Она замерла. Она была уверена, что о ее занятиях никто не знал.

— Моя работа — знать, где ты находишься в любой момент, — сказал Гален, отвечая на незаданный вопрос. — Ты прилично надрываешься во время этих занятий. Как рана?

— Заживает.

— Я так и думал, иначе бы вмешался. — Он театрально вздохнул. — Рад, что не пришлось. Мне моя шея дорога как память. Ты ведь страшная женщина.

— А ты несешь околесицу, — усмехнулась Елена.

— Но занимательную. — Гален остановился на первой ступеньке лестницы. — Я скажу Джадду, чтобы он не взваливал на тебя ответственность, если Чавезу повезет. Я знал, во что ввязывался.

— Тебе так скучно, что ты ввязываешься во все, что придется?

— Мне не скучно, — тихо произнес он. — Ты действуешь на меня крайне… стимулирующе.

Она резко вздохнула. За пару секунд он сумел отбросить легкий тон и заговорить почти мрачно. Она отвернулась.

— Я сама решаю свои проблемы, Гален.

Он кивнул.

— Именно поэтому ты так стараешься. Как у тебя обстоят дела с оружием? Ты не потеряла навыки за последние шесть лет?

Она покачала головой.

— Я выросла среди пистолетов и ножей. Эти навыки не исчезают.

— Но у тебя слабовато с рукопашной. Мне надо будет об этом подумать. — Он пошел наверх, перешагивая через ступеньки. — Сразу же после душа. Слушай, будь добра, включи духовку и поставь ее на 250 градусов. Я буду печь к завтраку печенье.

Она смотрела ему вслед. Было трудно противиться этой безбрежной энергии и безмерной самоуверенности. Она собиралась настаивать на своей независимости, а также заявить ему, что не собирается им жертвовать. Не вышло. Он поймал ее врасплох, и пришлось защищаться.

Она еще подумает об этом, но позже.

Вздохнув, она пошла на кухню и включила духовку.

Елена крепко спала в гамаке на веранде.

Гален осторожно закрыл за собой дверь и немного помедлил, глядя на нее. Он ни разу не видел ее такой уязвимой с того вечера в Томако. Когда она бодрствовала, то всегда была предельно собранной и настороженной. Нет, не совсем так. Иногда, когда она бывала с Домиником и Барри, она… излучала сияние. От нее нельзя было оторвать глаз.

Сейчас сияния не наблюдалось, но щеки раскраснелись от жары. Губы расслаблены и полуоткрыты, а тело…

Про ее тело так лучше не думать.

«И вообще, перестань на нее пялиться», — сказал он себе.

Он собирался разыскать Джадда. Вон он, кстати, стоит в стороне, у забора. Пора переходить к делу.

Не сводя с нее глаз, Гален тихо прошел по веранде и спустился по ступенькам.

Она не пошевелилась.

— Я собираюсь нарисовать твой проклятый загон. Тут есть очень интересные световые контрасты и тени, — заявил Джадд, когда Гален подошел к нему. — Но ты мог бы найти для меня лошадей. Что за загон без лошадей?

— Пустой? — Гален облокотился на забор. — Ты взгляни на это с другой стороны. Любой дурак может нарисовать загон, полный лошадей. Сколько раз уже рисовали. А ты передашь одиночество, течение времени, миф о ковбое, потерявшем друга…

— Меня сейчас стошнит.

— Тогда ищи свои причины. — Гален взглянул на далекие горы. — Хочу попросить тебя об одолжении, Джадд.

— Кроме мытья посуды?

— Понимаю, ты не хочешь портить свои драгоценные руки, но кто-то должен делать повседневную работу. Себя я должен беречь для более важных вещей.

— Кончай, Гален.

Гален сразу перестал ерничать, как рубашку сбросил.

— Я хочу, чтобы ты поработал с Еленой.

— Что?

— Поработал ее спарринг-партнером. В рукопашной.

Джадд взглянул на спящую в гамаке Елену.

— Не пойдет.

— Ей это необходимо.

— Ты хочешь, чтобы я ее научил каким-то приемам?

— Нет. Она сама может тебя многому научить. Но ей нужно попрактиковаться.

Джадд скептически поднял брови.

— Она женщина. Я не люблю бить женщин.

— Ты попробуй. Она может тебя удивить.

— Ты тоже служил в специальных войсках. И ты куда чаще дрался врукопашную, чем я за последние годы. Сам ее потренируй.

— Нет, это не пойдет.

— Почему?

Гален помолчал. Потом нехотя произнес:

— Потому что она сразу поймет, как мне хочется заняться с ней совсем другими делами.

