ГЛАВА 28

«Мы внутри города, Афраэль», — беззвучно сообщил Спархок, выпустив заклинание.

«Как вам это удалось?» — в ее мысленном голосе прозвучало изумление.

«Это долгая история. Сообщи Халэду, что я отметил вход в долину. Он знает, что нужно искать».

«Вы узнали, где они держат маму?»

«Относительно».

Наступило долгое молчание.

«Я лучше присоединюсь к вам», — решила она.

«Как ты найдешь нас?»

«Использую тебя как маяк. Просто продолжай говорить со мной».

«Мне кажется, это неразумно. Мы в самом логове Киргона. Разве он не учует тебя?»

«С вами ведь Ксанетия, верно?»

«Ну да».

«Тогда Киргон ничего не учует. Именно поэтому я и отправила ее с вами. — Она вновь помолчала. — Кто придумал, как проникнуть в город?»

«Телэн».

«Вот видишь! А ты еще пытался спорить, надо ли брать его с собой. Когда ты научишься доверять мне, отец? Продолжай говорить. Я почти нащупала вас. Расскажи, как Телэну удалось провести вас в Киргу».

Спархок начал описывать хитрость, к которой они прибегнули.

— Ладно, — услышал он за спиной голос Афраэли, — этого довольно. В общих чертах мне все ясно. — Спархок обернулся и увидел Богиню-Дитя на руках Ксанетии. Девочка огляделась. — Я вижу, киргаи еще не научились разводить огонь. Здесь темнее, чем в старом сапоге. Собственно говоря, где мы сейчас?

— Во внешнем городе, Божественная, — негромко пояснил Бевьер. — Полагаю, ты бы назвала это торговыми кварталами. Здесь расположены загоны с рабами и различные склады. Их охраняют кинезганцы, и они не особенно бдительны.

— Отлично. Давайте уйдем с улицы. Телэн ощупью двинулся вдоль похожего на амбар склада.

— Вот и дверь, — прошептал он наконец.

— Разве она не заперта? — спросил Келтэн.

— Теперь уже нет.

Они присоединились к Телэну и вместе вошли внутрь.

— Ты не против, дорогая? — обратилась Афраэль к Ксанетии. — Здесь темно — хоть глаз выколи.

Лицо Ксанетии начало светиться, и мягкое сияние чуть высветило внутренность склада.

— Что здесь держат? — спросил Келтэн, озираясь в полумраке. — Может быть, провизию? — В голосе его была надежда. — Эти помои, которыми нас накормили в загоне для рабов, были не очень-то сытные.

— Не думаю, что это продовольственный склад, — отозвался Телэн. — Там пахнет совсем по-другому.

— Займешься исследованиями в другой раз, — сухо сказала Афраэль. — Сейчас у нас другие проблемы.

— Как идут дела у остальных? — спросил Спархок.

— Бергстен взял Кинестру, — ответила она, — и теперь движется на юг с рыцарями церкви. Улаф и Тиниен привели троллей в Джубай, и тролли сожрали почти половину кинезганской кавалерии. Бетуана и Энгесса движутся на юго-запад с атанами. Вэнион и Сефрения в пустыне, поддерживают иллюзию, что ты с ними. Кринг и Тикуме позволяют гонять себя по всей пустыне к западу от Сарны киргаям, кинезганской коннице и Клаалевым переросткам — хотя, сдается мне, эти твари недолго еще будут беспокоить нас. Халэд обнаружил способ отделаться от них.

— Халэд? Один, безо всякой помощи? — спросил изумленный Телэн.

— Клааль перехитрил самого себя. Он отыскал пещеры, в которых могут дышать его солдаты. Они прятались в этих пещерах и выходили наружу, чтобы напасть на нас. Халэд придумал, как можно поджечь эти пещеры. Результат довольно шумный.

— Вот видите, какой у меня брат! — с гордостью воскликнул Телэн.

— О да, — критически согласилась Богиня-Дитя, — не успеешь отвернуться, как он уже придумывает новые ужасы. Стрейджену и Кааладору удалось убедить этого дакита из Бересы, что мы готовим высадку на южном побережье и… — Она оборвала себя. — Ты же все это уже знаешь, Спархок. И зачем только я трачу время попусту?

