Глава 11

Заглушая звон разбитого стекла и треск дерева, раздался пронзительный, леденящий кровь вопль. Нед упёрся лапами в разбитую раму и залаял, но ночное море было тихим и спокойным. Потрясённый Турон подполз к Бену, сидящему на палубе.

Обняв мальчика, он крепко прижал его к себе.

— Бен, ты в порядке? Во имя Неба, что это была за мерзость? Человек или чудовище?

И не успел Нед предостеречь Бена, как тот произнёс:

— Это был хозяин «Летучего голландца», капитан Вандердеккен.

Турон бросился к разбитому иллюминатору. Не обращая внимания на торчащие из рамы осколки стекла, он высунулся наружу и стал вглядываться в пустую гладь океана.

Затем медленно повернулся и перевёл глаза с Бена на пса.

— Думаю, тебе надо рассказать кое-что, приятель. «Имя ты уже назвал, — встревожился Нед, — теперь расскажешь об остальном?»

Не отводя глаз от лица капитана, Бен ответил псу: «Турон спас мне жизнь. Мы должны довериться ему. Он поймёт, я чувствую, что поймёт». — «Надеюсь», — покорно закрыл глаза Нед.

Матрос Гаскон, не решившийся сбежать вместе с тремя дезертирами, нёс вахту у штурвала. Он услышал лай Неда и звон разбитого стекла. Оглянувшись через плечо, Гаскон увидел, как из иллюминатора вылетело кресло, за ножку которого зацепился ремешок с крестом. Закрепив тросом штурвал в нужном положении, Гаскон кинулся к капитанской каюте. Он хотел постучать, но услышал внутри голоса. Не долго думая, он прижался ухом к двери. То, что Гаскон услышал в эту ночь, сковало его душу смертельным страхом.

Капитан Тил Лисолов обнаружил в шкафу Мадрида прекрасный зрелый сыр — отличная добавка к дневному завтраку, состоящему из бокала мадеры и нескольких его любимых галет. В дверь вежливо постучали. Аккуратно вытерев усы шёлковым носовым платком, капитан крикнул:

— Войдите!

В каюту вошёл боцман, волоча за собой Лудона. Боцман швырнул пленного на пол и доложил, салютуя плёткой-многохвосткой:

— Как вы приказали, сэр, протянул его дважды.

— Хм! Молодец. Ну, ступай, — поднялся Тил, поправляя у себя на поясе палаш Рокко Мадрида.

— Есть, капитан! — снова отсалютовал боцман и вышел из каюты, тщательно прикрыв за собой дверь.

Лудон, рыдая, корчился на полу.

Тил налил себе ещё бокал и устало произнёс:

— Ох, хватит пускать слюни! Хрипишь, как свинья от колик. И нечего так себя жалеть!

Лудон повернул к Тилу залитое слезами лицо.

— Вы приказали меня выпороть, сэр, а за что? — жалобно простонал он.

Лисолов сморщил нос. Понимать ломаный английский, подцепленный Лудоном в карибских портах, было трудно.

— Знай, парень, что без причины я ничего не делаю. Да тебя и не выпороли как следует. Разве это порка — прошлись два раза кошкой. По крайней мере знаешь теперь, какова она на вкус. Я специально велел тебя высечь, чтобы ты понял — я не шучу, у меня к тебе дело. Изволь говорить мне правду, не вздумай врать! Ты ведь можешь набрехать с три короба и будешь воображать, что обвёл меня вокруг пальца, но только за каждую маломальскую ложь получишь по десять ударов плёткой. Так что подумай!

Лудон задрожал и постарался сесть попрямее, чтобы рубаха не прилипала к ранам на спине:

— Сэр, я скажу вам всю правду, клянусь! Спрашивайте что хотите, я вам на все отвечу!

Тил снова сел и упёрся в Лудона пристальным взглядом.

— Ещё бы ты мне не ответил! Ну так говори, куда точно направляется капитан Турон?

