Итак, пейте сколько угодно виски, вина, пива, курите сигареты, трубки, сигары - это всe хорошие, разрешенные психотропы. Людей же, употребляющих запрещенные химикалии, можно арестовывать, штрафовать, подвергать принудительному лечению. Ведeтся неустанная охота за торговцами наркотиками этими новыми ведьмами-колдунами, которых бросают в тюрьмы на безжалостно долгие сроки. Автор договаривается до того, что объявляет героин, кокаин, марихуану, опиум ничуть не более опасными веществами, чем алкоголь и табак, приводит имена знаменитых людей, которые всю жизнь "торчали на игле" и ничуть не теряли при этом творческого запала.
      Я готов был уже отбросить книгу и отнести еe к разряду обычного злопыхательства ожесточившегося неудачника. Но вдруг один коварный поворот его мысли зацепил меня, как крючком. "Мудрые отцы-основатели, - пишет он, - первым пунктом Американской конституции сделали отделение церкви от государства. Но они не могли предвидеть, что столь почитаемая ими наука сможет когда-нибудь переродиться в религию. А именно это и произошло в наши дни. И так как конституция не поставила здесь никаких заслонов, новая религия вступила в союз с государством и вооружилась всей его мощью. Теперь можно всех несогласных с Медицинскими догматами объявлять еретиками, лишать работы, изгонять из общества; всех, кто отказывается обращаться за помощью к жрецам-врачам, объявлять сумасшедшими и лечить насильно; но, главное, государство заставляет миллионы людей покупать медицинскую страховку, которая является не чем иным, как скрытым налогообложением в пользу новой Церкви, и приносит ей неслыханные барыши".
      Сознаюсь, я до сих пор пытаюсь найти убедительные ответы на демагогию этого наукоотступника, но пока ничего не смог придумать.
      Возлагаю все надежды на твоe остроумие.
      Тебе ведь приходилось рекламировать медицинские аппараты и препараты. А я знаю, что ты можешь хвалить только то, что полюбишь и оценишь. Пожалуйста, найди дырку в казуистике нашего псевдопрофессора. Она должна, должна там быть!
      Твой Антонио А."
      Наконец перед залом появился служитель в форменной синей рубашке.
      - Всем встать!
      Из боковой двери возник сам судья Ронстон. Чeрная мантия делала его неправдоподобно широким. Она колыхалась на ходу, оттесняла людей, стулья, стены. Рыжий ретривер шeл за ним, помахивая хвостом, принюхиваясь к бутербродам в адвокатских чемоданах, стоявших в проходе.
      - Всем сесть!
      Судья, возвышаясь над своим столом, перекладывал папки с делами, поддeргивал рукава мантии. Простреливал зал быстрыми взглядами.
      - Вижу. Вижу много знакомых лиц. Подающие надежды юридические таланты. Очень приятно. Мистер Глюкман, и вы снова здесь? Надеюсь, у нас не произойдeт такой неприятной перепалки, как в прошлый раз? Вы извлекли урок из ночи в тюремной камере? Научились владеть своими эмоциями? Очень приятно, очень приятно... Ну что ж, начнeм рабочий день.
      Колeса правосудия завертелись.
      Адвокаты попарно подходили к судейскому возвышению, тихо переговаривались. Иногда подзывали из зала своих клиентов, и судья что-то внушал тем наставительно и сурово. Порой мистер Ронстон вглядывался в очередную папку с радостным удивлением и громко произносил написанное на ней слово: УЛАЖЕНО. Каждую такую папку он поднимал в воздух и показывал залу как обнадeживающий пример просвета. Тяжбы не длятся вечно, любая должна рано или поздно иметь свой конец. И насколько лучше будет, если вы уладите еe между собой, полюбовно. Ибо, если оставить решение за мной, я ведь могу вынести такое, чего - ох, ох! - вы и ждать не ждете и - ох, ох! - не обрадуетесь.
      Вдруг голос судьи налился горечью и заполнил весь зал.
      - Что это значит - "без адвоката"?
