Власть ножа

      Чтобы действительно выяснить, куда девались деньги директора, надо для начала организовать опознание двух неизвестных трупов из тоннеля.
      Но эти трупы совсем из другого дела, скажет Шигарева, пусть ими другая слежственная бригада и занимается. И дочка Генпрокурора будет, черт её побери, формально права!
      И на хрена, спрашивается, ему нужен такой следователь? Ко всему прочему, он эту стервозную девицу вообще терпеть не может...
      Вдруг Фролов вспомнил очень простую вещь. Ведь Вера Шигарева проходила свидетелем в деле об ограблении "Промбанка", даже фактически была потерпевшей, поскольку находилась в числе заложников, и у неё брал показания один из муровских оперов.
      Показания эти, между прочим, оказались неполными - ведь, по словам других свидетелей, Шигареву один из налетчиков даже пытался изнасиловать, но в результате ссоры между бандитами все обошлось.
      Можно, однако, по-человечески понять молодую девушку, обошедшую этот эпизод молчанием, как и другую заложницу, которую двое рецидивистов трахнули уже по-настоящему, о чем та ни словом не обмолвилась.
      - Я не знаю наизусть инструкцию, регламентирующую деятельность прокуратуры, - произнес, наконец, подполковник после столь продолжительного молчания, что прокурор даже стал покашливать, как бы выводя милиционера из забытья, - но, мне кажется, Вера Иннокентьевна не может вести это дело, поскольку в момент ограбления банка она находилась в нем. Ведь свидетели и потерпевшие по делу не могут быть свидетелями по нему, так ведь?
      Но Бегунов оказался наготове.
      - Вы же сами сказали, что мы возбуждаем совсем другое дело. Вера Иннокентьевна при ограблении Гусманова не присутствовала и не является по данному делу ни свидетелем, ни потерпевшей. Поэтому считаю ваши возражения неосновательными. Вы зайдете к товарищу Шигаревой? - Этим вопросом была поставлена жирная точка в разговоре.
      - Да, со мной потерпевший, он напишет заявление. Видимо, его следует передать Вере Иннокентьевне? - сдался Фролов.
      - Конечно. - Прокурор встал из-за стола и протянул милиционеру руку. Успехов вам. Я Вере Иннокентьевне сейчас позвоню.
      Надо посмотреть на ситуацию и с другой стороны, размышлял гувэдэшник, выходя из кабинета Бегунова. Судя по делу о самоубийстве Посланника, Вера Шигарева, хотя и стерва изрядная, - достаточно принципиальный юрист, для неё Закон - прежде всего. И чем черт не шутит - вдруг его аргументы произведут впечатление на амбициозного следователя?
      Между тем Фролов едва не забыл про Гусманова, который, подойдя к сыщику, сверлил его вопросительным взглядом.
      - Все нормально, - спохватился подполковник и скупо улыбнулся. - Нам назначили следователя. Сейчас мы пойдем к нему, вернее к ней, и вы напишите официальное заявление в качестве потерпевшего.
      Больше Фролов не стал держать директора в коридоре, и они вместе вошли в кабинет к Вере Шигаревой.
      Следователь сидела за столом и разговаривала по телефону. Собеседника она называла "Алексеем Алексеичем", и Фролову нетрудно было догадаться, что Шигарева получает инструктаж по делу Гусманова.
      Вера жестом показала вошедшим на свободные стулья. Пока она выслушивала с трубкой в руке своего начальника, Гусманов не сводил с неё глаз, потом повернулся к Фролову, подмигнул ему и прищелкнул языком.
      Подполковник в ответ изобразил понимающую улыбку: да, мол, согласен хороша баба.
      Следователь, закончив разговор, окинула посетителей не слишком приветливым взглядом и обратилась, в первую очередь, к финансисту:
      - Вы, видимо, господин Гусманов?
      - Совершенно верно, уважаемая...
      - ... Вера Иннокентьевна, - подсказал Фролов.
      - ... Вера Иннокентьевна.
