Конан непобедимый (Черный камень Аримана)

      - Если вы растеряли ваш боевой дух, вам лучше скрыться, - предложил им Конан. - Я бы с удовольствием пошел дальше один.
      - Да, чтобы одному заполучить все сокровища, - брюзгливо сказал Абериус. - И подвески, и все остальное. Я уже думал о том, что при дележке ты не хотел бы оказаться в одной компании с нами.
      Ярко-синие глаза Конана, полные презрения, переходили с одного лица на другое. Даже Абериус сжался под этим взглядом.
      - Решайтесь. Если вы боитесь солдат - тогда бегите и прячьтесь в безопасном месте. А если нет - идемте вместе по следу подвесок. Или - или. Сочетать одно с другим невозможно.
      - Ты приведешь нас туда, где солдаты смогут нас разбить, - сказал Абериус. - Но и ты не выживешь тогда...
      Конан прервал его.
      - Делайте, что хотите. Ранним утром я выезжаю дальше за своими подвесками. - Он равнодушно прошел между ними. Они недовольно ворчали.
      Он спросил себя, что лучше - остаться или одному ехать дальше. В его глазах у них не было никаких прав на подвески. Однако то, что они теперь в горах, - это заслуга Абериуса, который так хорошо читает следы. Парень с первого взгляда видит, что оставило на камне царапину - копыто лошади или просто упавший сверху камень. И кроме всего, ему приходится постоянно считаться с тем, что Хорек в любую минуту может воткнуть ему нож в спину. Киммериец глубоко вздохнул. То, что поначалу представлялось ему только дерзкой кражей, обычной, но очень богатой, запуталось в сложный клубок, как змеи в норе, и притом его не оставляло чувство, что он не познал еще все сложности дела в их полном объеме.
      Он приблизился к полосатой палатке Карелы, которая стояла на скалистом уступе, привязанная к камням, потому что земля была слишком жесткой для того, чтобы вбивать в нее колышки, когда неожиданно перед ним вырос Ордо.
      - Чего тебе здесь нужно? - сурово вопросил его одноглазый.
      Настроение Конана было не лучшее из возможных с тех пор, как он понял, что Имхеп-Атон преследует его по пятам, и к тому же он был обозлен стычкой с Абериусом.
      - Иду туда, куда хочу, - проворчал он и столкнул разбойника со шрамом на лице плечом со своей дороги.
      Бандит качнулся и пропустил Конана, но затем резко повернулся и выхватил свой палаш. Когда Конан услышал визг стали по коже, он мгновенно обнажил меч, и когда кривой клинок обрушился на него, парировал его быстрым движением. Бородатый сделал выпад с удивительной для его возраста легкостью. Шрам, протянувшийся от пустой глазницы до бороды налился кровью.
      - У тебя достаточно мускулов, киммериец, - прорычал он, - но маловато мозгов.
      Конан рассмеялся - коротко и безрадостно.
      - Ты думаешь, я хочу занять твое место и стать капитаном? Я вор, а не налетчик и не грабитель караванов.
      Его широкий меч был тяжелым оружием, однако он легко держал его над головой из предосторожности.
      - Немедленно спрячьте мечи! - раздался голос Карелы у него за спиной.
      Не отводя взгляда от Ордо, Конан сделал два быстрых шага влево и повернулся так, чтобы видеть и бородатого разбойника, и рыжеволосую женщину одновременно. Карела стояла у входа в палатку. На ней был изумрудно-зеленый плащ, который скрывал ее от шеи до пят. Ее зеленые глаза рассматривали обоих повелительно.
      - Он хотел войти в твою палатку, - проворчал Ордо.
      - Как я ему велела, - ответила она холодно. - По меньшей мере ты должен был бы знать, Ордо, что я не терплю, когда мои люди поднимают оружие друг на друга. За это я велела бы убить и Абериуса, и Талбора. Вы оба виновны в том же. И мне надо подумать о том, не стоит ли на эту ночь связать вам руки и ноги, прикрутив их вам за спину.
      Ордо был потрясен ее гневом. Он спрятал палаш в ножны.