      Перед возвышением стояла растерянная женщина в чeрном и сером. Прижимая к груди чeрный школьный портфельчик. Из которого она пыталась извлечь нужные бумаги. Но попадались, видимо, всe не те и не те. Еe противником был человек в зелeном и синем. Брезгливо склонивший ухо к губам своего адвоката. Который крепко удерживал его за локоть. Будто умолял не давать воли рукам.
      - Так вы хотите защищать себя сами? - насмешливо говорил судья. - Быть ответчицей "про се", как это говорится на нашем судебном жаргоне? Но должен вас предупредить заранее: в моeм суде "про се" практически не имеет шансов на выигрыш дела. И хотите знать, почему? Да потому что я считаю своим долгом оберегать таких, как вы, от самих себя. Не обнадeживать их понапрасну. Какая нужна самоуверенность, чтобы взять на себя роль адвоката! Ведь он обучался своему ремеслу долгие годы. Угрохал на это уйму денег. И тут возникает наш "про се", который заявляет ему: "Обойдусь без ваших услуг". Каково!
      Женщина что-то тихо сказала. В передних рядах раздалось хихиканье.
      - Что? - переспросил судья.
      - Не могли бы вы отозвать свою собаку.
      Привстав, Кипер увидел, как рыжий ретривер пытается сунуть нос под серую юбку. Приветливо махая хвостом. К большому удовольствию зрителей и служителей суда.
      - Гидеон, назад! - ласково позвал судья. - Несносный, ненасытный пeс. А вам я хочу рассказать свою любимую притчу-пример. Представьте, что у вас в доме испортилось электричество. Конечно, вы можете сделать какую-то примитивную починку. Заменить предохранитель, припаять проводок, замотать его изоляционной лентой. Но не лучше ли вызвать электрика-профессионала? Который занимается этими делами каждый день? Вы пытаетесь сэкономить несколько десятков долларов на ремонте. Но рискуете при этом устроить короткое замыкание, которое приведeт к пожару. Так что вы потеряете весь дом.
      - Я уже потеряла дом! - Голос женщины "про се" вдруг налился звонким отчаяньем. - А теперь этот кровосос (жест в сторону сине-зелeного) хочет выселить меня и из квартиры. Вместе с детьми. Я не виновата, что мой бывший муж уже полгода не платит алименты. Он должен был по суду оплачивать наше жильe. Это он подписал контракт. Почему никто не вызывает в суд его? Взять адвоката, говорите вы? Да если бы у меня были деньги на адвоката, я отдала бы их этому кровососу. И никакого иска бы вообще не было.
      Женщина, осмелев, лягнула рыжего Гидеона, который снова подбирался к еe юбке. Пeс взвизгнул. Судья Ронстон замер от такой дерзости. Начал вырастать над своим столом. Но в это время открылась дверь. И двое полицейских ввели в зал щуплого подростка в наручниках.
      - Судья Ронстон? Ваша честь, прошу нас простить за вторжение. Но секретарь суда послал нас к вам. Все судьи в уголовном отделе заняты. Нет ни одного, кто бы мог предъявить обвинение задержанному. Нам сказали, что это может сделать и судья по гражданским делам.
      Лицо мистера Ронстона просияло. Он замахал руками на женщину "про се" и еe противника.
      ПРОЧЬ, ПРОЧЬ! ЕСТЬ ДЕЛА ПОВАЖНЕЕ!
      Он смотрел на юного уголовника с нескрываемой любовью.
      - Что он натворил? Наркотики?
      - Наркотиков не нашли. Мы задержали его на шоссе за превышение скорости. Шпарил под девяносто. Фотография на водительских правах явно не его. И при обыске нашли целую связку автомобильных номеров. Фальшивых, конечно. И к ним регистрационные карточки. Это сейчас ходкий товар. Если кому-то срочно нужны номера на украденный автомобиль, заплатят и двести, и триста долларов.
      - Вы объяснили ему права задержанного? Предупредили, что он может молчать, не отвечать на вопросы? Что имеет право на телефонный звонок и на бесплатного адвоката?
