Глава 1

— Ну надо же, кто к нам пожаловал! Не часто же ты радуешь нас своим присутствием последнее время. Бюрократическая жизнь Брюсселя куда заманчивей, правда?

Услышав саркастичный голос своего старшего брата Макса, Луиза насторожилась. Даже детьми они плохо ладили, а с годами их отношения только ухудшились. Время нисколько не изменило ее брата.

— Что же ты не приехала на Рождество? продолжал язвить Макс. — Впрочем, можешь не отвечать, все и так знают: дело в Сауле, не так ли?

Луиза укоризненно посмотрела на брата.

— Посмотри лучше на себя, бесполезное создание.

Еще год назад, получив работу в Брюсселе, она дала себе слово доказать семье, что к чему-то способна. Она повзрослела и остепенилась. Теперь в ней не было ничего общего с той девочкой, которая…

Краем глаза девушка заметила Саула, двоюродного брата своего отца. Мужчина стоял в окружении трех своих детей от первого брака и жены Тулы. Тула обнимала старшую дочь Саула, Мэган, а Саул держал на руках их общего сынишку.

Огромная гостиная в доме деда была наполнена успевшими повзрослеть родственниками Луизы. Почти все уже успели обзавестись семьями.

Кузина Оливия, с мужем и двумя детьми, весело болтала с Люком и его семьей, уютно расположившись у камина. Люк, родственник по линии Нестеров, приехал со своей американской женой Бобби и маленькой дочуркой. А Мадди, жена ее брата Макса, снисходительно поглядывала на виновника торжества Грампса, ставшего с годами совершенно невыносимым.

Со слов ее матери, за завтраком Мадди вела себя как святая, терпеливо выслушивая и успокаивая старика.

— Впрочем, чему здесь удивляться, — заметила Луиза. — Если Мадди уживается с Максом, то, наверное, в обществе деда она просто отдыхает.

— Луиза! — одернула ее мать, но девушка предпочла остаться при своем мнении.

Ни для кого не секрет, что Макс совсем не пара для Мадди. И Луиза недоумевала, что ее удерживает с ним.

— Кажется, ты чем-то недовольна.

Заметив свою сестру-близняшку, Луиза состроила гримасу. Рождение близнецов являлось такой же неотъемлемой частью семейства Крайтонов, как маки на кукурузном поле, — они неизменно появлялись то тут, то там. Хотя до нового поколения очередь еще не дошла, тетушка отца Руфь уже сделала свое предсказание:

— Вот увидите, все еще впереди!

— Знаешь, только что на мою долю выпала честь поболтать с Максом, по-родственному конечно, — печально поделилась с сестрой Луиза. — Он все такой же, каким и был.

— Да, — вздохнула Кэти. — И мне искренне его жаль. Он…

— Тебе жаль Макса? — взорвалась Луиза. — Почему, черт возьми?! У него уже есть все, о чем можно мечтать. Больше того, его ожидает тепленькое местечко в одном из самых престижных домов города, как только он уговорит бедную Мадди выйти за него замуж.

— Да, знаю, он неплохо себя чувствует, Лу, но счастлив ли он? — продолжала стоять на своем Кэти. — Думаю, он переживает за дядю Дэвида куда больше, чем показывает. В конце концов, он…

— Они одного поля ягоды, это мне известно, отрезала Луиза. — И если хочешь знать мое мнение, то я думаю, для семьи будет гораздо лучше, если дядя никогда не объявится. Как-то раз Оливия рассказала, что, когда наши отцы были партнерами, Дэвид влез в какие-то сомнительные махинации и здорово злоупотребил своим положением. Так что если бы он не исчез тогда…

Невеселые воспоминания о Дэвиде Крайтоне, брате-близнеце их отца, заставили девушек замолчать. Из-за него чуть не пострадало все семейство.

— Об этом давно уже пора забыть, — мягко заметила Кэти. — Отец и Оливия прекрасно справляются. Кстати, они раскрутились настолько хорошо, что подумывают нанять еще одного стряпчего. А вот Грампс продолжает скучать по Дэвиду. Ведь он был…

— …его любимчиком. Бедолага. Он всегда ошибался, правда? Сначала Дэвид, теперь вот Макс.

— Мама так счастлива, что ты выбралась домой на день рождения деда, — тихо поведала сестре Кэти. — Она так расстроилась, когда ты не приехала на Рождество…

— Я не могла приехать, — резко оборвала сестру Луиза. — Я же тебе рассказывала. Начальница заставила меня собирать материалы для отчета.

Закончив институт, Луиза устроилась на работу. Ее начальницей стала только что приступившая к должности член Европарламента: ей потребовался в помощь специалист по юриспруденции.

По истечении испытательного срока полгода назад Луизе предложили оформиться на постоянную работу. Напряженный график и ответственный пост требовали много сил и времени. Луиза окунулась в работу с головой, зная, что полезные контакты, которые она заводила в Брюсселе, несомненно, пригодятся ей в будущем, даже если она надумает сменить карьеру.

Да, какие мы все же разные, подумала Кэти, наблюдая за сестрой. Верная своей природе, Луиза ринулась в бурлящий водоворот политических интриг в плавильном котле бюрократической столицы Европы. Тогда как Кэти предпочла примкнуть к недавно образовавшейся благотворительной организации. Девушка принимала активное участие в судьбах сирот и военных беженцев.

— Ты уже поздоровалась с Саулом и Тулой? негромко поинтересовалась Кэти.

Безобидный вопрос вызвал бурную реакцию со стороны Луизы.

— Нет… и не собираюсь. Черт возьми, когда, наконец, вы оставите меня в покое? В этой проклятой семейке все словно сговорились вести себя так, словно я… — Она остановилась, перевела дыхание и продолжила:

— Послушай, говорю в последний раз: Саул ничего для меня не значит. Да, когда-то я имела глупость в него влюбиться. Совершенно потеряла голову. Но теперь… — Луиза покачала головой, — теперь все кончено, Кэти. Возврата нет.

— Знаешь, когда ты не приехала на Рождество, мама подумала… — начала было Кэти. Луиза не дала ей закончить:

— Подумала что? Что я не хочу снова встретиться с Саулом? Или хуже — что я, должно быть…

— Мама предположила, что ты познакомилась с кем-нибудь в Брюсселе, — спокойно возразила Кэти. — И что не приехала домой, чтобы не расставаться с ним…

Она еще не успела закончить, как лицо сестры вдруг зарделось. Луиза, может быть, впервые в жизни не сразу нашлась что ответить.

— Нет, у меня никого нет… по крайней мере ничего серьезного.

Хотя это было не совсем так: у девушки действительно появился приятель. Однако Луиза не тешила себя иллюзиями. Она прекрасно знала, что Жан-Клод хотел только секса.

Старше Луизы на двенадцать лет, Жан-Клод вращался в высоких дипломатических кругах, поскольку был преуспевающим дипломатом и занимал пост, связанный с рыбной индустрией во Франции.

Луиза еще не успела разобраться в своих чувствах к нему. Обходительные манеры, суховатое чувство юмора и галльское обаяние, совмещавшееся с неотразимой мужской привлекательностью, несомненно, притягивали к нему женский пол. Политика и закон отлично ладят в постели, однажды пошутил Жан-Клод.

— Будь осторожна, если, конечно, тебе небезразличны интересы семьи, — предупредила девушку одна из коллег. — Он не спешит надевать на себя путы.

Луиза не придала этому значения. Замужество тоже совершенно не входило в ее планы и еще долго не будет входить. Ей вполне хватило Саула. Опять страдать и унижаться, выставляя себя полной идиоткой? С нее довольно! Только недавно она осознала всю опасную разрушительность ее рвавшегося из-под контроля чувства к Саулу.

Больше такого не повторится. Снова стать жертвой и превратиться в рабу собственных эмоций? Ни за что на свете! И как она могла дойти до такого? Еще подростком девушка твердо решила сделать карьеру. Замужество, дети, эмоции — это, скорее, для Кэти. А ее неудачная попытка сблизиться с Саулом три года назад оставила на сердце незаживающий шрам.

Но, слава Богу, все в прошлом. Луиза спокойно смотрела сейчас на Саула с Тулой и детьми. Вдруг ее внимание привлек младший братишка, Джосс. Они вместе с кузеном Джеком бочком крались к веранде.

Осторожно проследовав за ними, Луиза дождалась, пока Джосс откроет дверь, и только потом строго спросила:

— Так, сладкая парочка, и куда же вы держите путь?

— Лу…

Застигнутый врасплох, мальчишка отпустил дверь и повернулся к сестре.

— Мы собирались спуститься к теплице, невинно ответил мальчик. — Тетя Руфь посадила какие-то особенные цветы и…

— В теплицу, говоришь? — Луиза свела брови на переносице. — Через телевизионную комнату?

Обиженный вид брата заставил девушку прикусить язык, но Джек оказался плохим актером: он густо покраснел. Луиза знала о страстном увлечении мальчиков регби. Недавно она подслушала их разговор с матерью. Ребята безуспешно упрашивали ее позволить им смыться с семейного торжества, чтобы посмотреть любимую игру.

— Сегодня играют «Все черные», — умоляюще тянул Джосс.

— Пожалуй, ты и сам почернеешь, точнее, твоя безупречная репутация. Что скажет мама, узнай она правду? — строго спросила Луиза.

— Если мы уйдем сейчас, то успеем на заключительную часть, — заявил мальчик. — Мама даже не заметит. Мы вернемся до того, как она поймет, что нас нет.

— Не думаю… — начала было Луиза, но хитрец уже тянул к ней руки.

— Спасибо, Лу, ты самая добрая! — заулыбался он, обнимая сестру за шею. — А если мама будет спрашивать…

Луиза покачала головой.

— Ну уж нет, меня, пожалуйста, не втягивай. Выкручивайтесь сами как знаете, — сказала она и, нежно улыбнувшись, обняла брата. В конце концов, так ли давно это было, когда она сама мечтала улизнуть с наскучивших семейных торжеств?…

— Могу поспорить, ты бы не отказалась к нам присоединиться, — прошептал Джосс, на секунду задержавшись в дверях и заговорщически подмигнув сестре.

— Посмотреть на «Всех черных»? Нет уж, спасибо, — поежилась Луиза, тихонько закрывая за ними дверь.

Потом повернулась и увидела направляющуюся к ней Тулу. Девушка оглянулась в поисках пути к отступлению. Но путь в гостиную был прочно заблокирован отцом и тетей Руфью. А Кэти, ее единственная союзница, куда-то исчезла.

— Привет, Луиза! — Тула стояла уже рядом.

— Тула!…

— Ты подстриглась. Классная прическа, тебе идет…

— Спасибо, — поблагодарила Луиза, автоматически поправляя волосы. Она побывала в парикмахерской за день до вылета домой. Стрижка подчеркивала тонкие черты ее лица, выделяя форму и цвет ее темных глаз.

Повисла напряженная пауза. Луизе казалось, что все смотрят на них.

Но только она собралась отойти от Тулы, малыш Скотт протянул ручонку и, весело улыбнувшись, ущипнул Луизу за щеку.

— Холосая, — шепеляво провозгласил он.

— О Боже! Кажется, сейчас я чихну, — забеспокоилась Тула. — Ты не подержишь его?

И, не дав ей ответить, водрузила увесистый, бурлящий энергией комок на руки Луизы и занялась поисками платка. Последовала небольшая пауза.

— О нет, ложная тревога… — объявила Тула. Однако забирать сына явно не спешила. — Так приятно видеть всю семью вместе. Я знаю, что твой дедушка не слишком уживчивый человек…

— Это точно, — согласилась Луиза, вяло улыбнувшись. — А малыш похож на тебя, хотя таза у него папины, — сказала она, мягко отдирая цепкие пальчики Скотта, ухватившие ее золотую цепочку. — А как поживают остальные трое?…

— Неплохо, — сухо ответила Тула и усмехнулась. — В какой-то степени это даже хорошо, что мы живем вместе. По крайней мере дети не ревнуют папу к маленькому Скотту. Между прочим, у малыша такой же цвет глаз, как у Саула.

Тем временем Скотт демонстрировал явное предпочтение Луизе. К удивлению обеих женщин, малыш начал громко чмокать ее в щеку своим по-детски слюнявым ротиком.

Луиза не сопротивлялась. Стремление достичь высот в карьере никогда не мешало девушке любить детей, и она с удовольствием проводила с ними время. Еще подростком девушка нянчила детишек Саула. Таким образом, сейчас она была на короткой ноге со всеми тремя. А теперь и с маленьким Скоттом, подумала она, растаяв от причмокиваний крохи. На глаза навернулись слезы.

— О, Тула, извини… — задыхаясь, проговорила Луиза, быстро возвращая ребенка.

Обе женщины сразу поняли, что Луиза просила прощения совсем не за это.

Тула нежно коснулась ее руки.

— Все в прошлом, Лу, — нежно успокоила она. — Забудь. Все уладится. Просто мы очень огорчились, когда ты не приехала на Рождество…

И перед тем как вернуться к Саулу, Тула по-сестрински чмокнула Луизу в щеку.

— Не думай об этом, — еще раз напомнила она, удаляясь.

Луиза закрыла глаза. Не думай… Легко сказать. Может, Тула с Саулом ее и простили, но сможет ли она простить сама себя?…

— Ты в порядке, дорогая? Луиза выдавила улыбку, заметив беспокойство в глазах матери.

— Все отлично, — заверила она. Быстро оглядевшись, девушка поняла, что публика потеряла к ней интерес и она перестала быть объектом пристального внимания. Переводя дыхание, Луиза спокойно добавила:

— Я лишь сказала Туле, что Скотт похож на нее.

— Да, ты права, — согласилась Дженни и, облегченно вздохнув, отбросила беспокойные мысли.

Зная вспыльчивый, гордый и независимый характер своей дочери, Дженни очень волновалась. И, заметив рядом с ней Макса, молилась, чтобы сын не ляпнул лишнего.

Тула и Оливия как могли успокаивали Дженни. Это лишь последствия обычных подростковых перепалок, такое случается на каждом шагу, говорили они.

— Ее поведение было ужасно, — возразила Дженни.

— Да, — согласилась Тула. — Но поскольку именно это помогло нам с Саулом сблизиться и понять, что мы созданы друг для друга, я ей только благодарна.

— Луиза ошиблась, — добавила Оливия. — А от ошибок никто не застрахован. Лично я думаю, что эта история пойдет ей на пользу. Ты же помнишь, какая она была, — грустно напомнила она Дженни. — Смотрела на всех свысока. Комбинация генетического кода Крайтонов плюс обостренная проницательность. Это послужит ей хорошим уроком. Она станет добрее и прекратит наконец тешить себя иллюзиями, что для нее нет ничего невозможного…

— Ты не голодна? — допытывалась Дженни, невзирая на протесты мужа, считавшего Луизу уже взрослой женщиной. Но для Дженни Луиза навсегда останется маленькой девочкой. Тем более сейчас, когда она так исхудала.

— Я как раз собиралась перекусить, — соврала Луиза. Несмотря на то что девушка оценила благородство Тулы, маленький комок, застрявший в желудке, совершенно перебил аппетит. — Заодно поздравлю дедушку, — добавила она в надежде, что таким образом ей удастся заставить остальных думать… думать что? Что она сбежит?

Нет, только не она. Луиза никогда так не поступит, пусть думают что хотят!

— Европарламент… группа, состоящая из бюрократов, далеких от того, что происходит в мире…

Несколько мгновений спустя Луиза, стиснув зубы, слушала речи деда — патриарха семейства Крайтонов.

Не дожидаясь, пока ему удастся спровоцировать ее на спор, Луиза вышла. Бедная Мадди, подумала она. Девушке пришлось переехать в загородный дом деда, после того как он перенес операцию на бедре, год назад.

Изначально предполагалось, что переезд будет временным: старик нуждался в помощи и заботе. Но очень скоро стало ясно, что Мадди с детьми поселится там надолго. Таким образом, Мадди живет в Хэслвиче с дедом Макса, а сам Макс живет и работает в Лондоне, проводя там большую часть времени.

Ради чего Мадди терпит ужасающий эгоизм брата, почему закрывает глаза на его измены? недоумевала Луиза. Она бы этого не потерпела, но, с другой стороны, разве ее угораздило бы выйти замуж за такого, как Макс? Беспринципный эгоист буквально во всем, Макс был никудышным мужем.

И хотя Макс никогда не нарушал закон, подобно дяде Дэвиду и ее собственному отцу, Луиза подозревала, что он вполне способен на это.

— Он все такой же, правда?

Луиза встрепенулась. Услышав за спиной знакомый, немного печальный голос Саула, девушка напрягла внимание.

В последний раз их разговор закончился тем, что Саул поручил ее Оливии и ясно дал понять, что никогда не ответит ей взаимностью.

Его отказ разбил ей сердце, хотя она понимала: иного и быть не могло.

— Пожалуй, для своего возраста… — начала Луиза, но, не закончив мысли, встряхнула головой. — Нет. Нет, он не изменился, — поспешно согласилась она.

Звучит нелепо, но в свои двадцать два года девушка чувствовала себя как провинившийся ребенок и испытывала неловкость в присутствии этого человека.

Злодейка судьба сыграла с ней жестокую шутку и сделала Саула объектом ее подростковых фантазий. Но теперь все в прошлом, она уже не та. Сейчас девушка воспринимала Саула как родственника.

— Говорят, на этот раз ты приехала ненадолго?

— Да, это так, — кивнула Луиза. — Мою начальницу, Пэм Карлайл, попросили создать новую комиссию по пересмотру норм рыболовства в морях Арктики. Очевидно, предстоит много исследовательской работы по официальным законодательствам.

— Мм… хорошее начало для подрастающего европолитика в семействе Крайтонов, — пошутил Саул, но Луиза покачала головой.

— Ну уж нет. Определенно нет, — твердо заявила она. — Политическая арена явно не для меня. Я слишком прямолинейна, — призналась она. — А политика дело тонкое.

— Ты слишком к себе строга, — сказал Саул. — Во всех отношениях, — многозначительно добавил он, заставляя девушку удерживать взгляд. — Пришло время помириться и забыть старое, Лу. Что было, то было. — И, не дав ей возразить, сообщил:

— В следующем месяце мы с Тулой собираемся в Брюссель, по делам. Было бы здорово встретиться… и поужинать вместе…

Саул работал на Арлстон-Бэйкер на огромную международную компанию. А ее головной европейский офис базировался за пределами Хэслвича. Так они и познакомились. Тула поступила на службу в отдел под руководством Саула.

У Луизы не оставалось выбора, и она кивнула. В следующую секунду ошеломленная девушка оказалась в братских объятиях Саула.

— Снова друзья, Лу, — серьезно сказал он.

— Друзья, — задыхаясь, проговорила Луиза, с трудом сдерживая слезы.

— И не забудь написать мне письмо. Услышав твердое приказание Кэти, Луиза недовольно поморщилась.

— И какого черта ты связалась с этим благотворительным обществом, если не можешь позволить себе даже факса? — простонала она.

— Не говори… но я обожаю свою работу, — заверила Кэти.

Так случилось, что провожала Луизу в аэропорт только Кэти. Мама подвезла их до аэропорта по дороге на встречу благотворительного общества, организованного ею и знаменитой тетей Руфью несколько лет назад.

— Жаль, что не могу проводить тебя как следует, — извинилась она, высаживая дочек из своей маленькой машины.

— Не волнуйся, мам, мы все понимаем, — успокоила ее Луиза.

В аэропорту она сказала сестре:

— Ты же знаешь, двери моего дома в Брюсселе всегда открыты для тебя. Я готова оплатить твой билет, если это поможет.

Кэти быстро обняла Лу. Она знала, как неохотно выражала Луиза свои чувства, прячась за железной броней, даже перед сестрой. Из них двоих Луиза всегда считалась лидером и шагала по жизни уверенными, независимыми шагами.

Но на самом деле Кэти придерживалась другого мнения, хотя и держала его при себе, понимая, что это вряд ли понравится сестре. Несмотря на то что Луиза всегда брала на себя роль старшей и более решительной, Кэти знала: внутри она совсем другая, далеко не такая уверенная и независимая, как думали многие.

И все же сестре удалось ввести в заблуждение даже родителей. Поэтому они уделяли Кэти намного больше внимания. И у Кэти возникло странное желание взять Луизу под защиту.

— Кстати, тебе известно, что профессора Симмондса перевели в Брюссель? По-моему, его попросили возглавить комиссию по правам рыболовства в Северном море, — невзначай вспомнила Кэти.

— Что? Нет, я не знала, — удивилась Луиза, побледнев.

— Вот как? А я думала, вы встретились, — невинно предположила сестра.

— Нет, еще нет!

Но если Кэти не солгала, то встреча неизбежна. Ведь начальница Луизы назначена именно в эту комиссию. Досадное совпадение!

Мысли Луизы хаотично разбрелись, от подобной новости у девушки даже свело желудок. И все же она не посмела признаться Кэти, насколько шокировало и расстроило ее это известие.

— Я знаю, тебе он не нравится, — тихо сказала Кэти.

— Вот именно! — отрезала сестра. — В конце концов, из-за него я…

— Луиза, ты не права, — мягко возразила сестра.

Прикусив язык, Луиза отвернулась. Ведь Кэти многого не знала, а рассказать ей все Луиза не могла.

Случилось так, что Гарет Симмондс был ее преподавателем в Оксфорде, в самый разгар трагедии в личной жизни Луизы. Он видел не только ее боль и те унижения, которым подвергала себя обезумевшая от любви девушка, но также и…

Луиза нахмурилась. Панические спазмы в желудке продолжали усиливаться.

— Последний сигнал к посадке, мне пора, сказала она Кэти и, поспешно обняв сестру, подхватила сумку и направилась к терминалу.

Гарет Симмондс в Брюсселе!

Этого ей только не хватало!

Глава 2

Он в Брюсселе! Издав слабый стон, девушка закрыла глаза и отказалась от предложенного стюардессой напитка.

Угораздило же Кэти обрушить на нее эту бомбу в самую последнюю минуту! И все же теперь она предупреждена, а значит, вооружена.

Гарет Симмондс… Луиза яростно стиснула зубы. Он занял место их первого учителя, неожиданно ушедшего на пенсию по состоянию здоровья, во втором семестре. Они не поладили с самого начала.

Девушку раздражало его слишком активное для простого преподавателя участие в ее жизни. Луизу вполне устраивал его пожилой, болезненный предшественник, не придававший особого значения ее успехам. А на тот момент это было именно то, что нужно. Девушка предпочитала не загружать голову учебой, а изобретать новые способы завоевания сердца Саула.

Ситуация осложнялась тем, что Симмондс вмешивался не только в ее учебу. У него хватило наглости… взять на себя заботу о ее судьбе.

Луиза сердито передернула плечиками. Именно сейчас, когда ее жизнь стала постепенно налаживаться, а благодаря выходным, проведенным дома, к девушке вернулось утраченное самоуважение, ее омерзительное прошлое в лице Гарета Симмондса — снова тащилось за ней.

Он собирается в Брюссель, чтобы возглавить комиссию, и не какую-нибудь, а именно эту, размышляла Луиза в полном отчаянии. Мысль о возможных контактах с Симмондсом была невыносима. Внутри все кипело. Гнев, гордость и паника угрожающе сдавили горло. Еще немного, и она задохнется от собственных эмоций.

Гарет Симмондс. Да, они невзлюбили друг друга с самого начала. Задолго до той роковой стычки в конце семестра в Оксфорде, когда он послал за ней и предупредил об ужасных последствиях, ожидающих девушку, если она не возьмется за ум, Луизу охватило чувство неприязни к преподавателю.

Тогдашнее упрямство и своевольный характер девушки, а также напор и желание Симмондса принудить ее к чему-либо, помимо страданий и любви к Саулу, призывали Луизу к мести. Но он был слишком проворным, слишком изощренным… слишком…

Она ненавидела этого мужчину всеми фибрами своей души, примерно так же, как любила Саула, но и от того, и от другого было мало проку. Сейчас у нее новый жизненный этап, и встреча со свидетелем своей юношеской блажи прельщала ее меньше всего.

Воспоминания были еще свежи…

Его появление в Оксфорде вызвало настоящую сенсацию. Самый молодой профессор за все годы существования Оксфорда стал объектом сплетен и подтруниваний среди молодежи. Среди девчонок он прослыл секс-символом с первых же дней. Луиза поежилась. Не важно что думали другие, но лично ей было все равно. Никто на всем белом свете не мог сравниться с Саулом.

Несмотря на его высокий рост, темные волосы и невероятно яркие темно-синие глаза, по мнению Луизы, роль нотрдамского горбуна была бы ему более кстати.

— Ты слышала его голос? — распалялась одна одурманенная студентка, томно вздыхая и закатывая глаза. — Я схожу с ума от его тембра, честное слово!

Луиза же оставалась равнодушной ко всем этим страстям. Для нее существовал только один голос, вызывающий у нее благоговейную дрожь, — голос Саула. В то время ему было за тридцать, впрочем, как и Гарету Симмондсу, хотя последний был на несколько лет моложе. И оба не лезли за словом в карман. Разница состояла лишь в том, что от одного намека на резкость со стороны Саула Луиза впадала в состояние черной меланхолии. Тогда как замечания Гарета в ее адрес порождали у девушки страстное желание отомстить.

Да, он был преподавателем, но никто не давал ему права вмешиваться в личную жизнь своей студентки — кроме того… Но нет, об этом лучше не думать — по крайней мере сейчас.

Внезапно до Луизы дошло, что самолет приземлился.

Девушка встала и потянулась за сумкой, но тут же застыла на месте, увидев мужчину, занимавшего место сразу за ней.

— Ты! — прошептала Луиза, столкнувшись лицом к лицу с человеком, занимавшим ее мысли последние несколько часов.

— Привет, Луиза, — спокойно поздоровался Гарет.

Дрожащими руками девушка сняла сумку и отвернулась. Какое ужасное совпадение: угораздило же его попасть на тот же рейс!

Демонстративно развернувшись к нему спиной, Луиза начала пробираться к выходу.

Резкий порыв ветра встретил спускающихся по трапу пассажиров, и она ускорила шаг, убеждая себя в том, что причина ее спешки заключается только в холодном вечернем воздухе, а не в страхе снова наткнуться на Гарета Симмондса.

Пройдя через таможню, Луиза направилась к такси. Она дала водителю адрес огромного жилого дома, где снимала маленькую, но ужасно дорогую квартирку. По крайней мере там она будет чувствовать себя защищенной, успокоила себя Луиза и, расплатившись с водителем, вошла в подъезд.

Девушка поставила чайник и занялась прослушиванием автоответчика. Легкая, грустная улыбка тронула ее губы, когда с пленки послышался знакомый сексуальный голос с французским акцентом. Она встречалась с Жан-Клодом несколько раз, но ни на минуту не забывала о его репутации неисправимого бабника.

Сейчас Жан-Клод приглашал ее на ужин в выходные. Луиза открыла свой ежедневник. Утром она должна сопровождать свою начальницу на торжественную встречу новой комиссии. По всей видимости, встреча затянется до обеда, а вечером предстоит официальный ужин.

— Будь готова к разным колкостям с французской стороны, — предупредила девушку Пэм Карлайл. — Назначение англичанина на должность председателя им явно не по душе. И только тот факт, что он известен как заядлый проевропеец, убедил французов дать согласие на назначение. В конце концов, водные пространства, по поводу которых ведутся дебаты, официально принадлежат англичанам.

— Но они хотят внести изменения… — догадалась Луиза.

— Естественно, они мечтают получить законное право вести отлов в этих водах и собираются обсудить возможные варианты.

