Кланад (№2) - Звездочка светлая

Она повернулась, вышла в коридор и направилась к лестнице. Ее мысли лихорадочно метались в поисках выхода из создавшейся ситуации.

– Да, чуть не забыл! Тебе, кстати, тоже придется умереть, – беззаботно проговорил Бардо за ее спиной. – Любая женщина, которая имеет с ними дело, должна умереть, чтобы на свет не рождались новые чудовища.

– Эндрю – не чудовище! – яростно крикнула Квинби. – Скорее это относится к вам, ничтожный убийца детей!

Сказав эти слова, она сразу же почувствовала, как в спину ей уперлось холодное дуло пистолета.

– Ах ты, шлюха! Да я…

– Бардо!

Входная дверь с грохотом распахнулась, и в дом ворвался Гуннар. Они в этот момент находились на площадке между двумя лестничными пролетами.

– Нет, Гуннар, нет! Не подходи, у него – пистолет!

Не понимая, что делает, Квинби метнулась назад, всем телом ударилась в Бардо, и они упали на пол.

Внезапно Бардо закричал.

Квинби зажмурилась, настолько пронзительным и страшным был этот крик. Что произошло? Может, он себе что-нибудь сломал во время падения? Ей еще никогда не приходилось слышать крика, в котором звучала бы такая боль.

– Квинби! – Гуннар уже взбежал на лестничную площадку и склонился над любимой. – Ради всего святого, зачем ты это сделала! Я боялся, что не успею его остановить прежде, чем он нажмет на курок! – Гуннар опустился на колени возле Квинби, не обращая на Бардо никакого внимания, будто того вовсе не существовало.

Но это было не так. Убийца по-прежнему находился здесь, причем – с ножом и пистолетом.

– Осторожно! – отчаянно крикнула она. – Он вооружен.

– Все в порядке, он уже не опасен, – нетерпеливо оборвал ее Гуннар. – Сейчас меня волнуешь только ты. Ты не ранена?

– Нет, – пробормотала Квинби и перевела взгляд на Бардо, лежавшего позади нее. Его пистолет валялся в стороне, широко открытые глаза, не мигая, смотрели в потолок, а на лице застыла маска невыносимой боли.

– Что ты с ним сделал?

– Парализовал и внушил ему боль, – равнодушно ответил Гуннар.

Квинби снова посмотрела на Бардо, и ее передернуло. Было очевидно, что этот человек испытывает чудовищные мучения. Каждая складка его лица выражала страдание.

– Ты можешь прекратить его мучения? У него такой страшный вид!

– Могу. – Гуннар помог ей встать на ноги. – Но не буду. – Его лицо стало жестоким и беспощадным. Квинби сразу же вспомнила, как они летели в самолете, и он на несколько мгновений стал таким же и напомнил ей берсеркера. – Он ранил Стивена, и без колебаний убил бы тебя. Он должен быть наказан. Болью.

С этими словами Гуннар подошел к стоявшему на столике телефону и снял трубку.

Квинби бросила еще один опасливый взгляд на Бардо и только после этого последовала за ним.

– Ты звонишь в полицию?

– Нет. – Гуннар продолжал методично набирать номер на диске. – Джадд ждет в аэропорту. Он заберет Бардо и доставит его в Седихан.

– И что с ним там сделают?

– Лично мне хотелось бы, чтобы этому подонку отрезали голову, – хищно оскалился Гуннар. – Но, вероятнее всего, «Кланад» попытается вылечить его от злобы. В соответствии с нашим кодексом, мы не должны причинять вред никому из тех, кто уже не представляет угрозы для окружающих. Остается надеяться, что лечение не даст результатов, и его передадут в руки правосудия Бен-Рашида, с тем, чтобы он понес заслуженное наказание. – Гуннар улыбнулся, но в улыбке таился яд. – А ведь Алекс известен тем, что в подобных случаях бывает беспощаден.

На другом конце провода кто-то снял трубку, и Гуннар стал давать инструкции – четко и внятно.

