— Я не получал такого повеления.

— А с чего бы тебе его получать?

— Киргон говорит моими устами.

— Совершенно верно. Однако это повеление исходит не от Киргона.

— Здесь бог — Киргон.

— Уже нет. — Заласта взглянул на киргая почти сочувственно. — Ты даже не почувствовал этого, да, Экатас? Мир всколыхнулся в судорогах, а ты этого даже и не заметил. Как можно быть таким тупицей? Киргон смещен, Экатас. Теперь в Кирге правит Клааль — и я говорю от его имени.

— Это невозможно! Ты лжешь! Заласта шагнул из камеры и цепко сгреб верховного жреца за ворот одеяния.

— Посмотри на меня, Экатас, — приказал он. — Смотри долго, внимательно — а потом еще раз скажи, что я лгу.

Экатас попытался вырваться, но безуспешно, и волей-неволей вынужден был взглянуть в глаза стирика. Кровь медленно отхлынула от лица киргая, а затем он пронзительно закричал. Он кричал и кричал, извиваясь в железной хватке стирика.

— Умоляю тебя, не надо! — В голосе жреца был неодолимый ужас. — Не надо! — И Экатас обмяк, прикрывая ладонями глаза.

Заласта с презрительным видом разжал пальцы, выпустив ворот черного жреческого одеяния, и Экатас ничком рухнул на пол, содрогаясь в безудержных рыданиях.

— Теперь ты понял? — почти ласково спросил Заласта. — А ведь мы с Кизатой пытались убедить тебя и твоего божка в том, как опасно призывать Клааля, — но вы нас не слушали. Киргон хотел подчинить своей власти Беллиом, а теперь сам стал рабом его извечного противника. И, поскольку я говорю от имени Клааля, ты, Экатас, мой раб. — Он пнул ногой рыдающего жреца. — Вставай, Экатас! Встать, когда с тобой говорит хозяин!

Рапростершийся на полу киргай кое-как поднялся. Его залитое слезами лицо было все еще искажено невыразимым ужасом.

— Скажи это слово, Экатас, — неумолимо проговорил Заласта. — Я хочу услышать, как ты произнесешь его, — или ты предпочитаешь увидеть гибель еще одной звезды?

— Х-х-хозяин, — выдавил верховный жрец.

— Еще раз — и погромче, если ты не против.

— Хозяин! — почти взвизгнул Экатас.

— Это уже лучше, Экатас. А теперь растолкай этих ленивых тварей в караульной и вели им вычистить камеру. Когда я вернусь из храма, нам нужно будет заняться кой-какими приготовлениями. Анакха несет Беллиом в Киргу, и мы должны быть готовы к его прибытию. — Заласта обернулся. — Возьми с собой и служанку, Элана. Клааль желает взглянуть на тебя. — Заласта на мгновение смолк, критически оглядывая ее. — Я знаю, что мы обращались с тобой дурно, — продолжал он почти виноватым тоном, — но не позволяй дурному обращению сломить твой дух. Вспомни, кто ты такая, и держись соответственно своему положению. Клааль уважает власть и тех, кто облечен ею.

— Что мне сказать ему?

— Ничего. Он узнает все, что ему нужно, просто посмотрев на тебя. Он не понимает твоего мужа, а один лишь взгляд на тебя даст ему какие-то намеки на природу Анакхи. Анакха для него величина неизвестная, и, полагаю, так было всегда. Это творение Беллиома неизменно ставит его в тупик.

— Ты изменился, Заласта.

— Думаю, что да, — признал он. — У меня такое чувство, что долго я не проживу. Прикосновение Клааля творит с людьми странные вещи. Лучше нам не заставлять его ждать. — Он взглянул на Экатаса, который все еще дрожал всем телом. — Я желаю, чтобы к нашему приходу в этой комнате было чисто.

— Я прослежу за этим, хозяин, — гротескно раболепным тоном заверил его Экатас.