И почему Луиза ни разу не поинтересовалась личностью председателя комиссии? Впрочем, зачем? Ведь мысль о том, что вновь назначенным председателем комиссии может оказаться ее бывший преподаватель Гарет Симмондс, никогда не приходила ей в голову. Неужели ему не хватало постоянных нравоучений и выволочек ученикам вперемешку с обожанием доброй половины студенток? — с горечью думала Луиза.

— Могу поспорить на что угодно, в постели он настоящее чудо, — вспоминались ей сладострастные размышления одной из сокурсниц. — К тому же он не женат.

— Чудо в постели, — скривилась Луиза. Да, по ее мнению, он вообще ни на что не способен!

— Симмондс видит нас насквозь, — предупредила ее Кэти. — Сто процентов, он догадался, что это я подменяла тебя на лекциях. А вчера он назвал меня Катрин…

— И что? — недоуменно спросила Луиза. — Разве тебя зовут по-другому?

— Да, это мое имя, — согласилась Кэти. — Но ведь я сидела на лекции вместо тебя.

— Вероятно, он просто ошибся, — раздраженно бросила Луиза. В тот раз она ездила домой под предлогом, что забыла нужные учебники в прошлый визит, но на самом деле ей хотелось повидать Саула. Однако, к ее глубочайшему разочарованию, Саул находился в командировке, и она зря потеряла время.

Надо признаться, что в те дни девушка помыкала сестрой, используя Кэти в своих целях, и не воспринимала ее всерьез.

Но сейчас Луиза в корне переменила свое отношение и делала все возможное, чтобы исправить прошлые ошибки. На самом деле и Кэти умела добиваться своего с завидной настойчивостью, а в некоторых областях даже превосходила Луизу.

А тогда она была лишь юным, по уши влюбленным созданием, ничто и никто, кроме Саула, не занимали ее мысли.

Девушка прикрыла глаза. На память пришла сегодняшняя встреча. Поначалу, когда Саул заключил ее в объятия, Луиза ужаснулась. Нет, ей было совсем не противно, просто она испугалась, что давно забытые инстинкты и романтические иллюзии снова дадут о себе знать. Но, к счастью, ничего подобного не произошло. Луиза ощутила лишь умиротворение, надежность и облегчение.

Теперь она знала наверняка — с прошлым покончено. По крайней мере с тем, что касается Саула.

Луиза хмуро помешала кофе.

Конечно, факт остается фактом, и она наделала немало глупостей, когда была студенткой, но ведь не одна же она — многие ее сокурсницы совершали глупые поступки.

Девушка приподняла чашечку с кофе слишком быстро, и несколько горячих капель обожгли ее руку. Луиза сердито выругалась под нос.

Проклятый Гарет Симмондс! И чего ему не сидится в Оксфорде — оставался бы там и не появлялся вновь на ее горизонте!

Трудно представить, что он снова окажется рядом и будет сверлить ее своим… проницательным взглядом. Осуждать каждый ее шаг… поджидая, когда же она споткнется…

Луиза начала кусать губы.

Что ж, она подготовит ему сюрприз. Он больше не увидит той наивной студентки из Оксфорда. Теперь она женщина, самостоятельная, взрослая женщина. У нее ответственная и требующая компетенции работа, и это высшее доказательство того, что Луиза в состоянии о себе позаботиться. Она не нуждается ни в чьей помощи. Ей не нужна постоянная опека сестры-близнеца, без которой, по мнению Гарета, девушка переставала чувствовать свою целостность. Да-да, он так ей и сказал. Как она ненавидела его за эти ядовитые слова!

В моменты грусти и депрессий девушка вспоминала лишь свои перипетии с преподавателем, совершенно забывая о некоторых не менее позорных моментах ее жизни. Например, обвинение Саула в том, что она намеренно заманила Тулу в лабиринт на маскараде.

Оксфорд — время, когда ей пришлось понять, что Саулу на нее наплевать, что он любит другую. Оксфорд и Гарет Симмондс. Оксфорд, Италия — и Гарет Симмондс. Италия и Гарет.

Луиза взяла кофе и направилась в свою маленькую гостиную. Она свернулась калачиком на диване и закрыла глаза. Как ни старалась девушка отогнать неприятные воспоминания, они продолжали давить. Неотступно пробирались к подсознанию, подобно самому Гарету Симмондсу, пытающемуся вклиниться в ее новую жизнь.

Вдобавок к разоблачению выходки на маскараде, словно этого наказания было недостаточно, Луиза получила письмо от Гарета Симмондса. Коротенькое послание. Гарет Симмондс просил приехать для обсуждения ее курсовой работы.

Родители знали, что Луиза получила письмо, и утаивать его содержание не представлялось возможным. Горячие уверения Кэти, что она ничего никому не говорила, успокаивали мало. Отец и мать не могли скрыть свое разочарование, когда девушка, поборов гордость, все же позвонила Гарету и договорилась о встрече. Им было до слез обидно за дочь. За то, как она разбазаривает свой интеллект и упускает шансы.

Луиза негодовала на Симмондса, доставившего ей новые проблемы. Но все же пришлось уступить настойчивым требованиям родителей, пожелавших самолично отвезти ее в Оксфорд и остаться с ней там на несколько дней.

Они выехали сразу после завтрака. Мама отчаянно боролась с набегающими слезами, а отец понуро потупил взор. Девушка знала, о чем они думали. Родители не на шутку опасались, что Лу пойдет по стопам старшего брата Макса, превратится в одного из Крайтонов, унаследовав самый страшный ген дяди Дэвида ген под названием «эгоизм».

Луизе очень хотелось успокоить родителей. Но она была крайне шокирована и задета — не столько своим поступком, сколько угрожающими эмоциями, спровоцировавшими такое поведение.

— Не могу поверить, что ты на такое способна, — строго сказал отец, слегка дрожащим голосом укоряя дочь. — Чего ты добивалась? Хотела оставить Тулу в лабиринте, до тех пор пока…

— Нет… нет… я лишь… — Слезы ручьями катились по лицу, рыдания не давали говорить. Она отвернулась, не в состоянии признаться, что из-за настойчивого желания заставить Саула полюбить ее как женщину видела в лице Тулы лишь препятствие на своем пути.

Для оказания моральной поддержки Кэти поехала тоже. Впрочем, имелась и другая причина: она собиралась воспользоваться случаем и навестить друзей, оставшихся подработать официантами в местных барах и ресторанах.

Пока мама сновала по комнате Луизы, прибирая разбросанные книжки и одежду, Кэти держала сестру за руку, демонстрируя сестринскую преданность и любовь.

И только когда настала очередь ее мятой постели, Луиза не выдержала. Оттолкнув маму в сторону, она яростно заявила:

— Я справлюсь сама!

Того стыда, что ей уже пришлось испытать, было вполне достаточно. Для полного унижения не хватает только, чтобы мама обнаружила под подушкой дочери похищенную у Саула рубашку.

Когда сестры остались наедине, Кэти немного помялась, но все-таки собралась с духом и спросила:

— Ты хочешь поговорить об этом?… Луиза сердито покачала головой.

— О, Лу, — прошептала сердобольная Кэти голосом, полным боли, отчаяния и в то же время любви и понимания.

— Не распускай нюни, — скомандовала Луиза.

— Думаю, профессор в курсе всех наших проделок, — предупредила Кэти. — Мне не хотелось затрагивать эту тему при родителях, но, как я уже говорила, он наверняка знает, что это я посещала лекции вместо тебя. Кстати, ты сохранила мои конспекты?

— Да, — коротко ответила Лу. — Не могу понять, как он догадался? Ведь мы ухитрялись обманывать даже лучших друзей.

Помолчав несколько секунд, Кэти тихо ответила:

— Профессор Симмондс — совсем другое дело. Кажется, он знает все. Такое впечатление, что какое-то шестое чувство помогает ему распознать, кто есть кто.

— Шестое чувство? — взвилась Луиза. — Позволь, но мне казалось, что он профессор, а не волшебник.

По непонятным причинам девушку так и разбирало нагрубить преподавателю или выказать свое открытое неповиновение, но, к величайшему разочарованию, все ее дерзкие попытки заканчивались неизменным поражением.

— Симмондс назвал меня Катрин, — напомнила Кэти. — Хотя я была в твоей одежде и другие думали, что я — это ты.

— Самоуверенная, высокомерная свинья, злобно выругалась Луиза. — Презираю.

Но больше всех на свете девушка презирала себя.

Вскоре Кэти ушла, оставив сестру приводить в порядок свои мысли. Сестры приняли решение, что до окончания учебы в Оксфорде жить они будут по отдельности, чтобы не давать повода называть их сиамскими близнецами. Девочки поступили на разные факультеты и сняли разные квартиры.

Луиза нехотя взяла сделанные для нее сестрой конспекты. Пробежав глазами содержание, Луиза так ничего и не поняла. Ее мысли были не здесь. Да и могло ли быть по-другому? Ведь ее душа отчаянно пыталась свыкнуться с нанесенным ударом.

Влюбленная девушка грезила о взаимности, и в голове никак не укладывалось, что ее могут отвергнуть. С чего бы это? Она всегда добивалась своих целей, и, как ей казалось, любовь к Саулу не должна была быть исключением.

Записи Кэти поплыли перед глазами. Швырнув их на пол, Лу обхватила себя руками, чтобы хоть как-то унять дрожь. Внутри были холод и пустота. И только страх и боль продолжали давить на психику.

Девушка подошла к кровати и нащупала под подушкой рубашку Саула. Она закрыла глаза, прижалась к ней щекой и вдохнула сохранившийся запах. Но впервые за все время этот легкий, но обычно такой возбуждающий аромат не возымел должного эффекта.

Дрожащими руками девушка отбросила рубашку. Нет, она хотела ласкать не принадлежащую ему одежду, а его самого. Она хотела Саула. Но тот был непреклонен. Коротко и ясно он дал Луизе понять, что надеяться ей не на что, как бы жестоко это ни прозвучало.

— Саул, Саул, Саул… — беспомощно бормотала Луиза, снова и снова повторяя его имя и смахивая рукой набегающие слезы.

Измученная столь глубокими эмоциями Луиза наконец погрузилась в сон. Но буквально через несколько часов проснулась. Ее воспаленные глаза горели.

Она была полностью одета. И хотя во рту не было ни крошки, одна мысль о еде вызывала у нее отвращение. А при виде беспорядочно разбросанных на полу конспектов ее сердце тревожно забилось.

Девушка отчетливо понимала разницу между Гаретом Симмондсом и старым профессором Льюисом. И знала, что льстивые уговоры не замечать некоторые погрешности ее курсовой, о которых знал Льюис, потерпят фиаско. Но что же делать? Как сконцентрироваться на работе, когда все мысли, все чувства, вся ее сущность сосредоточены на Сауле?

— О, Луиза! Отлично. Спасибо, что не проигнорировала мое сообщение и вернулась в Оксфорд. А твоя сестра тоже здесь?

Но, несмотря на дружелюбный тон преподавателя, пригласившего ее в кабинет, Луиза не обманывалась. Она не обольщалась ни его притворной обходительностью, ни тем, как он подчеркнул слова «твоя сестра».

Ее тщательно разработанный дома план действий безнадежно рухнул. Одного взгляда в его ясные, проницательные синие глаза было достаточно, чтобы отказаться от заранее обреченного на неудачу плана. Ее глаза все еще болели, а язык не поворачивался настаивать на вымышленной истории о том, что она честно посещала его лекции и он просто ошибся, принимая ее за Кэти.

— Присаживайся, — произнес он, когда девушка — впервые в жизни — не смогла ответить на поставленный вопрос. Обычно она не лезла за словом в карман, о чем бы ее ни спрашивали.

Подобное безвольное поведение и безропотное ожидание дальнейшего хода событий было совсем не в ее характере. Жалость и раздражение, написанные на его лице, больно задевали чувства Луизы. Как он смеет ее жалеть?

Предательские слезы подкатывали к глазам. Луиза быстро опустила голову. Лишь бы не позволить этому властному, ненавистному задаваке, сидящему напротив, догадаться об ее истинных чувствах. Ведь в действительности она была далеко не так уверена в себе, как хотела показать, и далеко не так толстокожа. На самом деле вся эта история шокировала девушку, и сейчас она чувствовала себя особенно ранимой.

Отчаянно моргая ресницами и пытаясь избавиться от слез, девушка не заметила, как Гарет встал из-за стола. Неожиданно обнаружив стоящего рядом мужчину, Луиза ощутила на себе тень его мускулистого тела, и, как это ни странно, воздух вокруг нее потеплел.

— Луиза… Знаешь, мне совсем не хочется делать тебе больно. Я понимаю… тебе пришлось нелегко, потрачено много нервов, эмоций… И если я могу чем-нибудь…

Луиза моментально напряглась. Ей и так досталось. Терпеть отвратительное, снисходительное «понимание» со стороны Гарета Симмондса было выше ее сил.

— Единственная моя проблема — это вы, — агрессивно заявила она, почувствовав новый прилив сил и призвав на помощь все накопившееся негодование, способное сдержать поток непрошеных, унизительных слез.

Луизе послышалось, что мужчина тяжело вздохнул, и она замерла в ожидании мести. Но услышала лишь добродушное замечание:

— Ты уже совершеннолетняя, Луиза. Но сейчас ты напоминаешь мою шестилетнюю племянницу. Я не желаю тебе зла, ты же знаешь. Просто предлагаю свою помощь.

— Не пытайтесь наставлять меня. Я не ваша племянница! — взорвалась Луиза, вскакивая на ноги. С раскрасневшимися от гнева щеками, девушка собралась покинуть кабинет.

Но до того, как ей удалось это сделать, мужчина нежно, но настойчиво схватил ее за запястье и усадил на стул. И, не дав ей открыть рот, к ужасу Луизы, опустился перед ней на колени, так, что их глаза теперь находились на одном уровне.

— Перестань усложнять ситуацию. У тебя первоклассные мозги, но ты не сможешь воспользоваться ими до тех пор, пока тобой управляет гордость. Знаешь, в жизни каждого из нас наступает период, когда мы нуждаемся в помощи других людей, Луиза…

— Только не я, — грубо прервала его девушка и добавила:

— Но даже если когда-нибудь мне действительно потребуется помощь, последним человеком, к которому я обращусь, будете вы.

Выдержав продолжительную паузу, Гарет мягко сказал:

— Очень интересное заявление, Луиза. Ты, если можно так выразиться, решила бросить мне вызов.

Внезапно Луиза перевела взгляд с его глаз на губы.

«Он такой сексуальный», — совершенно некстати пришли на память слова одной сокурсницы. Сейчас, очутившись лицом к лицу с реальной опасностью, она поняла, что та имела в виду.

От столь неожиданного открытия девушку охватила паника. Ее чистая душа не хотела это принять. Луиза не стремилась видеть в Гарете Симмондсе сексуального, привлекательного мужчину. Подобные чувства она могла испытывать только к Саулу.

— Мне пора идти, — неуверенно сказала Луиза. — Я…

— Подожди. Я еще не закончил, — спокойно возразил Гарет. Но все же, словно прочитав ее мысли, поднялся и отошел в сторону.

Невероятно, неужели его заботят ее чувства? Не может быть, ей просто показалось. Луиза знала, как Гарет ее ненавидел, впрочем, в этом она ему не уступала. Преподавателю доставляло особое удовольствие усложнять ей жизнь, заставляя ее страдать.

— Что ж, Луиза, если не хочешь по-хорошему, это твое право, — произнес он, смотря ей прямо в глаза. — Я все знаю, поэтому не советую терять время и расходовать свой, очевидно, уставший рассудок, чтобы рассказывать мне сказки. На твоем месте я бы приберег силы и интеллект для учебы, а не на неосуществимые сценарии. Из своего опыта могу сказать, что существуют две причины, по которым некоторые студенты или студентки не могут освоить академическую программу. Первая довольно проста — это когда, к их сожалению, они просто лишены способностей. По какой-то счастливой случайности или по недосмотру экзаменационной комиссии они умудряются поступить на выбранный ими курс. И только потом понимают, что не в состоянии освоить его программу. Вторая…

Он замолчал и спокойно посмотрел на девушку, а та не осмеливалась снова прервать его.

— Вторая таится в поведении самого студента, решившего, что есть другие дела, поважнее, чем учеба. Однако решение в обоих случаях одно: прекратить мучения тех, кто не способен успешно завершить курс. Ну, а для тех, кто способен, но не хочет этим воспользоваться… Мы прекращаем не их мучения, а свои собственные…

Луиза недоверчиво уставилась на мужчину.

— Вы хотите сказать, что собираетесь меня отчислить? Вы не посмеете, — отрешенно произнесла она.

— Нет? Тогда извини, я полагал, что ты стремишься именно к этому. В конце концов… — Гарет взял ее курсовую и небрежно подвинул к девушке. — Судя по тому, что ты здесь написала, последнее, к чему ты стремишься, — это продолжать учебу. Послушай, — продолжал он, видя, что Луиза не отводит взгляда. — Если я не прав и работа просто оказалась тебе не по плечу, пожалуйста, скажи, и я приложу все усилия, чтобы перевести тебя на более… легкий факультет. В университете свои стандарты, — напомнил он с обманчивой мягкостью, — боюсь, мы все еще стремимся к совершенству. И если ты чувствуешь, что не справляешься с работой…

— В ней нет ничего сложного, — огрызнулась Луиза, злобно сверкнув глазами.

Да как он смеет в ней сомневаться? Его предшественник не уставал повторять, пусть и не впрямую, что он считает ее одной из самых перспективных студенток. Его предшественник… Луиза сжала кулачки.

— Знаете, некоторые считают, что, когда у студента падает успеваемость, это вина преподавателя, а не ученика, — вызывающе заявила девушка.

Гарет задумался.

— Некоторые действительно так считают, холодно согласился он. — Но есть и другие, по мнению которых студент, пропустивший больше половины лекций и семинаров, тоже имеет к этому какое-то отношение. Ты со мной не согласна? Я же не дурак, Луиза, — сказал Гарет в ответ на ее удивленный взгляд. — Мне хорошо известно, кто посещал лекции вместо тебя. — Не услышав возражений, он продолжал:

— Послушай, Луиза, наш спор может продолжаться до бесконечности. Но факт остается фактом. Ты прогуливала лекции и пропустила весь основной материал. К тому же ты похудела, — неожиданно прибавил Гарет.

Луиза оторопела. Как, черт возьми, он догадался? Ведь этого не знал никто, включая мать. Не зря же Луиза носила свободные блузоны поверх джинсов. Чтобы не доставлять маме лишнего беспокойства, ведь она и так постоянно тревожилась, что ее дочки недоедают.

Из всех Крайтонов только мать Оливии страдала болезненно повышенным аппетитом, по-научному называемым булимией. На протяжении многих лет, за время супружества с Дэвидом, ее поведение оказало немалое влияние на все семейство. С тех пор ее мама помешалась на здоровом, рациональном питании и не поощряла еды всухомятку. До тех пор, пока Луиза не покинула дом, семья неизменно собиралась за круглым столом в одно и то же время, храня традиции. Не то чтобы Луизу это раздражало — разве только иногда. Ей нравилась домашняя еда, у нее был нормальный аппетит. Но в последнее время она вообще не могла есть. Измученная безответной любовью и желанием, девушка понимала, что все ее аппетиты теперь удовлетворит только любовь Саула.

— Я уважаю твои личные проблемы… — сказал Гарет.

Но предложить девушке поделиться своими бедами так и не успел. Луиза как ужаленная вскочила на ноги.

— Кто вам об этом сказал? Они…

— Ты сама, — перебил мужчина, спокойно разглядывая ее мятежное лицо. — Ты исхудала, очевидно, не спишь ночами, и, уж конечно, тебе не до занятий, — осторожно констатировал он. — Факты налицо. И мне не нужен диплом психолога, чтобы понять твое состояние. Профессор Льюис рассчитывал, что твоя курсовая будет оценена в три балла. Но на сегодняшний день, боюсь, и двойки для тебя будет многовато. В конце концов, только тебе решать, Луиза. Или ты начинаешь серьезно работать, или…

— Или вы вышвырнете меня вон, — горько усмехнулась Луиза.

Не дав ему возможности ответить, разъяренная девушка схватила свою сумку и выскочила из кабинета.

Боже, как же она его ненавидела. Ненавидела!

— Ну как? — взволнованно спросила Кэти, терпеливо дожидавшаяся окончания аудиенции, а теперь еле успевавшая за стремительно шагающей сестрой. — Куда ты так бежишь? умоляюще спрашивала она, беря ее под руку. — Расскажи, что он говорил.

— Он… он грозился отчислить меня из института, — отрешенно сказала Луиза.

— Что? Не может быть, Лу! Ну, ведь ты ему все объяснила… Правда?

— Объяснила что? — с горечью спросила Луиза.

— Про… про Саула… Ты рассказала ему? Рассказала?

Луиза резко остановилась и посмотрела в лицо сестре.

— Ты спятила? — взвилась она. — Рассказать Гарету Симмондсу о Сауле?

Девушка закрыла глаза, вспомнив отвратительную жалость, застывшую в его глазах. Да как он посмел ее жалеть? Как это кто-то осмелился испытывать к ней жалость?

— Он дал мне срок до Рождества. И если я не догоню…

— Что ж, все не так уж плохо, — старалась успокоить ее Кэти. — У нас еще есть время, и до окончания летних каникул я помогу тебе.

— Мне не нужна твоя помощь. Я хочу лишь… сердито начала Луиза, но не стала продолжать.

Ее пугала собственная беспомощность. Девушка ощущала странную слабость и пустоту в голове.

— Почему бы нам не провести этот вечер вместе? — предложила она Кэти, пытаясь загладить вспышку недавнего гнева. — Могли бы где-нибудь поужинать, а потом распить бутылочку вина. У меня в запасе есть одна. Помнишь, та, что подарила нам тетя Руфь, еще в начале семестра, на случай студенческой вечеринки…

— Я бы с удовольствием, но, боюсь, не смогу, — виновато сказала Кэти. — У меня… у меня сегодня свидание… — призналась она, покраснев.

— Свидание? С кем? — заинтересовалась Луиза.

Но Кэти покачала головой.

— Ты все равно не знаешь… О, Лу, — умоляюще вздохнула она, заключая сестру в объятия, я понимаю, как тебе плохо, но, пожалуйста, постарайся забыть Саула.

— Больше всего на свете я хочу забыть его, печально проговорила Луиза. — А если меня отчислят и придется вернуться домой, то об этом можно забыть и вовсе. О, Кэти… — Луиза чуть было не начала упрашивать сестру отменить свидание и провести вечер с ней. Но, вспомнив взгляд Гарета Симмондса, когда он заявил, что знает, кто посещал его лекции, передумала.

Она не такая, уверяла себя Луиза. Она не имеет ничего общего с эгоистичной, ветреной и зацикленной девчонкой, живущей внутри. И она бы ходила на лекции вместо Кэти… Если бы та попросила…

Но слабый внутренний голос говорил, что Кэти никогда о таком не попросит. ***

Погожий летний денек клонился к закату. Луиза устало обвела глазами комнату. Повсюду валялись бумаги и учебники, а голова кружилась от горькой правды, принять которую было выше всяких сил. Мысли плавали в ее мозгу, подобно застывшему жиру на поверхности маминого бульона, сворачиваясь и сгущаясь.

Саул! Где ты сейчас?… Что делаешь?…

Она встала и направилась в маленькую кухоньку. Несмотря на то что Луизе было сложно вспомнить, когда она ела в последний раз, от одной мысли о еде ее тошнило.

Краем глаза девушка заметила бутылочку вина тети Руфи, запрятанную в пыльном углу. Едва отдавая себе отчет в своих действиях, она вытащила бутылку.

Тетя всегда славилась старомодными и весьма причудливыми представлениями о жизни современных студентов Оксфорда. Тщательно выбранное вино было дорогим и высококачественным. Насмотревшись телесериалов о времяпрепровождении богатых студентов, Руфь воображала, что вино будут распивать в роскошных апартаментах в окружении книжных стеллажей с томами в блестящих, позолоченных переплетах.

Луиза распечатала бутылку и налила себе стакан. Вообще-то она не пила. Хотя, конечно, не брезговала доброй порцией вина под хорошую закуску и не пропускала ритуальные студенческие тусовки в баре, особенно в первые несколько недель в институте. Но к подобным сборищам она относилась как к неотъемлемой части студенческой жизни, а не как к празднику.

Благородное красное оказалось насыщенным, пряным крепленым вином. Оно согревало ее горло и пустой, холодный желудок.

Луиза опустилась на пол и уставилась на груду бумаг неморгающим взглядом совы. Перед глазами заплясал почерк Кэти. Стараясь сконцентрироваться, Луиза нахмурилась и моргнула, быстро расправившись с содержимым стакана.

Ее состояние заметно улучшилось — на душе полегчало. Теперь она могла думать о Сауле, не страдая от щемящей, терзающей глубоко внутри боли, грозившей уничтожить ее окончательно.

Саул…

Девушка снова наполнила стакан, поднялась и, пошатываясь, вышла из кухни. Она попыталась воспроизвести в памяти облик любимого, но с ужасом обнаружила, что не может. Так обожаемые ею черты расплывались и улетучивались до того, как ей удавалось вылепить цельный образ. Луиза не сдавалась. Но чем яростней становились ее попытки, тем меньше оставалось надежды. Как ни странно, но перед глазами то и дело возникал Гарет Симмондс.

Тряхнув головой, Луиза отпила вина и, продолжая сжимать в руке стакан, принялась неистово ворошить свою записную книжку в поисках бережно хранимой там фотографии Саула.

Но именно в тот момент, когда желанная фотография была у нее в руках, раздался звонок в дверь.

Должно быть, это Кэти… Сестренка передумала и отменила свидание. Конечно, она поняла, как нужна ей сейчас. Обрадованная Луиза бросилась к двери и, широко распахнув ее, восторженно закричала:

— О, Кэти, слава Богу, ты вернулась! Я… Ее голос затих, когда высокий человек, стоявший на пороге, зашел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Вы! — вскрикнула она дрожащим голосом. — Что вам нужно?…

— Я принес вот это, — сказал учитель, протягивая ей бумаги. — Сегодня утром ты оставила их на моем столе…

— О… я… — Луиза неуклюже протянула ладонь, совершенно забыв, что обе руки были заняты.

Фотография Саула выскользнула из пальцев. Пытаясь ее поймать, Луиза случайно наскочила на Гарета Симмондса, расплескав при этом вино. Но до того, как она опомнилась, красные капли уже стекали по его запястью и ее собственной руке, а Гарет Симмондс подбирал упавшую фотографию.

— Нет! Не надо… — запротестовала было девушка, но слишком поздно.

Некоторое время Симмондс внимательно изучал фотографию. Затем иронично заметил:

— Очень привлекательный мужчина, Луиза, хороший выбор. Но стоит ли он того, чтобы калечить свое будущее? Да и в любом случае для тебя он слишком стар, — равнодушно добавил он.

Растравленные утренним малоприятным разговором чувства девушки перешли в жгучую, неистовую боль.

— Нет, это не так… он… — пыталась защититься Луиза, отчаянно борясь с потоком слез, больно обжигавших глаза. Опрокинув остатки вина в рот, Луиза бунтарским тоном заявила:

— Я уже не ребенок, я женщина…

Насмешливая искорка в глазах Гарета явилась последней каплей, уничтожившей бдительность девушки. И, перейдя все границы дозволенного, Луиза дала волю чувствам.

— Что? Кажется, вы мне не верите? — допытывалась она. — Я могу доказать!… Саул был бы моим, если бы… не она. Если бы Тула не перешла мне дорогу…

— И сколько же ты выпила? — услышала она вместо ответа на свой дерзкой выпад. А Симмондс, не обращая внимания на ее недовольное фырканье, уже отбирал у нее пресловутый стакан, крепко зажатый в руке.