      - Объяснить-то мы объяснили. Но толку от этого мало. Потому что он не понимает по-английски. Ни слова. Пробрался сюда то ли из Мексики, то ли из Уругвая, то ли из Парагвая. На всe отвечает только "си, синьор".
      - Есть среди присутствующих кто-нибудь, кто говорит по-испански? - спросил судья.
      Настала тишина. Ларри поeрзал, вздыхая, на своeм стуле, потом нехотя поднялся.
      - Си, ваша честь.
      - Мистер Камбакорта! Рад вас видеть снова в этом зале. Надеюсь, вы не откажете в любезности - помочь нам в этой ситуации и выступить в роли переводчика?
      Ларри оставил свой кожаный сундук на стуле рядом с Кипером, поплeлся по проходу к судейскому столу.
      С арестованного подростка сняли наручники. Судья начал читать ему длинный список прав и привилегий арестованного. Лицо его светилось почтением и сочувствием. Наконец-то перед ним был настоящий преступник, а не вся эта мелкота. Готовая отнимать у правосудия драгоценные часы ради своих жалких свар из-за нескольких долларов. Получалось, что даже незаконный иммигрант, только переступив границу, сразу попадал под защиту чуть ли не всех американских законов. Недоступным для него оставалось разве что избрание в конгресс или в президенты. Есть ли у него родственники в Америке? Вдруг так сложилось, что его мать или отец уже живут здесь несколько лет? Тогда список его прав станет ещe длиннее.
      Ларри старательно переводил. Подросток безучастно смотрел перед собой. И терпеливо ждал, когда кончится эта тягомотная гринговская говорильня. И ему разрешат вернуться к своему автомобилю и снова со свистом помчаться по шоссе, выполняя важное поручение соплеменников.
      Кипер почувствовал, что дремота ползет у него от висков к глазам. Разливается к ушам и затылку. Но вдруг что-то заставило его вздрогнуть. Кажется, это был скрип открывшейся двери. Он начал шарить взглядом по залу. Судебный пристав стоял к нему спиной, тихо переговариваясь с вошедшим. Вернее, с вошедшей. Она объясняла ему что-то насчeт принесeнных бумаг. Лица еe Кипер не видел - только макушку. И эта рыжая круглая макушка не оставляла сомнений.
      Ретривер Гидеон решительно отправился обследовать новую юбку. Тонкая рука потрепала его по ушам и исчезла. Пристав понeс принесeнные бумаги к судейскому столу. А где же девушка? Растворилась в стене?
      Кипер вскочил и начал поспешно пробираться к дверям. Задевая адвокатские чемоданы, колени, очки. Извиняясь, чертыхаясь, озираясь. Ларри, продолжая переводить, смотрел ему вслед и осуждающе качал головой. Кипер помахал ему и выбрался в вестибюль.
      Неужели упустил?
      Нет, Эсфирь Розенталь на этот раз и не думала исчезать. Она стояла, наклонившись над витриной кофейного ларька. Она водила пальцем по стеклу. Поглощeнная трудным выбором между булочкой с кремом и булочкой с творогом. Увидев Кипера, она слегка отшатнулась.
      - Боже, опять вы? Случайно или нарочно? Откуда вы здесь взялись? Вас вызвали быть присяжным?
      - Свидетелем. А вас?
      - Я часто бываю в суде по делам своей фирмы.
      - Я сначала подумал, что вы работаете помощником судьи.
      - Мне иногда приходится иметь дело с судьей Ронстоном. А по какому делу вам нужно свидетельствовать?
      - Мне почему-то кажется, что вы знаете - по какому.
      - Мистер Райфилд, у меня хватает настоящих грехов и провинностей. И мне бы очень не хотелось, чтобы на меня вешали ещe воображаемые. Откуда мне знать, каким колесом на вас наехала наша Фемида?
      Она смотрела на него спокойно, невинно, испытующе. Он снова подумал, что она очень мила. Он всегда был уязвим для выражения укора в женских лицах. Почему-то этот укор, как правило, был справедлив. Они будто читали то, что проносилось у него в голове.
      - Что вы делаете сегодня вечером?
