Семейство де Уоренн (№3) - Подари мне мечту

«Да! Положись на меня!»

Ласковый, чарующий шепот обволакивал сознание.

В холле едва теплились две последние свечки. Здесь царила почти полная тьма. Трейси склонилась над Антонио. Он лежал на полу и выглядел как мертвый. Тогда она обратила взгляд на разбитую дверь, перед которой так же неподвижно застыл Грегори.

Где-то на задворках сознания закопошилась мысль: «Как жалко!» И эта мысль снова разбудила страх, несмотря на то, что она двигалась к двери, зажав в руке длинный нож.

Нет! Трейси не хотела никого убивать!

«Положись на меня… Покой — это смерть…»

Страх притупился. Трейси шагнула вперед.

Грегори застонал. Он как бы услышал себя со стороны — хриплый чужой голос, полный боли. Неужели это ему так больно?

Черт побери! Боль переполняла все его тело, каждую клетку. Грегори заставил себя открыть глаза и сфокусировать взгляд на далеких звездах. Это помогло ему обрести память, и он охнул от испуга. Нет, не от испуга — от ужаса. Ведь он головой прошиб стеклянную дверь! Насколько глубоки его раны? Нет, он не хочет умирать! Черт бы побрал тебя, Изабель!

И где она шляется сейчас? Почему оставила его валяться на заднем дворе? Грегори замер от мрачных предчувствий.

Наверное, он получил рану в висок, и теперь кровь заливает ему глаза. Грегори машинально попытался вытереть кровь и подумал: куда запропастились все остальные? Его снова охватила паника.

Он кое-как сел, стараясь преодолеть острые приступы боли и беспамятство. Проклятие! Он действительно сегодня не в лучшей форме!

Немного отдышавшись, Грегори осторожно повернул голову, чтобы заглянуть в дом. И обмер.

Антонио лежал ничком посреди осколков стекла. Его спину охватывала повязка, насквозь пропитавшаяся кровью.

Господи, что с ним случилось? И где Касс?

Задыхаясь от слабости и боли, Грегори лег на живот и медленно, дюйм за дюймом, пополз к дому.

Вскоре он вынужден был остановиться, чтобы не потерять сознание. Грегори и не думал сдаваться, он просто нуждался в отдыхе, чтобы собраться с силами.

Инстинкт предупредил его, что приближается Изабель. От ужаса зашевелились волосы на голове. Он поднял взгляд.

Над ним стояла Трейси.

— Трейси… — с облегчением выдохнул он. Наконец-то кто-то ему поможет! Никогда в жизни он не испытывал такого счастья! — Слава Богу! Что с Тонио?

— Все будет хорошо, — отвечала она. — Положись на меня!

Ее странное, как бы неживое лицо и холодный, заторможенный голос моментально убедили Грегори в самом худшем.

Она улыбнулась. Женщина из детских кошмаров улыбнулась и занесла над ним нож. Грегори понял, что это конец.

— Нет!

Он еще пытался увернуться, но хищная сталь настигла свою жертву, и Грегори осознал, что на этот раз он проиграл окончательно.

А она снова вонзила нож по самую рукоять.

Антонио упорно боролся с охватившей сознание тьмой. Где-то не умолкал слабый сигнал тревоги, он не давал забыться, он звал скинуть с себя оцепенение я прийти кому-то на помощь.

Да, он должен очнуться. Это дело жизни и смерти!

Но вязкая теплая тьма была такой ласковой… Так легко было отдаться в эти объятия и плыть, плыть все дальше… пока не наступит смерть.

Видения вспыхивали в мозгу одно за другим, лишая покоя.

Его чудесный сын. Его мертвая жена. Его брат, умирающий от ран. Маленькая девочка. Кассандра…

Антонио пришлось пробираться через целую толпу видений и еще более густую тьму, и он сделал это, несмотря на боль. Потому что, как только тьма стала редеть, возвратилась боль. И внезапно Антонио очнулся.

Вместе с сознанием восстановилась картина того, что произошло.

В Трейси вселилась Изабель, и если он не успеет уничтожить ее, то она уничтожит их всех.

