Глава 15

За два дня до событий, происходивших на «Мари», капитан Лисолов Тил достиг Аркашона. Капер держался как можно ближе к берегу, чтобы легче было ориентироваться.

Постукивая по карте, капитан стоял на палубе, обозревая береговую линию.

— Чёрт побери! Ну не ловко ли я провёл корабль? Вот он — порт Аркашон с маленькой бухточкой впереди, а гавань находится в бухте побольше, за Аркашоном! Так это и на карте указано! Здорово!

Он повелительно ткнул пальцем в сторону первого помощника:

— Ты, там, держи корабль поближе к берегу да возьми несколько румбов к югу. С этой стороны спокойней. Никто по берегу не слоняется, и из окон никто на нас не глазеет! Ха-ха-ха!

— Есть, капитан! — отдал честь первый помощник. — Рулевой! Поворачивай да следи, чтобы корма не задела форпик «Девонской красавицы». Два румба к югу! И поторопись, пока туман не рассеялся и нас не заметили. Быстро!

Но, увы, их заметили — за входом в гавань, скрытые от глаз Тила, у самой набережной стояли четыре французских военных корабля. Самый большой и самый грозный был недавно спущен на воду и назывался «Сокол Ги де Монт». Его капитаном был прославленный адмирал флота Ги Фоко Сен Жан де Монт, выходивший победителем из множества морских баталий. Его корабль — самый мощный военный корабль французского флота — в честь одержанных адмиралом побед был назван его именем. Остальные три были линейными кораблями. Все четыре по требованию адмирала стояли в Аркашонской бухте, готовясь выйти в море на учения. В это утро адмирал вместе с капитанами трёх других судов сидел в каюте-салоне, составляя стратегический план предстоящих манёвров. На столе были разложены карты. Капитаны уважительно прислушивались к словам адмирала, гордые тем, что служат под его началом. Адмирал был высокий, суровый, преждевременно поседевший, его строгое, изрезанное морщинами лицо с орлиным носом, проницательными тёмными глазами и твёрдо сжатыми губами дышало властностью.

Совещание уже заканчивалось, когда в дверь постучали. Вошёл лейтенант, пропустив перед собой двух местных горожан. Он указал им на командующего флотом:

— Расскажите адмиралу, что вы видели. Говорите, не бойтесь!

Старший из горожан показал большим пальцем через плечо:

— Господин, утром мы были в горах над входом в гавань, собирали яйца чаек. Я случайно взглянул на море. И хотя был туман, заметил там корабль.

Адмирал поднял брови:

— И какой это был корабль, господин?

Польщённый тем, что адмирал его назвал господином, горожанин постарался описать корабль как можно точнее.

— Похож на испанский галеон, большой галеон, господин! Но флаг у него английский. И тьма-тьмущая пушек.

— Молодец, — кивнул адмирал, явно весьма заинтересованный. — И куда он направлялся, этот корабль?

— Он плыл направо, — показал горожанин, — то есть к югу, к Гасконскому заливу. Это было около часа назад, господин!

Адмирал похлопал горожанина по плечу и одарил улыбкой.

— Благодарю, господин! Лейтенант, проследите, чтобы каждому из них дали по окороку и корзину яиц на всех.

Как только дверь за троицей закрылась, адмирал обратился к капитанам:

— Похоже, что в наших водах завёлся либо пират, либо английский капер, господа! Предыдущие планы — отставить. Лучшие крестины для моего нового корабля — настоящий морской бой — кровь и пламя! Выходим под всеми парусами. Флотилию поведу я. По ходу дела слушайте мои команды. Пора действовать, господа!

Меньше чем через час четыре французских военных корабля во главе с «Соколом Ги де Монт» вышли в море. Корабли шли на полных парусах, пушки были наготове, на корме развевался флаг с гербом Франции. Адмирал с довольной улыбкой взглянул на свой личный флаг на фок-мачте: сокол с распростёртыми крыльями на зелёном фоне — это был герб его семьи. Однако никто из моряков не считал, что это сокол, все называли изображённую на гербе птицу ястребом — такова была кличка, которую заслужил адмирал в многочисленных морских боях.

