Времена негодяев

      Вечерами он угощал старого вояку и требовал, чтобы тот научил его щелкать каблуками и правильно отставлять локоть. Полковник от чарки не отказывался, но на приставания сотника отвечал уклончиво, намекая на пустую голову, к которой ничего не прикладывают, о выправке, которой сопляков надо годами учить, а однажды вдруг гаркнул на Евсея многоэтажно, поразив его виртуозностью мата, и совершенно сразил незнакомым словом «субординация».
      Виктор улыбнулся полковнику и вошел в зал, а полковник ловко оттер сотника и последовал за ним.
      Усевшись на свое место, Виктор указал полковнику и сотнику на лавку у стены, поближе к себе, чтоб в нужный момент были под рукой. Нашел взглядом тысяцкого Егора и кивком подозвал его. Егор прервал разговор с Мартыном, подошел и сел рядом. Мартын подмигнул Виктору.
      В левом углу сидел Борис, а рядом — его неизменный советник, старый замшелый маг с огромным носом и подслеповато прищуренными глазами. Имени его никто не знал, звали Нюхачом. Иногда во время Сбора он начинал шумно втягивать воздух. «Измену вынюхивает», — шепнул однажды Егор, недобро поглядев на мага.
      Тысяцкие сидели напротив Виктора, так, чтобы он мог их видеть, по первому сигналу готовые встать и доложить, если будет в том нужда. Александр крутил длинный ус и тоскливо поглядывал на маршала, он здесь был впервой и чувствовал себя неуютно. Григорий и Чуев негромко переговаривались, время от времени бросая внимательные взгляды по сторонам.
      Сармат, разумеется, опаздывал. Еще месяца два назад он приходил первым, затевал шумные разговоры с входящими, но Николай постепенно укрепил его в мысли, что неуместно ему, Правителю, ждать других, напротив, надобно входить последним. Николая ко всеобщему удивлению поддержал Мартын, в последнее время посматривающий на него ревниво. Быстрое возвышение насторожило старых сподвижников Сармата, но Николай вкрадчивой лестью и учтивым обхождением приглушил их недовольство.
      И вот Мартын на вечерней трапезе потребовал, чтобы Сармат не просто вваливался на Сбор, а выходил к ним торжественно, чинно. Воспламенясь своей идеей, Мартын вскочил, опрокинул бокал и заявил, что за три дня распишет подробный ритуал, где будет указано каждое уместное и неуместное телодвижение. Сармат долго смеялся, а потом прогнал всех спать. Но через неделю стал понемногу припаздывать, а сейчас все уже привыкли, что он появляется последним и его приличествует ждать, не начиная большого разговора.
      Нетерпеливо барабаня пальцами по столешнице, Виктор поглядывал на водяные часы в углу комнаты. По всем расчетам Дежнев сейчас гуляет по Бастиону. Может, уже рассматривает через телескопический прицел окна Хором. С минуты на минуту он вывесит в одном из окон сине-белое полотнище — стяг Сармата. А на самой верхотуре Хором, за двойными стеклами укрепленных смотровых щелей, сидит наблюдатель и ждет сигнала. Завидев знамя, немедленно доложит об этом маршалу, даже если ради этого надо будет прервать Сбор. И тогда Виктор объявит Сармату, что Бастион в их руках и руки теперь свободны для иных дел. «Великих дел!» — обязательно вставит Мартын.
      О старом оружии докладывать сразу не след, дело частное, мелкое. После Совета — прием посольства, будет трудный и тяжелый разговор. Казанцы настроены решительно, но теперь, когда в тылу не маячит непонятная тень Бастиона, с ними можно говорить и пожестче.
      — Как там посольство? — Виктор склонился к Егору.
      — Ждут.
      Помолчав, Егор шепотом добавил:
      — Сейчас доложили — прошлой ночью с десяток всадников от посольства отделились и двинули на юг. Шли лесами, и быстро, значит, с проводником. Приказа остановить не было, вот они и оторвались, выследить не удалось.
      — Вот как? — насупился Виктор. — Не нравится мне это!