— Еще недостаточно, — ответила она, тут же агрессивно добавив:

— И верните мой стакан. Мне нужно выпить…

— Ничего подобного. Ты уже пьяна.

— Нет, мне нужно еще…

В порыве гнева Луиза бросилась на него, силясь отвоевать свой стакан. Но не тут-то было, мужчина поднял руку, пресекая всякие попытки. Луиза не отступала, подтянулась на цыпочках, потеряла равновесие и тяжело рухнула на Симмондса. Крепкое, твердое тело напоминало каменную скалу, только было намного… намного теплее и…

Осознав, что глухие удары под ладонью не что иное, как его сердце, Луиза зажмурилась.

На девушку снизошло странное чувство безмятежности… и умиротворения… Голова кружилась, и Луиза вознегодовала на свой затуманенный алкоголем мозг, силящийся переварить неприемлемые ощущения. Ее так и тянуло положить голову на грудь Симмондса, туда, где ее рука ощущала это ровное и спокойное сердцебиение. Так хотелось забыться, подобно ребенку, ищущему защиты на груди своих родителей.

Инстинктивно девушка сжала, затем снова расслабила пальцы, ощутив твердые волоски, покрывавшие его тело под рубашкой. Подобное открытие еще больше шокировало ее. Широко раскрыв глаза, Луиза позволила себе обмякнуть и расслабиться в тепле, исходившем от тела Гарета.

Его рука, поддержавшая девушку во время падения, оставалась на месте. Луиза положила голову ему на плечо и снова закрыла глаза, вдыхая мужской аромат, который был намного ощутимей жалких остатков в рубашке Саула.

Это тело было таким реальным, она обнимала настоящего мужчину. Луиза сделала еще один глубокий вдох. Его рука соскользнула на ее бедро, пронизывая тело теплом и уверенностью, и ей нравилось это ощущение.

— Луиза!

От резкой, настороженной нотки в его голосе девушка открыла глаза, устремив на него туманный взор.

— Нет, не уходите, — шептала она в пьяном бреду. — Останьтесь… Я хочу, чтобы вы остались со мной… Я хочу…

Почувствовав, что мужчина старается освободиться, Луиза попыталась сфокусировать зрение. Взгляд Гарета был суров. Луиза быстро зажмурилась и потянулась рукой к его лицу. Подняла голову и приоткрыла рот для поцелуя, пытаясь перетащить его руку с бедер на грудь.

Почувствовав наконец горячую мужскую ладонь, девушка напряглась и застыла в сладострастном предвкушении. Она прерывисто задышала, упираясь грудью в эту ладонь. Вскоре его рука ожила, заскользила по телу Луизы. Подушечка большого пальца Гарета нежно коснулась ее соска, и Луиза затрепетала от чувственного наслаждения. Об этом она всегда грезила в своих снах. Кончик ее языка настойчиво ласкал его губы, требуя, чтобы его впустили внутрь, а возбужденное дыхание становилось все чаще и чаще.

Как долго она, оказывается, ждала этого момента! Слегка прикусив нижнюю губу Гарета, распаленная желанием, Луиза нежно потянула ее своими губами. Наконец, уступив ее женскому натиску, мужчина приоткрыл рот.

Голова кружилась, и девушка тоже жадно открыла свой рот. Именно о таком поцелуе можно мечтать, подумала она, растворяясь в жарком дыхании — своем и Гарета. Полностью расслабившись, Луиза распласталась по его телу, а он с готовностью принял ее в свои объятия. Тело пронизывали невероятные ощущения, притупляя и без того усыпленную вином бдительность. Луиза взмывала на высоких волнах, отдаваясь во власть наслаждения. Ее язык беспорядочно блуждал по его губам, а тело требовало новых ласк. Луиза хотела чувствовать его руки на своей коже, хотела ласкать сама впитывая каждую частичку. Она изголодалась по ласке и… по нему.

Растворившись в поцелуях, девушка начала неустанно повторять его имя:

— Саул! Саул… Саул…

Вдруг Луиза почувствовала, что осталась одна. Ее разгоряченное желанием тело оказалось отвергнутым. Остались только мужские руки, крепко сжимавшие запястья.

— Ну Саул, — протестовала она, безвольно поддаваясь его попыткам привести ее в чувство.

— Да открой же глаза, Луиза, — послышался хрипловатый, до боли знакомый голос. — Я не твой драгоценный Саул, кем бы он там ни был…

Учитель! Она ошиблась… Это не Саул, это… Луиза резко открыла глаза. От переизбытка вина на голодный желудок и мужского внимания рассудок помутился. Не будучи в состоянии справиться с убийственной комбинацией, организм дал сбой.

— Меня тошнит, — жалобно простонала Луиза.

— О Боже, — услышала она раздраженный голос Гарета. Но уже в следующую минуту поняла, что он подхватил ее на руки и несет в маленькую ванную. И вовремя. Едва Луиза оказалась у раковины, как ее вывернуло.

Казалось, она простояла там вечность, но на самом деле все закончилось в считанные минуты.

Дрожа от озноба, Луиза выпрямилась и, придерживаясь за края раковины, включила воду, автоматически потянувшись за зубной пастой.

Голова все еще кружилась, мысли путались, и Луиза с трудом понимала, что происходит. Неуклюже пошатываясь, девушка вышла из ванной, моментально попав в крепкие руки Гарета. Тот подхватил ее и проводил в гостиную.

— Теперь сядь и поешь, — приказал Гарет, бесцеремонно усадив ее на стул и пододвинув тарелку с горячими тостами.

— Но я не голодна… — вяло протянула девушка, отворачиваясь от еды.

— Ешь, — повторил он. — Господи, что с тобой происходит? Что ты с собою творишь?

У Луизы страшно разболелась голова.

— Почему бы вам не оставить меня в покое? спросила она слабым голосом.

— И не надейся. Не уйду, пока не поешь, непреклонно ответил Гарет.

Но стоило ей взглянуть на тосты, как к горлу снова подступило.

— Я не хочу, — заупрямилась Луиза. — Мне нужен лишь…

— …Саул, — мрачно закончил Гарет. Луиза побледнела, моментально трезвея. Она посмотрела на его губы. Неужели настолько забылась, что… Но слегка распухшая нижняя губа Симмондса была красноречивей слов… Девушка поспешно отвернулась.

— Я плохо себя чувствую. Пойду… пойду прилягу.

— Зачем? Предаваться фантазиям о драгоценном Сауле? — ядовито поинтересовался он.

Луиза закрыла глаза и ощутила новый прилив головокружения. Потом попыталась встать, но тут же снова рухнула на стул. В глазах потемнело. Но какая теперь разница? Есть ли вообще смысл жить, если нет Саула?

Луиза погрузилась во мрак.

Очнулась она в своей кровати. Рядом сидела Кэти, а в чисто прибранной комнате стоял запах кофе и свежести. Голова у Луизы раскалывалась, а в горле першило.

— Что ты здесь делаешь? — едва слышно спросила она.

— Профессор Симмондс заходил ко мне. Он сказал, что ты нездорова, — осторожно сказала Кэти, отводя взгляд.

— Да?

Луиза закрыла глаза. Припомнив события прошлого вечера и свое поведение, она задрожала. За плотно сомкнутыми веками с поразительной четкостью пронеслась вся вчерашняя сцена. Перед глазами стояло его лицо, и теперь девушка с поразительной четкостью могла воспроизвести каждое испытанное ею ощущение, когда она… когда она…

Застонав, Луиза зарылась лицом в подушку.

— Что случилось? Тебе плохо? Опять тошнит? — заволновалась Кэти.

— Я… я… Что сказал про меня профессор Симмондс? — возбужденно спросила Луиза.

— Да ничего… ничего особенного… Только то, что тебе очень плохо, — объяснила Кэти и поспешила добавить:

— Он сказал, что ему понятно твое состояние, множество людей загубили свое будущее по тем же самым причинам. Но самое главное, он разрешил тебе возвращаться домой без промедления и начинать работать, если хочешь…

— О нет, я не могу, — запаниковала Луиза. — Саул…

— Саул повез Тулу знакомиться со своими родителями, — спокойно проговорила Кэти.

— Я не хочу возвращаться, — сердито отрезала Луиза. Но, заметив, что Кэти почему-то вдруг занервничала и отвела глаза, решила поубавить пыл. — Что это с тобой происходит? Что ты наделала? — спросила она, интуитивно предчувствуя, что сестра чего-то недоговаривает.

Кэти покраснела.

— Скажи мне! — приказала Луиза. — Говори же, Кэти…

— Понимаешь… Когда профессор пришел ко мне, он спросил… про Саула…

— Что? И что ты ему ответила? — в бешенстве взвилась Луиза.

— Я старалась… уйти от ответа, Лу, — виновато пролепетала сестра. — Пожалуйста, постарайся понять… Я думала, он все знает. Думала, ты ему все объяснила…

— Что ты ему сказала, Кэти? — перебила ее Луиза, не позволяя запудрить себе мозги. Голос ее стал подозрительно спокойным.

— Я сказала, как много значит для тебя Саул. Я сказала… сказала, что ты любишь его, но он… — Кэти замолчала и отвернулась. — Прости меня, Лу, но он так настаивал, и я… — Она покачала головой. — Когда он сообщил, что ты больна, я так испугалась, что…

— Выложила ему про все мои чувства к Саулу, мои личные чувства. Да ты предала меня… проговорила Луиза пустым, монотонным голосом.

Лучше бы взорвалась и накричала, подумала Кэти. Несвойственное сестре поведение повергло ее в еще большее уныние.

— Я думала, он в курсе… Он вел себя так, словно все знает. И только потом до меня дошло… я догадалась… Лу, куда ты? — взволнованно спросила Кэти у сестры, вскочившей с кровати и направляющейся к двери.

Но Луиза не отвечала. И, только уже стоя в дверях, обернулась к сестре.

— Когда я вернусь, чтобы тебя здесь не было. Поняла? — сказала она лишенным всяких эмоций голосом.

Это была самая серьезная ссора сестер.

Больше не глядя на Кэти, Луиза хлопнула дверью.

Как она могла? Как посмела выболтать столь интимные подробности? И кому? Ненавистному Гарету Симмондсу! — негодовала Луиза, заливаясь слезами.

Гарет Симмондс… На какой-то момент девушка чуть не поддалась искушению ворваться в квартиру преподавателя и высказать ему все, что она о нем думает. Но прохладный ветер из открытого окна, голодный желудок и смесь отвратительных эмоций остудили ее пыл. Тело и без того била дрожь, а в глазах рябило.

Глава 3

Чтобы как-то прийти в себя, Луиза резко встряхнула головой. За время, пока она плутала в лабиринте своих невеселых мыслей, ее кофе успел остыть, и пришлось заваривать новый.

Ожидая, пока закипит чайник, Луиза занялась разглядыванием коллекции камней, украшавших навесную полку. Взяв в руки один из них, Луиза провела пальцем по его гладкой поверхности.

Великолепная коллекция была подарена ей братом Джоссом. Этот камень — его любимый. Именно он обладал целебным свойством успокаивать расшалившиеся нервы.

Мальчик нашел его, прогуливаясь с тетей Руфью, тоже обожающей прогулки на свежем воздухе.

Луиза грустно улыбнулась и, вбирая пальцами целебную энергию камня, постепенно успокаивалась. В такие минуты нередко давала о себе знать и ее уязвленная гордость. Мысль о том, что совсем еще юный братишка Джосс с такой легкостью распознал эту наименее привлекательную черту ее характера, ущемляла ее самолюбие, как бы она ни пыталась с этим бороться.

Луиза ненавидела свой неустойчивый характер. Она всегда старалась видеть в себе спокойную, уравновешенную девушку, способную контролировать свои чувства. Ведь только так она могла убедить себя в том, что больше никогда не устроит подобного спектакля с подростковыми стенаниями по Саулу.

Воспоминания о брате вызвали у нее улыбку. Мальчуган вобрал все добродетели, не доставшиеся его старшему брату Максу. Луиза восхищалась цельностью его натуры. Будучи еще совсем маленьким, братишка демонстрировал невероятную проницательность и безошибочно угадывал настроения окружающих. А его мудрость и способность к состраданию даже вызывали зависть.

Положив камень на место, Луиза переключилась на свой маленький, вывешенный на стене живописный набросок. Деревенский пейзаж Тосканы был сделан ею во время выходных. Они выезжали туда всей семьей летом. Девушка прикусила губу и резко отвернулась.

Казалось бы, ссора с сестрой, которую Луиза обвинила в предательстве, должна была положить конец вмешательству Гарета Симмондса в ее личную жизнь. Но не тут-то было.

Луиза закрыла глаза. С тех пор она ни разу не ездила в Тоскану, хотя и проводила много времени в других областях Италии. По мнению родителей, она просто выросла из неприхотливых семейных радостей. Каждое лето они снимали огромную, просторную виллу в маленькой, неприметной деревушке и знали по именам всех ее обитателей. Но на самом деле родители ошибались, Луиза не гнушалась обществом семьи ни в каком возрасте.

Тоскана… Девушка вспомнила насыщенный аромат ее теплых земель и пропитанного солнцем воздуха.

В то лето сестры были в ссоре. Но по обоюдному молчаливому соглашению девочки решили не посвящать в это родителей и родственников.

Впервые за все время со своего рождения сестры решили пойти по разным дорожкам. Они старались держаться обособленно и проводить меньше времени вместе, не говоря уже о том, что выбрали разные факультеты. Все это было продиктовано лишь желанием стать самостоятельными личностями, напоминая о том, что они взрослеют.

Кэти предпочитала почаще заглядывать на кухню, помогая Марии — дальней родственнице семьи, которой и принадлежала вилла. Мария коротала свой вдовий век в заботах о квартирантах, обожала готовить и бегать по магазинам. В то время как Луиза колесила по окрестностям Тосканы на стареньком, взятом напрокат «фиате», прихватив этюдник.

Но вскоре с «фиатом» пришлось расстаться. Лишенный любви хозяев, а самое главное, чувствуя свою бесполезность, автомобиль решил выразить свой протест. Однажды пыльным знойным полуднем, когда, сделав набросок маленькой усыпальницы у дороги, Луиза села в машину, та отказалась заводиться.

Признав свое поражение, Луиза перестала копаться в моторе и посмотрела на пустую дорогу, по которой за все утро проползла одна-единственная машина.

Выбора не было. Луиза двинулась к виднеющейся из-за тополиной рощи вилле с красной крышей.

Дорога оказалась намного продолжительней, чем предполагала девушка. За закрытыми железными воротами виднелся автомобиль. Луиза открыла ворота. К счастью, на машине были английские номера. Впрочем, ей было все равно. Ведь, проведя в Италии столько времени, девушка свободно изъяснялась по-итальянски.

Прекрасно сознавая, что выглядит не лучшим образом — вспотевшая, с обгоревшим носом и голыми коленками, — Луиза постучалась.

Не дождавшись ответа, девушка обошла дом и застыла.

Перед ней был бассейн. На выложенной плиткой дорожке стояли шезлонги, а вокруг бассейна с играющей на солнце голубой водой были расставлены огромные горшки со спускающимися каскадом цветами.

Над бирюзовой гладью мелькали чьи-то мускулистые, бронзовые от загара руки, рассекавшие воду на зависть техничным кролем.

Луиза загляделась на темноволосую голову ничего не подозревавшего мужчины. Влечение пронизало ее тело, разносясь по венам подобно ртути.

Луиза тут же вознегодовала на себя и поспешно отвернула от бассейна пылающее, но далеко не от жары, лицо. Судя по всему, ее заметили — пловец, кажется, вылез из воды.

Опасаясь, как бы только что испытанные ею чувства не выплыли наружу, девушка осторожно обернулась.

— Луиза! Что…

Луиза вздрогнула. Перед ней стоял Гарет Симмондс. Ошарашенная двумя совершенно не имеющими ничего общего фактами, Луиза замерла. Во-первых, как он мог так быстро узнать, что перед ним она, а не Кэти? А во-вторых, девушка поймала себя на мысли, что все ее внимание целиком приковано к намокшей темной стрелке волос, утопающей в его плавках, предназначенных явно не для неискушенных женских глаз.

— Моя машина заглохла, — едва переводя дыхание, объяснила она. — Я не могла… — Но тут к девушке вернулось самообладание, и вместо объяснений она с вызовом спросила:

— А что это вы здесь делаете?

Его взгляд раззадорил ее еще больше.

— В чем, собственно, дело? — холодно спросил он. — Насколько мне известно, нет закона, запрещающего профессорам отдыхать на одной территории со своими студентами. Кстати, я вправе задать тебе тот же вопрос. Но так уж и быть, отвечу. Так случилось, что эта вилла принадлежит моей семье. Она куплена лет десять назад. Как-то раз мои родные проводили здесь отпуск и просто влюбились в это место. Обычно собирается вся семья, но, к сожалению, в этом году…

— Вся семья? — перебила Луиза, не в состоянии остановиться.

— Ммм… ну да, у меня, знаешь ли, есть семья.

— Но сейчас их здесь нет?

— Нет, — согласился он.

— И большая у вас семья? — спросила Луиза, забывая, что лезет не в свое дело.

— Ну… пожалуй, да… Три старших сестры, они замужем, и у них есть дети. Обычно они с родителями приезжают сюда летом, на каникулы. Но этим летом старшая из сестер с тремя детьми поехала к родителям мужа, в Новую Зеландию. Вторая пустилась в круиз по греческим островам с семьей и друзьями. А младшая с мужем, кстати тоже хирургом, как мой отец и сестры, отправилась с родителями в Индию. Все дело в том, что мама — член Фонда помощи детям и ей необходимо посмотреть, на что пошли собранные средства. Ну вот, пожалуй, и все, сухо сказал Гарет, разводя руками. — Теперь ты знаешь историю семейства Симмондсов. О, как же я забыл про бабушку. Она-то и есть глава семьи — хотя и не совсем в итальянском стиле. После того как умер муж, она одна воспитала и подняла на ноги трех сыновей, удовлетворяя их аппетит знаниями, а не макаронами. Вероятно, дали о себе знать шотландские корни.

Не прерывая рассказа, Гарет потянулся за полотенцем и начал вытираться.

Для университетского профессора у него слишком развитые мускулы и отличное телосложение, размышляла тем временем Луиза. Она могла поклясться, что под учительской «униформой», состоящей из поношенной клетчатой рубашки и стареньких брюк, скрывалось нечто убогое и бесформенное. Как же она ошибалась!

Когда хозяин виллы замолчал, Луиза повернула голову и застыла от восхищения. Гарет вытирал волосы, играя накачанными мышцами живота и бицепсами.

Интересно, давно ли он здесь живет, думала Луиза, разглядывая его великолепный загар.

— Ты еще не упала в обморок? — резко спросил он. — Или опять почувствовала дурноту?

Луиза вспыхнула и поспешно отвернулась. Что это с ней происходит? Ведь она выросла в большой сплоченной семье. И привыкла видеть мужское тело на разных стадиях развития, от детского до юношеского и старше. Все это казалось девушке настолько банальным, до того как она влюбилась в Саула, конечно, что она только насмехалась над смущением и любопытством других девчонок при виде мужского тела.

И тем не менее факты были налицо. Ее дыхание участилось, лицо горело, а куда-то в низ живота будто подложили взрывчатое вещество, которое угрожающе распространялось по всему телу. Еще немного, и ее разнесет на куски и все только потому, что увидела Гарета Симмондса в плавках!

— Послушай, давай зайдем внутрь, там попрохладней. Расскажешь точно, где твоя машина, и я…

— Нет. Нет, со мной все в порядке, — возразила Луиза, но было поздно. Гарет уже заходил в дом, не оставив девушке выбора.

В глаза бросились многочисленные фотографии, расставленные на массивной деревянной мебели, уничтожая последние сомнения в правдивости истории Гарета о его семье. Сходство между ним и счастливой, трогательно сплоченной группой людей было очевидным. И, несмотря на то что и крохотная гостиная ее мамы, и элегантная комната тети Руфи тоже пестрили семейными фотографиями, девушка не могла расслабиться. При мысли о том, на чью территорию ее занесло, Луизу одолевало чувство настороженности и тревоги.

— Здесь кухня, — сообщил Гарет, заходя в просторное, традиционное для тосканской усадьбы помещение. — Присаживайся, — твердо сказал он, подвигая ей стул, и нахмурился при виде ее нерешительности.

Если она сядет на стул, то окажется слишком близко к нему — чересчур близко, сознавала Луиза. Да, у него поистине мужские, сексуальные руки. Можно было только мечтать о том, чтобы оказаться в этих крепко обвивающих тело руках…

— Луиза!

Его резкий голос, пробравшись сквозь туман ее грез, моментально отрезвил девушку.

Да что с ней такое происходит? Наверное, это все от жары, быстро решила Луиза. Так и не сев, она продолжала утверждать, что с ней все в порядке.

— Могу ли я позвонить отцу и объяснить, где машина? — спросила она.

— Будет лучше, если сначала посмотрю я, возразил Гарет Симмондс.

Краска залила лицо Луизы. Но это смущение не имело ничего общего с ее необъяснимым влечением к мужчине. Луизу возмутило то, что он сомневается в ее способностях.

— Вам не удастся завести машину, — тут же предупредила девушка. — Она на полпути к холму. Я остановилась там сделать набросок с усыпальницы…

— А, Мадонна. Я знаю, о чем речь. Послушай, а почему бы тебе не подождать здесь, в прохладе, пока я схожу и посмотрю, в чем дело?

На самом деле ей ужасно хотелось отправиться с ним и полюбоваться выражением его лица, когда он убедится, что она была права и «фиат» не заводится. Но внутренний голос подсказывал, что лучше последовать совету и остаться на вилле. Удивительно, но на этот раз Луиза не только прислушалась к словам Гарета, но и согласилась с ним.

Неважно, почему плутовка судьба привела ее сюда, к человеку, которого — после Саула, разумеется, — она хотела видеть меньше всего, но ее непонятная реакция… Так что лучше держаться от него подальше и не настаивать на совместном времяпрепровождении.

К слову, если бы Луиза могла набраться мужества и поспорить с Гаретом, то скорее убедила бы его в необходимости вызвать отца.

Оставив виллу в полном распоряжении гостьи, Гарет удалился, посоветовав держаться в тени, а не жариться на солнце.

На столе стояла бутылка кьянти, и девушка чуть не поддалась искушению плеснуть себе в стаканчик, но вовремя спохватилась. И, вспомнив о неприятных последствиях их последней встречи и бутылке тетиного вина, решила ограничиться стаканом воды.

Прихватив его с собой, девушка принялась изучать фотографии в гостиной. Вот маленький Гарет стоит в окружении родителей, бабушки и старших сестер. Луиза поспешно отвернулась.

За окном переливалась и играла в солнечных лучах вода в бассейне. Если бы на их вилле был собственный бассейн… А так приходилось довольствоваться одним на две близлежащие виллы.

Луиза смочила неожиданно пересохшие губы. В любом случае Гарета не будет еще некоторое время. К тому же он не производил впечатления человека, который легко сдается. Похоже, не успокоится до тех пор, пока не докажет ей, что машина все-таки завелась.

Ее тело зудело от пыли и жары, а вода в бассейне так и манила.

Прищурившись, Луиза посмотрела на воду. И, пренебрежительно игнорируя внутренний голос, назойливо предупреждавший об опасности, направилась к бассейну, скинула шорты и топик.

Месяцы любовной тоски по Саулу давали о себе знать. От девушки остались лишь кожа да кости. Впервые увидев исхудавшую дочь без других, более просторных шортов, мама пришла в ужас. Но, несмотря на то что для тосканских мужчин девушка была слишком худенькой, это нисколько не смущало Джованни, племянника Марии. Он наведывался на виллу по несколько раз в день под разными предлогами и неуклюже флиртовал с обеими сестрами.

Ее лишь слегка обветренная кожа не шла ни в какое сравнение со здоровым загаром Гарета Симмондса. Едва утратившая британскую бледность, она внешне напоминала светлый мед, а не золотой слиток. Оставив на себе лишь простые белые трусики, девушка прыгнула в воду, мягко обволакивающую прохладой ее разгоряченное тело.

Лениво понежившись на поверхности несколько секунд, Луиза поплыла. Она успела проплыть до противоположного бортика и обратно до того, как поняла, что вернулся Гарет Симмондс. В чистом, прозрачном воздухе отчетливо раздалось урчанье автомобильного мотора.

Сделав еще пару кругов, Луиза беззаботно распласталась на спине. Однако вскоре какое-то тревожное предчувствие заставило ее открыть глаза и быстро погрузиться в воду.

В конце бассейна стоял Гарет и наблюдал за девушкой. Луиза осторожно поплыла туда, где лежала ее одежда и брошенное им раньше полотенце. Интересно, давно он здесь стоит? Наверно, недавно, ведь вроде бы только что приехал.

Выйдя из воды, девушка увидела, что Гарет приближается, и поспешно завернулась в мокрое полотенце.

— Возьми это. Оно сухое.

Он стоит слишком близко, осознала Луиза, перебирая на груди складки мокрой материи.

Неохотно протянув руку, она почувствовала, что полотенце соскользнуло с тела. Луиза попыталась удержать его за края, но было слишком поздно. Она густо покраснела, заметив пристально изучающий ее взгляд. Но сразу поняла, что Симмондс совершенно равнодушен к ее упругим, высоким грудям, костлявым ребрам и осиной талии.

— А ты все такая же худенькая, — коротко заметил он и, не дав ей ответить, быстро завернул девушку в нагретое солнцем сухое полотенце.

— Я не худенькая, а стройная, — процедила Луиза сквозь зубы.

— Ты худая, — серьезно констатировал Гарет. — И знаешь это сама, иначе не вставала бы на дыбы. Вижу, твоего… Саула здесь нет.

Луиза уставилась на преподавателя. Ее уже не смущало то, что он видел ее нагой. Девушка дивилась его памяти и способности поставить ее на место, не давая забыть, что она всего лишь его студентка.

— Нет, его нет. И это уже не ваше дело, — резко парировала Луиза.

— Разве? Несмотря на то что ты все еще моя студентка — с безнадежной курсовой? А по-моему, очень даже мое. Кстати, насчет «фиата» ты оказалась права. Он не завелся, — добавил он. — Я отвезу тебя домой.

— Не стоит, — возразила Луиза. — Я позвоню отцу и…

— Я отвезу тебя, — повторил Гарет, не обращая на нее внимания. — Только приму душ и переоденусь. — Он зашагал по бортику, но на пороге душевой снова повернулся к ней:

— Ты и впрямь считаешь себя женщиной, Луиза? Да в тебе еще детство играет, что ты только что доказала. — Гарет окинул взглядом ее завернутую в полотенце фигуру, хмыкнул и скрылся за дверью душевой.

К великому разочарованию Луизы, ее родители только что вернулись и еще не успели зайти в дом. Поэтому пришлось не только пуститься в подробные разъяснения насчет сломавшегося «фиата»и представлять Гарета, но и поведать, кем он является.

— Вы преподаватель Луизы! — улыбаясь, воскликнула мама. — Бедолага, проделать такой путь, чтобы снова быть атакованным одним из студентов.

— Я думаю, Луиза склонна считать, что это именно она достойна сочувствия за подобное совпадение, — сухо предположил Гарет.

Гостеприимная мама пригласила его на чай. Мог бы и отказаться, подумала Луиза часом позже, молча наблюдая за весело болтающим с родителями преподавателем. Но это еще не самое страшное. Куда хуже то, что он принял и приглашение отобедать. К счастью, все решилось само собой, когда из-за угла виллы появилась сияющая физиономия Джованни.