      - Пойдемте, я провожу вас в свободную комнату, где вы напишете заявление о причиненном вам ущербе. И поподробнее об обстоятельствах ограбления, пожалуйста.
      Шигарева вскоре вернулась и спросила Фролова довольно сухо:
      - Вероятно, вы что-то хотели сказать мне наедине?
      - Видите ли, - неохотно начал излагать свою версию подполковник, как и в прошлые беседы с ней, задетый неприязненным тоном молодого следователя, я полагаю, что деньги Гусманова унесли оставшиеся в живых налетчики и следует немедленно начать розыск похитителей.
      Когда Бегунов позвонил Вере и сказал, что назначил её следователем по делу, в котором она должна будет сотрудничать с подполковником Фроловым из ГУВД, та сразу вспомнила слова отца, что именно этот милиционер выдвинул предположение об участии в налете на "Промбанк" Виктора Курганова. Будучи человеком честным и достаточно честолюбивым, Шигарева ещё пару дней назад ухватилась бы за версию Фролова и сделала все, чтобы обстоятельно проверить её.
      Но тот мир, в котором жила Вера всю свою жизнь, теперь лежал в руинах. Не осталось ни карьерных устремлений, ни служебного долга, ни традиционных моральных ценностей.
      Ночь любви - настоящей, плотской, живой, а не книжной, придуманной смела все прежние понятия, представления, жизненные установки, как сель, сорвавшись с гор в долину, вырывает с корнями мощные многовековые деревья и сносит до основания построенные из камня города, казавшиеся дотоле вечными и неприступными.
      Сейчас не только Закон, а казалось, вся Вселенная перестала существовать для Веры, и в центре мироздания пульсировала только одна мысль - Вите, а значит, и её новой, настоящей жизни, которая и началась-то каких-то тридцать шесть часов назад, угрожает смертельная опасность. И опасность эта сконцентрировалась в подполковнике Фролове.
      Но... следовало взять себя в руки и ничем не выказывать своих чувств.
      - А разве не все налетчики погибли? - уже вполне нейтральным тоном спросила она. Вера даже изобразила на лице поощрительную улыбку - мол, говорите, я вас внимательно слушаю, хотя ваша версия и противоречит официальной, - поскольку ей пришло в голову, что стоит действительно со всем вниманием выслушать гувэдэшника: жизненно важно выяснить, какими уликами он располагает против Виктора.
      Приунывший было подполковник несколько взбодрился - ведь Шигарева могла бы просто сказать, как, вероятно, ей и советовал Бегунов, что уже закрытым делом об ограблении банка следствие заниматься не будет.
      Он полез в кейс и вытащил оттуда несколько листков бумаги.
      - Вот все имеющиеся на сегодняшний день данные, подтверждающие некоторые мои предположения. Исходя из них, было бы логично двух преступников, по кличкам Бархан и Витя Перышко, объявить в федеральный розыск.
      - Хорошо, я изучу ваши материалы. Но вы уверены, что Гусманова действительно ограбили? Кстати, на какую сумму?
      - На шестьсот тысяч долларов.
      - Почему же он так долго молчал? Ведь с момента ограбления прошло уже немало дней?
      - Директор Кунцевского отделения "Промбанка" лежал в больнице с черепно-мозговой травмой. Когда я его посетил, он не мог толком говорить. Гусманов сделал свое заявление, как только его выписали.
      - А может быть, тогда, когда узнал, что в его отделении центральный офис "Промбанка" проводит аудиторскую проверку? Не связаны ли эти два события?
      Подполковник пожал плечами.
      - Он сказал, что это его личные деньги. Чем такое заявление поможет Гусманову, если в его организации обнаружится серьезная недостача?
      - Ну, банкиры способны на самые разнообразные бухгалтерские трюки. Гусманов может, например, своему начальству сказать, что похищенные лично у него деньги он взял в кредит в своем отделении - ведь такая практика существует. А затем он оформит этот якобы кредит задним числом, если уже не оформил. Вы, кстати, не поинтересовались происхождением похищенной суммы?