— Стало быть, все идет согласно нашим планам? — спросил он. — Никаких отступлений? Никаких неожиданностей?

— Для нас — нет, зато у Киргона дела обстоят отнюдь не так весело. Дэльфы почти полностью разогнали армию Скарпы, так что опасности Материону уже практически не существует. Я привлекла к нашему общему делу кое-кого из моего семейства. Они сжимают время и расстояние. Как только Элана будет в безопасности, я подам знак, и все наши армии разом постучатся в ворота Кирги.

— Ты сообщила остальным об изобретении Халэда? — спросил Телэн.

— Об этом позаботится мой кузен Сетрас. Он бывает немного рассеянным, но я заставила его повторить все дословно несколько раз и надеюсь, что он не слишком много напутает. Словом, все готово. Остальные ждут только знака, чтобы двинуться на Киргу, так что перейдем к делу. У кого-нибудь из вас была возможность хотя бы осмотреться здесь?

— Я, Божественная Афраэль, до некоторой степени исследовала внешний город, — отозвалась Ксанетия. — Анакха полагал, что было бы неразумно, дабы я разделяла их пребывание в рабском загоне.

Богиня-Дитя протянула Телэну большой кусок жесткого хрустящего пергамента и карандаш.

— Давай, — сказала она, — отрабатывай свое пропитание.

— Где ты все это взяла? — с любопытством осведомился он.

— Из кармана.

— У тебя же нет карманов, Флейта. Девочка одарила его привычным страдальческим взглядом.

— А, — сказал Телэн, — я почему-то все время об этом забываю. Ладно, анара, опиши город, а я набросаю его план.

Набросок, возникающий на пергаменте, получался довольно подробным — пока.

— Я не сумела проникнуть за стену, что окружает внутренний город, — виновато проговорила Ксанетия. — Врата ее постоянно заперты, ибо киргаи высокомерно сторонятся и своих пособников-кинезганцев, и рабов, чей тяжкий труд поддерживает их существование.

— Этого, пожалуй, пока достаточно, — заметила Флейта, с поджатыми губами разглядывая чертеж Телэна. — Ну что ж, Бевьер, ты у нас знаток крепостей и укреплений. Где здесь слабое место?

Сириникиец несколько минут пристально разглядывал набросок.

— Ты видела какие-нибудь колодцы, анара? — спросил он.

— Нет, сэр рыцарь.

— Бевьер, у них же за воротами целое озеро, — напомнил Келтэн.

— От озера мало проку, если город окажется в осаде, — ответил Бевьер. — Должен быть еще какой-то источник воды внутри стен — либо колодец, либо резервуар. Когда у защитников крепости не хватает воды, осада заканчивается довольно быстро, и не в пользу осажденных.

— Почему ты думаешь, что этот город строили в расчете на осады? — спросила Миртаи. — Считалось, что никто не должен его найти.

— Атана, эти стены чересчур высоки и толсты, чтобы быть просто архитектурным украшением. Кирга — укрепленный город, а значит, ее строили, имея в виду осады. Киргаи не слишком-то смышленый народ, но надо быть совсем уж безмозглым тупицей, чтобы выстроить крепость без источника воды внутри. Это все, что я могу придумать, Божественная Афраэль. Найди, откуда они берут воду, и во внешнем городе, и во внутреннем. Здесь должно быть их слабое место. Если нет, нам придется прорывать ход под внутренней стеной или перебираться через нее верхом.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет, — сказала Афраэль. — Мы во вражеском городе, и чем дольше мы будем мешкать здесь, тем больше шансов, что нас обнаружат. Если только это будет возможно, Элану и Алиэн нужно освободить этой же ночью. Я дам знать остальным, чтобы начинали продвижение. Сегодня ночью никто глаз не сомкнет, но тут уж ничего не поделаешь. Ну что ж, Ксанетия, пойдем на поиски воды. Вы все ждите нас здесь. Нам вовсе не улыбается, вернувшись, разыскивать вас по всему городу.

— Ты спятил, Гардас? — гневно вопросил Бергстен у альсионского рыцаря в массивных доспехах. Талесийский патриарх упорно не желал смотреть на юношу с приятным лицом, стоявшего рядом с рыцарем. — Я не должен даже признавать, что он существует, не то что разговаривать с ним!