      — Все дозоры на местах, а в секреты я свежих бойцов поставил.
      — Куда же это они, а? — спросил как бы сам себя маршал.
      — Скоро узнаем, — пообещал Егор. — Небось сами объявятся!
      Они и не подозревали, что слова тысяцкого попали в самое яблочко.
      Дверь распахнулась, из внутренних помещений появился Николай, обвел всех быстрым взглядом. За ним двое хранителей. И только после них вошел Сармат.
      Годы его не старили. Лишь в волосах прибавилось седины и стал грузнее в плечах. Могучая борода по-прежнему черна, а глаза смотрели весело и грозно. Свою любимую зеленую куртку он не снимал годами, даже во время приемов и застолий. Застиранная, выцветшая, вся в заплатах куртка не раз поминалась в байках и песнях дружинников.
      Кресло под ним заскрипело.
      — Ну, начнем! — прогудел он.
      Мартын опять подмигнул Виктору и поднялся.
      — Я попросил собраться вот почему. — Тут он задумчиво почесал нос, словно вспоминая. — Скоро в доспехах мыши заведутся, а мы, если не сопьемся, то от скуки перемрем. Мхом заросли!
      Виктор откинулся в кресле и смежил веки. Он знал, о чем Мартын будет говорить и уговаривать. Вот сейчас он расскажет о страннике, остановившемся на распутье и не знающем, которую дорогу выбрать. Потом, как всегда, ввернет про ответственность перед людьми, вверившими Сармату бразды правления, и о браздах немного поразмышляет. Опять призовет собрать людей в большой и крепкий кулак, идти за Урал, исконные земли возвращать, а уж наведя порядок, обернуться на Запад и установить справедливое правление от Ламанша до Камчатки…
      — Здорово! Вот это по-нашему! — Голос старого полковника заставил вздрогнуть не только Виктора, но и задремавшего было от знакомых речей Сармата.
      Полковник от возбуждения вскочил и горящими глазами смотрел на Мартына. Мартын на миг осекся, а потом, улыбнувшись, указал пальцем на старика.
      — Вот — глас народа! — провозгласил он. — Такими людьми строилась держава, ими же она возродится. Я уверен, что тысячи и десятки тысяч ждут, чтобы мы пришли и покончили с хаосом и беззаконием, собрали воедино по лоскутку…
      — Так точно! — гаркнул полковник. — Дайте только знак, за Волгой поднимутся, за Яиком только ждут сигнала, а уж беженцы хоть сейчас готовы…
      Встретив хмурый взгляд Виктора, он осекся, щелкнул каблуками и, буркнув «виноват», сел на место.
      Полковник с горсткой гвардейцев недавно прибыл в Москву. О делах за Волгой с ним уже говорили во время ночного застолья у Сармата. И Мартын, стуча кулаком по столу, снова требовал немедленно поднимать тысячи и вести их куда угодно, только не киснуть здесь, а старый вояка сдвинул бутылки и блюда в сторону, разложил дряхлую, треснувшую на сгибах карту и осторожно, чтобы не рассыпался ветхий пластик, водил пальцем. Он показывал Сармату, где стоят Укрепления, сколько людей за каждым, какая связь и на кого можно рассчитывать. Сармат внимательно слушал, сопел в бороду, но ничего не обещал.
      Виктор сочувствовал полковнику. Тому приходилось заправлять одним из бывших военных городков в степях за Саратовом. Превратившись в своеобразные крепости, городки сдерживали, как могли, напор с юга и с севера, с запада и с востока, выживали среди враждебного окружения, которое тоже, в свою очередь, раздиралось местными склоками, воевало или пыталось воевать с сопредельными территориями. Правда, после того, как возникла Корпоративная Ассоциация Городов «Итиль», атаки на Укрепления стали нарастать неудержимо. Крепости стояли насмерть, но силы были неравными. Натиску КАГ «Итиль» обитатели Укреплений могли противопоставить только мужество, отвагу, боевую науку, передаваемую от отца к сыну, ну, и немного старой техники, быстро выходившей из строя. Их ряды таяли, людей оставалось все меньше и меньше. Они действительно были готовы выступить и по первому же сигналу перерезать коммуникации КАГ «Итиль», многими попросту именуемой Итильским каганатом, поддержать огнем и маневром дружину Сармата. Грозная сила Казани и ее союзников наливалась сталью и плотью на берегах Волги, и если помедлить, ничто не удержит ее от броска известными дорогами на запад.