— Как ты их находишь? — с любопытством спросил Итайн. — Вот что я все пытаюсь понять — тролли-то в He-Времени, но вам с Тиниеном, чтобы появиться в Сарне, пришлось выйти из He-Времени, и время идет для вас обычным чередом. Как же вы вернетесь в тот момент, где оставили троллей?

— Пожалуйста, Итайн, не задавай мне метафизических вопросов, — со страдальческим видом отозвался Улаф. — Мы просто возвращаемся на место, где оставили троллей, — и они оказываются там. Мы имеем дело с «где», предоставляя Троллям-Богам разбираться с «когда». Они, похоже, могут прыгать по времени, не особо утруждая себя соблюдением правил.

— Где же тролли сейчас?

— За стенами города, — ответил Тиниен. — Мы решили, что вводить их в Сарну было бы неблагоразумно. Они сейчас немного отбились от рук.

— Это что-то, о чем нам следует знать, Тиниен-рыцарь? — спросил Энгесса. Улаф откинулся в кресле.

— Когда Киргон явился в Талесию и выдал себя за Гхворга, он изрядно исказил обычное поведение троллей, — невесело пояснил он. — Заласта рассказывал ему о троллях, но Киргон, видно, слушал его невнимательно, потому что перепутал троллей с древними людьми. Древние люди были стадными животными, но тролли живут небольшими стаями. Стадные животные примут беспрекословно любого представителя своего вида, но те, кто живет стаями, более избирательны. Сейчас нам было бы выгоднее, чтобы тролли вели себя как стадные животные, — по крайней мере, так их легче гнать в одном направлении — но с этим у нас назревают проблемы. Стаи начинают разделяться, и между ними все время идет грызня.

Тиниен поглядел на королеву Бетуану — одетая в черное, она сидела чуть поодаль от остальных. Он знаком поманил к себе Энгессу.

— Как она? — спросил он шепотом.

— Бетуана-королева соблюдает традиционный траур, — также шепотом ответил Энгесса. — Смерть супруга оказалась для нее тяжкой потерей.

— Они и в самом деле были так близки?

— Это было вряд ли заметно, — признал Энгесса, тревожно поглядев на свою печальную королеву. — Традиционный траур нынче большая редкость. Я стараюсь незаметно присматривать за ней. Нельзя, чтобы она учинила над собой что-нибудь непоправимое. — Могучие мышцы Энгессы вспухли от напряжения.

— Неужели это и впрямь возможно? — спросил ошеломленный Тиниен.

— Еще несколько столетий назад это было в порядке вещей, — ответил Энгесса.

— Мы ждали вас раньше, — говорил в это время Итайн Улафу. — Насколько я понимаю, «He-Время» означает, что тролли могут перемещаться из одного места в другое почти мгновенно?

— Не совсем мгновенно, Итайн. Мы добирались сюда от Тамульских гор примерно с неделю. Нам то и дело приходилось останавливаться и выходить в реальное время, чтобы тролли могли поохотиться. Голодные тролли, знаешь ли, не самые лучшие спутники. Что произошло в последние дни? В He-Времени мы не могли связаться с Афраэлью.

— Спархок нашел какие-то ключи к разгадке дороги в Киргу, — ответил Итайн. — Приметы не слишком-то точные, но он все же намерен рискнуть и последовать им.

— Как дела у патриарха Бергстена?

— Он взял Кинестру — точнее сказать, ему поднесли ее на блюде.

— Вот как?

— Ты помнишь атану Марис?

— Ту хорошенькую девушку, что командует гарнизоном в Кинестре? Ту, которой ты так понравился?

— Совершенно верно, — улыбнулся Итайн. — Порывистая девочка, я ее просто обожаю. Когда атана узнала о приближении Бергстена и рыцарей церкви, она решила подарить Бергстену город. Она очистила улицы от кинезганских войск и открыла ворота перед рыцарями. Атана хотела было вручить Бергстену и голову короля Джалуаха, да Бергстен ее отговорил.