Антонио открыл глаза и на миг испугался, что ослеп, — в холле сгорели почти все свечи. Но вскоре он привык к темноте и различил ее силуэт рядом с собой. Она стояла спиной к Антонио и смотрела куда-то в ночь. Нет, не куда-то в ночь, а на его раненого и беспомощного перед ее жестокостью брата.

Он во что бы ни стало должен встать и спасти Грегори! Нараставшая паника разбудила тлевшую в груди ярость. Скорее, пока не свершилось немыслимое!

И пока Антонио старался подняться с пола, краем глаза он заметил, как Трейси двинулась с места. Застыв, он повернул голову и увидел, как она со всей силы вонзила нож в спину Грегори.

Бешеный выброс адреналина придал его движениям невероятную скорость и силу. Он вскочил, не спуская глаз с Трейси, уже наносившей второй удар, и со всего маху налетел на нее сзади.

Она слишком поздно заметила его атаку, и оба покатились кубарем.

Антонио даже удалось поймать за запястье ее руку, державшую нож. Со звериным рычанием она вырвала руку и замахнулась, метя ему в лицо. Антонио едва успел увернуться, нож просвистел возле его уха и вонзился в пол.

А на него уставились пронзительные, полные ненависти глаза, не ведавшие пощады или сожаления.

Он схватил ее за горло и стал душить. Ее глаза широко распахнулись от неожиданности. Антонио никогда в жизни не испытывал такого удовлетворения содеянным, как при виде этих выпученных глаз. Гнев бушевал в его груди. Сейчас, сейчас он задушит ее голыми руками и будет упиваться каждой секундой ее мучений!

Она выронила нож, перехватила его руки и отвела от горла. И снова Антонио был потрясен этой жуткой силой. Потрясен и напуган.

Она улыбнулась дикой, каннибальской улыбкой. Оказывается, ей удалось подобрать камень, и она намеревалась размозжить ему голову!

Антонио попытался одновременно перехватить ее руку и увернуться. Но вместо этого он почувствовал удар, боль и провалился в беспамятство.

Касс сбила подушкой последние языки пламени и, когда огонь убрался обратно в камин, без сил рухнула на пол. Руки и ноги дрожали от изнеможения, а обожженные легкие и спина отзывались болью на каждый вздох. Она долго лежала, закрыв глаза, не в силах двинуться с места.

Но у нее не было времени на отдых. Там, внизу, оставались беззащитные Антонио и Грегори. Изабель и Трейси нужно было остановить любым путем и, конечно, отыскать детей.

Она заставила себя сесть. Удивительно, как ей удалось погасить этот пожар!

Касс встала, качаясь на непослушных ногах и жадно хватая ртом воздух. Она понятия не имела, с чем ей придется столкнуться на сей раз. Но в любом случае следовало найти хоть какое-нибудь оружие.

Из глаз потекли слезы. Разве у нее поднимется рука на Трейси — пусть даже она трижды стала Изабель? Даже если ей удастся убить свою сестру, Изабель это не остановит!

Касс трясло все сильнее. Нет, она не способна убить сестру, хотя ее поступками теперь движет Изабель, хотя Изабель готова прикончить ее руками Трейси, Касс не посягнет па жизнь дорогого ей человека.

Касс не знала, что делать.

Если бы найти способ как-то достучаться до Трейси!

Она машинально пошла к двери, но только лишний раз удостоверилась, что дверь заперта. С выражением мрачной решимости она схватила первое, что попалось под руку — тяжелые бронзовые часы, — и швырнула их в окно. Стекло разбилось, и осколки посыпались во двор.

Обмотав руку полотенцем и стараясь больше ни о чем не думать, Касс торопливо очистила раму от остатков стекла. Трейси следовало остановить любой ценой.

Она выглянула в окно. Ей в глаза бросилась сеть оросительных труб, висевших над садом примерно в восьми футах над землей. Наверное, они выдержат ее вес.

