«Могу я спросить о смысле Арафельского закона, Восседающая?» сказал Мейдани, ровным голосом словно именно это она и намеревалась все время спросить.

Юкири кивнула, и Мейдани, с большим воодушевлением, начала распространяться о преимуществах рыболовства на реках против озер. Магистрат мог попросить Айз Седай заслушать дело о правах на рыболовство, но если были вовлечены влиятельные лица, только поддержал бы ее собственное мнение, и она волновалась об королевской аппеляции.

За Коричневыми тащился единственный Страж. Юкири не смогла вспомнить, принадлежал ли он Маррисе или Дорэйз — крупный парень с твердым круглым лицом и тонким носом, который недоверчиво поглядел на Леонина и мечи на его спине, естественно принесенных специально против его сестры. Пара медленно проследовала дальше по изгибу коридора, вздернув носы и надув гладкие щеки. Тощая новенькая, нервно подпрыгивая, старалась за ними поспеть. Страж шел за ними, излучая неприязнь.

Враждебность сейчас стала обычным делом. Невидимые стены встали между Айя, когда-то слишком тонкими, чтобы скрыть тайны собственной Айя, стали твердыми каменными бастионами с широкими рвами. Нет, не рвы, а пропасти, глубокие и широкие. Сестры никогда не оставляли свою часть Башни без присмотра, часто брал с собой своих Стражей даже в библиотеку и столовую, и всегда носили свои шали, не иначе, кто-то мог перепутать их Айя. Сама Юкири носила свою лучшую, вышитую серебряными и золотыми нитями, с длинной бахромой, которая сейчас свисала почти до пяток. Она даже слегка выставляла на показ свой цвет Айя. И последнее время она стала считать, что двенадцать лет достаточно большой срок жизни, прожитой без Стража. Ужасная мысль, едва она определила ее источник. Обычно в Белой Башне ни одна сестра не нуждалась в помощи Стража.

Уже не в первый раз, ее с силой пронзила мысль, что кто-то специально добивается ссоры между Айя, а скоро мятежники как воры пройдут прямо в парадную дверь и обчистят дом, пока они ссорятся от того, кто получит оловянную посуду тети Суми. Но единственная ниточка за которую она могла ухватить, чтобы размотать клубок должна иметь Мейдани, а ее друзья публично признают, что их послали в Башню мятежницы с целью распространять слухи. Эти рассказы — они все еще настаивали, что они были правдой — что это Красная Айя создала из Логайна Лжедракона. Могло это быть правдой? Через голову Певары? Нельзя даже думать, что Восседающую, особенно Певару, дурачили. В любом случае, так много путаницы уже было совершено к настоящему времени, что вряд ли можно отличить лож от правды. Кроме того, тогда они лишились бы поддержки от этих четырнадцати женщин, в которых она смогла убедиться, что они не Черные. Не говоря уже о вероятном скандале, по поводу их прежней деятельности в Башне, прежде чем общий ураган их подхватил.

Она вздрогнула, и это не имело никакого отношения к сквознякам в коридоре. Она и каждая другая женщина, из тех, кто мог бы рассказать правду, могут умереть до того как этот ураган закончится, в от так называемого несчастного случая или в кровати. Или она могла просто сбежать, очевидно навсегда бросив Башню, и которую ей уже никогда не суждено увидеть снова. В этом у нее не было никаких сомнений. Любые факты должны быть похоронены столь глубоко, чтобы даже армия с лопатами никогда не смогла докопаться до истины. Даже слухи должны быть пресечены. Так случалось и прежде. Мир и большинство сестер все еще верили в то, что Тамра Оспения умерла в своей постели. Она тоже в это верила. Они должны были скрутить Черную Айя и привязать на виду, прежде, чем они посмели бы рискнуть предать это гласности.