— Вот как.

— Так ты поможешь?

Джадд покачал головой:

— Я не привык сдерживаться. Я могу ее нечаянно убить.

Гален посмотрел на Елену. Она явно крепко спала…

— У тебя есть с собой выкидной нож? — усмехнувшись, вдруг спросил он у Джадда.

Джадд, прищурившись, смотрел на него.

— Что ты задумал?

— Небольшое испытание. Так есть?

— В кармане.

— Вынь, но не выкидывай лезвие.

Джадд достал нож из кармана джинсов.

— Что теперь?

— Обхвати меня сзади рукой за шею.

Джадд, недоуменно пожав плечами, охватил Галена за шею.

— Это опасно, — пробормотал он. — У меня скопилось много недовольства этой грязной посудой.

— Теперь выкинь лезвие.

Послышался тихий щелчок.

— Зачем? Побриться надумал? Это не…

Гален оттолкнул его в сторону и поднял руку, чтобы отбить атаку.

Ладонь Елены уже опускалась на шею Джадда.

Гален схватил ее за запястье.

— Успокойся. Все в порядке. Это всего лишь демонстрация.

Елена стала вырываться, потом замерла.

— Черта с два. — Глаза ее затуманились, она тряхнула головой, чтобы лучше видеть.

— Она спала. — Джадд задумчиво смотрел на Елену. — Крепко спала.

— Пока не услышала непривычный звук и не увидела, как ты меня зажал. Боевой инстинкт. Мы с тобой видели солдат, спавших мертвым сном, но автоматически реагирующих на приближение неприятеля. — Он отпустил Елену и отступил. — Она быстро среагировала, верно?

— А ты сделал глупость, — холодно заметила Елена. — Я могла убить Моргана.

— Если бы я не ожидал твоего броска. — Он повернулся к Джадду. — Это был особый удар. Если бы он достиг цели, ты был бы покалечен навеки или мертв. Ты все еще боишься сделать ей больно?

— Черт, нет. — Джадд закрыл нож и супул его в карман. — Пусть сама о себе беспокоится.

— А кто сказал, что я этого не делаю? — Елена гневно смотрела на Галена. — Что здесь происходит, черт возьми?

— По-видимому, ты показалась Джадду слишком хрупкой и неспособной бороться за свою жизнь. Я лишь продемонстрировал, что ему не стоит волноваться, пусть его совесть будет чиста. Так ты согласен, Джадд?

Он медленно кивнул.

— В зале завтра с утра?

— Лучше днем. Когда Барри спит, — сказал Га-лен. — И не в зале. В сарае.

— Договорились. — Джадд направился к дому. — Но теперь я мою эти проклятые тарелки через день.

— Если ты настаиваешь. Но будь осторожен, мне не понравится, если ты ее случайно убьешь.

— Тут уж или — или.

— Ничего подобного.

— Ты мне не объяснишь, что все это значит? — сквозь зубы спросила Елена, когда Джадд скрылся в доме.

— Тебе нужна практика в рукопашном бое. Джадд любезно согласился поработать твоим спарринг-партнером. Увидишь, он очень хорош.

— А если мне не нужна его помощь?

— Тогда я зря потратил столько усилий на то, чтобы вас свести. Терпеть не могу, когда мои планы срываются.

— А я терпеть не могу, когда кто-то решает за меня. — Елена была настроена очень агрессивно.

— Тебе не нужна практика? — поинтересовался Гален.

— Нужна.

— И разве не глупо не воспользоваться добровольной помощью способного человека?

Она только поморщилась.

— И почему бы мне не предположить, что ты сделаешь все необходимое, чтобы подготовиться к встрече с Чавезом?

— Ты мог меня спросить.

— Я не был уверен, что получу согласие Джадда. Тогда бы пришлось тебя разочаровывать, — усмехнулся Гален.

— Мне приходилось разочаровываться и раньше.

— Я знаю. — Он встретился с ней взглядом. — Это печально. И мне не хотелось лишний раз тебя расстраивать. — Гален поставил ногу на ступеньку крыльца. — Так ты воспользуешься помощью Джадда?

— Да. — Она снова поморщилась. — Это тебе, а не Джадду следовало дать по шее. Если ты не можешь жить без проблем, ищи их в другом месте.

— Но ты — такой благодатный материал. — Темные глаза Галена поблескивали. Он оглянулся, открывая дверь. — И еще я должен обратить твое внимание на тот факт, что ты лезла из кожи вон, чтобы спасти мою шею. Не означает ли это, что ты в меня влюбляешься?

