– Да, Йен, мне нехорошо, – произнесла она слабым голосом. – О, Господи, кажется, от этих потрясений и страхов у меня сейчас начнутся роды!
Йен побледнел.
– Но, Талия, у тебя впереди еще целый месяц, – с тревогой сказал он.
– Я так не думаю, милый, – сказала Талия, с трудом дыша, так как начался новый приступ боли. – Лучше помоги мне добраться до кровати и пошли кого-нибудь за доктором.
Йен заботливо обнял Талию и медленно повел ее в дом.
– Спокойней, дорогая, – ободрял он жену. – Так… иди… спокойно…
– Йен, мне вдруг сделалось так страшно, – заплакала Талия. – А что, если это слишком рано для нашего ребенка? Йен, если это слишком рано?
– Черт подери этого Пола Хэтуэя, – хмуро произнес Йен. – В конце концов он действительно может отомстить. Если что-нибудь случится с ребенком….
Талия тихо вскрикнула, когда боль снова охватила ее.
* * *
Сквозь задернутое кружевными занавесками окно струился солнечный свет. В это время Талия обычно просыпалась и планировала свой день. Но сегодняшний день не был обычным. Уже несколько часов она мучилась в родовых схватках. От боли, пронзающей ее тело, ночь, казалось, длится вечно.
По одну сторону кровати стоял доктор Рейли, по другую – Эва, а в ногах – Йен. Когда доктор, наконец, нащупал внутри родового канала ребенка, он жестом приказал Йену отойти.
– Тужься, Талия, – сказал Рейли, обхватив руками голову ребенка. – Ну, еще один разок напрягись, и ребенок появится.
Слабая, измученная адской болью и потерявшая терпение, Талия закусила нижнюю губу, когда начался новый приступ. Она напряглась изо всех сил и не поверила, когда, наконец, раздался радостный крик Йена, а потом и первый крик их малыша.
– Мой малыш, – сказала она, облизывая пересохшие губы и протянула к доктору руки.
– Пожалуйста, дайте мне посмотреть на ребенка.
Доктор Рейли обмыл младенца и завернул его в мягкое одеяльце, потом отдал в руки Талии.
– Это была долгая ночь. Думаю, мне необходима чашечка кофе, – сказал он и устало вытер пот со лба.
Рейли вышел из комнаты, а Йен с Эвой, улыбаясь, склонились над Талией.
– Любимый, ты видишь, – сказала Талия, отворачивая уголок одеяла, – я подарила тебе сына.
Слезы полились из глаз Йена, он опустился на колени рядом с кроватью. Его большая ладонь коснулась нежной щечки сына.
– Наш сын, – удивленно произнес он и, засмеявшись, радостно сверкнул глазами. – Думаю, мы все же должны поблагодарить Пола Хэтуэя.
– За что, Йен? – спросила Талия. Чувство удовлетворения и радости все больше разрасталось в ней.
– За то, что у благодаря ему мы порадуемся появлению нашего сына на месяц раньше, чем ожидали, – усмехаясь, радостно сказал Йен. – Разве тебе не кажется сейчас, что это просто поворот судьбы?
– Да, – сказала Талия, улыбаясь, Йену. – Прекрасный поворот судьбы.
– Теперь мы должны дать имя нашему сыну, – сказал Йен, нежно проводя большим пальцем по лобику их сынишки.
– Мой отец так мечтал иметь внука и так гордился бы этим, – негромко сказала Талия. – И он гордился бы еще больше, если бы мы назвали внука его именем. Как ты думаешь, Йен? Мы можем назвать его Чарльз Эдвард?
– Если ты спрашиваешь мое мнение, то мне кажется это имя очень красивым, – он подмигнул Талии, – Господи, как я рад, что ты не захотела его сделать Йеном-младшим. В этой семье достаточно одного Йена Лейвери.
– А может быть, и нет, – сказала Талия. – Следующего нашего сына мне хочется назвать Йеном. Пожалуйста, скажи, что я могу это сделать.
Йен застонал, но потом, склонившись над женой, нежно поцеловал ее в губы.
– Любимая, как бы ты не назвала наших следующих десятерых детей, меня устроят все имена без исключения, – хрипло произнес он.