— Обратно, к себе на родину, во Францию, — затараторил Лудон. — В какой-то городок, называется Аркашон, сэр. Турон всё твердил, что хочет покончить с пиратством. Теперь ему золота хватит и он заживёт у себя во Франции, как порядочный, купит шато и землю, сэр.

— И сколько же у него этого золота? — задумчиво погладил ручку кресла Тил. — Только не рассказывай мне сказок о зарытых сокровищах. Скажи точно, сколько у него золота?

— Точно не знаю, сэр! — с трудом сглотнул слюну Лудон. — Но, наверное, по весу столько же, сколько весит ваш боцман.

Тил вытащил палаш и легонько пошлёпал Лудона по израненной спине. Тот сморщился и изогнулся. Тил усмехнулся:

— Неплохое состояние, если оно в золотых монетах. Хорошие монеты из чистого золота всюду пригодятся. А всякие там драгоценности — камни, жемчужные ожерелья, дорогие кольца — чаще всего оборачиваются подделкой, а если они даже настоящие, то так хорошо известны, что их и продать нельзя. Нет! Я предпочитаю золотые монеты!

Он отыскал карту и, разостлав её на столе, принялся разглядывать.

— Так ты говоришь, идёт во Францию. Сейчас посмотрим! Ага, вот он — Аркашон! На самом берегу Бискайского залива. Знаешь, устрою-ка я твоему капитану-буканьеру хорошенькие бега за его денежки.

На секунду Лудон забыл о своей воспалённой спине.

— Неужели вы будете гнаться за Туроном через всю Атлантику до самой Франции?

— А почему бы и нет? — уже увлёкся этим планом Лисолов. — Корабль у меня теперь отличный, запасов вдоволь, а впереди светит целое состояние! Я, конечно, схвачу мерзавца задолго до того, как он войдёт во французские воды, и вздёрну на его же нок-рее! А оттуда уже двинусь в Англию! Представляешь, капитан Джонатан Ормсби Тил возвращается домой с тремя кораблями и отменным запасом золотых монет! Этого «Дьявола» я переименую в «Королевского чемпиона», а два других корабля потащу на буксире. Клянусь своей печёнкой, весёленькое будет зрелище, когда я поплыву так по Темзе, и с берегов меня все будут приветствовать, а леди примутся махать веерами и платочками. Ха! Да спорю на что угодно — быть мне к концу года адмиралом!

Лудон молчал, втайне надеясь, что Тилу не догнать «Мари», во всяком случае пока оба корабля не окажутся во французских водах. А там лично для него дела могут принять наилучший оборот — ведь Англия и Франция всегда воюют друг с другом, так что и «Мари», и «Дьявола» может схватить Французский военный флот. Турона и его команду повесят, как пиратов, а Лисолова и его людей либо тоже вздёрнут на виселице, либо посадят в тюрьму и потребуют у англичан выкуп. Лудон же, если ему удастся прибрать к рукам денежки, выдаст себя за карибского купца, захваченного и обобранного английскими каперами. Имея деньги, он сумеет убедить французского военного капитана поверить в эту историю. А из Франции он через границу удерёт в Испанию. Богатым людям всюду хорошо живётся. Тил прав, золотые монеты пригодятся везде.

Как только Тил велел изменить курс, по кораблю поползли слухи. Возможность скоро вернуться домой привела команду капера в восторг. Первый помощник, старший канонир и боцман обсуждали новость на камбузе, попивая грог с горячей водой. Однако радостное оживление было недолгим. Первым засомневался в успехе боцман.

— Да нам этого французишку ни в жизнь не догнать! Корабль у него скачет как блоха! Он уже не раз нас обгонял!

— Так-то оно так! — сказал, вертя в руках кружку, первый помощник. — Только они-то пока не знают, что мы за ними гонимся. Слыханное ли дело, чтобы один корабль гнался за другим от Карибского моря до Бискайского залива?

Старший канонир согласно кивнул седеющей головой.

— Точно, парни, уж чего этот лягушатник никак не ждёт, так это нашего капитана на новом корабле!