      Виктор не хотел раньше времени говорить о своих давних связях с Укреплениями, о многомесячной и тонкой работе, которую он вел с гарнизонами крепостей, о десятке верных людей, направленных туда говорить от его имени, обещать подмогу, составлять карты и намечать сроки. Сармат одобрил его работу, но большого интереса не проявил, а магам и вовсе незачем знать до поры до времени. Им найдется работенка в урочный час, а час, судя по всему, уже настал, только пусть старый полковник не спешит, не торопит. Хотя и его можно понять, у него каждый день на счету.
      Борис доброжелательно посмотрел на полковника, скосил глаза на Нюхача. Нюхач вдруг тяжело задышал и, не поднимая век, что-то просипел. Наклонившись к нему, Борис метнул в сторону Виктора пронзительный взгляд.
      «Засуетились! — подумал Виктор. — Ничего, с минуты на минуту прибежит вестовой и сообщит о занятии Бастиона. Забавное будет лицо у Верховного мага!»
      — Так что ты предлагаешь? — прервал Сармат излияния Мартына. — Прямо сейчас идти воевать Казань, что ли?
      — Я полагаю, — с достоинством ответил Мартын, — что надо в ближайшее время разобраться с делами в своем тылу, и, не мешкая, в поход.
      — Если мне будет позволено сказать, — негромко начал Борис, и все замолчали, — проблем с тылом не будет. Мы не хотели силового решения спора с каганатом, но дальше отступать некуда.
      — И ты туда же? — насупился Сармат. — А эти? — Неопределенный взмах рукой.
      — Если Правитель имеет в виду так называемый Бастион, — вкрадчиво сказал Борис, — то мы полагаем, что маршал блестяще устранил это маленькое затруднение. Возникла, правда, другая проблема, но о ней в свое время.
      И он, приятно улыбнувшись Виктору, уселся на место. Сармат удивленно посмотрел на маршала, но ничего не сказал.
      У Виктора свело скулы. Хорошо, что у него нет вражды с магами. Поднатужившись, они выведают все, что хотят. Но вряд ли они вчера кружились в своих страшненьких танцах. «Иван сообщил, больше некому!» решил Виктор. От мага-хранителя не могла укрыться неожиданная прогулка маршала вместе с незнакомым гостем. Месропа он, конечно, не узнал, иначе сейчас был бы другой разговор. Проследил за ними, высмотрел, а догадаться, что к чему, — дело плевое. При другом раскладе — хуже. Прознай маги о Месропе, скрутили бы его вместе с маршалом и кинули к ногам Сармата. Но если они уже взяли Месропа и выбили из него все, что он знал? И теперь по сигналу Бориса введут его в зал Совета, и тот начнет каяться и сдавать, пуская слюну и ничего не видя пустыми глазами. Совсем плохо, если маги и вченые в сговоре. — Но пока нет подтверждения такому дикому союзу, лучше не забивать голову новыми страхами.
      — Я не понимаю, о чем вы говорите! — сердито сказал Мартын. — Не хотите слушать меня — не надо. Давайте тогда пригласим посланников, а там будет видно, прав я или нет. Пусть явится сюда посольство, прямо сейчас!
      Сармат огладил бороду, глянул на Николая, скромно сидящего в углу, кивнул, соглашаясь. Николай сорвался с места и исчез за дверью.
      Виктор осторожно перевел дух. Все складывалось хорошо. Сармат на время забыл о Бастионе, а пока будут судить-рядить с казанцами, все и прояснится. Жаль, что пока нет сигнала! Ну, да посольство не один день будет вести торг. Виктора смущало поведение Мартына, не понявшего, о чем вел речь Борис! За последние годы Виктор настолько изучил Мартына, что по малейшему движению губ или глаз мог сказать, когда тот говорит правду, а когда умалчивает о ней. Сармат, тысяцкие, советники и сотники тоже не были для него загадкой. Только Борис непроницаем, а на Николая он никогда долго не глядел. Так вот, Мартын ничего не знал ни о его посещении Бастиона, ни о делах в нем. Странно!