– Ну вот и все. – Фургон Джадда Уокера скрылся за поворотом, и Гуннар пошел к крыльцу, на котором стояла Квинби. Брови его нахмурились. – Послушай, в чем дело? С тех пор как я позвонил Джадду, ты не произнесла и двух слов. – Затем его лицо смягчилось. – Да не волнуйся ты! «Кланад» более милосерден, чем я. Скорее всего, первое, что они сделают, это избавят Бардо от боли.

– Плевать на Бардо, – процедила она. – Ты, похоже, не очень хорошо меня понимаешь. Мне, конечно, жаль этого человека, немного. Но он заслужил наказание. Люди, которые способны на убийство беззащитного ребенка, не должны оставаться безнаказанными.

– Тогда почему ты такая мрачная? Я даже отсюда чувствую, как ты напряжена.

– Да потому, что я готова взорваться! – Стараясь успокоиться, Квинби набрала полные легкие воздуха и медленно выдохнула. – Нам нужно поговорить.

Развернувшись, она прошла в гостиную, отдернула шторы, и лучи утреннего солнца залили комнату ярким светом. Сзади захлопнулась входная дверь, и в гостиную вошел Гуннар, но Квинби не обернулась.

– Ты устала, – мягко сказал он. – За последнюю ночь ты прошла сквозь ад кромешный и все еще переживаешь за Стивена. Так, может, отложим разговор до тех пор, пока ты не отдохнешь?

– Да, я очень переживаю из-за Стивена. – Квинби старалась говорить медленно и размеренно. – И из-за Эндрю. И из-за всей этой жуткой истории. – Она повернулась к нему. Глаза ее горели, как у пантеры. – Но тебя, Гуннар, я просто готова растерзать.

Мужчина смотрел на нее с опаской.

– Но, Квинби, я просто обязан был добраться до Бардо…

– Может, и так, но ты не обязан был делать это в одиночку! Похоже, с самого детства ты настолько привык рисковать своей башкой, что это стало твоей второй натурой. Так вот, хватит! Я больше не намерена терпеть твое безрассудство! Ты больше не будешь рисковать своей жизнью. – Она помолчала и закончила:

– Потому что она принадлежит мне.

От неожиданности Гуннар окаменел.

– Правда?

– Правда, черт тебя побери! Почему, как ты думаешь, сегодня на рассвете я помчалась сюда вслед за тобой? Твой расчудесный «Кланад» может сколько угодно кудахтать вокруг комплекса вины, который ты носишь на шее, как ярмо, но я не намерена…

– Выходит, Джон все рассказал тебе, – помрачнев, перебил ее Гуннар. – Он не должен был этого делать! Я хотел сам поговорить с тобой об этом.

– Если бы я стала дожидаться, пока ты расскажешь мне об этом сам, то состарилась и умерла бы, так ничего и не узнав. Ты считаешь, что меня необходимо оберегать от всех неприятностей, что самой тяжелой моей обязанностью должно быть одевание по утрам. Но вспомни свои собственные слова. Помнишь, ты говорил мне о том, что по своей природе мы с тобой оба – няньки и станем по очереди заботиться друг о друге. А сам все время отбираешь у меня мою очередь! Вот я и решила, что теперь этим пора заняться мне. – Она подошла к нему и взяла его лицо в ладони. – Так вот, слушай, Гуннар Нильсен. Ты – не урод. Ты – чудесный, любящий человек, обладающий удивительным талантом, который используешь во благо людей. Ты не виновен в гибели родителей и не несешь ответственности за те трудности, с которыми столкнулся Эндрю. Каждому из нас приходится делать тот или иной выбор, и ты, с учетом того, что имелось в твоем распоряжении, сделал самый правильный. Ты больше никогда не должен мучиться чувством собственной вины и рисковать своей жизнью.

– Правда? – шепотом спросил Гуннар, вглядываясь в ее лицо. – Ты говоришь так, будто совершенно уверена в своих словах.

– Я и впрямь уверена.

– Почему, Квинби? Объясни же, почему!

– Почему, черт побери? Да потому, что я – твой валон. Неужели, по-твоему, мне очень хочется, чтобы моя вторая половинка скакала под пулями, ходила по натянутому канату и…

В следующую секунду он стал осыпать Квинби поцелуями, стиснув ее с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Приподняв ее голову, он смотрел ей в лицо неверящим взглядом и спрашивал:

– Значит, ты любишь меня? Любишь? Она моргнула, чтобы справиться с застилавшими глаза слезами.