— Жаль, — пробормотал Улаф, — ну да чего еще ждать от хорошего человека, когда он ударяется в религию?

— Вэнион уже на месте, — продолжал Итайн, — и они с Крингом возводят сейчас форты в пустыне, в дне пути вглубь кинезганской границы. Мы собираемся сделать здесь то же самое, но решили сначала дождаться вас.

— Кто-нибудь оказывает нам хоть какое-то значительное сопротивление? — спросил Улаф.

— Трудно сказать точно, — задумчиво отозвался Итайн. — Мы понемногу продвигаемся к Центральной Кинезге, но солдаты Клааля выскакивают буквально из-под каждого камешка. Чем дальше мы будем оттеснять их, тем больше их скопится впереди. Если мы не отыщем способа управляться с ними, нам придется прорубать себе дорогу через их ряды, а я слыхал, что этих бестий рубить куда как непросто. Тактика Кринга покуда себя оправдывает, но… — Итайн беспомощно развел руками.

— Что-нибудь придумаем, — сказал Улаф. — Что еще?

— Ну, это пока еще неопределенно, сэр Улаф, — ответил Итайн. — Басни, которые распространяют в Бересе Телэн и Стрейджен, оттянули от восточной границы большую часть кинезганской кавалерии. Половина этих войск скачет сейчас на юг, к побережью в окрестностях Аэфталя, другая половина направляется на север, к селеньицу под названием Джубай. Кааладор внес свою лепту в эти россказни, прибавив к воображаемому флоту Стрейджена на юге огромное атанское войско близ Джубая. Вдвоем они разделили всю кинезганскую армию надвое, и обе части отправились охотиться за призраками.

— Так ты говоришь, по меньшей мере половина их идет на север? — с невинным видом осведомился Тиниен.

— Да, к Джубаю. Они полагают, что атаны зачем-то собирают там войско.

— Как занятно, — сохраняя бесстрастное лицо, проговорил Улаф. — Так уж вышло, что мы с Тиниеном движемся примерно в том же направлении. Как ты думаешь, кинезганцы будут сильно разочарованы, если вместо атанов встретятся с троллями?

— Можешь пойти и сам их об этом спросить, — также без тени улыбки отозвался Итайн. Все они прекрасно знали, что именно произойдет в Джубае.

— Передай им наши извинения, Улаф-рыцарь, — со слабой печальной усмешкой вставила Бетуана.

— Непременно, ваше величество, — заверил ее Улаф. — Если только найдем хоть одного целого кинезганца после того, как они часок-другой порезвятся с троллями.

— Прочь отсюда! — кричал Келтэн, направляя коня галопом на свору собакоподобных тварей, сгрудившихся вокруг чего-то, валявшегося на бурых камнях пустыни. Твари брызнули врассыпную, заливаясь бессмысленным зловещим хохотом.

— Это собаки? — с отвращением спросил Телэн.

— Нет, — ответила кратко Миртаи. — Гиены.

Келтэн подъехал к ним.

— Человек, — мрачно сообщил он, — вернее, то, что от него осталось.

— Мы должны похоронить его, — сказал Бевьер.

— Гиены все равно его выроют, — сказал Спархок. — Кроме того, если ты решишь похоронить их всех, нам придется проторчать здесь до конца своих дней. — Он указал на усеянную костями равнину, которая простиралась до самого подножия низкой гряды встававших на западе гор. — Нам не следовало приводить тебя сюда, анара, — виновато прибавил он, глянув на Ксанетию. — Боюсь, что дальше будет еще хуже.

— Сего следовало ожидать, Анакха, — ответила она. Келтэн запрокинул голову, глядя на стаю падальщиков, кружащих над ними.

— Мерзкие твари, — пробормотал он.

Спархок, приподнявшись в стременах, огляделся.

