Слаще любых обещаний

Но Луиза подозревала, что основная причина ее беспокойства кроется не в этом. Просто здесь он будет лишь ее тенью.

Рабочий день Луизы был ненормированным. И по окончании собрания девушка, не задумываясь, направилась домой. Надо кое-что дочитать и доделать кое-какие дела. На собрании были затронуты некоторые вопросы, нуждающиеся в проверке, а потом можно расслабиться в бассейне. Бассейн и тренажерный зал находились прямо в доме, и Луиза старалась регулярно их посещать.

Ильза Вейлс снова пыталась завладеть вниманием Гарета, подумала девушка, перебирая бумаги. Преодолевая личную неприязнь, она была вынуждена признать, что Гарет отлично справился с возложенной на него миссией. Перед глазами стояли восхищенные и полные уважения взгляды членов комиссии, когда Гарет обходительно, но твердо отвергал их самые дерзкие и неприемлемые требования.

С профессиональной точки зрения, без сомнения, его подход заслуживал высшей оценки.

Краем глаза Гарет заметил, что Луиза собралась уходить.

Конечно, то, что девушка работала в Брюсселе, не являлось для него секретом, и он был готов увидеться с Луизой.

Тем не менее неожиданная встреча на борту самолета повергла его в шок, и по телу пробежал мощный электрический разряд.

Ильза все еще говорила с ним. А он, наклонив голову, вежливо улыбался в ответ. Надо признать, что у этой роскошной блондинки великолепная кожа. А под легким шерстяным топом угадывается упругая грудь с выступающими возбужденными сосками. Мужской инстинкт подсказывал Гарету, что она хороша в постели, но тело его оставалось холодным.

Луиза… Короткая стрижка под мальчика ей очень к лицу. Она выгодно подчеркивает изящную тонкую кость, делая девушку более женственной. Ее одежда не такая вызывающая, как у Ильзы, и соски не выпячиваются из-под надетой под жакетом блузки. Искорка неприязни, блеснувшая в ее глазах при встрече в самолете, не ускользнула от его внимания. Наверное, все еще не может забыть тот случай в Тоскане, подумал Гарет.

— Гарет.

— Прошу прощения, Ильза, но я прослушал. Что вы только что сказали? — переспросил он, заметив, как ее белая, ухоженная рука с великолепным маникюром и накрашенными блестящим темно-красным лаком ногтями легла на его плечо. На память пришли коротко подстриженные, некрашеные ногти Луизы, умудрившиеся оставить глубокие царапины на его спине во время бурных проявлений страсти — хотя и не к нему. Ее страсть предназначалась для другого. Изнемогая от желания, девушка умоляла утолить ее жажду, произнося имя этого другого. А может, она хотела его позлить?…

— Извините меня, Ильза. Но мне пора, — прервал он женщину.

Ильза покрутила между пальцами край рукава его рубашки.

— О, но я еще не закончила… Впрочем, мы ведь увидимся вечером за ужином. — И, окинув его игривым взглядом, добавила:

— Может, мне удастся устроить так, чтобы вы сели рядом со мной…

— Думаю, это не понравится остальным членам комиссии и вызовет массу пересудов, мягко предупредил он, высвобождая руку.

Только ее мне не хватало, подумал Гарет, не испытывавший ни малейшего желания крутить романы. Он закрыл глаза и прислонился к стене. Чего же он хотел?… Смешно, но, наверное, того, о чем беспрестанно толковали его мама и замужние сестры. Ему нужна жена, дети… семья… Луиза!

Однако ему не везло. Не везло с того рокового лета в итальянской деревне, когда по своей собственной воле он совершил навсегда заковавшую в цепи его сердце глупость. Глупость, позволившую эмоциям заглушить голос разума.

С тех самых пор надеяться на счастливое продолжение ему не приходится. Но откуда ему было знать, что любая другая женщина после Луизы будет занимать лишь второе место? А дети, как бы сильно он их ни любил, станут лишь тенью тех, которых он мог бы иметь с ней.