При виде двух неподвижных тел, лежавших у заднего крыльца, сердце ее тревожно сжалось. Касс решительно перевалилась через подоконник и повисла на руках. Ей удалось нащупать ногами трубу. Она сразу подалась под ее весом, но обратной дороги у Касс не было, и она отпустила подоконник. Труба затрещала, но Касс удалось уцепиться за вертикальную подвеску и соскользнуть по ней вниз. В этот момент все сооружение с грохотом развалилось. Касс тяжело ударилась о землю и долго лежала, приходя в себя.

Время, ей нельзя терять время!

Она вскочила и побежала к Антонио. Уже издали стала видна лужа крови у него под головой. У Касс сжалось сердце.

Если он умрет, ей не жить!

— Нет! — Рыдая, Касс опустилась рядом и подложила его голову к себе на колени, едва дыша от горьких слез, страха и потрясения.

Теперь страх превратился в неугасимое пламя, снедавшее ее изнутри, и вместе с ним в ее душе бушевала ярость.

Касс показалось, что сейчас она тоже умрет, не вынесет этих мук. И тогда она услышала детские голоса. Дети!

Затаив дыхание, она прислушалась. Может, почудилось?

Но в следующий миг Касс уже была на ногах. Почудилось или нет, этот звук явно шел откуда-то из дома, совсем рядом с холлом.

Дети! Она должна спасти хотя бы детей. Не обращая внимания на битое стекло, она побежала в ту сторону и едва успела свернуть в коридор, ведущий к лестнице, как увидела Трейси и застыла на месте.

Оказывается, посреди коридора находилась еще одна дверь, но она так искусно повторяла рисунок стенной кладки, что была практически незаметна. Теперь эта дверь была широко распахнута. Трейси стояла к ней спиной и говорила:

— Теперь вы можете выйти.

У Касс от радости подогнулись колени: значит, Трейси по приказу Изабель просто прятала детей до сих пор, а теперь собирается выпустить. Но почему? Наконец в темном проеме показалась Алиса — грязная, заплаканная, но живая и невредимая! Касс расплакалась от облегчения. Эдуардо вышел следом.

— Тетя Касс! — Алиса заметила ее и кинулась вперед не разбирая дороги.

Касс крепко обняла девочку. Больше она никого так не любила — кроме Антонио, а он уже погиб. При мысли о том, что пришлось перенести бедной малышке, Касс зарыдала, оплакивая ее, Грегори и Антонио, и даже Трейси.

— Не плачь, тетя Касс! Со мной все хорошо! Честное слово! — шептала Алиса, сама обливаясь слезами.

Внезапно Касс почувствовала опасность и обернулась, по-прежнему прижимая Алису к себе.

Перед ней стояла Трейси и прожигала ее своим дьявольским леденящим взглядом. За ней маячил Эдуардо.

Касс опустила Алису на пол и мягко позвала:

— Иди ко мне, Эдуардо.

Мальчика не надо было уговаривать — он опасливо обошел Трейси и встал рядом с Алисой. Трейси не шелохнулась.

— Я не стану причинять зла детям, — сказала Трейси.

— Трейси, ты не могла бы поговорить со мной?

— Я и так с тобой говорю.

— Нет. Со мной говорит Изабель. А я хочу говорить с Трейси. С моей сестрой.

— Теперь твоей сестрой буду я! — злорадно улыбнулась она.

— Нет. Ты никогда не станешь моей сестрой, и я хочу, чтобы ты вернула ее мне.

— Ты все еще живая! — Трейси бешено сверкнула очами.

— Да, я живая! — взорвалась Касс. — Почему ты хочешь меня убить? Ты еще не насытилась кровью?

— Это ты меня убила! — гневно возразила Трейси. — Вы все — убийцы!

— Нет! Я не убивала тебя! Я не имею ничего общего с теми, кто тебя предал! Может, это был Сассекс? Такой влиятельный вельможа, как он, вполне мог бы тебя спасти! А может, твой муж? Не он ли обвинил тебя в ереси, потому что хотел наказать за измену? А может, это был Роб? Тот, кто был твоим любовником, отцом твоего ребенка, может, это он тебя предал?

— Они все предатели: Сассекс, Роб, де ла Барка. И будь они прокляты во веки веков! — отчеканила Трейси.

— Трейси! Где ты? Почему ты не борешься с ней? Черт побери, она же прикончит и меня, и тебя, если ты не избавишься от нее!