Бен почувствовал, как сильно накренилась «Мари», резко меняя курс, и услышал, — что прокричал Пьер. Когда он приоткрыл дверь каюты, Нед проскочил мимо него и, оказавшись на палубе, просигналил Бену: «Четыре военных корабля! Иди сюда, друг, посмотрим, что будет!»

Матросы и Турон тут же забыли про свои распри. Капитан дал команду поднять дополнительный парус и с тревогой наблюдал через подзорную трубу, как приближаются к ним четыре боевых корабля. Нахмурившись и покачивая головой, он передал трубу Бену:

— Глянь-ка, сынок, на Французский военный флот, они себя долго ждать не заставят.

Когда Бен хорошенько всмотрелся в корабль, возглавлявший флотилию, ему показалось, что чья-то ледяная рука крепко стиснула его макушку. Нед уловил этот внезапный приступ безотчётного страха и заволновался: «В чём дело, Бен? Что ты там такое страшное увидел?»

В ответ в мозгу Лабрадора, словно удары молота по наковальне, зазвучали последние слова повеления Ангела:

И поясняя эти слова, Бен передал Неду: «У самого большого корабля, что идёт впереди, на флаге летящий ястреб!»

Турон схватил Бена за руку:

— Пошли, сынок, и Неда бери!

Поспешно затолкав мальчика с собакой в каюту, капитан захлопнул дверь. Опустившись на колени, он вытащил из-под кровати два туго набитых холщовых мешка, связанных друг с другом. Бен наблюдал, как капитан заворачивает мешки в парусину. По глухому звяканью он понял, что в мешках золотые монеты.

— Зачем вы это делаете, сэр?

— Это моя доля золота, Бен. — Капитан положил мешки на кровать. — А часть его — твоя и Неда.

Мальчик недоуменно смотрел на мешки.

— Но нам золото не нужно, капитан. И потом, ни я, ни Нед его не заработали.

Бен даже удивился — так крепко вдруг схватил его за плечи Турон.

— Слушай, парень, это золото — наше с тобой, моё и твоё! Я должен как-то переправить тебя с Недом на сушу.

Бен увидел в глазах Турона отчаяние.

— Значит, дело плохо, капитан? Нам от них не уйти? Раньше же мы всех обгоняли!

— В этот раз не выйдет, сынок! — ослабил хватку капитан. — Сейчас такая заваруха начнётся — только держись! Они нас окружат, потопят «Мари» и всех нас вместе с ней!

Бен решительно сжал кулаки.

— Тогда давайте сражаться с ними, вы же знаете всякие хитрые приёмы. Вспомните «Тринидадский трюк».

Турон печально улыбнулся и взъерошил Бену волосы:

— Бен! Бен! Ничего не выйдет, дружок! Ты же не хуже меня понимаешь, что наша песенка спета! Потому-то я и хочу спасти тебя с Недом, пока «Мари» не пустили ко дну. Слушай теперь, что надо делать. Как только я улучу момент, постараюсь спустить на воду шлюпку и отправить в ней тебя, Неда и золото, авось доберётесь до берега. Где бы вы ни высадились, ждите меня. Они, может, захватят нас задолго до того, как мы достигнем Испании, но я замечу, где вы пристали к берегу. Если «Мари» потопят, я постараюсь, чтобы она оказалась как можно ближе к берегу, чтобы мы с Пьером могли добраться до суши. А теперь мне надо спешить на палубу. Запомни всё, что я тебе сказал.

Немного ниже, у этого же берега, возле городка Мимизан-Пляж, стояли на якоре «Королевский чемпион» и «Девонская красавица».

Лисолов Тил, сидя у себя в каюте, потягивал мадеру, как вдруг в дверь заколотили и вперёдсмотрящий прокричал:

— Капитан! «Крошка Мари»! Только что пересекла горизонт! К северу от нас!

Тил быстро натянул свой красный камзол и крикнул в ответ:

— Молодец! Куда они направляются?

— На юг, сэр! — незамедлительно уточнил вперёдсмотрящий. — Идут нашим курсом — примерно в румбе от того места, где мы стоим!