Мейдани, как только Коричневые благополучно прошли мимо, снова было принялась за свой доклад, но снова замолчала мгновение спустя, когда прямо перед ними большая волосатая рука внезапно изнутри распахнула гобелен. Из дверного проема подул ледяной ветер, который до этого был закрыт яркими цветными птицами гобелена давно затопленных стран, и грузный мужчина в плотной коричневой рабочей куртке вывалился в коридор. Он тянул за собой тележку, с высокой кучей наколотых дров, которую сзади подталкивал другой мужчина в такой же куртке. Обычные чернорабочие. Ни у одного не было на груди Белого Пламени.

При виде двух Айз Седай мужчины торопливо вернули гобелен назад на место и бросив свою телегу у стены, пытаясь поклониться. При этом почти уронили свой груз, сумев остановить разваливающиеся дрова только путем отчаянных усилий. Без сомнения, они хотели закончить свою работу, не сталкиваясь с сестрами. Юкири всегда чувствовала симпатию к людям, которые должны таскать дрова и воду, и выполнять всю остальную работу слуг повсеместно от подвала до чердака, но сейчас она прошла мимо них с угрюмым видом.

Разговоры во время прогулок никогда не подслушивали, и коридоры в общих помещениях казались хорошим местом, чтобы посекретничать с Мейдани. Гораздо лучше, чем ее собственные комнаты, где любой страж от подслушивания только возвестил бы каждому среди Серых, что она обсуждает что-то тайное, и что намного хуже, с кем. В настоящее время в Башне было приблизительно только двести сестер, число, которое Белая Башня могла проглотить и казаться пустынной, а когда каждый старается держаться своих кварталов, общие помещения вообще должны были опустеть. Так она думала.

Она приняла во внимание оживленное и стремительное движение слуг, меняющих фитили в лампах, проверяющих в них уровень масла, и еще дюжину прочих дел, и просто одетых рабочих, несущих на своих спинах плетеные корзины, Свет знает с чем. Так всегда было в ранние часы, готовили Башни к новому дню, делали поспешные поклоны или реверансы и неслись дальше, стараясь не попадаться на пути любой сестры. Им не до подслушивания. Слуги Башни знали, что такое такт, тем более, что любого подслушивающего Сестру будет указано на дверь. Учитывая настроения в Башне, слуги были особенно стремительны, чтобы избежать даже шансов подслушать то, что не должны.

Что она не смогла рассчитать, это сколько сестер захочет пройтись за пределами своих квартир, парами и тройками, несмотря на ранний час и холод. Красные, старающиеся зацепить любого с кем столкнулись, кроме других Красных. Зеленые и Желтые, конкурирующие за корону самых надменных Сестер. И Коричневые, старающиеся превзойти тех и других. Несколько Белых, все кроме одной без Страже, старались поддержать видимость холодного благоразумия, вздрагивая от звука собственных шагов. Одна группа исчезала из поля зрения не больше, чем на несколько минут, прежде чем появлялась другая, так что Мейдани почти все время болтала о законах, почти оставив попытки перейти к делу.

Хуже всего, дважды ей улыбались Серые, с явным облегчением при виде другой из их Айя, и присоединись бы к ним, не покачай им Юкири отрицательно головой. Это приводило ее в бешенство, потому что все, кто видел знают, что у нее была причина быть с Мейдани наедине. Даже если Черные не заметили, и Свет даст, не должны, но сейчас слишком много сестер шпионили друг за другом, и несмотря на Три Клятвы, сплетни, которые они разносили, так или иначе, переростали все разумные пределы. При Элайде, пытающейся ценой жизни согнуть все Айя под себя с помощью грубой силы, такие рассказы слишком часто заканчивались наказаниями, и лучшее на что можно было надеяться, что вас накажут за ваши проступки. Юкири уже однажды пострадала, и теперь ей не хотелось тратить впустую дни, снова драя полы, особенно теперь, когда на весах было больше, с чем она знала как справиться. А в качестве альтернативы, тайное посещение Силвианы, было не лучше, даже если это действительно сэкономило бы время! Элайда, с тех пор, как она вызывала к себе Силвиану для возможного собственного наказания, стала еще жестче чем прежде. Вся Башня еще гудела от слухов.

