Глава 5

Осенью этого года, когда листья осыпались с деревьев, а ветер разносил их по полям, когда вечера стали холодней, а голубой дым из печных труб на ферме Фолдора поднимался в небо прямыми столбами к первым звездам в багровеющем небе, возвратился Волк.

Пасмурным днем он появился на дороге под осенним низким небом; листья метались вокруг него, просторный темный плащ развевался на безжалостном ветру.

Гарион, как раз выносивший мусор из кухни, заметил старика и побежал навстречу. Сказочник казался усталым и помятым после долгого путешествия, а лицо под серым капюшоном хмурилось. Обычно веселые глаза теперь смотрели на мир печально. Раньше Гарион никогда не видел его таким.

– Гарион! – приветствовал его сказочник. – Да ты, я вижу, подрос!

– Пять лет прошло, – заметил мальчик.

– Так много?!

Гарион, кивнув, зашагал рядом с другом.

– Все в порядке? – спросил Волк.

– О да, – заверил мальчик. – Вот только Брелдо женился и уехал, а старая бурая корова прошлым летом сдохла.

– Помню я эту корову... – согласился Волк и, немного помолчав, сказал:

– Мне нужно поговорить с твоей тетей Пол.

– Не очень-то она в хорошем настроении сегодня, – предупредил Гарион. – Лучше бы тебе отдохнуть сначала в каком-нибудь амбаре. Я притащу тебе поесть и выпить.

– Придется рискнуть, – решил Волк, – дело неотложное, ждать нельзя.

Они вошли в ворота и направились к кухне. Тетя Пол уже ждала.

– Опять ты? – ехидно заметила она, подбоченившись. – Моя кухня еще не оправилась после твоего последнего посещения!

– Мистрис Пол! – воскликнул Волк, кланяясь. И внезапно сделал нечто странное: пальцы быстро задвигались перед грудью, выписывая прихотливый рисунок в воздухе. Гарион почему-то был совершенно уверен, что эти жесты не предназначены для его глаз.

Глаза тети Пол чуть расширились, потом сузились, лицо помрачнело.

– Откуда ты... – начала она, но тут же оборвала себя. – Гарион! – резко окликнула она. – Мне нужна морковь. На дальнем краю поля она еще не убрана. Захвати ведро с лопатой и накопай немного.

Мальчик попытался было протестовать, но, завидев выражение ее лица, быстро сдался. Захватив ведро с лопатой из ближайшего сарая, он все же решил задержаться у кухонной двери. Подслушивать, конечно, нехорошо, это считалось одним из тягчайших грехов в Сендарии, но Гарион давно понял: когда его отсылают, беседа становится очень интересной и обычно относится непосредственно к нему. После короткой борьбы с совестью он быстро успокоил последнюю, заверив ее, что никому не проговорится о том, что услышит. Любопытство взяло верх.

Слух Гариона был очень острым, но пришлось прислушиваться несколько минут, прежде чем удалось разобрать слова.

– Он не оставил следа, – сказала тетя Пол.

– Это и не нужно, – возразил Волк, – сама вещь оставляет след, и я могу различить его так же легко, как лисица запах кролика.

– Куда он понес ее? – спросила она.

– Кто может сказать? Мысли его мне неизвестны. Думаю, на север, к Боктору. Самый короткий путь в Гар-Ог-Недрак. Он знает, что я пойду за ним, и захочет попасть в земли энгараков как можно скорее – боится, что воровство откроется, и стремится оказаться в безопасности.

– Когда это случилось?

– Четыре недели назад.

– Но он, должно быть, уже добрался до королевства энгараков.

– Сомневаюсь. Расстояние слишком велико, – но если даже это и так, я должен пойти за ним. Мне нужна твоя помощь.

Любопытство Гариона стало почти непереносимым. Он невольно подвинулся ближе к двери кухни.

– Мальчику ничего здесь не грозит, – настаивал Волк, – он может остаться.

– Нет, – отказалась она, – даже это место небезопасно. В прошлый Эрастайд мерг с пятью таллами явился сюда, переодетый торговцем: задавал слишком много лишних вопросов – о старике и мальчике по имени Рандориг, которых видели несколько лет назад в Верхнем Гральте. Он, кажется, узнал меня.

– Значит, это еще серьезнее, чем я думал, – мрачно протянул Волк. – Придется перевезти мальчика в другое место. Оставим его где-нибудь под защитой друзей.