Не дожидаясь ничьей помощи, Лисолов сам надел пояс, прикрепил к нему ножны с палашом и поспешил на палубу, приговаривая:

— На юг! Нам продолжает везти! Давай, давай, Турон! Спеши сюда, придётся вытянуть тебе шею петлёй и очистить карманы!

Первый помощник и боцман, размахивая линями, подгоняли матросов и выкрикивали команды:

— Поднять паруса! Живо! Эй, вы, лежебоки! Держать полные паруса!

Команда «Мари» не смотрела назад, их больше занимало то, что происходит впереди. Турон воспользовался этим и, вытащив из каюты золото, спрятал его в шлюпку. Он крикнул рулевому:

— Пьер, держи «Мари» как можно ближе к берегу. Я схожу за Беном и собакой.

Когда Турон начал возиться со шлюпкой, мальчик и пёс уже вышли из каюты. И тут же столкнулись с Гасконом и Маллоном. Маллон навёл мушкет на Пьера, а Гаскон, прицелившись в капитана, прорычал:

— Это что же тут делается, а, Турон?

Капитан весело подмигнул Бену и Неду и повернулся к Гаскону.

— Хочу высадить парня с его псом, может тогда наше счастье нам улыбнётся. Ты сам говорил, что они Ионы. Так что бери мушкет и следи за кораблями. Ближе они уже или нет? Просигналишь!

Услышав, как повелительно звучит голос капитана, Гаскон поспешил ретироваться. Не успел Бен воспротивиться, как Турон взял его под мышки, поднял и посадил в шлюпку. Нед прыгнул за хозяином.

Турон ослабил концы, шлюпка плюхнулась на воду. Капитан перегнулся через борт и хриплым шёпотом быстро объяснил Бену:

— Золото — на корме под банкой. Завёрнуто в парусину. Берег тебе виден. Не теряй времени, греби что есть сил! Твоя цель — вон тот холм на берегу. Видишь на вершине деревья?

Он поморгал, потом сумел широко улыбнуться:

— Бен и Нед, два моих дружка, приносящие удачу! Пусть удача улыбнётся вам! И помните, ждите меня по крайней мере до завтра. Ну, вперёд!

Бен в последний раз посмотрел на капитана-буканьера Рафаэля Турона. Потом, отвернувшись от «Мари», взял весла и налёг на них. Он не мог ничего сказать капитану, слезы застилали ему глаза. Грудь была словно свинцом налита. Нед сидел на носу и, не оглядываясь, всматривался в берег. Чёрный пёс думал и чувствовал то же самое, что и Бен. Оба они видели, что перст судьбы уже коснулся капитана, и понимали, что больше никогда его не увидят.

Гаскон вылетел на палубу из капитанской каюты и закричал матросам, указывая на отплывающую шлюпку:

— Золото пропало! Оно в шлюпке! Остановите их!

Бен упал на дно шлюпки, Нед съёжился. Град мушкетных пуль обрушился на воду вокруг них. Турон абордажной саблей с размаху ударил Гаскона и громко крикнул:

— Скорей, Бен! Греби, греби, сынок.

И вдруг воздух содрогнулся от пронзительного свиста, раздался страшный грохот. Пушки «Сокола Ги де Монт» снесли корму «Крошки Мари». Продолжая палить, французские боевые корабли надвигались на свою жертву. Разделившись, три корабля обошли буканьерское судно с двух сторон и открыли по нему огонь, а их флагман двигался прямо на «Мари», осыпая её книпелями. Лучшие стрелки, засев на реях, палили по буканьерам из мушкетов. Рука Пьера все ещё сжимала штурвал, хотя сам он, мёртвый, беспомощно висел на нём. Паруса ярко полыхали, мачты рушились, снасти горели. Каждый залп оставлял пробоины в корпусе «Мари», и она начала погружаться в воду. Невидящие глаза капитана Турона, придавленного мачтой, сквозь чёрный дым, окутавший его корабль, смотрели на солнце. Оседая назад, как раненая морская птица, «Крошка Мари» кормой уходила под воду. Военные корабли продолжали расстреливать её, даже когда из воды оставался виден только нос. С минуту «Мари» ещё держалась, а потом с чудовищным шипением и клокотанием опрокинулась и навсегда погрузилась в морские глубины.

