А все потому, что она - дочь заместителя Генерального прокурора! Никто другой на её месте не вел бы себя столь хамским образом с не последним на Петровке человеком, каким является он, майор Фролов! Теперь его мучили угрызения совести, которые случаются у честных ментов профессионалов, когда им по каким-то причинам приходится нарушать служебный долг. Но, впрочем, эту Римму он будет далее пасти лично, а теперь уж следовало гнуть свою линию до конца. Ведь вчера днем, как распорядилась эта сучка из прокуратуры, он явился к ней в офис на Новокузнецкую и сообщил о результатах предварительного оперативного расследования. Майор имел на руках не только свидетельство слесаря алкаша, но и хорошо препарированные и задокументированные, конечно, показания Дарьи Петровны (опер и на неё нашел, чем надавить). Общий смысл обоих свидетельств выглядел на бумаге так: выстрел слышали, хлопанье двери после выстрела - нет, мужчину покойника ранее видели неоднократно, а женщин в ту квартиру ходило много всяких, они свидетелям не запомнились. Еще не было официального вердикта графологов о том, принадлежала ли предсмертная записка руке Ивана Несмелова, но в неформальном порядке они уже дали утвердительный ответ. Не дало никаких неожиданностей и вскрытие - смерть наступила от выстрела в сердце с предельно близкого расстояния. Поэтому майор уверенным тоном предложил следователю Шигаревой закрыть дело по факту смерти Ивана Несмелова из-за отсутствия состава преступления - самоубийство налицо. И мотивчик суицида имеется: подругу Несмелова изнасиловали у него на глазах, после чего та покончила с собой, и Посланник решил составить ей компанию. Следователь забрала дело к себе и сказала, что во всем досконально разберется. Едва Фролов зашел в свой кабинет на Петровке, как раздался телефонный звонок.
      - Майор Фролов? Это - следователь Шигарева из городской прокуратуры. Я не могу подписать постановление о прекращении дела по факту смерти гражданина Несмелова. Здесь ещё достаточно много темных мест. - Вот как? холодно отреагировал майор. - А мне дело представляется кристально ясным.
      - Например, - вроде как не обращая внимания на реплику Фролова, продолжала Шигарева, - я лично допрашивала обоих ваших свидетелей по горячим следам, ещё на квартире, где найден покойный Несмелов. Они тогда давали несколько иные показания.
      - Естественно. Свидетели говорили с вами в состоянии эмоционального возбуждения, наверняка бессвязно и бестолково и, как это обычно бывает, вовсю импровизировали. Ведь они впервые в жизни столкнулись с актом насильственной, хотя и добровольной смерти. А мне свидетели давали уже вполне взвешенные показания под официальный протокол. Ведь и слесарь, и пенсионерка к тому времени уже остыли.
      - Пока оставлю ваши рассуждения без комментариев. Но на этом этаже ещё три квартиры. Почему вы не опросили их жильцов? - продолжала хамским, как казалось майору, тоном допытываться прокурорша.
      - Не видел в этом никакой нужды, - уже довольно зло бросил гувэдэшник. - Факт самоубийства Ивана Несмелова я считаю установленным. - А я - нет, заявила Шигарева, и в трубке раздались гудки.
      Майор бросил короткий взгляд на сослуживца, с которым делил кабинет, и уловил в его глазах ухмылку, которая, впрочем, тут же исчезла.
      А сейчас Фролова ждало ещё одно испытание - надо было идти с докладом к генералу Коржикову, причем сразу по двум делам: по Посланнику и можайским-сколковским. И в том, и в другом случае майор ожидал от Коржикова множество каверзных и неприятных вопросов и, в конечном счете, нечто вроде выволочки.
      Арлык-Бархан 15 июня, пятница: утро
      - И как же, дорогой, тебя теперь называть?
