно этот Антон от него никуда не денется, а сейчас вновь следовало подумать о хлебе насущном. Конечно, более чем четыреста пятьдесят тысяч промбанковских баксов у них с Фаридой имелись, но это все, считай, пенсия, когда придется уйти на покой. Не мешало бы для начала втереться в команду к Артемию, о чем он при расставании намекнул Вите, этому юродивому. Бархан слышал от многих, что все богоугодные дела приносят хороший навар. Но пока от парнишки с волшебным ножичком ни ответа, ни привета, и Бархан всерьез стал подумывать, чтобы вновь стать Арлыком и перебраться в Западный округ. Но Шмак ему сообщил, что там набирает силу бригада известного рэкетира Гири. А с ним собирается конкурировать никулинская группировка. И Бархан, в конце концов, решил немного подождать, когда противнички слегка помочат друг друга. Все эти размышления прервал телефонный зуммер. Звонил Перышко и приглашал к себе для деловой беседы. Может, и вправду что путное Витя предложит, подумал Бархан и, поскольку не успел приобрести себе машину, поехал на частнике. Дома у Вити Перышка он застал очень мирную картину: хозяин хазы попивал чаек с каким-то типом лет под пятьдесят. - Это Бархан, брат надежный, - представил его таким образом Перышко неизвестному мужику. Тот привстал со стула и протянул руку, кратко отрекомендовавшись: - Федос. Бархан невольно вперил в него взгляд. Неужели перед ним тот самый знаменитый вор в законе, с которым Перышко сидел на зоне и о котором столько рассказывал? Впрочем, о Федосе Бархан был наслышан немало и от других блатарей. О его жестокости и бесчисленных мокряках ходили самые жуткие истории. - Давно оттуда? - вежливо и достаточно неопределенно поинтересовался Бархан: вдруг этот мужичок все-таки никакого отношения к блатным делам не имеет? - Только что. Двадцать пять пасок за спиной. Сомнений не оставалось - перед ним тот самый легендарный Федос. Законник же Бархана ни о чем не спрашивал, пацан был очень убедительных габаритов, а о его "подвигах" авторитет знал со слов Вити - тот рассказал своему пахану, как они брали банк и как себя проявил Бархан. - Значит, ты - кореш Вити, не спросил, а констатировал Федос. - Мне как раз нужны два верных человека, чтобы открыть одно дело. - Что за дело? - осведомился Бархан. - Наркота. Бархан раздумывал недолго. - Наркота - так наркота. - А у тебя есть какие-нибудь возможности сбыта? А то, сам понимаешь, я только с зоны, не успел притереться в столице. Бархан действительно знал парочку драгдилеров. Один покупал и сбывал "снежок", другой - что ни попадя. - Да, есть кое-какие связи. А что за наркота? Конкретно? Вор-законник призадумался. Возможно, экстази. Но сейчас точно не скажу: у меня свой химик и что он там изобретет - неизвестно. Бархан поморщился. - Самопал какой-нибудь. - Не будем торопиться, - Федос сделал успокаивающий жест рукой. - Главное, что от вас обоих пока требуется, - приглядывать за этим химиком. Завтра я ему даю сто штук на приобретение оборудования и сырья. Надо бы, чтобы ты его при этом сопровождал, Бархан. - Надо - значит, надо. - Платить я вам, пацаны, пока буду немного - по триста баксов в неделю. Но, я думаю, через месяц мы уже развернемся вовсю, и ваша ставка удесятерится. Идет? Федос внимательно посмотрел именно на Бархана, поскольку Перышко думал о чем-то своем и блаженно улыбался. - На первое время хватит, - ответил Бархан, делая между тем вывод, что надо все-таки побыстрее создавать бригаду рэкетиров, поскольку то, что предлагал ему Федос, бабки несерьезные. А о чем думал Перышко? Он вспоминал, как утром приезжал на Площадь Победы и наблюдал за своей богиней - она садилась в машину. Витя поехал за ней, но потерял её из виду - не хватило опыта в езде по городу. А ещё он думал, что увидит её сегодня вечером, потому как опять собирается дежурить у дома, где живет его Единственная.