— У нас есть в запасе еще пара часов, прежде чем зайдет солнце, но лучше нам, пожалуй, отъехать назад на милю-две и разбить лагерь пораньше. Нам и так придется провести на этой равнине одну ночь. Что-то мне не хочется, чтобы их было две.

— Кроме того, мы должны ориентироваться по огненным столпам, — прибавил Телэн, — а на рассвете они намного ярче.

— Это если считать, что та светящаяся точка, по которой мы ехали все это время, — и впрямь те пресловутые столпы, — с сомнением заметил Келтэн.

— Но сюда же мы по ним добрались, верно? Это место не может быть ни чем иным, как только «Равниной Костей». Огераджин спятил, и я был уверен, что хоть какие-нибудь приметы он перепутал, — но до сих пор его рассказ вел нас верной дорогой.

— Мы еще не добрались до Кирги, Телэн, — напомнил Келтэн, — так что я бы на твоем месте не спешил строчить благодарственное письмо.

— Ордей, у меня столько денег, что хватит до конца жизни, — горячо заверил Крегер, откинувшись в кресле и поглядывая в окно, за которым виднелись дома и причалы порта Дэлы. Он хлебнул еще вина.

— На твоем месте, Крегер, я бы не кричал об этом на всех углах, — предостерег его кряжистый Ордей, — особенно здесь, в портовых кварталах.

— Я нанял телохранителей, Ордей. Ты не мог бы узнать, не отходит ли в ближайшую неделю какое-нибудь быстроходное судно в город Зенга, что в Каммории?

— С какой это стати кому-то захотелось отправиться в Зенгу?

— Я там вырос, Ордей, и я соскучился по дому, — Пожал плечами Крегер. — Кроме того, мне не терпится разбить несколько физиономий — всех тех, кто с детства твердил мне, что ничего хорошего из меня не вырастет.

— Тебе не встречался в Натайосе парень по имени Эзек? — спросил Ордей. — Он, по-моему, дэйранец.

— Знакомое имечко. Сдается мне, он работал на одного типа, который держал там таверну.

— Это я отправил его в Натайос, — пояснил Ордей, — его и еще двоих — Коля и Шеллага. Они подумывали присоединиться к шайке Нарстила.

— Возможно, но, когда я покидал Натайос, они работали в таверне.

— Это, конечно, не мое дело, но, если тебе в Натайосе жилось так неплохо, почему ты оттуда уехал?

— Чутье, Ордей, — ответил Крегер, по-совиному моргая подслеповатыми глазами. — Всякий раз, когда я чую пониже затылка этакий холодок, я знаю, что пора сматываться. Слыхал ты когда-нибудь о человеке по имени Спархок?

— Ты имеешь в виду принца Спархока? Кто же о нем не слыхал! Он слывет человеком суровым.

— Вот именно. Как бы там ни было, Спархок вот уже лет двадцать с лишком ищет случая меня прикончить, а такое обстоятельство весьма благоприятно действует на чутье. — Крегер вновь сделал большой глоток.

— Тебе бы стоило подумать о том, чтобы хоть на время завязать с этим делом, — заметил Ордей, многозначительно посмотрев на кружку Крегера с арсианским красным. — Я содержу таверну, а потому давно научился распознавать некоторые признаки. Твоя печенка сдает, приятель. Белки у тебя совсем пожелтели.

— Когда выйдем в море, я буду пить поменьше.

— Крегер, ты бы лучше подумал о том, чтобы бросить совсем. Тебе придется это сделать, если хочешь жить. Поверь мне, большинство таких, как ты, пьяниц умирает страшной смертью. Знавал я одного бедолагу, так он вопил без перерыва три недели, прежде чем помер. Это было просто ужасно.

— С моей печенкой все в порядке, — воинственно заявил Крегер. — Просто у тебя здесь такой странный свет. Говорю тебе, когда я выйду в море, буду пить поменьше. Ничего со мной не случится. — Лицо его, однако, отразило явный испуг и руки неистово затряслись при одной мысли о том, чтобы бросить пить.