      - Боже, вот это переход.
      - Ужасно не хочется обедать в одиночестве. И я боюсь, что вы исчезнете так же внезапно, как и появились.
      - Да? А как же та возлюбленная, о которой вы так красочно рассказывали отцу?
      - Похоже, нам придется расстаться с ней.
      - Сегодня я занята. Но позвоните на следующей неделе. Вот телефон. Только обещайте не кричать на моего отца, если он возьмeт трубку. Он был очень расстроен вашими нападками. Но ваша бывшая жена объяснила, что на вас иногда накатывает. Что и ей крепко доставалось - как правило, ни за что. Она очень подняла настроение отцу. Спасибо вам за то, что порекомендовали еe.
      Эсфирь заплатила за булочку и пошла к выходу. Складки юбки задумчиво качались вокруг еe колен. Даже в еe походке Киперу почудилось что-то укоризненное.
      НЕ ТЫ ЛИ СОБИРАЛСЯ БРОСИТЬ МЕНЯ ПОД КОЛЕСА БЕНЗОВОЗА, СБИТЬ МАШИНОЙ? ПОДОЗРЕВАЛ ЧЕРТ-ТЕ В ЧЕМ?
      Кипер повернул обратно. Но адвокат Ларри уже спешил ему навстречу. Он тоже был полон упрeков и обвинений.
      - Куда вы убежали? Разве можно так внезапно покидать зал, под взглядом судьи. Ведь он может расценить это как знак неуважения! У судей поразительная память на лица, слова, поступки. Вы заметили, что судья Ронстон сразу вспомнил меня, назвал по фамилии? А ведь с нашей последней встречи прошло больше двух лет.
      - Я побежал за той девушкой, которая принесла в суд бумаги. Решил, что она и есть помощница судьи. Это та самая, которая преследовала меня в белой "тойоте".
      - И что оказалось?
      - Она заверила меня, что зашла в зал просто по поручению. Что не работает в суде. Но, может быть, и врет. Я постараюсь выяснить, кто она и что. Во всяком случае, я уже знаю, что она не замужем. Живeт с отцом. А вы?
      - Что "я"?
      - Про вас я тоже почти ничего не знаю. А хотелось бы. Например, вы женаты или холосты?
      - Мы с женой год назад решили пожить порознь. Проверить себя, испытать. Но зачем вам это?
      - Дело в том, что один мой друг устраивает банкет холостяков. В ресторане. Сам он немного устал от семейной жизни. И хочет отвлечься в компании одиноких мужчин. Послушать их истории про любовные приключения. Не согласились бы вы участвовать в таком банкете?
      Кипер произнeс всe это тоном спокойным и непринуждeнным. Как будто и не он говорил. Как будто кто-то пролез в его гортань и дeргает голосовые связки. Лишь предательское "тук-тук-тук" слало свой лихорадочный сигнал тревоги в виски.
      - Принимаю, - быстро сказал Ларри. - Приглашение принято.
      Таким деловым тоном, под стук молотка, аукционер выкрикивает своe поспешное "продано". Пока покупатель не передумал и не убежал из зала.
      I-8. Банкет холостяков
      - Я необычайно признателен всем, кто принял моe приглашение, - начал Роберт. - Благодарю вас от души. Надеюсь, что подготовленное нами плавание по гастрономическим волнам будет для вас приятным. Меню лежит перед каждым. Пожалуйста, выбирайте и отмечайте не стесняясь. Я специально попросил хозяина ресторана отпечатать для нас меню без указания цен. Обед рассчитан на шесть перемен, включая два круга коктейлей в начале и десерт с коньяками в конце. Таким образом, каждый рассказ будет приходиться на одну перемену. Здесь, в отдельном зале, нам никто не помешает. Надеюсь, каждый из вас откликнулся на мою просьбу и припас занятную любовную историю, чтобы позабавить остальных. Если нет возражений, порядок выступлений мы подчиним самому нейтральному из судей - алфавиту. А вот и официант с первым кругом коктейлей и закусок. Благодарю. И пожалуйста, не несите второй, пока я не попрошу.
