Ослаб от еженощного распутства;
      Кто Катилину в Риме окружал;
      Кто с ним не захотел и здесь расстаться;
      Кто - в том ручаюсь - молодость свою
      Не закалял в трудах военной службы,
      Оружием владеть не обучался,
      Верхом не ездил и в палатках не жил;
      Кто сведущ лишь в разврате, танцах, пенье,
      Азартных играх, пьянстве и еде;
      Кто на словах опасней, чем на деле.
      И, наконец, там собрались подонки
      Мошенники, наемные убийцы,
      Прелюбодеи, воры, шулера,
      Короче, грязь, которую туда
      Клоаки всей Италии извергли,
      Чтоб этих закоснелых негодяев
      Одним ударом покарали мы.
      Ужель перед лицом таких врагов
      Не схватимся мы гневно за оружье
      И эту нечисть не сотрем во прах,
      Чтоб кровь злодеев испарилась в воздух
      И выпала затем росой в пустынях,
      Где бродят лишь чудовища, которых
      Рождает солнцем разогретый ил? *
      Когда же день победа увенчает,
      Любой из нас, кому придется пасть
      (Затем что между нами есть, счастливцы,
      Чей жребий - жизнь за родину отдать
      И чьих имен потомство не забудет),
      В обители блаженных вознесется,
      Чтобы взирать оттуда, как в аду
      Мятежники, тенями став, томятся
      И бродит бледный призрак Катилины.
      Я все сказал. Пускай орлы взметнутся.*
      Смелей вперед! Бессмертные за Рим!
      Все
      За нас отец наш Марс и сам Юпитер!
      Уходят.
      СЦЕНА ВТОРАЯ
      Рим. Улица около храма Согласия.
      Входят Цезарь и Красс.
      Цезарь
      Со времени отъезда Катилины
      Лентул меня тревожит.
      Красс
      На обоих
      Давно рукой махнул я.
      Цезарь
      Для чего
      Вручить ты хочешь консулу их письма,
      В которых шлют они тебе совет
      Покинуть спешно Рим?
      Красс
      А вдруг сам консул
      Велел подбросить мне посланья эти?
      Я должен все возможности предвидеть,
      Чтоб оградить себя.
      Цезарь
      Такая мера
      Мне кажется не лишней. Я и сам
      Ему донес о некоторых тайнах
      Из тех, какие без меня он знал.
      Красс
      Чтоб вихрь, корабль республики кренящий;
      С ног нас не сбил, найти опору нужно.
      Примкнем к тому, кто верх берет.
      Цезарь
      И будем
      Служить ему усердней, чем Катон.
      Но все ж я попытаюсь хоть для вида
      Вступиться за бунтовщиков.
      Красс
      Напрасно.
      Зачем спасать того, кто побежден?
      Уходят.
      СЦЕНА ТРЕТЬЯ
      Комната в доме Цицерона.
      Входят Цицерон, Квинт Цицерон и Катон.
      Цицерон
      Брат Квинт, я никогда не соглашусь
      В угоду чьей-то личной неприязни
      На жизнь согражданина покуситься.
      Коль мне докажут, что преступен Цезарь,
      Его предам суду я, - но не раньше.
      Пусть помнят Квинт Катул и Кай Пизон,*
      Что консул обвинять не станет ложно
      Людей за то, что им они враги.
      Квинт Цицерон
      Не ложно, а ссылаясь на признанья,
      Которые аллоброги, а также
      Вольтурций могут сделать.
      Цицерон
      Нет, не стану
      Я домогаться этого и если
      Узнаю, что другие домогались,
      То и тебя не пощажу, мой брат.
      Катон
      Мой добрый Марк, ты так велик душой,
      Как если бы с богами вместе вырос!
      Цицерон
      Вели схватить Лентула и всех прочих,
      Хоть горько мне отдать такой приказ.
      Уходят.
      СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
      Храм Согласия. Входят ликторы, Цицерон, держащий в руках письма, Катон, Квинт Цицерон,
      Цезарь, Красс, Силан и сенаторы.