      Фарида вышла из ванной в цветастом восточном халате, с мокрыми волосами, повязанными большим махровым полотенцем. Кокетливо выдернула изо рта своего любовника и повелителя сигарету и затянулась сама. Потом улеглась рядом с ним в постель. Бывший грозный главарь можайских никак не отреагировал на шалость подруги, но её вопрос придал новый импульс его не то чтобы тягостным, но весьма не простым раздумьям. Именем, данным ему от рождения, он давно уже не пользовался, практически забыл его. Тем более что ксивы приходилось менять довольно часто. Это надо в свеженький паспорт заглянуть, чтобы выяснить, как тебя сегодня зовут. Но Фарида, конечно, спрашивала о другом - какое у него теперь будет погоняло. Во всем блатном мире он известен под кличкой Бархан. Но, решившись организовать собственную команду рэкетиров и взять под контроль коммерческие точки западной части столицы, он обзавелся другим прозвищем - Арлык. Для этого имелось достаточно резонов. Поскольку сам он перед торгашами не светился, его личность оставалось загадкой и для ментов, и для коммерсантов.
      Последних это особенно пугало. Таинственное всегда наводит ужас. Химкинского бригадира Бархана знали многие - подумаешь, невидаль. Иное дело неведомый, а потому ужасный криминальный авторитет Арлык, который бросил вызов самим сколковцам. Тут уж лучше не выкобениваться, а отстегнуть рэкетиру сколько нужно. Так коммерсанты и поступали. Но теперь этот фокус себя изжил. Надо опять становиться Барханом, тем Барханом, которого знали московские блатари. Или нет? По телеку сообщили не только о ликвидации "банды Арлыка", но и о самоубийстве Посланника и разгроме его группировки. В самоубийство лидера сколковцев он не поверил - понятное дело, авторитета менты под шумок мочканули, но сам факт гибели Посланника сомнений не вызывал: не могли же гнать по ящику совсем уж заполошную байду. Выходит, территория округа сейчас никем не занята, и стоит начать все по-новой может быть, ещё под каким-нибудь погонялом. Тем более что все по тому же телеку прозрачно намекнули, будто таинственный Арлык, скорее всего, находится в числе неопознанных погибших боевиков. Есть и надежный, толковый братила, Шмаком кличут. И живет он как раз в Очакове, в самом центре Западного округа. Пока не стихнет шум после событий у "склада "Симплекса", можно отсидеться вот на этой квартирке в Бибиреве, а Шмак бы начал пацанов в бригаду набирать - он говорит, есть у него на примете подходящие братки. Арлык переговорил с этим Шмаком незадолго до своего провала, намечая создать ещё одну бригаду, но вот не успел... Теперь выходит - и к лучшему, что не успел. Он немедленно свяжется со Шмаком, пусть тот принимается за дело: набирает пацанов, организует тайный офис и вообще за поляной сечет не появятся ли конкуренты. Но есть проблема - бабки. Нала совсем немного осталось. Все сборы от торгашей ушли на крутые тачки, мобилы, оружие, ксивы, выплаты боевикам. Кое-что из ценностей он просто не успел прихватить из офиса - не до того было... И все же, чтобы Шмак начал действовать, имеющейся налички должно хватить. А дальше? Надо где-то срочно раздобыть хотя бы штук сто зеленых. Он вспомнил, что месяц назад случайно встретил в популярном среди блатных ресторане "Элита" своего старого подельника Угря. Тот был спецом по ограблениям почт, небольших банков, инкассаторских машин. Вот при налете на одну из таких машин они с Угрем когда-то и спалились. Дело задумал и сплановал именно Угорь, но Бархан не был на него в обиде за провал. Прокололись они тогда совершенно случайно - в самый пиковый момент у Угря заклинило пушку. Вот их и повязали тепленькими. А до этого случая Угорь провел немало удачных налетов и всегда брал Бархана с собой, не обделяя его в доле. При встрече в "Элите" Угорь намекнул, что готовит очень крупное дело, и предложил Бархану в нем участвовать. Бархан в тот момент вспомнил, что в последнее время об Угре среди московских блатарей стали распространяться нехорошие слухи - этот урка провел подряд несколько приличных