      Перемена первая: коктейли, креветки, сыр,
      сухарики, маслины, свежий сельдерей
      Рассказывает Ашот Багразян,
      фотограф фирмы "Крылатый Гермес"
      - Здоровье любезного хозяина! И ваше здоровье, знакомые и незнакомые гости! Прошу заранее простить за то, что история, выбранная мною, будет иметь национальный армянский колорит. Хочется ведь рассказать о том, что волнует тебя самого. Иначе рассказ получится пресным, отвлечeнным.
      Речь пойдeт о молодой армянской женщине, которая приехала в Америку вместе с родителями совсем маленькой девочкой. Родители пытались воспитывать еe в вере отцов, старались привить любовь к армянской культуре, языку, традициям. Но Америка таит слишком много соблазнов для молодых людей. И самый сильный из них - соблазн непослушания. Детям в школах внушают идею, что свобода человека - превыше всего. Что всякое покушение на свободу заслуживает осуждения. А всякий бунт против ограничений свободы похвален. Что остаeтся детям? Порой они и не хотели бы бунтовать. Они взвинчивают в себе чувство протеста искусственно. Проявляют непослушание по любому поводу. Потому что иначе сверстники обольют их презрением.
      Именно так повела себя в Америке молодая армянка. Она росла дерзкой и непослушной. Родители утратили над ней власть. Когда они пытались ей что-то запретить, она устраивала настоящий трагический спектакль. С рыданиями и запираниями в комнате. Грозила убежать из дому. Грозила вызвать специальную комиссию, которая следит за тем, чтобы родители не мучили детей. Рассказывала жуткие истории про школьных подруг, которых родители довели чуть не до самоубийства своим непониманием американской жизни. И таки убежала из дома в шестнадцать лет.
      Но, слава Богу, не на улицу, не в цирк, не в притон, а в церковь - под венец.
      То есть вышла замуж за первого, кто догадался позвать еe. Им оказался молодой пуэрториканец. К счастью, вполне приличный, подающий надежды юноша. Хотя и католик. Отличный водопроводчик. И они уехали в другой город. Так что для бедных родителей она всe равно что пропала. Исчезла из их жизни.
      Молодожeны, придя в себя после медового месяца, не разочаровались друг в друге, как это часто бывает. Оказалось, что у них очень много общего. Они, например, оба полюбили автомобильные побоища. Где всякие огромные грузовики давят старые автомобили. Или сшибаются друг с другом. Или гонщик разгоняется и прыгает через десять машин, составленных в ряд.
      Армян и пуэрториканцев роднит также любовь к перцу и чесноку. Перец и чеснок - главные защитники здоровья у этих народов. Действуют лучше всяких современных лекарств.
      Ещe моим молодожeнам нравилось ходить на похороны. Они дружно плакали над могилами незнакомых им людей. Особенно они полюбили китайские похороны. Может, потому, что там принято сжигать на огне денежные купюры в память усопших. При виде горящих купюр родственники рыдают как-то особенно искренне.
      У обоих молодожeнов была работа. Им нравилась их квартира, их соседи, их город. Всe шло хорошо, за исключением одного. Молодая армянка никак не могла забеременеть. А им очень хотелось иметь детей. Врачи только разводили руками. Оба супруга были здоровы. У них не было отклонений от нормы. Но никакие процедуры и лекарства не помогали. Кто-то научил жену, что нужно после любовных игр постоять на голове. Тогда, мол, семя легче стечeт в правильное место. Она стояла часами. Но безрезультатно.
      И тогда она пошла к гадалке. Не такой, которая принимает в кабинете, с телевизором и дипломами на стенах. А к настоящей, к цыганке из табора. Та почитала линии на еe ладони, раскинула карты, сожгла пучок волос. И уверенно вынесла приговор из трeх слов. Какие это были слова?
      "Родишь. От соплеменника".
      И армянка почему-то сразу ей поверила. Она любила своего пуэрториканского мужа. Но чувствовала на себе какую-то родовую печать. Может быть, это слeзы родителей отлились в такое заклятье. Или какой-то древний армянский дух держал еe чрево затворeнным. Она не хотела разбираться.