– Да! Да, черт побери! Я люблю тебя так сильно, как только можно любить – и умом, и сердцем. Я хочу находиться рядом с тобой каждую секунду, и будь я проклята, если позволю тебе помешать этому своими безумными выходками! Каждый раз, когда ты снова вздумаешь рисковать собой, я буду находиться рядом. Хватит уже тебе сходить с ума, слышишь?

– Слышу, – откликнулся Гуннар, снова целуя ее. – Как же я люблю тебя, Квинби!

– Тогда не забывай о том, что я тоже нянька и хочу заботиться о тебе. Не тяни одеяло на себя, и когда у тебя будут возникать какие-то проблемы, не таи их в себе, делись со мной.

– И ты будешь поступать так же?

– Да, я тоже буду поступать так же. – Ее губы дрожали, но сквозь пелену слез сияла радость. – Я надеюсь, что когда пойму до конца, что значит быть валоном, у меня это получится.

– Не сомневайся! Еще как получится! – Он счастливо засмеялся. – Но, ничего не скажешь, подходящее же ты выбрала время, чтобы сказать все это! Мы с тобой оба измучены, напуганы и ничего не соображаем.

Квинби недовольно нахмурилась.

– Ты говоришь, что я выбрала неподходящее время? Но я была настолько расстроена, что…

Гуннар приложил кончики пальцев к губам женщины и заставил ее замолчать.

– Все в порядке. Когда два человека любят друг друга, такого понятия, как «неподходящее время», не существует. Валон – это тот, кто с одинаковой радостью разделяет с тобой как ровные дороги, так и ухабистые.

Он вновь привлек ее к себе и крепко прижал к груди. Сейчас в этих объятиях не было страсти – только нежность и теплая сила. Квинби прижалась к любимому с такой же нежностью, даря ему такое же чувство надежности, какое получала от него.

Она потеряла ощущение времени и не знала, как долго они стояли в гостиной, прижавшись друг к другу, оказавшись в своем мире, где не существовало ни времени, ни пространства. Лишь они вдвоем. Они могли бы стоять так вечно, если бы внезапно не прозвучал телефонный звонок.

Гуннар прикоснулся губами к ее щеке и сказал:

– Я отвечу. – Разжав объятия, он подошел к телефону, стоявшему в вестибюле, и взял трубку. – Алло? Да, Элизабет.

Квинби увидела, что по его лицу пробежала тень, и почувствовала, как у нее упало сердце. Ее ноги вросли в пол, а ладони стали влажными от страха. Неужели что-то со Стивеном? Сделав над собой усилие, она подошла к Гуннару и стала всматриваться в его лицо, пытаясь угадать, о чем идет речь.

– Ты уверена? – медленно проговорил он. – Нет, я не хочу вмешиваться.

Что же могло произойти? – недоумевала Квинби. Неужели Стивен… Нет, об этом она не могла даже помыслить.

– До свидания, Элизабет, – сказал Гуннар и положил трубку.

– Стивен? – сильно дрожащим голосом спросила Квинби.

– Плохие новости, – тихо ответил Гуннар. – Он до сих пор в коме, и врачи говорят, что его состояние ухудшается.

– Боже мой! – ошеломленно пробормотала Квинби.

– Мы должны немедленно возвращаться в больницу.

– Врачи считают, что он скоро… умрет?

– Нет, дело в Эндрю. – Гуннар нахмурился. – Элизабет говорит, что в последние несколько часов он ведет себя очень странно: рассеян, замкнулся в себе… Малыш страшно переживает за Стивена. – Он взял Квинби за руку и повел ее к двери. – Сказал матери, что хочет поговорить со мной. Даже не сказал, а потребовал.

– Это понятно: он любит тебя, ему нужно, чтобы в такую минуту ты находился рядом.

– Может быть. – На лице Гуннара читалась растерянность. – Но мы этого не узнаем, пока не приедем туда.