Конечно, он знал, что девушка не испытывала тех ярких, затмевающих рассудок моментов горькой правды и самопознания, с которыми приходилось бороться ему. Он знал, что случившееся не имело для девушки особого значения и она не терзала себя воспоминаниями. А мысль о том, что за его напускным гневом скрывается нечто большее, никогда не приходила ей в голову. Она и не догадывалась, что мужчина изо всех сил пытается убедить себя в том, что его влечение продиктовано лишь физической потребностью организма.

Таким образом, Луиза лишь наказывала себя, пытаясь уничтожить свою любовь к другому, забывшись в страстной пучине охватившего их чувства. Вся разница в том, что наказание так и осталось наказанием и холодная похоть не трансформировалась в чистое золото любви, как у него.

Утром, чувствуя ответственность за случившееся, он попытался найти ее. Но на вилле никого не оказалось. И лишь на следующий день Мария поведала ему о несчастье.

По возвращении в Британию он звонил ей домой в Чешир. Трубку сняла Дженни. Она узнала его, и он решил осведомиться о здоровье деда.

Дженни поблагодарила Гарета за звонок и записала номер телефона, оставленного специально для Луизы, на случай, если у нее появится желание поговорить с ним до начала занятий.

Повисла напряженная пауза. После чего Дженни, немного смущаясь, сообщила ему о решении дочери перевестись на другой факультет.

Именно тогда он понял: девушка не хочет продолжения. И твердо решил, что сможет это пережить — в конце концов, он зрелый, здравомыслящий мужчина.

В какой-то степени Гарет преуспел в этих попытках. Он перестал просыпаться каждое утро с мыслями о Луизе, а воспоминания о проведенном вместе времени посещали его крайне редко — по крайней мере, до некоторых пор.

Он слишком разборчив и отдает все силы работе, полагала обеспокоенная его неустроенностью семья.

— Берегись, а то закончишь свою жизнь в одиночестве, — предупредили родные в последнее Рождество, буквально вырывая из его рук маленьких племянников, с которыми он ни на миг не расставался.

— Смотри, а то я стану бабушкой раньше, чем ты папой, — припугнула Гарета старшая сестра.

Но поскольку ее старшей девочке не исполнилось и тринадцати, Гарет не беспокоился об этом, прекрасно понимая, что для обретения такого желанного, тихого семейного счастья ему не хватает лишь одного, без чего оно просто невозможно.

Любить и быть любимым — вот что нужно для полного счастья. Гарет уже вышел из того возраста, когда простое физическое влечение, неважно, насколько сильное, можно принять за любовь.

— Пожалуйста… не судите Лу строго… она не виновата, — говорила Гарету Кэти дрожащим голосом, словно желая взять на себя боль сестры. — Понимаете, она влюблена.

О да, Луиза влюблена!…

— Если я не могу быть с Саулом, то мне все равно, с кем… — страстно заявила она в ответ на его предупреждение о последствиях легкомысленных заигрываний с молодым итальянцем на вилле.

С кем угодно… даже с ним… Гарет устало склонил голову. Боль и чувство вины — что тяжелее? Осознание того, что он не может контролировать свои эмоции или себя самого? Два одинаково разрушающих душу чувства, но если выбирать… Он снова посмотрел на девушку. А она, словно почувствовав его взгляд, оторвалась от своих дел и тоже посмотрела на него. Неприязнь и ненависть в ее глазах были видны даже на расстоянии. Интересно, как бы она отреагировала на его предложение пойти… пойти прогуляться?…

Заметив, что Гарет отошел от стены, Луиза резко отвернулась. Дрожащими руками она собрала последние заметки. Затолкав бумаги в портфель, девушка приказала себе не поддаваться эмоциям.

Сама мысль о том, что Гарет Симмондс знает о ней так много, была ненавистна Луизе. Она презирала себя за то, что позволила ему возыметь над ней необратимую власть, ведь тот роковой вечер в итальянской деревне никогда не уйдет из ее памяти. Временами она просыпалась среди ночи с его именем на устах. Изнемогая от желания, Луиза слышала эхо собственного голоса, зовущего его. Несмотря на то что это был ее первый сексуальный опыт, несколько часов наедине с Гаретом полностью изменили Луизу. Ее тело расцвело, и она превратилась в настоящую, доселе незнакомую Луизе женщину.

