4

Барри с облегчением вздохнул, когда за окном замелькали виноградники.

— Здесь лучше. Тот город… такой странный. Мы будем жить здесь?

Елена понимала, почему Сан-Франциско показался ему странным. Он никогда не уезжал из маленького дома Доминика, а возбуждение при виде большого города быстро прошло. Бедный малыш, на него за последние сутки навалилась целая куча новых впечатлений.

— Нет. Это место принадлежит компании мистера Форбза. Наверное, мы здесь пробудем недолго.

— Мы снова полетим на самолете?

— Может быть.

Ее взгляд был прикован к двухэтажной гасиенде с красной черепичной крышей. Над мощеным двором нависали два ржавых балкона из кованого железа. Строение казалось таким же старым, как и окружавшие его желтые лозы винограда.

— Вы сказали, что здесь уже все проверяли, Форбз?

— Вчера. — Он остановился у входной двери. — Побудьте здесь. Я войду и еще раз посмотрю.

— Мы подождем. — Елена не дала Барри выпрыгнуть из машины. — Не спеши. Надо убедиться, что там нет клопов и змей.

— Очень удачное определение, — пробормотал Доминик.

Через пять минут Форбз вышел из дома.

— Все в порядке.

— Вылезай, Барри. — Елена открыла дверцу. — Мы будем спать в одной из этих комнат с балконом. Пойди и выбери, в какой именно.

— Пожалуй, и я с ним, — сказал Доминик. — А то еще спрыгнет с балкона от возбуждения.

— У него хватит ума этого не делать. Я приду через минуту. — Елена вышла из машины. — Покажите мне, что находится за домом, Форбз. Что это за строение?

— Там делали вино. Бочки до сих пор сохранились.

— Вы их проверяли?

— Конечно. Я выходил через заднюю дверь. — Он махнул рукой людям, подъехавшим в другой машине, которые уже начали высаживаться. — Я ведь тоже профессионал, и вы напрасно сомневаетесь, Елена.

— Да, конечно, но я все же хотела бы осмотреться сама.

Он раздраженно покачал головой, но пошел за ней вокруг дома.

— Ладно, смотрите сами. Кстати, зря вы выбрали комнату с балконом. Слишком легко туда попасть.

— Я выбрала ее не из романтических соображений. Если кто-то может залезть туда, то я смогу выбраться оттуда тем же путем. Всегда не помешает иметь лишний выход. Не волнуйтесь, я сплю очень чутко.

— Не сомневаюсь. — Он открыл дверь в сарай. — Вот мы и пришли. Сами видите, тут пусто. Довольны?

Стоило им перешагнуть порог, как в нос им ударил сладко-кислый запах.

— Еще нет. — Помещение было просторным. С каждой стороны стояли по три огромные бочки, не меньше двадцати футов высотой и десяти шириной. Сверху свисали сгнившие веревочные лестницы. Здесь в них не залезешь. — Не попросите ли кого-нибудь из ваших людей принести лестницу и заглянуть в бочки?

— Я как раз собирался.

— Лестницу потом уберите.

— Обязательно.

— Спасибо. — Она прошла вдоль ряда и заглянула за каждую бочку. — Расскажите мне об агентах, которые приехали с вами.

— Билл Карбонари работает агентом уже десять лет. Имеет две награды. Джим Стоукс работал со мной на разных заданиях в течение последних трех лет. Майк Вайлдер пять лет служил на мексиканской границе, потом работал в службе иммиграции, после стал агентом. Рэнди Донахью работает в агентстве всего два года, но он очень способный. И умный.

— Познакомьте меня с ними. Мне нужно запомнить их лица и манеру двигаться, чтобы я могла опознать их в темноте.

— Зачем?

Она удивленно взглянула на него:

— А вы как думаете? Чтобы не подстрелить не того, кого нужно.

— Наша работа — охранять вас. Вам не нужно ни в кого стрелять.

— То есть как?! Кстати, Гален мне так и не вернул мой пистолет.

— Вы уверены, что…

— Мне нужен пистолет. Обязательно.

Он кивнул:

— Ладно. Вечером занесу.

— Спасибо. — Она направилась к дому. — Теперь можно познакомиться с вашими друзьями из агентства.

— Это телевизор, мама. — Глазенки Барри горели. — И там есть мультфильмы про муравьев и большую желтую птицу и…

— Подожди. — Она подняла руку. — Ты успел все увидеть за первые полчаса?