— Афраэль предупреждала меня, Бергстен, что ты заведешь этот скучный разговор, — заметил юноша, которого сэр Гардас провел в шатер патриарха. — Станет ли тебе легче, если я у тебя на глазах сотворю какое-нибудь чудо?

— Господи! — содрогнулся Бергстен. — Только не это! Мне и так уже несдобровать!

— У Долманта, когда я навещал его, тоже были трудности, — отметил кузен Афраэли. — У вас, служителей эленийского Бога, бывают какие-то странные идеи. Его не беспокоит то, что мы существуем, так почему же это должно беспокоить вас? Как бы то ни было, пока весь этот кризис не разрешится, всем нам придется отступать от правил. Мы даже привлекли на свою сторону Эдемуса и бога атанов — хотя они оба уже много тысячелетий не разговаривают с нами. Афраэль хочет, чтобы я рассказал тебе что-то о солдатах, которых привел сюда Клааль. Некто по имени Халэд придумал, как их уничтожить.

— Расскажи об этом Гардасу, — предложил Бергстен. — Он перескажет все мне, и я не попаду в беду.

— Извини, Бергстен, но Афраэль настаивала, чтобы я рассказал об этом именно тебе. Представь, что я тебе снюсь или что-то в этом роде. — На лице Сетраса появилось слегка озадаченное выражение, а в больших блестящих глазах — пугающее непонимание.

— Я мало что смыслю в этом, — сознался он. — Афраэль гораздо умнее меня, но мы любим друг друга, так что она не слишком часто тычет мне в лицо моей тупостью. Она ужасно вежливая. Она мила даже с вашим Богом, а уж он временами бывает так зануден… о чем это я?

— Э-э, — мягко подсказал сэр Гардас, — ты хотел рассказать его светлости о солдатах Клааля, Божественный Сетрас.

— Правда? — в больших глазах отразилась полная пустота. — Ах да, верно. Ты не должен позволять мне так много болтать, Гардас. Ты же знаешь, как я легко отвлекаюсь.

— Да, Божественный Сетрас, мне уже доводилось это замечать.

— Как бы там ни было, — продолжал Сетрас, — этот Халэд… ужасно умный молодой человек, я полагаю… сообразил, что есть какое-то сходство между той кошмарной дрянью, которой дышат солдаты Клааля, и чем-то, что он называет «рудничный газ». Бергстен, ты имеешь хоть малейшее понятие, что это такое? — Сетрас заколебался. — Может, я должен обращаться к тебе, как Гардас — «ваша светлость»? На мой взгляд, ты ни чуточки не светишься.

— Это формальное обращение, Божественный, — пояснил сэр Гардас.

— Вот как? Ну, мы можем и отбросить формальности, верно, Бергстен? Мы ведь уже почти что старые друзья.

Патриарх Эмсата сглотнул с немалым трудом и вздохнул.

— Да, Божественный Сетрас, — сказал он, — полагаю, что это так. Может быть, ты все-таки расскажешь мне, что именно придумал оруженосец Спархока?

— Разумеется. Да, кстати, вот еще что. К утру мы должны быть у ворот Кирги.

— Пожалуйста, атана Лиатрис, — терпеливо проговорила баронесса Мелидира, обращаясь к атане — супруге Сарабиана, — пойми: мы хотим, чтобы они совершили это покушение.

— Это слишком опасно, — упрямо сказала Лиатрис. — Если я опережу их и убью Шаколу и Тореллию, остальные разбегутся, и с заговором будет покончено.

— А мы никогда не узнаем, кто еще был в него замешан, — не менее терпеливо пояснил патриарх Эмбан, — и не сможем знать наверняка, не повторят ли они покушение.

Принцесса Даная сидела чуть поодаль от них с Мурр, свернувшейся на ее коленях. Ее зрение странным образом раздвоилось — одна картина налагалась на другую, и казалось, что ночные улицы Кирги пролегают прямо за спинами собравшихся в гостиной.

— Я тронут тем, что ты так тревожишься за меня, — говорил Сарабиан, — но я и сам не так беспомощен, как кажусь. — Он театрально взмахнул шпагой.