Поэтому Юкири испытывала крайне неприятное чувство, признаваясь себе, что все это сделало ее более осторожной, при встречах с другими Сестрами. Взгляд слишком долгий, и могло показаться что вы шпионите. Отведи пристальный взгляд слишком быстро, и ты, с тем же результатом, слишком скрытна. Даже так, она только невероятным усилием смогла отвести глаза от одной пары Желтых, скользивших по пересекающемуся коридору, словно пара королев в собственном дворце.

Темный коренастый Страж, следующий далеко позади, чтобы дать им посекретничать, должно быть, принадлежал Притолле Нербайджан, зеленоглазой женщине, обладательнице замечательно длинного салдейского носа, так как у Атуан Ларизетт не было ни одного Стража. Юкири знала о Прайтолл совсем немного, но она постарается разузнать побольше, увидев ее о чем-то беседующей с Атуан. В сером с желтыми вставками и высоким воротником платье, с шелковым платком, украшенным желтой бахромой, тарабонка была неотразима. Ее темные волосы тонкими косичками, украшенные яркими бусами, спускались до талии, обрамляя лицо, которое казалось совершенным, не будучи красивым. Она была даже довольно скромна, по крайней мере для Желтой. Но она была женщиной, за которой Мейдани и прочие пытались проследить, оставаясь не пойманными. Женщина, имя которой они боялось произносить вслух, кроме как за сильной защитой. Атуан Ларизетт была одной из трех Черных сестер, о которых знала Талене. Именно так они были организованы, трое знали друг друга, каждый знал только одного, неизвестного прочим. Атуан была «еще одной» для Талене, так что была надежда, что она была связана с двумя другими.

Прямо перед тем, как пара зашла за угол, скрываясь из вида, Атуан оглядела коридор. Ее пристальный взгляд, только мазнул по Юкири, но все же этого было достаточно, чтобы заставить сердце Юкири допрыгнуть до горла. Она продолжала идти, с усилием сохраняя спокойствие, и рискнула на ответный взгляд только, когда она добралась до угла. Атуан и Притолле уже вошли в коридор, направляясь к внешнему кольцу. Страж следовал за ними, но никто не оглядывался назад. Притолле кивала головой. Что ей говорила Атуан? Они были слишком далеко, чтобы услышать что-либо, кроме слабого цокота каблуков Стража по плиткам пола. Это был только взгляд. Конечно, просто взгляд. Она ускорила шаг, чтобы поскорее скрыться из вида, если один из них вздумает оглянуться, и с облегчением выдохнула воздух. Она даже не поняла, что затаила дыхание. Рядом с плечом донесся выдох Мейдани.

Странно, как она на нас подействовала, подумала Юкири, расправляя плечи.

Сперва, когда они узнали, что Талене Приспешница Темного, она была огражденной щитом пленницей. И она все еще пугает нас, призналась она себе. Хорошо что, испугавшись сначала, они сделали все, чтобы заставить ее признаться, но от правды у всех языки присохли к горлу. Теперь Талене была связана еще надежнее, чем Мейдани, и строго охранялась, даже если казалось, что она ходит свободно. Как можно держать под замком Восседающую, чтобы никто не заметил, было тяжело представить даже для Саэрин. И она старательно старалась предлагать любую зацепку, о которой знала или даже подозревала, в надежде, что это могло бы помочь ей спастись. Правда у нее все равно не было выбора. Страх прекрасный союзник. Что же касается остальных…

Певара пробовала отстоять Галину Касбан, утверждая, что Талене говорит о ней неправду, и была вне себя целый день, когда наконец убедилась, что ее Красная сестра в действительности оказалось Черной. Она до сих пор бормотала о том, что удавит Галину собственными руками. Сама Юкири почувствовала холодную отрешенность, когда назвали Тимэйл Киндероде. Если в Башне были Приспешники Тени, то вполне вероятно было бы предположить, что некоторые должны были быть из Серой Айя, хотя, возможно, здесь помогла неприязнь к Тимэйл. Она оставалась спокойна даже после того, как она сделала вычисления и поняла, что Тимэйл покинула Башню в то же самое время, когда были убиты три сестры. Это дало больше имен для подозрений, других сестер, которые ушли тогда тоже, но и Галина и Тимэйл, и остальные были вне Башни, вне досягаемости в данный момент, и только эти двое были доказанными Друзьями Темного.