– Нет, – снова не согласилась тетя Пол. – Если я пойду с тобой, нужно взять и его. Мальчик достиг такого возраста, когда за ним нужно наблюдать особенно зорко.

– Не глупи! – резко воскликнул Волк. Гарион открыл рот от изумления. Никто никогда не осмеливался говорить таким тоном с тетей Пол.

– Это мое дело! – сухо ответила она. – Мы все решили, что он останется на моем попечении, пока не вырастет. Никуда без него не пойду, запомни это.

Сердце Гариона подпрыгнуло.

– Пол, – прикрикнул Волк, – сама подумай, куда нам придется идти! Нельзя, чтобы мальчик попал в их руки!

– Он будет в большей безопасности в Ктол Мергосе или даже самой Маллории, чем без моего постоянного присмотра. Прошлой весной я поймала Гариона в амбаре с девчонкой, его ровесницей. За ним нужен глаз да глаз!

Волк весело, от души расхохотался.

– И это все? Ты слишком беспокоишься по пустякам.

– А тебе понравится, если мы вернемся и обнаружим, что он женат, да еще вот-вот станет отцом? – ехидно осведомилась тетя Пол. – Из мальчика выйдет прекрасный фермер, и что из того, если придется ждать еще сотню лет, пока обстоятельства сложатся так, как сейчас?!

– Ну, вряд ли дело зайдет так далеко. Они всего-навсего дети.

– Ты слеп, Старый Волк! – воскликнула тетя Пол. – Здесь Сендария, а мальчика с детства учили порядочности и благородству. Девчонка – вертлявая хитрая кокетка и, по моему мнению, слишком быстро оформилась. Сейчас очаровательная малышка Забретт представляет гораздо большую опасность, чем любой мерг. Либо мальчик отправится с нами, либо я тоже остаюсь. У тебя свои обязанности, у меня свои.

– На споры времени нет, – вздохнул Волк. – Будь по-твоему.

Гарион чуть не задохнулся от возбуждения. Только где-то в глубине души промелькнуло мгновенное сожаление о том, что приходится покинуть Забретт.

Мальчик повернулся, радостно взглянул на облака, мчавшиеся по вечернему небу, и не успел заметить, как за спиной на пороге появилась тетя Пол.

– Насколько я помню, огород совсем в другой стороне, – прошипела она.

Гарион виновато встрепенулся.

– Почему морковь так и не выкопана?

– Искал лопату, – неубедительно пролепетал он.

– Неужели? Однако вижу, ты ее нашел!

Брови угрожающе приподнялись.

– Только сейчас!

– Превосходно. Морковь – немедленно, Гарион!

Гарион подхватил лопату и исчез, а когда вернулся, солнце только начало садиться. Неожиданно мальчик увидел тетю, поднимающуюся в комнаты Фолдора, и, несомненно, решился бы подслушать, о чем они говорят, но в этот момент легкий шорох со стороны сараев привлек его внимание и заставил отступить в тень ворот.

Чья-то крадущаяся фигура пробралась к ступенькам лестницы, на которую только что поднялась тетя, и тоже вскарабкалась наверх. При слабых лучах заходящего солнца Гарион не мог ясно разглядеть, кто шпионит за его тетей. Он поставил ведро и, схватив лопату наперевес как оружие, быстро пошел во внутренний двор, стараясь держаться в тени.

В комнатах наверху раздался какой-то шум: шпион у дверей быстро выпрямился и сбежал вниз. Гарион спрятался, по-прежнему держа лопату наготове.

Когда неизвестный прошел мимо, Гариона обдало запахом немытого тела, и он узнал, кто это, даже не глядя в лицо: Брилл, новый батрак.

Дверь наверху открылась, донесся голос тети Пол:

– Очень жаль, Фолдор, но это семейные дела, и мне придется уехать немедленно.

– Я увеличу тебе плату, Пол, – умолял хозяин, чуть не плача.

– Деньги не имеют к этому никакого отношения, – ответила она. – Ты хороший человек, Фолдор, и твоя ферма была раем, когда я так нуждалась в покое. Я благодарна тебе больше, чем ты думаешь, но теперь должна покинуть этот дом.

– Может, когда все уладится, ты сможешь вернуться? – умолял Фолдор.

– Нет, Фолдор, – отказалась она, – боюсь, ничего не выйдет.

– Нам будет так не хватать тебя, Пол – сказал Фолдор прерывающимся голосом.

– И я будут тосковать, дорогой Фолдор. Никогда не встречала человека лучше и добрее. Об одном попрошу – никому не говори о нашей беседе до тех пор, пока я не уеду. Не очень-то люблю объяснения и слезливые прощания.