      Цицерон
      Пусть с Римом и сенатом неизменно
      Пребудет счастье! Вас, отцы, прошу я
      Вскрыть эти письма и самим решить,
      Имел ли право я поднять тревогу
      И не должны ль за рвение мое
      Меня вы порицать.
      Входят преторы Помтиний и Флакк.
      А где оружье,
      Что в доме у Цетега вы изъяли?
      Преторы
      (одновременно)
      Лежит за дверью храма.
      Цицерон
      Приготовьтесь
      Внести его, как только вам прикажут
      Вольтурция ввести, и не давайте
      Задержанным друг с другом говорить.
      Преторы уходят.
      Что вы прочли, отцы? Достойно ль это
      Хотя б вниманья, если уж не страха?
      Цезарь
      Я в ужасе!
      Красс
      Я потрясен!
      Катон
      Читайте.
      Силан
      Как носит этих извергов земля!
      Цицерон
      Хотя невероятность их злодейств
      Сомненья часто в вас, отцы, вселяла,
      Я с той поры как Катилину выгнал
      (Не страшно больше мне, что это слово
      Кого-нибудь обидеть может, ибо
      В ответе я за вещи пострашней
      За то, что он живым ушел из Рима,
      А те, кто должен был, как мне казалось,
      С ним вместе удалиться, не ушли),
      Все дни и ночи тратить стал на то,
      Чтоб разгадать намеренья безумцев
      И чтобы - раз вы мне не доверяли
      Дать случай у возможность вам увидеть
      Воочью доказательства измены
      И этим вас заставить защищаться.
      Так и случилось. Вот печати их,
      Вот почерк. Все они под стражу взяты.
      Хвала богам бессмертным! Эй, ввести
      Аллоброгов с Вольтурцием сюда.
      Возвращаются преторы, вводя Вольтурция и аллоброгских послов.
      Вот те, кому они вручили письма.
      Вольтурций
      Отцы, клянусь, я ничего не знаю.
      Я ехал в Галлию... Я сожалею...
      Цицерон
      Вольтурций, не дрожи. Во всем сознайся,
      И - слово консула даю - ты будешь
      Прощен сенатом.
      Вольтурций
      Да, я знаю все,
      Но в заговор был втянут лишь недавно.
      Цезарь
      Не бойся ничего и говори.
      Ведь консул и сенат тебе сказали,
      Что будешь ты помилован.
      Вольтурций
      (запинаясь от страха)
      Я послан
      Был с письмами Лентулом к Катилине,
      И на словах мне передать велели,
      Чтоб он ничьей - будь то рабы иль слуги
      Подмогой не гнушался, чтоб войска
      Вел поскорей на Рим, где все готово,
      И все пути из города закрыл
      Тем, кто спасаться будет от пожара.
      Все это и аллоброги слыхали.
      Первый посол
      Отцы, он не солгал. Нам дали письма
      И поклялись, что вольность нам вернут,
      Коль мы снабдим мятежников конями.
      Стража вносит оружие.
      Цицерон
      Вот вам, отцы, другое подтвержденье
      Оружие Цетега.
      Красс
      Неужели
      Все это он один хранил?
      Цицерон
      Здесь нет
      И сотой доли найденного нами.
      Ввести злодея. Осмотрев оружье,
      Теперь на оружейника посмотрим.
      Стража вводит Цетега.
      Ну, милый мой храбрец, с какою целью
      Всем этим ты запасся?
      Цетег
      Если б ты
      В дни Суллы задал мне вопрос подобный,
      Я бы ответил: чтобы резать глотки.
      Сейчас скажу не так: чтоб развлекаться.
      Приятно мне взглянуть на добрый меч,
      Рукой клинок отточенный потрогать,
      Шлем или панцирь на чурбан надеть
      И проломить их сталь одним ударом.
      Цицерон
      Узнал ты эти письма? Вот на чем
      Ты голову сломил. Чей это почерк?