В том же списке была Атуан, без всяких сомнений Черная Айя. Бродит себе по Башне куда хочет, никем не сдерживаемая и освобожденная от Трех Клятв. И пока Дозин не может принять меры, чтобы тайно ее расспросить — трудный вопрос, даже для Восседающей Айя Атуан, пока это должно оставаться секретов для всех — до тех пор все, что они могли делать — смотреть. Из далека и тщательно скрывая свое наблюдение. Это было похоже жизнь рядом с болотной гадюкой — никогда не знаешь, когда окажетесь с глазу на глаз, никогда не знаешь, когда она укусит. Словно жизнь в целом логове гадюк, и в полной темноте. Внезапно, Юкири поняла, что широкий, изогнутый коридор впереди был пуст насколько она могла разглядеть, а взгляд, брошенный назад показал только одного Леонина, идущего позади. Башня, похоже, была пуста, оставив их троих наедине. Ничто в поле зрения не двигалось, кроме мерцающего огня в лампах по стенам. Тишина.

Мейдани потихоньку начала снова.

«Простите меня, Восседающая. Такая внезапная встреча с ней выбила меня из колеи. На чем я остановилась? Ах, да. Я понимаю так, что Силестин и Аннхарид попробуют узнать про ее близких друзей среди Желтых». Силестин и Аннхарид были подругами-заговорщицами Мейдани, обе из Желтой айя. Было их по двое из каждой Айя — кроме Красной и, естественно, Голубой — что оказалось очень полезно. «Боюсь, что это не сильно поможет. У нее широкий круг друзей, или был прежде, до того… как ситуация между Айя изменилась». Оттенок легкого удовлетворения в ее голосе, однако ее лицо разгладилось. Она все еще была мятежницей, несмотря на дополнительную клятву. «Найти всех будет трудно, если не невозможно».

«Забудь о ней на минуту». — От Юкири потребовалось усилие, чтобы свернуть шею, стараясь смотреть сразу во все стороны. Гобелен, украшенный большими Белыми Башнями, слегка шевелился, и она колебалась, так как не была уверена, что это было — сквозняк или другой слуга, выходящий со служебной лестницы. Она никак не могла вспомнить, где они были расположены. Новая тема была столь же опасна, как и обсуждение Атуан. «Вчера вечером я вспомнила, что Вы с Элайда были послушницами в одно время, и даже, насколько я могу припомнить, близкими подругами. Было бы хорошо возобновить эту дружбу».

«Это было давно», — натянуто ответила женщина, спуская шаль на плечи и кутаясь в нее, словно она внезапно почувствовала холод. «Элайда очень резко ее прекратила, когда стала Принятой. Ее не возможно обвинить в поддержке любимчиков, если я бывала в группе, ей давали преподавать».

«Значит ты не была ее любимицей», — сказала сухо Юкири. У нее был свой прецедент свирепости Элайды. Прежде, чем давным-давно та ушла в Андор, она так сильно оттолкнула всех, с кем она поддерживала отношения, что сестры еще долго бежали от нее, оступаясь по дороге. Суан Санчей была одной из них, странно вспоминать, хотя Суан никогда не нуждалась в защите от правил, которые она не смогла бы выполнить. Странно и грустно. «Даже в этом случае, ты сделаешь все от тебя зависящее чтобы возобновить эту дружбу».

Мейдани молча прошла две дюжины шагов по коридору, теребя шаль и дерганая плечами, словно стараясь сбросить с них слепня, глядя при этом куда угодно, но не в строну Юкири. Как женщина могла исполнять обязанности Серой с таким низким самообладанием?