Талия удивленно распахнула глаза.
– Наши… следующие десять… детей…? – она от изумления открыла рот, но тут же засмеялась, когда увидела радостные глаза Йена.
К кровати подошла Эва.
– Можно мне подержать Чарльза Эдварда? – негромко спросила она, – или вы считаете, он слишком крошечный?
Йен встал с коленей. Потом принял сына из рук жены и осторожно положил на руки Эве. Никогда еще Талия не видела Эву такой сияющей. Это зрелище так взволновало молодую маму, что она едва сдерживала слезы.
Глава 32
Два года спустя.
Территория Вашингтона, Сиэтл.
Канун Рождества.
Очарованная и взволнованная тем, что наконец-то находится в Америке, Талия сидела рядом с Йеном в санях, запряженных парой бельгийских лошадей. Их ноги были укутаны большим пуховым одеялом. Сани легко скользили по занесенной снегом улице. Медленно падали хлопья снега. Девушка восхищенно оглядывала улицу. Витрины магазинов и дома были украшены еловыми ветками. В Сиэтле царил мир и покой.
– Как тебе нравится Америка? – спросила Донна, – она сидела напротив, а под одеялом у нее на коленях уютно устроился двухлетний сын Талии и Йена Чарльз Эдвард. Новый муж Донны, Брайент сидел с ней рядом. Он выглядел величественно и значительно в своем цилиндре и пальто на меховой подкладке. На его галстуке сверкала бриллиантовая заколка.
– Она восхитительна! – ответила Талия на вопрос матери Йена, а когда сани начали подниматься вверх по крутой улице, она, схватив за руку своего мужа, спросила: – Эта страна вся такая холмистая?
– Нет, не вся, – улыбнувшись, ответила Донна.
Когда сани снова выехали на прямую дорогу, Талия вздохнула с облегчением.
– Я, действительно, не имею ничего против крутых улиц, – немного смущаясь, произнесла она, – это все-таки лучше, чем несколько месяцев, проведенных в океане… Может быть, я вообще не вернусь в Австралию, останусь здесь, на твердой земле Америки.
– Я думаю, мы сможем найти для вас прекрасный дом, – поддержал Талию Брайент.
Похлопав своего мужа по руке, Донна произнесла:
– Сейчас, дорогой, Талия просто пошутила. Она очень любит свой дом в Австралии.
– Да, это правда, – ответила девушка, сжимая под одеялом колено мужа, – это мой дом, и я по нему очень скучаю.
– Еще минуту назад мне казалось, что я потерял тебя в Америке, – улыбнулся Йен.
– Никогда, – прошептала Талия.
– Тем не менее, может быть, вы сможете оставить Чарльза Эдварда с его бабушкой? – спросила Донна, поворачивая внука к себе лицом. Из-под красной вязаной шапочки на нее смотрело крохотное личико малыша. Маленькая ручка в варежке коснулась щеки Донны.
– Хочешь остаться с бабушкой? – спросила она, с обожанием глядя на мальчика. – Хочешь?
Чарльз Эдвард кивнул, и его темные глаза наивно расширились.
Донна рассмеялась и крепко прижала внука к себе.
– Да, я уверена, ты хочешь! – сказала она. – А спустя ночь без мамы и папы ты быстро изменишь свое решение.
– Вот мы и приехали, – произнес Брайент, как только извозчик остановил сани у огромного дома с видом на озеро.
– Мы живем здесь еще только месяц, – и Донна с гордостью посмотрела на своего мужа, – Брайент думает, что это прекрасный дом для нас, пока ему не удается найти жилище еще более соответствующее его фантазиям. Может быть, мне не следует распаковывать мой китайский фарфор, пока мы не переедем на новое место?
– Не знаю. Мне кажется, ваше жилище просто великолепно! – сказала Талия, когда посмотрела на особняк.
Лужайка перед домом напоминала заснеженную тундру, ветви кедров и сосен казались загадочными и добрыми, да и вообще все вокруг было удивительно сказочным.
Вдруг Талия увидела какие-то красные пятна, чуть запорошенные снегом. Она подалась немного вперед и удивленно воскликнула:
– Это розы? Не может быть! Они все еще цветут?!