Все ее грезы о сексе с Саулом сводились к обладанию им. Девушка мечтала возбудить в нем желание. Она наивно представляла, как он умоляет ее позволить лишь дотронуться до нее. Мысль о том, чтобы умолять кого-то самой, сгорая от желания и теряя контроль над собой, никогда не приходила ей в голову.

В итоге Саулу так и не довелось услышать ее возбужденные стоны, почувствовать ее ненасытное тело, требующее немедленного удовлетворения.

Луиза ощутила теплый, согревающий прилив крови. Ей захотелось бежать со всех ног из душного здания, бежать подальше от Гарета Симмондса. Но, конечно же, об этом не могло быть и речи. Вместо этого девушка приосанилась и, гордо запрокинув голову, зашагала к выходу.

— До вечера, — попрощалась Пэм, когда машина затормозила у дома Луизы.

— А… да, — согласилась девушка, выбираясь из автомобиля.

В квартире настойчиво звонил телефон, и Луиза, не разуваясь, бросилась к трубке. Удивительно, но звонила Кэти.

Хорошо зная практичность сестры, Луиза понимала, что Кэти не будет заказывать дорогих международных переговоров лишь для того, чтобы услышать ее голос. Кэти презирала расточительность и была удивительно экономна.

Поэтому в ответ на ее теплые приветствия Луиза взволнованно спросила:

— Что случилось? Что-то с дедушкой?

— Нет. Все в порядке, — успокоила ее Кэти. — Я лишь хотела удостовериться, что у тебя все хорошо… и что перелет прошел успешно.

На глаза попалась фотография — обе сестры, облаченные в университетскую форму. Луиза нахмурилась и подозрительно посмотрела на улыбающуюся со снимка Кэти, соображая, что же ответить.

— Почему ты не сказала мне раньше, ты же знала, что Гарет Симмондс тоже летит в Брюссель? — спокойно спросила она.

— Я хотела тебе сказать, — виновато призналась Кэти. — Ну не злись же, Лу, — канючила она. — Просто не хотелось омрачать тебе выходные. Ты все еще злишься?

Луиза закрыла глаза.

— Да на что, собственно, злиться? — спросила она притворно беззаботным голосом. — Слава Богу, нас ничто не связывает. А как твои дела? Как долго продлится твоя работа над новым проектом? — поинтересовалась Луиза, меняя тему, одновременно пытаясь избавиться от навязчивого образа высокого и широкоплечего Гарета, благосклонно улыбающегося этой яркой блондинке с идеальной фигурой.

— Пока не знаю, — ответила Кэти.

— Кстати, не забудь о своем обещании вернуться домой как можно скорее, — напомнила Луиза.

— Постараюсь, — согласилась Кэти. — Хорошо, что на этот раз все наши собрались вместе, столько всего произошло, пока я работала в Лондоне, что я едва успевала переварить информацию. У Тулы с Саулом родился ребенок, а как выросли дети Оливии и Каспара! А мама с тетей Руфью просто творят чудеса. Их благотворительный фонд матери и ребенка идет в гору. Они планируют выкупить старый дом в Квинсмиде и разбить его на небольшие однокомнатные квартиры для матерей-одиночек.

— Дедушка никогда на это не пойдет, — рассмеялась Луиза, представив раздраженную физиономию деда, когда ему сообщат, что в его старинной усадьбе поселятся мамаши с детьми.

— Конечно, не пойдет, и думаю, тетя Руфь знает это не хуже. Иногда я подозреваю, что она делает это только для того, чтобы позлить старика, ведь всем известно, как он любит ругаться и воевать со всеми. Только с тех пор, как исчез дядя Дэвид, он так и не смог стать прежним…

— Да, — признала Луиза. И сестры замолчали, вспоминая исчезнувшего брата-близнеца их отца.