      Она просто начала ходить по воскресеньям в армянскую церковь. Одинокая, печальная, одетая в чeрное. И, конечно, вскоре мужчины стали бросать на неe горячие взгляды. Она и с юности была хороша собой. А тут, от долгой бездетной печали, стала настоящей красавицей. Так что очень скоро один горячий армянин предложил отвезти еe домой на машине.
      И она согласилась.
      Потому что в церковь она приезжала на автобусе. А во второй раз этот армянин пригласил еe перекусить в армянском ресторане. Где перец и чеснок добавлены в каждое блюдо в немыслимых сочетаниях.
      И она опять согласилась.
      А в третий раз он, хорошенько помолившись, пригласил еe к нему домой. Посмотреть альбомы с фотографиями древних армянских церквей на далeкой родине, послушать церковные песнопения. И она снова согласилась. И потом, не без смущения, согласилась и на то, что обычно следует в таких ситуациях за просмотром альбомов и слушанием пластинок.
      И с этого единственного раза она понесла. Гадалка оказалась права. И через девять месяцев на свет появился чудесный армянский мальчик. Нашпигованный всеми полезными витаминами, какие только есть в перце и чесноке. К полному счастью мужа-пуэрториканца и всей его католической родни. И к полному горю нашего армянина.
      Ах, если б он знал, чем обернeтся его удачное любовное приключение!
      Молодая армянка после посещения его дома с альбомами перестала появляться в церкви. Только по слухам он узнал впоследствии, что она родила сына. Его сына! - он был уверен в этом. Но что он мог поделать? С трудом он разыскал молодую мать. Попытался заговорить с ней в садике, где она гуляла с ребeнком.
      Она была абсолютно спокойна.
      Заявила ему, что навсегда сохранит благодарность ему и судьбе за то, что случилось. Но если он попытается объявить об этом, она не даст ему разрушить еe жизнь. Она заявит, что всe это ложь. Что зачатие произошло потому, что она горячо молилась в церкви. А перестала она ездить в церковь и молиться потому, что в последний раз, подвозя еe домой, он попытался изнасиловать еe в машине. Нет свидетелей, которые видели еe у него дома. А свидетелей, видевших, как она садилась к нему в машину, - десятки.
      И он понял, что она не шутит. Что она станет сражаться до конца. Даже если еe обвинение не будет доказано в суде, клеймо насильника останется на нeм на всю жизнь. Люди верят женщине в таких делах. И ему ничего не остаeтся как помалкивать. Хотя, по правде сказать, в этой истории совершенно непонятно, кто кем овладел. Но мужчина в Америке лишeн прав, лишeн доверия, лишeн авторитета.
      Так этот человек и лишился своего сына, который растет где-то, не зная своего настоящего отца. А отец его живeт год за годом с сердцем, отяжелевшим от боли. И, может быть, это ему наказание за грехи молодости. За то, что он легко заводил и обрывал романы с женщинами. Никогда не задумываясь над тем, что стоит за словами "утрата", "одиночество", "навсегда".
      Единственное утешение: он теперь точно знает, что на свете рождается и живeт гораздо больше армян, чем думают статистики Организации Объединeнных Наций. Ибо армянские мужчины по-прежнему горячи и безрассудны, даже в Америке. А чрево армянских женщин так же труднодоступно для иноплеменных генов, как армянские горы - для иноземных врагов.
      Перемена вторая: коктейли, копчeные устрицы,
      яйца, фаршированные сeмгой, лаваш
      Рассказывает Ларри Камбакорта,
      адвокат рекламной фирмы "Крылатый Гермес"
      Эта история случилась совсем недавно с одним из моих клиентов. Имя его не имеет значения, поэтому я буду называть его Джоном. Несколько лет назад на Джона обрушилась нешуточная беда: заболела жена, которую он очень любил. Заболела серьeзно. У неe начала отказывать печень. Не буду портить наш банкет подробностями. Скажу только, что она исхудала и ослабела так, будто еe нарочно морили голодом. Врачи пришли к выводу, что спасти еe может только замена больного органа. Джон был готов на всe. Им пришлось переехать в Питтсбург, где врачи добились первых успехов в этой сложнейшей операции.
