«Да! Положись на меня!»

Ласковый, чарующий шепот обволакивал сознание.

В холле едва теплились две последние свечки. Здесь царила почти полная тьма. Трейси склонилась над Антонио. Он лежал на полу и выглядел как мертвый. Тогда она обратила взгляд на разбитую дверь, перед которой так же неподвижно застыл Грегори.

Где-то на задворках сознания закопошилась мысль: «Как жалко!» И эта мысль снова разбудила страх, несмотря на то, что она двигалась к двери, зажав в руке длинный нож.

Нет! Трейси не хотела никого убивать!

«Положись на меня… Покой — это смерть…»

Страх притупился. Трейси шагнула вперед.

Грегори застонал. Он как бы услышал себя со стороны — хриплый чужой голос, полный боли. Неужели это ему так больно?

Черт побери! Боль переполняла все его тело, каждую клетку. Грегори заставил себя открыть глаза и сфокусировать взгляд на далеких звездах. Это помогло ему обрести память, и он охнул от испуга. Нет, не от испуга — от ужаса. Ведь он головой прошиб стеклянную дверь! Насколько глубоки его раны? Нет, он не хочет умирать! Черт бы побрал тебя, Изабель!

И где она шляется сейчас? Почему оставила его валяться на заднем дворе? Грегори замер от мрачных предчувствий.

Наверное, он получил рану в висок, и теперь кровь заливает ему глаза. Грегори машинально попытался вытереть кровь и подумал: куда запропастились все остальные? Его снова охватила паника.

Он кое-как сел, стараясь преодолеть острые приступы боли и беспамятство. Проклятие! Он действительно сегодня не в лучшей форме!

Немного отдышавшись, Грегори осторожно повернул голову, чтобы заглянуть в дом. И обмер.

Антонио лежал ничком посреди осколков стекла. Его спину охватывала повязка, насквозь пропитавшаяся кровью.

Господи, что с ним случилось? И где Касс?

Задыхаясь от слабости и боли, Грегори лег на живот и медленно, дюйм за дюймом, пополз к дому.

Вскоре он вынужден был остановиться, чтобы не потерять сознание. Грегори и не думал сдаваться, он просто нуждался в отдыхе, чтобы собраться с силами.

Инстинкт предупредил его, что приближается Изабель. От ужаса зашевелились волосы на голове. Он поднял взгляд.

Над ним стояла Трейси.

— Трейси… — с облегчением выдохнул он. Наконец-то кто-то ему поможет! Никогда в жизни он не испытывал такого счастья! — Слава Богу! Что с Тонио?

— Все будет хорошо, — отвечала она. — Положись на меня!

Ее странное, как бы неживое лицо и холодный, заторможенный голос моментально убедили Грегори в самом худшем.

Она улыбнулась. Женщина из детских кошмаров улыбнулась и занесла над ним нож. Грегори понял, что это конец.

— Нет!

Он еще пытался увернуться, но хищная сталь настигла свою жертву, и Грегори осознал, что на этот раз он проиграл окончательно.

А она снова вонзила нож по самую рукоять.

Антонио упорно боролся с охватившей сознание тьмой. Где-то не умолкал слабый сигнал тревоги, он не давал забыться, он звал скинуть с себя оцепенение я прийти кому-то на помощь.

Да, он должен очнуться. Это дело жизни и смерти!

Но вязкая теплая тьма была такой ласковой… Так легко было отдаться в эти объятия и плыть, плыть все дальше… пока не наступит смерть.

Видения вспыхивали в мозгу одно за другим, лишая покоя.

Его чудесный сын. Его мертвая жена. Его брат, умирающий от ран. Маленькая девочка. Кассандра…

Антонио пришлось пробираться через целую толпу видений и еще более густую тьму, и он сделал это, несмотря на боль. Потому что, как только тьма стала редеть, возвратилась боль. И внезапно Антонио очнулся.

Вместе с сознанием восстановилась картина того, что произошло.

В Трейси вселилась Изабель, и если он не успеет уничтожить ее, то она уничтожит их всех.

Антонио открыл глаза и на миг испугался, что ослеп, — в холле сгорели почти все свечи. Но вскоре он привык к темноте и различил ее силуэт рядом с собой. Она стояла спиной к Антонио и смотрела куда-то в ночь. Нет, не куда-то в ночь, а на его раненого и беспомощного перед ее жестокостью брата.

Он во что бы ни стало должен встать и спасти Грегори! Нараставшая паника разбудила тлевшую в груди ярость. Скорее, пока не свершилось немыслимое!