— Думаешь, он когда-нибудь объявится? спросила Кэти.

— Не знаю. Отец не теряет надежды, что дядя Дэвид еще даст о себе знать, хотя бы ради деда и Оливии. Ведь у матери Оливии появился мужчина. Теперь они редко видятся, только когда Оливия приезжает с мужем и детьми навестить деда и бабушку в Брайтон. А Дэвид даже не знает о том, что его дочь уже замужем и у нее двое детей.

— Знаю… Не могу представить нашу жизнь без мамы и папы, а ты? — спросила Кэти.

— Я тоже, — согласилась сестра. Кэти неожиданно прервала разговор о семье и взволнованно спросила:

— Лу… а тебя не очень раздражает… Гарет Симмондс… то, что он тоже в Брюсселе?

— Ну что ты, конечно, нет, — удивилась Луиза. — Естественно, я бы предпочла его не видеть, но раз уж так случилось, что комиссия решила затронуть этот вопрос, то встреча была неизбежна, даже если бы он не возглавлял комиссию Пэм. Да и какое мне, собственно, до него дело? Он мне, конечно, неприятен, но я это переживу.

Есть вещи слишком интимные для того, чтобы обсуждать их по телефону. Даже с Кэти. А чувства Луизы к Гарету Симмондсу и отношение к его присутствию в Брюсселе были именно таковы.

— Послушай, мне надо идти. Сегодня вечером у нас официальный ужин, и мне нужно подготовиться.

Официальные ужины комиссии, вызывавшие живой трепет в душе девушки поначалу, стали невыносимо скучными и обыденными.

Все те же занудные лица за накрытым столом, не знающие, о чем говорить, подумала Луиза, положив трубку. Затем она быстро приняла душ и, автоматически стянув с вешалки первое из трех висящих в гардеробе платьев, оделась. Симпатичное черное платье, купленное ею в Лондоне вместе с Оливией и Кэти еще до ее нового назначения, смотрелось изумительно. Полностью обнаженные руки, широкий вырез, мягко облегающая тело ткань, игриво приоткрывающая одно бедро, выгодно подчеркивали ее изящный силуэт. Впрочем, и два других наряда, приобретенных на распродаже у известного кутюрье на Бонд-стрит, были не хуже. И полностью окупили свою стоимость количеством комплиментов и практичностью в носке.

О прическе можно было не беспокоиться. Достаточно того, что каждые несколько недель девушка исправно выкладывала кругленькую сумму, придавая волосам форму. Легкий макияж служил лишь для того, чтобы подчеркнуть глубину глаз, немного румян и помада, слегка увеличивающая губы, заставляли замирать мужскую половину комиссии.

Они с сестрой унаследовали от отца высокие, худощавые фигуры. И хотя, как правило, Луиза относилась к своему росту достаточно спокойно, будучи подростком, все же сетовала на излишнюю худобу. Со временем ее желание исполнилось. И, оставаясь все такой же стройной по сравнению с подругами, Луиза заметно оформилась, и сейчас черное джерси заманчиво облегало ее формы.

Черные туфли и дамская сумочка, достаточно просторная для маленького блокнотика и ручки, ее неизменных атрибутов, завершали туалет. Таким образом, она была готова за пять минут до прибытия машины.

Как это ни странно, но, садясь в прибывшую машину, девушка думала не о разговоре с Кэти и не о ее обещании приехать в Брюссель. Мысли Луизы были далеки от различных ловушек, в которые она может угодить, судя по сегодняшней встрече утром. Нет, все ее помыслы фокусировались лишь на одном человеке мужчине, возглавлявшем комиссию.

Гарет Симмондс. Сколько же бесполезных эмоций она потратила!

А ведь, прибыв на работу в Брюссель, Луиза дала себе зарок не позволять прошлому омрачать ее жизнь. И вот одно из самых жутких событий ее прошлого воскресло в лице ее бывшего преподавателя… ее бывшего…

Луиза встряхнула головой, отгоняя от себя это ненавистное ей слово — любовник. Нашла себе любовника. Ведь между ними не было ничего настоящего, все было совсем не так, как она представляла.