      Жену Джона поставили на очередь. Но никто не мог предсказать, сколько времени придется ждать. Печень - необычайно чувствительный орган. Чтобы она годилась для пересадки, еe нужно извлечь из тела погибшего и поместить в холодильник не позднее, чем через пятнадцать минут. А как это осуществить? Главная надежда в таких делах - автомобильная катастрофа. Но пока приедет "скорая помощь", пока довезeт до больницы, пока уладят формальности - ведь на такие дела нужно согласие родственников, пройдут часы. А потом, не всякая печень годится по типу крови и по многим другим показателям.
      Тем не менее чудо свершилось. Всего в тридцати милях от Питтсбурга произошла авария. И женщина, пострадавшая в ней, была ещe жива, когда еe доставили в больницу. Она умерла на операционном столе. И еe печень по всем параметрам подходила жене Джона. Родственники дали согласие. И хирурги провели операцию просто блистательно.
      Потом потянулись долгие недели и месяцы выздоровления. Джон часто ночевал в больнице, чтобы всe время быть рядом с женой. Примет еe тело чужой орган или начнется процесс отторжения? Чтобы он не начался, больной давали лекарства, подавляющие иммунную систему. Но из-за этого любая лeгкая простуда могла для нее оказаться смертельной. При пересадках послеоперационный уход не менее важен, чем сама операция. И тут все признавали, что Джон был на высоте. Так что успешное выздоровление жены было заслугой не только врачей, но и его тоже.
      Возвращение домой было пышно отпраздновано вместе с друзьями и родственниками. Можно было начинать жизнь заново. Но, конечно, операция не прошла бесследно. Какие-то перемены в жене Джон начал замечать. Например, у неe изменились вкусы в еде. Она совершенно разлюбила селeдку, жареную индюшку и шоколадное мороженое. Зато очень пристрастилась к йогурту и куриным котлетам, которых раньше терпеть не могла. Если до операции она слушала только классическую музыку, то теперь всe чаще и чаще ставила плeнки с джазом.
      Еe поведение в постели тоже не было похожим на прежнее. Поначалу это даже приятно волновало Джона. У него будто появилась новая женщина, которую нужно было завоeвывать заново. Он часто приходил с работы с цветами и подарками. По выходным водил жену в ресторан. Старался не раздражаться по мелочам, закрывать глаза на трещины в отношениях, не реагировать на мелкие уколы.
      Но закрывать глаза становилось всe труднее и труднее. То он находил в доме цветы, которые были не от него. То он входил в гостиную, и жена поспешно клала телефонную трубку на рычаг. То он замечал красный двухместный автомобиль, запаркованный напротив их дома. И этот автомобиль поспешно уезжал, когда он появлялся. А однажды раздался телефонный звонок. И мужской голос попросил к телефону жену.
      - Кто говорит? - спросил Джон.
      - Моe имя вам ничего не скажет, - ответил звонивший.
      - И все-таки я хотел бы знать. Сейчас без конца звонят всякие торговцы, а моя жена не умеет сказать "нет".
      - Нет, я не торговец. Просто знакомый.
      - Новый знакомый или старый?
      - Как вам сказать... Можно считать, что старый... Да, частично старый...
      - Как это понимать?
      - Видите ли, я давно знаком с одной частью еe тела.
      - Да? Если вы имеете в виду ту часть тела, которую я имею в виду, я вас найду, вытащу из вашего красного автомобиля и отлуплю гольфовой клюшкой.
      - Нет-нет, что вы... Речь идeт совсем о другой части. Дело в том, что я муж той женщины, которая погибла в аварии... То есть всe, что я хотел сказать... Понимаю, это звучит нелепо... Но факт остаeтся фактом: я близко знаком с печенью вашей жены...