— Это означает, что я была полусонной.

— Опять удар. Ну, лучше по самолюбию, чем по горлу. — Гален скрылся в доме.

Елена с раздражением посмотрела ему вслед. Он должен был посоветоваться с ней. Верно, он оказал ей услугу, договорившись с Морганом, но это не означает, что он может руководить событиями. Он шел вперед, обеспечивая то, что считал ей необходимым, манипулируя людьми и ни с кем не советуясь.

Но он проявил такт, договорившись о занятиях не в зале, а в сарае. Она уже менее болезненно реагировала на спортзал, но Гален понимал, что она еще не готова к схватке в таких условиях. Он проявил понимание и чуткость, за что она была очень ему признательна. Что он за человек, черт возьми?

Ей вообще не следует о нем думать. Он беспокоил ее. Он вызывал в ней прочно забытые ощущения. В последнее время она заметила, что во время занятий следит за ним, а не за сыном. Сначала она испытывала лишь объективное восхищение быстротой его реакции и почти звериной грацией его движений. Она не хотела врать себе и делать вид, что то, что она чувствует сейчас, все еще объективно. Слишком уж ее бросало в жар. Это могло быть только желание. Желание, которое она еще могла сдерживать.

Она инстинктивно шарахалась от этой мысли. Только не с Галеном. Вообще ни с кем. Это невозможно. Надо принять то, что предлагает Гален, и не ввязываться ни во что больше. «Не позволяй себе добровольно заниматься тем, чем Чавез принуждал ее заниматься. Беги, защищайся…» — кричало что-то внутри ее.

Бежать?

Она оцепенела, сообразив, о чем думает.

Боже милостивый.

— Ты вся потная, — сказал Барри. — И у тебя солома в волосах. Ты снова играла в сарае с Джаддом?

— Да. — Она легонько поцеловала его в лоб. — А ты что делал?

— Гален ездил в город и привез мне клавиши. Доминик сказал, что на них можно играть так же, как дома на пианино.

— Это здорово.

— Можно мне прийти в сарай в следующий раз и посмотреть?

— Не думаю.

— Я же разрешаю тебе смотреть на меня в зале.

Барри перепугается до полусмерти, если увидит эти их «игры». Джадд Морган был очень изобретателен и абсолютно безжалостен. Она тоже не сдерживала себя. Это были восемь очень продуктивных дней. Она чувствовала, что уже почти достигла своего былого уровня.

— Иногда взрослые игры могут напугать.

— Но ты ведь говорила, мне нужно привыкать к страшным вещам, потому что тогда они чаще всего исчезают. Помнишь, я решил, что под моей кроватью прячется чудовище? Мы встали на коленки и посмотрели. Теперь я больше не боюсь.

— Возможно, после нескольких занятий и разрешу тебе посмотреть. — Она переменила тему: — Ты мне сыграешь «Янки Дудл», когда я выйду из душа?

Он покачал головой.

— Я разучился. Забыл… — Он нахмурился. — Кажется, мы так давно уехали из Томако, верно?

Она кивнула.

— За это время столько всего произошло. — Она направилась в душ. — Я выйду через десять минут, и ты покажешь мне подарок Галена.

— Ладно, — рассеянно ответил он. — Если игра такая страшная, зачем ты в нее играешь?

— Она только кажется страшной, — улыбнулась Елена, успокаивая его.

— Тогда разреши мне прийти и посмотреть.

Господи, да он упрямится. Или, может, это не упрямство?

— Ты беспокоишься обо мне, Барри?

— Ты не должна делать страшных вещей.

— Ты пытаешься меня защитить? — изумилась Елена.

— Я просто хочу пойти с тобой, — уклончиво ответил Барри.

Она прошла через комнату и взяла его лицо в ладони.

— Ничего со мной не случится, радость моя. В сарае нет чудовища, которое бы мне угрожало. Там только я, Джадд и стог сена.

— Вчера у тебя рука была порезана.

Она и не думала, что он заметил.

— Простая царапина. У тебя самого постоянно царапины всюду.

Его глаза блестели от невыплаканных слез.

— Но я не хочу, чтобы они были у тебя. Никогда.

Елена прижала сына к себе.

— Как я могу обещать, что обойдусь без ран и царапин? Ведь ты же не можешь обещать, что не свалишься с того забора в загоне, на который ты карабкался сегодня утром. — Она подумала, подбирая слова. — Мы стараемся быть осторожными, но всякое случается. Тогда мы должны подниматься, отряхивать пыль и пытаться снова. Иначе мы так никогда и не будем знать, что это такое — залезть на самый верх забора. Разве ты не чувствовал себя победителем, когда тебе это удалось?