Интересно, есть ли у него кто-нибудь? Со слов Пэм, он еще холост и, без сомнения, пользуется большой популярностью у противоположного пола.

— Симмондс не просто холостяк, — восхищенно заявила Пэм. — Он безумно привлекателен!

— Вы находите? — удивилась Луиза, понизив голос. — А я не обратила внимания.

Не обратила внимания… Но память безошибочно воскресила благоговейный трепет и дрожь в коленках при виде его обнаженного тела.

Тем временем машина остановилась, шофер терпеливо ожидал, когда она соизволит выйти.

Глава 6

Прикрыв ладонью свой бокал, в котором еще оставалось вино, девушка дала понять официанту, что ей пока достаточно.

На подобных встречах полагалось сохранять трезвый рассудок, а Луиза знала свое слабое место.

Формальные приемы, вроде этого, были больше по части Кэти, поняла Луиза вскоре после прибытия в Брюссель. И, несмотря на то что все, включая и ее самое, считали, что из них двоих именно Луиза сильнее и самостоятельней, это было не так. Кэти проявляла гораздо большие способности, она знала, как внушить доверие и расположить к себе людей.

Обычно Кэти посещала все эти общественные собрания за двоих.

Сознание своей зависимости от Кэти в обществе сильно ранило самолюбие Луизы. Время, когда она насмехалась над желанием сестры вести разговоры со скучными, по ее мнению, особами, эгоистично выбирая собеседников по вкусу, закончилось.

Несколько месяцев в Брюсселе кардинально изменили ситуацию. Теперь Луизе приходилось притворяться, изображая интерес к наискучнейшим людям. Но это не означает, что они ее действительно интересуют, подумала Луиза, вежливо улыбаясь одному из членов комиссии, успевшему надоесть ей своими комплиментами. Вскоре она удалилась, сославшись на разыскивавшего ее босса.

Луиза направилась к Пэм, занятой оживленным разговором с британским членом Европарламента.

— Присоединяйся, Лу, — пригласила ее Пэм.

— Как поживает тетя Руфь, Луиза? — мягко спросил собеседник Пэм. — Когда я видел ее в последний раз, она была страшно недовольна обилием тяжелых грузовиков, загрязняющих британскую провинцию.

Луиза засмеялась. Еще до того, как стать членом Европарламента, Джон Лорд был их близким соседом.

— Да, тетя Руфь настаивает на проведении новой трассы в Хэслвиче. И у нее есть основания. Ведь из-за отстроенного за городом бизнес-парка количество машин резко увеличилось, — сказала Луиза. — В прошлые выходные я побывала дома, и мой младший брат Джосс рассказал мне историю про итальянского водителя. Бедняга сбился с пути и застрял посреди города между двух домов на обочине. Полиции понадобилось пять часов, чтобы наладить движение и навести порядок.

— Знаю, это проблема, — согласился Джон. — Городу нужна еще одна трасса. И на повестке нового соглашения Еврокомиссии вопрос о ее финансировании стоит первым.

Они перешли на другую тему, и, извинившись, Луиза покинула собеседников и перешла к другой группе. Не помешает разузнать о результатах утренней встречи как можно больше.

Десять минут спустя Луиза раздраженно посмотрела на часы. Когда же их пригласят на ужин?

— Ах, вот ты где, дорогая, — раздался за спиной знакомый голос.

— Жан-Клод! — Луиза моментально обернулась и наградила приятеля улыбкой.

Несмотря на привлекательную наружность кинозвезды, Жан-Клоду так и не удалось вызвать у нее каких-либо чувств. Дело в том, что он относился к типу мужчин, которые не пропустят ни одной юбки. И зная, что любовь для него лишь приятная, но несерьезная забава, Луиза не позволяла себе увлечься.

— Когда же мы встретимся? — прошептал Жан-Клод, уводя ее в сторону. — У меня намечается отгул. Может, проведем его вместе? — многозначительно предложил он. — Я бы свозил тебя в Париж и показал места, известные только коренному парижанину.