ограблений, прихватив серьезные бабки, но вот подельникам его при тех налетах сильно не повезло: все они попали под пули мусоров. Бархан тогда отклонил предложение Угря, но, конечно, не потому, что убоялся этих слушков - он был уверен в своей способности постоять за себя в любой момент и спину Угрю не подставит, это точно, - однако Бархан уже тогда стал Арлыком и не хотел размениваться на всякий зимбер. Угорь встретил отказ старого и надежного подельника с явным сожалением и оставил ему свои координаты - вдруг Бархан все-таки передумает, есть ещё некоторый запас времени. - Фарида! Принеси-ка мне мобилу. Та легко, как балерина или гимнастка, почти неощутимым усилием своего стройного со смуглой и нежной кожей тела выскользнула из постели. Славная девочка! Он подобрал её лет пять назад на Казанском вокзале Москвы. Она сидела в крови, синяках и слезах на лестничных ступеньках. На неё никто, включая ментов, не обращал никакого внимания. А вот Бархан обратил. Выяснилось, что девчонка откуда-то из-под Казани, родители её отослали Фариду к дальним родственникам в Москву - учиться, что ли, она куда-то в столице хотела поступить. Девочку в первый же час пребывания на гостеприимной московской земле ограбили и при этом жестоко избили. Телефон и адрес столичных родственников оказался в кошельке, который у неё отобрали гоп-стопники. Милицию же она боялась не меньше бандитов - так её напутствовали отец и мать, и вот Фарида сидела на ступеньках третьего подъезда Казанского вокзала и тихо стонала. Бархан тогда только-только откинулся с зоны и приобрел хазу, именно вот эту, в Бибиреве. Он - впрочем, как едва ли не любой зек, - хорошо разбирался в людях. Бархан подошел к рыдающей девчушке и ласково положил ей руку на голову. Она прекратила стенания и подняла на него заплаканные глаза. "Пошли", - сказал он. "Куда?", - еле слышно прошелестела девушка, но уже вставая и одергивая юбчонку. "Туда, где тебя никто не обидит. Туда, где тебе будет хорошо". С той поры они не расставались и жили душа в душу. Фарида стала и его единственной подругой, и товарищем по оружию. Она же любила Бархана и доверяла ему безмерно. Фарида принесла мобильник. Но, прежде чем набрать номер Угря, Бархан вспомнил ещё об одной вещи - впрочем, он никогда об этом и не забывал, но сейчас на него вдруг снова накатило... Бархан потерял полтора десятка пацанов, которые верили ему, шли за ним. Еще он потерял контролируемую его бывшей организацией территорию и, соответственно, большие бабки и статус криминального авторитета. И все из-за кого? Какого-то Антона - паршивого директора паршивой ресторации! Конечно, этому козлу теперь не жить. Но спешить он со своей праведной местью не будет. Надо основательно подготовиться, а то можно и самому спалиться, как спалились его бойцы. И сейчас все-таки важнее раздобыть бабки. А отомстит он позже - хорошо все продумав, с холодной головой, но жестоко. - Угорь?.. Узнал?.. Точно! Как насчет твоего дельца?.. Значит, предложение остается в силе?.. Я согласен. Подъеду завтра же. - Он повернулся к Фариде. - Можешь звать меня снова Барханом. - Потом вынул из её губ сигарету и глубоко, смачно затянулся.
      Римма 15 июня, пятница: день
      Выкрасив волосы в яркий пшеничный цвет, она теперь крутилась леред зеркалом, прикидывая, каким должен быть её имидж в сегодняшней беседе с генералом. Впрочем, с имиджем как раз все ясно - надо выглядеть как можно более сексуально. Но вот за счет чего?
      Порывшись в своих вещичках, она вытащила на свет божий ярко-красную маечку и натянула её на себя. Майка была с относительно длинными рукавами, но оставляла оголенными плечи, а также подчеркивала достоинства бюста и талии Риммы. Женщина довольно причмокнула губами. Осталось решить, что делать с нижней частью тела. Ножки у нее, конечно, ничего - стройненькие, но все-таки недостаточно длинные по современным канонам. Лучше вместо юбчонки использовать обтягивающие джинсы. Лухарь с ревнивым беспокойством следил за её приготовленииями. - Куда это ты собралась?