И пока Антонио старался подняться с пола, краем глаза он заметил, как Трейси двинулась с места. Застыв, он повернул голову и увидел, как она со всей силы вонзила нож в спину Грегори.

Бешеный выброс адреналина придал его движениям невероятную скорость и силу. Он вскочил, не спуская глаз с Трейси, уже наносившей второй удар, и со всего маху налетел на нее сзади.

Она слишком поздно заметила его атаку, и оба покатились кубарем.

Антонио даже удалось поймать за запястье ее руку, державшую нож. Со звериным рычанием она вырвала руку и замахнулась, метя ему в лицо. Антонио едва успел увернуться, нож просвистел возле его уха и вонзился в пол.

А на него уставились пронзительные, полные ненависти глаза, не ведавшие пощады или сожаления.

Он схватил ее за горло и стал душить. Ее глаза широко распахнулись от неожиданности. Антонио никогда в жизни не испытывал такого удовлетворения содеянным, как при виде этих выпученных глаз. Гнев бушевал в его груди. Сейчас, сейчас он задушит ее голыми руками и будет упиваться каждой секундой ее мучений!

Она выронила нож, перехватила его руки и отвела от горла. И снова Антонио был потрясен этой жуткой силой. Потрясен и напуган.

Она улыбнулась дикой, каннибальской улыбкой. Оказывается, ей удалось подобрать камень, и она намеревалась размозжить ему голову!

Антонио попытался одновременно перехватить ее руку и увернуться. Но вместо этого он почувствовал удар, боль и провалился в беспамятство.

Касс сбила подушкой последние языки пламени и, когда огонь убрался обратно в камин, без сил рухнула на пол. Руки и ноги дрожали от изнеможения, а обожженные легкие и спина отзывались болью на каждый вздох. Она долго лежала, закрыв глаза, не в силах двинуться с места.

Но у нее не было времени на отдых. Там, внизу, оставались беззащитные Антонио и Грегори. Изабель и Трейси нужно было остановить любым путем и, конечно, отыскать детей.

Она заставила себя сесть. Удивительно, как ей удалось погасить этот пожар!

Касс встала, качаясь на непослушных ногах и жадно хватая ртом воздух. Она понятия не имела, с чем ей придется столкнуться на сей раз. Но в любом случае следовало найти хоть какое-нибудь оружие.

Из глаз потекли слезы. Разве у нее поднимется рука на Трейси — пусть даже она трижды стала Изабель? Даже если ей удастся убить свою сестру, Изабель это не остановит!

Касс трясло все сильнее. Нет, она не способна убить сестру, хотя ее поступками теперь движет Изабель, хотя Изабель готова прикончить ее руками Трейси, Касс не посягнет па жизнь дорогого ей человека.

Касс не знала, что делать.

Если бы найти способ как-то достучаться до Трейси!

Она машинально пошла к двери, но только лишний раз удостоверилась, что дверь заперта. С выражением мрачной решимости она схватила первое, что попалось под руку — тяжелые бронзовые часы, — и швырнула их в окно. Стекло разбилось, и осколки посыпались во двор.

Обмотав руку полотенцем и стараясь больше ни о чем не думать, Касс торопливо очистила раму от остатков стекла. Трейси следовало остановить любой ценой.

Она выглянула в окно. Ей в глаза бросилась сеть оросительных труб, висевших над садом примерно в восьми футах над землей. Наверное, они выдержат ее вес.

При виде двух неподвижных тел, лежавших у заднего крыльца, сердце ее тревожно сжалось. Касс решительно перевалилась через подоконник и повисла на руках. Ей удалось нащупать ногами трубу. Она сразу подалась под ее весом, но обратной дороги у Касс не было, и она отпустила подоконник. Труба затрещала, но Касс удалось уцепиться за вертикальную подвеску и соскользнуть по ней вниз. В этот момент все сооружение с грохотом развалилось. Касс тяжело ударилась о землю и долго лежала, приходя в себя.

Время, ей нельзя терять время!

Она вскочила и побежала к Антонио. Уже издали стала видна лужа крови у него под головой. У Касс сжалось сердце.

Если он умрет, ей не жить!

— Нет! — Рыдая, Касс опустилась рядом и подложила его голову к себе на колени, едва дыша от горьких слез, страха и потрясения.

Теперь страх превратился в неугасимое пламя, снедавшее ее изнутри, и вместе с ним в ее душе бушевала ярость.

Касс показалось, что сейчас она тоже умрет, не вынесет этих мук. И тогда она услышала детские голоса. Дети!

Затаив дыхание, она прислушалась. Может, почудилось?