Луиза засмеялась и покачала головой:

— Боюсь, ничего не выйдет…

— О, понимаю, ты слишком занята спасением своих холодных северных морей. Таких же холодных, как твое сердце, дорогая…

— И так же хорошо защищенного, — твердо заявила Луиза, улыбнувшись.

И впрямь, ситуация в северных морях не из простых, но это в порядке вещей. А вот как реагировать на назойливые заигрывания Жан-Клода?

Может быть, он просто хочет с ней переспать? Но нельзя забывать о том, что он француз, мечтающий увеличить рыболовецкие пространства в пользу своей страны. Конечно, она, Луиза, всего лишь мелкая сошка, и повлиять на решение комиссии не в ее власти. Но эмоционально ранимая, влюбленная женщина может выдать полезную информацию, размышляла Луиза.

Стоявший неподалеку Гарет нахмурился. Его раздражало нахальное поведение француза, не дававшего Луизе прохода.

Ильза, не отходившая от него ни на шаг с самого приезда, проследила за его взглядом и подняла брови.

— О Боже, он в своем репертуаре, — протянула она, презрительно пожимая плечиками. — Поговаривают, что французы хорошо информированы. И все благодаря искусному умению Жан-Клода выведывать нужную информацию из доверчивых любовниц. — Она искоса посмотрела на Гарета и томно промурлыкала:

— А я, находясь в постели с мужчиной, думаю только о сексе и напрочь забываю о политике…

— Понимаю, — серьезно согласился Гарет. — Я и сам не люблю смешивать бизнес с удовольствием…

Наконец их пригласили к столу, и он не успел закончить фразу. А вот Луиза явно не спешит прерывать беседу с французом, отметил про себя Гарет.

— Луиза!

Девушка напряглась, услышав голос Гарета Симмондса. Ужин закончился десять минут назад, но улизнуть пораньше не удалось. Гарет ясно давал понять, что не позволит ей скрыться до тех пор, пока они не поговорят.

— Привет, — кратко откликнулась она, вежливо взглянув на часы, а потом на дверь.

— Я видел, как ты разговаривала с Жан-Клодом, — заявил Гарет, хладнокровно игнорируя ее прозрачные намеки на то, что она спешит. — Может быть, ты не в курсе, но в Брюсселе у него плохая репутация.

Луиза уставилась на Гарета, заводясь с полоборота.

— В каком смысле? Нельзя ли поконкретнее? Репутация хорошего любовника? Разве не об этом ты пытаешься меня спросить, Гарет? Тебя интересует, заслуженна она или нет?

— Я лишь хотел предупредить, чтобы ты была осторожней и не болтала лишнего при определенных обстоятельствах, — серьезно поправил ее Гарет.

Луиза широко распахнула потемневшие от гнева глаза и тяжело задышала.

— Ты на самом деле думаешь, что Жан-Клод пытается заманить меня в любовные сети, как Джеймс Бонд? — презрительно спросила она. — Какая нелепость! Хотя это в твоем характере, Гарет. Но есть мужчины, которые мечтают провести со мной ночь исключительно ради удовольствия, к твоему сведению. Не все же такие, как ты, и…

Луиза прикусила язык, мысленно проклиная свою неспособность противостоять эмоциям. Но слишком поздно, слово не воробей.

— Есть мужчины, не похожие на меня, и что с того? — Гарет невозмутимо улыбнулся.

— Не смей лезть в мою личную жизнь. Ты не имеешь права предполагать, что… — Луиза остановилась на полуслове, но только для того, чтобы снова завестись:

— А как насчет Ильзы Вейлс, тебе не надо опасаться этой милашки? В конце концов, от тебя зависит гораздо больше, чем от такой мелкой сошки, как я.

Допустим, она права, признал Гарет, но ведь дело не только политике. А в этом признаться он не смел, по крайней мере ей.