— А поблизости мы поставим стражу, — добавил министр иностранных дел Оскайн. — Шакола и Тореллия наверняка получают помощь от кого-то из правительства — скорее всего, от тех, кто уцелел после разгрома мятежа.

— Я вырву из них эти имена, прежде чем их прикончу! — объявила Лиатрис.

Сарабиан заморгал при слове «вырву».

— Мы уже близко, Божественная Афраэль. — Голос Ксанетии казался одновременно немыслимо далеким и очень близким. — Мнится мне, что я чую воду. — Узкая темная улица, которой они шли, выводила на площадь длиной не меньше, чем в сотню футов.

— Лучше схватим их всех, Лиатрис, — уговаривала Элисун свою сестру-императрицу. — Возможно, ты и сумеешь вырвать у Шаколы и Тореллии пару-тройку имен, но, если мы застигнем убийц при попытке покушения, мы сумеем очистить всю имперскую резиденцию. В противном случае нашему мужу придется прожить остаток дней с обнаженной шпагой в руке.

— Чу! — прошептала Ксанетия в другом, далеком городе. — Воистину я слышу шум текущей воды.

Даная изо всех сил постаралась сосредоточиться. Так трудно было существовать раздельно…

— Мне очень не хочется так поступать, Лиатрис, — с сожалением сказал Сарабиан, — но я запрещаю тебе убивать Шаколу и Тореллию. Мы разберемся с ними после того, как их наемники попытаются убить меня.

— Как прикажет мой супруг, — автоматически ответила Лиатрис.

— Что мне на самом деле нужно от тебя — чтобы ты защитила Элисун и Гахенас, — продолжал он. — Гахенас, вероятно, грозит сейчас наибольшая опасность. Элисун пока еще нужна заговорщикам, но Гахенас известно больше, чем им бы хотелось. Уверен, что они попытаются убить и ее, так что лучше сегодня ночью вывести ее из Женского дворца.

— Сие под улицей, Божественная, — сказала Ксанетия. — Мнится мне, что поток воды протекает под самыми нашими ногами.

— Верно, — согласилась Богиня-Дитя. — Давай проследим его до источника. Должна же быть какая-то возможность проникнуть в этот поток во внешнем городе.

— Как ты оказалась втянутой в это дело, Элисун? — спрашивала между тем Лиатрис. Элисун пожала плечами.

— У меня больше свободы передвижений, чем у всех вас, — ответила она. — Шакола нуждалась в доверенном лице, которое выносило бы ее послания из Женского дворца. Я сделала вид, что мне понравился ее план. Шаколу не так-то трудно было обмануть — она же, в конце концов, кинезганка.

— Это здесь, Божественная, — прошептала Ксанетия, положив ладонь на железную плиту посередине булыжной мостовой. — Ток воды можно ощутить, даже лишь касаясь сей плиты.

— Верю тебе на слово, анара, — отозвалась Афраэль, содрогаясь при одной мысли о том, чтобы прикоснуться к железу. — Как ее открывают?

— Кольца сии наводят на мысль, что плита может быть поднята.

— Тогда вернемся и приведем сюда весь отряд. Думаю, что это и есть то самое слабое место, которое хотел отыскать Бевьер.

Даная зевнула. Все как будто шло по плану, а потому она свернулась в кресле, обняла Мурр и тотчас уснула.

— А ты не можешь просто… — Телэн красноречиво повертел в воздухе пальцами.

— Это железо, Телэн, — преувеличенно-терпеливо сказала Флейта.

— Ну и что? Какое это имеет значение? Она содрогнулась.

— Я не выношу прикосновения железа. Бевьер пристально взглянул на нее.

— Беллиом страдает тем же недомоганием, — заметил он.

— Ну да. И что?

— Это предполагает некоторое родство между вами.

— Бевьер, твое умение постигать очевидные вещи прямо-таки потрясающе.

— Веди себя прилично, — одернул ее Спархок.

— Что такого неприятного в железе? — спросил Телэн. — Оно холодное, твердое, ковкое и ржавеет.

— Превосходное научное описание. Тебе известно, что такое магнетизм?

— Кусок железа, который прилипает к другому куску железа, правильно? Помнится, Платим как-то толковал что-то о магнетизме.