Но в следующий миг Касс уже была на ногах. Почудилось или нет, этот звук явно шел откуда-то из дома, совсем рядом с холлом.

Дети! Она должна спасти хотя бы детей. Не обращая внимания на битое стекло, она побежала в ту сторону и едва успела свернуть в коридор, ведущий к лестнице, как увидела Трейси и застыла на месте.

Оказывается, посреди коридора находилась еще одна дверь, но она так искусно повторяла рисунок стенной кладки, что была практически незаметна. Теперь эта дверь была широко распахнута. Трейси стояла к ней спиной и говорила:

— Теперь вы можете выйти.

У Касс от радости подогнулись колени: значит, Трейси по приказу Изабель просто прятала детей до сих пор, а теперь собирается выпустить. Но почему? Наконец в темном проеме показалась Алиса — грязная, заплаканная, но живая и невредимая! Касс расплакалась от облегчения. Эдуардо вышел следом.

— Тетя Касс! — Алиса заметила ее и кинулась вперед не разбирая дороги.

Касс крепко обняла девочку. Больше она никого так не любила — кроме Антонио, а он уже погиб. При мысли о том, что пришлось перенести бедной малышке, Касс зарыдала, оплакивая ее, Грегори и Антонио, и даже Трейси.

— Не плачь, тетя Касс! Со мной все хорошо! Честное слово! — шептала Алиса, сама обливаясь слезами.

Внезапно Касс почувствовала опасность и обернулась, по-прежнему прижимая Алису к себе.

Перед ней стояла Трейси и прожигала ее своим дьявольским леденящим взглядом. За ней маячил Эдуардо.

Касс опустила Алису на пол и мягко позвала:

— Иди ко мне, Эдуардо.

Мальчика не надо было уговаривать — он опасливо обошел Трейси и встал рядом с Алисой. Трейси не шелохнулась.

— Я не стану причинять зла детям, — сказала Трейси.

— Трейси, ты не могла бы поговорить со мной?

— Я и так с тобой говорю.

— Нет. Со мной говорит Изабель. А я хочу говорить с Трейси. С моей сестрой.

— Теперь твоей сестрой буду я! — злорадно улыбнулась она.

— Нет. Ты никогда не станешь моей сестрой, и я хочу, чтобы ты вернула ее мне.

— Ты все еще живая! — Трейси бешено сверкнула очами.

— Да, я живая! — взорвалась Касс. — Почему ты хочешь меня убить? Ты еще не насытилась кровью?

— Это ты меня убила! — гневно возразила Трейси. — Вы все — убийцы!

— Нет! Я не убивала тебя! Я не имею ничего общего с теми, кто тебя предал! Может, это был Сассекс? Такой влиятельный вельможа, как он, вполне мог бы тебя спасти! А может, твой муж? Не он ли обвинил тебя в ереси, потому что хотел наказать за измену? А может, это был Роб? Тот, кто был твоим любовником, отцом твоего ребенка, может, это он тебя предал?

— Они все предатели: Сассекс, Роб, де ла Барка. И будь они прокляты во веки веков! — отчеканила Трейси.

— Трейси! Где ты? Почему ты не борешься с ней? Черт побери, она же прикончит и меня, и тебя, если ты не избавишься от нее!

— Я и есть Трейси! — процедила она, занося нож.

— Бегите! — не оборачиваясь, крикнула детям Касс. Ей каким-то чудом удалось увернуться от удара.

Трейси с окаменевшим от ярости лицом поймала Касс за руку и замахнулась ножом, целясь в горло. Их взгляды встретились.

— Нет, Трейси, нет! — закричала Касс.

Трейси улыбнулась.

Грохнул выстрел, и на плече появилась кровь Трейси. Касс охнула от неожиданности, а Трейси выпустила ее руку, закачалась, попятилась и налетела на мраморный столик.

Касс обернулась и увидела Антонио. Весь в крови, он держал в руке небольшой револьвер. Живой… Касс едва успела испытать — облегчение — ее снова сковал ужас.

— Тебе… меня… не убить, — прохрипела Трейси, цепляясь за столик и зажимая рану в плече.

Касс уставилась на сестру. Они могут уничтожить Трейси физически, но это не уничтожит Изабель. Внезапно инстинкт заставил ее оглянуться: Антонио поднял револьвер, собираясь нажать на курок!

— Нет! — закричала она. — Не смей стрелять в нее!

Он посмотрел на Касс, и его полный ярости и страха взгляд смягчился, а рука с револьвером опустилась. Тогда Касс снова, принялась взывать к сестре:

— Трейси! Тебе нужно поговорить со мной! Ведь ты моя сестра! Я люблю тебя! Пожалуйста, Трейси, выдвори ее вон!