      Цетег выхватывает письма у Цицерона и рвет их.
      Схватить его и письма отобрать!
      Изменник разум потерял от страха.
      Цетег
      Не помню я ни как, ни что писал.
      Дурак Лентул продиктовал мне что-то,
      Под чем я, как дурак, поставил подпись.
      Цицерон
      Пускай войдут Статилий и Лентул
      И опознают почерк.
      Стража вводит Статилия и Публия Лентула.
      Дать им письма.
      Статилий
      Я сознаюсь во всем.
      Цицерон
      Скажи нам, Публий,
      Чья на письме печать стоит?
      Лентул
      Моя.
      Цицерон
      А кто изображен на ней?
      Лентул
      Мой дед.
      Цицерон
      Он был достойным, честным человеком,
      Любил сограждан и служил отчизне.
      Зачем же внука он, немой свидетель,
      Не отвратил от мыслей, гнусных, как...
      Лентул
      Как что, речистый Цицерон?
      Цицерон
      Как ты,
      Затем что в мире нет гнуснее твари.
      Взгляни сюда.
      (Указывает на аллоброгских послов.)
      Ужели эти лица
      Твоей вины, наглец, не подтверждают?
      Лентул
      Кто эти люди? Я не знаю их.
      Первый посол
      Нет, Публий, знаешь. Мы с тобой встречались
      У Брута в доме.
      Вольтурций
      Под вечер вчера.
      Лентул
      Вот новости! Да кто вас звал туда?
      Первый посол
      Ты сам. Нам дали при свиданье письма
      Статилий, ты, Цетег, Габиний Цимбр
      И прочие за вычетом Лонгина,
      Который отказался написать,
      Затем что собирался вслед за нами
      В страну аллоброгов явиться лично
      И получить обещанных коней.
      Цицерон
      Он, как мне доложили, к Катилине
      Успел бежать.
      Лентул
      Предатели! Шпионы!
      Первый посол
      Мы слышали о том, что власть над Римом,
      Согласно предсказанию Сивиллы,
      Ты, третий из Корнелиев, захватишь
      Теперь, когда пошел двадцатый год
      С тех пор, как загорелся Капитолий.
      Потом ты стал расхваливать Цетега
      И хвастаться решительностью вашей.
      Цетег
      Вот каковы, Лентул, наш вождь верховный,
      Послы, которых ты превозносил!
      Катон
      Цетег, умолкни! Ты не в меру дерзок.
      Первый посол
      Габинием при нас упоминались
      Автроний, Сервий Сулла, Варгунтей
      И многие другие.
      Вольтурций
      К Катилине
      Ты дал мне и письмо, и порученье,
      Которое сенату слово в слово
      Я изложил, надеясь на пощаду.
      Я не своею волей к вам примкнул.
      Меня заставил Цимбр.
      Цицерон
      Молчи, Вольтурций!
      Лентул, что ты на это все ответишь?
      Сознаешься иль нет? Что ж ты умолк?
      Или улики так неоспоримы,
      Что, несмотря на все твое бесстыдство,
      Дар речи ты от страха потерял?
      Убрать его. - Остался лишь Габиний,
      Всех преступлений мастер.
      Стража вводит Габиния Цимбра.
      Покажите
      Ему письмо. Ты знаешь эту руку?
      Габиний
      Не знаю.
      Цицерон
      Нет?
      Габиний
      И не желаю знать.
      Катон
      Тебе письмо бы надо в глотку вбить!
      Будь консул я, ты б у меня, бесстыдник,
      Сожрал бы то, что изблевать посмел.
      Габиний
      А где ж законность?
      Катон
      Что? Взывать к закону
      Дерзаешь ты, поправший все законы
      Природы, Рима, совести и веры?
      Габиний
      Да, я дерзаю.
      Катон
      Нет, преступный Цимбр,
      К благим установлениям злодею
      Взывать не подобает.