– В Сиэтле розы цветут круглый год, – ответил Йен, слезая с саней. Он обнял жену и помог ей сойти, потом взял на руки Чарльза Эдварда.
– Климат – только одна из причин, притягивающих сюда людей на поселение. Для тех, кто не любит ни сильной жары, ни сильного холода – это самое лучшее место. А такое количество снега – большая редкость в этих краях. – Йен, обняв жену, поднялся вверх по ступенькам вслед за Донной и Брайентом.
Когда они вошли в дом, у Талии перехватило дыхание при виде роскошной обстановки, составляющей интерьер дома. Она сняла белую меховую шапочку и накидку, оставшись в зеленом бархатном платье с глубоким вырезом. С трепетным благоговением Талия оглядывалась вокруг.
– Какой прекрасный дом! – воскликнула она. Освободившись от шапки, варежек и пальто, к ней подбежал Чарльз Эдвард и взял свою мать за руку. Он с любопытством осматривал просторную комнату.
Мерцая, горели свечи, и дом был погружен в уютный полумрак. Перила большой лестницы и рамы картин покрывали сосновые ветки, сорванные в ближнем лесу. Гирлянды из ели и лавра украшали двери и стены, а лежавшие повсюду в корзинах и вазах сосновые шишки источали сладкий аромат.
Сняв шаль, Донна подошла к Йену и Талии и обняла их обоих.
– Не многие украшают свои дома так, как это сделала я. Они боятся, что украшение может сделать тривиальным истинное значение Рождества, – объяснила Донна. – Но мне кажется, что зелень наполняет дом духом праздника. Ведь запах леса, появившийся в комнатах вместе с этими ветками, так необычен, – и мать Йена, подойдя к Чарльзу Эдварду, взяла его за руку. – Пойдемте? – сказала Донна, улыбаясь всем, – пойдемте в столовую. Для своего внука я приготовила небольшой сюрприз!
Талия, положив на стул накидку, прошла вместе с Йеном в столовую и удивленно остановилась у дверей, решив, что попала в чудесную сказку.
– Чарльз Эдвард, ты видишь это? – сказала она изумленно и опустилась на колени рядом с сыном, – дорогой, ты видишь?! У меня такое ощущение, что мы путешествуем по страницам волшебной книги!
У окна, выходящего на озеро, в дальнем углу комнаты стояла наряженная ель! Ее ветви сгибались под тяжестью удивительных сверкающих предметов. Среди множества мерцавших свечей были развешены замысловатые бумажные аппликации, домашнее печенье, ириски, маленькие игрушки, а так же золотые украшения. Вершина дерева была украшена изящным ангелом.
– Как красиво, мама! – воскликнул Йен, подходя к Донне и целуя ее, – спасибо тебе, что ты сделала наш приезд домой таким необычным! Особенно это важно для Талии. Сомневаюсь, что в детстве ей приходилось видеть что-либо подобное…
– И это еще не все, чем бы я хотела удивить Талию, – шепнула Донна, озорно блеснув глазами. – Ты заметил, что здесь нет Брайента? Он пошел за сюрпризом. С минуты на минуту она будет здесь!
– Она?! – переспросил Йен, удивленно подняв брови. – Мама, что ты хочешь этим сказать? Что происходит?!
В столовой раздался стук в дверь. Сын вопросительно посмотрел на мать, потом перевел взгляд на жену.
Оставив мальчика и дальше любоваться елью, Талия подошла к мужу и взяла его под руку.
– Кажется, здесь гость, – произнесла она. – Может быть, нам лучше уйти к себе и оставить их наедине?
– Господи, не надо! – ответила Донна и направилась к выходу. – Наверно, это соседка. Сегодня все обмениваются рождественскими подарками. В Сиэтле это самое любимое занятие. Люди пекут караваи, домашнее печенье и приносят их в подарок. Возможно, сегодня я получу что-нибудь сладенькое, и тогда мы разделим это между всеми.
Донна остановилась и повернулась к Талии лицом. Она протянула ей руку.
– Идем, моя дорогая, – позвала она. – Пойдем со мной.