— А вот и твой поклонник, — предупредил отец.

Луиза вскинула голову. И вместо того, чтобы, как всегда, раздраженно отмахнуться от настойчивых и явно неоднозначных ухаживаний Джованни, мило ответила на его слащавые комплименты, активно поощряя парня. Такое поведение шокировало не только отца, но и самого ухажера.

— Дорогая, не стоило тебе этого делать, вздохнула мама, когда Джованни скрылся из виду. — Только сегодня утром Мария поведала о возможной помолвке Джованни и его троюродной сестры.

— Да я и не думаю выходить за него замуж, мам, — заверила Луиза, многозначительно добавив — на тот случай, если кто-то из присутствующих, включая и проклятого, слишком наблюдательного преподавателя, сам этого не заметил:

— А он до ужаса сексапилен, правда?

— О, Лу!… — возмутилась Дженни. Но взгляд, брошенный ею на отца, не ускользнул от внимания девушки. Все дело в том, что родители, слишком озабоченные ее несчастной любовью к Саулу, были рады, что дочь переключила свое внимание на кого-то еще.

Бедняги, они и не догадываются, что весь этот спектакль разыгрывается только для одного, непрошеного и нежеланного гостя, сидящего рядом с мамой.

— Пойду схожу к Марии, посмотрю, что там на ужин, — беззаботно сказала Луиза, вставая из-за стола и направляясь в сторону кухни, вслед за Джованни. — Я что-то… гм… проголодалась.

Но стоило им оказаться на кухне, все изменилось. Под пристальным взглядом тети Марии паренек затих и умерил свои пламенные порывы, а Луиза лишь играла на публику, подзадоривая пылкого итальянца на глазах Гарета. Да как он посмел — предположить, что она еще ребенок? А юному итальянцу Луиза легко объяснит, что он не производит на нее впечатления.

Очень скоро девушке пришлось пожалеть не только о своем кокетстве по отношению к Джованни, волочившемуся за ней повсюду, но и о случайной встрече с Гаретом.

Между учителем и ее родителями завязалась самая непринужденная дружба. Даже Джосс и Джек с удовольствием выходили с ним на прогулки, обследуя местные ландшафты. К тому же его постоянное присутствие в семье заставляло девушку чаще общаться с сестрой, несмотря на то что их отношения были по-прежнему холодными — и все из-за него.

А приезд кузины Оливии с семьей, считала Луиза, только усугубил ситуацию.

Муж Оливии Каспар, подобно Гарету, преподавал в университете, и мужчины быстро сблизились. Таким образом, все, включая Гарета, чувствовали себя как дома, и только Луизе было не по себе.

Луиза всегда помнила, что Оливия — лучшая подруга Тулы, ее соперницы, укравшей у нее Саула, ее мечту. К тому же Оливия была свидетельницей того позорного вечера, когда Луиза заманила Тулу в лабиринт, чтобы провести вечер с Саулом. Только ничего у нее не вышло, а наоборот…

Наблюдая за оживленно болтающими отцом, Оливией с мужем и Гаретом, Луиза не находила себе места. Интересно, рассказала ли Оливия обо всем Гарету? — гадала она.

— Лу, присоединяйся, — весело позвала Оливия. — Не оставляй меня одну, без поддержки, среди мужчин.

Луиза чуть было не поддалась искушению. Все дело в том, что ей всегда нравилась Оливия, больше того, она ею восхищалась. И что особенно странно для такой амбициозной и прогрессивной девушки, Луиза обожала детей. А маленькую дочку Оливии, Амелию, она просто боготворила. Частенько, забросив свои дела, Луиза занималась с девочкой, позволяя Оливии и Каспару побыть наедине. Но сегодня, заметив, как Гарет прервал разговор и замер в ожидании, Луиза ретировалась.

— Я… я не могу… у меня свидание с Джованни. Он обещал покатать меня на машине…

— Джованни? — удивилась Оливия.

— Осторожней, Лу, — съязвил Каспар. — Эти итальянцы — горячий народ, как бы чего не вышло.

— Когда вы только прекратите мне указывать, что и как делать? — возмутилась Луиза. Сама шутка Каспара ничего для нее не значила, а вот тот факт, что Гарет стал ее невольным свидетелем, окончательно вывел девушку из себя. — Сначала уговаривали меня держаться подальше от Саула, теперь от Джованни. Мне уже исполнилось восемнадцать, и это мое дело… с кем проводить время, — закончила она гневную тираду и направилась к выходу.

— Что я такого сказал? — донеслись до нее слова недоумевающего Каспара.

— Наверно… она все еще переживает из-за Саула, — предположила Оливия. А Луиза, сжав кулаки, чуть ли не бегом бросилась в спальню.

Теперь Оливия с Каспаром выложат Симмондсу всю историю, негодовала она, стирая слезы с пылающих щек.

Ну как, как ее угораздило встретить Гарета Симмондса? И почему он продолжает наносить им визиты? Может, ее семья и одобряет его присутствие, но разве он не видит, что ей оно неприятно?

Поскольку на самом деле никакого свидания у нее не было, да и не могло быть, несчастной Луизе оставалось только одно — запереться в своей комнате, чтобы никто не догадался, что она так и не вышла из дому.

Глава 4

В последнюю неделю их пребывания на вилле положение наконец стало налаживаться.

Каспар с Оливией вернулись домой. Кэти, с которой она так и не помирилась, отправилась вместе с родителями на экскурсию в древний монастырь. Так что Луиза осталась одна. Даже Мария взяла выходной, что и объясняло незапланированный визит Джованни.

Когда он приехал, девушка отдыхала в залитом солнечными лучами патио. Она лежала с закрытыми глазами, сбросив лифчик бикини, и наслаждалась припекающим солнцем и одиночеством.

— Хочешь, намажу тебя маслом для загара? послышался слащавый голос.

Луиза вздрогнула и перевернулась. Но, увидев его вожделеющий взгляд, вспомнила о снятом бикини и поняла свою ошибку.

Она потянулась за лифчиком, напомнив парню, что его тети здесь нет и ему лучше уйти.

— Я знаю, дорогая, — промурлыкал Джжованни. — Поэтому и пришел. Мы сможем побыть наедине. Я так давно этого хотел, да и ты тоже. Я давно понял это по твоему лицу, — пошутил он.

Его глаза наполнились влагой. Скорее от переполняющего влечения, чем от нежности, но в любом случае ей это было неинтересно.

— Джованни… — начала девушка, пытаясь встать. Но не тут-то было. То ли парень не правильно истолковал ее тон, то ли просто решил не обращать на него внимания, но подняться он ей не дал.

Всерьез испугавшись; Луиза попыталась освободиться. Но молодой, крупный итальянец был намного выше и тяжелее ее.

— Джованни! — воскликнула она снова потерявшим уверенность, умоляющим голоском.

— Луиза… что случилось?

О, никогда в жизни не думала Луиза, что так обрадуется Гарету. Знойный итальянец разомкнул свою хватку, Гарет что-то резко сказал ему. Что? Это не важно. Девушку все еще била дрожь, и она не улавливала смысла.

Дрожащими руками Луиза безуспешно пыталась закрепить непослушную застежку купальника, одновременно прикрывая обнаженную грудь.

— Ты хоть понимаешь, чем все могло закончиться? — резко спросил Гарет Луизу, когда стих шум старенькой «веспы» Джованни.

Теперь Луизе не понравился его тон. Да и выражение лица тоже. Он вел себя, словно был ее отцом или братом, словно имел полное право укорять ее.

— Да, понимаю, — ответила она срывающимся голосом. — И, к вашему сведению, я сама хотела заняться любовью с Джованни…

— Заняться чем? — с отвращением поморщился Гарет. — Сомневаюсь, что любовь имеет что-то общее с его намерениями.

Луиза вскинула подбородок.

— Тогда назовем это просто сексом. И что в этом плохого? — вызывающе заявила она. — В конце концов, надо же когда-то расстаться с девственностью и превратиться в женщину, каковой, по вашему мнению, я не являюсь. И поскольку теперь, благодаря моей кузине и любимой, верной сестренке, вы знаете, что мне никогда не испытать этого чувства с человеком… единственным человеком… которого я…

Луиза замолчала и больно прикусила нижнюю губу. Ну зачем она завела этот разговор? Ведь при одной только мысли о Сауле ее сердце щемило, а на глаза наворачивались предательские слезы. И Луиза отчаянно пыталась их подавить.

Гарет выжидающе смотрел на нее.

— Теперь для меня не имеет значения, с кем, огрызнулась она. — Меня не волнует…

Что— то я сегодня разговорилась, удрученно подумала девушка. Наболтала слишком много лишнего. Но вместо того, чтобы снова упрекнуть ее в незрелости или снисходительно усмехнуться, чем он, собственно, и занимался на протяжении этих невыносимо длинных недель, Гарет в ярости уставился на нее.

— Ты что, спятила? Ты хоть соображаешь, что несешь?

— Вполне, — бросила ему в лицо Луиза. — А почему бы и нет?

До того, как Гарет успел ее остановить, девушка, резко развернувшись, рванулась в спальню.

Из окон спальни открывался чудесный вид на деревню с красными крышами и горным пейзажем позади. Но Луизе было не до этого. С широко раскрытыми глазами она смотрела на поднявшегося вслед за ней Гарета.

— Ты уронила вот это, — сказал он хрипловатым голосом, протягивая девушке лифчик купальника.

Луиза автоматически протянула руку, но тут же остановилась, парализованная его взглядом.

— Держись подальше от Джованни, Луиза, серьезно произнес Гарет. — Он не…

— Он не… что? — снова взвилась девушка. — Мне все равно, что «он не». Мне важно только то, что он… Ведь он мужчина… разве не так? И он может… И вообще мне смертельно надоело слышать, что… я еще ребенок… я хочу стать женщиной. И я знаю как ею стать. Мне нужен лишь секс, — вызывающе заявила она. — И неважно, с кем… если я не могу быть с Саулом… если я не буду с ним, то буду с кем-то другим… все равно с кем…

— Я не верю, — решительно возразил Гарет. — Ты просто не соображаешь, что несешь…

— Прекратите меня учить! — завопила Луиза, теряя контроль над своими чувствами, негодуя на его до отвращения нежелательное присутствие. — Я знаю, что делаю…

— Нет, не знаешь, — резко оборвал Гарет. — И я тебе докажу.

Не дав девушке сообразить, в чем дело, Гарет захлопнул дверь и начал медленно приближаться к своей перепуганной студентке. Луизу охватила паника, леденящая кровь сковала ее вены, но она не намеревалась показывать ему, что испугалась, что сдалась.

— Я распрощался со своей невинностью в обществе подруги моей сестры, — услышала она холодный голос начинающего расстегивать рубашку Гарета. — Ей было двадцать, а мне семнадцать.

Луиза не могла оторвать от него взгляд, от его рубашки… рук… С замиранием сердца Луиза наблюдала, как он расстегнул рубашку и швырнул ее на пол. Так же спокойно Гарет потянулся к ремню.

В волнении Луиза облизнула свои вдруг пересохшие губы.

— Что-то не так? — насмешливо спросил Гарет. — Еще не передумала?

— Вы не можете… вы не сделаете этого. Вы просто не отдаете себе отчета… — шептала она дрожащими губами.

— Очень даже могу и сделаю. Ты же хотела лишиться девственности. И тебе все равно с кем. Я в твоем распоряжении, Луиза, и можешь быть уверена, я тебе помогу. В конце концов, я не хуже Джованни… Впрочем, тебе же все равно, правда? И прошу прощения, но твои удивительные обнаженные груди такие сексапильные. Ты знаешь, все мы, мужики, одинаковы, беззаботно продолжал он. — Едва завидев парочку таких аппетитных, дерзко обнаженных грудок, начинаем фантазировать. Примерять их под свои руки, воображая их вкус и представляя реакцию их обладательницы, когда она увидит… Что с тобой, Луиза? Я тебя смущаю? участливо спросил он, услышав слабый стон шокированной девушки. — В конце концов, не ты ли утверждала, что готова заняться этим с первым встречным? А я, как уже говорил, просто переполнен желанием… Просто переполнен… Вот, потрогай, — скомандовал он, беря ее за руку.

Оцепеневшая от благоговейного ужаса Луиза уставилась на учителя. Что он себе позволяет… как он смеет? Ведь он ее преподаватель. Преподаватель… Луиза закрыла глаза, но тут же открыла их снова, не в состоянии отделаться от его образа, каким она увидела его, когда он вылезал из бассейна своей виллы. Тогда она смотрела на него другими глазами и видела в нем не только преподавателя. Вот и сейчас ее пронзили те же ощущения.

— А вы… вы ее любили? Подругу вашей сестры? — выдавила Луиза, стараясь оторвать свой испуганный взгляд от лица Гарета. Она не смела взглянуть на его тело. А Гарет тем временем уже избавляется от остальной одежды, решила Луиза.

— Думаю, да, — равнодушно ответил он. — Но в семнадцать-то лет… А мне было лишь семнадцать. Что-то не так, Луиза… Ты уже передумала?

Странно, почему он еще в брюках? С рубашкой он справился гораздо быстрее.

Какую-то долю секунды Луиза колебалась, а не забрать ли свои слова обратно? Но гордость, ее» злейший враг, так и не позволила ей уступить. Уступить, сдаться… и кому?… Нет… Нет, ни за что. К тому же… к тому же она знала, и знала наверняка, что он блефует и никогда не посмеет… Что ж, надо подыграть, и она справится не хуже его, даже лучше.

Вновь обретя уверенность, девушка гордо вскинула голову и твердо заявила:

— Нет. Не передумала.

Луиза поджала губки и заставила себя смотреть на него, намеренно задерживая взгляд на бронзовом торсе. Быстро окинув взглядом остальные части тела, благо все еще в одежде, посмотрела ему в лицо и пренебрежительно заявила:

— Ну, до Джованни вам, конечно, далеко… хотя, впрочем, и вы сойдете.

Кажется, она задела его за живое. Гарет заиграл желваками, но Луиза твердо решила держаться до победного.

— По-хорошему, у меня есть все основания перекинуть тебя через колено и…

Широко распахнув глаза и приказав себе не краснеть, Луиза насмешливо спросила:

— О, это какая-то новая поза? Ну конечно, ведь у меня не так много опыта, как у вас…

— Ты действительно этого хочешь, Луиза? — спросил он.

Но девушка и не думала сдаваться.

— Допустим… Кстати, вы можете не волноваться, беременность мне не грозит — я на пилюлях…

Врач прописал их несколько месяцев назад, когда из-за эмоциональной травмы менструальный цикл Луизы дал сбой.

— Очень предусмотрительно, — отрезал Гарет. — Постаралась для Саула, да? А ты меня удивляешь. Я был склонен предполагать, что, намеренно спровоцировав «инцидент», подобный нашему, заставив его дать тебе и будущему ребенку свое имя, у тебя было бы больше шансов избежать самой большой трагедии в личной жизни.

Луиза побагровела.

— Да как вы смеете?! — выпалила она, импульсивно приближаясь к нему. — Я никогда не опущусь до этого!

— Луиза, — устало произнес мужчина, заключая ее лицо в свои ладони.

Что он еще задумал? Что-нибудь неприятное, и есть только один стопроцентный способ его остановить. Не раздумывая о последствиях своего поступка, гонимая лишь одним желанием — заставить его замолчать и не позволить снова сыпать соль на не зажившую еще рану, быстро сократив дистанцию, Луиза припала к нему губами и прошептала:

— Не надо лекций, профессор. Сейчас это не важно. Я хочу…

Луиза так и не закончила предложение… Из груди мужчины вырвался глубокий стон, и она оказалась в его могучих объятиях. Завладев ее губами, Гарет принялся неистово целовать девушку. О таких поцелуях Луиза знала лишь понаслышке.

Она, конечно, знала, что люди целуются, и, как могла догадываться, именно так. Когда-то она мечтала о подобном поцелуе с Саулом, поцелуе, интимности и мужской силы… Луиза доверчиво прижалась к сильному, и горячему мужскому торсу своими обнаженными грудями. Она не противилась Гарету, заключившему в ладони ее лицо и нежно ласкавшему ее губы, настойчиво овладевая ими. Фантазия и реальность. Что ж, одно дело — наблюдать за кем-то, кто оглашает воздух дикими воплями, летя на огромной скорости развлекательного аттракциона, а другое — испытать это самой.

Но никакой, даже самый высокоскоростной, восхитительный аттракцион не мог сравниться с тем, что она чувствует сейчас, подумала Луиза, уступая неизведанным ощущениям и удивительным открытиям, о существовании которых даже не подозревала.

Она не могла контролировать ответные реакции своего тела, пробужденного чувственными ласками и жаждущего новых ощущений. Ее груди и набухшие соски болезненно томились в ожидании, предвкушая обещанное наслаждение.

Луиза отважно старалась сопротивляться нахлынувшим эмоциям, отчаянно преодолевая головокружение и всплески желания. Но все напрасно, борьба между рассудком и разбушевавшимися гормонами была явно неравной. Обессилевшая от ласк девушка прибегла к единственному надежному средству. Неистово вонзив ногти в твердые мускулы предплечий Гарета, девушка повисла на его руке, ища поддержки.

— Луиза, — послышался его предостерегающий голос. Словно понимая, что с ней происходит, и пытаясь привести ее в чувство, мужчина попытался отбиться от ее жаждущего рта, как бы предлагая остановиться, но Луиза уже не могла противиться себе и не хотела, чтобы он говорил ей об этом.

— Нет… нет… — стонала она, покрывая его губы умоляющими поцелуями. — О, Гарет… Нет, не останавливайся. Только не сейчас… — умоляла она, абсолютно отключившись от реальности. — Ты не сможешь… не можешь…

Луиза прижалась к нему еще теснее своим неистово трепещущим телом, жадно целуя каждую попадающую в зону досягаемости частичку его плоти.

— Луиза. Луиза… нет. Ты… — сопротивлялся он, овладевая ее грудью.

Луиза задрожала от восторга.

— Ну же, давай, сделай это!… Попробуй их на вкус, — подсказала она профессору срывающимся от возбуждения голосом. В ее глазах бушевало яркое пламя страсти, а ничего не видящие зрачки предательски расширились, выдавая желание. Чувствуя замешательство Гарета, девушка чувственно извивалась своим пульсирующим телом и выгибала спину.

Вилла по-прежнему пустовала, стояла тишина, а от неимоверной жары путались мысли. По подбородку Гарета стекала тоненькая струйка пота. Луиза зачарованно наблюдала за напряженно застывшими мышцами его шеи. Минуты тянулись годами, и казалось, им не было конца. Время словно остановилось. Кончиками пальцев девушка поймала на лету падающую струйку пота и, намеренно удерживая взгляд Гарета, перенесла ее на свой язык.

Мужчина задрожал и принялся тискать ее соски, страстно захватывая их губами. Луиза трепетала под накатывающими волнами ответного чувства.

Она ощущала, как его сильные, большие руки с длинными гибкими пальцами ласкают шелковистую, горячую поверхность ее спины, медленно спускаясь к округлым ягодицам. Волосы Гарета нежно щекотали ее обнаженную плоть в самых чувственных уголках. Луиза чувствовала его горячее дыхание на своей груди. Возбуждение нарастало, постепенно переходя в яростное и сшибающее все на своем пути женское желание. Неторопливые, нежные ласки и намеренно дразнящие поцелуи Гарета заставляли ее изнывать от нетерпения.

Охваченная страстью, Луиза начала неистово раскачиваться. Гарет плотно прихватил ее сосок, изнывая от желания, разбуженного собственными словами еще часом раньше.

Удрученная нерешительностью Гарета, Луиза отбросила последние остатки самоконтроля и здравого смысла. Опьяненная его мужской силой, она томно застонала, ее возбужденный горловой стон походил на рычание жаждущей самца львицы.

Она обхватила его мускулистые плечи и еще сильнее притянула его к себе. Горячее дыхание обволакивало ее соски, вызывая благоговейную дрожь. Подобно тому, как содрогаются вершины песчаных дюн в пустыне под яростным натиском сирокко, ее тело изогнулось от невыносимой острой боли, смешанной с еще более невыносимым желанием недосягаемого наслаждения.

— Сделай это… сделай…

Луиза уже не могла остановиться. Даже собственные настойчивые гортанные стенания были не в состоянии потушить это бушующее страстью пламя. И Гарет сдался, не в силах противостоять женской воле. Это ни с чем не сравнимое чувство было не похоже на торжество победы, ни о какой победе она даже не думала. Глубокая, стремительная волна завладела всем ее существом, и Луиза перестала принадлежать самой себе.

Она ритмично двигала бедрами, помогая Гарету полностью завладеть ее сосками, проталкивая их в глубины его пышущего жаром рта. Нежные посасывания уступали место яростным, настойчивым ласкам, заставляя ее задыхаться от наслаждения.

— Да! О да… еще… — шептала Луиза, беспомощно извиваясь и теряя контроль.

Именно она расстегнула ремень на брюках Гарета, и именно она попросила его раздеться.

— Я хочу видеть тебя всего-всего, — настаивала Луиза. — Я хочу… — Девушка затихла, увидев, что он уступил ее просьбе. Ее тело напряглось и затрепетало от представшей перед ее глазами картины. С широко распахнутыми глазами девушка лицезрела его тело.

И не было нужды спрашивать, хотел он ее или нет, это было понятно без слов. Луиза протянула руку и слегка коснулась аккуратной стрелки волос. И, несмотря на то что мышцы на его животе заиграли, мужчина не пытался ее остановить.

Мягкие волосы, обрамлявшие его мужское достоинство, намотались на ее пальцы, словно подстрекая девушку к более решительным действиям. Но Луиза не спешила. Томно перебирая темные завитки, она вслушивалась в его возбужденные стоны. Все ее женское естество отвечало на зов его плоти молчаливым эхом.

С легкой дрожью в руках девушка дотронулась до его твердой восставшей плоти.

Чувственный запах их разгоряченных тел наполнил комнату. Исследовавшие каждый изгиб пальцы горели от исходящего оттуда жара. Луиза тяжело дышала, испытывая головокружительную жажду.

Отступив в сторону, Луиза покосилась на кровать. Но мужчина тоже не спешил.

— Теперь моя очередь, Лу. Я хочу видеть тебя.

Все было как во сне. Не смея пошевелиться, Луиза наблюдала, как Гарет стягивает с нее трусики. Его сильные руки скользнули по ее бедрам, потом медленно вернулись обратно. Не в состоянии шевельнуться, Луиза блаженно закрыла глаза, он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Нежно уложив Луизу на постель, Гарет принялся ласкать ее тело, покрывая поцелуями грудь, обводя влажным языком сначала одну, потом другую. Томно извиваясь, девушка слабо сопротивлялась, опасаясь, что не выдержит подобного наслаждения.

Медленно спустившись губами вдоль ее тела, мужчина раздвинул ей ноги и, нежно лаская внутреннюю поверхность бедер, устроился между ними. Луиза застонала и задрожала, изнемогая от требующего немедленного удовлетворения желания.

Наконец он нащупал самое сокровенное место. Луиза прикрыла глаза. Нет, она совсем не стеснялась и не боялась, просто возбуждение оказалось настолько сильным, что не было сил терпеть.

Непреодолимое желание расширить границы своего сексуального опыта боролось в Луизе с невероятной злобой на саму себя, на Саула, на природу, в конце концов. Любовь и гнев, гнев и любовь — кто выйдет победителем? Тело Луизы неистово извивалось от его ласк, таких деликатных и в то же время настойчивых, таких требовательных.

Влечение достигло апогея. Луиза резко открыла глаза. Неистовое желание толкало ее к самому краю пропасти, и девушка уже парила над ней… Вцепившись в его плечи, Луиза возбужденно прошептала:

— Да!… О!… Я хочу тебя, Са… сейчас, прямо сейчас.

По телу прошел предупредительный спазм. Гарет медленно вошел в нее, слишком медленно, говорили ее распаленные чувства. И девушка настойчиво задвигала бедрами, пытаясь установить более интенсивный ритм, которому он так сопротивлялся. Обвив руками спину Гарета, Луиза пыталась затянуть его как можно глубже. Он хотел остановиться, но ее тело не позволяло. Влажное и возбужденное, оно победило, и он вошел в нее полностью.

В тот же миг девушка испытала полную гамму всех возможных наслаждений. Отрывок из любимого, поднимающего настроение музыкального произведения; вид, открывающийся из окна ее спальни в Рождество, на занесенные снегом холмы; любимое лакомство — все это, вместе взятое, увеличенное в сто тысяч раз и даже больше. Глубокие и удивительные ощущения, вызванные сильнейшим оргазмом, пронзили ее тело, и на смену пришло облегчение.

Позже, уютно устроившись в объятиях Гарета, со слезами счастья на глазах, Луиза пыталась подобрать нужные слова, чтобы описать это чудесное, благоговейное чувство. Как сквозь туман, обволакивающий сознание, девушка слышала хрипловатый голос Гарета. Мужчина успокаивал ее и извинялся перед ней. На Луизу накатывала дремота, девушка изо всех сил пыталась ответить Гарету, но вскоре сдалась и погрузилась в сон.

Было уже темно, когда она открыла глаза. Гарет ушел, а ее аккуратно сложенные трусики от купальника лежали на стуле рядом с ней.

Внизу слышались голоса родителей. В комнату Лиузы ворвалась возбужденная Кэти и, задыхаясь, проговорила:

— Вставай, Лу! Нам пора собираться. Дома что-то случилось, и мы должны возвращаться. Отец купил нам билеты на утренний рейс…

— Случилось? Что? — взволнованно спросила Луиза.

— Не знаю. И никто не знает. Известно только, что звонила Мадди.

В спешке Луиза совершенно забыла подумать о том, куда же делся Гарет. Да и зачем? Ее тело пребывало в таком блаженном состоянии, удовлетворенно купаясь в лучах чувственной ауры, притупляя все остальные чувства и избавляя от желания анализировать случившееся.

Это пришло позже. Наступили часы бесконечных самокопаний. Временами измученная мыслями девушка была готова уступить соблазну и согласиться с тем, что все это ей лишь привиделось. Конечно, видеть подобные сны с участием Гарета Симмондса было слишком, тем более что она понимала: это был не сон.

Причина, спровоцировавшая их спешное возвращение, заключалась, как и предполагала Луиза, в ее дедушке. Старик тяжело занемог, и Мадди примчалась из Лондона, чтобы ухаживать за больным.

— Мама совершенно измоталась, — сказала ей Кэти через несколько дней. — Мадди тоже еле ходит, хотя кризис, кажется, миновал. Джосс очень за него волновался. Ну, ты же его знаешь.

— Еще бы, — подхватила Луиза, вспомнив, как обескуражил ее братишка, спросив, нет ли новостей от Гарета.

«Нет. А почему я должна знать? — спросила Джосса Луиза, заливаясь краской. — В конце концов, не по моей инициативе он приходил на виллу… И не я ходила с ним на эти скучные, утомительные прогулки».

«Вовсе не скучные, — обиженно перебил Джосс. — Гарет знает о деревне не меньше самой тети Руфи. Он рассказывал, что в моем возрасте проводил каникулы с бабушкой в Шотландии. В любом случае, — сказал он, возвращаясь к своему вопросу, — ведь он твой преподаватель».

Был, чуть не выпалила Луиза, но вовремя остановилась. Девушка уже решила, что переведется на другой курс. Одна мысль о том, что ей придется встречаться с ним в Оксфорде, приводила ее в ужас. Она покрывалась холодным потом и дрожала от презрения к самой себе. Как она могла?

