Алеша хотел сказать, что верит, но с верхней палубы донеслись громкие, тревожные крики.
      Не сговариваясь, Алеша и Мария бросились на палубу.
      Пробежал Антонио. Дядюшка Хосе размахивал руками и звал Мануэля.
      Ах, вот оно что. Со стороны кормы, громко тарахтя, яхту нагонял вертолет. Только-только взошедшее солнце делало его темным, почти черным. Алеша похолодел, не веря, не желая верить своим предчувствиям.
      Все совершалось неумолимо быстро.
      Вот вертолет стал заходить справа, лучи солнца осветили его сбоку, и Алеша узнал вертолет: желтый фюзеляж с голубыми разводами, оранжевое брюхо. «Босс, проклятый Босс!..»
      — Не стреляйте, — громко закричал дядюшка Хосе и побежал по гулкой палубе к Антонио, который разворачивал уже тяжелый пулемет в направлении вертолета. — Не стреляйте, не провоцируйте!..
      Он не договорил — под кабиной вертолета сверкнуло пламя, блеснула подвешенная ракета, и почти одновременно раздался чудовищный взрыв в машинном отделении яхты. Корабль тряхнуло, над рубкой поднялись языки черного дыма, там вспыхнул пожар.
      Алеша держался за поручни трапа, Мария в испуге прижалась к нему, и в это время вертолет пронесся низко над палубой корабля, стреляя из пулеметов, — это был шквал смертоносных железных струй.
      Вот винтокрылый убийца прошел над яхтой, набирая высоту и разворачиваясь для новой атаки.
      Алеша схватил обеими руками Марию и вдруг понял, что она убита — глаза ее, глаза, расширившиеся от ужаса, словно остановились, по щеке стекала струйка крови: пуля, предназначавшаяся для Алеши, угодила девушке в голову.
      Опустив Марию на палубные доски, Алеша бросился на корму. На бегу он увидел дядюшку Хосе, лежавшего возле рубки. Он был без своего сомбреро, седые волосы почти сливались с белизною его лица, хранившего еще выражение удивления. Грудь и живот старика были в пятнах крови.
      — Дя-дюш-ка! — безумно прокричал неведомо откуда взявшийся Мануэль. Он был без автомата, лицо покрывала черная копоть.
      — Потом, — остановил его Алеша, поражаясь силе своего голоса в урагане звуков, ворвавшихся в судьбу несчастных беженцев. — Скорее в машинное отделение, тушите пожар, ты и все остальные, кто уцелел!
      Мануэль глянул на Алешу неузнавающим взором и — побежал к пожарной помпе.
      Еще секунда, и Алеша оказался на корме. Приказ дядюшки Хосе, продиктованный добрым, но обманутым сердцем, окончился трагедией: Антонио, мужественный, находчивый, неунывающий Антонио был тоже убит.
      Он лежал в двух шагах от пулемета, кажется, еще готовый поднять свое упругое, сильное тело, глянуть вокруг спокойным взором, выдававшим большую, но так и не выраженную до конца душу…
      Но это только казалось: Антонио был убит наповал. Пули буквально изрешетили его.
      В пору было сойти с ума от отчаяния, потеряться в этой лавине непредсказуемых событий, но, странное дело, Алеша ощущал спокойствие — такое безбрежное спокойствие, которого не было еще никогда. Ярость, ярость владела им. И он знал, что только спокойствие, только власть над собою оставляют ему последний шанс расплатиться с коварным врагом.
      Оранжевобрюхий вертолет, развернувшись, устремился в новую атаку. Он заходил уверенно, прежним курсом.
      Алеша поймал в прицел грузное тело вертолета и взял нужное упреждение. Плавно нажимая на спусковой крючок, он мысленно благодарил Антонио за науку, уверенный, что не промахнется…