– Но я буду мешать вам, – сказала Талия, расправляя складки на своем бархатном платье. – Пожалуйста, идите и поприветствуйте свою соседку без меня. Наверное, я ужасно выгляжу. Я еще не успела причесаться.
Донна подошла к Талии и взяла ее за руку.
– Я настаиваю, – сказала она. – Сын, проведи Чарльза Эдварда, – и посмотрела на Йена.
Йен подхватил своего сына и, смеясь, усадил к себе на плечи.
– Пойдем, Чарльз Эдвард, посмотрим, что приготовила нам моя мама!
Настойчивый стук в дверь эхом разнесся по дому. Донна увлекла Талию за собой, бросив на девушку взволнованный взгляд, и открыла дверь.
Увидев, кто стоит на пороге дома, в снегу, Талия почувствовала головокружение…
Вайда! Ставшая на три года взрослее, но с тем же детским личиком и милой улыбкой!
Вайда тут же узнала Талию. Вскрикнув от восторга, они заплакали и бросились друг другу в объятия.
Йен вопросительно посмотрел на Донну.
– Вайда, – шепотом произнесла Донна, утирая слезы. – Сестра Талии.
– Господи, как тебе удалось, мама? – спросил Йен, и на сердце у него стало тепло от счастья, которое сейчас чувствовала его жена. Она прошла все круги ада, сражаясь за безопасность своей сестры. И вот Вайда здесь – цела и невредима. Но как она прелестна – просто вылитая Талия!
Брайент обнял Донну, и она прильнула к своему мужу:
– Мой дорогой доказал, что он не только преуспевающий бизнесмен, но и отличный сыщик, – с гордостью сказала она. Он съездил в Сан-Франциско и нашел Вайду. Потом договорился с ее приемными родителями, чтобы они разрешили ей приехать на встречу с сестрой.
Йен с нежностью посмотрел на обнявшихся сестер и тут увидел выходящих из саней приемных родителей Вайды.
– Итак, сынок, мы все вместе отпразднуем в это Рождество такую счастливую встречу, – сказала Донна, и слезы счастья полились из ее глаз.
Талия, обнимая Вайду, обернулась, и лицо ее засветилось радостной лучезарной улыбкой.
* * *
Талия пробудилась от мирного спокойного сна и увидела, что через окно в спальню льется солнечный свет. Зевая, она протянула руку к Йену, потом приподнялась на локте. Только теперь она поняла, что его нет ни в постели, ни в комнате. Снова зевнув, она поднялась с кровати и по мягкому ковру подошла к окну. Ее все еще переполняли радостные чувства прошедшего дня, когда она встретилась с Вайдой. Талия закрыла глаза, пытаясь проверить, не сон ли это. Весь снег растаял – нигде не было ни малейшего намека на него. Ей припомнилось, что ночью она слышала шум дождя. Дождь смыл весь снег.
– С Рождеством, любимая!
Голос Йена заставил молодую женщину обернуться. Талия уже было собралась броситься к нему в объятия, как заметила, что Йен что-то прячет за спиной.
– Ты принес мне подарок? – спросила она, и ее глаза засияли.
– Думаю, ты правильно это назвала, – весело сказал Йен.
– Дай мне посмотреть, – попросила Талия, дергая его за руку.
Йен протянул букет красных роз. Маленькие капельки дождя, как слезинки, сверкали на их лепестках.
Талия взяла розы и поднесла их к лицу, вдыхая сладкий аромат цветов.
– Дорогой, большое тебе спасибо! – она с восторгом посмотрела на мужа, – как они прекрасны!
– Возможно, – сказал Йен, обнимая ее за талию, – но не красивее, чем моя жена!
– Йен, – сказала Талия, сдерживая слезы. – Все так замечательно сейчас, так чудесно!
Йен взял розы из рук Талии и положил их на стол. Его сильные руки подняли жену, и он понес ее на кровать.
– Розы после дождя, – прошептал Йен, опускаясь рядом на колени и покрывая поцелуями лицо жены.
– Для меня они навсегда станут символом нашей любви – любви, больше не наполненной страданиями! Талия растаяла в объятиях Йена. Он снова, как в первый раз, разбудил в ней страсть и желание.