      - Но я всего лишь хотел защитить тебя! - сказал он.
      Ее скулы напряглись.
      - Ты что, вообразил, что мне нужна защита? Иди, Ордо, иди, пока я не забыла те годы, что ты верно служил мне.
      Одноглазый колебался какое-то время, потом бросил острый взгляд на Конана и заковылял к кострам.
      - Ты разговариваешь как королева, а не как разбойница. - Конан вложил меч в ножны. Она неподвижно смотрела на него, но он не отвечал на ее взгляд.
      - Другие заканчивают свою жизнь на плахе или на невольничьем рынке, Конан, но ни один из моих людей никогда еще не попадал в плен. За это я требую повиновения. О, не слепого повиновения солдат, однако если я приказываю, это должно быть немедленно выполнено - каждый мой приказ! Здесь слова Рыжего Ястреба - закон. Кто не следует ему, тот должен нас или покинуть - или умереть.
      - Я плоховат, когда речь заходит о повиновении, - спокойно возразил он.
      - Входи. - Она исчезла в палатке, и Конан последовал за ней.
      Палатка была выстелена мягкими туранскими коврами, покрытыми узором, а у одной стены была кровать из блестящих черных шкур, выложенная шелковыми подушками и мягким стеганым пуховым одеялом. Большие толстые подушки лежали возле стола из полированного дерева. Позолоченные масляные светильники освещали всю палатку.
      - Закрой входной клапан, - сказала она. И, явно преодолевая себя, добавила: - Пожалуйста.
      Конан застегнул застежку. Он держался настороже, потому что не мог понять странное настроение Карелы.
      - Ты должна лучше относиться к Ордо. Он кажется мне единственным из всех, кто предан тебе из-за тебя самой, а не из-за твоей удачливости.
      - Ордо, скорее, верный пес, чем мужчина.
      - Ты не знаешь ему цены. Он лучший из всех.
      - Он совсем не то, что я понимаю под словом "мужчина".
      Внезапно она сбросила плащ на ковры. Конан не смог удержаться от изумленного возгласа.
      Карела стояла перед ним, ее наготу слегка прикрывали лишь ее растрепанные рыжие волосы. Нитка дорогих, подобранных по величине жемчужин обвивала ее нежные округлые бедра и поблескивала на коже цвета слоновой кости, на красиво очерченном животе. На упругую грудь она нанесла румяна, и от нее исходил волнующий аромат, когда она стояла вот так, слегка согнув одно колено, расправив плечи и отведя назад руки - в позе, которая казалась одновременно призывной и отталкивающей.
      Конан сделал шаг к ней. Внезапно она подняла руку с кинжалом. Его острый клинок был не толще, чем ее палец, но достаточно длинный для того, чтобы достать его сердце. Ее косящие глаза не отрывались от его лица.
      - Ты среди моих людей, как волк в своре собак, киммериец. Даже Ордо перед тобой - половинка волка, но не волк. Еще ни один мужчина не называл меня своей, потому что когда женщина отдается мужчине, тот начинает воображать, будто она ему принадлежит. Если женщина должна быть рабыней мужчины, я лучше не буду женщиной. Я не стану покорно бегать за мужчиной, распутничая ради его удовольствия и танцуя по его свистку. Я - Рыжий Ястреб. Я приказываю. Я!
      Он осторожно вынул кинжал из ее руки и отбросил его в сторону.
      - Ты женщина, Карела, хочешь ты этого или нет. Может ли так быть, чтобы один из нас приказывал другому? Когда мне было едва шестнадцать лет, я носил цепи раба, и не пожелаю их никому.
      Он ласково уложил ее на шкуры.
      - Если ты меня обманываешь, - прошептала она, - я насажу твою голову на копье прямо у входа в мою палатку. Я... А, Деркэто.
      С ее губ сорвался возглас, подавить который она была уже не в силах.