Ордей пожал плечами. В конце концов, его дело — предупредить.

— Вольному воля, Крегер, — сказал он. — Я поспрашиваю в округе — может, и отыщу тебе корабль, чтобы ты мог удрать подальше от принца Спархока.

— И поскорее, Ордей. Поскорее. — Крегер протянул кружку: — А пока что — может, еще по одной?

Экрасиос и отряд дэльфов, который он вел, достигли Норенджи в конце пасмурного дня, когда набрякшие тучи лежали, казалось, на самых макушках деревьев и ни единое дуновение ветерка не тревожило замерший воздух. Экрасиос и Адрас, его друг с детских лет, ползком пробрались через заросли лиан и кустарника к краю прогалины, чтобы оттуда понаблюдать за развалинами.

— Мыслишь ты, что окажут они нам сопротивление? — шепотом спросил Адрас.

— Сие трудно предугадать, — ответил Экрасиос. — Анакха и его соратники говорили, что мятежники весьма неопытные воители. Мнится мне, что ежели мы внезапно явимся перед ними, поведение их будет зависеть от того, что предпримут их командиры. Разумнее всего будет оставить им свободный путь для бегства в джунгли. Окружи мы их со всех сторон, отчаяние принудит их биться.

Адрас кивнул.

— Сдается мне, они постарались зачинить ворота, — заметил он, указывая на вход в город.

— Ворота сии не станут нам помехой. Обучу я тебя и наших спутников заклинанию, кое преобразует проклятие Эдемуса. Смастерили сии новенькие ворота из дерева, а дерево столь же подвержено распаду, что и живая плоть. — Экрасиос поглядел на грязно-серую пелену, сплошь затянувшую небо. — Не можешь ли ты хотя бы примерно сказать, которое сейчас время дня?

— Не более, чем два часа до сумерек, — отвечал Адрас.

— Что ж, тогда возьмемся за дело. Надобно нам отыскать другие ворота, дабы оставить путь к отступлению тем, перед кем предстанем мы нынешней ночью.

— А ежели других ворот не существует?

— Придется тогда им самим отыскивать дорогу к спасению. Не желал бы я высвобождать всю страшную мощь Эдемусова проклятия, однако же, буде нужда заставит меня прибегнуть к сему действию, не уклонюсь я ничуть от сурового своего долга. Обратятся враги наши в бегство — тем лучше. Предпочтут они сразиться с нами — что же, мы исполним то, что надлежит. Заверяю тебя, Адрас, что, когда взойдет завтра солнце, в стенах Норенджи не останется ни единой живой души.

— Боже милосердный! — воскликнул Берит, глядя из-за края оврага на гигантов в облегающих латах, которые бежали на запад по спекшемуся от солнца пустынному гравию. — Ну и чудища!

— Потише ты! — предостерег Халэд. — Кто знает, насколько хороший у них может быть слух.

Чудовищные солдаты ростом превосходили атанов, и нагрудники из блистающей стали плотно прилегали к их телам, прорисовывая каждый мускул. Их шлемы были увенчаны диковинными рогами либо крыльями, а вместо забрал были стальные маски, явно повторявшие черты каждого солдата. Чужаки нестройной толпой бежали на запад, и даже издалека было слышно их хриплое срывающееся дыхание.

— Куда они бегут? — спросил Берит. — Граница совсем в другой стороне.

— Из того, что трусит позади всех, торчит обломанный дротик, — отозвался Халэд. — Это значит, что они повстречались с пелоями Тикуме. Стало быть, они уже были на границе, а теперь возвращаются.

— Но куда? — озадаченно спросил Берит. — Куда им возвращаться? Здесь им нечем дышать.

Халэд осторожно высунул голову из-за края оврага и оглядел каменистую пустыню.

— Похоже, они бегут вон к тем горам, в миле к западу. — Он помолчал. — Насколько мы сегодня любопытны, Берит?