      Римма, уже одетая, обернулась, подошла к нему и, как обычно, чмокнула Петра в небритую щеку. - Дорогой! Мы же вчера в ресторане у Антона уже все обсудили! Они действительно ходили в ресторан Кашина "Алые паруса" и провели весь вечер с их владельцем. И Римма, как и намечала ранее, предложила Антону поменять кресло владельца ресторана на пост директора частного охранного предприятия. Кашину такая идея понравилась, но как её осуществить? Очень просто, продолжала Римма. Охранное предприятие "Редут" осталось без владельца после гибели его хозяина Андрея Крюкова. Она знает способ, как немедленно приобрести этот "Редут". Только нужны деньги и быстрота действий!
      Необходимую сумму на покупку "Редута" она возьмет в долг (здесь Римма под столом наступила туфлей на ногу Петру). А потом, когда Антон продаст свои "Паруса", он этот должок вернет.
      Схема понравилась Кашину, и он сразу же согласился с этим вариантом. И вот сегодня Римма не только должна провернуть дельце с покупкой "Редута", но и сразу обеспечить его сотрудникам стопроцентную занятость - есть у неё одна идейка на этот счет.
      - Ну, хорошо, - вяло произнес Лухарь, - денег тебе дам, как обещал. И все-таки - для чего тебе это надо? - И он в упор посмотрел на свою только что обретенную гражданскую жену.
      - Ах, Петр, опять ты за свое, - вздохнула Римма. - Нельзя быть настолько ревнивым, особенно с такой женщиной, как я.
      Да, Петр её раскусил, но сделать это было несложно - Римма, несмотря на многолетнее гэбисткое прошлое, не привыкла скрывать своих намерений, если они касались её главного жизненного интереса. Этим основополагающим интересом для Риммы был секс. Точнее сказать - секс являлся самой сутью этой женщины, главным и единственным оправданием всего окружающего мира, гадкого и безумного, по её мнению, в самой своей основе. Но здесь имелся в виду Секс с большой буквы, когда Римма могла предаваться плотским радостям только с любимым ею человеком. Тогда для неё даже не имело большого значения, как именно он относился к Римме. Главное, чтобы любимый лежал рядом с ней в постели, а она уж знает, что делать в подобных случаях. Вот таким любовником был для неё Посланник, и, лишившись его, она стремилась немедленно найти ему полноценную замену, чтобы снова изо дня в день переживать ту невыразимую гамму волшебных чувств, которую только и мог дать Секс с любимым человеком. А простое соитие её практически не волновало. За годы работе в "сексназе" она привыкла относиться к подобному действию, как к обычному физиологическому акту, вроде приема пищи, и могла без лишней брезгливости переспать с кем угодно, если этого требовали интересы дела. И вот в поисках замены Посланника она положила глаз на Антона Кашина. Иван, конечно, выглядел поярче, но и в облике Антона было нечто такое, что привлекало и завораживало женскую душу. Римма прекрасно разбиралась в людях, но этот парень являл для неё некую загадку. Она привыкла брать свое, идя напролом, но тут женщина почувствовала, что если действовать в лоб, то ничего не выйдет. Надо сначала приучить этого мужика к себе, находиться почаще вместе с ним. Но как этого добиться? Поступить на работу в его ресторан? Что ей там делать? Уж не за стойкой ли стоять? Или официанткой прислуживать? Дико и смешно. И тогда ей в голову пришла идея с охранным предприятием. Он - директор, она - его заместитель! То, что надо! Антон - в этом деле человек неопытный. Она постоянно будет находиться рядом с ним, станет наставлять его на путь истинный. А он ведь мужик все-таки. Настоящий, сразу видно. А она все же очень недурна собой и знает немало таких штучек, которые помогают воздействовать на мужчин в нужном направлении. Антон просто автоматически будет в её постели не позже, чем через неделю! Да и ко всему прочему, делом она займется хоть каким-нибудь, зарабатывать начнет. Ведь в последнее время Римма жила на содержании у Посланника. Вот эту мысль она как раз и изложила в качестве ответа на вопрос Петра: "для чего тебе это надо?" - По-моему, я тебе уже говорила: следует, наконец, зарабатывать на хлеб насущный. Да и с тоски сдохнуть можно, если вообще ничего не делать.