      Глава двенадцатая
      Покои, где Аманар занимался чародейством, находились на самом верху самой высокой башни его цитадели, удаленные от жертвенного зала на самое большое расстояние, насколько это было возможно в этой мрачной крепости. Аманар, конечно, знал, что Морат-Аминэ ни в коем случае не может быть ограничен отведенными ему покоями в самом сердце горы, но это расстояние придавало ему все же немного уверенности.
      По стенам круглого каменного помещения рядами стояли книги, переплетенные в кожу юных девушек, и светильники в стеклянных шарах канделябров горели, зажженные силой чародейства. Окон здесь не было, а дверь была только одна, тяжелая, обитая железом. Дым зажженных, еле слышно шипящих курильниц, которые окутывали цветным пламенем бронзовые жаровенки, смешивался с запахом кипящего варева, бурлящего в каменном сосуде над огнем, разложенном не дровами, а человеческими костями. На столах лежали рассыпавшиеся в пыль мумии - они ждали часа, когда будут использованы для приготовления волшебных отваров - беспечно оставленные среди сосудов со смертельным ядом и связками редкостных растений и кореньев.
      Чародей стоял, восторженно глядя на бурлящую жидкость, которая начинала пениться. Едва заметно поколебавшись, он снял с шеи свой амулет. Несмотря на то, что он продолжал держать талисман в руке, во время этой короткой разлуки с ним по его спине пробежал холодный пот. Но снять амулет было необходимо. Прежде чем черная пена поднялась до края сосуда, он опустил амулет в жидкость, держа его за цепочку, пока змея и орел не скрылись полностью. Серебряная цепь стала холодной, и ледяной металл обжигал его неправдоподобно длинные пальцы. Пена опустилась, несмотря на то, что черная жидкость кипела теперь еще сильнее. Камень, из которого был вырезан сосуд, начал светиться красным огнем. Аманар нараспев произнес заклинание.
      Глаз мангусты, вепря зуб, В порошок истертый труп, Сердце девы, шлюхи тело, Кровь орла, - во имя чар, Вы смешайтесь, чтоб кипело, Чтобы в огненной купели Амулет крестил отвар.
      Дрожащими пальцами Аманар вынул амулет из сосуда. Он хотел как можно скорее вытереть его насухо и снова повесить себе на шею, но именно в этой части его колдовства он должен быть особенно осторожным. Длинными бронзовыми щипцами он снял каменный сосуд с огня. Поблизости на белой мраморной подставке стоял маленький, прозрачный, как стекло, сосуд, вырезанный из цельного кристалла, который, отражаясь в этом гладком нежном камне, казался бесконечным. Чародей осторожно наклонил чашу и вылил кипящую жидкость в хрустальную шкатулку.
      Слова, которые он при этом бормотал, были известны лишь немногим из живущих на земле. Все еще бурлящая жидкость заполнила маленький прозрачный сосудик. Кристалл пронзительно запел, словно раскалывался на тысячи осколков. Жидкость словно сгустилась и поднялась наверх, испаряясь. Словно из дальней дали раздались крики, звон. Мангуста и вепрь. Девственница и блудница. Внезапно воцарилась тишина. Варево иссякло, не осталось больше ни капли. Хрустальные стенки шкатулки сохраняли лишь сероватое облачко, которое вращалось, и, словно разметанное ветром, испарялось.
      Тяжело дыша, Аманар поставил сосуд и положил рядом щипцы. Уверенный в своих силах, повернулся назад. Убежище - даже если оно послужит недолго было подготовлено. Он очистил амулет и внимательно осмотрел его, прежде чем снова повесить себе на шею.
      Внизу по цитадели разнесся низкий звучный удар большого бронзового гонга. Улыбаясь, волшебник раскрыл створки и с хрустальной шкатулкой под мышкой вышел. Снова прозвучал гонг.
      Аманар прямиком направился в приемную с алебастровыми стенами, высокий купол которой поддерживали покрытые искусной резьбой колонны из слоновой кости, обхватом равные корпусу человека. Позади трона возвышалась огромная золотая змея. Подлокотники изображали кофианских гадюк, ножки - вендийских полозов, все это было сделано из золота. Разглядывая собравшихся перед ним, чародей ничем не выдал своего удивления. С'тарра, которые ждали его, преклонили перед ним колени и опустили головы. Однако увидеть пять юных женщин в прозрачных шелковых покрывалах он никак не ожидал. Их руки были связаны за спиной, и они лежали перед троном, словно тоже преклоняя колени.