— Я и есть Трейси! — процедила она, занося нож.

— Бегите! — не оборачиваясь, крикнула детям Касс. Ей каким-то чудом удалось увернуться от удара.

Трейси с окаменевшим от ярости лицом поймала Касс за руку и замахнулась ножом, целясь в горло. Их взгляды встретились.

— Нет, Трейси, нет! — закричала Касс.

Трейси улыбнулась.

Грохнул выстрел, и на плече появилась кровь Трейси. Касс охнула от неожиданности, а Трейси выпустила ее руку, закачалась, попятилась и налетела на мраморный столик.

Касс обернулась и увидела Антонио. Весь в крови, он держал в руке небольшой револьвер. Живой… Касс едва успела испытать — облегчение — ее снова сковал ужас.

— Тебе… меня… не убить, — прохрипела Трейси, цепляясь за столик и зажимая рану в плече.

Касс уставилась на сестру. Они могут уничтожить Трейси физически, но это не уничтожит Изабель. Внезапно инстинкт заставил ее оглянуться: Антонио поднял револьвер, собираясь нажать на курок!

— Нет! — закричала она. — Не смей стрелять в нее!

Он посмотрел на Касс, и его полный ярости и страха взгляд смягчился, а рука с револьвером опустилась. Тогда Касс снова, принялась взывать к сестре:

— Трейси! Тебе нужно поговорить со мной! Ведь ты моя сестра! Я люблю тебя! Пожалуйста, Трейси, выдвори ее вон!

— Тебе… меня… не убить… — повторила Трейси, с трудом выпрямляясь. Из раны в плече по-прежнему хлестала кровь.

— Трейси, я же знаю, ты где-то здесь! — вскричала Касс, осторожно подбираясь ближе. Хоть бы Трейси ослабела настолько, чтобы перестать быть подходящим сосудом для гнева Изабель! — Трейси, помнишь, что было, когда умерла наша мама? Как мы с тобой нашли папу? Он плакал всю ночь и заснул прямо в кресле! Помнишь? Мы тогда поднялись в детскую, обняли друг друга и тоже заплакали. Нам было так страшно!

— Тебе меня не убить…

— Да разве я хочу тебя убить? — не выдержала Касс. — Я же люблю тебя, ведь ты моя сестра!

— Нет, — выдохнула Трейси. — Теперь твоей сестрой буду я!

— Я люблю тебя, я хочу, чтобы ты вернулась! — вскричала Касс в отчаянии, понимая, что проигрывает. — Я люблю тебя!

Казалось, молчание длится целую вечность.

— Ты никогда… меня… не любила… — зажмурив глаза, прошептала вдруг Трейси.

Касс остолбенела от неожиданности, но нашла в себе силы сказать:

— Да, это верно, я завидовала тебе, потому что ты была такой красивой и нравилась парням. Черт побери, я даже ревновала тебя к Алисе! Ты была ее матерью, а я — только теткой! Но я же не святая, я просто человек, понимаешь? — Касс задыхалась от рыданий, но заставляла себя говорить и говорить, молясь о том, чтобы сейчас ее слушала сестра, а не вселившееся в псе чудовище. — Но это никогда — слышишь! — никогда не значило, что я тебя не люблю!

— Нет! Не надо… меня… любить! — хрипло выкрикнула Трейси и рухнула на пол, обливаясь кровью.

Касс охнула. Удалось!

— Я все равно буду тебя любить! Я люблю тебя так сильно, что никогда не позволю Тонио убить тебя! Но я не хочу, и того, чтобы Изабель окончательно уничтожила тебя!

Трейси откинулась к стене и прошептала:

— Какая… ужасная боль…

Неужели ее сестра все-таки вырвалась из-под власти Изабель?!

— Трейси?..

— Я… раздвоилась…

— Прогони ее! — воскликнула Касс, подскочив к Трейси и помогая ей подняться.

— Кассандра, не смей походить к ней близко! — предупредил Антонио из своего угла. Но Касс не обратила на него внимания, поддерживая Трейси за талию.