На флагмане командующий Ястреб поднял руку:

— Отставить огонь!

Он обернулся к спустившемуся со стеньги[12] вперёдсмотрящему, который спешил что-то сообщить.

— Ну, что ещё?

— Адмирал, — отдал честь матрос, — виден ещё один корабль, вооружён пушками, идёт под английским флагом.

Глаза Ястреба загорелись, ноздри орлиного носа дрогнули.

— Англичанин? И куда они держат курс?

— К югу, адмирал! Они сперва жались к берегу, видно, поджидали тот корабль. А как заметили нас, переменили курс и пошли к югу, господин!

Ястреб взял подзорную трубу и осмотрел морское пространство до горизонта.

— Ага, вижу! Испанский галеон под английским флагом, и на буксире у него ещё одно судно поменьше.

Быстрыми шагами адмирал прошёл к форпику[13], по пути отвечая кивками на приветствия матросов, которые весело поздравляли его с первой победой нового корабля. На баке Ястреб обратился к офицерам:

— Что ж, господа! Теперь я знаю огневую мощь моего корабля! Одним вражеским кораблём во французских водах стало меньше. А сейчас проверим, какую скорость покажет наш корабль! Я намерен задержать англичан до того, как они попадут в испанские воды. Топить их не будем, возьмём как трофей. Сообщите остальным капитанам, что я под всеми парусами иду впереди. Пусть полным ходом следуют за мной и ждут моей команды.

Бен не оглядывался на «Мари». И объяснялось это не только предостережением Ангела, он был во власти других, зловещих сил. Не замечая того, что происходит вокруг, Бен лежал на дне шлюпки. Рёв и грохот французской канонады сливался в его ушах с далёким грохотом волн, бьющихся о скалы у мыса Горн, с треском рвущихся снастей и воем шторма. И все заглушал хохот обезумевшего Вандердеккена, навеки привязанного к штурвалу, обречённого навсегда оставаться в океанском водовороте у крайней точки земли. Леденящие кровь воспоминания, смешиваясь с прощальным стоном уходящей в пучину «Мари», так запутали Бена, что он потерял всякое представление о реальности. Он пришёл в себя, только когда в него впились когти Неда. Верный пёс скрёб ему спину, отчаянно призывая: «Проснись, Бен! Очнись! Мы тонем!»

Бен захлебнулся, ударившись лицом о дно шлюпки. Кашляя и выплёвывая морскую воду, он сел. Нед зубами потянул его за рукав: «Скорей, друг! Надо добираться до берега вплавь! Лодка пробита мушкетными пулями, наше счастье, что нас не задело!»

Окончательно опомнившись, Бен увидел, в какой переплёт они угодили. Он схватил пса за ошейник, перекинул его через борт и сам поплыл с ним рядом. Быстро загребая руками, он приближался к берегу — до него оставалось всего несколько сот ярдов. «Прямо вперёд, Нед! Держись, уже недалеко!»

Впервые в жизни Лисолов Тил понял, что такое страх, — его настигали четыре боевых французских корабля. Старший канонир, держа в руке палку, на конце которой тлел фитиль — кусок просмолённой верёвки, подбежал к капитану.

— Я мог бы зарядить цепными снарядами кормовые кульверины, капитан! — с надеждой посмотрел он на Лисолова. — Может, собьём у переднего фок-мачту! По крайней мере он немного снизит скорость.

Тил выхватил у него палку и бросил за борт:

— Проклятый болван! Ты что, не понимаешь, кто это? Французские военные корабли! Не видишь, что ли, какие у них пушки? Ха! Эти мерзавцы только и ждут, чтоб мы хоть из мушкета выстрелили, и они разнесут нас в щепки! Протри глаза, дурак! Видел, что они сделали с Туроном?