— Что ты задумал?

— Овраг тянется как раз к этим горам, и, если мы пройдем по нему, не высовываясь за край, они нас не заметят. Почему бы нам не прогуляться к западу? У меня сильнейшее предчувствие, что, если мы двинемся по пятам за этим воинством, мы обнаружим что-то очень важное.

Берит пожал плечами.

— Почему бы и нет?

— Это не слишком-то логичный ответ, Берит. Я бы мог привести тебе с полдюжины причин, почему бы нет. — Халэд прищурился, разглядывая запыхавшихся чужаков, которые неуклюже бежали по пустыне. — Впрочем, рискнем. Почему-то мне кажется, что нам стоит это проделать.

Они спустились на дно оврага и вдоль пересохшего русла повели коней в поводу на запад.

Примерно с четверть часа они бесшумно двигались вперед по дну оврага.

— Они все еще там? — прошептал Берит.

— Сейчас гляну. — Халэд осторожно вскарабкался по обрывистому склону к самому краю оврага и выглянул наружу.

— Ковыляют все к тем же горам, — сообщил он, соскользнув вниз. — Впереди овраг становится помельче. Давай-ка оставим коней здесь.

И они двинулись дальше, пригибаясь, чтобы их нельзя было заметить. Потом дно оврага начало подниматься, и им пришлось передвигаться ползком.

Халэд слегка приподнялся и вновь выглянул наружу.

— Они, похоже, огибают соседнюю гору, — шепотом сказал он. — Давай-ка взберемся на вершину этого кряжа и посмотрим сверху, что там происходит.

Они выбрались из ставшего уже совсем мелким оврага и наискось вскарабкались к вершине кряжа, откуда можно было разглядеть, что лежит за горой, о которой говорил Халэд.

За горой оказалась каменистая впадина, покоившаяся между трех гор, которые вздымались из каменистой пустынной почвы. Впадина была пуста.

— Куда они делись? — прошептал Берит.

— Они направлялись именно к этой впадине, — уверенно проговорил Халэд, озадаченно морща лоб. — Погоди-ка! Вон ковыляет тот, с дротиком в брюхе.

Они смотрели, как раненый чужак, шатаясь и соскальзывая, едва не падая и чудом удерживаясь на ногах, спустился во впадину. Задрав прикрытое маской лицо, он что-то проревел.

Тотчас из узкой расселины в склоне горы вынырнули двое чужаков, спустились на дно впадины и втащили раненого собрата на склон, скрывшись вместе с ним в пещере.

— Вот тебе и ответ, — сказал Халэд. — Они пробежали много миль по пустыне, чтобы добраться до этой пещеры.

— Но почему? Зачем им это нужно?

— Понятия не имею, Берит, но я чувствую, что это очень важно. — Халэд поднялся. — Возвращаемся к коням. До заката мы еще успеем проехать несколько миль.

Экрасиос притаился на краю леса, ожидая, пока в Норендже погаснут факелы и настанет сонная тишина. События в Панем-Деа подтвердили то, что говорил в Сарне о мятежниках лорд Вэнион. При малейшей возможности эти плохо обученные солдаты бросались наутек, и это как нельзя лучше устраивало Экрасиоса. Он с большой неохотой пускал в ход проклятие Эдемуса, а тех, кто спасается бегством, ни к чему уничтожать.

Вернулся Адрас, призраком замаячив в ночном тумане, заполнявшем джунгли.

— Все готово, Экрасиос, — шепотом доложил он. — Ворота рухнут от малейшего касания.

— Тогда начнем, — отозвался Экрасиос и встал, ослабляя внутренний контроль, сдерживавший его сияние. — Помолимся, дабы все, кто ни есть в сих стенах, сумели спастись бегством.

— А если нет?

— Тогда им придется умереть. Клятва, данная Анакхе, обязывает нас к действию. Мы обезлюдим сии руины — так или иначе.