      Столы раздвинули, составили их подковой к двери, так, чтобы, войдя, посольство оказалось в середке. Мартын хотел было подложить несколько ковров под кресло Сармата, чтобы выглядело внушительнее, но Сармат отмахнулся. Он подозвал Виктора и спросил, как он полагает, тянуть переговоры или сразу дать по рогам?
      — Бойцы застоялись, — уклончиво ответил Виктор.
      — Знаю, — кивнул Сармат. — Но ты-то как считаешь?
      — Мартын прав, — коротко ответил Виктор. — Или мы, или они.
      — Если бы так, — вздохнул Сармат. — Черт знает, какая силища накапливается за Каспием! Пока мы тут будем с итильцами драться, друг друга изводить, как хлынут!..
      — С Казанью они сговорятся быстрее.
      — Это верно. Ладно, зови Мартына. Нет, погоди, вечерком ко мне оба зайдите, поговорим. Как твои ребята?
      — Застоялись, — повторил Виктор.
      — Будет им работенка. Да, на что это Борис намекал, а?
      — Потом скажу.
      — А? — Сармат улыбнулся. — Ну, смотри, не тяни.
      Вошли казанцы, шесть человек. Впереди плотный высокий человек, чем-то неуловимо похожий на Сармата и обросший такой же могучей бородой.
      Он поклонился, а потом заговорил. Виктор знал несколько десятков татарских слов и понял, что посол приветствует Сармата. Затем выступил вперед толмач, но посол движением руки отстранил его и повторил свою речь на русском языке без малейшего акцента. Потом он стал говорить о годах непонимания, о жертвах и кознях, о том, как прекрасен мир и как тяжела война. Говорил медленно, за это время тысяцкий Егор успел незаметно исчезнуть и возникнуть снова.
      — Никаких новостей, — шепнул он. — Сейчас доложили, что в посольстве два новых человека объявились. В Казани их не видали, да и под Москвой замечены не были. Один захворал, из комнаты не выходит, второй — вон тот, в белой чалме.
      Виктор пригляделся. Ему не нравились странные перемещения людей вокруг посольства. Ладно еще, если итильцы ведут свою разведку. Хуже, если с ними встречались эмиссары Великого Турана. Но туранцам нет нужды искать встречи здесь, под самым носом Москвы, их в Казани и так встретят как дорогих гостей!
      Мужчина в белой чалме смотрел по сторонам, а когда встретил взгляд Виктора, отвел глаза в сторону. Маршал насторожился. Он готов был поклясться, что недавно видел этого человека. Так, шрам над левой бровью. Постой-ка, не он ли встречал их на том берегу, принимал рыбу?
      Тихо поднявшись с места, Виктор пробрался к двери и вышел в коридор. Проходя мимо столпившихся магов, он услышал бормотание Нюхача, на миг замер, прислушиваясь, но ничего разобрать не смог. Старый маг невнятно бормотал что-то не то «руки с нами», не то «другое знамя».
      В коридоре подозвал Евсея.
      — Ну, что там Дежнев?
      — Пока тихо.
      — Попроси кого-нибудь из магов осторожно пощупать посольских, пусть понюхают. Узнай, когда и где пристроилась к ним эта парочка.
      — Какая парочка?
      Пояснив сотнику, о ком идет речь, Виктор прошел обратно в зал. Там Мартын держал ответную речь и с тем же напором, с которым полчаса назад доказывал необходимость немедленного похода на каганат и полного его разгрома, вещал о мире и дружбе, о трудных временах, которые надо преодолевать сообща, и о прочих, столь же благородных материях…
      После Мартына снова выступил посол и сказал, что при таком понимании друг друга нет причин для вражды, и можно не медля, но, разумеется, и не торопясь, прямо на днях, а лучше сегодня, заключить договор о мире и дружбе на вечные времена, а там уже торговля и взаимные уступки сделают все остальное.