      Бархан и Ганя Химик 28 июня, пятница: утро, день
      Бархану собрался с утра "на работу", в "Божий дом". Там он должен встретиться с Ганей и Федосом и, по распоряжению последнего, сопровождать Химика в его поездке за всем необходимым для производства наркоты. Вроде бы у Бархана и со временем было не туго, но он все как-то не мог выкроить пару часов, чтобы съездить в какой ни на есть автосалон и приобрести себе тачку. В общем, в очередной раз пришлось ловить мотор. Правда, в гараже стояла "тойота", оформленная на Фариду, но Бархан не любил связываться без нужды с ментами, в данном случае с гаишниками, а те могут тормознуть запросто. В результате в "Божий дом" он прибыл позже оговоренного с Федосом времени и поймал на себе его суровый взгляд, но грозный пахан этим взглядом и ограничился. - Да, Бархан, забыл тебя спросить. - Федос озадаченно почесал в затылке. - Ты "ГАЗель"-то водить можешь? - Не знаю, - пожал тот плечами, - никогда не пробовал. - Я могу, - вмешался в разговор Химик. - Ты? Откуда? - покосился на него Федос с недоумением. - Еще до того как срок получил, права имел. Да и на зоне, кстати, водить доводилось. Неужели не помнишь, Федос? Тот действительно только сейчас припомнил, что Ганя, живя в последние месяцы на "свободном" поселении, катал на "ГАЗели" в город за продуктами. - Ну, тогда, братаны, в путь-дорогу. Ганя пошел заводить и выгонять из-под навеса машину, а Федос тихонько прогундел Бархану: Смотри, чтоб все путем было, - и протянул ему кейс, - здесь сто штук зеленых. Бархану следовало бы, конечно, такие крутые бабки пересчитать, но как-то неудобно было демонстрировать недоверие заслуженному вору. Ганя завел машину и приглашающе махнул рукой Бархану. Тот сел в кабину. Химик быстро вырулил на кольцевую, и они понеслись куда-то на восток. Бархан, проведший бурную ночь с Фаридой, после чего, к тому же, перебрав стакан-другой, быстро закемарил. Очнулся он, когда Ганя толкнул его под локоть. - Просыпайся, братан, приехали. Они находились в совершенно незнакомом для Бархана месте Москвы - а может, и не Москвы? - перед зданием, на котором красовалась вывеска "Институт садоводства". Возле этого института действительно цвели какие-то деревья - вероятно, яблони. Ганя решительно двинулся к входу в здание, Бархан последовал за ним. На вахте сидел добродушный дедуля и попивал чаек. - Вы к кому, ребятки? - ласково спросил он. - Да вот сюда, - махнул рукой в сторону ближайшей двери Ганя, в лабораторию. Дед понятливо закивал. Химик с Барханом подошли к дверям, ближайшим к вахте. На них красовалась цифра 2. Ганя громко постучал и, не дожидаясь разрешения, распахнул дверь. Химик поприветствовал находившегося там неказистого лопоухого паренька и кивнул Бархану - мол, заходи. - Мы за товаром, Совок, как договаривались, - объявил Ганя. Совок обвел рукой находящийся в комнате, как с первого взгляда подумал Бархан, хлам и сказал: - Забирайте. Но бабки сразу. - Сначала оборудование и компоненты осмотрим, - возразил Ганя. Он стал перебирать кучу барахла, возвышавшегося посреди комнаты. Ганя тщательно осматривал каждую трубу, разнообразные винтики, шайбы, шланги, то и дело спрашивая что-то, типа "А где входной вентиль?" или "А где переходник между первым и вторым блоком?". Тогда Совок вставал с единственного стула, имевшегося в кабинете, и вяло тыкал пальцем в какую-то хреновину. Ганя понятливо кивал и через пару минут задавал следующий вопрос. Совок вновь устало поднимался, через четверть минуты находил, что требовалось, и опять усаживался на место. - Ну что ж, полный комплект, наконец произнес Ганя. - Сам-то соберешь аппарат? - лениво осведомился лопоухий обладатель кучи мусора ценой в сто тысяч баксов. - А то! Не впервой, - уверенно ответил Ганя.