      Аманар уселся на трон и осторожно поставил хрустальную шкатулку себе на колени.
      - Вы принесли то, за чем я вас посылал? - спросил он.
      Сита вышел вперед.
      - Мы принесли это, магистр.
      Правитель с'тарра поставил перед ним изящный богато украшенный ларец, крышка которого была выложена драгоценными камнями.
      Чародей вынужден был заставить себя держаться сдержанно, но пальцы его дрожали, когда он открывал крышку. Один за другим вынимал он четыре драгоценных камня, подобных которым лишь немногие из живущих видели в своей жизни и которые были оправлены в серебро в виде подвесок - и бросал их на мозаичный пол: кроваво-красный жемчуг, размером с два больших пальца мужской руки; бриллиант, черный, как вороново крыло и большой, как куриное яйцо; самородное золото, по форме напоминающее сердце - таким оно было найдено в земле; нежную филигрань с бледным лазуритом. Все они не интересовали его. Когда он вынул последнюю подвеску, вся рука его дрожала. Камень был размером с сустав указательного пальца, черный, как полночь, в которой вспыхивали красноватые искры. Они словно танцевали в глубине камня, когда он взял камень в руки. Это и была та подвеска, которую он должен был беречь от Мората-Аминэ.
      - Все остальное убрать, Сита, - приказал он. Его слуга-с'тарра поклонился и нагнулся, чтобы поднять брошенные подвески.
      Почти нежно Аманар завернул темный камень в тончайший шелк, прежде чем убрать его в хрустальную шкатулку. Когда он закрыл крышку, он вздохнул с облегчением. Наконец-то спокоен? Никогда теперь Морат-Аминэ не сможет узнать, что здесь находится, по крайней мере, длительное время. И прежде чем это произойдет, он отыщет новое укрытие камню, так что демон не сможет найти его так легко.
      Он крепко прижал шкатулку к себе и теперь обратил свое внимание на женщин, которые лежали лицом вниз на пестрых каменных плитах пола. Он с удовольствием отметил, что они дрожат.
      - Откуда вы взяли этих женщин? - спросил он.
      Сурасса, который возглавлял отряд, поднял голову, покрытую чешуйчатыми пластинами. Его темное лицо было неподвижно, когда он заговорил свистящим голосом:
      - На подходе к городу Шадизару, магистр, мы произнесли слова, которым ты нас научил, и проглотили порошок, чтобы обрести силу и чтобы никто не мог нас увидеть.
      - Женщины, - нетерпеливо прервал Аманар поток его речи. - Не все, что вы там пережили, а только женщины.
      Он вздохнул, когда увидел напряженное выражение красных глаз с'тарра. Для людей-ящериц было очень трудно пропустить часть того, что они вытвердили.
      - Дворец, магистр, - прошелестел Сурасса наконец. - Невидимые, мы проникли во дворец Тиридата, но когда мы прибыли на то место, где находилось то, за чем мы были посланы, мы нашли только ларец. Мы взяли его с собой и обыскали весь дворец. Мы спрашивали некоторых людей и затем убивали их, чтобы они не могли о нас кому-нибудь потом рассказать. Так мы нашли этих женщин, которые носили подвески на шее. Мы убили также мужчин, которые находились при них. Затем мы покинули дворец, и, как вы нас предостерегали, некий волшебник начал нас преследовать. Затем мы закутались в одеяния...
      - Хватит! - приказал Аманар, и человек-ящерица тут же замолчал.