– Как хочешь, Пол.

– Не нужно так расстраиваться, дорогой друг, – весело утешила тетя Пол. – Мои поварихи хорошо обучены и готовят не хуже. Твой желудок даже не почувствует разницы.

– Зато сердце почувствует, – вздохнул Фолдор.

– Чепуха, – мягко прошептала она. – Ну а теперь пойду готовить ужин.

Гарион быстро отскочил от подножия лестницы. Сильно встревожившись, он отнес лопату в сарай и пошел за ведром, оставленным у ворот. Стоит рассказать о том, как он видел Брилла подслушивающим у двери, и это немедленно вызовет вопросы о том, что делал он, на которые лучше бы не отвечать. С другой стороны, Гарион чувствовал себя гнусно: как ни крути, а ведь этот отвратительный Брилл занимался тем же самым.

Хотя Гарион был слишком взволнован, чтобы есть, ужин в этот вечер проходил точно так же, как и во все остальные дни на ферме Фолдора. Гарион исподтишка наблюдал за кислой рожей Брилла, но тот ничем не показывал, как подействовал на него подслушанный разговор.

После ужина, как всегда во время посещения фермы, Волк решил рассказать историю. Поднявшись, он постоял немного в глубокой задумчивости, слушая вой ветра в трубе и наблюдая, как рассыпают искры факелы, вставленные в специальные кольца на столбах в зале.

– Все люди знают, – начал он, – что народ Марагов исчез с лица земли и дух Мары плачет в одиночестве среди зарослей и проносится в поросших мхом руинах Марагора. Но люди знают также, что в холмах и ручьях Марагора много прекрасного желтого золота. Именно оно и оказалось причиной гибели марагов. Когда в соседних королевствах стало известно о золоте, искушение оказалось слишком велико, как всегда, если речь идет о богатстве, и началась война. Предлогом для нарушения мира послужило то, что мараги, к несчастью, были каннибалами. Другие народы относились к этому с омерзением, но, не будь золота в Марагоре, вряд ли придали бы этому такое значение.

Война, конечно, была неизбежной, и марагов уничтожили. Но дух Мары и призраки убитых марагов по сей день обитают в Марагоре, и это очень скоро узнают те, кто вторгается в пределы этого населенного привидениями королевства.

Случилось так, что жили в то время в городе Меросе на юге Сендарии три смелых человека, которые, прослышав об этих богатствах, решили отправиться в Марагор попытать счастья. Смелости им было не занимать, а при всяком упоминании о духах все трое только фыркали.

Путешествие их было долгим, потому что верховья Марагора находятся в нескольких сотнях лиг от Мероса, но запах золота не давал друзьям покоя. И вот наконец одной темной грозовой ночью они прокрались через границу в Марагор мимо стражей, которые не имели права пропустить ни одного пришельца. Соседнее королевство, претерпев все несчастья войны, вовсе не желало ни с кем делиться добычей.

Всю ночь шли они, сгорая от нетерпения поскорее захватить золото. Дух Мары рыдал в тишине, но храбрецы не боялись призраков, а кроме того, убеждали друг друга, что это просто вой ветра в деревьях.

Ночь кончалась, робкий серый свет разлился среди холмов, а где-то недалеко послышался шум речной воды. Мужчины знали, что золото легче всего найти по берегам рек, и поэтому поспешили туда.

Но тут один из них случайно взглянул под ноги и заметил, что земля вокруг усыпана самородками. Обуреваемый жадностью, он ничего не сказал остальным и замедлил шаг, пропуская друзей вперед; когда те исчезли из виду, счастливчик упал на колени и начал собирать золото, как ребенок – цветы, но, услыхав сзади шорох, обернулся.

О том, что увидел этот человек, лучше умолчать, только он, выронив все сокровища, убежал.

Река, шум которой слышали компаньоны, протекала через узкое ущелье, и двое остальных поразились, заметив, как третий мчится по краю этого ущелья, продолжая бежать даже когда упал в пропасть: ноги беспомощно болтались в воздухе. Тогда они повернулись и заметили, что преследовало их товарища.

Один сошел с ума и с отчаянным воплем бросился в то же ущелье, которое поглотило друга; но третий искатель приключений, самый храбрый и смелый из всех, продолжал твердить себе, что ни один призрак не может повредить живому человеку, и решил стоять до последнего. И это, конечно, было самой ужасной ошибкой. Духи окружили храбреца, уверенного в собственной безопасности.