С этими словами он открыл входную дверь.

Элизабет встретила их в коридоре, у лифта.

– Где Эндрю? – спросил Гуннар.

– В комнате ожидания, с Джоном. – Элизабет, показавшаяся Квинби похудевшей и осунувшейся, вцепилась в руку Гуннара. – Я так боюсь! Я еще никогда не видела его таким.

– Этому должно быть какое-то объяснение. – Гуннар накрыл ее пальцы ладонью и ободряюще стиснул их. – Пойдем, выясним, в чем дело.

Эндрю стоял у окна и смотрел вниз на автостоянку. Услышав, как хлопнула дверь, он повернулся к вошедшим.

Взглянув на него, Квинби испытала потрясение. Она ожидала увидеть его растерянным, но мальчик, похоже, был собран и полностью владел собой. Лицо его было бледным, а под глазами залегли темные круги, но в нем не было никаких признаков безнадежного горя и отчаяния.

– Здравствуй, Гуннар. – Хриплый голос мальчика также звучал спокойно. – Я хочу попросить тебя об одном одолжении.

Джон Сэнделл встал со стула и подошел к сыну, положив руку ему на плечо.

– Ты же знаешь, сынок, что мы делаем все от нас зависящее.

– Да, я знаю. Но вы с мамой слишком сильно волнуетесь за меня, и поэтому… Вы можете помешать мне сделать то, что я задумал, а Гуннар разрешит мне довести дело до конца.

– О чем ты толкуешь, Эндрю? – растерянно спросила Элизабет.

– Я должен помочь Стивену, – просто объяснил он.

Гуннар глубоко вздохнул, затем пересек комнату и, подойдя к Эндрю, опустился рядом с ним на колено.

– Видишь ли, Стивен… – Он замялся. – У него не очень хорошие дела.

– Он умирает, – сказал Эндрю. – А я не могу позволить ему умереть, Гуннар. Я должен что-то сделать.

– Что именно? – Взгляд Гуннара изучал лицо мальчика.

– Помнишь, ты сказал, что он спит, и из-за комы не может проявиться его воля к жизни? – Мальчик бесхитростно смотрел в глаза Гуннара. – Мне кажется, я смогу его разбудить. Стивен – мой друг. Он впустит меня.

Впустит? Квинби почувствовала холодок страха. Это слово могло означать только одно, а ведь Стивен умирает! Что случится, если он умрет как раз в тот момент, когда Эндрю будет находиться в его сознании?

– Эндрю, ты не понимаешь… Мальчик перевел взгляд на Квинби.

– Это ты не понимаешь, Квинби. Я смогу это сделать. Скажи ей, Гуннар.

– У него может получиться. – Гуннар не отводил напряженного взгляда с лица мальчика. – Бывали случаи, когда нашим лучшим целителям удавалось войти в сознание пациента и пробудить в нем волю к жизни. – Он помолчал и неуверенно добавил:

– Но им никогда не удавалось пробиться через кому, Эндрю.

– Нет! – в отчаянии вскрикнула Элизабет. – Джон, скажи ему, чем это может закончиться!

– Мы боимся, что ты… Что тебе это может повредить, Эндрю. Ты отгородился от того, что случилось с тобой прежде, но если ты вспомнишь, то поймешь…

– Я все помню. Я никогда и не забывал этого. Просто старался об этом не думать. – Эндрю облизнул губы. – Но пока я здесь сидел, я много всего передумал. – Он глубоко вздохнул и вновь перевел глаза на Гуннара. – Мне страшно, Гуннар. Помоги мне. Я не хочу, чтобы ты входил вместе со мной. Просто следи за мной и вытащи обратно, если… – Эндрю осекся и несколько секунд молчал, а потом договорил шепотом:

– Я… Я люблю его, Гуннар. Я боюсь, что мне захочется уйти вместе с ним.

Квинби почувствовала, что стоявшая рядом с ней Элизабет покачнулась и оперлась о стену.

– Ты сможешь это сделать? – спросил Эндрю.

– Да, – задумчиво ответил Гуннар, – смогу.

– Эндрю, я не разрешаю! – Голос Элизабет дрожал.