— Здесь не так уж плохо, — заметил Келтэн, когда они спешились. — По крайней мере, кости старые.

Минувшим вечером им пришлось разбить лагерь посреди чудовищного могильника, и все они сейчас стремились поскорее выбраться из этого ужаса.

Спархок что-то проворчал, разглядывая через каменистую полосу пустыни истресканный базальтовый утес, который, судя по всему, отмечал восточную оконечность Запретных гор. Солнце только что поднялось, и его сверкание отражалось от двух усеянных кристаллами кварца пиков, что высились прямо на востоке, среди ржаво-черных скал.

— Почему мы остановились здесь? — спросила Миртаи. — До утеса еще четверть мили.

— Думаю, нам нужно держать путь на эти два пика, — ответил Спархок. — Телэн, ты можешь дословно припомнить, что говорил Огераджин?

— Постараюсь. — Мальчик сосредоточенно нахмурился, затем коротко кивнул. — Готово.

— Как это тебе удается? — с любопытством спросил Бевьер.

Телэн пожал плечами.

— Тут есть одна загвоздка. Не надо пытаться вспомнить сами слова. Достаточно сосредоточиться на том, где ты был, когда слышал их. — Он слегка поднял лицо, прикрыл глаза и нараспев заговорил: «За Равниною Костей придешь ты ко Вратам Иллюзии, за коими и лежит Град Потаенный Кирга. Глаз смертного не в силах узреть сих врат. Несокрушимой стеной высятся они на краю Запретных гор и преграждают путь к Кирге. Устреми же взгляд твой на белые столпы Киргона и ступай прямиком к пустоте, коя на самом деле таится меж ними. Не верь тому, что увидят глаза твои, ибо несокрушимая стена на деле проницаема, словно туман, и не удержит тебя»…

— У тебя даже голос стал чужим, — заметил Бевьер.

— В этом и состоит отчасти весь фокус, — пояснил Телэн. — Это был вроде как голос Огераджина.

— Ну что ж, — сказал Спархок, — проверим, знал ли он, о чем говорит. — Он прищурился, глядя на две ярчайшие точки отраженного света. — Вот эти столпы. — Спархок сделал несколько шагов вправо и покачал головой. — Отсюда они уже сливаются в одну точку. — Затем он прошелся влево. — Здесь то же самое. — Спархок вернулся на прежнее место. — Вот отсюда и надо идти, — возбужденно проговорил он. — Эти пики стоят почти вплотную друг к другу. Если отойти на несколько шагов в любую сторону, щель между ними разглядеть невозможно. Если специально не присматриваться, ее вполне можно проглядеть.

— Превосходно, Телэн, — саркастически хмыкнул Келтэн. — Если мы подойдем ближе, утес заслонит от нас пики.

Телэн выразительно закатил глаза.

— Что такое? — спросил Келтэн.

— Иди к утесу, Келтэн. Спархок останется здесь и будет смотреть на щель между пиками. Он скажет тебе, куда идти.

— А-а, — Келтэн оглядел остальных. — Не вздумайте это обсуждать, — предостерег он и зашагал к утесу.

— Вправо! — крикнул ему Спархок. Келтэн кивнул и взял немного вправо.

— Слишком далеко! Вернись чуть влево.

Светловолосый пандионец шел к утесу, изменяя направление согласно выкрикам Спархока. Дойдя до утеса, он двинулся вдоль скальной стены, похлопывая по ней ладонями. Затем он вынул кинжал, с силой воткнул его в землю и зашагал назад.

— Ну что? — крикнул Спархок, когда Келтэн прошел уже полпути.

— Огераджин сам не знал, что плетет! — прокричал в ответ Келтэн. Спархок выругался.

— Ты хочешь сказать, что прохода там нет? — крикнул Телэн.

— Да есть, конечно! — отозвался Келтэн. — Просто он пятью футами левее, чем говорил твой чокнутый стирик.