«Я действительно пыталась», — сказала она наконец, хриплым голосом. Она все еще избегала смотреть на Юкири. — «Несколько раз. Хранительница… Алвиарин всегда отказывала мне. Амирлин занята, у нее много работы, ей нужен отдых. Всегда было какое-то оправдание. Я думаю, что Элайда не хочет вспоминать дружбу, которую она отвергла более тридцати лет назад».

Ого, так мятежницы тоже помнили об этой дружбе! Как же они думали ее использовать? Шпионаж, скорее всего. Ей надо будет попытаться выведать у Мейдани как предполагалось передавать то, что она узнала. В любом случае, мятежницы обеспечили ее инструментом, а Юкири будет его использовать.

«Алвиарин тебе не помешает. Вчера она покинула Башню, или, возможно, днем раньше. Никто не уверен. Но служанки говорят, что она взяла смену белья, так что маловероятно, что она вернется в течение нескольких дней».

«Куда она могла отправиться в такую погоду?», — нахмурилась Мейдани. — «Со вчерашнего утра шел снег, и это было ясно заранее».

Юкири остановилась и повернула женщину к себе лицом.

«Единственное, что должно тебя волновать, Мейдани, это то, что она ушла», сказала она твердо. Куда же отправилась Алвиарин? — «Теперь дорога к Элайде свободна, и ты этим воспользуешься. И постарайся узнать, кто мог бы читать ее бумаги. Только убедитесь, что никто не видит, что ты наблюдаешь». Талене сказала, что Черные знали все, что выходило из-под пера Амирлин прежде, чем это было объявлено, и им нужен кто-то, кто был бы поблизости от Элайды, чтобы узнать, как это происходит. Конечно, Алвиарин просматривает все, что подписывает Элайда, и женщиной забрало себе больше власти, чем любая Хранительница Летописей, но это не было причиной обвинить ее в том, что она Приспешница Темного. Не было также причин не подозревать. Ее прошлое тоже изучалось. «Наблюдай также за Алвиарин, столько, сколько сможете, но бумаги Элайды важнее».

Мейдани вздохнула и неохотно кивнула. Ей придется повиноваться, но она знала о дополнительной опасности, от того, что Алвиарин действительно может оказаться Приспешницей Тени. И все же Элайда тоже может быть Черной, независимо от того, что Саэрин и Певара настаивали на обратном. Приспешница Темного в роли Престол Амирлин. Эта мысль теперь постоянно жалила сердце.

«Юкири!» — сзади по коридору раздался голос женщины.

Восседающие Совета Башни не подпрыгивают словно раненые козы, от звука собственного имени, но Юкири подпрыгнула. Если бы она не держалась за Мейдани, то, возможно, она бы упала. А так их пара зашаталась как пьяные фермеры на танце урожая.

Выпрямившись, Юкири поправила шаль и повернулась с угрюмым видом, который нисколько не уменьшился, когда она увидела, кто спешил к ней. Как предполагалось, Сине должна была держаться как можно ближе к части Башни, принадлежавшей ее айя, среди большого числа Белых сестер неподалеку, когда она не была с Юкири или одной из других Восседающих, которые знали о Талене и Черной Айя, но здесь она неслась ей навстречу с одной Бернайлой Гелбарн, коренастой тарабонкой, еще одной галкой из компании Мейдани. Леонин отступил в сторону, и поклонился Сине, кончики пальцев, прижаты к сердцу. Мейдани и Бернайла были достаточно глупы, чтобы обменяться улыбками. Они были подружками, но они должны бы лучше знать, когда нельзя говорить в присутствии свидетелей.

Юкири во всяком случае была не в настроении для улыбок.

«Дышишь воздухом, Сине?» — сказала она резко. — «Саэрин будет не довольна, когда я ей скажу. Совсем недовольна. И я не довольна, Сине».