      - Нет. Не успел, - помрачнел Фролов. - Да, признаться, и смысла не видел спрашивать об этом Гусманова. Он может сказать, например, что играл на бирже, продал свои акции, и все дела.
      - Я еще, как вы понимаете, незнакома с заявлением потерпевшего и вашими аргументами. - Она кивнула на листки бумаги, переданные Фроловым. Но, исходя из общих соображений, я бы не форсировала расследование, пока "Промбанк" не закончит аудит Кунцевского отделения.
      - Ну что ж, когда вы ознакомитесь с представленными мной документами, то, возможно, измените свою точку зрения. Всего доброго.
      Подполковник направился на выход, но тут заверещал его мобильник. Фролов включил телефон уже за дверью. Звонил дежурный по управлению.
      Выслушав его, подполковник тут же вернулся в кабинет.
      - Простите, Вера Иннокентьевна, - негромко произнес он, соболезнующе взглянув на следователя, - но ваш отец....
      Бакалейщик Груша 3 июля, среда: день
      Всего через полчаса после встречи с Шигаревым Груша напрочь исстрадал душу. Вот, блин, ситуация, печально вздыхал он каждые две минуты: к простому торговцу бакалейными товарами приезжает заместитель Генерального прокурора и предлагает ему совершить убийство.
      Ну, и страна, ети её мать!
      На самом деле Груша не испытывал никакой благодарности к Шигареву, несмотря на то, что следователь в конце концов сдержал слово и выпустил его из СИЗО. Однако этот же самый Шигарев Дмитрия туда и посадил! Причем без каких-либо основательных улик. Да ещё опера пистолетик ему подбросили, что уже обеспечивало пусть небольшой, но все же срок.
      Мало того, Грушу посадили в пресс-хату, где из него выбивали нужные показания ссученные зеки.
      И всего этого Шигарев не мог не знать!
      В конце концов, Дмитрий дрогнул и согласился на предложение следователя. Но в то же время, когда его отпустили, погиб при неясных обстоятельствах киллер, которого Груша задействовал при исполнении заказа и которого, соответственно, заложил.
      Бригаде, где "числился" этот стрелок, такое совпадение показалось подозрительным. Грушу вызвали на разбор, и спас Дмитрия только тогдашний сколковский пахан Зямба, который ранее прибегал к его услугам в качестве киллерского диспетчера и хотел пользоваться ими и впредь.
      Но и Зямба вряд ли выручил бы Грушу, если бы Шигарев вдруг счел нужным цинкануть братве, что несчастного киллера замочили менты по наводке диспетчера. Таким образом, пять лет назад у Дмитрия было два гаранта его безопасности - криминальный авторитет Зямба и следователь Генеральной прокуратуры Иннокентий Шигарев.
      И вот не столь давно первого мочканул, как считала московская братва, некий Албанец, а второй приехал к нему, Дмитрию, просить об одолжении.
      Вот уж действительно, как в кино - Груше сделали предложение, от которого невозможно отказаться! Прокурор хоть и обещал лаве за ликвидацию неизвестного фраера, но, конечно, в первую очередь имел в виду, что Дмитрий у него на крючке.
      А отказался Груша от гонорара не из-за какой-то там фиговой благодарности, а от чувства безысходности, мгновенно охватившего бывшего киллерского диспетчера и нынешнего торговца гречкой и макаронами. Ведь он напрочь завязал со всеми криминальными делами!
      Груша ещё в глубокой молодости отсидел три года за грошовое ограбление сигаретного ларька. Откинувшись с зоны, он почувствовал себя очень крутым и вскоре принял первый заказ на ликвидацию, которую сам и решил осуществить.
      Дмитрий поджидал свою жертву, криминала средней руки, который чем-то не угодил другому не слишком видному блатарю, в подъезде жилого дома. И вот объект появился. Груша всадил ему пару маслин в корпус и, не дожидаясь, когда тот упадет, произвел контрольный выстрел в голову.