— Борись с ней! Борись ради меня, ради Алисы! Ведь мы так тебя любим!

— Я… раздвоилась… — повторила она и посмотрела на Касс. И на этот раз это были глаза Трейси. — Борись! Борись с этой дрянью! — подбадривала ее Касс.

— Не могу, — охнула Трейси.

И только теперь до Касс дошло, что происходит. Левая рука, которой Трейси зажимала рану, побелела от напряжения. Видимо, из-за внутренней борьбы: одна часть ее сознания хотела удержать раненую руку, а другая — дать ей свободу. Потому что в правой руке Трейси все еще сжимала нож. А острие этого ножа упиралось Касс под ребра.

Она видела, как разжимаются пальцы, державшие правую руку. Опустив взгляд, Касс заметила, как пальцы правой руки стиснули рукоять ножа.

Наверное, Антонио тоже это заметил, потому что крикнул:

— В сторону!

Оказывается, он был совсем близко. Но Касс не посмела оглянуться на него. И не шелохнулась, чтобы не дать ему выстрелить в сестру.

Трейси нужно время, чтобы справиться с Изабель, и это главное. Касс запретила себе думать о том, что произойдет, если она потерпит неудачу.

Медленно, дюйм за дюймом, Трейси разжимала пальцы левой руки. По ее лицу текли слезы, смешанные с потом.

— Борись с ней, Трейси, ты же можешь, — приговаривала Касс, готовая в любую минуту получить удар под ребра.

— Так много боли, — снова повторила Трейси, и внезапно ее правая рука освободилась и взметнулась вверх.

Касс ошалело уставилась на окровавленную сталь. У нее замерло сердце. В мозгу проносились обрывки мыслей. Она проиграла. Изабель добилась своего. Она сейчас умрет.

То, что произошло потом, запомнилось Касс, словно замедленное кино. Трейси смотрела ей в глаза, а она старалась следить за тем, как опускается нож.

Но он поразил не Касс. Он поразил Трейси — прямо в грудь.

Глава 28

Касс не смогла даже закричать. Она могла лишь смотреть на сестру, застыв от ужаса.

— Мама… — наконец вырвалось у нее.

Она повернулась и увидела Антонио, прижимавшего к себе детей. Алиса вырвалась и кинулась к ней. Бледное, испуганное лицо девочки было мокрым от слез.

Еще раз кинув взгляд на Трейси, Касс схватила племянницу и прижала к себе. Посмотрела на Антонио и прочла в его глазах все, в чем больше всего нуждалась в эти минуты, — сочувствие, поддержку и любовь.

— Она мертва? — спросил он.

Касс считала, что да. Однако Антонио уже подошел к Трейси, предупреждая мысль Касс, что в гибели сестры следует убедиться. Она принялась успокаивать Алису.

Хотела бы Касс знать, где сейчас Изабель…

— Я ничего не понимаю, — прошептала Алиса. — Эта тетя, что ли, ушла?

— Я тебе все объясню, только потом, — отвечала Касс и тревожно переглянулась с Антонио, стоявшим на коленях возле ее сестры. Неужели Изабель просто взяла и ушла? Разве такое возможно?

Вслед за этим Касс посетила мрачная уверенность, что Изабель никуда не делась и все еще бродит где-то рядом.

— Она жива, но ей немедленно нужен врач, — заявил Антонио.

В Касс все обмякло от облегчения, но радость была недолгой. У них нет возможности вызвать «скорую помощь». Касс тревожно оглянулась. Она чувствовала, что Изабель затаилась где-то среди ночной тьмы, затопившей холл. Воздух внезапно стал душным и спертым, и в то же время Касс ощущала какое-то странное давление у себя внутри.

Она поняла, что самое жуткое еще впереди.

— У нас нет электричества, телефона, транспорта… — забормотала она, двигаясь в сторону Антонио.

В его взгляде вспыхнула тревога.

— Кассандра?..

— И врача у нас тоже нет, — заключила она. Встретившись с Антонио глазами и вслушиваясь в собственные слова, Касс удивилась, отчего он вдруг уставился на нее и почему ее голос звучит так странно.