      Петр совершенно четко ощущал, что Римма стремится наладить известного рода отношения с его приятелем Антоном. Однако, зная, насколько трепетно тот относится к жене Асе, полагал, что Римме тут ничего не светит.
      С другой стороны, продолжал размышлять Лухарь, его эффектная подруга, видимо, не мыслит себе жизнь без любовных приключений, с чем Петру придется считаться, если он хочет, чтобы она, в конечном счете, оставалась с ним. А Лухарю этого очень хотелось. - Ну-ну, - произнес он, можно сказать, с некоей философской интонацией, - езжай по своим делам. Через полчаса Римма подъехала к массивному желто-коричневому зданию на Большой Садовой улице. Здесь располагался главный офис "Промбанка". - Мне к Кириллу Борисычу. Он меня ждет, - сказала она на проходной.
      - Паспорт, - лаконично произнес охранник.
      Ознакомившись с документом, он выписал пропуск.
      - Через центральный подъезд, на второй этаж, по коридору направо. - И не слишком разговорчивый секьюрити перевел взгляд на очередного посетителя.
      Кирилл Борисович, бывший генерал КГБ, а ныне шеф безопасности "Промбанка", окинул гостью долгим внимательным взглядом, который становился все более одобрительным.
      - А ты в полном порядке, Римма. Можно хоть сейчас тебя использовать на прежней должности, - слегка усмехнулся он и жестом пригласил женщину присесть поближе к своему письменному столу. Генерал несколько лет курировал подразделение "сексназа", в котором трудилась Римма, и хорошо её знал. - Ну, так какое у тебя ко мне дело? - Есть такое частное охранное предприятие "Редут"...
      - Слышал. Его владелец Андрей Крюков покончил с собой.
      - Вот как? - удивилась Римма. - А разве он не был застрелен каким-то киллером?
      - Это была первоначальная версия. Она не подтвердилась.
      - Любопытно, - довольно равнодушно отреагировала на эту новость Римма, - но, впрочем, это не столь важно. Главное, что владельца нет в живых, и я с моими друзьями хотела бы этот "Редут" приобрести.
      - И что, требуется моя помощь? - удивился генерал.
      - Да нет, не стоит вдаваться в детали, но приобрести это предприятие будет довольно просто.
      - Тогда чего же ты от меня хочешь?
      - Насколько я знаю, в ближайшее время откроется Кунцевское отделение "Промбанка".
      - Хм. - Генерал быстро сообразил, куда клонит собеседница, и посмотрел на неё как-то по-иному, словно что-то прикидывая. - Кофе? Коньяк? - Не стоит. - И Римма выжидательно посмотрела на Кирилла Борисовича.
      - Я так понимаю, что ты и твои друзья хотят, чтобы "Редут" имел контракт на охрану Кунцевского отделения "Промбанка", - медленно произнес генерал и вновь устремил несколько загадочный взгляд на женщину.
      - Именно. - Римма мило улыбнулась.
      - И что же, просто за "спасибо"?
      - Ну почему же? - Женщина выразительно посмотрела на шефа безопасности "Промбанка" и слегка повела оголенными плечами.
      - Я понимаю, - кивнул шестидесятипятилетний, но ещё достаточно бодро выглядящий генерал и обернулся через плечо в тот угол своего обширного кабинета, где находилась широкая кушетка, огороженная ширмой. - Но это как бы само собой.
      - Что же еще? - слегка нахмурилась Римма.
      - Ты возьмешь на работу восемь моих сотрудников. Все они - хорошие профессионалы, но сейчас оказались без достойной работы. Оклад им положишь по три штуки баксов...