Мейдани поперхнулась, а Бернайла отшатнулась, ее множество украшенных бусами косичек столкнулись друг с другом. Парочка принялась изучать гобелен, на котором похоже было изображено унижение Королевы Рианнон, и судя по их гладким лицам, им было жаль, что они не где-нибудь в другом месте. В их глазах, Восседающие были равны. И так и было. Обычно. Некоторым образом. Леонин не должен был слышать слова, но он мог чувствовать настроение Мейдани, и он отошел на несколько шагов подальше. Все еще охраняя коридор. Хороший мужчина. Мудрый мужчина.

У Сине было достаточно ума, чтобы принять смущенный вид. Неосознанно она поправила платье, покрытое белой вышивкой по подолу и поверх лифа, но почти сразу с силой вцепилась в шаль и упрямо насупила брови. Сине всегда была решительной с первого дня, как прибыла в Башню, дочь мебельщика из Лагарда, которая уговорила своего отца оплатить дорогу для нее и своей матери. В верх по реке для двоих, но в обратную сторону только для одного. Решительная и самоуверенная. И часто безразличная ко всему окружающему как какая-нибудь Коричневая. На Белых это очень похоже, только логика и никаких выводов.

«Мне нет необходимости прятаться от Черной Айя, Юкири» сказала она.

Юкири вздрогнула. Глупая женщина вслух называет Черных. Коридор был все еще пуст в оба конца, насколько позволял рассмотреть его изгиб, но невнимательность приводит к еще большей невнимательности. Она может быть упрямой, когда нужно, но, по крайней мере, иногда она показывала, что мозгов у нее больше чем у глупой гусыни. Она открыла рот, чтобы высказать Сине свое мнение, но женщина затараторила прежде, чем она смогла ее перебить.

«Саэрин сказала мне найти тебя» — рот Сине напрягся, и на щеках вспыхнули пятна — то ли от смущения за то, что ей приходилось спрашивать разрешения, то ли из-за того, что приходится спрашивать. Понятно, что она в обиде за свое положение. Только глупо его не понимать. «Я должна с тобой поговорить наедине, Юкири. О второй тайне».

На мгновение, Юкири пребывала в таком же недоумении, как Мейдани и Бернайла. Они могли притворяться, что не слушают, но это не закрывало им уши. Вторая тайна? Что подразумевала Сине? Если… Могла она подразумевать причину, по которой Юкири присоединилась к охоте за Черной Айя? Удивление, почему главы Айя в тайне встречались, потеряло сою срочность по сравнению с обнаружением друзей Темного среди сестер.

«Очень хорошо, Сине», — сказала Юкири, спокойнее, чем она себя чувствовала. — «Мейдани, прихвати с собой Леонина и идите вперед, пока только сможете видеть Сине и меня из-за поворота. Приглядывайте за всеми приближающимися с этой стороны. Бернайла, сделай тоже самое с обратной стороны». Они убежали прежде, чем она закончила говорить, и едва вышли за пределы слышимости, она перевела внимание на Сине. К ее удивлению вокруг Белой Восседающей возникло свечение саидар, сплетая стража против подслушивания. Это был ясный знак для всех, что здесь обсуждали тайну. Такой поступок должен иметь вескую причину.

«Подумай об этом логически», — голос Сине был спокоен, но ее руки все еще сжимали в кулаках шаль. Она стояла сильно выпрямившись, возвышаясь над Юкири, хотя была не выше среднего роста. «С тех пор как Элайда вызвала меня прошло больше месяца, почти два, и почти две недели с тех пор как ты нашла Певару и меня. Если бы Черные узнали обо мне, я была бы уже мертва. Певара и я были бы мертвы прежде, чем ты, Дозин и Саэрин к нам присоединились. Потому что они не знают. Ни о ком. Я признаю, я был сначала напугана, но я умею себя контролировать. Нет причин чтобы вы продолжали смотрели на меня как на Послушницу», — немного эмоций промелькнуло среди спокойствия, — «и к тому же глупо».