      Воцарилось молчание. Все смотрели на Сармата. В глазах Мартына тревога, он не был готов к такой резвости посольства и откровенно побаивался, как бы Сармат вдруг не согласился на договор.
      Сармат медленно и задумчиво оглаживал бороду, а потом осведомился у посла, о чем, собственно говоря, будет идти речь в договоре кроме общих слов, и почему такая спешка?
      — Договор заключим и за минуту, но готовить его надо без спешки, добавил он.
      — Да будет известно Правителю, — масляным голосом тут же отозвался посол, — что мудрость его слов нашла дорогу в сердца слушателей. Воистину, поспешает только неразумный, а мудрый не торопясь идет к цели. Но и промедление может оказаться смерти подобно, как говорил один великий человек, — посол хитро прищурил глаза, — особенно в минуты, когда судьбы мира решаются, по соизволению Аллаха, сильными мира сего. Ибо пока нет договора — нет мира, а нет мира, нет и границ, а если нет границ, все, что видит сильный, он и берет.
      — Это угроза? — удивился Сармат.
      — Нет, о Правитель, — ужаснулся такой догадке посол, — Аллах свидетель, что в словах наших нет угрозы. Нам ничего не надо чужого, а умные люди всегда договорятся между собой о сферах интереса и влияния, об исторических границах.
      — А-а, — протянул Сармат, — исторические границы…
      Виктор понял, что идеи Великого Турана закружили головы и казанцам. Очевидно, эмиссары из Средней Азии очень торопились и поэтому догнали делегацию здесь. Нет, не получается! «Рыбного человека» он видел не далее, чем вчера. Сколько же времени он ошивается в Бастионе? «Плохо, — подумал Виктор, — события начинают управлять нами, а не наоборот».
      — Хорошо, — поднялся с места Сармат, — мы выслушали вас и в скором времени дадим ответ. Надеюсь, долго ждать не придется.
      — И мы надеемся, Правитель, — согнулся в поклоне посол, — и будем терпеливо ждать мудрого решения. Только, да не сочтутся мои слова дерзостью, Аллах награждает не только терпеливых, но и достойных.
      Посольство вышло из зала.
      — Что он имел в виду? — спросил в пространство Мартын.
      Сармат пожал плечами. Он казался озабоченным.
      — Когда можешь доложить о состоянии дружины? — спросил он у Виктора.
      Виктор глянул на тысяцких. Александр тут же вскочил со скамьи, но Григорий за рукав осадил его и, показав Виктору два пальца, хлопнул себя по боку.
      — Часа через два, — ответил Виктор.
      — А почему не сейчас, маршал? — сердито насупил брови Сармат.
      — Часа через два, — спокойно продолжал Виктор, — дружина будет готова к походу.
      — Молодец! — расплылся в улыбке Сармат. — Ладно, пусть не дергаются, я думаю, время у нас есть.
      — Если мне будет позволено сказать, — тихо заговорил Борис, — времени у нас больше нет.
      В коридоре послышались громкие шаги, крики, дверь распахнулась, в комнату ввалился дружинник, волоча за собой вцепившегося ему в плечи стражника. Виктор мгновенно узнал наблюдателя и вскочил с места.
      — Отпусти его, — крикнул он стражнику.
      Неожиданно освободившись от хватки, дружинник кувыркнулся вперед и ударился головой о стол.
      Виктор подбежал к нему и встряхнул.
      — Говори, что видел? Есть флаг?
      — Ф-флаг есть, — заплетающимся языком пробормотал дружинник и сморщился от боли.
      Виктор отпустил его, и дружинник сел прямо на пол, обхватив голову руками.
      — Вот и все, — сказал Виктор Сармату, — знамя Правителя сейчас развевается над Бастионом. Без боя, без крови, Бастион наш.
      Цепляясь за край стола, дружинник с трудом поднялся и что-то промычал.
      — Иди отдохни, — сказал ему Виктор. — Спасибо за службу.
      — Зеленый, — с трудом выдавил из себя дружинник.