— И ты как раз слушал? Поразительно!

— Так вот почему Беллиому пришлось сгуститься в сапфир! — воскликнул Бевьер. — Все дело в магнитных свойствах железа. Беллиом не переносит его — и ты тоже.

— Пожалуйста, Бевьер, — слабо попросила Афраэль, — у меня от одной мысли об этом мурашки по коже. Мы ведь сейчас говорим не о железе, а о воде. Под улицами внешнего города течет поток воды, быть может подземная река. Течет он ко стенам внутреннего города. Посередине улицы неподалеку отсюда в мостовой есть большая железная плита, и слышно, как под ней бежит вода. Вода течет по некоему туннелю, а этот туннель ведет во внутренний город — во всяком случае, я на это надеюсь. Я выясню это наверняка, как только вы, господа, поднимете для меня эту железную плиту.

— Вы не видели на улицах патрулей? — спросил Келтэн.

— Нет, сэр рыцарь, — ответила Ксанетия. — Столетия и привычка, очевидно, ослабили бдительность кинезганцем, кои отвечают за безопасность внешнего города.

— Мечта взломщика, — пробормотал Телэн. — В этом городе я мог бы сказочно обогатиться.

— И что бы ты воровал? — осведомилась Афраэль. — Киргаи не признают ни золота, ни серебра.

— Какие же у них деньги?

— Никаких. Им не нужны деньги. Кинезганцы снабжают их всем необходимым, а потому мысль о деньгах даже не приходит им в голову.

— Это же чудовищно!

— Мы побеседуем об экономике Кирги в другой раз. Сейчас мне не терпится исследовать их водные запасы.

— Глупец! — в ярости кричала королева Бетуана на своего полководца.

— Мы должны были это выяснить, Бетуана-королева, — объяснял он. — А я не пошлю другого туда, куда не пойду сам.

— Я на тебя весьма и весьма сердита, Энгесса-атан! — от ритуального траура Бетуаны не осталось и следа. — Неужели прошлая встреча с тварями Клааля ничему тебя не научила? Они могли затаиться у самого входа в пещеру, и ты оказался бы с ними один на один.

— Такое предположение противоречит здравому смыслу, — упрямо ответил он. — Гонец Афраэли сказал нам, что твари Клааля укрываются в пещерах, чтобы дышать другим воздухом. Воздух у входа в пещеру такой же, как и снаружи. Впрочем, это неважно. Дело сделано, и ничего страшного не случилось.

Бетуана с видимым усилием подавила свою ярость.

— И что же ты доказал своей дурацкой и рискованной выходкой, Энгесса-атан?

— Твари Клааля запечатали пещеру, Бетуана-королева, — ответил он. — Примерно в ста шагах от входа высится железная стена. Разумно будет предположить, что ее можно каким-то образом открыть. Твари Клааля отступают за стену, закрывают ее за собой и могут вволю дышать. Затем они выходят из пещеры и вновь атакуют нас.

— И эти сведения стоят твоей жизни?

— Мы должны были узнать это, моя королева. Тактика, придуманная Крингом-доми, помогает избежать стычек с тварями Клааля, но мне не по душе это постоянное бегство.

Глаза Бетуаны отвердели.

— Мне тоже, — призналась она. — Я позорю память своего супруга всякий раз, когда обращаюсь в бегство от этих тварей.

— Родич Афраэли сказал нам, что Халэд-оруженосец обнаружил, что воздух, которым дышат твари Клааля, горит, смешиваясь с нашим воздухом.

— Я никогда не видела, чтобы воздух горел.

— Я тоже. Если ловушка, которую я расставил на тварей Клааля, сработает, мы оба увидим это.

— Какая ловушка, Энгесса-атан?

— Фонарь, моя королева, хорошо спрятанный фонарь.

— Фонарь? И все?

— Если Халэд-оруженосец прав, этого должно хватить. Я прикрыл фонарь, чтобы твари Клааля не увидели света, когда вновь откроют железную стену. Их воздух невидимо смешается с нашим, и смесь отыщет свой путь к свече, горящей в моем фонаре. Тогда мы и узнаем, прав ли Халэд-оруженосец.