      Габиний
      А Катону
      Не подобает нарушать закон.
      Красс
      Убрать его. Хоть он и не сознался,
      Доказано злодейство.
      Габиний
      Подождите.
      Я сознаюсь во всем. Шпионы ваши
      Не лгали вам.
      Цетег
      Вознаградите их
      За то, что вы избавлены от страха,
      И позаботьтесь, чтобы не пришлось
      Им гнить на смрадном кладбище для бедных,
      Чего вы сами чудом избежали,
      Иль нищенствовать на мостах,* чьи арки
      Усердье их от гибели спасло.
      Цицерон
      Отцы, смотрите, что это за люди!
      Они уличены в таком злодействе
      Такою тучею улик - и все же
      Упорны, дерзки, наглы, как и раньше.
      А что б они творили, победив!
      Я думал, изгоняя Катилину,
      Что больше не опасны государству
      И консулу Лонгин, оплывший жиром,
      Лентяй Лентул и бешеный Цетег.
      Меня пугал (и то лишь до тех пор
      Пока он в Риме) только Каталина,
      Десница, мозг и сердце заговора.
      Ошибся я. К кому они прибегли?
      К аллоброгам, врагам старинным нашим.
      Единственному племени, какое
      Еще не примирилось с властью Рима
      И с ним готово завязать войну.
      Однако галлов праведные боги
      Наставили на верную дорогу,
      И старший из послов, заботясь больше
      О Риме, чем о племени своем,
      Отверг посулы главаря смутьянов,
      Того, кто стать мечтал владыкой Рима,
      Хоть благородный дед его в сраженье
      С мятежными приверженцами Гракха
      Был тяжко ранен, защищая то,
      Что внук разрушить хочет; кто пытался
      Привлечь к себе воров, убийц, рабов;
      Кто весь сенат обрек мечу Цетега,
      А прочих граждан отдал в жертву Цимбру;
      Кто приказал Лонгину Рим поджечь
      И войско кровопийцы Катилины
      Италию призвал опустошить.
      Отцы, хотя б на миг себе представьте
      Наш древний, славный и великий город,
      Охваченный пожаром! Нарисуйте
      Себе страну, покрытую горами
      Непогребенных трупов наших граждан;
      Лентула, севшего на римский трон;
      Его людей в пурпурных ваших тогах;
      Ворвавшегося в город Катилину;
      Насилуемых дев, детей дрожащих;
      Стон тех, кто жив, и хрип предсмертный жертв,
      Чья кровь багряным током орошает
      Горячий пепел зданий городских!
      Вот зрелище, которое злодеи
      Готовили, чтобы себя потешить.
      Цетег
      Да, консул, пьеса не была бы скучной,
      Но роль твоя была бы покороче,
      Чем та, какую ты сейчас сыграл:
      Не кончился б еще и первый выход,
      Как меч в твоей сладкоречивой глотке
      Уже торчал бы.
      Катон
      Выродок бесстыдный!
      Цицерон
      Отцы, угодно ль вам подвергнуть их
      Домашнему аресту на поруках,*
      Пока сенат не вынесет решенья?
      Все
      Да, да.
      Цицерон
      Итак, пусть охраняет Красс
      Габиния, Цетега - Корнифиций,
      Статилия - Кай Цезарь, а Лентула
      Эдилом * избранный Лентул Спинтер.
      Катон
      Пусть преторы задержанных доставят
      В дома к их поручителям.
      Цицерон
      Согласен.
      Всех увести.
      Цезарь
      Нет, пусть Лентул сперва
      Сан претора с себя публично сложит.*
      Лентул
      Сенат свидетель, я его слагаю.
      Преторы и стража уводят Лентула, Цетега, Статилия и Габиния.
      Цезарь
      Теперь обычай древний соблюден.
      Катон
      Похвально, что о нем ты вспомнил, Цезарь.
      Цицерон
      Как мы должны аллоброгам воздать
      За помощь при раскрытье заговора?