— Доминик дал мне пульт. — Он гордо показал ей пульт дистанционного управления. — Это чудо. — Он подбежал к телевизору и сел перед ним на ковер, скрестив ноги. — Только нажимай кнопки, и найдешь все, что захочешь.

— О господи. — Она улыбнулась Доминику. — Вы за несколько минут создали монстра. Он теперь книгу не откроет.

— Просто ему это в новинку. Когда ты впервые увидела телевизор, Елена?

— Когда мне было девять лет. Отец отправился в Боготу, чтобы собрать денег на покупку оружия. Мы пробыли там полгода. Было интересно. Многое я видела впервые. Я ведь никогда не была в кино, цирке или зоопарке. — Она обеспокоенно нахмурилась. — Теперь я краду все это у Барри.

— Он наверстает.

— Я должна была найти возможность уехать раньше.

— Он умненький и счастливый, и он умеет пользоваться своим воображением. Немногим детям в наш технологический век так крупно повезло. Перестань думать, что ты плохая мать. Ты делала все, чтобы он был в безопасности.

— Предполагается, что мать должна работать, чтобы обеспечить своему ребенку лучшую жизнь, чем была у нее самой. Пока я с этой задачей справляюсь не слишком удачно. — Она расправила плечи. — Но все изменится. Теперь у меня есть шанс. — Елена повернулась к двери. — Пойду вниз на кухню, посмотрю, не найдется ли что-нибудь на ужин. Как вы думаете, мы сможем оторвать его от экрана?

— Обязательно. Помочь тебе готовить?

— Нет. Я хочу, чтобы один из нас постоянно был с Барри.

— Ты не доверяешь Форбзу.

— Да доверяю я ему. У него просто нет моего опыта. Я-то видела, как может Чавез менять и развращать людей. Причем именно тех, от кого совсем не ждешь предательства. — Она почувствовала, как душу заполняет горечь. «Не думай об этом. Все в прошлом. Надо только учиться на опыте». — Барри пусть спит в моей комнате, а днем мы с вами будем с ним по очереди. Идет?

Доминик кивнул:

— Если только он не заставит меня смотреть про этих жутких телепузиков. В противном случае придется тебе.

Она вышла из комнаты, улыбаясь, и направилась к лестнице. Телепузики? Кто такие, черт возьми, телепузики?

Восемь миль.

Чавез чувствовал, как дыхание обжигает ноздри. Он уже бежал по наклонной дорожке, ведущей к огромному дому, который местные жители величали дворцом. Это была самая лучшая часть пробежки, самая трудная, бросающая вызов. Именно пробегая эти последние ярды, он ощущал триумф, сознавал, что поборол малейшие признаки слабости.

Он видел стоящего у конца дорожки Гомеза. Он не остановился, заставив Гомеза бежать рядом.

— Это точно Форбз. Действовал в одиночку. Никто в агентстве об этом не знал, пока женщина не оказалась в США.

— Где в США?

— Пока не знаю. — Гомез уже начал задыхаться. — Где-то на Западном побережье.

— Если ты это узнал, то мог бы выяснить и остальное. Он был не один. Что ты узнал о вертолете?

— Его арендовал наемник, Ян Кармишель.

— А кто нанял его? Форбз?

— Вряд ли. Он много берет.

— Тогда найди его и выясни.

— Похоже, он исчез с лица земли.

— Отыщи его. Хочу знать, кто еще участвовав в этом деле. — Он добежал до отдельного строения, где располагался его спортивный зал, остановился и позволил себе перевести дыхание. — Гомез, уже неделя прошла. Ты плохо работаешь. — Он улыбнулся. — И мне кажется, ты теряешь форму. Посмотри, как пыхтишь. Давай пойдем в зал. Устроим спарринг.

Глаза Гомеза расширились, и он резво отступил.

— Мне надо вернуться в Боготу. У меня есть наводка на одного парня с Западного побережья, может, он что-то знает.

— Тогда валяй, побыстрее возвращайся в город. — Он открыл дверь в спортзал. — Придется мне обойтись тем молодым парнем. Смотри, какого откопал. — Он жестом показал на темнокожего крупного мужчину, сидящего у тренажера для поднятия тяжестей. — Он очень сильный. Говорят, хорош со всеми видами оружия. Как ты считаешь, Гомез, может он меня уделать?