Сестры все еще разговаривали, когда дверь отворилась и вошел Джосс.

— Пожалуйста, отвезите меня к дедушке, попросил он. — Посмотрю, может, требуется моя помощь.

— Зачем? — удивилась Луиза.

— Сыграем партию в шахматы, а Мадди немного отдохнет. Прогуляется по магазинам, развеется… купит себе новое платье, — добавил он с мужской снисходительностью.

— Но там же мама, — напомнила Кэти. Джосс покачал головой:

— Ее там нет. В три часа у нее собрание по делам матери и ребенка. Она собиралась навестить Мадди, но только на обратном пути.

— Я тебя отвезу, — откликнулась Луиза, вскакивая на ноги. Поиск жакета был лишь уловкой, чтобы скрыть от брата и сестры вдруг навернувшиеся слезы понимания того, каким прекрасным мужчиной обещал стать их младший брат.

Луиза выполнила свое решение. Она перевелась на другой курс и сменила преподавателя. Но, по иронии судьбы, теперь Кэти посещала лекции Симмондса. Каждый раз, когда сестра упоминала его имя, Луиза просила сменить тему, резко прерывая близняшку.

— Знаю, ты его недолюбливаешь, но все же… начала Кэти.

Но Луиза лишь рассмеялась:

— Хуже, я его презираю, понимаешь, презираю…

И все же на протяжении всего семестра девушка видела его в своих снах. Беспорядочная череда эмоций и чувств будила ее на заре. Луиза вскакивала, дрожа и обливаясь потом, с мокрыми от слез глазами.

Резкий телефонный звонок вернул ее к реальности. Луиза поспешила поднять трубку.

— О, ты уже вернулась. Чего же ты мне не позвонила?

Услышав жалобный голос Жан-Клода, Луиза вспомнила, что ей уже девятнадцать. И она далеко не та девочка, которая умоляла Гарета Симмондса сделать ее женщиной.

— Когда ты будешь свободна? Я хочу пригласить тебя на ужин, — услышала она.

— Боюсь, что на этой неделе не получится, твердо ответила Луиза.

— Но, дорогая, я так соскучился. Мы так давно не…

Луиза рассмеялась.

— Перестать прибедняться, Жан-Клод, — проговорила она, не обращая внимания на его обиженный голос. — Послушай, я хорошо тебя знаю. Поэтому не пытайся втирать мне очки и жаловаться на одинокие вечера дома.

Луиза понимала, что уязвила его самолюбие. Ведь, несмотря на свою интеллигентность, Жан-Клод отличался огромным тщеславием, которое было его слабым местом. Однако это нисколько не мешало его проницательности и чрезвычайной восприимчивости. То, что в сердце Луизы есть мужчина и поэтому она не желает заниматься с ним, Жан-Клодом, любовью, он просек уже давно. Но возвращаться к этому аргументу сейчас не входило в планы Луизы.

— У моей начальницы сегодня ответственное совещание, и неизвестно, насколько оно затянется, а вечером официальный ужин…

— Комиссия по правам рыболовства в морях Арктики — да, я в курсе, — сказал Клод. — Думаю, наши правительства займут противоположные позиции.

Луиза засмеялась.

— Может, нам лучше не встречаться какое-то время? — поддразнила она. — По такому-то поводу!

Но вместо того, чтобы подхватить ее шутку, Жан-Клод спокойно заметил:

— Для нас это очень серьезный вопрос, дорогая. Наши рыбаки нуждаются в этих водах. А ваши…

Луиза тут же представила, как он пожимает плечами — его излюбленный галльский жест.

— А пространство ваших морей намного превосходит земную поверхность, на которой ваша страна…

— Наследство, оставшееся со времен морского владычества Британии, — грустно пошутила Луиза, но Жан-Клод был серьезен.

— Подобные колониальные воззрения не актуальны в наше время, малыш, — напомнил он. — И если ты позволишь, то возьму на себя смелость посоветовать не голосовать за них слишком рьяно. В Брюсселе собралось достаточное количество наций, которые готовы противостоять тому, что, по их мнению, является британской гегемонией.

Луиза едва удержалась от мягкого замечания, что французы, наряду с датчанами и португальцами, составлявшими некогда сильные морские державы, тоже мечтали завоевать колониальные моря и земли, которые теперь принадлежали им. Но предельно серьезный тон Жан-Клода остановил девушку на полуслове. Она прекрасно знала, что у чувствительного и проницательного парня напрочь отсутствовала одна очень важная черта: у француза не было чувства юмора.

— Думаю, мы встретимся не раньше, чем на следующей неделе, Жан-Клод, — сказала она вместо этого исторического экскурса.

— Что ж, ладно… тогда я звякну позже. А впрочем, почему бы нам не встретиться сегодня… когда закончится ужин… — вдруг замурлыкал он.

Луиза усмехнулась:

— Ты хочешь сказать, переспать с тобой? Нет. Нет. И еще раз нет…

— Это сейчас ты отказываешься. Но придет время, и ты согласишься провести со мной не одну ночь, — самодовольно заявил он.

— Ошибаешься, Жан-Клод, — пробормотала Луиза себе под нос. Он, конечно, симпатяга, но пополнить бесконечный список его любовниц желания у нее не было.

— О, как ты холодна, — пожаловался Жан-Клод, досадуя на ее отказ. — Но это лишь снаружи, а внутри ты очень, очень горячая… — прошептал он, намекая на их полный страсти поцелуй.

Но Луиза оставалась непреклонной.

— К чему такая робость? — недоумевал он, получив мягкий, но безоговорочный отказ. — Ты же невероятно привлекательная женщина, Луиза, и наверняка я не первый, кто говорит тебе об этом, и не первый мужчина в твоей жизни…

— Но у нас ничего не было, — не удержалась Луиза.

— Пока, — ядовито согласился Жан-Клод. — Но будет… и очень скоро.

Спешно попрощавшись, Луиза повесила трубку.

В одном Жан-Клод был прав: он был не первый мужчина, мечтавший провести с ней ночь, но…

Ну уж нет… ни за что! — строго приказала себе Луиза. Больше этого не повторится. Не смей даже думать об этом…

Что это с ней, неужели она превратилась в унылую старую деву, говорящую сама с собой?

Старая дева… Какое старомодное, несправедливое и неприятное словосочетание, со всеми недобрыми оттенками и надуманными предрассудками. Но от правды никуда не деться — она и есть старая дева, и, вероятно, ею останется…

По собственной воле, строго напомнила она себе. По своей собственной воле, потому что… потому что…

— Прекрати, — вслух одернула себя девушка. — Завтра тебе рано вставать!

Глава 5

— О, Луиза, как хорошо, что ты сегодня пораньше! — воскликнула Пэм.

— Я полагала, вы захотите получить краткую инструкцию о возможных осложнениях, связанных с предложенными изменениями по правам рыболовства.

— Да, да, конечно же, — согласилась Пэм Карлайл. — Но я бы хотела, чтобы ты сопровождала меня на утреннее совещание. Многое изменилось после нашего первого разговора. Для начала члены других комиссий возмутились, когда узнали, что британцы хотят присвоить себе все права только на том основании, что председатель комиссии — англичанин, Гарет Симмондс.

— Да… я понимаю, — поддакнула Луиза, отвернувшись в сторону и занявшись бумагами на столе.

— Ты уже в курсе? Но кто тебе сказал?

— Моя сестра. К тому же Гарет Симмондс летел со мной одним рейсом. И еще он был моим преподавателем в Оксфорде, — небрежно объяснила девушка.

— О, ты знаешь Гарета! — засияла Пэм. — Нам повезло, что он согласился возглавить эту комиссию. И, как я уже сказала, было бы трудно найти более влиятельного председателя. Впрочем, он ведь был твоим преподавателем, и ты сама знаешь. И должна заметить, несмотря на то что у меня прекрасный муж и я счастлива в браке, — разоткровенничалась женщина, озаряясь широкой улыбкой, — когда Симмондс мне улыбнулся, я просто растаяла. Бедняга, полагаю, влюбленные студентки не давали ему прохода…

— Бедняга? Это он-то бедняга? — резко парировала Луиза.

— О, Лу, дорогая, неужели я наступила тебе на мозоль? — удивленно спросила Пэм. — И ты была одной из них?

— Ну уж нет, — ответила Луиза, заливаясь краской. — Вы хотите знать правду… — начала было она, но, не закончив мысли, замолчала, осознав, что подвергает себя опасности.

— Да?… — подхватила Пэм.

— О нет, ничего, — поправилась Луиза, уходя от разговора. — Видите, я набросала возможные варианты, и, конечно же, нельзя забывать о возможном обвинении в колониализме…

— Колониализм?… — Пэм удивленно подняла брови. — Впрочем, возможно, ты права, и лучше быть готовыми ко всему.

Луиза, владевшая ситуацией в той же мере, что и ее босс, кивнула.

— Я приложу все усилия, чтобы убедить комиссию в необходимости снизить квоты на рыбную ловлю и сохранить как можно больше контроля над водами нашей страны, — сказала Пэм. — Хотя задача не из легких…

— Вы правы, — согласилась Луиза. — Я изучила много литературы по морским законам и, конечно, множество других источников, имеющих отношение к вопросу. Я подготовила несколько ссылок и переводов некоторых законов и реальных свидетельств, которые могут послужить контраргументами другим комиссиям.

— Ммм… выглядит внушительно, кажется, мне придется много читать.

— Я постараюсь сократить все до минимума, и, конечно, если будет что-то непонятно…

— Ты с этим справишься, Лу. Разве я тебе не говорила, какое ты сокровище? Когда Хью впервые тебя порекомендовал, я колебалась… Но он заверил меня в том, что ты быстро освоишься с работой, и оказался прав.

Хью Крайтон был отцом Саула, сводным братом ее дедушки. Изначально трудившийся на адвокатском поприще, теперь он собирался на пенсию, но все еще работал судьей. Они с женой Анн жили в прибрежном районе Пэмброкшира. Там он и познакомился с нынешней начальницей Луизы, Пэм Карлайл.

Поначалу Луиза восприняла предложение дяди как повод убрать ее с дороги его сына. Но, подсев к девушке на одной из семейных встреч, Хью мягко сказал:

— Я знаю, о чем ты думаешь, Лу, но ты ошибаешься. Безусловно, для вас с Саулом будет лучше не видеться какое-то время, чтобы позволить им с Тулой построить отношения. Но дело в другом, и, по моему мнению, тебе нужна именно такая работа. Ты умеешь бороться и побеждать.

— Я мечтала стать адвокатом, — напомнила ему Луиза.

— Помню, но, дорогая, ты слишком легко заводишься и…

— Слишком вспыльчива, — сердито закончила она.

— Горячая, — уточнил дядя. — Крестоносец. Лидер. Тебе нужен вызов, в изобилии присутствующий в этой работе.

Конечно, он был прав. И если быть честной, то работа в сухих и пыльных судах Европейского сообщества была не для нее.

— Ты хочешь стать адвокатом лишь для того, чтобы доказать деду, что ты лучше Макса, — заявил Джосс в тот же вечер. — Но можешь не волноваться, Лу, мы и так это знаем…

«Лучше»… Что это значит? — размышляла она сейчас. Где та молодая женщина, заявившая, что компенсацией за потерю Саула может быть только карьера? Почему сейчас ее все чаще посещает мысль о том, что в ее жизни чего-то не хватает — или, может, кого-то?

— Лу? Все в порядке?

— Да. Да, все хорошо, — ответила девушка, собирая необходимые бумаги и следуя за Пэм в ожидавший их автомобиль.

По дороге она бездумно смотрела в окно, изучая окрестности города. И несмотря на то, что некоторые считали по-другому, она находила Брюссель прекрасным городом. Хотя его великолепие и строгая красота были понятны не всем, он прекрасен. Машина остановилась, и шофер открыл им двери.

Несколько других членов комиссии тоже приехали со своими ассистентами. Со многими из них девушка уже встречалась. Удивительно, но политические круги Брюсселя очень узки.

Увидев, что французский представитель явился с высококвалифицированным и достаточно напористым судебным исполнителем, Луиза очень удивилась. Она всегда подозревала, что он вполне может возглавить комиссию самостоятельно, а не отсиживаться за чьей-то спиной. Правда, Луиза никогда не встречалась с ним лично, но была наслышана о его репутации.

— Это доказывает, как серьезно готовятся к встрече французы, — нашептывала Луиза своей начальнице.

— Да, им есть за что бороться, — согласилась Пэм. — Но самыми опасными противниками могут оказаться испанцы… О, а вот и Гарет Симмондс! — заметила она, но Луиза уже и сама обратила на него внимание.

Темный, безупречно сшитый костюм Гарета подчеркивал мужественные, широкие плечи. А под накрахмаленной белоснежной рубашкой вздымалась его мускулистая грудь.

Луиза сердито нахмурилась, отгоняя от себя ненужные воспоминания.

— Я бы с ним с удовольствием поговорила, но нужно соблюдать предельную осторожность. Нельзя допустить, чтобы его обвинили в фаворитизме, — заявила Пэм.

— Короче говоря, ему не следует проявлять симпатию к кому бы то ни было, — сухо констатировала Луиза. — Любая проблема должна решаться на основании закона.

В ушах Луизы зазвучал голос Гарета Симмондса. На память пришла его лекция, посвященная европейской юриспруденции. По его мнению, будущее не за законодательствами британских судов, а за новыми законами Европейского парламента.

— Общество будет жить по новым законам, которые вытеснят старую националистическую систему. И ответственность за эти новые законы будет в ваших руках…

Собрание должно было начаться через пару минут. Краем глаза Луиза наблюдала за Гаретом. Тот увлеченно разговаривал с вызывающе яркой блондинкой. Ильза Вейлс — официальный советник немецкой комиссии. Ее поза, кокетливые взгляды, манерный смех — все продиктовано не только регалиями Гарета, насмешливо подумала Луиза. Больше того, сам Гарет Симмондс не предпринимал никаких попыток увеличить интимную дистанцию между ними.

Луиза резко отвернулась. Если Гарету захотелось пофлиртовать с другой женщиной, это ее не касается.

— Спасибо, Лу… Ты отлично справилась. По правде сказать, некоторые вопросы были достаточно провокационны, и твои ответы обескуражили кое-каких представителей.

— Ммм… Я бы не была так оптимистична, сухо предупредила начальницу Луиза. — В конце концов, мы так и барахтаемся в мутной воде…

— Может, и в мутной, но в своей, — усмехнулась Пэм. — Ты еще не забыла про этот проклятый ужин?

Луиза покачала головой.

— Как же мне не хочется туда идти. Все эти деловые переговоры — ну почему они такие нудные?

Луиза засмеялась:

— Все будет хорошо. Еще несколько дней, и вы дома.

У начальницы намечался отпуск. И она планировала состыковать его с уходом на пенсию мужа.

— Как только Джеральд уйдет на покой, мы будем проводить больше времени вместе. Хотя не знаю, сможет ли он привыкнуть к жизни в Брюсселе, — призналась она.

Но Луиза подозревала, что основная причина ее беспокойства кроется не в этом. Просто здесь он будет лишь ее тенью.

Рабочий день Луизы был ненормированным. И по окончании собрания девушка, не задумываясь, направилась домой. Надо кое-что дочитать и доделать кое-какие дела. На собрании были затронуты некоторые вопросы, нуждающиеся в проверке, а потом можно расслабиться в бассейне. Бассейн и тренажерный зал находились прямо в доме, и Луиза старалась регулярно их посещать.

Ильза Вейлс снова пыталась завладеть вниманием Гарета, подумала девушка, перебирая бумаги. Преодолевая личную неприязнь, она была вынуждена признать, что Гарет отлично справился с возложенной на него миссией. Перед глазами стояли восхищенные и полные уважения взгляды членов комиссии, когда Гарет обходительно, но твердо отвергал их самые дерзкие и неприемлемые требования.

С профессиональной точки зрения, без сомнения, его подход заслуживал высшей оценки.

Краем глаза Гарет заметил, что Луиза собралась уходить.

Конечно, то, что девушка работала в Брюсселе, не являлось для него секретом, и он был готов увидеться с Луизой.

Тем не менее неожиданная встреча на борту самолета повергла его в шок, и по телу пробежал мощный электрический разряд.

Ильза все еще говорила с ним. А он, наклонив голову, вежливо улыбался в ответ. Надо признать, что у этой роскошной блондинки великолепная кожа. А под легким шерстяным топом угадывается упругая грудь с выступающими возбужденными сосками. Мужской инстинкт подсказывал Гарету, что она хороша в постели, но тело его оставалось холодным.

Луиза… Короткая стрижка под мальчика ей очень к лицу. Она выгодно подчеркивает изящную тонкую кость, делая девушку более женственной. Ее одежда не такая вызывающая, как у Ильзы, и соски не выпячиваются из-под надетой под жакетом блузки. Искорка неприязни, блеснувшая в ее глазах при встрече в самолете, не ускользнула от его внимания. Наверное, все еще не может забыть тот случай в Тоскане, подумал Гарет.

— Гарет.

— Прошу прощения, Ильза, но я прослушал. Что вы только что сказали? — переспросил он, заметив, как ее белая, ухоженная рука с великолепным маникюром и накрашенными блестящим темно-красным лаком ногтями легла на его плечо. На память пришли коротко подстриженные, некрашеные ногти Луизы, умудрившиеся оставить глубокие царапины на его спине во время бурных проявлений страсти — хотя и не к нему. Ее страсть предназначалась для другого. Изнемогая от желания, девушка умоляла утолить ее жажду, произнося имя этого другого. А может, она хотела его позлить?…

— Извините меня, Ильза. Но мне пора, — прервал он женщину.

Ильза покрутила между пальцами край рукава его рубашки.

— О, но я еще не закончила… Впрочем, мы ведь увидимся вечером за ужином. — И, окинув его игривым взглядом, добавила:

— Может, мне удастся устроить так, чтобы вы сели рядом со мной…

— Думаю, это не понравится остальным членам комиссии и вызовет массу пересудов, мягко предупредил он, высвобождая руку.

Только ее мне не хватало, подумал Гарет, не испытывавший ни малейшего желания крутить романы. Он закрыл глаза и прислонился к стене. Чего же он хотел?… Смешно, но, наверное, того, о чем беспрестанно толковали его мама и замужние сестры. Ему нужна жена, дети… семья… Луиза!

Однако ему не везло. Не везло с того рокового лета в итальянской деревне, когда по своей собственной воле он совершил навсегда заковавшую в цепи его сердце глупость. Глупость, позволившую эмоциям заглушить голос разума.

С тех самых пор надеяться на счастливое продолжение ему не приходится. Но откуда ему было знать, что любая другая женщина после Луизы будет занимать лишь второе место? А дети, как бы сильно он их ни любил, станут лишь тенью тех, которых он мог бы иметь с ней.

Конечно, он знал, что девушка не испытывала тех ярких, затмевающих рассудок моментов горькой правды и самопознания, с которыми приходилось бороться ему. Он знал, что случившееся не имело для девушки особого значения и она не терзала себя воспоминаниями. А мысль о том, что за его напускным гневом скрывается нечто большее, никогда не приходила ей в голову. Она и не догадывалась, что мужчина изо всех сил пытается убедить себя в том, что его влечение продиктовано лишь физической потребностью организма.

Таким образом, Луиза лишь наказывала себя, пытаясь уничтожить свою любовь к другому, забывшись в страстной пучине охватившего их чувства. Вся разница в том, что наказание так и осталось наказанием и холодная похоть не трансформировалась в чистое золото любви, как у него.

Утром, чувствуя ответственность за случившееся, он попытался найти ее. Но на вилле никого не оказалось. И лишь на следующий день Мария поведала ему о несчастье.

По возвращении в Британию он звонил ей домой в Чешир. Трубку сняла Дженни. Она узнала его, и он решил осведомиться о здоровье деда.

Дженни поблагодарила Гарета за звонок и записала номер телефона, оставленного специально для Луизы, на случай, если у нее появится желание поговорить с ним до начала занятий.

Повисла напряженная пауза. После чего Дженни, немного смущаясь, сообщила ему о решении дочери перевестись на другой факультет.

Именно тогда он понял: девушка не хочет продолжения. И твердо решил, что сможет это пережить — в конце концов, он зрелый, здравомыслящий мужчина.

В какой-то степени Гарет преуспел в этих попытках. Он перестал просыпаться каждое утро с мыслями о Луизе, а воспоминания о проведенном вместе времени посещали его крайне редко — по крайней мере, до некоторых пор.

Он слишком разборчив и отдает все силы работе, полагала обеспокоенная его неустроенностью семья.

— Берегись, а то закончишь свою жизнь в одиночестве, — предупредили родные в последнее Рождество, буквально вырывая из его рук маленьких племянников, с которыми он ни на миг не расставался.

— Смотри, а то я стану бабушкой раньше, чем ты папой, — припугнула Гарета старшая сестра.

Но поскольку ее старшей девочке не исполнилось и тринадцати, Гарет не беспокоился об этом, прекрасно понимая, что для обретения такого желанного, тихого семейного счастья ему не хватает лишь одного, без чего оно просто невозможно.

Любить и быть любимым — вот что нужно для полного счастья. Гарет уже вышел из того возраста, когда простое физическое влечение, неважно, насколько сильное, можно принять за любовь.

— Пожалуйста… не судите Лу строго… она не виновата, — говорила Гарету Кэти дрожащим голосом, словно желая взять на себя боль сестры. — Понимаете, она влюблена.

О да, Луиза влюблена!…

— Если я не могу быть с Саулом, то мне все равно, с кем… — страстно заявила она в ответ на его предупреждение о последствиях легкомысленных заигрываний с молодым итальянцем на вилле.

С кем угодно… даже с ним… Гарет устало склонил голову. Боль и чувство вины — что тяжелее? Осознание того, что он не может контролировать свои эмоции или себя самого? Два одинаково разрушающих душу чувства, но если выбирать… Он снова посмотрел на девушку. А она, словно почувствовав его взгляд, оторвалась от своих дел и тоже посмотрела на него. Неприязнь и ненависть в ее глазах были видны даже на расстоянии. Интересно, как бы она отреагировала на его предложение пойти… пойти прогуляться?…

Заметив, что Гарет отошел от стены, Луиза резко отвернулась. Дрожащими руками она собрала последние заметки. Затолкав бумаги в портфель, девушка приказала себе не поддаваться эмоциям.

Сама мысль о том, что Гарет Симмондс знает о ней так много, была ненавистна Луизе. Она презирала себя за то, что позволила ему возыметь над ней необратимую власть, ведь тот роковой вечер в итальянской деревне никогда не уйдет из ее памяти. Временами она просыпалась среди ночи с его именем на устах. Изнемогая от желания, Луиза слышала эхо собственного голоса, зовущего его. Несмотря на то что это был ее первый сексуальный опыт, несколько часов наедине с Гаретом полностью изменили Луизу. Ее тело расцвело, и она превратилась в настоящую, доселе незнакомую Луизе женщину.

Все ее грезы о сексе с Саулом сводились к обладанию им. Девушка мечтала возбудить в нем желание. Она наивно представляла, как он умоляет ее позволить лишь дотронуться до нее. Мысль о том, чтобы умолять кого-то самой, сгорая от желания и теряя контроль над собой, никогда не приходила ей в голову.

В итоге Саулу так и не довелось услышать ее возбужденные стоны, почувствовать ее ненасытное тело, требующее немедленного удовлетворения.

Луиза ощутила теплый, согревающий прилив крови. Ей захотелось бежать со всех ног из душного здания, бежать подальше от Гарета Симмондса. Но, конечно же, об этом не могло быть и речи. Вместо этого девушка приосанилась и, гордо запрокинув голову, зашагала к выходу.

— До вечера, — попрощалась Пэм, когда машина затормозила у дома Луизы.

— А… да, — согласилась девушка, выбираясь из автомобиля.

В квартире настойчиво звонил телефон, и Луиза, не разуваясь, бросилась к трубке. Удивительно, но звонила Кэти.

Хорошо зная практичность сестры, Луиза понимала, что Кэти не будет заказывать дорогих международных переговоров лишь для того, чтобы услышать ее голос. Кэти презирала расточительность и была удивительно экономна.

Поэтому в ответ на ее теплые приветствия Луиза взволнованно спросила:

— Что случилось? Что-то с дедушкой?

— Нет. Все в порядке, — успокоила ее Кэти. — Я лишь хотела удостовериться, что у тебя все хорошо… и что перелет прошел успешно.

На глаза попалась фотография — обе сестры, облаченные в университетскую форму. Луиза нахмурилась и подозрительно посмотрела на улыбающуюся со снимка Кэти, соображая, что же ответить.

— Почему ты не сказала мне раньше, ты же знала, что Гарет Симмондс тоже летит в Брюссель? — спокойно спросила она.

— Я хотела тебе сказать, — виновато призналась Кэти. — Ну не злись же, Лу, — канючила она. — Просто не хотелось омрачать тебе выходные. Ты все еще злишься?

Луиза закрыла глаза.

— Да на что, собственно, злиться? — спросила она притворно беззаботным голосом. — Слава Богу, нас ничто не связывает. А как твои дела? Как долго продлится твоя работа над новым проектом? — поинтересовалась Луиза, меняя тему, одновременно пытаясь избавиться от навязчивого образа высокого и широкоплечего Гарета, благосклонно улыбающегося этой яркой блондинке с идеальной фигурой.

— Пока не знаю, — ответила Кэти.

— Кстати, не забудь о своем обещании вернуться домой как можно скорее, — напомнила Луиза.

— Постараюсь, — согласилась Кэти. — Хорошо, что на этот раз все наши собрались вместе, столько всего произошло, пока я работала в Лондоне, что я едва успевала переварить информацию. У Тулы с Саулом родился ребенок, а как выросли дети Оливии и Каспара! А мама с тетей Руфью просто творят чудеса. Их благотворительный фонд матери и ребенка идет в гору. Они планируют выкупить старый дом в Квинсмиде и разбить его на небольшие однокомнатные квартиры для матерей-одиночек.

— Дедушка никогда на это не пойдет, — рассмеялась Луиза, представив раздраженную физиономию деда, когда ему сообщат, что в его старинной усадьбе поселятся мамаши с детьми.

— Конечно, не пойдет, и думаю, тетя Руфь знает это не хуже. Иногда я подозреваю, что она делает это только для того, чтобы позлить старика, ведь всем известно, как он любит ругаться и воевать со всеми. Только с тех пор, как исчез дядя Дэвид, он так и не смог стать прежним…

— Да, — признала Луиза. И сестры замолчали, вспоминая исчезнувшего брата-близнеца их отца.

— Думаешь, он когда-нибудь объявится? спросила Кэти.

— Не знаю. Отец не теряет надежды, что дядя Дэвид еще даст о себе знать, хотя бы ради деда и Оливии. Ведь у матери Оливии появился мужчина. Теперь они редко видятся, только когда Оливия приезжает с мужем и детьми навестить деда и бабушку в Брайтон. А Дэвид даже не знает о том, что его дочь уже замужем и у нее двое детей.

— Знаю… Не могу представить нашу жизнь без мамы и папы, а ты? — спросила Кэти.

— Я тоже, — согласилась сестра. Кэти неожиданно прервала разговор о семье и взволнованно спросила:

— Лу… а тебя не очень раздражает… Гарет Симмондс… то, что он тоже в Брюсселе?

— Ну что ты, конечно, нет, — удивилась Луиза. — Естественно, я бы предпочла его не видеть, но раз уж так случилось, что комиссия решила затронуть этот вопрос, то встреча была неизбежна, даже если бы он не возглавлял комиссию Пэм. Да и какое мне, собственно, до него дело? Он мне, конечно, неприятен, но я это переживу.