Он кивнул.

— Оттуда видно все до самых гор.

— Я ведь не мешала тебе лезть на забор?

— Нет.

— Потому что не хотела, чтобы ты боялся.

Внезапно на его лице появилась улыбка.

— Как тогда, когда мы заглядывали под кровать?

Она улыбнулась в ответ.

— Совершенно верно. И там не было чудовищ, готовых спихнуть тебя с забора? Мне тоже надо взобраться на свои заборы, так что мне нельзя пугаться, иначе никогда не залезу на самый верх.

Он немного помолчал, потом сказал:

— Ты стояла у забора, когда я лез. Может быть, мне тоже стоит пойти с тобой, вдруг надо будет помочь.

— Может быть. — Она засмеялась. — Вообще-то я довольно хорошо умею забираться на заборы, но немного помощи не помешает. — Она легонько оттолкнула его. — Посмотрим, Барри. А теперь беги и найди Доминика. Мне нужно в душ.

Он побежал к двери и там остановился, усмехнулся и сморщил нос.

— Фу! Тебе действительно надо в душ.

Елена окончательно развеселилась. Барри менялся, становился более независимым и разумным с каждым днем. Это Гален так на него влиял? Все может быть. Или это результат пережитого в последние недели. Ей повезло, что они не сделали его робким. Она этого боялась. Страх может творить ужасные веши.

«Но ты говорила, что надо привыкать к страшным вещам, потому что тогда они чаще всего исчезают».

Улыбка сползла с ее лица. Легко сказать, но трудно следовать такому правилу в жизни. Но она действительно верила в то, что говорила, иначе никогда не произнесла бы этих слов.

«Мне тоже надо взобраться на свои заборы, так что мне нельзя пугаться, иначе никогда не залезу на самый верх», — вспомнила она.

Но она боялась. Чавез разрушил ее уверенность в себе и оставил незаживающие шрамы в душе.

Время их еще не залечило.

Прошло шесть лет. Сколько ей еще мучиться, пока произойдет чудесное избавление? Не в ее характере было сидеть без дела и ждать у моря погоды.

Она встала под душ и закрыла глаза. На этот раз ей не хотелось действовать.

Когда она вошла в гостиную, Гален сидел на диване и читал. Он взглянул на нее поверх книги.

— Я думал, ты спать легла. Что-нибудь случилось?

— Да. Ты не можешь выйти со мной на веранду?

— Конечно. — Он поднялся. — Мальчик в порядке?

— С Барри все хорошо.

Елена пошла к двери. Светила луна, но все же это не яркий свет в гостиной. «Какая же я трусиха», — подумала она с отвращением.

— Что ты задумала? — спросил Гален из-за ее спины.

— Ты ведь специалист по решению проблем. У меня проблема.

— Ну и?

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул, — сказала она, разом отрезав все пути к отступлению.

Пауза длилась не меньше минуты.

— Что-что?

— Ты слышал.

— Повернись. Мне нужно видеть что-то, кроме твоего затылка.

Она глубоко вздохнула, собралась с силами и повернулась.

— Ну смотри. И что ты видишь?

Он, прищурившись, разглядывал ее.

— Ну, ты даешь.

— Мне… трудно просить. Никогда не думала, что я… Так ты сделаешь это?

— Зачем?

— Я не была с мужчиной добровольно со времен Чавеза. Я вдруг поняла, что в этом тоже его победа. В сущности, я урод. Я не хочу, чтобы это так и оставалось.

— Замечательно. — Гален сжал губы. — Похоже, ты просто сгораешь от желания. Очень заманчиво.

— Я ничего не могу поделать. Не хочу тебе врать.

— Почему я? Почему не постучать в дверь к Джадду?

— Между нами было что-то… Ты ведь знаешь. Мне казалось, с тобой будет легче.

— Я слышал комплименты и получше.

— Я не хотела тебя сердить. — Ее голос дрожал. — Наверное, я это плохо придумала.

— Только не вздумай дать задний ход. Я только-только заинтересовался.

— Прекрати. Скажи — да или нет. — Она подняла голову. — По мне, лучше скажи «нет». Мне… страшно.

— Черт. — В голосе уже не слышалось гнева. — А я как раз умудрился разозлить себя по поводу оскорбления, нанесенного моему эго. — Он подошел поближе, но не коснулся ее. — Всегда тебе удается меня разоружить, черт побери.