— Нам надо перевязать ее рану. Я боюсь вынимать нож. — Он не сводил с Касс глаз. — Грегори тоже нужен врач. Я отправлюсь в город за помощью.

Касс долго смотрела на сестру, лежавшую в луже крови. Ей было больно видеть Трейси в таком состоянии, но вместе с тем с ней случилось нечто такое, благодаря чему некая часть ее души вовсе не испытывала ни горя, ни жалости. Напротив, Касс была очень даже довольна. «Покой — это смерть!»

— Я вытащу нож, — вдруг заявила Касс и оказалась возле Трейси прежде, чем успела осознать, что собирается делать. Ее рука потянулась к рукоятке ножа.

— Нет! — Антонио перехватил ее руку.

Касс отмахнулась от него, как от мошки, и увидела, как он ударился об пол. Как странно! Она никогда не считала себя особенно сильной. Но ведь он ранен, а значит, совсем ослаб, и этим все объясняется. Но в любом случае она не хотела быть с ним жестокой. Она хотела окликнуть Антонио и извиниться, но не смогла даже открыть рот.

«Покой — это смерть! Положись на меня!»

Касс замерла, собираясь вытащить нож и едва различая голос Антонио, бубнивший откуда-то издалека, что этого делать нельзя, что она может сделать только хуже. Он звал и звал ее по имени, но при этом оставался так далеко…

Касс вдруг подумала, что сцена в холле выглядит нереальной. Разве это происходит с ней наяву?

«Покой — это смерть! Возьми нож! Сделай то, что ты должна сделать, дабы обрести покой!»

Бледное, безжизненное лицо сестры расплылось перед глазами, пока Касс пыталась удержать в голове скользкие, неясные мысли: «Изабель… Это вернулась Изабель…» Теперь она решила воспользоваться Касс.

Касс словно вознеслась к потолку и теперь смотрела на сцену сверху. Антонио напряженно следит за каждым ее движением, дети испуганно скорчились у стены, ее сестра умирает в луже собственной крови. А Касс просто стоит и собирается выдернуть нож из груди Трейси. Сзади на нее налетел Антонио.

— Кассандра! — кричал он, пытаясь поймать ее за руки.

Даже не подумав, что делает, Касс вырвалась и наблюдала за тем, как он отлетел в сторону. Вот так дела! Почему-то ей захотелось плакать. Рыдания звучали глухо, отдаленно, словно плакала не она, а кто-то на другом краю земли.

«Покой — это смерть!» Этот голос у нее в голове был завораживающим, ласковым. Он приносил такое утешение…

Но дети почему-то плакали.

Растерянно хлопая глазами, Касс уставилась на Алису и Эдуардо.

«Дети! — подумала она. — Я должна спасти детей!»

— Кассандра! Не смей поддаваться! Кассандра! Посмотри на меня! Кассандра! Ты слышишь? Посмотри на меня! — взывал Антонио, снова пытаясь взять ее за руку.

Его лицо оказалось совсем близко, и Касс завороженно уставилась в его глаза, хотя ее тело напряглось, готовое избавиться от этого проклятого надоеды.

«Убей его!»

Жестокая, кровожадная ярость молнией прошила ее мозг, и на мгновение ей захотелось схватить нож и всадить в грудь Антонио по самую рукоятку. Но ее снова привлек свет его глаз.

«Я люблю тебя! Ты должна мне верить!»

«Покой — это смерть! Положись на меня!».

В ее оцепенелом мозгу проплывали видения прошлого. Вот Антонио читает лекции за кафедрой, а она замерла среди других студентов, ловя каждое его слово. Вот они стоят рядом, обсуждая рубиновое колье. Вот он любуется ее обнаженным телом и ласкает ее, он над ней, он внутри ее… «Я люблю его, — думала Касс, не отрывая от Антонио взгляда, — Я люблю его. Я люблю детей. Я люблю их всех».

— Кассандра, — с силой повторил он. — Ты сильнее Трейси. Борись с ней. Пожалуйста, выгони ее! — Его крик был похож на рыдание.

«Покой — это смерть!» — без конца кричала у нее в мозгу Изабель.