Господин Волк, замолчав, сделал глоток из кружки.

– А потом, – продолжил он, – поскольку даже привидения могут проголодаться, они разорвали его и съели.

Волосы Гариона встали дыбом от ужаса, и не только у него: многих за столом охватил озноб. Такого рассказа явно никто не ожидал услышать.

Кузнец Дерник, сидевший рядом, озадаченно нахмурился.

– Не буду сомневаться в правдивости повествования, – сказал он Волку, с трудом подбирая слова, – но если они, то есть призраки, сожрали храбреца, значит... что тут сказать... ведь, говорят, они, духи эти, бесплотны, а следовательно, желудков не имеют. И чем, интересно, они его грызли?

Лицо Волка стало таинственно-загадочным. Он поднял палец, как будто готовясь достойно ответить Дернику, но неожиданно весело рассмеялся.

Дерник вначале раздраженно вскинулся, но, сообразив, в чем дело, тоже расхохотался. Понемногу все присутствующие, поняв, как над ними подшутили, присоединились к кузнецу.

– Превосходно разыграл, старый приятель, – сказал Фолдор, покатываясь со смеху, – а кроме того, из этой сказки можно вывести мораль: жадность плоха, но страх еще хуже, а мир и без того достаточно отвратителен, чтобы населять его вымышленными чудовищами.

Фолдор, как всегда, был верен себе и не упускал случая прочитать проповедь.

– Совершенно верно, дорогой Фолдор, – сказал уже серьезнее Волк, – но существуют вещи, от которых нельзя отмахнуться и которые невозможно объяснить.

Только Брилл, сидевший у очага, не присоединился к веселью.

– Никогда не видел призраков, – кисло сказал он, – даже не встречал никого, кто бы с ними сталкивался, и вообще не верю ни в волшебство, ни в чародейство, ни в какие глупости!

Он встал и, громко топая, вышел из зала, словно сказочник оскорбил своей историей лично его.

Позже, на кухне, когда тетя Пол следила за уборкой, а Волк уютно устроился за столом с кружкой пива, борьба Гариона с собственной совестью достигла высшей точки.

Привычный сухой голос в душе объяснил, что скрывать увиденное не только глупо, но и, возможно, опасно. Поставив горшок, который в этот момент чистил, мальчик подошел к тете и старику.

– Возможно, это все чепуха, – осторожно начал он, – но сегодня, возвращаясь с огорода, я видел, как Брилл следил за тобой, тетя Пол.

Обернувшись, она уставилась на него. Волк оставил кружку.

– Продолжай, Гарион, – приказала тетя.

– Ты как раз поднялась к Фолдору, – объяснил Гарион. – Брилл подождал, пока ты войдешь, потом прокрался к двери и подслушивал. Я увидал его, когда ставил лопату в сарай.

– Сколько этот Брилл пробыл на ферме? – спросил, нахмурившись, Волк.

– Только с прошлой весны, – ответил Гарион, – после того, как Брелдо женился и уехал.

– А мерг-торговец был здесь на прошлый Эрастайд, за несколько месяцев до появления Брилла?

Тетя Пол резко вскинула голову.

– Думаешь?.. – Она не договорила.

– Считаю, неплохо бы мне погулять по ферме и перемолвиться словечком с приятелем Бриллом, – мрачно заключил Волк. – Не знаешь, где его комната, Гарион?

Гарион, с внезапно забившимся сердцем, кивнул.

– Покажи!

Волк отошел от стола, и его походка больше не напоминала старческую трусцу. Странно было наблюдать, как бремя прожитых лет мгновенно исчезло куда то.

– Осторожнее, – предупредила тетя Пол.

Волк хмыкнул, и от этого звука у Гариона пошли мурашки.

– Я всегда осторожен. Кому и знать, как не тебе!

Гарион быстро повел Волка в дальний конец двора, к лестнице, ведущей в галерею, где располагались комнаты работников. Они начали подниматься; мягкие кожаные башмаки бесшумно ступали по изношенным ступенькам.

– Сюда, – прошептан Гарион, сам не зная, почему говорит вполголоса.

Волк, кивнув, тихо направился по темной галерее.

– Здесь, – снова прошептал Гарион, останавливаясь.

– Стань в сторонку, – выдохнул Волк, коснувшись двери.

– Заперто? – спросил мальчик.

– Сейчас откроем, – пообещал Волк и положил руку на засов.