      Этот подъезд имел два выхода. Дмитрий заранее решил, что после ликвидации выскочит через противоположную дверь, но, когда он до неё добежал, мимо его головы стали свистеть пули. Груша вжался в тамбур и, слегка высунувшись из него, увидел, что к нему бежит "жертва" с окровавленным лицом, держа пушку в руке и шмаляя на ходу.
      Это кошмарное зрелище преследовало его потом всю жизнь и вот сейчас опять очень ярко предстало перед внутренним взором Дмитрия.
      Впрочем, тогда все обошлось. Раненый блатарь, пока добежал до тамбура, успел полностью расстрелять обойму, и Груша встретил его двумя теперь уже смертельными попаданиями в голову.
      Впоследствии выяснилось, что ожидавший покушения криминал был в бронежилете, который и принял на себя первые две пули, а контрольный выстрел из-за неопытности, волнения и спешки Дмитрий совершил нечетко лишь слегка зацепил череп.
      И вот после того случая он напрочь отказался от собственноручного мочилова и стал выполнять строго диспетчерские обязанности.
      Ну, а когда его замели муровские опера по распоряжению Шигарева, а потом несколько раз очень серьезно отмудохали в пресс-хате работавшие на ментов зеки, Дмитрий поклялся сам себе, что, если удастся на этот раз соскочить с кичи, он полностью завяжет с блатными делами.
      Так и произошло. Груша все свои башли вложил в торговлю, прикупив на нескольких рынках Западного округа два десятка киосков. Ему даже за крышу отстегивать не понадобилось: все коммерческие точки в этой части Москвы контролировались сколковцами, которые, по милости Зямбы, оброк с Дмитрия не брали. Ну, угощал он иногда братанов хорошей выпивкой, и всё...
      Груша удачно женился на неиспорченной двадцатилетней деревенской девке, сбежавшей в Москву из Тамбовской области от безденежья и беспросветной жизни. Катя пришла устраиваться к нему на работу, и Дмитрий сразу оценил её по достоинству: девица в теле, недурна на лицо и гнилая городская жизнь ещё не успела развратить её.
      Теперь у них уже двое детишек - мальчик и девочка, как и положено, трехкомнатная квартира в Москве и двухэтажный кирпичный особнячок в Востряково, что в ближнем Подмосковье. Там сейчас по случаю летнего времени и находилась вся семья за исключением самого хозяина - бизнес не давал возможности для отдыха.
      Тачку он тоже недавно сменил: дешевый "жигуль" восьмой модели - на навороченный джип марки БМВ, который, правда, вдруг забарахлил и сейчас чинился по гарантии в автотехцентре.
      Доходы его росли день ото дня. Баксы ему Шигарев в кейс подсунул! Двадцать штук! Да Дмитрий столько за две недели имеет!
      И вот все, буквально все может пойти прахом из-за этого суки прокурора!
      Ну, кому Дмитрий закажет того безвестного фраерка? Ведь все блатные связи он сознательно прервал. Да и опять влезать в это болото просто опасно. Сейчас мало кто из криминалов живет по понятиям, продать могут в любой момент, если выгодно будет.
      Что оставалось?
      Оставалось самому брать ствол и выполнять заказ.
      А ствол у него имелся ещё с тех пор, когда он начинал карьеру киллера. ТТ с глушаком. Чистый ствол, ни разу не использованный.
      Дмитрий регулярно доставал его из тайника в гараже, чистил, смазывал. Так просто оружие держал, на всякий случай. Да и не выбрасывать же его.
      Когда опера делали у него обыск, то могли бы найти этот пистолетик, если б искали, как следует. Но к чему рыться в барахле этим поганым ментам!? Ведь можно пушечку просто в надлежащее место подбросить. Что они и сделали!
      Он посмотрел на фотографию своей семьи, висящую на стене в спальне, и даже прослезился. Потом подошел к холодильнику, вытащил початую бутылку водки и налил полстакана.