      Красс
      Мы все их просьбы удовлетворим.
      Цезарь
      За счет казны им выдадим награды.
      Катон
      И честными людьми их назовем.
      Цицерон
      А что получит Тит Вольтурций?
      Цезарь
      Жизнь.
      Вольтурций
      Я не желаю большего.
      Катон
      И деньги,
      Чтоб от нужды он вновь не стал злодеем.
      Силан
      Пускай за службу благодарность Санге
      И преторам Помтинию и Флакку
      Сенат объявит.
      Красс
      Это справедливо.
      Катон
      Чего же будет удостоен консул,
      Чья доблесть, проницательность и ум
      Без крови, казней, примененья силы
      Спасли от верной гибели отчизну
      И вырвали нас из когтей судьбы?
      Красс
      Ему обязаны мы нашей жизнью.
      Цезарь
      И жизнью наших жен, детей, отцов.
      Силан
      Он спас отчизну твердостью своею.
      Катон
      Сенат дарует Цицерону званье
      Отца отчизны и венок дубовый.*
      Цезарь
      И назначает этим же решеньем
      Молебствие бессмертным в честь его...
      Красс
      Кто - так мы это и в анналы впишем
      Сумел своим рачением избавить
      Рим от огня, от избиенья граждан
      И от меча изменников сенат.
      Цицерон
      Отцы, как незначителен мой труд
      В сравнении с невиданным почетом,
      Какого я, единственный из граждан,
      Одетых в тогу,* нынче удостоен
      В столь многолюдном заседанье вашем.*
      Но мне всего отрадней знать, что вам
      Не угрожает более опасность.
      Раз этот день спасенья от нее
      Для нас стал знаменательней отныне,
      Чем день, когда на свет мы родились,
      Затем что, спасшись, радуются люди
      И ничего не чувствуют, рождаясь,
      Пусть он навек для нас и для потомства
      Пребудет столь же славным, как и день,
      Когда был город Ромулом заложен,
      Спасти ведь так же трудно, как создать.
      Цезарь
      Да будет так.
      Красс
      Внесем в анналы это.
      За сценой шум.
      Цицерон
      Что там за шум?
      Флакк возвращается.
      Флакк
      Из Рима к Катилине
      Тарквиний некий ехал. Он задержан
      И говорит, что послан Марком Крассом,
      Причастным к заговору.
      Цицерон
      Это лжец.
      В тюрьму его!
      Красс
      Нет, не в тюрьму - сюда.
      Я на него хочу взглянуть.
      Цицерон
      Не стоит.
      На хлеб и воду посадить его,
      Пока не скажет он, чьим наущеньям
      Поддался, дерзко очернив такого
      Известнейшего в Риме гражданина,
      Как Красс.
      Красс
      (в сторону)
      Боюсь, что скажет он - твоим.
      Силан
      (Кроссу)
      Злодеи, чтоб снискать к себе доверье,
      Его могли уговорить назвать
      Тебя или других из нас.
      Цицерон
      Я знаю
      Поскольку сам вел следствие, - что Красс
      Невинен, честен и отчизне предан.
      Флакк
      У нас есть и на Цезаря донос.
      Его нам подал некий Луций Вектий,
      А Курий подтвердил.
      Цицерон
      Порвать его.
      Сенату он доверья не внушает.
      Цезарь
      И мне ловушку расставляют!
      Цицерон
      Кто-то
      Тебе вредит из личной неприязни.
      Я Курию сказал, что это ложь.
      Цезарь
      Не тот ли это твой осведомитель,
      Кому, равно как Фульвии, недавно
      Ты упросил сенат награду дать?
      Цицерон
      Да.
      Цезарь
      А скажи, он получил ее?
      Цицерон
      Покуда нет. Ты не волнуйся, Цезарь:
      Никто в твою виновность не поверит.
      Цезарь
      Да - если не получит он награды.
      А если он получит, я и сам
      Поверю, что виновен пред сенатом,
      Платящим тем, кто на меня доносит.