      — Кто зеленый? — не понял Виктор.
      — Флаг зеленый, — процедил дружинник и со стоном опустился на пол.

2

      Бойница в стене была наполовину заложена кирпичом свежей кладки. Виктор уперся подбородком в шершавую штукатурку, приподнялся на носках ничего не видно. Стоявший рядом Дьякон кивнул послушнику, тот подкатил короткий толстый обрубок бревна.
      — Голову береги! — предупредил Дьякон.
      Виктор, не отвечая, вскочил на торец. Теперь в узкой щели был виден темный треугольник Бастиона. У его подножья что-то горело, грязный дым клочьями несся по ветру.
      — Утром они переправились, — помолчав, сказал Дьякон. — Первая ладья причалила, вон она, догорает, а остальные… — Он вздохнул.
      Виктор коротко глянул на него и стиснул зубы. Он уже знал, что произошло с сотней Дежнева. Ладьи отплыли утром, не таясь, дружинники ежились от прохлады, налегали на весла, шумно перекликались с доплывшей до берега головной ладьей, и тут сверху на их головы обрушился огонь и металл.
      Может, кто уцелел и хоронится в зарослях на том берегу, да только от них сейчас проку нет. Потом, когда пластуны выберутся по руинам моста к Бастиону, доподлинно станет известно, сколько народу осталось, а сколько нашло свой конец в темной воде.
      Надо было ждать. Ждать вестей с того берега, ждать, пока дружина идет к Новоспасскому мосту. К вечеру, наверно, выйдут они через Раменки в тыл, и не раньше утра маги сюда подтянут свои тяжелые обозы.
      Посольство взяли под стражу тотчас же после известия о захвате Бастиона. Презрительно кривя губы, посол сказал, что подчиняется силе, но такого оскорбления Казань не простит, а лично он, будь помоложе, вызвал бы на поединок любого… «Встретился бы ты мне под Кандагаром, когда я был моложе!» — рявкнул тогда старый полковник.
      Человека со шрамом от посольства отделили, и хоть бранился он и цедил угрозы, внимания на то не обратили и свели прямиком вниз, к магам, чтобы вытрясли из него все, что знает. Они и вытрясли.
      О туранцах ничего не знал человек с родинкой, служил каганату, и в Бастион, после того, как ученые на плотах ушли, тотчас же впустил десяток своих людей, тех, что от посольства оторвались. Народ бывалый, с оружием совладают, а с лазерами тоже разберутся. Вот тогда и начнется разговор, вот тогда и переговоры пойдут, как надо.
      Выжатого досуха врага спустили с камнем на ноге в Яузу. Посольство до поры не трогали.
      За спиной послышались торопливые шаги Евсея. Покосившись на Дьякона, он негромко доложил, что прибыл отряд копейщиков, на подходе две сотни пеших ратников. И еще, тут Евсей снизил голос до шепота, Борис велел сказать, что через мост им долго перебираться, хорошо бы отсюда.
      — Ну, чего там? — сердито заворчал Дьякон, почуяв неладное.
      Выслушав Виктора, коротко бросил:
      — Не пущу! — Посопев, добавил: — Вон, пусть с берега своей волшбой и промышляют, а сюда чтоб ни ногой!
      Виктор отослал Евсея и сошел со стены. Уселся на скамью и, закрыв глаза, попытался увидеть сверху, как ползут обозы просеками и улицами, как охватывают в полукольцо Бастион, выдвигаясь слева и справа, отозванные спешно с ближних рубежей отряды. Но одна мысль не оставляла его — а что, если захват Бастиона — это обманный маневр, и пока они будут с ним ковыряться, быстрыми переходами внезапно подойдет итильская конница и, сметая заслоны, ворвется прямо в город. Впрочем, кто ворвется, тот и навернется — коннице здесь намнут бока, каждая улочка, каждый дом встретят стрелой или камнем, московский люд отчаянный, умеет постоять за себя и семью, да и скарб свой так просто не отдаст. Виктор вдруг понял, что время колебаний и долгих рассуждений кончилось — теперь уж Сармату размышлять и взвешивать не пристало, поход на Казань — дело решенное. А может, только этого туранцы и добиваются — столкнуть Москву и Казань лбами, а того, кто верх возьмет, можно голыми руками брать, сил на два расклада не хватит.