– Я не хочу поступать наперекор тебе, мама. – На лице Эндрю появилось жалобное выражение. – Но мне придется это сделать. Я обещал Стивену, что мы будем друзьями навечно, и сказал, что это будет длиться очень долго. А если Стивен умрет, так не получится. – Мальчик поднял глаза на мать. – Если ты не разрешишь Гуннару помочь мне, я сделаю это один.

Элизабет, окаменев от ужаса, смотрела на сына немигающим взглядом. В комнате повисла тишина. Наконец Элизабет заговорила. По контрасту с ситуацией ее слова прозвучали ошеломляюще:

– Эндрю, боюсь, я с тобой еще намучаюсь. Мог бы хоть немного подрасти, прежде чем учить жизни свою мать.

Мальчик облегченно улыбнулся.

– Со мной все будет в порядке, мама.

– Конечно, малыш. Гуннар присмотрит за тобой, – твердо сказала Элизабет. – Джон, – обратилась она к мужу, – врач может не пустить никого в палату к Стивену. Может, ты поговоришь с ним?

– С этим проблем не будет, – ответил Джон. – Но… ты уверена, Элизабет?

– Я не могу сомневаться. – Она с усилием улыбнулась. – Разве ты не видишь? Это же типичный бунт на корабле!

Джон кивнул и деловито обратился к Гуннару:

– Через несколько минут приводи Эндрю к Стивену. А я пока обо всем договорюсь.

Сказав это, он повернулся, вышел из комнаты и двинулся по коридору.

Гуннар стал что-то говорить Эндрю, а тот внимательно слушал, время от времени кивая. Наверное, подумалось Квинби, они вырабатывают какой-то план. Но какой же может быть план в этой немыслимой ситуации?

Она повернулась к Элизабет и испытала прилив горячей симпатии к этой женщине. Та смотрела на сына со смешанным чувством страха, огромной любви и уважения. «Элизабет – сильный человек», – как-то сказал Гуннар, но подлинный смысл этих слов стал понятен Квинби только сейчас. Какое огромное мужество потребовалось матери, чтобы поддержать сына в его опасной затее, вместо того, чтобы затевать бессмысленные препирательства!

Квинби осторожно прикоснулась к руке Элизабет.

– Гуннар не допустит, чтобы с ним что-то случилось.

Та кивнула.

– Именно это я и твержу себе самой. Кто знает, может, это даже к лучшему. По крайней мере, Эндрю уже заговорил о том, что травмировало его, и понизил свой защитный барьер, чтобы помочь другу. А что, если… – Увидев, что сын смотрит в ее сторону, Элизабет умолкла и прикусила губу, а затем заставила себя улыбнуться. – Ну что, обо всем договорились? Не хотите взять и меня с собой?

– Нет, не надо. – Эндрю пробежал через комнату и обнял мать. – Мама, я… – Он поднял вверх лицо с блестящими от слез глазами. Было очевидно, что, как любой ребенок, он испытывает страх перед неведомым. – Я люблю тебя, мама!

Элизабет с силой прижала его к себе, но уже в следующее мгновение отпустила.

– Я тоже люблю тебя, малыш. – Она нежно поцеловала его в лоб и сказала:

– Я буду ждать тебя здесь.

Квинби испытала желание обнять мальчика и прижать его к себе так же крепко, как это сделала Элизабет, но она видела, что Эндрю уже сосредоточился на своем, и не захотела мешать ему.

– С твоей мамой буду я, – сказала она.

– Спасибо, Квинби, – серьезно кивнул Эндрю. Гуннар прошел через комнату и остановился рядом с ними.

– Ты еще можешь передумать, Эндрю. Ты вовсе не обязан делать это.

– Но я хочу это сделать. – Ребенок вложил свою маленькую ладошку в огромную руку мужчины. – Пойдем, Гуннар. На сей раз приключение ждет меня, а не тебя.

– Верно, – улыбнулся Гуннар. И они пошли к двери.

– Эндрю! – не выдержав, окликнула сына Элизабет. Она поколебалась мгновение и вместо вопроса, который, видимо, хотела задать, спросила:

– Как ты собираешься помочь Стивену? Каким образом ты это сделаешь?