— Сейчас ты не имеешь права указывать мне, как жить, — продолжала девушка. — Ты больше не мой преподаватель, Гарет. И моя жизнь тебя не касается. Может быть, ты мог наказать меня за… любовь к Саулу, но…

— Наказать? — прервал ее Гарет. — Луиза, уверяю тебя, я…

— Что? — потребовала она срывающимся голосом. — Ты не несешь ответственности за то, что произошло? И ты не виноват в том, что я…

— Это нечестно, — спокойно перебил он. — К тому же нелогично. Тогда я не был твоим преподавателем.

— Да, это так, — согласилась девушка. — Но… она замолчала. Язык не поворачивался признаться в настоящей причине, вставшей между ней и учебой.

Но на глаза наворачивались слезы. Надежно, по ее мнению, спрятанные чувства так и лезли наружу.

Мысль о том, что она не самая способная и умная ученица, сильно подорвала ее самооценку и планы на будущее. А как страдала гордость, когда ее работа была безжалостно раскритикована…

Да, оглядываясь назад, девушка начинала понимать, что бурная жизнь на политической арене Брюсселя сочеталась с ее страстной натурой куда больше, чем стерильная атмосфера высших эшелонов британской правоохранительной системы. Однако это признание было сделано весьма и весьма неохотно. И делиться им с Гаретом у девушки не было никакого желания.

— Извини, если я тебя обидел, — тихо начал Гарет. — Я лишь хотел предупредить.

— Зачем? Какие у тебя основания думать, что я нуждаюсь в подобных предупреждениях? Может, потому, что ошиблась… полюбила, да не того… — Луиза сглотнула и язвительно добавила:

— А мои отношения с Жан-Клодом, какими бы они ни были, никого не касаются, никого.

— В каком-то смысле ты права, — согласился мужчина. — Но, с другой стороны… Не мне говорить, что Брюссель — это котел, кипящий сплетнями.

— Да уж, не тебе, — холодно подтвердила Луиза.

Довольно лекций, она сыта ими по горло. Луиза резко развернулась и быстрыми шагами направилась к выходу.

Однако, даже вернувшись домой, успокоилась она не сразу.

Да какое он имеет право, неистовствовала она, перелистывая сделанные заметки и разбирая постель. Какое ему дело до ее отношений с Жан-Клодом?

Но на самом деле совсем не это сводило Луизу с ума. И не вмешательство Гарета, а собственная глупость вызывала ее яростный гнев. Без сомнения, он помнил ее как глупенькую, безответно влюбленную девочку. Наивную девочку, спровоцировавшую другого, так же равнодушного к ней мужчину лишить ее девственности. Не знал он только того, что тот, другой, значил для нее намного больше, хотя это осознание и пришло с большим опозданием.

Лучше бы им никогда не встречаться, с болью подумала она.

Луиза проснулась рано утром и спустилась в бассейн. Там никого не было. И, задавшись целью проплыть двадцать кругов, Луиза полностью переключилась на выполнение поставленной задачи.

Последние пять кругов оказались не слишком удачной идеей, призналась она, с трудом вылезая из бассейна на дрожащих от напряжения ногах.

Выбравшись из воды, девушка моментально закрыла глаза и потрясла головой, чтобы расслабиться, не успев сообразить, что она уже не одна.

— Луиза? С тобой все в порядке?… — раздался совершенно нежеланный мужской голос.

Гарет Симмондс. Чего он здесь забыл? Может, это лишь сон, или у нее галлюцинации, навеянные мечтами?

Девушка неуверенно разомкнула веки. Нет, это не сон. Несмотря на тропическую жару разогретого бассейна, Луиза покрылась мурашками и задрожала. Гарет стоял совсем близко. На нем были черные строгие плавки. А тело…

Луиза сглотнула и, почувствовав недостаток кислорода в легких, попыталась вдохнуть.

Ее закрутило в вихре не поддающихся контролю воспоминаний. Ноги подкашивались, и она стремительно теряла контроль над ситуацией.

Великолепный бронзовый загар почти смылся. А так — ничего не изменилось. Все тот же могучий поток чувственной энергии. Все та же устремляющаяся вниз стрелка темных волос. Таких мужских и опасных, но мягких и чувственных на ощупь.