      Из-за ограниченности их сознания, Аманар велел с'тарра принести все пять подвесок, потому что он боялся, что они перепутают черный бриллиант с тем темным камнем, который был ему нужен. Несмотря на его подробные указания, они несколько преувеличили опасность не распознать требуемое и захватили с собой заодно и женщин. В нем кипела ярость и тем большая, что он знал, что их провинность была провинностью преданных псов. Они будут терпеливо сносить все, что он с ними сделает, не понимая, почему и за что он делает это с ними. С'тарра, казалось, понял, что с ним происходит. Он непроизвольно отодвинулся назад.
      - Доставьте женщин ко мне, - приказал волшебник.
      Женщин поспешно поставили на колени и сорвали с их тел прозрачные покрывала. На Аманара уставились испуганные глаза пяти обнаженных девушек. Волшебник поднялся и задумчиво прошелся вдоль ряда пленниц. Они смотрелись превосходно - каждая по отдельности и все вместе, но еще дороже для него был их, столь заметный, страх перед ним.
      Он остановился возле бледной белокурой девушки с нежной кожей цвета слоновой кости.
      - Твое имя, девушка?
      - Суза. - Он поднял одну бровь. Тут же она поспешно прибавила: Магистр. Меня называют Суза, если вам это нравится, магистр.
      - Вы пять - танцовщицы, которых Илдиз прислал Тиридату?
      Его темные глаза сверлили ее голубенькие глазки. Он заметил, что она все больше дрожит.
      - Да, ма... магистр, - пролепетала она.
      Он погладил подбородок и кивнул. Королевские танцовщицы. Вполне подходят для того, кто будет властвовать над миром. А когда они выполнят свое предназначение, он сможет скормить их пустые души Морату-Аминэ.
      - Конан освободит нас! - внезапно крикнула одна из девушек. - Он вас убьет!
      Аманар медленно прошелся в самый конец их ряда и остановился перед девушкой. Она была стройна, с длинными ногами, и ее большие темные глаза смотрели на него строптиво, несмотря на то, что она дрожала всем телом.
      - А как зовут тебя? - Его слова были ласковы, но тон его голоса вызвал у нее невольный стон.
      - Велита, - сказала она наконец.
      Он заметил, что она поспешно сцепила зубы, чтоб не произнести "магистр". От этой девчонки он получит большое удовольствие.
      - А кто этот Конан, который вас освободит?
      Велита молчала, но Сурасса произнес:
      - Простите, магистр. В Шадизаре произносилось это имя. Это один вор, довольно надоедливый.
      - Ах, вор! - Аманар рассмеялся. - Ну, малышка Велита, что же мне предпринять против твоего освободителя? Сита, передай твоим людям одно распоряжение. Когда вы поймаете этого человека, Конана, вы принесете мне его кожу. Не человека, ты слышишь? Только его кожу.
      Велита зарыдала. Она сжалась и прижала свое залитое слезами лицо к коленям. Остальные женщины смотрели на нее, исполненные ужаса. Но их страху предстояло еще вырасти до невероятных размеров.
      - Каждый вечер вы будете танцевать для меня - все пять. Та, что порадует меня больше всех, получит право делить со мной постель в эту ночь. Три из вас, которых я признаю посредственными, будут высечены кнутом, а та, которая доставит мне самое меньшее удовольствие... - Он помолчал, чтобы нагнать на них побольше страху. - Та отправится на эту ночь к Сите. Он грубоват, но тем не менее знает, что нужно делать с женщиной.
      Женщины, стоящие на коленях, бросали испуганные взгляды на человека-ящерицу, который теперь глазел на них весело. Они начали плакать, смиренно склоняясь лбами к полу и умоляя о пощаде. Аманар наслаждался их страхом. Вероятно, это было то же самое чувство, которое испытывал демон, когда пожирал души. Он нежно погладил свою хрустальную шкатулку и, сопровождаемый криками ужаса, покинул аудиенц-зал.
      Глава тринадцатая
      Конан бросил взгляд на левый гребень узкой долины, по которой сейчас ехали разбойники. Что-то двигалось там, наверху, оно мелькнуло всего на одно мгновение, но его острые глаза успели это заметить. И это было уже не в первый раз.