В улыбке, которой озарилось лицо Эндрю, одновременно читались наивная радость ребенка и вся мудрость предков.

– Я хочу показать ему его звезду.

Глава 10

Эндрю и Гуннар отсутствовали довольно долго. Казалось, что с момента их ухода прошла целая вечность.

– Могу я для вас что-нибудь сделать? – спросила Квинби. – Может быть, кофе? Элизабет покачала головой.

– Нет, не надо ничего. – Она с усилием улыбнулась и спросила:

– Такое чувство, будто тебя поджаривают на медленном огне, верно? Но вы не думайте, так бывает не всегда. Хотя не могу сказать, что нам в Седихане приходится скучать.

– Мне кажется, даже если бы так было всегда, вы вряд ли согласились бы изменить свою жизнь, – проговорила Квинби, задумчиво глядя на Элизабет.

Лицо женщины осветилось такой же ясной улыбкой, какой обычно улыбался Эндрю.

– Я ни одной секунды не жалела о том, что моя жизнь сложилась именно так. Любовь меняет абсолютно все.

Ах, как ее понимала Квинби!

– Да, – пробормотала она. – Любовь меняет все.

В комнату вошел Джон, и женщины замерли, выпрямившись на стульях.

– Все кончено? – спросила Элизабет.

– Еще нет, – ответил Джон, – но я решил, что уже могу сообщить вам новости. Состояние Стивена стабилизировалось. – Он помолчал, и его лицо медленно расплылось в улыбке. – Стивен только что открыл глаза.

Элизабет обмякла.

– Слава тебе, Господи!

– Эндрю и Гуннар пока остаются со Стивеном, но я надеюсь, что его жизнь уже вне опасности. – Джон подошел к жене и с нежностью погладил ее блестящие шелковистые волосы. – Мне неловко в этом признаться, но я не удержался и время от времени подглядывал за ними. Эндрю ужасно устал, но вцепился в Стивена, как собака в кость, и не отпускает. Видела бы ты, какие чудесные вещи он ему показывает! У нас с тобой необыкновенный сын, Элизабет.

Женщина взяла его руку и прижалась к ней щекой.

– Мы ведь всегда это знали. Всегда.

Квинби встала со стула и бесшумно пошла к двери. Элизабет и Джон сейчас не нуждались в ней. Теперь им не был нужен никто. Они находились в мире, существовавшем только для них двоих, в созданном ими мире любви и нежности. Он был чудесен, но в нем не было места для нее, Квинби Свенсен.

* * *

Ночное небо сияло бесчисленными звездами.

Квинби поудобнее устроилась в объятиях Гуннара и удовлетворенно вздохнула. Стоял изумительный вечер – теплый и нежный, словно соловьиная песня. Он настолько напоминал ей один из вечеров шесть недель назад, что Квинби на какое-то мгновение испытала ощущение дежа-вю: они вдвоем уютно устроились на качелях, а Стивен и Эндрю сидят на речном берегу и рассматривают звезды. Где-то неподалеку плещет мельничное колесо, а поодаль мелькают светлячки.

– Что-то не так? – спросил Гуннар, опустив взгляд на ее лицо.

– Все так, – ответила она. – Нет, правда, все в порядке! Здесь все замечательно! Не понимаю, как Элизабет смогла уехать отсюда.

– Элизабет хорошо в Седихане, но, мне кажется, ей очень понравились и эти последние несколько недель, которые они с Джоном провели здесь, в Милл-Коттедж. Когда сегодня утром я вез их в аэропорт, в ее глазах стояли слезы.

– Меня удивило, что они с Джоном решили оставить здесь Эндрю и Стивена.

– Всего лишь до конца лета. Кроме того, дела у Эндрю и Стивена продвигаются так хорошо, что Элизабет и Джон не решились помешать этому процессу. Они не просто излечивают, но и учат друг друга.

– Да. – Взгляд Квинби скользнул на две фигуры, сидевшие на берегу реки. – Ты прав.