      Цицерон
      Все будет сделано, как ты захочешь,
      Достойный Цезарь.
      Цезарь
      Консул, я молчу.
      Уходят.
      СЦЕНА ПЯТАЯ
      Местность близ Фезул.
      Входит Катилина с войском.
      Катилина
      Солдаты, мне по опыту известно,
      Что мужества не прибавляют речи
      И что не властен ими полководец
      Остановить бегущих. Мы в бою
      Отваги проявить не можем больше,
      Чем нам дано с рожденья иль привито.
      Слова бессильны там, где жажда славы
      На битву не воспламеняет дух:
      В чьем сердце страх, тот к увещаньям глух.
      Но я собрал вас все-таки, друзья,
      Чтоб кое о каких вещах напомнить
      И вам свое решенье изложить.
      Вы знаете не хуже, чем я сам,
      Ход наших дел. Вы все уже слыхали,
      Как навредил себе и нам Лентул
      Беспечностью своей и малодушьем,
      Из-за чего в те дни, пока мы ждали,
      Что нам из Рима он помочь сумеет,
      От Галлии отрезал Целер нас.
      Два войска с двух сторон нас обложили: *
      Одно нам закрывает путь на Рим,
      Другое - в Галлию. А здесь остаться,
      Как этого бы ни хотелось нам,
      Нужда в съестных припасах не позволит.
      Итак, куда мы ни решим идти,
      Дорогу силой пробивать придется.
      Поэтому я заклинаю вас
      Быть смелыми и твердыми в сраженье.
      Соратники, вы держите в руках
      Все то, чего искали - славу, вольность,
      Утраченную родину и счастье,
      Которое оружьем нужно взять.
      Коль одолеем мы, все будет нашим.
      Получим мы припасы и людей,
      И перед нашим войском распахнутся
      Ворота муниципий * и колоний.*
      А если нет - все будет против нас,
      И не найдут ни у кого защиты
      Те, кто себя мечом не защитил.
      Могли б вы жить в изгнании, иль в рабстве,
      Иль в Риме на подачки богачей,
      Но этот жребий вы сочли позорным
      И храбро предпочли примкнуть ко мне,
      Затем что только тот, кто побеждает,
      Вместо войны приобретает мир.
      Поверьте, мы противника сильнее
      Он бьется за других, мы за себя;
      И помните, лишь трус свою судьбу
      В бою ногам, а не мечу вверяет.
      Мне кажется, над вашей головой
      Я вижу и богов, и смерть, и Фурий,
      Которые нетерпеливо ждут
      Исхода столь великого событья.
      Мечь наголо! И если нам сегодня
      Изменит, несмотря на доблесть, счастье,
      Врагу продайте жизнь свою такою
      Кровавою ценой, чтоб, нас губя,
      Сама судьба дрожала за себя.
      Уходят.
      СЦЕНА ШЕСТАЯ
      Рим. Храм Юпитера Статора. Входят ликторы, преторы Помтиний и Флакк, Цицерон, Силан, Цезарь, Катон,
      Красс и сенаторы.
      Первый сенатор
      Зачем сенат был созван так поспешно?
      Второй сенатор
      Сейчас узнаем - преторы расскажут.
      Помтиний
      Почтенные отцы, вам надлежит
      Решить, что с заговорщиками делать
      И как предотвратить бунт их рабов,
      Вольноотпущенников и клиентов.
      Один из слуг распутного Лентула,
      По улицам шатаясь, подкупает
      Ремесленников и торговцев бедных.
      Цетег же домочадцам, людям смелым,
      Которые к тому ж сильны числом,
      Велел оружье взять и попытаться
      Его освободить. И если мер
      Не примете вы, бунт начаться может,
      Хоть сделали мы все, что в наших силах,
      Чтоб помешать ему. Теперь вы сами
      Подумайте, как защитить себя.
      Цицерон
      Отцы, что вам постановить угодно?