Есть вещи слишком интимные для того, чтобы обсуждать их по телефону. Даже с Кэти. А чувства Луизы к Гарету Симмондсу и отношение к его присутствию в Брюсселе были именно таковы.

— Послушай, мне надо идти. Сегодня вечером у нас официальный ужин, и мне нужно подготовиться.

Официальные ужины комиссии, вызывавшие живой трепет в душе девушки поначалу, стали невыносимо скучными и обыденными.

Все те же занудные лица за накрытым столом, не знающие, о чем говорить, подумала Луиза, положив трубку. Затем она быстро приняла душ и, автоматически стянув с вешалки первое из трех висящих в гардеробе платьев, оделась. Симпатичное черное платье, купленное ею в Лондоне вместе с Оливией и Кэти еще до ее нового назначения, смотрелось изумительно. Полностью обнаженные руки, широкий вырез, мягко облегающая тело ткань, игриво приоткрывающая одно бедро, выгодно подчеркивали ее изящный силуэт. Впрочем, и два других наряда, приобретенных на распродаже у известного кутюрье на Бонд-стрит, были не хуже. И полностью окупили свою стоимость количеством комплиментов и практичностью в носке.

О прическе можно было не беспокоиться. Достаточно того, что каждые несколько недель девушка исправно выкладывала кругленькую сумму, придавая волосам форму. Легкий макияж служил лишь для того, чтобы подчеркнуть глубину глаз, немного румян и помада, слегка увеличивающая губы, заставляли замирать мужскую половину комиссии.

Они с сестрой унаследовали от отца высокие, худощавые фигуры. И хотя, как правило, Луиза относилась к своему росту достаточно спокойно, будучи подростком, все же сетовала на излишнюю худобу. Со временем ее желание исполнилось. И, оставаясь все такой же стройной по сравнению с подругами, Луиза заметно оформилась, и сейчас черное джерси заманчиво облегало ее формы.

Черные туфли и дамская сумочка, достаточно просторная для маленького блокнотика и ручки, ее неизменных атрибутов, завершали туалет. Таким образом, она была готова за пять минут до прибытия машины.

Как это ни странно, но, садясь в прибывшую машину, девушка думала не о разговоре с Кэти и не о ее обещании приехать в Брюссель. Мысли Луизы были далеки от различных ловушек, в которые она может угодить, судя по сегодняшней встрече утром. Нет, все ее помыслы фокусировались лишь на одном человеке мужчине, возглавлявшем комиссию.

Гарет Симмондс. Сколько же бесполезных эмоций она потратила!

А ведь, прибыв на работу в Брюссель, Луиза дала себе зарок не позволять прошлому омрачать ее жизнь. И вот одно из самых жутких событий ее прошлого воскресло в лице ее бывшего преподавателя… ее бывшего…

Луиза встряхнула головой, отгоняя от себя это ненавистное ей слово — любовник. Нашла себе любовника. Ведь между ними не было ничего настоящего, все было совсем не так, как она представляла.

Интересно, есть ли у него кто-нибудь? Со слов Пэм, он еще холост и, без сомнения, пользуется большой популярностью у противоположного пола.

— Симмондс не просто холостяк, — восхищенно заявила Пэм. — Он безумно привлекателен!

— Вы находите? — удивилась Луиза, понизив голос. — А я не обратила внимания.

Не обратила внимания… Но память безошибочно воскресила благоговейный трепет и дрожь в коленках при виде его обнаженного тела.

Тем временем машина остановилась, шофер терпеливо ожидал, когда она соизволит выйти.

Глава 6

Прикрыв ладонью свой бокал, в котором еще оставалось вино, девушка дала понять официанту, что ей пока достаточно.

На подобных встречах полагалось сохранять трезвый рассудок, а Луиза знала свое слабое место.

Формальные приемы, вроде этого, были больше по части Кэти, поняла Луиза вскоре после прибытия в Брюссель. И, несмотря на то что все, включая и ее самое, считали, что из них двоих именно Луиза сильнее и самостоятельней, это было не так. Кэти проявляла гораздо большие способности, она знала, как внушить доверие и расположить к себе людей.

Обычно Кэти посещала все эти общественные собрания за двоих.

Сознание своей зависимости от Кэти в обществе сильно ранило самолюбие Луизы. Время, когда она насмехалась над желанием сестры вести разговоры со скучными, по ее мнению, особами, эгоистично выбирая собеседников по вкусу, закончилось.

Несколько месяцев в Брюсселе кардинально изменили ситуацию. Теперь Луизе приходилось притворяться, изображая интерес к наискучнейшим людям. Но это не означает, что они ее действительно интересуют, подумала Луиза, вежливо улыбаясь одному из членов комиссии, успевшему надоесть ей своими комплиментами. Вскоре она удалилась, сославшись на разыскивавшего ее босса.

Луиза направилась к Пэм, занятой оживленным разговором с британским членом Европарламента.

— Присоединяйся, Лу, — пригласила ее Пэм.

— Как поживает тетя Руфь, Луиза? — мягко спросил собеседник Пэм. — Когда я видел ее в последний раз, она была страшно недовольна обилием тяжелых грузовиков, загрязняющих британскую провинцию.

Луиза засмеялась. Еще до того, как стать членом Европарламента, Джон Лорд был их близким соседом.

— Да, тетя Руфь настаивает на проведении новой трассы в Хэслвиче. И у нее есть основания. Ведь из-за отстроенного за городом бизнес-парка количество машин резко увеличилось, — сказала Луиза. — В прошлые выходные я побывала дома, и мой младший брат Джосс рассказал мне историю про итальянского водителя. Бедняга сбился с пути и застрял посреди города между двух домов на обочине. Полиции понадобилось пять часов, чтобы наладить движение и навести порядок.

— Знаю, это проблема, — согласился Джон. — Городу нужна еще одна трасса. И на повестке нового соглашения Еврокомиссии вопрос о ее финансировании стоит первым.

Они перешли на другую тему, и, извинившись, Луиза покинула собеседников и перешла к другой группе. Не помешает разузнать о результатах утренней встречи как можно больше.

Десять минут спустя Луиза раздраженно посмотрела на часы. Когда же их пригласят на ужин?

— Ах, вот ты где, дорогая, — раздался за спиной знакомый голос.

— Жан-Клод! — Луиза моментально обернулась и наградила приятеля улыбкой.

Несмотря на привлекательную наружность кинозвезды, Жан-Клоду так и не удалось вызвать у нее каких-либо чувств. Дело в том, что он относился к типу мужчин, которые не пропустят ни одной юбки. И зная, что любовь для него лишь приятная, но несерьезная забава, Луиза не позволяла себе увлечься.

— Когда же мы встретимся? — прошептал Жан-Клод, уводя ее в сторону. — У меня намечается отгул. Может, проведем его вместе? — многозначительно предложил он. — Я бы свозил тебя в Париж и показал места, известные только коренному парижанину.

Луиза засмеялась и покачала головой:

— Боюсь, ничего не выйдет…

— О, понимаю, ты слишком занята спасением своих холодных северных морей. Таких же холодных, как твое сердце, дорогая…

— И так же хорошо защищенного, — твердо заявила Луиза, улыбнувшись.

И впрямь, ситуация в северных морях не из простых, но это в порядке вещей. А вот как реагировать на назойливые заигрывания Жан-Клода?

Может быть, он просто хочет с ней переспать? Но нельзя забывать о том, что он француз, мечтающий увеличить рыболовецкие пространства в пользу своей страны. Конечно, она, Луиза, всего лишь мелкая сошка, и повлиять на решение комиссии не в ее власти. Но эмоционально ранимая, влюбленная женщина может выдать полезную информацию, размышляла Луиза.

Стоявший неподалеку Гарет нахмурился. Его раздражало нахальное поведение француза, не дававшего Луизе прохода.

Ильза, не отходившая от него ни на шаг с самого приезда, проследила за его взглядом и подняла брови.

— О Боже, он в своем репертуаре, — протянула она, презрительно пожимая плечиками. — Поговаривают, что французы хорошо информированы. И все благодаря искусному умению Жан-Клода выведывать нужную информацию из доверчивых любовниц. — Она искоса посмотрела на Гарета и томно промурлыкала:

— А я, находясь в постели с мужчиной, думаю только о сексе и напрочь забываю о политике…

— Понимаю, — серьезно согласился Гарет. — Я и сам не люблю смешивать бизнес с удовольствием…

Наконец их пригласили к столу, и он не успел закончить фразу. А вот Луиза явно не спешит прерывать беседу с французом, отметил про себя Гарет.

— Луиза!

Девушка напряглась, услышав голос Гарета Симмондса. Ужин закончился десять минут назад, но улизнуть пораньше не удалось. Гарет ясно давал понять, что не позволит ей скрыться до тех пор, пока они не поговорят.

— Привет, — кратко откликнулась она, вежливо взглянув на часы, а потом на дверь.

— Я видел, как ты разговаривала с Жан-Клодом, — заявил Гарет, хладнокровно игнорируя ее прозрачные намеки на то, что она спешит. — Может быть, ты не в курсе, но в Брюсселе у него плохая репутация.

Луиза уставилась на Гарета, заводясь с полоборота.

— В каком смысле? Нельзя ли поконкретнее? Репутация хорошего любовника? Разве не об этом ты пытаешься меня спросить, Гарет? Тебя интересует, заслуженна она или нет?

— Я лишь хотел предупредить, чтобы ты была осторожней и не болтала лишнего при определенных обстоятельствах, — серьезно поправил ее Гарет.

Луиза широко распахнула потемневшие от гнева глаза и тяжело задышала.

— Ты на самом деле думаешь, что Жан-Клод пытается заманить меня в любовные сети, как Джеймс Бонд? — презрительно спросила она. — Какая нелепость! Хотя это в твоем характере, Гарет. Но есть мужчины, которые мечтают провести со мной ночь исключительно ради удовольствия, к твоему сведению. Не все же такие, как ты, и…

Луиза прикусила язык, мысленно проклиная свою неспособность противостоять эмоциям. Но слишком поздно, слово не воробей.

— Есть мужчины, не похожие на меня, и что с того? — Гарет невозмутимо улыбнулся.

— Не смей лезть в мою личную жизнь. Ты не имеешь права предполагать, что… — Луиза остановилась на полуслове, но только для того, чтобы снова завестись:

— А как насчет Ильзы Вейлс, тебе не надо опасаться этой милашки? В конце концов, от тебя зависит гораздо больше, чем от такой мелкой сошки, как я.

Допустим, она права, признал Гарет, но ведь дело не только политике. А в этом признаться он не смел, по крайней мере ей.

— Сейчас ты не имеешь права указывать мне, как жить, — продолжала девушка. — Ты больше не мой преподаватель, Гарет. И моя жизнь тебя не касается. Может быть, ты мог наказать меня за… любовь к Саулу, но…

— Наказать? — прервал ее Гарет. — Луиза, уверяю тебя, я…

— Что? — потребовала она срывающимся голосом. — Ты не несешь ответственности за то, что произошло? И ты не виноват в том, что я…

— Это нечестно, — спокойно перебил он. — К тому же нелогично. Тогда я не был твоим преподавателем.

— Да, это так, — согласилась девушка. — Но… она замолчала. Язык не поворачивался признаться в настоящей причине, вставшей между ней и учебой.

Но на глаза наворачивались слезы. Надежно, по ее мнению, спрятанные чувства так и лезли наружу.

Мысль о том, что она не самая способная и умная ученица, сильно подорвала ее самооценку и планы на будущее. А как страдала гордость, когда ее работа была безжалостно раскритикована…

Да, оглядываясь назад, девушка начинала понимать, что бурная жизнь на политической арене Брюсселя сочеталась с ее страстной натурой куда больше, чем стерильная атмосфера высших эшелонов британской правоохранительной системы. Однако это признание было сделано весьма и весьма неохотно. И делиться им с Гаретом у девушки не было никакого желания.

— Извини, если я тебя обидел, — тихо начал Гарет. — Я лишь хотел предупредить.

— Зачем? Какие у тебя основания думать, что я нуждаюсь в подобных предупреждениях? Может, потому, что ошиблась… полюбила, да не того… — Луиза сглотнула и язвительно добавила:

— А мои отношения с Жан-Клодом, какими бы они ни были, никого не касаются, никого.

— В каком-то смысле ты права, — согласился мужчина. — Но, с другой стороны… Не мне говорить, что Брюссель — это котел, кипящий сплетнями.

— Да уж, не тебе, — холодно подтвердила Луиза.

Довольно лекций, она сыта ими по горло. Луиза резко развернулась и быстрыми шагами направилась к выходу.

Однако, даже вернувшись домой, успокоилась она не сразу.

Да какое он имеет право, неистовствовала она, перелистывая сделанные заметки и разбирая постель. Какое ему дело до ее отношений с Жан-Клодом?

Но на самом деле совсем не это сводило Луизу с ума. И не вмешательство Гарета, а собственная глупость вызывала ее яростный гнев. Без сомнения, он помнил ее как глупенькую, безответно влюбленную девочку. Наивную девочку, спровоцировавшую другого, так же равнодушного к ней мужчину лишить ее девственности. Не знал он только того, что тот, другой, значил для нее намного больше, хотя это осознание и пришло с большим опозданием.

Лучше бы им никогда не встречаться, с болью подумала она.

Луиза проснулась рано утром и спустилась в бассейн. Там никого не было. И, задавшись целью проплыть двадцать кругов, Луиза полностью переключилась на выполнение поставленной задачи.

Последние пять кругов оказались не слишком удачной идеей, призналась она, с трудом вылезая из бассейна на дрожащих от напряжения ногах.

Выбравшись из воды, девушка моментально закрыла глаза и потрясла головой, чтобы расслабиться, не успев сообразить, что она уже не одна.

— Луиза? С тобой все в порядке?… — раздался совершенно нежеланный мужской голос.

Гарет Симмондс. Чего он здесь забыл? Может, это лишь сон, или у нее галлюцинации, навеянные мечтами?

Девушка неуверенно разомкнула веки. Нет, это не сон. Несмотря на тропическую жару разогретого бассейна, Луиза покрылась мурашками и задрожала. Гарет стоял совсем близко. На нем были черные строгие плавки. А тело…

Луиза сглотнула и, почувствовав недостаток кислорода в легких, попыталась вдохнуть.

Ее закрутило в вихре не поддающихся контролю воспоминаний. Ноги подкашивались, и она стремительно теряла контроль над ситуацией.

Великолепный бронзовый загар почти смылся. А так — ничего не изменилось. Все тот же могучий поток чувственной энергии. Все та же устремляющаяся вниз стрелка темных волос. Таких мужских и опасных, но мягких и чувственных на ощупь.

— Луиза…

Голова шла кругом от шумящего кровяного потока, сердце выскакивало из груди, а ноги налились свинцом.

— Нет.

Автоматически девушка вытянула вперед руку, отгораживаясь от приближающегося мужчины. Но он, не обращая внимания на протесты, схватил ее за плечи. Знакомое беспокойство блеснуло в его глазах.

— Что случилось? Луиза, ты заболела?…

— Мне пора, отпусти, — умоляла девушка, отчаянно высвобождаясь из его объятий. Но кафель был слишком скользкий, и, теряя равновесие, девушка прильнула к его разгоряченному телу, ища защиты. Оно было таким же желанным, как в тот роковой день в Тоскане. Терпкий запах мускуса заглушала свежесть лимонного мыла… или лосьона?…

— Это гель для душа. Подарок моей старшей племяшки на Рождество, — объяснил он. И девушка поняла, что мыслит вслух.

— В Италии от тебя пахло…

Что я несу… я же выдаю себя с головой… мысленно бранила себя Луиза. Но было слишком поздно. Слегка отстранившись, Гарет уже изучал ее лицо, ее губы…

Луиза моргнула и отвела глаза. Но ненадолго. Их взгляды снова встретились, а тела сплелись воедино, как у настоящих любовников.

— В Италии от тебя веяло солнцем, теплом и женственностью, — мягко сказал он, озвучивая ее мысли.

Луиза хотела возразить. Но вместо этого слепо уставилась на его губы, пожирая их изголодавшимся взглядом.

— Луиза…

Позже девушка еще не раз задаст себе вопрос, почему она расценила это как призыв. Призыв обнять Гарета и прижаться к его губам, растворившись в страстном поцелуе. Инстинктивное удовлетворение первобытного желания, выходящее далеко за пределы простого поцелуя.

Безумная, сумасбродная… глупая выходка. Но она уже не могла остановиться. Гарет… Гарет…

Луиза закрыла глаза, наслаждаясь звуком его голоса, а он снова и снова повторял ее имя, прежде чем впиться губами в ее губы.

Тело Луизы затрепетало в его руках, а она и не думала его останавливать. Он уже ласкал пальцами ее набухшие соски, и она моментально откликнулась… узнав своего первого… единственного любовника.

Воздвигнутые ею барьеры размылись, Луиза услышала свой возбужденный, сладострастный стон. Она обмякла в его сильных руках и полностью покорилась его воле.

Литая грудь Гарета скользила по ее обнаженной, влажной груди, будя знакомые ощущения, словно они расстались лишь вчера. Желание уничтожало все принятые ею решения, сметало из памяти все полученные уроки, заглаживая всю причиненную им боль.

Все смешалось воедино. Стоны вожделения, дрожь в изнывающем от желания теле, его губы, полностью завладевшие ее ртом…

Луиза давно утратила чувство места и времени. Не важно, где они, важно только то, что она чувствует. Сгорая от желания, девушка прижалась к его могучей груди.

Где— то вдалеке хлопнула дверь, и Луиза пришла в себя. В мгновение ока она отпрянула от мужчины, прикрывая руками свои обнаженные груди. И, повернувшись к нему спиной, начала натягивать бретельки купальника.

— Луиза, — беспокойно позвал Гарет. Но, заранее отвергая все, что он скажет, девушка не повернулась.

— Нет. Нет! Оставь меня, Гарет! — крикнула она, даже не посмотрев в его сторону. И стремительно направилась к выходу.

Молча провожая ее взглядом, Гарет не двигался с места. Да и что он мог сделать? Как объяснить все случившееся? Признаться, что просто потерял контроль над собой? Но это лишь усугубит ситуацию, впрочем, как и то, что он вздумает упрекнуть в чем-то девушку…

Увидеть боль в глазах Луизы, почувствовать ее наполненное желанием тело, стать свидетелем отчаянных попыток подавить свои чувства ради любви к другому — нет, все это равносильно смерти. Хотя звучит немного иронично, ведь он давно свыкся с мыслью о том, что девушка любит другого — или, по крайней мере, так он думал.

В тот день, в Италии, чтобы как-то оправдать свой поступок, Гарет приписывал его вспышке раздражения и гнева на девушку, не желающую искренне ответить на чувства того, кто любит ее по-настоящему. Но стоило ему прикоснуться к ее телу, он понял, что это самообман. И он виноват лишь в том, что сам страдает от бремени неразделенной любви, подобно ей.

Может быть, любовь — слишком громкое слово. Но слетавшее с губ Луизы имя другого больно ранило его сердце.

Гарет закрыл глаза. Ведь та Луиза, в которую его угораздило влюбиться, была совсем еще девочкой. И он пытался успокоить себя тем, что это лишь классическая история зрелого преподавателя, пытающегося вернуть свою молодость, влюбившись в неискушенную студентку. Но теперь она не его ученица, а он не учитель. Девушка расцвела и превратилась в настоящую женщину. А его чувства только окрепли и стали еще глубже. Гарет понял это, увидев ее в самолете, и даже раньше.

Еще на Рождество, мужественно перенося добродушные подтрунивания родных по поводу своего семейного положения, он знал об этом, держа на руках маленького племянника и сознавая, что Луиза — единственная женщина, которая может стать матерью его детей. Но как это случилось? И когда? Ответа он не знал. Может, еще до Италии? Впрочем, какая разница? Луиза все еще грезит о нем, своем Сауле.

Даже после того, как Луиза приняла горячий душ и выпила чашку горячего кофе, дрожь не прошла, и тело трепетало, храня память о его ласках. Ее кожа пропиталась его запахом, который не смыть даже самой горячей водой. Теперь уже он останется с нею навечно.

Гарет.

Когда же она поняла, что любит? В Италии, пытаясь убедить себя в обратном, не подозревая, что была лишь напугана? А может, на Рождество, когда все ходили на цыпочках, боясь упомянуть даже имя Саула и что они с Тулой уже назначили день свадьбы? Наивные, они и не предполагали, что все в прошлом.

Гарет.

О, как долго она себе в этом не признавалась. Убеждала себя, что это не больше чем классическая реакция девственницы на первый сексуальный опыт, напоминала с презрительной горечью, что влюбленная в преподавателя студентка — это слишком банально.

Ведь он тебе даже не нравится, повторяла она снова и снова. Ты лишь проецируешь на него чувства, предназначенные для Саула… Он ничего для тебя не значит, да и ты для него тоже, с грустью подумала она, понимая, что только последнее было истинной правдой.

Именно поэтому она перешла на другой факультет — лишь бы обезопасить себя от вероятности встречи с ним. И если днем ей удавалось контролировать свои мысли и грезы, ночь брала свое. Она звала его во сне, а ее тело отчаянно взывало к испытанным ранее ласкам.

Просыпаясь каждое утро, девушка возвращалась к печальной действительности, сознавая, что она ему не нужна и он никогда не будет частью ее жизни. Все это лишь подчеркивало ее детскую привязанность к Саулу, а в дальнейшем и юношескую влюбленность в него.

С Гаретом все было по-другому. Луиза не могла позволить себе преследовать этого мужчину день и ночь, неустанно добиваясь своего.

Повзрослела же она, в конце концов.

Луиза все еще продолжала дрожать. Болезненная пульсация в голове предупреждала о подступающей мигрени. О работе можно забыть. Луиза набрала номер телефона своего босса.

— Мигрень! — воскликнула Пэм. — Даже не вздумай выходить. Уж я-то знаю, что это такое.

Боль усиливалась, и, бросив трубку, Луиза с трудом добралась до постели.

Снова Гарет. Ну зачем злодейка судьба опять сыграла с ней такую шутку? Зачем?

Глава 7

От резкого стука в дверь Луиза проснулась. Боль в голове наконец отступила. Откинув одеяло, девушка обнаружила, что даже не сняла купальник.

Как обычно после приступа мигрени, Луиза чувствовала общую слабость и благодатное облегчение. Передвигаясь словно на автопилоте, она подошла к двери.

— Джосс! Джек! Какая радость, какими судьбами? — воскликнула Луиза, увидев брата и кузена.

Она ожидала увидеть кого угодно, только не их.

— Лу, Джеку плохо, — сообщил брат, обнимая кузена за плечи и заводя в квартиру. — Его начало тошнить, когда мы пересекали Ла-Манш и…

— Господи! Да входите же скорей! Луиза посмотрела на бледно-зеленое, с запавшими глазами, личико младшего кузена.

— Джек!… — взволнованно окликнула она и хотела обнять его.

Мальчик устало покачал головой:

— Все будет хорошо… Только полежу немного…

— Спальня там, Джосс, — сказала Луиза, показывая дорогу брату.

Девушка едва успела поправить постель, как Джек обессиленно повалился на покрывало. Луиза нахмурилась. Интересно, как их сюда занесло? И что, собственно, случилось?

С тех пор как исчез отец, Джек перебрался к родителям Луизы, и девушка считала его еще одним братом.

Его мать, начисто лишенная материнских чувств, страдающая булимией, заявила, что присматривать за подростком в одиночку ей не под силу. К тому же большую часть времени мальчик проводил с родителями Луизы, а не с Оливией и матерью. Таким образом, для Дженни и Джона не составило большого труда убедить ее оставить все как есть.

Джосс был старше Джека на два года, но это не влияло на их отношения. Мальчики отлично ладили и, по словам Дженни, были даже больше чем братья. А у Луизы и Кэти просто появился новый братишка.

Однажды, когда его мать поправилась, мальчику предложили перебраться к ней в Брайтон, но он предпочел остаться.

Выкормить и обогреть любовью еще одного ребенка для большой семьи Луизы не составляло особого труда. Да и сама Луиза относилась к Джеку как к родному брату, так же, как и Кэти.

В семейном кругу ребят ласково прозвали «мальчишки», а Луизу с Кэти — «близняшки». Однако сегодня поведение Джека насторожило девушку. Мальчик не позволил себя обнять, вел себя, как чужой.

Луиза прикрыла дверь. И, автоматически наполняя чайник, поймала себя на мысли, что ведет себя, как собственная мама.

— Ты не голоден? — спросила она Джосса. Предложить тебе особенно нечего, но на сэндвичи можешь рассчитывать. — И, не дожидаясь ответа, поинтересовалась:

— Может, расскажешь, что происходит, Джосс? Что вы здесь делаете? Мама не сообщила о вашем приезде. И у меня только одна комната…

— Мама не знает.

Луиза отложила нож и нарезанный хлеб и удивленно уставилась на брата.

— То есть как? — подозрительно прищурилась она. Джосс опустил глаза, затем перевел взгляд на стену. В кухне повисла тишина.

— Это один из набросков, сделанных тобой в Тоскане, да? — спросил он. — Я…

— Джосс! — оборвала его сестра.

— Я оставил записку… Луиза подняла брови.

— Какую записку?

— Я не мог рассказать им все. Нам бы помешали.

— Теперь уж точно не помешают, — сухо заметила Луиза. — Да и зачем? Тебе ведь только четырнадцать. С чего бы это им ограничивать вашу свободу…

Джосс сконфуженно посмотрел на сестру.

— Знаю, знаю… — согласился он. — Но я должен был так поступить. Я пытался убедить Джека отбросить эту идею, но он и слышать не хотел. И я понял, что, если не пойду с ним, он все равно уйдет. По крайней мере, так мне удалось хотя бы затащить его к тебе. Он сопротивлялся, но, когда я пообещал, что ты поможешь…

— Помогу — чем? — удивилась Луиза.

— Он хочет найти Дэвида, своего отца, — простодушно ответил Джосс.

Брат с сестрой молча переглянулись. Луиза снова взяла нож и потянулась за хлебом.

— Думаю, тебе стоит рассказать все с самого начала, — спокойно предложила она.

Через десять минут мальчик уплетал сэндвичи.

— Знаешь, сегодня на кухне ты так напомнила мне маму.

Луиза с любопытством разглядывала Джосса. Мальчик быстро растет и вот-вот догонит старшего брата, Макса. Или даже перерастет и будет выше кузенов Нестеров, самый маленький из которых не меньше двух метров.

— Ммм… может быть. Но не жди, что я буду снисходительна ко всем вашим проделкам, строго предупредила она. — Вам повезло, что я дома. Между прочим, сегодня рабочий день. И если бы меня не свалила мигрень…

— Да, нам повезло, — кивнул Джосс, принимаясь за очередной сэндвич. — Не знаю, согласился бы Джек ждать, если бы мы тебя не застали. Ведь с самого начала он собирался в Испанию.

— В Испанию?

— Угу. Он говорит, что дядя Дэвид прислал родителям оттуда открытку. Джек видел ее своими глазами. Очевидно, она лежала на столе дедушки, но он не мог как следует рассмотреть, а когда вернулся, ее уже не было.

— Как следует? Как он мог даже подумать об этом! — назидательно произнесла Луиза, намеренно забывая о своих многочисленных попытках прочитать школьные отчеты, разложенные на столе отца.

— Но дядя Дэвид — его папа, — резонно возразил Джосс.

— Да, я знаю, — согласилась Луиза, начиная хмуриться.

Мальчишеская забава оказалась не такой уж простой и грозила обернуться чем-то более серьезным. Насколько она знала, Джек был счастлив с ее родителями. Мальчик даже не вспоминал про отца и не высказывал желания его видеть. Оливия тоже не жаловала родителей, а как-то раз даже призналась, что относится к ним гораздо лучше, когда их нет рядом.