– Знаешь, теперь у меня есть время поработать с Эндрю и помочь ему создать новый защитный барьер. Элизабет решила, что сможет потерпеть еще несколько месяцев вдали от сына, если только это пойдет ему на пользу.

– Вытерпеть… – задумчиво повторила Квинби. – Да, Элизабет – явно из тех, кому нужно иметь большое терпение.

Она с удивлением почувствовала, как тело Гуннара напряглось.

– Ты полагаешь, что быть женой такого человека, как Джон, невероятно трудно? Такого, как Джон, а значит, и такого, как я?

Не желая того, Квинби уязвила Гуннара в его самое больное место. Она моментально смешалась и хотела, было пойти на попятный, но затем передумала. С этим его болезненным комплексом надо было кончать.

– Да, я так считаю, – прямо ответила она и бесстрашно посмотрела ему в глаза. – И мне тоже будет очень непросто жить с человеком, наделенным такими способностями, как у тебя. Это будет странно, может быть, даже страшно, и я уверена, что мне нередко придется заламывать руки и выть от отчаяния. И ты, возможно, время от времени будешь испытывать то же самое. Я ведь, как и ты – тоже далека от совершенства. От моего упрямства и бесконечных претензий кто угодно полезет на стену. – Квинби подняла голову, лежавшую на плече Гуннара, и заглянула ему в глаза. – Но ни один брак не бывает идеальным, и в каждом из них партнерам приходится притираться друг к другу и идти на уступки. В нашем случае проблемы могут оказаться посерьезнее, чем у других пар. Однако мы выживем. Потому что у нас есть одно волшебное снадобье.

Глаза Гуннара блеснули в свете луны.

– Какое же?

Квинби улыбнулась и наградила его легким поцелуем.

– Любовь. Элизабет говорит, что любовь меняет все. И, по-моему, она права.

Гуннар согласно кивнул и заставил ее снова прижаться к его плечу.

– По-моему, тоже, – сказал он чуть охрипшим голосом. – Какие же мы счастливые, Квинби!

После этого они замолчали, и воцарившуюся тишину нарушало лишь равномерное поскрипывание подвешенных на цепях качелей.

* * *

В темноте мелькали светлячки, неторопливо крутилось мельничное колесо, звезды, как и миллионы лет назад, мерцали своим неугасаемым алмазным светом, а на берегу речки сидели маленький мальчик и взрослый мужчина.

– Эндрю, я выучил то стихотворение, которое ты мне дал. Хочешь послушать?

– Конечно, Стивен!

– Звездочка светлая, звездочка ясная,

Первая звездочка в небе ночном,

Я загадаю сегодня желание,

Чтоб не расстаться с тобою потом.

– Молодец, Стивен! Ты запомнил каждое слово!

– А ты вправду думаешь, что желания могут сбываться?

– Я бы этому не удивился.

– А как ты думаешь, если я сейчас загадаю желание, дно исполнится?

– А что бы ты хотел загадать?

– Не знаю… Чего сейчас можно пожелать? Разве что клева, когда пойдем завтра на рыбалку… Чему ты смеешься?

– Не очень-то большое желание!

– Ну, тогда можно пожелать, чтобы мы поймали рыбу величиной с кита. А может, даже настоящего кита.

– Знаешь, Стивен, давай лучше оставим китов в покое. Им сейчас и так не сладко приходится.

– Ладно, тогда я желаю, чтобы мы сели на космический корабль и полетели к моей звезде.

– Я уже думал о таком путешествии, но решил, что нам вряд ли захочется отправиться в космос.

– Почему?

– Потому что тогда нам придется расстаться с очень многими людьми, которых мы любим. И когда мы вернемся на Землю и будем еще молодыми, они уже состарятся, а возможно, даже умрут.

– Если мы останемся молодыми, то почему они состарятся?

– Это связано со скоростью света и временем. По теории Эйнштейна… Ну, в общем, это довольно сложно.

– Расскажи мне об этом.

– Ты и вправду хочешь знать? Хорошо, я расскажу тебе. – Последовало молчание. – Нет, лучше по-другому…

И пока звезды смотрели вниз, а ветер нашептывал несбыточные обещания, Эндрю показывал своему другу то, о чем тот мечтал.