      Он направил своего коня вперед, к Ордо. Карела скакала во главе отряда, уперев кулак в бедро, и озирала окрестности с таким видом, словно она вела армию, а не пеструю толпу, состоявшую из трех дюжин разбойников, которые следовали за ней, вытянувшись в длинный хвост, один за другим.
      - За нами наблюдают, - сказал Конан, поравнявшись с одноглазым. Ордо сплюнул.
      - Ты думаешь, я не знаю этого уже давно?
      - Кецанкианцы?
      - Конечно. - Разбойник со шрамом на лице нахмурился. - А ты что думаешь?
      - Я не знаю, - ответил Конан. - Но беглый взгляд уловил не тюрбан, а шлем.
      - Солдаты позади нас, - задумчиво сказал Ордо. - Талбор и Танадес дадут нам знать, когда они подойдут ближе.
      Оба разбойника получили задание следовать в арьергарде и не выпускать из виду заморанскую армию. Конан подавил желание высказать предположение, что они оба, вероятно, в своем страхе отбились от отряда или что Карела в своем презрении к солдатам несколько недооценивает их.
      - Где бы они ни были, - сказал он, - мы только можем надеяться, что они нападут на нас не здесь.
      Ордо осмотрел крутые, поросшие тощим кустарником склоны по обе стороны от долины и скривился.
      - Митра! Будем надеяться, что их не так много, несмотря на то, что дюжина славных бойцов... - Он прервал себя, когда Абериус, хлеща свою лошадь, подскакал к ним, выйдя из общего ряда.
      - Мне это не нравится, - пробормотал Конан.
      Ордо заворчал что-то неудобопонятное. Оба дали шпоры лошадям и оказались возле Карелы, когда к ним подъехал Хорек.
      - Кецанкианцы! - хрипло сказал Абериус. Маслянистый пот струился по его лицу. - Самое малое семь или восемь дюжин. Они стоят лагерем поперек нашей дороги и уже приготовились напасть на нас.
      Не имело смысла говорить лишние слова об опасности, грозившей им со стороны кецанкианцев. Они никому не подчинялись, кроме самих себя, несмотря на то, что как Туран, так и Замора прилагали все усилия к тому, чтобы подчинить их. Они обращались с чужими на свой собственный лад, который был быстрым и смертоносным. Каждый, даже если это был кецанкианец, но другого рода, рассматривался здесь как враг. А врагов надо убивать.
      - Они идут в этом направлении? - спокойно спросила Карела. Когда Абериус озабоченно кивнул, она тихонько выругалась.
      - А солдаты сзади, - буркнул Ордо.
      Зеленые глаза Карелы сверкнули.
      - Возраст сделал тебя трусливым, Ордо?
      - Я не вижу никакой радости в том, чтобы очутиться между молотом и наковальней, - возразил Ордо. - Мой возраст тут ни при чем.
      - Позаботься о том, чтоб тебе не оказаться старой бабой, издевательски сказала она. - Мы свернем с дороги, тогда кецанкианцы и солдаты смогут вцепиться друг другу в горло. Пусть дерут друг на друге волосы. Может быть, нам откроется с гребня холма очаровательный вид.
      Конан расхохотался и расправил плечи, когда рыжая повернулась к нему, держа ладонь на рукоятке сабли. Если ему придется ее разоружить - он не думал, что он сможет ее убить, даже в том случае, если речь пойдет о его жизни - ему без сомнения придется обороняться еще и от Ордо, а может быть и от бандитов, которые следовали за ними по скалистой тропе.
      - Твое предложение бросить их в объятия друг другу вполне приемлемо, сказал он. - Но если мы попытаемся заставить лошадей карабкаться по этим отвесам, боюсь, на это нам потребуется целая неделя.
      - У тебя есть план получше, киммериец? - Ее голос был острым, как бритва, но она сняла ладонь с эфеса.
      - Да. Основная часть нашего отряда отправится по дороге назад и в сторону, к ущелью, через которое мы пробирались.
      - Назад, в сторону солдат! - возмущенно вскричал Ордо.