— Нет.

— Я тоже так думаю. — Чавез направился к молодому человеку, ощущая, как в предвкушении играет кровь в жилах. Парень смотрел на него с нетерпением. Чавезу нравилось такое отношение. Бой будет что надо. — Глядишь, и скрасит мне утро…

— Чавез вернулся в свой дом в горах, — Доложил Хосе Манеро. — У него, как обычно, там дела.

— Он не уехал в Штаты? — спросил Гален. — Ты уверен?

— Шевелится только Гомез. За последние три недели четыре раза был в Боготе, задавал много вопросов.

— А ответы получил?

— Возможно. Последние два дня мне не удавалось его засечь.

Гален замер.

— Мог он уехать из страны?

— Мог. По-тихому.

— Расскажи мне о Гомезе. Он — правая рука Чавеза?

— Если можно так выразиться. Чавез любит сам все контролировать. Гомез промышлял убийствами в Каракасе, пока четыре года назад Чавез не подобрал его. Он не гений, но смышлен и испытывает здоровое уважение к Чавезу. Последнему это нравится. Он не терпит соперников.

— Дай знать, если Гомез всплывет.

Гален повесил трубку. Новости Манеро не пришлись ему по душе. Форбз надеялся, что Чавез очертя голову ринется за Еленой и сыном, он же послал опытного помощника, что, с точки зрения Галена, было весьма разумно.

Не его дело. «Позвони Форбзу, предупреди его, а потом забудь про все», — сказал он себе.

Он достал телефон и стал набирать номер, но, не дойдя до последней цифры, отключился. Что он ему скажет? Что в его ловушку попадется не тот человек? Он даже точно не знал, действительно ли Гомез в Штатах. Манеро не удалось его засечь.

Вполне может оказаться, что он блаженствует где-то в Колумбии, а не едет к винограднику, где находятся Елена и ее сын.

Над горами стояла полная луна. Елена прислонилась к ограде и глубоко вдохнула ароматный ночной воздух. Здесь пахло совсем не так, как в Колумбии. Ни сырости, ни запаха тропиков, ничего такого, к чему она привыкла.

— Мальчик спит? — спросил Форбз, останавливаясь рядом.

— Скорее всего. С ним Доминик.

— Вы же, как я понимаю, вышли вовсе не для того, чтобы полюбоваться окрестностями?

— Почему, я как раз любуюсь. Насколько же здесь все отличается от Колумбии.

— Но каждый вечер вы ведь выходите не для того, чтобы насладиться этим разнообразием. Вы обходите все вокруг, как часовой на дежурстве.

— От привычек трудно избавляться. Я была солдатом уже с двенадцати лет. Другой жизни я не знала.

— Странная жизнь.

«Гален бы так не сказал», — подумала Елена. С чего это она вспомнила Галена?

— Вы считаете, что такая жизнь не годится для женщины? Но среди повстанцев было много женщин. И у вас тут в армии тоже есть женщины.

— Но мы, бедные мужчины, лезем из кожи вон, чтобы не пустить их на передовую. — Он помолчал. — И не посылаем воевать детей.

Елена пожала плечами.

— Все дело в привычке. — Она оглянулась и посмотрела на дом. — Вы разочарованы, верно? Вы полагали, что к этому времени Чавез уже будет здесь?

— Я на это надеялся.

— Может, он в пути.

— Нет, мои осведомители сообщают, что он все еще в Колумбии.

— Тогда вы, вероятно, думаете, что я вам солгала.

— Нет. — Он помолчал. — Но вы могли переоценить реакцию Чавеза на исчезновение сына.

— Вот этого не может быть. Он придет за Барри. Рано или поздно. — Она сжала руки в кулаки. — Хотя я тоже не думала, что потребуется так много времени.

— Вы уверены, что он вас найдет?

— Разумеется. Он может добраться до кого угодно разными путями: деньги, наркотики… Он меня найдет.

— Тогда я должен быть польщен вашим доверием к моим способностям защитить вас, — с иронией заметил Форбз.

— Мне нужна была помощь, и выбирать не приходилось. Лучше с вами и командой из агентства, чем одной. Слишком уж много всего против меня. Я должна разделаться с Чавезом. Не хочу жить вот так, делая из Барри приманку.