      Ну, допустим, завалит он того парня со снимка, который дал ему прокурор, а дальше? Ведь он так и останется на крючке у Шигарева.
      Груша опрокинул в горло водку и закусил её головкой чеснока. Голова прояснилась, нервы успокоились, решение пришло мгновенно.
      Надо загасить самого прокурора. Это снимет все проблемы.
      Подполковник Фролов 3 июля, среда: день
      Подполковник, оставив Шигареву наедине со своим горем, зашел в соседнюю комнату, где Гусманов строчил слезную бумагу о постигшем его несчастье.
      - Давайте сегодня не будем подавать заявление, Хисам Хисамыч. У нашего следователя большая беда - на её отца, заместителя Генерального прокурора, совершено покушение. Его жизнь в опасности. Сейчас Вере Иннокентьевне, понятно, не до нас с вами.
      - Ай-яй-яй, - покрутил головой Гусманов и положил листок себе в кейс.
      - Лучше нам поступить так. Для успешного исхода вашего дела очень важно, как именно вы напишете заявление. Сегодня до конца дня я буду занят. Приходите ко мне завтра к девяти утра, мы вместе поработаем над текстом.
      - Договорились, товарищ подполковник.
      Хисам Хисамович сопроводил свои слова привычной для бизнесмена и южного человека белозубой улыбкой. Но на самом деле настроение у него упало и утренний боевой запал угас. Он чувствовал, что по какой-то причине энтузиазм гувэдэшника по поводу его заявления об ограблении не разделяют работники прокуратуры - ни Генеральной, ни городской.
      Гусманов решил сейчас поехать в Филевский парк, слегка расслабиться в кафе, где собирались видные представители азербайджанской диаспоры в Москве. Заодно там всегда можно получить хороший совет от земляков буквально на все случаи жизни.
      Фролов же проследовал в свой кабинет, куда должны были привести из СИЗО к нему на допрос предводителя одной из карликовых организаций скинхедов. Этот бритоголовый руководил разгромом небольшого рынка у метро "Багратионовская", где стояли палатки "гостей Москвы".
      Едва подполковник расположился за своим столом, как ввели скинхеда.
      - Привет доблестным защитникам узкоглазых и черножопых! - бодро поздоровался задержанный, едва войдя в кабинет.
      - Садись, придурок, - вяло отозвался Фролов.
      Деяния скинхедов его не слишком заботили. Он квалифицировал этих пацанов, как мелких преступников, хулиганов, которые не стоят того внимания, какого удостаиваются в прессе.
      Кроме того, подполковник, как и многие оперативники, считал действия столичных руководителей в области миграционной политики ошибочными. Правительство Москвы практически не ограничивает приток в столицу иногородних да "ближних иностранцев", которые серьезно усугубляют криминогенную ситуацию в регионе. Скинхеды же, пусть и незаконными методами, но пытаются бороться с проблемой, созданной высокопоставленными столичными чиновниками.
      Гораздо больше его сейчас волновало сообщение о покушении на Иннокентия Шигарева. Что стоит за этим преступлением? Связано ли оно как-то с налетом на "Промбанк", ведь следствие по этому делу курировал именно Шигарев?
      К сожалению, как было сообщено, покушавшихся - или покушавшегося - по горячим следам задержать не удалось. Значит, предстоит, скорее всего, длительное расследование. И очень может быть, что в следственную группу введут и его, подполковника Фролова. И это было бы очень кстати, поскольку бригаде, которая будет заниматься покушением на Шигарева, наверняка придется вернуться и к налету на "Промбанк". А для Юрия Фролова раскрытие этого налета - подлинное раскрытие, а не мнимое, для галочки и орденов, стало делом чести и, пожалуй, даже жизни.
      Этой же цели послужит и заявление Гусманова, которое подполковник завтра получит от потерпевшего. Фролов придавал этой бумаге крайне важное значение. Он сам скажет директору Кунцевского отделения "Промбанка", что написать и что говорить в прокуратуре. И в результате Фролов обязательно добьется возобновления следствия о налете на "Промбанк" - никуда прокурорские не денутся!