— Я знаю, что он его отец, — повторила Луиза. — Но почему Джеку понадобилось увидеть его так срочно? Вы пустились в путь, даже не посоветовавшись с родителями. Может, вы повздорили?… Из-за неубранной кровати или несделанного домашнего задания? — спросила Луиза, мысленно возвращаясь в свою юность, припоминая, при каких обстоятельствах она бы решилась на такой шаг. Хотя, говоря по правде, желания покинуть дом у нее никогда не возникало.

— Ничего подобного, — убежденно возразил Джосс, не оставляя сомнений в искренности своих слов.

— Тогда что же случилось? — спросила Луиза.

— Не что, а кто… — поправил ее брат. — Это из-за Макса. Последний раз, когда он вернулся домой, у него было пасмурное настроение. Должно быть, поссорился с Мадди, я видел, как она плакала на кухне. Макс просил отца сыграть с ним партию в гольф, но отец отказался. Он уже обещал взять Джека на рыбалку. Наверное, Макс хотел занять у отца денег — ты же его знаешь.

— Продолжай, — попросила Луиза, когда мальчик замолчал, чтобы прикончить последний сэндвич. Надо закупить продуктов. Ее запасов будет явно недостаточно, чтобы удовлетворить аппетиты двух прожорливых мальчишек.

— Не знаю, что он сказал ему дословно, но… — лицо Джосса искривилось. — Он назвал его кукушонком, который не нужен своим родителям, и поинтересовался, в курсе ли он, во сколько обходится деду его обучение. Не то чтобы…

— Неужели он это сказал? А родители знают? встревоженно нахмурилась Луиза. Джосс покачал головой.

— Я хотел им рассказать, но Джек не позволил. Думаю, в какой-то степени он согласен с Максом…

— Согласен? Но мама и отец всегда относились к нему, как к собственному сыну, — удрученно покачала головой девушка.

— Конечно. Но ты же знаешь, как относится к деньгам Макс…

— Да, — согласилась Луиза. Удивительно, что они с Максом родились у одних и тех же родителей.

— Думаю, одна из причин, по которой беснуется Макс, заключена в его комплексе неполноценности. В глубине душе он убежден, что никто его не любит, — предположил Джосс.

Луиза удивленно посмотрела на брата.

— Так ли это? Даже не пытайся вызвать мое сочувствие, это все равно что катить тележку перед лошадью. Основная причина кроется в самом Максе. Ведет себя так, будто говорит:

«Получайте меня таким, каков я есть». А бедная Мадди…

Луиза замолчала. Интересно, одобрит ли мама, если узнает, что девушка затрагивает подобные темы с младшим братом? Но Джосс не повел и бровью.

— Тетя Руфь сравнивает Мадди со спящей красавицей. Она еще не проснулась, поэтому безропотно терпит все унижения. Но однажды Мадди откроет глаза, и тогда Максу не поздоровится, — как само собой разумеющееся объяснил Джосс. — Джек говорит, что больше не желает обременять отца, — добавил он, — и поэтому хочет найти Дэвида и заставить его возместить все понесенные расходы. В противном случае ему придется забыть об университете и найти работу, чтобы расплатиться самому, — О, Джосс! — воскликнула Луиза. — Представляю, как расстроятся родители. Ну почему он с ними не посоветовался?

— Потому что знал, что они и слушать его не захотят, — объяснил брат.

— Конечно, ведь это полная чушь. Они любят его как сына, — возмутилась Луиза.

— Я знаю. Но вот Джек считает иначе. В одном Макс прав: дядя Дэвид и тетя Таня никогда не любили своих детей… Тетя Руфь говорит, что любящие родители — это как сто волшебниц-крестных — даже больше! — серьезно заметил брат.

— Ладно, теперь мне все ясно, и я понимаю побудительные причины Джека. Хотя не уверена, что у него получится, ведь отец уже пробовал. Но почему ты решил бежать с ним?

— Я не мог отпустить его одного. Ведь с ним могло случиться все что угодно. И я подумал, если мне удастся убедить его найти тебя, то ты…

— Что я-то могу сделать? — недоумевала Луиза, не обращая внимания на сдавившие горло спазмы. Джосс умел убеждать, и Луиза посчитала лишним попадать в список его почитателей.

— Я сказал Джеку, что ты сможешь что-нибудь узнать… Ведь Брюссель — это центральная штаб-квартира Европейского союза…

— Твоя мысль мне ясна, Джосс. Но ведь ты не можешь не согласиться, что родители должны знать, где вы находитесь, правда? И тебе известно, что когда они узнают, то будут настаивать на немедленном возвращении?

— Да, я понимаю.

Луиза посмотрела на брата. И у нее зародилось устойчивое подозрение, что мальчик все заранее спланировал. Он намеренно уговорил кузена зайти к Луизе, пока они не уехали слишком далеко от дома.

— Оставайся здесь с Джеком, — сказала она. — Я спущусь за продуктами. Но когда вернусь, мы обязательно позвоним домой, хорошо?

Гарет в нерешительности стоял посреди вестибюля в доме Луизы. Сегодня он встретился с Пэм пораньше, чтобы обсудить некоторые вопросы, поднятые ею на заседании. Во время разговора Пэм вскользь упомянула о том, что у Луизы мигрень. Гарет знал, что последним человеком, которого ей хотелось бы видеть, а особенно после утренней встречи, был он. Узнать ее точный адрес у начальника не составило большого труда, хотя и пришлось немного приврать, представившись старым другом семьи Луизы.

— В самом деле? А Луиза мне ничего не сказала, — удивленно воскликнула Пэм.

— Вероятно, просто забыла, — ответил Гарет. Пусть ей это неприятно, но ему… ему просто необходимо с ней встретиться. Этим утром… Он закрыл глаза. Тысяча чертей, его тело еще болело. А чувство утраты царапало нервы.

Дверь открыл Джосс и, моментально узнав гостя, впустил его в дом.

— Луиза скоро вернется, она пошла за провизией… за продуктами… — объяснил он, мягко улыбаясь. — А я как раз собирался приготовить для Джека чай. У него морская болезнь, и он лежит. Хотите чашечку?

Гарет улыбнулся и кивнул головой, задержав взгляд на тосканском пейзаже.

— Это Луиза написала, — объяснил Джосс, заметив внимательный взгляд Гарета.

— Да, — согласился Гарет, не отводя глаз.

— Откровенно говоря, она не великий художник, — с видом знатока заявил Джосс, — но у нее отличные перспективы, хотя над ними можно бы поработать еще.

— Мягко говоря, — улыбнулся Гарет.

— Хотя вы, безусловно, смотрите на это другими глазами, — простодушно заметил мальчик.

Гарет изучающе уставился на него.

За время, проведенное в Тоскане, он хорошо узнал семью Луизы. Он сразу обратил внимание, что, несмотря на юный возраст, в кругу этой семьи мальчик пользуется репутацией чуть ли не святого прорицателя. Или, по крайней мере, он наделен особым даром если не предвидения, то невероятной проницательности.

Взвесив все за и против, Гарет решил не задавать вопросов, а спокойно согласился:

— Пожалуй, ты прав. А вы с Джеком надолго? — спросил он, намеренно меняя тему.

— Э-э-э… да нет… Дело в том, что она нас не ждала и у нее всего одна спальня.

Но Гарета, с его опытом общения с племянниками и племянницами, не говоря о студентах, было трудно провести. Он сразу смекнул, что здесь что-то не то. И не прошло пяти минут, как он вытянул из мальчика всю историю.

— Интересно, откуда такая уверенность, что его отец в Испании? — спросил Гарет.

Через полчаса вернулась Луиза. Увешанная тяжеленными пакетами девушка застыла в дверях. Гарет уже освоился и чувствовал себя, как дома. А кроме того, успел уговорить ребят на ночлег в своей квартире.

— Гарет не против, у него есть свободная комната. И я думаю, так будет лучше, — объяснил Джосс, помогая сестре разгрузить пакеты.

Луиза хотела было возразить, но, окинув взглядом свою маленькую комнатушку, передумала.

— Ручаюсь, они будут в полной безопасности, — успокоил ее Гарет.

Луиза нахмурилась. Уловив его ясный, глубокий взгляд, брошенный сначала на брата, потом на уже вполне пришедшего в себя кузена, поняла, что он все знает.

Бегая по супермаркетам, Луиза осознала свою ошибку. Ей следовало начать со звонка домой — звонить в присутствии Джека будет не совсем этично. Таким образом, предложение Гарета пришлось весьма кстати, с облегчением подумала девушка. К тому же она могла не беспокоиться о ребятах. Гарет не позволит им снова убежать. А она тем временем спокойно поговорит с мамой и отцом.

И вместо того, чтобы строптиво отказаться от предложенной Гаретом помощи, девушка нежно обратилась к кузену:

— Тебе уже лучше?

— Да, — ответил он. — Знаешь, я совсем измучился. Сначала паром, потом тряска в автобусе… мне было очень плохо.

— Я же предупреждал — не ешь карри, — строго упрекнул его Джосс.

— Но я был голоден. В любом случае я собирался в Испанию, а не в Брюссель…

— Может, обсудим это потом? — вмешался Гарет, взглянув на часы. — Почти шесть, и не знаю, как остальные, но я проголодался. Предлагаю подняться ко мне, переодеться и принять душ, а потом заберем Луизу и отправимся куда-нибудь перекусить.

Собравшаяся было возразить Луиза снова согласилась.

Мальчишки быстро собрали свои рюкзаки и выстроились в прихожей.

— Итак, в семь? Тебя устраивает? — спросил Гарет, когда Джосс открыл дверь.

— Да… да… вполне, — кивнула девушка. Узкий проход не позволял сократить расстояние. Неужели только сегодня утром Гарет держал ее в своих объятиях и она?… — Не в состоянии совладать с нахлынувшими воспоминаниями, Луиза закрыла глаза.

— С тобой все в порядке? Снова мигрень?… Мигрень… Откуда он знает? Луиза резко открыла глаза.

— Все отлично, — коротко ответила она. Интересно, каково быть любимой женщиной Гарета? Женщиной, которую он окружает теплом и заботой, от которой хочет иметь детей? Луизу снова забила дрожь. Ей потребовалось некоторое время, чтобы найти в себе силы набрать телефон родителей.

Трубку сняла мама. В ее голосе звучала тревога.

— Не волнуйся, мам, — быстро успокоила Луиза. — Они здесь, у меня.

— Что? — изумилась она. — Но почему?… Зачем?…

Луиза спокойно поведала ей рассказанную братом историю.

— О нет, не могу в это поверить. Ведь мы с папой никогда… — воскликнула, захлебываясь от эмоций, мама. — Так ты говоришь, будто Джек решил, что он нам в тягость, после слов Макса?…

— Да, по крайней мере, так утверждает Джосс. Но я тут вот о чем подумала, мам… — Луиза замолчала и прикусила губу. — Сейчас у него переходный возраст, и, как бы сильно вы его ни любили, вы не замените мальчику родителей. И рано или поздно это должно было случиться. Ведь то, что они сделали, ужасно, и, вероятно…

— Да, я тебя понимаю, — тихо проговорила Дженни. — Оливия и Руфь считают… что мы, что все мы должны компенсировать мальчику отсутствие родителей, и они правы. Слава Богу, у Джосса хватило ума приехать к тебе…

— Да-а-а… это точно… — протянула Луиза. Но думаю, что на этом история не закончится. На этот раз все обошлось, но…

— Я знаю, — подхватила Дженни. — И дело даже не в том, что мальчик может предпринять очередную попытку найти отца. Его исчезновение затронуло мальчика очень глубоко, и только личная встреча сможет разрешить все проблемы. Именно сейчас Джек отчаянно в нем нуждается, хорошо бы он объявился. Попытки твоего отца разыскать брата не увенчались успехом. Правда, однажды дедушка получил от него открытку, где он сообщал лишь, что с ним все в порядке. Кстати, а где сейчас ребята? спросила мама.

Луиза замялась.

— А… они у Гарета Симмондса, — после некоторой заминки ответила Луиза как можно беззаботней, с ужасом сознавая, что ее голос все же звучит немного напряженно. — Ты ведь его помнишь, ма? Он был в Тоскане, когда…

— Гарет? Ну конечно, я хорошо его помню. Кэти говорила, что он работает в Брюсселе.

— Мы живем в одном доме, и поскольку у него две комнаты, а у меня одна, он любезно предложил ее мальчикам. Таким образом, он предоставил мне возможность поговорить с тобой наедине, без Джека. Скажи, когда их лучше отправить домой — разумеется, если удастся убедить Джека вернуться добровольно…

— Ммм. Очень деликатный вопрос. Послушай, пожалуй, сначала я посоветуюсь с отцом и Оливией. Не возражаешь, если я позвоню тебе позже?

— Отлично. Они зайдут за мной в семь, и мы пойдем ужинать.

— Ладно. Передай им обоим, что мы их любим. И поблагодари, пожалуйста, Гарета, — попросила мама, кладя трубку.

Поблагодарить Гарета. О да, может, еще броситься ему на шею и поцеловать…

Бессознательно девушка поджала пальцы ног, и ее тело затрепетало от внезапно нахлынувшего желания.

Прошло несколько лет с тех пор, как она заставила себя провести критический анализ своей личности. Было выявлено несколько саморазрушительных особенностей, главное место среди всех занимало ее ослиное упрямство. Упрямство, державшее ее в убеждении, что подростковая увлеченность Саулом и есть любовь.

И к тому времени, когда она поняла, что любовь намного сложнее и подчас ее нелегко узнать, было слишком поздно.

Сейчас, снова анализируя всю историю, девушка недоумевала. Почему она никогда не задумывалась над вопросом, что побудило ее заняться любовью с Гаретом? Неужели лишь для того, чтобы избавиться от девственности? Нет! Не может быть. Где-то в глубине души, за ненавистью и злостью, лежало нечто большее, чем обычное сексуальное любопытство и физическое влечение.

И как ни больно в этом признаться, но ее душа тянулась к Гарету. К самому Гарету, а не к любому мужчине, заменившему любимого Саула. Хотя сам Гарет наверняка по-прежнему все расценивает именно так. Этим легко объясняется его желание удерживать дистанцию.

В конце концов, после недвусмысленных объяснений Саула девушка приняла решение сохранить свое достоинство и не допустить подобной ошибки с Гаретом. Она не собиралась предлагать себя и свою любовь для того, чтобы быть отвергнутой. Но как же она мечтала о его любви, как хотела, чтобы он сказал ей это. Глупые, бесплодные фантазии!

— Звонил Гарет… — сказала мама вскоре после возвращения из Италии.

С замиранием сердца Луиза пыталась подавить предательски нахлынувший поток чувств, охвативших ее слабеющее от желания тело.

— Мария сказала ему о нашем внезапном отъезде, и он решил справиться, как у нас дела…

Узнать, как наши дела… А как же она, Луиза… Неужели он не хочет ее увидеть… Спросить, как она себя чувствует… Луиза яростно сжала под столом кулачки.

Ради всего святого… только бы не повторилось все снова. На этот раз она ни за что не обнаружит своих чувств, хватит унижений… На этот раз… На этот раз она женщина, с горечью подумала Луиза. Она не станет плакать по мужчине, который ее не любит, подобно ребенку, которому не дали игрушку. На этот раз не позволит себе влюбиться. Влюбиться? В кого? Не в Гарета же Симмондса, в конце концов. Да и с какой стати? Ведь она ему безразлична.

— Может, еще по чашечке кофе?

К великому разочарованию Луизы, Гарет оказался отличным знатоком местных ресторанов. А ведь она прожила здесь намного дольше.

— Некоторые места я знаю только из рассказов коллег, — объяснил он, словно прочитав ее мысли.

В аквариуме медленно плавали рыбы, а официанты, указывая на них, предлагали сделать выбор.

Мальчишки с увлечением разглядывали каких-то несъедобных, по мнению Луизы, рыбешек.

— Фу… какая гадость, — поморщилась Луиза, глядя на отвратительного монстра со стеклянными глазами.

— Да-а… Право, не знаю, может, я старею, но в наше время лучше не знать, как выглядит в реальности то, что лежит у тебя на тарелке, спокойно ответил Гарет, когда ребята обвинили ее в брезгливости. Однако ни один из них не клюнул на предложение Гарета пойти и выбрать себе рыбку прямо из аквариума, подметила Луиза.

По улицам сновали улыбающиеся прохожие, создававшие праздничную атмосферу. Наверное, поэтому я чувствую себя такой счастливой, подумала девушка.

Кругом царила атмосфера любви, напоминавшая скорее Париж, нежели Брюссель с его незаслуженной репутацией «степенного бюргера». А все из-за того, что в наши дни Брюссель ассоциируется с европейским рынком и современной политикой, а ведь у города длинная и удивительная история.

— В нас больше не влезет, — в один голос ответили мальчишки на предложение Гарета. Луиза тоже покачала головой. Удивительно, но вечер выдался на славу. И как это он умудрился добиться такого взаимопонимания с ребятами?

Из всех четверых, пожалуй, неуютнее всего чувствовала себя она, и все из-за… Луиза потянулась за сумочкой, чтобы заплатить за себя и братьев. В редкие минуты девушка заливалась смехом вместе с остальными над смешными историями из жизни семьи Гарета. Однако вскоре веселье сменила печальная зависть. Она никогда не станет частью его жизни, никогда не заменит ему сестер и племяшек. Он никогда не полюбит ее так, как их, и в его глазах не возникнет такого блеска, когда он будет рассказывать о ней. Если бы она была ему небезразлична, он бы не игнорировал то, что произошло между ними!

— Что ж, если все готовы, тогда в путь, — объявил Гарет, взглянув на часы.

Слава Богу, ее желание расплатиться не вызвало противоречий.

Джек заметно повеселел. Девушке не терпелось заверить его в том, что с мнением Макса в их семье уже давно никто не считается и не стоит обращать на него внимание. Однако внутренний голос подсказывал, что опасно затрагивать эту достаточно деликатную для мальчика тему. К тому же сейчас убедить его в обратном смогут только его собственные родители, особенно отец.

Компания вышла из ресторана. Мальчишки вырвались вперед, а Гарет присоединился к Луизе. Девушка инстинктивно ускорила шаг, но Гарет не отставал. Ее желание избежать уединения с ним было настолько велико, что она споткнулась.

Гарет моментально протянул руку на случай, если она потеряет равновесие. Луиза прикрыла глаза. Вечерний воздух заполняли звуки городской суеты и транспорта, но чувственная теплота, исходящая от тела Гарета, перебивала все остальное. Его запах кружил голову, лишая ее сил бороться с желанием прижаться к нему и с иллюзиями, что он мечтает о том же.

С грустью она заметила, что ее рука покоится на его груди, а голова беспомощно клонится к его плечу.

— С тобой все в порядке? Мигрень больше не беспокоит? — услышала она. Его голос звучал отрывисто и напряженно, словно… Словно ему было не по себе. Я веду себя слишком откровенно, решила Луиза, пытаясь отстраниться, но он не позволил. Мальчишки остановились возле скульптуры в центре площади. — Ты, наверное, здорово удивилась, когда увидела столь нежданных гостей, — сказал он, расслабившись в тепле, исходящем от тела девушки, еще крепче обнимая ее за талию. — Но, должен заметить, ты держалась молодцом.

— Да-а… без тебя бы мне не справиться, — ответила девушка. — Кстати, мои родители тоже очень тебе признательны. После вашего ухода я позвонила маме. Она обещала перезвонить и сообщить, как и когда отправить ребят домой… — Она замолчала, беспокойно ища глазами брата и кузена. — Ты, наверное… уже… Ты знаешь, что Джек хочет найти отца?…

— Да, я в курсе. И, насколько я понял, никто не знает, где его искать?

— Отец пытался выйти на его след, но безуспешно. О, с каким удовольствием я бы свернула Максу шею. Бестолковое, эгоистичное создание, он наверняка знал, как расстроится Джек…

— Да, он не похож на остальных членов семьи. Вы все такие заботливые и добрые, — согласился Гарет.

Глубина его голоса потрясла Луизу.

Видимо, для всех членов семьи Крайтонов было естественным заботиться и защищать друг друга.

На память пришла Кэти, отчаянно пытающаяся объяснить, почему Луиза пропустила так много лекций.

— Луиза… этим утром…

Девушка моментально напряглась и попыталась освободиться.

— Давай не будем об этом, — быстро ответила она. — Я… не должна была этого допустить. Я…

Мысленно проклиная свою неосторожность, Гарет отпустил девушку. Какой же он дурак. Она ведь только успела расслабиться. Наверное, решила увеличить дистанцию. Если бы они прошли так еще чуть-чуть, она бы непременно догадалась о его чувствах.

Заметив ее тревожный взгляд, брошенный в сторону мальчишек, он угадал ее мысли.

— Постарайся успокоиться, — посоветовал он. — Уверен, твои родители что-нибудь придумают и убедят Джека.

— Надеюсь, — согласилась она. — Но они не могут… они не… Знаешь, в ресторане я попыталась поставить себя на место Джека. Наверное, ему очень тяжело, и я могу понять его желание найти отца.

— Ты права, но есть масса других способов. Надеюсь, твой отец объяснит ему, что совсем не обязательно колесить по Европе с рюкзаком за спиной.

Странно, что он пытается ее успокоить, подумала Луиза, привыкшая к критике с его стороны. Когда они враждовали, справиться с чувствами было гораздо легче.

По настоянию Гарета, он и ребята проводили ее до квартиры и даже подождали, пока она войдет. Луиза импульсивно обняла сначала брата, потом Джека.

— Спасибо за все, Лу, — серьезно сказал последний, обнимая ее в свою очередь со свойственной всем подросткам неловкостью.

— Не надо меня благодарить, — сказала Луиза, вороша его волосы. — Вы же… моя семья.

Быстро смахивая слезы, чтобы не вводить парня в смущение, Луиза повернулась к Гарету и еще раз поблагодарила его за помощь. Но вместо холодного прощания тот заключил ее в объятия, не уступавшие подростковой необузданности Джека. Однако, находясь в руках Гарета, девушка испытывала совсем другие ощущения.

— Гарет… — пробовала сопротивляться Луиза, но он уже запечатлел легкий поцелуй и на ее лбу, и на полуоткрытых губах, такой захватывающий дыхание и короткий.

— Спокойной ночи, — прошептал он в ее полуприкрытые губы. — Спи спокойно и не волнуйся… От меня они не сбегут, а завтра утром я приведу их к тебе.

Не дав ей ответить, он развернулся и, пропуская вперед ребят, покинул девушку.

Закрывая за ними дверь, Луиза заметила, как дрожат ее руки, и поняла, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Почему он так ее поцеловал? Что это, автоматическое подражание примеру братьев? Но его поцелуй не был… Его поцелуй… Поцелуй… Она закрыла глаза, ее щеки запылали.

В гостиной зазвонил телефон. Луиза стряхнула воспоминания о Гарете и сладкой нежности его короткого поцелуя и подняла трубку.

Глава 8

— Это я, Лу, — представилась Оливия. — Твоя мама мне все рассказала. Где они? С ними все в порядке?

— Гарет взял их к себе. Не знаю, сказала ли она тебе, что он тоже здесь работает и…

— Да-да, говорила, — быстро прервала Оливия. Луиза знала, что кузина волнуется за брата и хочет расспросить о нем. — Лу, скажи, как Джек?

— Кажется, неплохо, — осторожно сообщила Луиза. — Правда, дорога здорово его вымотала, но к вечеру все прошло, и он держался молодцом. Мы ужинали в ресторане, все вчетвером, знаешь, в моей квартире сложно приготовить что-то серьезное, но… — Луиза замялась.

— Но — что? — надавила Оливия.

— Кажется, с ним все в порядке, Ливви. Но на самом деле не все так просто. Джек очень чувствительный. Он отлично знает, как любят его мои родители и что представляет из себя Макс. Меня не покидает подозрение, что он вынашивает мысль разыскать отца уже давно.

— Ты прочитала мои мысли, — согласилась Оливия. — Я чувствую себя такой виноватой, Лу. Я должна была… догадаться. Но я была так поглощена своей семьей, девочками и Каспаром. Мне казалось, что Джек вполне счастлив и смирился с мыслью о том, что родителей нет рядом, как это сделала и я. Но когда все это случилось со мной, я была уже взрослой, а Джек всего лишь ребенок.

— Ммм… Знаешь, я думала об этом… сегодня вечером. Может, стоит рассказать Джеку правду, так ему будет легче смириться? Он достаточно умен, а из разговоров с Джоссом я поняла, что мальчики уже давно все знают. Конечно, исчезновение его отца оставило массу вопросов, количество которых увеличивается со временем. В конце концов, если посмотреть на всю историю глазами Джека, можно предположить, что вместе со своим исчезновением отец забрал с собой и ответы…

— Ты очень проницательна, Лу, — сказала Оливия. — Признаться, я никогда не пыталась встать на место Джека. Лично я была в шоке, когда узнала, что Дэвид украл чьи-то деньги, поэтому была рада его исчезновению. Не знаю, как бы все это на меня повлияло. А так мне ничего не оставалось, как наблюдать за твоим отцом и тетей Руфью, разгребающими оставленную им грязь.

— Думаю, ты слишком к себе строга, Ливви, возразила Луиза. — Мне трудно предположить, как вела бы себя я. Но я очень сочувствую Джеку. На этот раз нам удалось пресечь его попытку, но…

— Что будет дальше? — устало перебила Оливия. — Я тоже об этом думаю…

— Полагаю, у меня есть кое-какие соображения, — неуверенно начала Луиза. — Но это лишь предположения…

— Продолжай, — настаивала Оливия.

— Мне кажется, что моему отцу стоит посвящать его в результаты своих поисков дяди Дэвида… Тогда мальчик будет чувствовать себя полезным, и у него пропадет желание сбегать из школы.

— Может быть, ты права. Пожалуй, я поговорю с твоим отцом и с Джеком. Да, пока не забыла: я звоню, чтобы предупредить, что за мальчиками приедет Саул. В любом случае у него там дела, и ему не составит труда захватить ребят.

— Что… И когда он прилетает? — тихо спросила Луиза.

— Утром у него собрание, и к полудню он закончит свои дела. Ладно, мне пора, Алекс плачет. Спасибо еще раз, Лу… Я тебе очень признательна. Когда твоя мама мне позвонила, я была просто в шоке.

— Понимаю. Оливия замолчала.

— Скажи, Лу, ничего, что Саул приедет за мальчиками? — участливо спросила она.

— Все в порядке, — искренне ответила Луиза.

— Тула сказала то же самое, — согласилась Оливия, немного помолчав.

А Луиза поняла, что все уже далеко позади. И теперь известие о том, что кузина обсуждает ее с женой Саула, нисколько не омрачало ее настроения.

Еще один признак зрелости, удрученно подумала Луиза. На этот раз она не собирается поверять Оливии причину своего изменившегося отношения к Саулу. Уже давно, с тех пор как они вернулись из Тосканы, она смотрела на Саула лишь как на кузена…

Луиза резко открыла глаза. Во сне она видела Гарета. Она пыталась до него дотянуться, обнять, поцеловать, но он всякий раз удалялся.

Взволнованно взглянув на будильник, девушка поняла, что скоро пора вставать. Да и спать ей уже не хотелось, особенно после таких сновидений.

Быстро позавтракав, Луиза позвонила начальнице. Объяснив ситуацию, Луиза попросила выходной: надо же дождаться Саула и проводить ребят.

— Безусловно, — заверила Пэм. — Кстати, как твоя мигрень?

— К счастью, все прошло.