— Мне кажется, вы сами приманка. Вы же украли у него ребенка. — Он поднял руку, останавливая ее гневные возражения. — Это не я, это он так думает.

— Да, конечно, именно так. Поэтому он обязательно появится.

Форбз некоторое время молчал. Ему не хотелось сообщать ей то, что он должен был сказать, но обойти эту тему было невозможно.

— Не знаю, сколько времени еще я смогу обеспечивать вам охрану. Очень трудно доказать, что в этом есть смысл.

Она замерла:

— Вы собираетесь меня бросить?

— Нет, если мне удастся убедить начальство, что у нас есть реальный шанс поймать Чавеза.

— Но вы сомневаетесь, что они с вами согласятся.

— Я постараюсь их убедить. — Голос его звучал уверенно, но слово «постараюсь» очень портило впечатление.

Она понимала, что такое могло случиться, только не ожидала, что это произойдет так скоро.

«Возьми себя в руки. Придумай, что сделать, чтобы выжить».

— Вы не могли бы достать фальшивые документы для Доминика, Барри и меня?

Форбз знал, что этого делать не следует.

— Я — офицер федеральной службы, а вы в этой стране нелегально.

— Значит, если Чавез не появится, сделка отменяется? — Она подняла подбородок. — Понимаю.

Он некоторое время смотрел на нее, потом вполголоса выругался.

— Я достану вам документы. Только не говорите мне, куда вы собираетесь ехать. — Он повернулся, чтобы уйти. — Я попробую еще выиграть время. Вы идете?

— Пока нет. Надо подумать.

— Ясно. Простите.

— Форбз.

Он оглянулся на нее.

— Спасибо. Вы — хороший человек. Я не забуду, что вы нам помогли.

Он пожал плечами:

— Мне нравится малыш. Не хочу, чтобы он попал в лапы Чавеза.

— Не попадет.

Форбз улыбнулся и зашагал к дому.

Он действительно хороший человек и, возможно, ради нее рискует своей карьерой. Если в Штатах такие же бюрократы, как в Колумбии, то рано или поздно правительство свяжет ему руки и накажет за инициативу, потому что его доброта незаконна. Агентство по борьбе с наркотиками ей не поможет. И, черт побери, ей не к кому больше обратиться. Чавез держит под контролем огромную империю, так что желающих ей помочь не найдется.

Что же, ситуация сейчас все же лучше, чем несколько недель назад. Она в Штатах, и скоро у нее будут фальшивые документы. Она не может рассчитывать на то, что они поймают Чавеза, так что ей придется скрываться. Она была одна, но к этому она уже привыкла.

Как насчет Доминика? Она притащила его сюда, считая, что здесь он будет в большей безопасности. Теперь он так же уязвим, как и она. Без нее ему было бы лучше.

Но ведь она никак не может быть уверена, что Чавез не станет его преследовать. Еще одна проблема.

Будь он проклят, этот Чавез. Даже ничего не предпринимая, он мучает ее. Пока он жив, ей и ее сыну никогда и нигде не знать покоя.

— Чавез все еще в своем доме. Семейство Делгадо нанесло ему ответный визит. Три дня назад он устроил вечеринку для братьев Берсье и их жен, — сообщил Манеро. — Гомеза там не было.

— Так где он, будь он неладен? — спросил Гален.

— Ни слуху, ни духу.

Ни слуху, ни духу. Слова продолжали звучать в голове Галена даже после того, как он повесил трубку.

Манеро был отличным парнем с прекрасными источниками сведений. Если уж он не может докопаться до информации о местопребывании Гомеза, это означает, что Чавез задумал что-то такое, о чем никто не должен знать.

Так в чем дело? Куда провалился этот Гомез?

Вокруг дома все было в порядке. Теперь следует осмотреть сарай, где стояли бочки.

Когда она завернула за угол, Билл Карбонари стоял у задней двери.

— Все тихо, мисс Кайлер. Я проверил. — Он вдруг улыбнулся. — Что это я? Вы ведь все равно пойдете.

— Не обижайся, — сказала Елена.

— Я и не обижаюсь.

Направляясь к сараю, она спиной чувствовала его взгляд. Карбонари был ей симпатичен. Он относился к ее проверкам с доброжелательной насмешливостью. В остальных чувствовалась некоторая неприязнь к ней. Наверное, их гордость страдала от ее явного недоверия.

Елена пошла между огромными бочками, светя фонариком по сторонам. Ничего.