      Силан, как консул будущего года,
      Скажи нам первый мнение свое.*
      Силан
      Я буду краток. Раз они пытались
      Наш славный Рим стереть с лица земли
      И власть его сломить его ж оружьем,
      Их смерти надлежит предать; и если б
      Своим дыханьем мог я убивать,
      Они б ни одного мгновенья дольше
      Не отравляли воздух над страной.
      Первый сенатор
      Согласен я.
      Второй сенатор
      И я.
      Третий сенатор
      И я.
      Четвертый сенатор
      Я тоже.
      Цицерон
      А что, Кай Цезарь, скажешь ты?
      Цезарь
      Отцы.
      Нельзя нам поддаваться, вынося
      Сужденье о делах больших и сложных,
      Вражде и жалости, любви и гневу.
      Дух постигает истину с трудом
      Там, где ее затмили эти чувства.
      Поэтому напоминаю вам
      Для блага всем нам дорогого Рима,
      Что не должны достоинство свое
      Вы в жертву приносить негодованью,
      В вас вызванному шайкою Лентула,
      Равно как и своею доброй славой
      Пристрастиям в угоду поступаться.
      Да, если можно кару изобресть,
      Которая равнялась бы злодейству,
      Ее готов одобрить я. Но если
      Его невероятность превосходит
      Все, что измыслить в силах человек,
      Мы вправе, как мне кажется, прибегнуть
      Лишь к мерам, предусмотренным законом.
      Когда приводит маленьких людей
      Минутная запальчивость к ошибке,
      То этого никто не замечает:
      Ведь их известность их судьбе равна.
      Проступки ж тех, кто на вершине власти
      И, значит, на виду у всех живет,
      Немедленно огласку получают.
      Чем выше положенье человека,
      Тем меньше у него свободы действий.
      Ему нельзя лицеприятным быть,
      Раз то, что назовут в простолюдине
      Простым порывом гнева, в нем сочтут
      Жестокосердьем и высокомерьем.
      Я знаю, что оратор предыдущий
      Отважен, справедлив и предан Риму
      И что такие люди, как Силан,
      Умеют подавлять свои пристрастия.
      Но нахожу я хоть и не жестоким
      (Какую меру можно счесть жестокой
      Перед лицом подобных преступлений?),
      Однако совершенно чуждым духу
      Законов наших мнение его.
      Они предписывают римских граждан
      Карать не смертной казнью, но изгнаньем.
      Так почему ж ее он предложил?
      Конечно, не из страха, ибо консул
      Своим усердьем устранил опасность.
      Быть может, для острастки? Но ведь смерть
      Конец всех наших бед и доставляет
      Нам больше облегчения, чем горя.
      Итак, считаю я ненужной казнь.
      Однако, - скажут мне, - на волю выйдя,
      Они усилят войско Катилины.
      Во избежанье этого, отцы,
      Я предлагаю вам их достоянье
      Конфисковать в казну, а их самих
      Держать вдали от Рима в заключенье,
      По муниципиям распределив
      Без права и возможности сноситься
      С собранием народным и сенатом,
      И всех оповестить, что муниципий,
      Нарушивший указанный запрет,
      Объявим мы врагом отчизны нашей.
      Все
      Разумное, достойное решенье!
      Цицерон
      Отцы, читаю я на ваших лицах,
      Повернутых ко мне, вопрос безмолвный:
      К какому предложенью я склонюсь.
      Суровы оба. Оба соразмерны
      И важности решаемого дела,
      И благородству тех, кем внесены.
      Силан стоит за казнь, которой вправе
      Отчизна предавать преступных граждан,
      Как это и бывало в старину.
      А Цезарь предлагает нам виновных
      Обречь пожизненному заключенью.
      Затем что эта кара горше смерти.
      Решайте, как хотите. Консул ваш
      Все, что для Рима благом вы сочтете,
      Поддерживать и защищать готов.
      Он встретит грудью, чуждой колебаньям,
      Любой удар судьбы, пусть даже смерть:
      Ведь не умрет позорно тот, кто храбр.