      А с этим бритоголовым мудаком и возиться не стоит - только время зря тратить.
      - Ты читал предъявленное тебе объявление?
      - Ну.
      - Согласен с ним?
      - Я буду говорить с тобой, мент, только в присутствии адвоката.
      Фролов протянул скинхеду лист бумаги.
      - Подпиши.
      - Что это?
      - Подписка о невыезде.
      - Не дождешься, не подпишу.
      Подполковник вызвал конвоира.
      - Уведите задержанного в камеру.
      - Нет! - вскричал бритоголовый. - Давай свою бумагу. - И он поставил размашистую подпись.
      При выходе из здания на Петровке, тридцать восемь, освобожденного скинхеда ожидало человек двадцать его сподвижников. Они встретили своего главаря восторженными криками. Со всех сторон к нему потянулись руки с бутылками пива. Он надолго приложился к одной из них.
      - Надо отметить твое освобождение, Колян, - предложил один из бритоголовых.
      - Верно! - поддержали остальные.
      - Согласен. - Колян смахнул тыльной стороной ладони пивную пену. - Но отметить надо достойно, по-нашему. Знаете кафе в Филевском парке, где оттягиваются вонючие азерботы?
      - Еще бы! - раздались возмущенные голоса.
      - Тогда вперед! - скомандовал главарь.
      ...Вечером информационные агентства сообщили об очередной акции скинхедов: было разгромлено кафе и избито множество лиц "кавказской национальности".
      Несколько человек с ранами различной степени тяжести оказались в больнице. Один из них скончался в реанимации после того, как ему проломили голову железной трубой.
      Информационные агентства сообщили и имя этого несчастного - Гусманов Хисам Хисамович.
      Бархан 3 июля, среда: день
      Фарида, услышав грозный окрик незнакомца и увидев пушку в его руке, направленную на Бархана, не раздумывая, дважды нажала на спуск "магнума".
      Неизвестный мужчина выронил ствол и медленно осел на траву.
      Бархан, быстро разобравшись в ситуации, крикнул Фариде:
      - Садись в "тойоту" и дуй домой!
      Сам он, увидев, что ключи от машины с буквами ДПС на капоте торчат в замке зажигания, сел за руль и, поглядывая в зеркало на лежащих на заднем сиденье двоих основательно отделанных пареньков в ментовской форме, быстро скрылся с места событий.
      С удовлетворением отметив, что свидетелей происшествия поблизости не наблюдается, Бархан решил далеко не уезжать, поскольку пока не знал, в какую сторону придется, в конце концов, направиться.
      Бандит остановился в тихом местечке в районе Давыдкова у серых пятиэтажек Кременчугской улицы и тут же обнаружил, что один из "гаишников" очухался и, кажется, хочет предпринять кое-какие действия - рука "мента" потянулась к кобуре.
      - Не суетись, Ганя, - мирно сказал Бархан, - давай лучше тему перетрем.
      Он повернулся всем корпусом к аферистам и с улыбкой стал разглядывать их окровавленные физии, вполне довольный делом своих рук.
      Химик полез в карман брюк - за этим его движением внимательно наблюдал Бархан - и вытащил носовой платок, который сразу пропитался кровавыми соплями, но зато лицо Гани приобрело более-менее пристойный вид.
      - Где ваша с корешем хаза? - спросил Бархан.
      - Зачем тебе? - тихо отозвался Ганя Химик. Между тем и его подельник стал подавать признаки жизни.
      - Хочу изъять наши баксы. Они ведь у вас в квартире, так?
      - Это баксы Федоса, - хмуро произнес Ганя. - Ну что ж, поехали к Федосу, - кивнул Бархан и завел мотор. - Погоди, братан! - вмешался в диалог второй очухавшийся "мент".
      Бывший главарь можайских опять развернул корпус к заднему сиденью, не выключая, однако, двигатель.
      - Что, оклемался, Совок? Или как тебя, в натуре, погоняют?
      - Так и погоняют - Совок.