      - Да мы столько не заработаем!
      - Контракт, который вы подлишите с "Промбанком", легко позволит выплачивать такие суммы. - Генерал успокоительно поднял ладонь вверх. - Я об этом позабочусь.
      - А те сотрудники, которые сейчас...
      - Уволишь, - пожал плечами Кирилл Борисович.
      Майор Фролов и генерал Коржиков 15 июня, пятница: день
      К обеду Фролова вызвал к себе генерал. Тот, конечно, уже знал, что следователь Шигарева отказалась закрыть дело Несмелова. Майор не то чтобы очень сильно боялся вполне вероятного разноса - такие вещи практически неизбежны в его работе, тем более под началом Коржикова, - но сейчас он действительно чувствовал за собой вину, поэтому возможный втык от начальства будет вполне заслуженным, а оттого особенно неприятным.
      Для себя майор решил так: по делу о Посланнике он будет настаивать на версии о самоубийстве Несмелова и ни словом не обмолвится о Римме Красновой. А в случае с Арлыком придется признать свою ошибку - мол, банда можайских в основном уцелела и очень вероятно, что остался в живых и её главарь. - Разрешите войти, товарищ генерал? - Заходи, Юра, присаживайся, неожиданно радушно отозвался Коржиков и даже сделал приветсвенный жест рукой. Пораженный Фролов, которого генерал никогда ранее не называл по имени, даже некоторое время потоптался на месте, прежде чем уселся на предложенный стул. Подняв глаза на Коржикова, он отметил, что тот облачен в парадный генеральский мундир, который надевался заместителем начальника ГУВД лишь в особо торжественных случаях. А дальше последовало уж и вовсе нечто из ряда вон. Генерал встал, открыл сейф и вытащил оттуда початую бутылку марочного армянского коньяка "Арарат", тарелочку с уже нарезанными дольками лимона и пару рюмок. Он молча налил себе и майору и провозгласил тост: - За ваше повышение, товарищ подполковник! Оторопевшиий опер чокнулся со своим начальником и, ни слова не говоря, олрокинул в рот коньяк, после чего вытаращил глаза на генерала, надеясь от него услышать объяснение всему происходящему.
      - Я только что с Огарева, - начал генерал. Улице Огарева уже лет десять назад возвратили "историческое" название - Газетный лереулок, там находилось Министерство внутренних дел. Но все близкие к МВД чиновники невзлюбили этот топонимический пассаж и продолжали называть улочку именем знаменитого русского революционера. - Был в управлении кадров. Отвозил на тебя представлениие. На днях ты получишь очередное звание и, возможно, должность начальника отдела, в котором сейчас работаешь. А твоего шефа переведут в министерство. Как, впрочем, и меня, - добавил Коржиков после паузы, и на лице его появилась победная, торжествующая улыбка. Невольно улыбнулся и Юрий Фролов. Наконец-то состоялся ощутимый карьерный рывок! Вернее, пока только ушло представление в управление кадров от ГУВД, но майор не сомневался, что оно будет подписано - конечно, все уже обговорено на самом верху. С другой стороны, он вспомнил, как всего года три назад тот же Коржиков собирался в министерство на некую высокую должность. Он уже получил соответствующее новому посту звание генерал-лейтенанта и сдал дела. И вдруг - облом! Произошла смена руководства МВД, и Коржиков неожиданно и скоропостижно вернулся в прежнее кресло. Хорошо хоть звездочки не отобрали! Так не рано ли они с генералом отмечают свое повышение? Вроде бы это плохая примета. Но вслух майор ничего не сказал, а продолжал задумчиво жевать лимонную корку.
      - Ты не волнуйся, - похоже, прочитал его мысли генерал. - На этот раз все пройдет как надо. - И, помолчав, он торжественно произнес: - Меня уже представили министру. Ну, давай ещё по одной, и расходимся. - И Коржиков снова разлил коньяк. - Чтоб у нас с тобой на новых должностях было все путем, - провозгласил он второй тост.