      — Пойду за тебя помолюсь, — вдруг сказал Дьякон, перекрестил Виктора и направился к часовне.
      Виктор долго смотрел ему вслед невидящим взглядом, клубы дыма вставали перед внутренним взором, огонь падал с неба, люди и кони срезались беспощадным лезвием огромной косы, а коса была в руках женщины, неуловимо похожей на Ксению…
      Он тряхнул головой, и видение исчезло.
      — Коня! — сказал он.
      Богдана словно ветром унесло, и через пару минут он вывел коней к воротам. Они пропустили входящий отряд копейщиков. Сотник, завидев Виктора, отсалютовал ему мечом.
      За стенами монастыря пешие ратники натягивали брезентовые полотнища, подвешивая котлы к треногам. К Виктору подскакал Иван, ждавший его близ ворот. Внутрь не пускали, распознав в нем мага.
      Середина огромного амфитеатра поросла кустарником. Когда-то здесь собирались десятки, сотни тысяч людей и предавались забытым развлечениям. Деревянные сиденья давно сгнили, металлические сетки, ограждавшие ряды, рухнули — остались только гигантские серые ступени. Из трещин в бетоне лезла трава. После оползня, обрушившего в реку горы земли и камня, берег у стадиона размыло, и вода подступала почти к самому основанию гигантского овала.
      Наверху, меж колонн, в одном из проемов сколотили дозорную сторожку, но шальная очередь зацепила ее и иссекла доски в щепу.
      — Мы как раз выскочили наружу, — докладывал Виктору один из дозорных, — с той стороны треск пошел, искры разноцветные полетели, и ладьи все вдребезги. Потом нас шарахнуло, мы залегли, а сторожку побило.
      Виктор молча кивнул. Бастион казался толстой занозой, выпершей из земли и впившейся в небо. Он знал, что десятки недобрых глаз следят оттуда за рекой и окрестностями, а руки лежат на гашетках.
      А другие руки сейчас возятся с лазерными установками, и как только разберутся с ними — ударят по городу, по Хоромам, выжгут вокруг все — не подойти, не пролезть. Кончились долгие месяцы бездействия, вот он, враг, за толстыми стенами, обманно, коварством проник в самое сердце, украл добычу из-под носа. Может, ученые в сговоре с казанцами? И никуда они не ушли, сидят сейчас в своих кабинетах, выпивают и закусывают, подносят снаряды. Хотя вряд ли, нет нужды. Захоти они держать оборону, к чему им итильцы? Да и его не отпустили бы.
      Туча, шедшая с юга, громыхнула, в лицо нажал сильный ветер, хлестнуло дождем, все попрятались. Но через несколько минут тучу разогнало. С белесого неба полилась жара.
      Снизу донеслись крики, ржанье лошадей. В пролом медленно вползали обозы, несколько всадников обогнали их, спешились и начали карабкаться по ступеням.
      Тяжело дыша, Мартын добрался наконец до вершины, хлопнул по плечу Виктора и привалился к дощатому ограждению.
      — Ну, что? — спросил он.
      Виктор пожал плечами. Пластуны еще не вернулись, и неизвестно, вернутся ли. В кустах у подножия Бастиона их могла поджидать засада, да к тому же и не одна. Правда, ребята опытные, голыми руками их не возьмешь. Но не голые руки у злодеев, ох, не голые. Он до боли в глазах всматривался в темнеющие на том берегу заросли — не блеснет ли зеркальце, не замигает ли зайчик.
      — Разведку ждешь? — Мартын утер со лба пот и продолжил: — Жди. А я вот не поленился, сам к тебе прискакал. Что это?
      От Бастиона в сторону Хором пыхнула огненная спица.
      — Лазером бьет, сука! — Пробормотал Виктор. — Хорошо, что ты здесь.