Закончив завтрак и убрав со стола, Луиза взглянула на часы. Интересно, когда Гарет приведет ребят, чем они будут заниматься в ожидании Саула? — размышляла она.

Не успела она закончить уборку, как они пришли. С облегчением Луиза увидела улыбку на губах Джека.

— Спасибо, что приютил их, — поблагодарила Луиза Гарета. — Я звонила родителям, — сообщила она, немного растерявшись оттого, что Гарет не ушел, как она предполагала. — Саул заедет за вами и заберет домой.

— Саул? — удивленно воскликнули все трое в унисон.

Голос Гарета превзошел своей резкостью все остальные. Их взгляды встретились, и Луиза не могла не заметить холодный вопрос, застывший в его глазах.

Малыш Джек напрягся, и Луиза поспешила его успокоить.

— Все в порядке, Джек, мама и папа все понимают. Тебе следовало рассказать обо всем раньше, — заметила она. Но, не уверившись до конца, что мальчик снова не сбежит в Испанию, добавила:

— Думаю, отец был не прав. Ему следовало держать тебя в курсе событий. Ведь он пытался найти твоего папу, ты же знаешь, и…

— Это правда, что, если он вернется, его посадят? — вдруг выпалил Джек, багровея.

— Да кто тебе такое сказал? — воскликнула потрясенная Луиза.

— Никто… по крайней мере неопределенно. Но Макс…

— Макс только создает проблемы. Он как…

— Как мой отец, — перебил Джек. Луиза прикусила губу. Гарет и не собирался уходить. А ей не хотелось посвящать его в подробности разговора — с его-то критическим настроем, раздраженно подумала она.

— Насколько я знаю, Джек, твой отец никогда не был таким злобным, как Макс. Хотя между ними есть определенное сходство…

— А еще дядя Джон как-то обмолвился, что это дедушка его избаловал, — неуверенно признался Джек.

— Он прав, — согласилась Луиза. — Он не пощадил и Макса, создав иллюзию, что ему… что они всегда должны быть первыми.

— Еще дядя Джон как-то сказал мне, что не стоит судить отца строго. Ведь его испортила любовь деда…

— Знаю, дедушка ожидает от своих любимчиков невозможного, — удрученно согласилась Луиза.

— Папа ведь никогда не любил нас с Ливви, правда? — хрипло спросил Джек. — Не понимаю, как он мог так поступить. Вот дядя Джон никогда бы нас не бросил…

— Уверена, что папа тебя любит. То, что ему пришлось бежать, не имеет к тебе никакого отношения и совсем не значит, что он тебя не любит. Причина его исчезновения кроется в том, что он слишком, слишком вас любит. Сбежав, он хотел лишь защитить вас, — объяснила она.

— Ты так думаешь? — тихо спросил Джек.

— Уверена, — подтвердила Луиза, убедившись, что мальчик вернется в Хэслвич, к любящей его семье.

— Когда приедет Саул? — перебил Джосс.

— До обеда у него дела, поэтому раньше полудня он здесь не появится. Чем бы вы хотели заняться, пока его нет? Я взяла отгул.

— Гарет обещал отвести нас в Интернет-кафе, — возбужденно поделился Джосс.

Луиза нахмурилась. Какое право имеет Гарет что-то решать без нее?

— Если хочешь, можешь пойти с нами. Правда, Гарет? — добавил Джосс.

— Нет уж, спасибо, — процедила Луиза и, развеселившись предложением брата, посмотрела на Гарета.

Но вместо того, чтобы тоже улыбнуться, Гарет нахмурился и спросил срывающимся от напряжения голосом:

— Полагаю, идея, чтобы за мальчиками приехал Саул, принадлежала тебе? Луиза застыла.

— Кстати сказать, нет… — начала она.

— Значит, счастливое совпадение, не так ли? не дал он закончить.

Луиза посмотрела на братьев. Поглощенные обсуждением новых компьютерных разработок, ребята не обращали на взрослых внимания.

— Не знаю, на что ты намекаешь, но, к твоему сведению, Саул…

— Мне хорошо известно, кто для тебя Саул, мрачно оборвал ее Гарет. — Господи, неужели ты?…

Но, не договорив, он резко замолчал, заметив внимательный взгляд Джосса.

— Пойду накину жакет, — нашлась Луиза. — Где это находится? Мы пойдем пешком?…

— Нет. Я отвезу вас на машине.

— Нам уже пора, — предупредила Луиза увлеченных игрой ребят, взглянув на часы.

Но Гарету все же удалось настоять на обеде в маленькой таверне неподалеку.

— Не стоит везти нас обратно, я возьму такси, — обратилась она к Гарету, когда все остановились для прощанья.

Целый день девушка чувствовала его враждебность. И несмотря на титанические усилия не показать ни ему, ни ребятам, как на нее это действовало, напряжение взяло верх.

Она уже знала, что он не одобрял ее поведения и что она ему совсем не нравилась. Но исходившее от него презрение сегодня расставило все точки над «i». Девушка становилась чрезвычайно ранимой, когда дело касалось Гарета.

— Но нам надо забрать свои вещи, — практично заметил Джосс.

Он прав. Когда они прибыли, Саул уже поджидал их в вестибюле.

— О, Саул, прости, — извинилась Луиза. — Я не ожидала тебя так рано.

— Не переживай, — улыбаясь, заверил он. — Дела закончились раньше, чем я думал. — А вы, должно быть, Гарет, — улыбнулся Саул, протягивая Гарету руку. — Я Саул Крайтон, в некотором роде родственник Луизы.

— И наш, — добавил Джосс.

— Я в курсе, — усмехнулся Гарет, игнорируя протянутую руку и поворачиваясь к мальчикам. — Ваши вещи все еще у меня. Я пойду…

— Думаю, вам стоит сходить с Гаретом, — быстро перебила Луиза, обратившись к детям, не желая упускать возможность поговорить с Саулом с глазу на глаз и ввести его в курс дела, если Оливия еще не успела.

Гарет окинул ее презрительным взглядом. Луиза покраснела от злости и отвернулась.

— Не слишком приветливый тип, правда? заметил Саул, когда они остались наедине.

— Ты имеешь в виду Гарета? — спросила Луиза открывая дверь. — Это моя вина… Он… я… — Она помолчала. — Он думает, что я все подстраиваю, чтобы побыть с тобой наедине, — честно призналась она грустным голосом. — Он был моим преподавателем… Знаешь, тогда, на маскараде… — Луиза замолчала. — В каком-то смысле он прав, и я действительно хочу побыть с тобой наедине. Я хотела поговорить о Джеке, Саул. Потому что не знаю, успела ли рассказать тебе Оливия…

— Не много… только то, что Джек вбил себе в голову во что бы то ни стало найти отца.

— Да. И я очень за него беспокоюсь. Я подумала, может, ты… Понимаешь, мальчику нужен человек, которому он мог бы доверять, кто-то, с кем бы он мог поделиться своими мыслями.

— Я сделаю все возможное, — серьезно пообещал Саул.

— Он думает, что отец его не любит. Саул начал хмуриться, и Луиза с досадой почувствовала, как на ее глаза набегают слезы.

Саул тоже это заметил и обеспокоенно посмотрел на девушку.

— Лу… начал он.

Луиза покачала головой и попыталась выдавить улыбку.

— Прости меня, Саул… Просто в голове не укладывается, почему я такая глупая… Если ты думаешь, что мне хватило горького опыта моего безответного чувства к тебе, то ты ошибаешься. Я…

— Безответного чувства… Уж не об этом ли недружелюбном типе идет речь? — сухо спросил Саул.

Луиза покачала головой, однако не смогла справиться с нахлынувшими эмоциями. И, совершенно обессилевшая от напряжения, безвольно опустила голову на плечо Саула. Он крепко прижал ее к себе и погладил по голове. Как много лет назад, когда Луиза была еще ребенком и прибегала к нему за сочувствием, поранив коленку. Но разве можно сравнить боль ушибленного колена с щемящей агонией разбитого сердца? К тому же она уже не ребенок, она взрослая женщина, напомнила себе Луиза.

— Какая же я идиотка. Прости, — извинилась она, громко сморкаясь в протянутый Саулом платок.

Ее голова все еще покоилась на его плече, и, постепенно приходя в себя, девушка благодарно улыбалась Саулу. Именно в эту минуту дверь отворилась, и на пороге появились ребята в сопровождении Гарета.

Увидев сестру в объятиях Саула, мальчишки не придали этому значения. Их мысли были заняты предстоящим возвращением домой, что вызывало у них определенную тревогу.

Однако реакция Гарета была совершенно иной. Мужчина отошел в сторону и с нескрываемым презрением заявил:

— Прошу прощения, если мы кому-то помешали…

Луиза начала автоматически отодвигаться от Саула. Но, к своему глубокому удивлению, обнаружила, что Саул не хочет ее отпускать. Крепко сжав ее запястье, он заговорщически ущипнул девушку.

— Да, я тоже, — Саул повернулся к Гарету спиной, так, чтобы тот не видел ее лица. — Я имею в виду, за то, что сказал тебе в последний раз, Лу. Ты всегда будешь для меня… особенной…

Луиза уставилась на него. Что он задумал? После того, что она ему рассказала, как интерпретирует его слова Гарет? Так зачем же намеренно разжигать пламя подозрений?

— Кажется, это вас я должен благодарить… официально произнес Саул, обращаясь к Гарету. Затем взял руку совершенно ошарашенной Луизы и прижал ее к своим губам. Однако этим он не ограничился, крепко сжав девушку в своих объятиях.

Провожать их Луиза не спустилась: совершенно потеряв контроль над своими ногами, она боялась, что не дойдет даже до двери.

Что это на него нашло, почему он так возмутительно себя ведет? Ведь было очевидно, что Гарету это не понравилось. Луиза закрыла глаза и положила руку на подлокотник софы, пытаясь прийти в себя после того, как за всеми ними захлопнулась дверь.

Глава 9

— Ты определенно сошла с ума. Он же женатый мужчина. Не знаю, насколько сильно он хочет заняться с тобой любовью на стороне, но могу поспорить, что это все, что ему надо. А тебе никогда не приходило в голову, что, если бы он на самом деле тебя хотел, если бы действительно о тебе заботился и имел хотя бы малейшее уважение, он бы никогда…

— Гарет? — Луиза с трудом открыла глаза. — А я думала, ты ушел.

— Ради всего святого, Луиза. Я, конечно, понимаю, он твой кузен… и ты все еще любишь его, но…

Это уж слишком.

— Нет, не люблю, — поправила она отсутствующим голосом. — Или точнее, не так, как ты думаешь. И даже если бы любила… — она устало провела рукой по волосам.

— Но если между вами ничего нет, что ты делала в его объятиях? — разъяренно спросил Гарет.

— Он… он лишь успокаивал меня… — проговорила измученная Луиза.

— Успокаивал? О Боже, да я же все слышал…

— Правильно, — перебила Луиза. — Ты слышал. По крайней мере то, что хотел услышать. И, если хочешь правду, Гарет, мне достаточно того, что услышала от тебя я. Хватит, с меня довольно. А теперь я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, ты должен уйти, — добавила она с тихим отчаянием в голосе. — Слышишь, ты должен уйти, Гарет, потому что, если ты не уйдешь…

Она замолчала. Слезы заволокли ее глаза.

— О, Луиза, как ты можешь любить человека, который?…

— Который не любит меня? — закончила за него Луиза. Но вместо того, чтобы подчиниться ее приказу и уйти, Гарет решительно направился к ней.

— Мужчину, который недостоин твоей любви! — поправил Гарет. — Я же знаю, какие чувства ты испытываешь по отношению ко мне, знаю, как ты меня ненавидишь, как пытаешься мне противостоять, Лу…

Он замолчал. Странная смесь горечи и смеха застряла в горле девушки.

— Нет, не знаешь, — храбро возразила она. — Ты даже не представляешь, что я чувствую… Потому что, если бы знал… Гарет, пожалуйста, это выше моих сил. Ты должен меня оставить, умоляла она.

Но Гарет и не думал ей подчиняться. Без лишних слов он заключил ее в объятия и прошептал хриплым голосом:

— Я не знаю, какие чувства испытываешь ты, Лу, но в своих я уверен. Мое сердце разрывается на части, видя, как ты растрачиваешь свою любовь, свою жизнь, на человека… который…

— Говорю тебе в последний раз, Саул не тот человек, который завоевал мое сердце, — ответила Луиза, теряя над собой контроль. — Этот человек — ты, Гарет. Это тебя я люблю. Только тебя я люблю по-настоящему. Саул обнимал меня потому, что как раз в тот момент я рассказывала ему о тебе, и… Гарет! Гарет! Не подходи ко мне, — еле дыша, умоляла Луиза, отталкивая от себя мужчину.

Но было слишком поздно, к тому же Гарет не собирался ее отпускать.

— Скажи это снова… Ты меня любишь?… Но когда?… Давно?… За что?… — Гарет закрыл глаза, перевел дыхание и что-то пробормотал себе под нос.

Когда он открыл глаза и посмотрел на Луизу, у нее перехватило дыхание.

— Поговорим об этом позже, — мягко предложил он еле слышным шепотом, так что девушке пришлось придвинуться к нему, чтобы лучше слышать. — А сейчас есть вещи поважнее, и… это намного приятней…

— Гарет… — слабо сопротивлялась Луиза, но он уже закрыл ее рот своими губами. Гарет упрямо скользил своим языком по ее губам, повторяя их форму.

— Нет, — прошептала Луиза слабеющим от желания голосом, совсем не похожим на протест.

Это был самый продолжительный, самый желанный и сладкий поцелуй в ее жизни. Гарет взял ее лицо в свои руки, нежно поглаживая кожу. Его сердце бешено колотилось, у Луизы закружилась голова, желание смешалось с неуверенностью, что это происходит на самом деле, что она действительно находится в объятиях Гарета, что он ласкает и целует ее, словно всегда только об этом и мечтал.

— Ты хоть представляешь, как долго я этого хотел? — шептал он ей в губы. — Как хотел к тебе прикоснуться… поцеловать… заняться с тобой любовью, Луиза?

— А я думала, ты меня презираешь, — шептала в ответ девушка.

— Да, я презирал, но только — себя. Тебя — никогда, — простонал Гарет. — Когда я пришел на виллу в то утро… в то утро, когда обнаружил, что все вы уехали… Сначала я подумал, что наша встреча произвела на всех плохое впечатление и все уже в курсе… и твои родители… Но потом Мария сказала, что у вас дома неприятности.

— Наша встреча действительно произвела на меня впечатление… — простодушно призналась Луиза, содрогаясь от наслаждения, когда его губы опустились на нежный изгиб ее шеи. — Да… наша встреча изменила мою жизнь… ты заставил меня чувствовать по-новому и творить такие чудеса, о которых я даже не помышляла. Но до самого Рождества я оставалась в неведении, что же все-таки со мной произошло. Я убеждала себя, что ненавижу тебя и что ты больше не мой преподаватель и мы больше никогда не увидимся. Мне удалось даже убедить себя в том, что я все еще люблю Саула и мои чувства к тебе были лишь физическим откликом любви к нему…

— Что ж, тебе удалось меня убедить, — перебил ее Гарет срывающимся голосом. — С твоих губ слетало его имя, когда я…

— Я едва отдавала себе отчет… вероятно, это был лишь защитный рефлекс, — мягко сказала Луиза. — Таким образом я лишь пыталась притвориться, что ты не… что я не… — Она замолчала, и ее глаза наполнились влагой вожделения, когда он провел пальцем по ее груди.

Гарет замер, ловя каждое ее слово.

— Когда я была дома в последний раз, Саул и Тула тоже были там. Все ходили вокруг меня на цыпочках, словно я невзорвавшаяся бомба. Полагаю, меня тоже приводила в ужас мысль, что мне придется с ними встретиться. Когда встреча состоялась… — Луиза подняла глаза, — передо мной возник прежний Саул. Всего лишь мой кузен, и не больше. Я не могла понять, как я умудрилась принять это за любовь…

По возвращении из Тосканы я постоянно видела тебя во сне… Сны, где я… мы… я думала, это лишь потому… что ты единственный… — Луиза замолчала, затем вспыхнула и рассмеялась. — Я была такой наивной… наивной и упрямой. Я не хотела признавать правды, но, когда я встретила Саула, мне так захотелось тебя увидеть, тебя… мне так захотелось тебя почувствовать…

Воспоминания затмили ее глаза слезами, а Гарет смотрел на нее с любовью.

— И я тоже много о тебе думал, — заверил он. — Пытался представить, чем ты занимаешься… с кем ты сейчас… желая оказаться на его месте… и проклиная себя за бесполезные иллюзии…

— Но ты же не любил меня, когда мы… когда ты… Ты же меня еще не любил, — возразила Луиза.

Гарет наигранно сдвинул брови.

— А ты права. Наивности тебе не занимать. Я же чертовски тебя любил. Как ты могла подумать, что я… что уважающий себя мужчина может быть настолько неразборчив?

— Мне казалось, ты был зол, — простодушно призналась Луиза. — Обычная мужская реакция.

— «Обычная мужская реакция»! — Гарет хрипловато рассмеялся и закрыл глаза. — Ладно, наверное, так оно и было, — согласился он. — Очень даже мужская. Такая, которая случается, когда мужчина по уши влюблен. Я готов был тебя убить, когда ты сказала, что хочешь отдаться Джованни. Тебе это известно? — с улыбкой спросил он.

— Ты отлично дал понять, что тебе это не нравится, — согласилась Луиза. — И когда же ты меня полюбил?…

— Это началось внезапно. Ты горячо с кем-то спорила. Сейчас мне трудно вспомнить о чем. Но как только я посмотрел на тебя… — он замолчал и покачал головой. — Так уж случилось. Я велел себе не валять дурака. И даже привел все аргументы против этого. А когда ты начала пропускать лекции и посылала вместо себя Кэти…

— Кэти сказала, что ты знал об этом.

— Конечно, только не я, а мое тело, — признался он. — Оно реагировало только на тебя. А когда… когда я узнал, что ты любишь другого… он помолчал и покачал головой. — Это было в тот день, когда я пришел к тебе домой и нашел тебя пьяной…

— Я чувствовала себя такой униженной, прошептала Луиза. — А когда ты появился в Тоскане…

— Я тоже был не в восторге. Ведь я приехал туда для того, чтобы привести в порядок свои чувства, а вместо этого…

— Так почему же ты не поделился со мной своими чувствами? — спросила Луиза.

— Но как я мог, ведь ты была влюблена в своего драгоценного Саула.

— Уже в Тоскане я поняла, что это было лишь ребяческое увлечение, которое давно себя изжило, но я раздула из мухи такого слона, что не могла поверить в это окончательно. Но после нашей встречи я осознала, что ты был прав… что я была всего лишь девочка… Но тот вечер, что мы провели вместе, изменил мою жизнь. Я проснулась настоящей женщиной, и именно эта женщина осознала, что любит тебя, — нежно произнесла Луиза. — Я не могла позволить себе совершить те же ошибки, что совершила с Саулом, — продолжала она. — Я осознала, насколько нелепым, эгоистичным ребячеством было мое поведение. И поняла, насколько отличается настоящая любовь от моих детских фантазий о Сауле. Я была уверена, что смогу завоевать его любовь, если буду достаточно настойчивой. С тобой… с тобой было все по-другому. Я знала, что заставить тебя любить невозможно и ты полюбишь, только если захочешь сам, а на это я даже не надеялась…

— И зря, ведь я уже был влюблен, — задыхаясь, прошептал Гарет ей на ухо. — О, Лу, как подумаю о потерянных нами днях и бессонных ночах, которые мы могли провести вместе…

— Да, о ночах особенно, — лукаво улыбнувшись, согласилась Луиза, немного покраснев.

— С тех пор прошло много времени, Лу. И у меня никого больше не было…

— У меня тоже, — немного стесняясь, призналась девушка. — Знаешь… то, что было между нами… я чувствовала себя такой счастливой… мне не хотелось портить воспоминаний. Ведь я знала, что никто, кроме тебя, не сумеет сделать меня счастливой.

— Никто? Даже Жан-Клод?… Луиза рассмеялась.

— Никто, особенно Жан… Гарет, что случилось? — удивленно спросила Луиза, когда он, неожиданно повернувшись к телефону, начал набирать чей-то номер. Свободной рукой он обнял девушку за талию и, не позволяя ей уйти, начал разговор:

— Поль, это Гарет Симмондс. Послушай, меня не будет в ближайшие несколько дней срочные семейные обстоятельства… Да… Ближайшее собрание будет не раньше следующего месяца. Пожалуйста, отмени все встречи на следующую неделю. И еще: не мог бы ты заказать мне два билета до Пизы, на ближайший рейс? Ты можешь перезвонить мне по этому номеру, — быстро добавил он, продиктовав телефон Луизы, и, не дав ей сказать ни слова, положил трубку.

— Тоскана, — сказала она с сияющими от счастья глазами.

— Тоскана, — согласился он.

— Но Пэм…

— Никаких «но». Пару дней Пэм прекрасно обойдется без тебя. А вот я не уверен, что смогу дождаться момента, когда мы окажемся на вилле… Ты же понимаешь, что два часа езды от аэропорта и?…

— Вилла… А вдруг там кто-нибудь есть?

— Если там кто-то есть, я их выгоню, — решительно заявил Гарет. — К тому же я уверен, что на вилле моих родителей никого нет…

— Вилла твоих родителей? Та самая, с бассейном… Там, где ты плавал, когда заглох мой «фиат»?…

— Именно… та самая.

Луиза закрыла глаза и томно вздохнула.

— О, я мечтаю оказаться там. О, как я хочу, чтобы это… произошло там…

— Ну конечно. А почему именно там?

— Да потому, что именно там я осознала насколько ты сексуален. И когда ты вышел из воды в плавках, мне захотелось узнать, что же скрывается под ними…

— Намек понят, — нежно ответил Гарет.

— Ну как?… — лениво спросил он Луизу, удобно расположившуюся в шезлонге, наклонившись для поцелуя.

— Ты о чем? — спросила она, принимая принесенный ей напиток.

Они прибыли на виллу ранним утром. Луиза хотела нырнуть в постель, не теряя времени, но Гарет предложил немного подождать. С трудом превозмогая желание, Луиза согласилась.

Он стоил ожиданий… даже больше того, ее блаженно расслабившееся тело снова удовлетворенно обмякло.

— Как я тебе без плавок? Надеюсь, ты не разочарована? — пошутил Гарет.

Луиза рассмеялась.

В прошлый раз он уговорил Луизу поплавать голышом, а потом они занимались любовью прямо у бассейна, прикрывая влажные тела махровыми полотенцами.

— О, не сомневайся, — заверила она. — Но надо бы проверить на деле еще разок.

— О, с удовольствием, — подхватил Гарет.

— Надеюсь, что с Джеком все будет в порядке, — пробормотала Луиза, и ее глаза слегка потемнели при мысли о младшем кузене. — Думаю, все мы в какой-то степени перед ним виноваты. Нам следовало догадаться, как мальчик переживает исчезновение отца.

— Ему пришлось нелегко, — согласился Гарет. — Но ты держалась молодцом. Знаешь, из тебя получится прекрасная мать, Лу…

— Пока рано об этом думать, по крайней мере до свадьбы…

— Ты будешь самой прекрасной невестой…

— Зимняя свадьба… — прошептала Луиза.

— Должен поставить тебя в известность, что у меня имеется по меньшей мере десяток племяшек, мечтающих стать подружками невесты…

Луиза засмеялась.

— Ну, это уж слишком!

— Ладно, четыре, — поправился Гарет. — Ты хочешь стать моей женой, Лу? — спросил он уже серьезно.

— О да, — прошептала Луиза срывающимся от возбуждения голосом. — Да… да… да… — стонала она, растворяясь в его поцелуях.

— Луиза выходит замуж за Гарета Симмондса, — торжественно сообщил Джосс знаменитой тете Руфи, которая сидела в своей комнате и уплетала только что приготовленные пшеничные лепешки.

— Я так и думала, — сказала она, улыбаясь своему американскому мужу Гранту. Они поженились лишь несколько лет назад, хотя любили друг друга уже давно.

— А мне он симпатичен. Он многое понимает, — серьезно сказал Джосс. — Мадди снова плакала. Ну почему Макс так с ней обращается?

Руфь вздохнула.

— Боюсь, что Макс такой человек, Джосс. Есть такие люди, и боюсь, что только чудо может их изменить, — грустно констатировала она.

— Но чудеса случаются, — заметил Джосс. — Взять хотя бы вас с дядей Грантом.

— Пожалуй, ты прав.

— Надеюсь, что чудо свершится и Макс изменится… ради Мадди, — добавил Джосс. Руфь спокойно посмотрела на племянника.

— Я не тешу себя подобными надеждами, Джосс, — предупредила она. — Особенно если речь идет о Максе.

— Все еще не могу в это поверить, — повторяла Кэти, качая головой. — У вас с Гаретом любовь, и вы собираетесь пожениться…

— А мама никак не может поверить, что у нас будет настоящая свадьба. С подвенечным платьем и подружками, — сказала Луиза. — Мы собираемся пожениться на Рождество. Рождество мы отметим дома, с родителями, Новый год — в Шотландии, с семьей Гарета, а потом отправимся в свадебное путешествие.

Кэти была в Брюсселе с Луизой, и Гарет пообещал отвести их куда-нибудь пообедать.

— Тебе нравится его семья? — спросила Кэти сестру.

— О да! — с энтузиазмом подхватила Луиза. Знаешь, я и сама еще не до конца поверила, Кэти. Я чувствую себя такой счастливой… такой…

— Любимой? — серьезно предположила Кэти. Луиза нахмурилась. Ей показалось, что в голосе сестры прозвучала грустная нотка.

— Кэти, — начала она, но сестренка уже убирала со стола пустые бокалы.

— Уже шесть, — предупредила она. — Пора собираться. Ведь Гарет обещал зайти в семь тридцать.

— Ты придешь на свадьбу, правда? — спросила Луиза, следуя за ней на кухню. — Надеюсь, ты не отправишься на край света в самую последнюю минуту, чтобы проверить выполнение очередного ирригационного проекта или что-нибудь в этом роде…

— Я всего лишь проверяю документы, Лу, напомнила Кэти. — И, конечно, приду на свадьбу.

Хорошо, что звонок сестры, сообщавшей о предстоящей свадьбе, застал ее одну. Она удивилась, но…

К сожалению, от неразделенной любви могла страдать на только Луиза. Конечно, Гарет никогда не давал ей повода на что-то надеяться, но и предположить, что его чувства к сестре настолько сильны, она тоже не могла.

В любом случае теперь Кэти должна была похоронить все свои глупые иллюзии и мечты раз и навсегда. Конечно, она придет на их свадьбу и будет радоваться за них и вместе с ними. А как же иначе? Ведь Луиза ее сестра.

— Ты никогда не будешь одна, Кэти, — сказала однажды Луиза. — Мы всегда будем вместе.

Но Луиза ошиблась. Кэти чувствовала себя невероятно одинокой и оскорбленной.

— Представляешь, Гарет знал с самого начала, что ты посещаешь лекции вместо меня! щебетала Луиза споласкивающей бокал сестре. — И знаешь, почему? Потому что уже влюбился в меня…

— Да, ты мне рассказывала, — спокойно отозвалась Кэти, возвращая бокал на место слегка дрожащей рукой.

— О, Кэти, я так его люблю, — поделилась Луиза с сестрой. — Как бы мне хотелось, чтобы и ты испытала такое же счастье… Чтобы ты тоже встретила свою половину.

— Я и так счастлива, — ответила Кэти, искренне надеясь, что однажды так оно и будет.