      - Все фуфло двигаешь, - укоризненно покрутил головой Бархан. - А я ведь с вами, пацаны, по-серьезному скорешиться хотел.
      - Мы не против, - оживился Ганя. - Что-то предложить нам имеешь?
      - Да, ваши жизни. Но для этого надо сначала вернуть замотанные баксы.
      - Где же мы их теперь возьмем? - заканючил Совок, прикладывая рукав милицейской формы к саднящему левому уху. - Мы же тачку купили, квартиру двухкомнатную, да и за форму с ксивами прилично отстегнуть пришлось.
      - Мне насрать, где вы возьмете лаве. Но чтоб сто штук вернули сегодня же. Ну, куда едем - за бабками или к Федосу?
      Аферисты переглянулись и обменялись непонятными для Бархана жестами, что ему сильно не понравилось.
      - Должен предупредить вас, пацаны, - сказал он, доставая пистолет с навернутым глушителем и кладя его рядом с собой, на сиденье. - Если кто-то из вас дернется, отправлю на цвинтар прямым ходом.
      - Успокойся, Бархан, мы согласны, - поспешил заверить бандита Химик. Мы здесь совсем недалеко квартируемся. Славянский бульвар знаешь?
      - Да. Тогда поехали?
      - Постой, братан. - Ганя стал снимать с себя ментовский прикид. - Нам кое-какие преобразования сделать надо. Открой-ка багажник.
      - Сначала верните документы моей подруги.
      Совок отдал Бархану техпаспорт и права Фариды и вслед за Химиком вышел из машины.
      Ганя вытащил из багажника две спортивные сумки, и вскоре аферисты оказались в гражданском. После чего Совок оторвал с капота картонные буквы ДПС и вместе с напарником поменял номера на авто.
      - Все, двигаем. Я буду показывать дорогу, - предложил Химик.
      - Нет, лучше ты сам садись за баранку, а я сзади перекантуюсь вместе с Совком.
      Не прошло и пяти минут, как "шестерка" въехала в гаражный кооператив. Потом вся троица последовала к громадному, многоэтажному и многоподъездному зданию.
      Обстановка в квартире Гани и Совка оказалась почти спартанская. Оштукатуренные стены без обоев, в прихожей - ничего, кроме вешалки с тремя крючками, а в комнате, опять-таки без обоев, куда привели Бархана: "гостиной", как сказал Совок, имелся лишь стол, четыре стула, телевизор на тумбочке и диван.
      - Ну? - сурово рыкнул бандит.
      Совок с Ганей снова переглянулись, и последний произнес, выходя за дверь:
      - Я сейчас.
      - Надеюсь, твой дружбан хоть немного ценит твою жизнь, - повернулся Бархан к заложнику, поигрывая пистолетом.
      - Все будет нормально, - успокоительно кивнул Совок.
      И действительно, через пару минут появился Химик и положил на стол перед Барханом тот же самый кейс, который бандит оставил Совку в "Институте садоводства". Ганя открыл чемоданчик - тот был набит американскими купюрами.
      - Можешь не считать, - печально произнес Химик. - Это те же самые баксы, которые ты передал Совку. Мы к ним и не притрагивались.
      Бархан вынул одну купюру из пачки, пощупал, посмотрел на свет.
      - Ну что ж, пацаны, претензий к вам более не имею. И повторю, что говорил вам ранее, - всегда готов провернуть с вами одно-другое дельце. Запишите мой мобильник.
      - Давай, у нас есть кое-какие идеи! - обрадовался Ганя. Он зафиксировал продиктованный номер.
      - Но если баксы фальшивые... - указал Бархан на кейс.
      Оба афериста протестующе замахали руками.
      - Нам это ни к чему - мы с твоей помощью больше заработаем! Запиши и наши мобильники, - предложил Химик.
      Братаны расстались, в разной степени довольные друг другом.