— Луиза…

Голова шла кругом от шумящего кровяного потока, сердце выскакивало из груди, а ноги налились свинцом.

— Нет.

Автоматически девушка вытянула вперед руку, отгораживаясь от приближающегося мужчины. Но он, не обращая внимания на протесты, схватил ее за плечи. Знакомое беспокойство блеснуло в его глазах.

— Что случилось? Луиза, ты заболела?…

— Мне пора, отпусти, — умоляла девушка, отчаянно высвобождаясь из его объятий. Но кафель был слишком скользкий, и, теряя равновесие, девушка прильнула к его разгоряченному телу, ища защиты. Оно было таким же желанным, как в тот роковой день в Тоскане. Терпкий запах мускуса заглушала свежесть лимонного мыла… или лосьона?…

— Это гель для душа. Подарок моей старшей племяшки на Рождество, — объяснил он. И девушка поняла, что мыслит вслух.

— В Италии от тебя пахло…

Что я несу… я же выдаю себя с головой… мысленно бранила себя Луиза. Но было слишком поздно. Слегка отстранившись, Гарет уже изучал ее лицо, ее губы…

Луиза моргнула и отвела глаза. Но ненадолго. Их взгляды снова встретились, а тела сплелись воедино, как у настоящих любовников.

— В Италии от тебя веяло солнцем, теплом и женственностью, — мягко сказал он, озвучивая ее мысли.

Луиза хотела возразить. Но вместо этого слепо уставилась на его губы, пожирая их изголодавшимся взглядом.

— Луиза…

Позже девушка еще не раз задаст себе вопрос, почему она расценила это как призыв. Призыв обнять Гарета и прижаться к его губам, растворившись в страстном поцелуе. Инстинктивное удовлетворение первобытного желания, выходящее далеко за пределы простого поцелуя.

Безумная, сумасбродная… глупая выходка. Но она уже не могла остановиться. Гарет… Гарет…

Луиза закрыла глаза, наслаждаясь звуком его голоса, а он снова и снова повторял ее имя, прежде чем впиться губами в ее губы.

Тело Луизы затрепетало в его руках, а она и не думала его останавливать. Он уже ласкал пальцами ее набухшие соски, и она моментально откликнулась… узнав своего первого… единственного любовника.

Воздвигнутые ею барьеры размылись, Луиза услышала свой возбужденный, сладострастный стон. Она обмякла в его сильных руках и полностью покорилась его воле.

Литая грудь Гарета скользила по ее обнаженной, влажной груди, будя знакомые ощущения, словно они расстались лишь вчера. Желание уничтожало все принятые ею решения, сметало из памяти все полученные уроки, заглаживая всю причиненную им боль.

Все смешалось воедино. Стоны вожделения, дрожь в изнывающем от желания теле, его губы, полностью завладевшие ее ртом…

Луиза давно утратила чувство места и времени. Не важно, где они, важно только то, что она чувствует. Сгорая от желания, девушка прижалась к его могучей груди.

Где— то вдалеке хлопнула дверь, и Луиза пришла в себя. В мгновение ока она отпрянула от мужчины, прикрывая руками свои обнаженные груди. И, повернувшись к нему спиной, начала натягивать бретельки купальника.

— Луиза, — беспокойно позвал Гарет. Но, заранее отвергая все, что он скажет, девушка не повернулась.

— Нет. Нет! Оставь меня, Гарет! — крикнула она, даже не посмотрев в его сторону. И стремительно направилась к выходу.

Молча провожая ее взглядом, Гарет не двигался с места. Да и что он мог сделать? Как объяснить все случившееся? Признаться, что просто потерял контроль над собой? Но это лишь усугубит ситуацию, впрочем, как и то, что он вздумает упрекнуть в чем-то девушку…

Увидеть боль в глазах Луизы, почувствовать ее наполненное желанием тело, стать свидетелем отчаянных попыток подавить свои чувства ради любви к другому — нет, все это равносильно смерти. Хотя звучит немного иронично, ведь он давно свыкся с мыслью о том, что девушка любит другого — или, по крайней мере, так он думал.