«Ты должна будешь поговорить с Саэрин», — кратко сказал Юкири. Саэрин с самого начала взяла ответственность на себя — после сорока лет в Совете от Коричневых, Саэрин прекрасно понимала, что такое ответственность — и у Юкири не было намерения идти против нее, если она не должна, и не против привилегий Восседающей, которых она едва ли могла требовать в сложившейся ситуации. Это сродни попытке поймать падающий огромный камень. Если та сможет убедить Саэрин, то Певара, Дозин и она сама не будут мешать. — «Теперь, что там на счет второй тайны? Ты действительно знаешь зачем встречались главы Айя?»

На лице Сине появилось упрямое выражение, Юкири даже показалось, что она сейчас прижмет к спине уши. Но та только выдохнула. — «Глава вашей Айя самостоятельно выбрала Андайю в Совет? Шаг, я думаю, необычный?»

«Да», — осторожно ответила Юкири. Каждый был уверен, что Андайя войдет однажды в Совет Башни. Возможно через еще сорок или пятьдесят лет, но все же Серанчи протолкнула ее в обход выборов, тогда как общепринятым методом было обсуждение, выбор двух или трех кандидатов, с последующим затем секретным голосованием. Но это было внутренним делом Айя, столь же секретным, как имя Серанчи и ее пост.

«Я знала это», — кивнула Сине взволнованно, что совсем не было на нее похоже. «Саэрин говорит, что Джуилэйн была выбрана из Коричневых также необычно, и Дозин говорит то же о Суане, хотя она не решилась что-либо добавить. Я думаю, что Суана возможно сама возглавляет Желтых. В любом случае, она перед этим была Восседающей в течение сорока лет, а ты знаешь, что никто обычно не занимает это место сразу после того, как пробыл там так долго. И Ферана из Белых ушла с поста меньше чем десять лет назад. Никто не вступал снова в Совет так скоро в прежнее время. И чтобы завершить это, Талене говорит, что Зеленые обычно объявляют кандидатов и их Капитан-Генерал выбирает из них, но Аделорна выбрала Рину самостоятельно».

Юкири сумела подавить гримасу, но только на волосок. У каждого имелись свои подозрения о том, кто возглавлял другие Айя, прежде никто не замечал между ними встреч, но все же произносить их имена вслух было слишком грубо. Для любой, кроме Восседающей это могло бы закончиться наказанием. Конечно, она и Сине обе знали об Аделорна. В своих попытках подлизаться Талене вылила все тайны Зеленых даже без вопросов. Это смутило всех кроме самой Талене. По крайней мере, это объясняло, почему Зеленые были в таком непередаваемом гневе, когда Аделорну высекли. Однако, Капитан-Генерал было смешным названием для главы Айя, Сражающейся или нет. По крайней мере, название Главный Клерк действительно описывало то, что делала Серанча, по крайней мере, многое говорило.

Вниз по коридору, Мейдани и ее Страж стояли на самом краю видимости поворота, очевидно спокойно разговаривая. Тот или другой всегда при этом посматривали за пустым коридором. С противоположной стороны Бернайла тоже была едва видна. Она постоянно вертела головой, стараясь наблюдать за Юкири и Сине, при этом не спуская глаз с опасного коридора. Она так нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, что сразу привлечет внимание, потому что в эти дни, сестра, за пределами своей территории сама напрашивалась на неприятности, и она знала это. Эту беседу нужно побыстрее заканчивать.

Юкири подняла один палец. «Пять Айя должны были выбрать новых Восседающих вместо женщин, которые присоединились к мятежницам». Сине кивнула, и Юкири подняла второй палец. «Каждая из этих Айя выбрала Восседающую… не обычным… образом». Сине кивнула снова. Третий палец присоединился к первым двум. «Коричневые должны были выбрать двух новых Восседающих, но ты не упоминала Шиван. Есть ли что — нибудь…» — Юкири криво улыбнулась, — «странное о ней…»?

«Нет. Согласно Саэрин, Шеван была ее вероятной заменой, когда она решила уйти, но…»

«Сине, если ты фактически намекаешь, что главы Айя сговорились о том, кто войдет в Совет Башни, то я никогда не слышала более головоломной мысли! А если это так, то почему, они выбрали пять таких странных женщин и к ним еще одну»?