— Я не хотела тебя обижать. — Она отвернулась. — Я не думала, что ты станешь возражать. Тебе ведь не будет неприятно. Я сделаю все, что ты захочешь. Только скажи…

— Заткнись. — Он положил ладонь на ее губы. Рука поползла ниже. — Ты и в самом деле напугана. Вон как сердце колотится.

Но сердце колотилось отнюдь не только от страха.

— Я же тебе сказала. Я хотела быть честной. — Она встретилась с ним взглядом. — Я должна это сделать. Я учила Барри заглядывать под кровать, если кажется, что там спряталось чудовище.

— Хорошо же ты обо мне думаешь! — Он улыбнулся. — Но я ведь не стану прятаться под кроватью. Кстати, твой пульс еще участился.

— Так ты сделаешь?

— Я не сомневался, что мы окажемся вместе в постели, с того самого момента, как впервые тебя увидел. — Он гладил большими пальцами ее шею. — Я ведь всего-навсего глупец, который не может скрыть свою похоть.

— Спасибо. — Ей было трудно дышать. — Где? В гамаке?

— Помилуй боже! — Он усмехнулся. — Я в гамаках не на высоте. Так и не смог освоиться. — Он уже вел ее в дом. — В кровати. Моей. Там я буду чувствовать себя увереннее.

— Врун.

— Ты думаешь, что я лишен неуверенности? Ты заявила, что я должен решить твою проблему, ты обозвала меня чудовищем. — Он открыл дверь спальни и втащил ее внутрь. — Тут и Казанова растеряется. Мне еще надо преодолеть…

Она оцепенела, глядя на кровать.

— Все будет хорошо, — тихо заверил Гален. — Ничего особенного. Пустяки.

— Нет. — Она сделала шаг назад.

— Может, и нет. — Он сжал ее руку. — Но мы пройдем через это вместе. Ты задавай темп.

— Тебе будет трудно. — Она попыталась улыбнуться. — Ты ведь привык руководить событиями.

— В подобных ситуациях командует всегда женщина.

— На практике все оказывалось по-другому.

— Потому что ты никогда не была в подобной ситуации. — Он поднес ее ладонь к губам. — Или была?

Она чувствовала, как жар от ладони поднимается по руке.

— Я не была девственницей, когда Чавез меня изнасиловал. Был один мужчина, когда мне было шестнадцать… Нет, не мужчина, мальчик. Мне… понравилось.

— Да благословит его господь. Тогда у нас есть некоторая основа. — Он отпустил ее руку и стал расстегивать рубашку. — А после Чавеза?

— Охранники в тюрьме… Я сломала им шеи.

— Прекрасно. — Он расстегнул еще одну пуговицу. — Тогда я не обязан бросаться туда, чтобы отомстить за тебя.

— Зачем тебе это делать?

— Даже удивительно, как мне все время хочется тебя защитить. — Он расстегнул еще одну пуговицу. — Хочу победить твоих драконов.

Она резко вдохнула, когда его пальцы коснулись груди.

— Ты уже победил.

— Всех?

— А я еще думала, что контролирую ситуацию.

— Конечно, контролируешь. — Он взял ее руку и приложил к своей груди с левой стороны. — Чувствуешь? Это ты заставляешь его так биться. У тебя есть власть. Ты заставляешь меня чувствовать себя сильным и слабым и всем, что посредине, одновременно.

Его сердце колотилось о ее ладонь, находя отклик во всем ее теле.

— Ты… очень добр ко мне.

— Черта с два. — Он распахнул свою рубашку. — Мы оба знаем, как я этого хотел.

— Но я не… Тебе может не понравиться.

— Понравится. — Глаза его неожиданно блеснули. — Конечно, если ты не сломаешь мне шею.

Невозможно поверить, но она почувствовала, что улыбается.

«Замени плохие воспоминания хорошими», — так, кажется, он говорил недавно.

Она понимала, что воспоминания об охранниках после сегодняшней ночи не будут такими горькими.

— Ни за что.

— Прекрасно. — Он сел на кровать. — Тогда начнем.

— Я не хочу, чтобы ты… я… изуродована. Я хочу, чтобы ты от этого что-то получил. Я не знаю, что для этого следует сделать. Это нечестно в отношении тебя. — Она перевела дыхание и неуверенно добавила: — Я могу притвориться. Я хорошо притворяюсь.

Он притянул ее к себе, заставил лечь, наклонился над ней и расправил ее короткие волосы по подушке. Она никогда не думала, что такой простой жест может быть настолько интимным. Внезапно она перестала ощущать все, кроме темноты, жара и его сверкающих глаз.

— Только посмей, — прошептал он.