      Судя по всему, старую наводку не сбили. Над Хоромами заклубился легкий дым. Виктор помнил, куда был нацелен лазер. Он со смешанным чувством посмотрел на Мартына, тот и не догадывался, что жилье его сейчас выжжено дотла.
      — Пока не забыл, — озабоченно проговорил Мартын, — там, в Бастионе, смертники заперлись. Они будут держаться, покуда хватит припасу и пока техника не сдохнет, а потом оружие покорежат, а Бастион взорвут.
      — Чем взорвут? — переспросил Виктор, пристально глядя Мартыну в глаза.
      — Черт его знает! Там много чего есть, рванет сильно.
      — Зачем тогда оружие портить?
      — Не знаю. На случай, если не рванет.
      — Это точно?
      — Точно. — И Мартын ожесточенно потер седую щетину на щеках.
      Виктор еще раз посмотрел на Бастион, велел дозорным внимательно следить, не будет ли сигналов, и отвел Мартына в сторону:
      — Теперь скажи, — и он крепко взял Мартына за локоть, — откуда ты все это знаешь?
      Старые неясные подозрения проснулись в нем. Странные разговоры, прицел, наведенный на окно…
      — Посла немного тряханули, — тихо ответил Мартын.
      — Маги?
      — Да нет, мы сами немножко поработали. Егор помог, да и твой полковник большим умельцем оказался.
      — Егор? — неприятно удивился Виктор. — Без моего приказа?
      — Я его обманул, — усмехнулся Мартын. — Сказал, что ты и велел.
      — Где же теперь посол?
      — С посольством.
      — А посольство где?
      — Да кто его знает! Может уже до шлюзов доплыло, а может еще дальше, если рыбы не съели.
      Мгновенно оценив ситуацию, Виктор покачал головой. Он не знал сердиться ему или восхищаться. Опять неуловимым финтом обошел его старый хитрец. Послов, конечно, не убивают. Но это было не посольство.
      — Ты понимаешь, — сказал Виктор после короткого молчания, — что это война?
      — Еще бы не понимать, — тут же ответил Мартын, и глаза его весело блеснули. — И не надо меня благодарить. Устроишь разве что сегодня вечером хороший стол.
      — Так и так воевать бы пришлось, — негромко сказал Виктор.
      — Э, пока наш медведь раскачается, да пока тысячу раз взвесит! Никуда теперь не денется.
      — Раньше бы знать! — с досадой проговорил Виктор. — Каких ребят потерял!
      — Кто же знал, что так повернется, — немного виновато промолвил Мартын. — Помянем дружинников вечером… А, смотри, маги свои железки достают.
      Дозорные подошли к самому краю. Иван мельком глянул и снова отвернулся, разглядывая Бастион.
      По нижним ступеням, огибая заросли, маги и дружинники тащили завернутые в полотнища большие плоские коробы, тюки, рядом хлопотали старшие маги в полосатых разноцветных балахонах.
      Вернулся Богдан.
      — От Евсея, — и вручил свернутый в трубку лист.
      Виктор посмотрел донесение. Облегченно вздохнул. Многие спаслись, выплыли и затаились в кустах на той стороне, ждут приказа. Пластуны доложили, что вход завален, оконные проемы высоко, но можно сунуться ночью. Пропало человек десять. Дежнев ранен.
      Но даже если бы ни один дружинник не пострадал — Бастион оставлять в руках итильцев невмочь. Виктор помнил обидный исход из Саратова, когда дружина грузилась в разбитые вагоны под свист и улюлюкание тайных и явных пособников Казани. Многие жители, да и, что удивительно, беженцы не устояли перед искусами адаптированного ислама. Уставшим, измученным людям не хотелось в очередной раз собирать нехитрый скарб и пускаться невесть куда в поисках жилья и покоя. А тут был обещан покой и достаток в обмен на лояльность и на несколько слов, свидетельствующих о принятии новой веры. Больше от них ничего не требовалось. Пока. И даже те, кто помнил ходжентскую резню и ответные карательные походы на Ходжент атамана Курбатова, именем которого, наверно, и сейчас пугают детишек на афганской границе, и те не устояли, поскольку никто вроде бы не покушался ни на обычаи, ни на очаг…