      Бакалейщик Груша 4 июля, четверг: день, вечер
      Вчерашний порыв Груши замочить прокурора и соскочить таким образом с его крючка остался всего лишь порывом. Ему в голову пришла очень простая мысль - а вдруг кто-то ещё знает о предложении, которое сделал Груше Шигарев? Ведь нельзя исключить, что какое-либо заинтересованное лицо стоит за прокурором или действует с ним заодно. И тогда Дмитрию просто кругом хана.
      В конце концов, он решил выполнить заказ Шигарева.
      Бакалейщик перешел к детальному изучению инструкции прокурора. Впрочем, она была довольно краткой, и много времени на это не понадобилось.
      Фото будущей жертвы подсказало ему, что дело придется иметь, вероятно, с бывшим зеком. По всему видать, снимок этого выбритого наголо парня выполнен после его ареста для досье.
      В инструкции утверждалось, что объект виртуозно владеет ножом. Ну, тогда уж точно урка.
      Имя парня не указывалось, но приведен его рост и вес, что должно пригодиться для опознания.
      Местожительство пацана тоже отсутствовало в инструкции, но был написан номер дома (с улицей, разумеется) и подъезд (без квартиры!), в который он иногда вечерами заходит. Значит, придется там дежурить, и, может быть, не один вечер.
      Бакалейщик издал печальный вздох.
      Шигарев предлагал не валить клиента у дома, а сделать это в каком-нибудь другом месте. Но здесь прокурор перебьется - Груша поступит так, как удобней ему самому.
      В инструкции было дано также описание тачки того парня с указанием номера и выдвинуто предположение, что он ставит её во дворе указанного дома.
      Вот, пожалуй, и все.
      Потом бакалейщик поехал посмотреть на то здание на Площади Победы, куда заглядывал пацан со снимка. Грушу поразило совпадение - подъезд оказался с двумя выходами, как и тогда, при давней и единственной ликвидации, которую он самолично провел. Дмитрий отметил, что домофон работал только со стороны проспекта, со двора - вход свободен.
      Он походил вокруг здания в поисках синей "шестерки", на которой ездил объект, но такой тачки не обнаружил.
      Но все это было вчера, а сегодня бакалейщик пытался дозвониться в техцентр, чтобы востребовать свой джип, однако постоянно нарывался на короткие гудки. А без машины он на дело идти не хотел, следовало после мочилова побыстрей уносить ноги.
      Тачка у него, правда, чересчур приметная, но он поставит её на другой стороне проспекта, возле шикарного магазина, название которого Дмитрий сразу забыл. Но дело не в названии, а в том, что возле этого супермаркета стоит много крутых тачек, и его джип выделяться не будет.
      В очередной раз набрав номер автоцентра и опять услышав короткие гудки, он решил пока поставить чайник и включить кассету Розенбаума.
      Вот если бы бакалейщик включил телевизор или радио, он узнал бы удивительную новость, которую передавали все средства массовой информации со вчерашнего вечера, - покушение на заместителя Генерального прокурора Шигарева. Как сообщалось, он был тяжело ранен неизвестным лицом в районе Очакова, то есть в том же месте, где жил Груша, и врачи не ручаются за жизнь высокопоставленного чиновника.
      Но бакалейщик не любил слушать радио, смотреть телевизор и читать газеты. Всем этим развлечениям он предпочитал чай и Розенбаума, потому-то заказанному Шигаревым парню, разъезжающему на синих "жигулях", можно сказать, не повезло. Ведь узнай Груша, что гребаного прокурора того гляди понесут под духовой оркестр на цвинтар, он бы, по крайней мере, отложил намеченное мероприятие, а то и вовсе выкинул его из головы.
      Но Розенбаум пел и пел "гулять - так гулять", а бакалейщик набирал и набирал номер автотехцентра. И наконец-то...
      И, наконец, выяснилось, что джип можно забирать хоть сейчас.
      Груша надел старый костюм, от которого он впоследствии избавится, и сунул в левый карман темные очки, а в правый - пакетик с сухариками. Неизвестно, сколько придется торчать у подъезда - хоть какая-то жратва нужна.