И Касс почувствовала, что ее голова вот-вот взорвется от боли, от того черного вихря, что стремился лишить ее остатков разума.

Но ведь она любит Антонио. Как же она убьет его?

— Я люблю тебя, черт побери! — выкрикивал он, больно тряся ее за плечи.

И Касс уцепилась за эту физическую боль в надежде заглушить ту боль, что терзала рассудок и душу. Но в ответ перед ее мысленным взором замаячило злорадное, холодное лицо Изабель. Касс оттолкнула Антонио и крикнула:

— Уходи!

— Нет! Нет! Я не брошу тебя!

Касс ошалело трясла головой, но не так-то просто было избавиться от Изабель, от ее жуткого речитатива: «Покой — это смерть… Убей его… Убей скорее!»

Касс обливалась потом. Ее колотил озноб. Она зажала ладонями уши, но разве это поможет отгородиться от голоса, терзавшего ее изнутри? Наверное, так сходят с ума…

«Смерть — это покой, смерть — это покой, убей его, убей его, положись на меня…»

— Нет! — закричала она.

— Кассандра! — звал ее Антонио;

Касс изо всех сил стискивала голову. Все плыло перед глазами, крутилось в бешеном вихре. Она готова была свернуть себе шею, лишь бы освободиться от этих колдовских безумных голосов, от этой жуткой боли!

— Кассандра! Не делай этого! — умолял Антонио.

Касс слышала его отчаянный голос, она слышала рыдания детей, но не внимала им. «Убей их, убей их всех, положись на меня…» «Но я люблю их!» — мысленно возразила она, и с глаз словно упала пелена. Она увидела и испуганных детей, и Антонио, побледневшего, как настоящий призрак, и истекавшую кровью Трейси… и нож у себя в руке.

«УБЕЙ ИХ ВСЕХ!»

Касс ошалело разглядывала окровавленный нож и чувствовала, что Изабель стоит у нее над душой, что она внутри ее, повсюду. Касс старалась думать, как сильно любит их всех, но Изабель давила на нее всей силой своей ненависти. Безумная, копившаяся веками ненависть обволакивала ее, как кокон, она душила и стискивала, как щупальца спрута, и взгляд ее снова обратился на нож.

«УБЕЙ ИХ ВСЕХ!»

«Я… их… люблю…» — подумала Касс, рыдая.

И нож вдруг выпал из ослабевших пальцев.

Она непонимающе следила, как окровавленная сталь каким-то чудом оказалась на полу, у ее ног.

— Кассандра! — Антонио уже был рядом и прижимал ее к себе.

Тот черный вихрь, то жуткое облако ненависти, что затмевало ее рассудок и причиняло такую боль, развеялось без следа.

На миг Касс провалилась в блаженное ничто, но тут же очнулась и увидела свет. Удивительный свет, различимый только ею, осветил ее душу.

Касс почувствовала, что ее обнимают такие сильные, такие надежные руки и совсем рядом бьется преданное сердце друга.

— Кажется, все… — прошептала она.

— Я так боялся тебя потерять! — воскликнул Антонио и прижал Касс к себе еще крепче. Они надолго замолкли.

Первые машины с полицейскими и врачами появились еще до рассвета.

Касс держалась в сторонке от суеты. Она успела переодеться в чистый свитер и джинсы. Ей было забавно следить, какими взглядами обмениваются полицейские, осматривавшие место событий.

Врач «скорой помощи» сказал, что ее сестра будет жить. Трейси и Грегори вынесли на носилках из дома и погрузили в фургоны «скорой помощи», чтобы отвезти в больницу в Сеговию. Альфонсо оказался нетранспортабелен, и им занимались на месте. Антонио тоже отказался ехать в больницу. Ночью, когда он отправился в город за помощью, его почти сразу подобрал трактор дорожной бригады. У рабочих имелась рация, и они вызвали помощь.

Касс мрачно размышляла над тем, что их истории никто не поверит. Скорее всего, Трейси упекут в психушку. Будет ли начато расследование? Предъявят ли ей обвинение в убийстве электрика?