Послышался щелчок; дверь открылась. Волк переступил порог. Гарион шел следом. В комнате было темно, и омерзительный запах немытого тела висел в воздухе.

– Его здесь нет, – обычным голосом сказал Волк, повозился с чем-то висевшим у пояса: раздался скрежет, посыпались искры. Кусок разлохматившейся веревки затлел. Волк осторожно подул на фитиль – разгорелся огонек.

Старик поднял светильник над головой и оглядел пустую комнату. Пол и кровать были усеяны смятой одеждой и мелкими вещами. Гарион мгновенно понял: это не обычная неряшливость, а следы поспешного бегства, но сам не знал, откуда у него появилась эта мысль. Волк постоял еще мгновение, высоко держа крохотный факел. Лицо, казалось, мгновенно лишилось всякого выражения, словно мозг лихорадочно доискивался какого-то ответа.

– Конюшня, – резко сказал он. – Быстрее, парень!

Гарион, повернувшись, выбежал из комнаты; следом за ним несся Волк.

Горящая веревка полетела во двор, на миг осветив стены построек.

В конюшне горел свет, тусклый, неясный, но слабые лучики пробивались сквозь щели в двери. Лошади тревожно переминались.

– Отступи, парень, – прошипел Волк, рванув дверь на себя.

Брилл суетился в стойле, пытаясь оседлать лошадь, прядавшую ушами и пятившуюся от кислого запаха.

– Уезжаешь, Брилл? – спросил Волк, стоя со скрещенными руками на пороге.

Тот быстро обернулся, оскалив черные зубы. Косые глаза настороженно блестели в желтоватом свете фонаря, свисавшего с крючка на стене стойла, небритое лицо исказилось.

– Странное время для путешествий, – сухо заметил Волк.

– Не мешай мне, старик, – угрожающе прошипел Брилл, – а не то пожалеешь.

– За всю свою жизнь я сожалел о многих вещах, – ответил Волк, – и думаю, одной больше или меньше, значения не имеет.

– Я тебя предупредил, – зарычал Брилл; рука его нырнула под плащ и извлекла короткий ржавый меч.

– Не дури! – с брезгливым презрением усмехнулся Волк. При одном взгляде на меч Гарион, однако, схватился за свой нож и закрыл собой беззащитного старика.

– Назад! – прохрипел Волк.

Но Гарион уже рванулся к Бриллу, выставив вперед кинжал. Позже, размышляя над происшедшим, он не смог объяснить, почему поступил именно так. Казалось, какой-то глубинный инстинкт руководил мальчиком.

– Гарион, – повторил Волк, – прочь с дороги!

– Ну что ж, тем лучше! – воскликнул Брилл, поднимая меч.

Но внезапно в конюшне оказался Дерник, появился словно ниоткуда и, схватив бычье ярмо, выбил меч из руки Брилла. Тот в ярости обернулся, но второй удар Дерника пришелся по ребрам. Дыхание с шумом вырвалось из легких, и Брилл повалился на усыпанный соломой пол, охая и извиваясь.

– Стыдись, Гарион, – с упреком сказал Дерник. – Не для таких дел ковал я этот клинок.

– Но он чуть не убил господина Волка, – запротестовал Гарион.

– Ничего, – сказал Волк, наклоняясь над стонущим человеком, и, быстро обыскав Брилла, вынул из-под засаленной туники тяжелый кошелек. Поднес кошелек к фонарю и открыл.

– Это мое, – заныл Брилл, пытаясь встать, но Дерник поднял ярмо, и он вновь повалился на пол.

– Неплохие деньги для батрака, дружище Брилл, – воскликнул Волк, высыпав груду звенящих монет. – Как тебе удалось столько заработать?

Брилл злобно уставился на него. Глаза Гариона широко раскрылись при виде денег: он никогда раньше не видел золота.

– Можешь даже не отвечать, дружище Брилл, – сказал Волк, рассматривая одну из монет.

Ссыпав все остальные обратно в кошелек, Волк швырнул маленький кожаный мешочек корчившемуся на полу человеку. Брилл быстро схватил его и запрятал под тунику.

– Я должен рассказать обо всем Фолдору, – решил Дерник.

– Нет, – запротестовал Волк.

– Но дело-то серьезное, – настаивал кузнец. – Тут не простая драка, а настоящее сражение.

– Времени нет на такие пустяки, – убеждал Волк, снимая со стены сыромятный ремень. – Свяжи ему руки за спиной и сунь в хлебный ларь. Кто-нибудь найдет его утром.