      Тут наш бедный Джон от растерянности уронил трубку на рычаг. А жена его вошла в гостиную и спросила, на кого он кричал. И он объяснил. И она во всeм созналась. То есть в том, что этот человек давно за ней ухаживал. Оказывал ей всякие знаки внимания, писал письма. И его можно понять. Ведь она, жена Джона, оказалась последней ниточкой, которая связывает этого человека с погибшей. И увы, она должна сознаться, что и она чувствует к нему неодолимое влечение. Она согласилась встретиться с ним. Они вместе обедали и гуляли в Ботаническом саду.
      По-английски говорят: "Я храню его глубоко в сердце". Но в других языках, кажется, есть выражения, более подходящие к данному случаю. Кажется, по-русски можно сказать: "Он сидит у меня глубоко в печeнке". Видимо, пересаженная печень сохранила часть любви погибшей и теперь заражает ею организм новой хозяйки.
      Джон, конечно, пытался спорить. Он утверждал, что печень покойной жены не может быть даже поводом для знакомства - не говоря уже о возникновении интимных отношений. Что ни с юридической, ни с психологической, ни с эмоциональной точки зрения у этого человека нет никаких прав и оснований. Но жена его только вздыхала и качала головой. Выражение "сердцу не прикажешь" в еe случае явно принимало более расширенный характер. Видимо, и печени тоже не так-то легко приказать. "Она потянулась к нему всей печенью" - на первый раз это звучит не вполне убедительно. Но не исключено, что с развитием хирургических пересадок такие выражения войдут в наш язык. "Моя левая почка тоскует по старой любви..." - в этом есть своя поэзия, не так ли?
      - Я должен извиниться перед собравшимися, - закончил Ларри Камбакорта, за то, что моя история не имеет конца. Но такова жизнь. Джон, его жена и вдовец погибшей до сих пор не знают, как им выйти из создавшейся ситуации. А психиатры и юристы наперегонки пишут статьи об этом неожиданном осложнении, возникшем на успехах сегодняшней хирургии.
      Перемена третья: суп итальянский "минестроне",
      суп рыбный французский "буабес", суп мясной кавказский "харчо"
      Рассказывает Гарри Филимор, сотрудник
      рекламного отдела корпорации "Уайт и Хорнсби"
      - Эти двое работали в небольшой фирме бок о бок несколько лет. Он администратором, отвечавшим за выполнение заказов, она вела финансовую отчeтность. То есть выполняла функции бухгалтера. У обоих были семьи, у обоих недавно родился первый ребeнок. И надо же такое совпадение: дети у них родились в один и тот же день. У него - девочка, у неe - мальчик.
      Естественно, такие вещи сближают. Когда она снова появилась на работе, им было о чeм поговорить. "Моя вчера первый раз улыбнулась..." - "А мой, знаете, уже сам держит головку и пытается ползать..." - "А моя хватает протянутый ей палец и пытается его сосать..." - "А мой плакал вчера так горько, и мы не можем понять, в чeм дело... Наверное, газы... Или режутся зубки... В общем, не давал спать всю ночь".
      И вот эта тема - "не давал спать" - стала постепенно главной. Встречая друг друга по утрам, они спрашивали: "Ну, сколько часов вам удалось поспать сегодня?.. Только четыре?.. Бедная вы, бедная... А я всe же ухитрился урвать почти шесть". Потом они решили устроить шуточное соревнование на эту тему. Они записывали число часов сна каждого, в конце недели подводили итог. И тот, кто поспал дольше, должен был пригласить недоспавшего в пятницу на ланч. Недоспавший получал в качестве компенсации маленький пир в ресторане. Конечно, не такой, как у нас сегодня. Но всe же это было приятное разнообразие.
      Они играли в эту игру почти полгода. Как правило, проигрывал он. Понятное дело, мать более чутко откликается на детские вздохи, всхлипы и пуки. Но иногда всe же платить за ланч приходилось ей. И однажды еe проигрыш пришелся на канун Рождества. Фирма их успешно выполнила все предпраздничные заказы, так что им не было нужды возвращаться на рабочие места. Они рассказывали друг другу, какие подарки заготовили для своих детей и супругов, для родственников и друзей.