Судя по всему, здешние копы — сущие олухи. Наверняка в этой дыре пьяная драка в баре считается самым страшным преступлением. И вряд ли найдутся достаточно опытные эксперты и лаборатория, чтобы провести расследование как положено. Может, оно и к лучшему.

Солнце потихоньку карабкалось вверх. День обещал быть потрясающе тихим, солнечным и безмятежным.

Изабель оставила их в покое. В этом Касс не сомневалась. Вот только надолго ли?

Ах, как бы ей хотелось верить, что навсегда! Уж очень этот день отличался от предыдущих. Он тоже был тихим и безветренным, но вместе с тем тишина не казалась мертвой. И дело было не в шуме, поднятом полицейскими. Касс слышала и шепот ветерка, и лай бродячей собаки, и щебет птиц. То и дело в этот хор врывались звуки полицейской рации.

Все вокруг дышало покоем и негой; то невероятное, невыносимое напряжение, что держало их в тисках все эти дни, развеялось.

Так иногда бывает после грозы, когда бушующая стихия смывает грязь и пыль и оставляет после себя обновленный, посвежевший мир.

— Сеньора!

Касс оглянулась. К ней шел полицейский, неловко держа на вытянутых руках ее компьютер с откинутой крышкой. На крыльце показался Антонио с рукой на перевязи. Он оживленно беседовал со старшим офицером. С того момента, как он вернулся, а следом за ним явились полицейские, им едва удалось обменяться парой слов.

Он почувствовал ее взгляд и улыбнулся. Касс улыбнулась в ответ.

И только после этого вспомнила о полицейском.

Ее сердце тоскливо сжалось при мысли, что им предстоит в ближайшее время. Касс и так была измучена до изнеможения. Как будто мало несчастий свалилось на нее в столь короткий срок! Но… что ждет их в будущем?

— Сеньора, простите, я плохо знаю английский, — обратился к ней полицейский, — но это мы нашли в библиотеке. Граф сказал, компьютер ваш. Сейчас вы можете забрать его, но, возможно, в будущем он понадобится нам как вещественное доказательство.

Касс едва не улыбнулась, но вовремя спохватилась. Что он собирается доказывать? Похоже, она не ошиблась, и эти полицейские действительно олухи, что может пойти на пользу ее сестре.

— Да, это мой компьютер.

— А вы бы не могли, пожалуйста, перевести? Что там напечатано?

Касс внезапно стало не по себе. По спине побежали мурашки.

— Вы позволите? — дрогнувшим голосом спросила она.

Полицейский развернул к ней экран.

У Касс екнуло сердце.

Компьютер все еще работал в режиме текстового редактора. Но вопрос, заданный ею Изабель, был стерт. На его месте светилось одно краткое предложение, подчеркнутое жирной чертой.

Я ХОЧУ ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ

— Сеньора?

«Здесь лежит Изабель де ла Барка. Еретичка и развратница. Да спасет Господь ее душу. Пусть покоится с миром», — прошептала Касс.

Солнце палило вовсю. Касс выпрямилась, глядя на надгробие. Изабель хотела вернуться домой.

Она сердцем почувствовала приближение Антонио прежде, чем услышала шаги. И когда он встал рядом, не обернулась, а просто взяла его за руку. Ее глаза внезапно наполнились слезами.

Они прошли через такие испытания… И что дальше?

— Изабель хочет попасть на родину, — сказала Касс.

Антонио осторожно высвободил руку и обнял ее за плечи.

— Наверное, это можно устроить. Перезахоронить ее в Англии, рядом с родными.

Касс подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Возле Римской крепости есть старинное кладбище. Мы наверняка могли бы получить разрешение на похороны.

— Я помогу, — просто сказал он.

Касс немного оттаяла.

— Как дети?

— Они только что встали, и Селия отправилась с ними в Педрасу, чтобы как следует накормить. Их подвезет один из полицейских.

Касс довольно кивнула. Ее все еще страшил разговор с Алисой. Как объяснить малышке, что здесь произошло?

— Может, мы их догоним? — предложила она, потому что впервые за долгое время почувствовала голод.

— Запросто, — отозвался Антонио. — Но что до меня, то я лучше бы остался здесь вдвоем с тобой, и наплевать на голод!