      Выпив свою рюмку, наконец подал голос и майор:
      - А как же с делом Немелова? Следователь Шигарева закрывать его не хочет.
      - Юра, о чем ты говоришь? Нас с тобой повышают за полную ликвидацию оргпреступности в Западном округе столицы. Ведь рэкетиров в этом округе больше нет. Так?
      - Вообше-то осталась пара бригад. Никулинские, например. Хотя они больше орудуют на Юго-Западе, но залезают и в наш округ. Есть ещё и некий Гиря, который сотрудничал со сколковцами.
      - Это все мелюзга! - отмахнулся генерал. - Станешь начальником отдела - управишься с ними за месяц. Ликвидированы основные банды - Посланника и Арлыка. Такого успеха в Москве, да и в стране давно никто не добивался. А прокурорше мы быстро рот заткнем, я уже звонил её начальнику, Алексею Алексеичу. И папаша этой девочки нам здесь тоже поможет.
      "Уже легче", - подумал майор и решился, наконец, перейти к самому болезненному вопросу: - В отношении банды Арлыка... И самого главаря конкретно... Боюсь, товарищ генерал, я невольно ввел вас в заблуждение... То есть?.. - На лице Коржикова мелькнула тень тревоги. - Дело в том, что теперь установлено точно: на Молодогвардейской улице погибло только четверо можайских и был ли среди них Арлык - неизвестно. Генерал некоторое время недоуменно глядел на подчиненного, словно пытался понять, не разыгрывает ли его майор, а потом вдруг расхохотался. - Так ты ничего не знаешь! Тоже мне, элитный сыщик! - Коржиков долго не мог угомониться, но, наконец, посерьезнел. - Я за тебя по можайским всю работу проделал. О бойне в Дмитровском районе слышал? В деревне Чернушки? - Майор кивнул. - Все трупы уже опознаны как члены арлыковской банды и поименно идентифицированы. Что они там делали и кто их отстрелял, для нас неважно - этим занимается областная прокуратура. Похоже, концов она и не найдет: дело было почти ночью, а в свидетелях - только до смерти перепуганные да выжившие от старости из ума бабенки. Повторяю, нас это не трогает. Главное - можайские ликвидированы. Фролов испытал чувство огромного облегчения, и все-таки кое-что его ещё тревожило: - А Арлык? Он опознан? Коржиков внимательно посмотрел на майора и выдвинул неожиданную версию:
      - А был ли вообще в природе этот Арлык? Кто его видел? Никто. Полагаю, придуманной кличкой воспользовался кто-то из погибших можайских, имевшиих, так сказать, официально совсем другое прозвище. Зачем? Для запудривания мозгов - нам и коммерсантам. Фролов ненадолго задумался.
      - Что ж, очень похоже на правду. - Еще секунду-другую помолчав, он, несколько расслабившись от выпитого коньяка и чрезвычайно благоприятной информации, озвученной Коржиковым, неожиданно для самого себя произнес то, о чем совсем не собирался говорить генералу. - Но вот один из захваченных нами сколковцев, находившийся с тыльной стороны арлыковского офиса и первым оказавшийся на месте взрыва, утверждает, что видел, как на большой скорости от "склада" "Симплекса" уходила иномарка.
      Второй раз за время разговора с майором Семен Коржиков заметно встревожился. - Что за иномарка? Номера машины этот сколковец запомнил? Нет. Ни номера автомобиля, ни его марки он назвать не смог. Сказал только, что машина как будто иностранная. И ещё ему показалосъ, что в салоне было два человека. - Думаю, эта машина просто проезжала мимо "склада", - с нажимом произнес генерал. - Увидел водила, что там творится, испугался и понесся от греха подальше. Вот и все. - Кооржиков встал. - Полагаю, приказ о моем и твоем назначении будет подлисан не позднее понедельника. Может так случиться, что мы больше и не свидимся. Ну, бывай. - И он протянул руку майору.