— Тебе… меня… не убить… — повторила Трейси, с трудом выпрямляясь. Из раны в плече по-прежнему хлестала кровь.

— Трейси, я же знаю, ты где-то здесь! — вскричала Касс, осторожно подбираясь ближе. Хоть бы Трейси ослабела настолько, чтобы перестать быть подходящим сосудом для гнева Изабель! — Трейси, помнишь, что было, когда умерла наша мама? Как мы с тобой нашли папу? Он плакал всю ночь и заснул прямо в кресле! Помнишь? Мы тогда поднялись в детскую, обняли друг друга и тоже заплакали. Нам было так страшно!

— Тебе меня не убить…

— Да разве я хочу тебя убить? — не выдержала Касс. — Я же люблю тебя, ведь ты моя сестра!

— Нет, — выдохнула Трейси. — Теперь твоей сестрой буду я!

— Я люблю тебя, я хочу, чтобы ты вернулась! — вскричала Касс в отчаянии, понимая, что проигрывает. — Я люблю тебя!

Казалось, молчание длится целую вечность.

— Ты никогда… меня… не любила… — зажмурив глаза, прошептала вдруг Трейси.

Касс остолбенела от неожиданности, но нашла в себе силы сказать:

— Да, это верно, я завидовала тебе, потому что ты была такой красивой и нравилась парням. Черт побери, я даже ревновала тебя к Алисе! Ты была ее матерью, а я — только теткой! Но я же не святая, я просто человек, понимаешь? — Касс задыхалась от рыданий, но заставляла себя говорить и говорить, молясь о том, чтобы сейчас ее слушала сестра, а не вселившееся в псе чудовище. — Но это никогда — слышишь! — никогда не значило, что я тебя не люблю!

— Нет! Не надо… меня… любить! — хрипло выкрикнула Трейси и рухнула на пол, обливаясь кровью.

Касс охнула. Удалось!

— Я все равно буду тебя любить! Я люблю тебя так сильно, что никогда не позволю Тонио убить тебя! Но я не хочу, и того, чтобы Изабель окончательно уничтожила тебя!

Трейси откинулась к стене и прошептала:

— Какая… ужасная боль…

Неужели ее сестра все-таки вырвалась из-под власти Изабель?!

— Трейси?..

— Я… раздвоилась…

— Прогони ее! — воскликнула Касс, подскочив к Трейси и помогая ей подняться.

— Кассандра, не смей походить к ней близко! — предупредил Антонио из своего угла. Но Касс не обратила на него внимания, поддерживая Трейси за талию.

— Борись с ней! Борись ради меня, ради Алисы! Ведь мы так тебя любим!

— Я… раздвоилась… — повторила она и посмотрела на Касс. И на этот раз это были глаза Трейси. — Борись! Борись с этой дрянью! — подбадривала ее Касс.

— Не могу, — охнула Трейси.

И только теперь до Касс дошло, что происходит. Левая рука, которой Трейси зажимала рану, побелела от напряжения. Видимо, из-за внутренней борьбы: одна часть ее сознания хотела удержать раненую руку, а другая — дать ей свободу. Потому что в правой руке Трейси все еще сжимала нож. А острие этого ножа упиралось Касс под ребра.

Она видела, как разжимаются пальцы, державшие правую руку. Опустив взгляд, Касс заметила, как пальцы правой руки стиснули рукоять ножа.

Наверное, Антонио тоже это заметил, потому что крикнул:

— В сторону!

Оказывается, он был совсем близко. Но Касс не посмела оглянуться на него. И не шелохнулась, чтобы не дать ему выстрелить в сестру.

Трейси нужно время, чтобы справиться с Изабель, и это главное. Касс запретила себе думать о том, что произойдет, если она потерпит неудачу.

Медленно, дюйм за дюймом, Трейси разжимала пальцы левой руки. По ее лицу текли слезы, смешанные с потом.

— Борись с ней, Трейси, ты же можешь, — приговаривала Касс, готовая в любую минуту получить удар под ребра.

— Так много боли, — снова повторила Трейси, и внезапно ее правая рука освободилась и взметнулась вверх.

Касс ошалело уставилась на окровавленную сталь. У нее замерло сердце. В мозгу проносились обрывки мыслей. Она проиграла. Изабель добилась своего. Она сейчас умрет.

То, что произошло потом, запомнилось Касс, словно замедленное кино. Трейси смотрела ей в глаза, а она старалась следить за тем, как опускается нож.

Но он поразил не Касс. Он поразил Трейси — прямо в грудь.