Тил обречённо наблюдал, как ещё один военный корабль, лавируя, обходит «Королевского чемпиона», чтобы оказаться впереди. Другие три спешили замкнуть ловушку — один подошёл к правому борту, другой — к левому, третий остался в кильватере. Капитан капера гневно топнул элегантно обутой ногой. До чего же несправедлива жизнь! Он прогнал свой корабль от Карибского моря через всю Атлантику, мечтая о деньгах и славе, а когда до цели осталось несколько часов, все надежды рухнули! Какая жестокость! И вдобавок ещё одно унижение — сдаться французам без единого выстрела! Кошмар наяву! Увидев, что боцман и первый помощник начали освобождать кормовые тросы, он бросился к ним:

— Что вы делаете? Черт вас возьми!

Первый помощник отдал честь, стараясь, чтобы в его голосе звучала надежда:

— Сэр, мы хотим отпустить «Девонскую красавицу», тогда французу, идущему за ней, придётся попятиться, а мы сможем уйти.

Тил чуть ума не лишился от ярости. Он потерял всякую власть над собой. Пиная первого помощника ногой, он брызгал слюной ему в лицо и вопил:

— Это мой корабль! Понимаешь, идиот, мой!

Повернувшись к спокойно стоявшему боцману, он пнул и его.

— Я здесь капитан, если вы ещё этого не заметили! Ясно? Осел-канонир воображает, будто он может стрелять по боевым кораблям, другой дурак придумал, что мы можем скрыться? Вы что, все с ума посходили?

— Англичане! Спустить флаг! Убрать паруса! — прокричал в рупор французский офицер с преследующего их корабля.

Плечи Тила опустились. Всё было кончено. Он повернулся к первому помощнику:

— Спустить флаг, убрать паруса! Я буду у себя в каюте.

Ястреб сидел в своём салоне; отсвечивающие алым лучи заходящего солнца окрашивали новую деревянную обшивку в розовые тона. Адмирал внимательно слушал доклады офицеров о том, что они узнали от матросов «Королевского чемпиона». Всегда лучше прежде поговорить с командой, а уж потом встречаться с капитаном. У матросов меньше причин лгать.

Ястреб откинулся назад и барабанил пальцами по столу, переваривая услышанное. Потом сделал знак ожидающему распоряжений лейтенанту.

— А теперь я хотел бы поговорить с английским капитаном!

Два могучих канонира втолкнули Тила, который всё ещё пытался сопротивляться. Рассерженный капер был взъерошен и взлохмачен, он даже не мог привести себя в порядок — так крепко держали его канониры. Разъярённый, он с порога начал возмущаться:

— Сэр! Так ли следует обращаться с капитаном флота Его Величества? Немедленно прикажите этим грубиянам отпустить меня! Я не потерплю такого насилия!

Адмирал оторвался от бумаг, которые изучал. Надменным немигающим взглядом он смерил Тила с головы до ног, отчего тот испытал смущение и тревогу.

Капер тщетно старался высвободиться, но хватка у канонира была железная. Он прибавил убедительности в голосе:

— Сэр, прошу вас, прикажите этим негодяям отпустить меня! Я, как и вы, офицер и джентльмен!

Свирепого взгляда адмирала было достаточно, чтобы Тил замолчал.

— Смеешь сравнивать себя со мной? Ничтожество!

Он помахал перед носом Тила его знаменитым каперским свидетельством и негодующе, словно сплюнул, произнёс:

— Капер! Грязный торговец со свидетельством и предписанием! Да ни в море, ни на суше нет существа более подлого! Теперь ты военнопленный и с тобой поступят соответствующим образом.

Презрительные слова командующего флотилией добили капитана Лисолова Тила. Он заныл, словно задира, которого бьют его же оружием:

— Я только выполнял приказы моего короля, сэр! Разве можно наказывать невинного?

— Я и не собираюсь тебя наказывать, — фыркнул командующий. — Это дело военного трибунала. Мне безразлично, повесят тебя или приговорят к гильотине. Перестань ныть! Возможно, тебе повезёт и тебя вместе с командой приговорят к каторжным работам в Марселе. Будешь там отбывать пожизненное наказание — перестраивать порт под кнутом надсмотрщика! Уберите его!

Книга вторая

РАЗБОЙНИЧИЙ КЛАН РАЗАНОВ