      Рыдая - тот, кто мудр, и слишком рано
      Тот, кто успел сан консула снискать.
      Силан
      Отцы, я предложил вам то, что мне
      Казалось для отечества полезным.
      Катон
      Тебе, Силан, оправдываться не в чем.
      Цицерон
      Катон, ты просишь слова?
      Катон
      Да, прошу.
      Вы слишком долго спорите о том,
      Как наказать злодеев, от которых
      Без промедленья нужно оградиться.
      Их преступленье - не из тех, какие
      Караются лишь после совершенья:
      Коль совершиться мы ему дадим,
      То покарать его уже не сможем.
      Достойный Цезарь здесь с большим искусством
      О жизни и о смерти рассуждал.
      Мне кажется, что он считает басней
      Все, что известно нам о преисподней,
      Где добрые отделены от злых,
      Которых мучат Фурии в местах
      Бесплодных, отвратительных и страшных.
      Поэтому злодеев содержать
      Он хочет в муниципиях под стражей,
      Боясь, что в Риме их спасут друзья,
      Как будто те, кто к этому способен,
      Сосредоточены в одной столице,
      А не по всей Италии живут;
      Как будто дерзость не смелеет там,
      Где ей сопротивление слабеет.
      Коль верит он, что налицо опасность,
      Совет его нелеп, а коль не верит
      И страху чужд в отличие от всех,
      То нам самим его страшиться нужно.
      Отцы, я буду прям. На ваших лицах
      Написано стремленье возложить
      Все упованья ваши на бессмертных,
      Хоть помощь их стяжают не обетом
      Или плаксивой женскою молитвой,
      Но мужеством и быстротой в решеньях.
      Тому, кто смел, им стыдно отказать;
      Зато им ненавистны лень и трусость.
      А вы боитесь наказать врагов,
      Которых в доме собственном схватили!
      Что ж, пощадите их и отпустите,
      Оружье им вернув, чтоб ваша мягкость
      И жалость обернулись против вас!
      О, все они - недюжинные люди
      И согрешили лишь из честолюбья!
      Давайте ж пощадим их и простим!
      Да, если бы они щадили сами
      Себя иль имя доброе свое,
      Людей или богов, и я бы тоже
      Их пощадил. Но в нашем положенье
      Простить их - значит провиниться хуже,
      Чем те, кого вы судите сейчас.
      Вы были б вправе совершить ошибку,
      Когда б у вас в запасе было время,
      Чтобы ее исправить, заплатив
      За промах запоздалым сожаленьем.
      Но мы должны спешить. И потому,
      Коль вы хотите жизнь отчизны нашей
      Продлить еще хотя б на день один,
      Я требую, чтоб ни минуты жизни
      Вы не дали злодеям. Я сказал.
      Все
      Ты нас, Катон, наставил, как оракул.
      Красс
      Пусть будет так, как он решил.
      Сенаторы
      (отдельные голоса)
      Мы были
      Не в меру боязливы.
      Силан
      Если б не был
      Он доблестен, мы б в трусов превратились.
      Сенаторы
      (отдельные голоса)
      Достойный консул, действуй. Мы - с тобой.
      Цезарь
      Отцы, я при своем остался мненье.
      Катон
      Умолкни.
      Входит гонец с письмом.
      Что там?
      Первый сенатор
      Цезарю письмо.
      Катон
      Откуда? Пусть его прочтут сенату.
      Оно от заговорщиков, отцы.
      Во имя Рима вскрыть его велите.
      (Хватает письмо.)
      Цезарь
      (тихо Катону)
      Прочти его, но про себя. Ведь это
      Любовное письмо твоей сестры.
      Хоть ненавидишь ты меня, не нужно
      Ее позорить.
      Катон
      (бросая письмо Цезарю)
      На, держи, распутник!
      Смелее действуй, консул!
      Цезарь
      Цицерону
      Об этом дне придется пожалеть.