      - Кецанкианцы хорошо умеют читать следы, - звенящим голосом вставил Абериус. - Если они напали на наш след - а они это сделали! - то именно мы будем теми, на кого они нападут, мы, а не проклятые заморанцы!
      - Я хочу напомнить, что это еще не весь твой план, - мягко сказала Карела. - Неужели выяснится, что ты все-таки болван... - Она не закончила своей мысли, но ее косящие глаза сверкнули опасно. Конан знал, что она никогда не простит ему позора, если окажется, что она делила постель с болваном.
      - Я сказал, основная часть, - спокойно продолжал киммериец. - Я возьму с собой несколько людей и поеду вперед, к кецанкианцам.
      Абериус расхохотался - язвительно и испуганно.
      - И ты хочешь разбить семь или даже восемь дюжин воинов? Или, может быть, ты вообразил, что твое очаровательное лицо и твой надменный тон неотразимо вышибут оружие из их рук?
      - Молчать! - приказала Карела. Она коснулась кончиком языка полных губ, прежде чем заговорила спокойным голосом: - Если ты и болван, Конан, то, по крайней мере, храбрый болван.
      - Я нападу на кецанкианцев, - сказал Конан, - но когда они обратят на меня внимание, я тут же брошусь бежать. Я приведу их как раз на то место, откуда основная часть отряда свернет с дороги, прямиком к солдатам. Пока они будут сражаться друг против друга, мы - я и те люди, что будут со мной, потихоньку присоединимся к остальным.
      - Или те, или другие совьют себе веревок из твоих кишок, - фыркнул Абериус.
      - А потом из твоих, - резко сказала Карела. - И из моих. Потому что ты и я - мы будем его сопровождать.
      Хорек сжал зубы и замолчал. Конан открыл рот, чтобы возразить, но рыжая не дала ему сказать ни слова.
      - Я возглавляю отряд, киммериец, и я не пошлю никого навстречу опасности, если сама буду при этом находиться в укрытии. Примирись с этим, или я прикажу привязать тебя к твоему седлу и тогда тебе придется остаться с остальными.
      Конан рассмеялся негромким гортанным смехом.
      - Нет на свете клинка, который я охотнее имел бы на своей стороне, чем твой. Я только подумал, что эти висельники без тебя, вероятно, удерут из этих гор совсем.
      Она присоединилась к его смеху.
      - Нет, Конан, потому что они знают, что я тогда буду гнаться за ними на край света. Да и Ордо будет держать моих собак на коротком поводке. Что скажешь, старый друг?
      Ордо уставился на нее мрачным взором.
      - Там, где Рыжий Ястреб обнажает свой клинок, - сказал он тихо, - там должен быть и я.
      Конан ожидал, что рыжая снова вспылит, но вместо этого она посмотрела на Ордо так, словно никогда прежде его не видела. Наконец она произнесла:
      - Хорошо. Я думаю, что когда-нибудь ты потеряешь и второй свой глаз, если не будешь меня слушаться. Смотри, чтоб остальные не отстали.
      Одноглазый оскалился в дикой гримасе и повернул коня.
      - Хороший человек, - сказал Конан. Карела сверкнула на него глазами.
      - Не смей меня порицать!
      Отряд разбойников галопом поскакал по наезженной дороге назад и скоро скрылся из глаз. Ордо быстро нагнал Конана и других.
      - Ты думаешь, эти наблюдатели нападут, Конан? - спросил бородач.
      - Какие наблюдатели? - резко вмешалась Карела.
      Абериус застонал. Конан покачал головой.
      - Люди на горе. Но сейчас нам не нужно с ними сталкиваться. Когда их будет достаточно для того, чтобы быть в состоянии навредить нам, мы об этом узнаем.
      - Ордо, ты знал об этом и ничего мне не сказал? - глаза Карелы сверкали.
      - Мы будем терять время на разговоры, - вопросил Конан, - или мы будем искать кецанкианцев, прежде чем они нас обнаружат?
      Вместо ответа Карела пустила своего вороного галопом.
      - Если ее мысли не заняты тобой, киммериец, - проворчал Ордо, - никто не сможет направить их в нужное русло.