      Он подошел к одной из двух бочек, находившихся в комнате. Вытащив пробку, Химик долго принюхивался к содержимому емкости. Потом, неуверенно покачав головой, повернул её в сторону Совка: - Надеюсь, дозиметр у тебя есть? Тот направился в угол комнаты, где находился небольшой железный ящик, поковырялся в нем и вытащил нечто длинное и стеклянное, что Бархан назвал бы просто термометром. Ганя взял "дозиметр" и сунул его в бочку, после чего, вынув, стал разглядывать стеклянную штуковину на свет. - В кондиции, - наконец объявил он. - Тряпка у тебя есть, Совок? Тот полез все в тот же железный ящик, но, порывшись в нем, требуемой вещицы не нашел. Тогда Совок вынул из кармана нестерпимо грязный носовой платок и протянул его Химику. Тот брезгливо взял двумя пальцами лоскут с засохшими соплями и протер стеклянный прибор, поскольку он покрылся белым налетом после опускания его в бочку. Ганя выковырил затычку из следующей бочки и также опустил в неё дозиметр. Вынув его, удовлетворенно кивнул и отдал, не очищая, прибор Совку, присовокупив и носовой платок. Лопоухий положил в железный ящик то и другое и бросил на Ганю вопрошающий взгляд. - Все в порядке, рассчитаться надо. - Химик повернулся к Бархану. Тот, совсем не уверенный, что вся эта куча дерьма стоит шестисотого "мерседеса", все-таки должен был выполнять указания Федоса. Его же бабки, в конце концов. Он передал кейс лопоухому замухрышке, который неожиданно тщательно стал проверять переданные ему баксы. Совок пропустил их не только через машину для счета денег, но и через детектор подлинности купюр.
      - Все правильно, - заключил Совок. - Ежели ещё что надо по этой части, завсегда меня можете здесь найти. Погрузив в "ГАЗель" свои приобретения, напарники двинулись в обратный путь. Ганя вел машину очень осторожно: "Оборудование довольно хрупкое, легко повредить можно", - пояснил он. Бархан больше не кемарил, а внимательно отслеживал дорогу: вдруг и вправду приспичит сюда возвращаться, да ещё без Гани - всякое в жизни бывает. Федос ожидал их с очевидным нетерпением. - Ну? - обратился он сразу к обоим подельникам. - Полный ажур, - уверенно заявил Ганя Химик, - привезли все, что надо. - А когда первую продукцию дать сможешь? - Через три - пять дней. Аппарат нужно собрать, а главное, продукт должен отстояться. Иначе чистоты не будет. - Ну-ну, - кивнул Федос. Позже вор в законе улучил момент, когда Бархан был один, и спросил: - Ничего тебе подозрительного при покупке оборудования не показалось? - Да хер его знает, Федос! - досадливо отмахнулся Бархан. - Если бы я что в этом деле кумекал! - Что ж, пока Ганя товар не даст, глаз с него спускать не будем, - заключил пахан.
      Римма и Антон 1 июля, понедельник: день
      Римма зашла к Антону в кабинет. Он только вернулся с "Алых парусов". Кашин сейчас сидел на двух стульях: ресторан он ещё не продал, потому приходилось часто в нем бывать, но и охранное предприятие ему не хотелось оставлять без присмотра - тем более после потери трех его сотрудников во время налета на "Промбанк". Римма зашла в кабинет с обычной для себя, особенно в отношениях с Антоном, игривой улыбкой на губах, но настроение у неё на самом-то деле было отвратительное. Вся её затея с охранным предприятием с Кашиным во главе полностью провалилась, хотя дело поначалу пошло неплохо. Но, во-первых, Антон совершенно не реагировал на её флирт, и, видно, прав оказался Лукарь - этот белокурый красавчик чересчур любил свою жену.
      А во-вторых, то, что она только сейчас узнала, способно было похоронить и их "Редут". - Не слишком приятная новость, Антоша, безоблачным тоном произнесла она, по заведенной ею привычке вплотную придвигая свой стул к креслу директора. - Привет, Римма. - Антон не выказал ни единого признака тревоги. - Неужели тебя совсем не интересует, что стряслось? - Думается, мне известно, о чем ты хочешь поведать. "Промбанк" разорвал с нами контракт, верно? - Да, - вздохнула Римма. - Мне позвонил Кирилл Борисыч.