      Фролов покидал кабинет генерала в приподнятом настроении. И, тем не менее, совсем не мнительному и не склонному к рефлексии старому оперу почему-то казалось, что дела Посланника и Арлыка далеко не закончены, их фигуранты ещё всплывут на свет божий, и все это грозит для него, без пяти минут подполковника Юрия Фролова, неясными, но крайне неприятными последствиями.
      Шигарев и Шигарева 15 июня, пятница: вечер
      Зам Генерального прокурора Иннокентий Трофимович Шигарев, закончив службу, уселся в свою "ауди-6", добрался до Беговой улицы и свернул в тихий малозаметный дворик. Здесь, в глубине жилмассива, в одном из домов находился спортзал "Динамо", где его дочь Вера два раза в неделю занималась фехтованием. По пятницам она, по договоренности с отцом, приезжала на занятия без своего авто. Иннокентий Трофимович забирал её, и они вместе ехали на выходные на дачу в Раздоры. В Москве же отец и дочь жили раздельно. Едва он остановил машину, как из подъезда вышла Вера - с ещё не просохшими после душа волосами, в белых шортах и того же цвета тенниске. Через её плечо была перекинута огромная спортивная сумка, но девушка передвигалась легко и свободно. Она поцеловала отца в щеку и уселась рядом с ним на переднее сиденье, перебросив сумку на заднее. - А где же твое оружие? Не забыла часом?
      - Я решила оставлять рапиру в спортзале. Раньше я немного тренировалась дома самостоятельно, но теперь считаю двухразовых тренировок с партнерами вполне достаточно. Шигарев завел мотор и сосредоточился на вождении - конец недели, за город ехало много машин, и требовалось повышенное внимание. На Кутузовском, попав в "зеленую волну", он слегка расслабился. - Я все хотел спросить: а зачем тебе это? - Что именно? - Вера искоса взглянула на отца своими большими серыми глазами. - Фехтование. Какая от него польза? Брала бы лучше уроки самозащиты. Она всегда актуальна. - А то ты не знаешь, что я пять лет занималась этим, учась в университете! - В любом деле надо постоянно совершенствоваться или хотя бы поддерживать форму. Вера на этот раз промолчала, поскольку считала, что отец все равно её не поймет. Дочь прокурора была натурой для своего времени исключительно романтической, нечто среднее между "тургеневской девушкой" и комсомолкой двадцатых годов. Так, в общем-то, её и воспитывал отец, рассчитывая, что сама жизнь скорректирует характер Веры в сторону большего прагматизма. Произошло же совершенно обратное: когда воспитанная на высоких идеалах девушка уже в стенах университета столкнулась с реальной действительностью, то прониклась к ней чувством глубокого презрения. Вымогательство денег преподавателями за каждый экзамен и зачет, пьянка и наркотики среди студентов и поголовное отсутствие каких-либо моральных принципов в университетской среде. Разве об этом она мечтала, поступая в вуз и начиная самостоятельную жизнь? О высоком чувстве любви вообще говорить не приходилось. Вера четыре-пять раз соглашалась провести вечер с симпатичными с виду ребятами, рассчитывая на долгие романтические отношения, но все заканчивалось немедленной и откровенной попыткой затащить её в постель. Поэтому в жизни двадцатитрехлетней девушки так и не было ни одного мужчины. Фехтованием же Вера занялась все из тех же романтических побуждений - оно не казалось ей таким пошлым, как остальные виды спорта. И объяснить это чересчур прагматичному, как казалось девушке, отцу невозможно. Они проехали мимо дома Веры на Площади Победы, и Иннокентий Трофимович прервал несколько затянувшееся молчание: - А почему бы тебе не сменить машину? Твоя "восьмерка" уже основательно потрепалась, из строя выходит то и дело, да и вообще морально устарела. - Я ещё не накопила достаточно денег на новую машину. - Вот как? Какая же модель тебе приглянулась? - Спортивная. "Порше". Иннокентий Трофимович коротко рассмеялся. - Боюсь, что с твоей зарплатой следователя копить тебе на "порш" придется до самой пенсии. - А я взятки буду брать. Как и все остальные так называемые служители закона в наших так называемых правоохранительных структурах.