      Абериус выглядел так, словно он очень хотел поехать вслед за остальными разбойниками, но Конан следил за ним.
      - Вот наша дорога!
      Хорек заскрипел зубами и, поколебавшись, повернул своего коня, чтобы ехать за обоими всадниками. Конан приблизился к нему вплотную и заставил его перейти на галоп.
      Когда они почти поравнялись с двумя ехавшими впереди, Конан обнажил свой меч и положил его между колен. Задумчиво посмотрев на него, Карела и Ордо последовали его примеру. На узкой тропе, которая вилась узкой змеей среди скал, они в любую минуту могут неожиданно наткнуться на кецанкианцев, и вопрос тогда будет заключаться в одном: кто кого увидит первым. Абериус закусил губы и отстал.
      Они выехали за поворот и перед ними оказался лагерь кецанкианцев. Там не было палаток, но остроносые люди в пестрых фесках и тюрбанах скатывали свои одеяла и гасили землей прогоревшие костры. Толстый кривоногий человек с перевязью, через голую грудь - в ножнах болтался могучий палаш - увидел их первым. Он испустил воющий крик. Какое-то мгновение все в лагере, казалось, застыли, а затем раздался пронзительный, почти единогласный вопль:
      - Убить их!
      И все они бросились к своим лошадям.
      Конан тут же повернул коня. Не было нужды делать здесь еще что-либо. Кецанкианцы погонятся за ними без всяких сомнений.
      - Назад! - крикнул он остальным и рванулся на коне мимо Карелы и Ордо. Абериус к тому времени уже исчез.
      Карела повернула вороного, и вот уже все трое несутся галопом назад по той тропе, по которой пришли сюда. Конан все время оглядывался через плечо. Из-за крутых поворотов тропы он мог немногое увидеть, но то, что он видел, говорило ему, что кецанкианцы вскочили на своих коней быстрее, чем он предполагал. Передний всадник, коренастый мужчина с разделенной пополам и зачесанной в стороны в виде бараньих рогов бородой, все время появлялся из-за поворота, когда дорога петляла между скал. Когда они доберутся до солдат, им непременно надо оторваться от преследователей на значительное расстояние, чтобы их не приняли тоже за диких горцев, однако не настолько далеко, чтобы дать солдатам возможность задать им чересчур много вопросов.
      Конан посмотрел вперед. Карела скакала на своем вороном так быстро, как только позволяла тропа, и Ордо несся почти вплотную за ней, хлеща своим кнутом ее коня. Если бы он мог хоть немного сократить дорогу! Когда он проскочил между двух огромных круглых скал, он внезапно повернул коня. Один только взгляд - и он понял, что ни один из его спутников этого не заметил. Он задержит их на несколько мгновений.
      Кецанкианец с раздвоенной бородой выскочил из-за круглых скал и ошеломленно испустил боевой клич. В тот же миг свистнул меч Конана и разрубил тюрбан и голову до самых плеч. Когда убитый еще падал с седла, остальные люди в тюрбанах уже выскочили из узкого прохода. Меч Конана поднимался и опускался, не зная усталости.
      Внезапно он увидел Карелу, которая неслась к нему со сверкающей саблей в руке. Ее рыжие волосы развевались, как конская грива, и радость предстоящего боя полыхала в зеленых глазах. Конан слышал, что Ордо зовет ее назад, но она совершенно не обращала на это внимания. Ее кривая сабля перерубила шею одному из кецанкианцев, и в это время другой разрезал повод ее коня. Острие пики вонзилось в бок ее вороного. Он зашатался, заржал и взвился на дыбы, вырывая у нее второй повод.
      - Возьми ее отсюда, Ордо! - взревел Конан. Он ударил вороного жеребца мечом плашмя по крупу и получил из-за своей минутной невнимательности кровавую царапину через всю грудь. - Уведи ее в безопасное место, Ордо!
      Одноглазый гигант схватил болтающиеся поводья и потащил вороного за собой, дальше по тропе. Конан слышал, как ругается Карела и как ее проклятия постепенно затихают, удаляясь.