Внезапно она остановилась, уставившись в темноту за последней бочкой. Краем глаза она заметила что-то необычное.

Что-то блестящее, металлическое.

Мать твою!

Алюминиевая лестница.

Когда они с Форбзом осматривали это помещение, здесь не было никаких лестниц.

Теперь лестница была прислонена сзади к последней бочке.

Она выскочила наружу и кинулась бежать к дому.

— Карбонари! Позови Форбза…

Карбонари лежал на земле, а над ним стоял мужчина.

Он повернулся и отбил удар, который она попыталась нанести ему по голове.

— Черт, брось эти попытки меня прикончить. Я пришел помочь.

Гален!

— Убив Карбонари? — закричала Елена.

— Когда я здесь появился, он уже вытащил пушку и шел за тобой в сарай. Мне подумалось, что вряд ли ему захотелось выпить винца.

— Кто-то спрятался в бочке. Я отбросила лестницу, но они…

— Поторопись. Беги за мальчишкой. — Гален схватил ее за руку и потащил к дому. — Могу поспорить, что Гомез уже мчится сюда с подкреплением.

— Гомез?

— Он разбил лагерь в горах. — Гален поднимался по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. — Я проверил все близлежащие гостиницы, а потом рыскал по окрестностям и наткнулся на него. Ничего себе сюрприз? Где Форбз?

— Вторая дверь направо.

— А Доминик?

— С Барри.

— Выведи их из дома, и спрячьтесь в винограднике. Не обращайся ни к кому из агентов Форбза. Прячься и от них тоже. Не уверен, что никто, кроме Карбонари, не продался. Сидите прямо за первым холмом и ждите меня.

— Что ты собираешься делать?

Но он уже скрылся в комнате Форбза.

Она не пошла за ним. Ей надо увести Барри и Доминика из дома.

— Я пообещал ей, что они будут в безопасности, — мрачно сказал Форбз.

— Так и будет, если мы все уберемся до появления Гомеза.

— Я проверял Карбонари. Мне казалось, что он лучший из всех. Что ты делаешь, черт побери?

Гален поджигал шторы.

— Нам нужно их отвлечь. Сделай то же самое в кухне. Я хочу, чтобы этот дом горел ярким пламенем.

— Зачем?

— Ты хотел бы встретиться с Чавезом, который будет уверен, что его сын сгорел? Гомез должен будет убедиться, что Барри тут нет. Потеряет много времени. — Он выглянул в окно. — Вон они едут. Примерно в трех милях отсюда. Шевелись, Форбз.

— Горит, мама, — прошептал Барри, не сводя глаз с гасиенды. — Дом горит.

— Ш-ш-ш, я позже все объясню, детка. А пока сиди тихо. Ладно?

Где же Гален?

Она ждет еще несколько минут, а потом надо двигаться к дороге.

Нет, только не к дороге. Она отсюда видела светящиеся фары приближающейся машины.

Гомез.

— Пошли, Форбз. — Гален повернулся к двери. — Пора уносить ноги.

— Я не могу бросить своих агентов. Может быть, они ранены. — Он сунул телефон в карман. — Я позвоню в Сан-Франциско, попрошу подмоги. Нет, они точно не успеют вовремя. Я должен помочь своим людям.

— Послушай, почему они не примчались сюда, заметив пожар?

— Так горит всего несколько минут. Не может быть, чтобы их всех купил Чавез. Никогда не поверю.

— Я этого и не говорю. Но еще один вполне мог продаться, а очень легко устроить сюрприз, если остальные — те, кто работал с ним бок о бок каждый день, — ни о чем не подозревают.

— Я понимаю.

— Тогда давай убираться отсюда ко всем чертям. Или ты хочешь, чтобы этот сукин сын схватил Елену и ребенка?

Форбз пошел к черному ходу.

— Ты прав. Идем.

— Прекрасно. Мы пройдем вдоль дома и свернем к винограднику.

Валил черный дым. Гален оглядывал все вокруг слезящимися от дыма глазами.

Машины подъехали ближе, но сколько-то времени у них еще было.

— Если я не приду через несколько минут, увози отсюда Елену, — сказал Форбз.

Гален повернулся и увидел, что Форбз остановился на углу дома. Будь оно все проклято!

— Не будь идиотом! — закричал он.