«Да, я так полагаю. Когда ты и другие фактически посадили меня под замок, у меня появилось много времени для того, чтобы подумать о том. Даже больше чем надо. Джуилэйн, Рина и Андая дали мне подсказку, а уж Ферэйн подтолкнула меня проверить». Что Сине подразумевала, когда сказала, что Андая и двое других дали подсказку? А, конечно! Рина и Андая не были на самом деле достаточно стары, чтобы заседать в Совете. Традиция не говорить о возрасте скоро станет привычкой об этом не думать.

«Два могут быть совпадением», — продолжала Сине, — «даже три, с натягом, но допустим. А пять создают общую картину. Если бы не Голубые, то Коричневая была бы единственной Айя, имевшей двух Восседающих среди мятежниц. Возможно есть своя причина, почему они выбрали одну необычную сестру и одну обычную, если я смогу это понять. Но есть картина, Юкири, загадка, и рационально это или нет, но кое-что говорит мне, что мы должны решить ее прежде, чем мятежницы доберутся сюда. Она заставляет меня чувствовать, словно чья-то рука лежит у меня на плече, но когда я оглядываюсь, там никого нет».

Тяжело было поверить, что главы Айя сговорились. Но тогда, думала Юкири, тогда и заговор Восседающих столь же неправдоподобен, а я нахожусь в его середине. И есть простой факт, что никто вне Айя, как предполагалось, не знал главу конкретной Айя, но оказалось, что главы Айя против всей традиции знали.

«Если есть загадка», — сказала она устало, — «У тебя есть много времени, чтобы ее решить. Мятежницы не смогут выбраться из Муранди до весны, независимо от того, что они пообещали, а на марш вверх по реке уйдут месяцы, если они смогут столь долго содержать свою армию». Она не сомневалась, что они смогут, но не дольше. «Возвращайся в свои комнаты прежде, чем кто-нибудь увидит, что мы стоим здесь с охраной, и задумается над нашей загадкой», — сказала она, не слишком доброжелательно, положив руку на плечо Сине. — «Ты должна будешь посидеть взаперти до тех пор, пока мы все не удостоверимся в твоей безопасности».

Выражение лица Сине любой назвал бы угрюмым, но не для Восседающей. — «Я еще раз поговорю с Саэрин», — сказала она, но свечение сайдар вокруг нее исчез.

Наблюдая как она присоединяется к Бернайле и они вдвоем исчезают за поворотом, настороженные как олени в присутствии волков, Юкири чувствовала на сердце тяжесть. Жаль, что мятежницы не смогут добраться сюда до лета. По крайней мере, это смогло бы заставить Айя снова объединиться, чтобы сестры не были вынуждены красться по Белой Башне. Столь же несбыточное желание, как желание иметь крылья.

Решив держать настроение под контролем, она пошла забрать Мейдани и Леонина. У нее была Черная сестра, и она была загадкой, с которой она знала как разобраться.

Когда новая волна холода пронеслась сквозь сеновал, Гавин открыл глаза в темноту. Толстые каменные стены сарая обычно не пропускали ночной холод, если только очень сильный. Внизу бормотали голоса, но ни один не был встревоженным. Он снял руку с меча, лежащего около него и стащил тесные перчатки. Как и все Отроки, он спал одетым в каждую тряпку, которую мог найти. Вероятно, уже было время будить кого-нибудь, чтобы сменить часовых, но он уже полностью проснулся и сомневался, что снова сможет уснуть. В любом случае, он всегда спал очень чутко и беспокойно, от мрачных снов, в которых его часто посещала одна и та же женщина, которую он любил. Он не знал, где сейчас была Эгвейн, и была ли она жива. И смогла ли она его простить. Он встал, отряхнув сено, и закутался в плащ, закрепив его пряжкой на груди.

Пока он пробирался среди темных фигур мужчин, спящих поверх охапок сена, едва слышный скрип сапог по деревянным перекладинам, подсказал ему, что кто-то карабкается по лестнице на чердак. Наверху лестницы появилась тусклая фигура, затем замерла, поджидая его.