— Дым меня прикроет, я ведь точно знаю, где находятся мои люди. Я не оставлю их Гомезу. Я за них отвечаю.

— Ты должен остаться в живых, вот твоя задача, — резко сказал Гален. — Не будь дураком. Не рискуй.

— Я буду осторожен.

— Бога ради, ведь это даже не Чавез.

— Уводи Елену. — Форбз быстро побежал вдоль дома.

Гален кинулся было за ним, потом остановился и грубо выругался. Нет времени.

Свет фар приближающейся машины становился все ярче.

Гален бегом кинулся к винограднику.

Выстрелы. За его спиной.

Гален сжал руки в кулаки.

Черт бы все побрал.

Голову Форбза разнесло на куски несколькими пулями.

Бог ты мой.

Елена прижала Барри к себе, закрывая ему глаза ладонью, и взглянула на Доминика.

— Он видел? — спросила она дрожащим голосом.

— Не думаю, — Доминик сжал губы. — Я бы тоже предпочел не видеть.

Елену подташнивало.

— Давайте убираться отсюда к чертям собачьим, — Гален неожиданно возник рядом. — Гомез подъедет через пару секунд. Скоро они начнут рыскать вокруг. Моя машина стоит за тем холмом, под деревьями.

— Форбз…

— Двигайся.

Она уже шла вперед, подталкивая перед собой Барри.

И пыталась забыть, как взорвалась голова Форбза.

Гален молчал, пока они не оказались в машине и не двинулись в сторону шоссе.

— Как Барри?

— Напуган. — Елена покрепче прижала к себе сидящего на ее коленях Барри. — Но он очень хорошо себя вел. — Правда, детка? — С ним все будет в порядке.

Барри промолчал, только теснее прижался к матери.

Господи, как же она надеялась, что все так и будет. С самого рождения она пыталась защитить его от насилия, с которым жила бок о бок всю свою жизнь. И теперь, за один короткий вечер, ему пришлось пережить столько ужаса.

— Куда мы едем?

— Я везу вас в квартиру друга. Мы там переночуем. Он мне ее одалживает, когда я бываю в городе. Решение мы примем, только хорошенько все обдумав.

— Форбз, — прошептала она.

— Я не смог его остановить. Он хотел убедиться, что его люди в порядке.

Елена взглянула на Барри. Казалось, мальчик в ступоре и не обращает внимания на происходящее, и все равно она говорила шепотом:

— Стрелял один из его агентов. Вайлдер. Других я не видела.

— Уверен, ему хорошо заплатили.

— Мне… нравился Форбз.

Гален сжал губы:

— Мне тоже.

— Погони пока не видно, — вмешался Доминик, который смотрел в заднее стекло.

— Через минуту будем на шоссе, — успокоил Га-лен священника. — Думаю, все нормально.

Елена совершенно не ощущала, что все нормально. Она боялась за Барри и Доминика и, что скрывать, за себя тоже. Как ужасен мир, в котором порядочный человек вроде Форбза может погибнуть от рук людей, которым доверял. «Чему я удивляюсь? — устало подумала она. — Этот мир ничем не отличается от того, который я знала всю жизнь».

Но какое-то отличие все же имелось. За эти несколько недель она начала надеяться на лучшую жизнь. Кто знает, может быть, это еще возможно.

Трудно отказаться от такой светлой надежды.

Квартира оказалась пентхаусом, окнами выходящим на залив. Такого роскошного помещения Елена не видела никогда в жизни. Особенно хороша была гостиная: бежевые бархатные диваны, темно-вишневые ковры и одна стена — сплошное стекло.

— Есть несколько спален с ванными комнатами. — Гален махнул рукой, показывая на южное крыло. — Почему бы не найти себе уютное местечко, а я пока сварю кофе?

«Уютное»? Совсем неподходящее слово для такой квартиры», — подумала Елена. Барри все еще крепко сжимал ее руку. Глазенки округлились от удивления при виде такой роскоши. Им всем сегодня досталось.

— Я вернусь, чтобы поговорить, только уложу Барри.

— Конечно. Здесь можно заблудиться. Я оставлю дорожку из хлебных крошек, ведущую на кухню.

— Найду. — Она пошла по коридору. — Пойдем, Барри. Пора ложиться спать.

— Как тут все странно. — Барри расширенными глазами смотрел на стеклянную стену. — Отсюда можно увидеть весь мир?

— Нет, только город и залив.