— И что нам это даст? — не желал расставаться с мрачными предчувствиями боцман. — Ну, ввяжемся мы в драку. Ну, перебьют нас всех, и не видать нам Англии! Попомните моё слово, Тил всё это затеял, чтобы заполучить пиратское золото! А мы-то что получим? Ни шиша! Да лучше бы я служил в Королевском флоте, чем на этом вонючем капере. Тогда бы я хоть какие-то гроши получил за сломанную ногу! Эх, если бы та мачта на Лисолова свалилась! Стали бы мы свободными, пошли бы в Дувр, потопили бы корабль, а золото поделили!

Старший канонир больно толкнул его в бок и прошипел:

— Заткнись! Услышит Тил, решит, что ты поднимаешь бунт, быть тебе покойником! Молчи, сюда кок идёт!

На камбуз вбежал кок-ирландец, громко рассуждая сам с собой.

— Слыхали вы, как он разорался, словно прачка на речке: «Эй, кок, лопни твои глаза!» — начал он передразнивать капитана, подражая его протяжному произношению, от чего остальные расплылись в улыбках. — «Где моя мадера? А? И это ты называешь свежей рыбой? Она была свежей, когда Библию писали! Убери эту гадость с глаз долой! Бросишь на меня ещё такой взгляд, выпорю и протащу под килем! Прочь с моих глаз, наглый слизняк!»

Сидя на палубе под окном камбуза, Лудон все хорошенько запоминал.

Он ещё не знал точно, как и когда он использует подслушанное. Но для несчастного, жалкого, окружённого врагами пленника эти сведения представляли большую ценность. Приятно, верно, будет Лисолову все это услышать, когда придёт время.

Глава 12

Радостный свет зари проник в каюту Турона, а свежий океанский бриз заиграл краями карт, разложенных на столе капитана. Бен только что закончил рассказывать свою историю, и теперь он и Нед не сводили беспокойных глаз со своего друга.

Капитан долго гладил жёсткую бороду, размышляя над услышанным, потом наконец заговорил:

— Расскажи мне это кто-нибудь другой, я счёл бы его сумасшедшим и велел запереть за решётку. Но в тебе, парень, я уверен — ты говоришь правду. Ты не похож ни на кого из тех, кого я знал. Я верю в судьбу, хоть мало чему учился. Трудно во всём этом разобраться, Бен, но я верю. А вот команде ничего рассказывать не будем — они не поймут.

Бен с облегчением вздохнул, у него словно гора с плеч свалилась.

«Слава богу! На нашего капитана всегда можно положиться! Да, Бен?» — поделился с ним своей радостью Нед.

И Бен, не успев опомниться, ответил Лабрадору вслух:

— Конечно, Нед! Не сомневайся!

Турон с улыбкой посмотрел в доверчивые тёмные глаза пса:

— Голову даю на отсечение, этот пёс понимает всё, о чём говорится! Я же видел, как вы сейчас беседовали. Что он тебе сказал, Бен?

Бен передал ему мнение Неда, и капитан был явно польщён.

— Хотелось бы и мне уметь с ним разговаривать. Нед такой умный, сразу видно! Да ещё и красавец! Ха-Ха! Посмотри-ка на него — он понял, что я сказал.

Чёрный Лабрадор принял изящную позу, которая, как он полагал, свидетельствовала об его уме и красоте. Бен и Турон расхохотались.

— Боюсь, беседовать с Недом вы не сможете, сэр, но он будет кивать вам в ответ, если вы что-нибудь спросите. Верно, Нед?

Пёс согласно кивнул.

— Это очень полезно знать. — У Турона зажглись глаза. — Благодарю вас, друзья! Вот уж мне повезло так повезло со спутниками! Жаль, никому не расскажешь — команда не поймёт.

— Разве что Пьер, — согласился с капитаном Бен. — Он славный человек, капитан.

— Они все неплохие, — кивнул Турон, — каждый по-своему, но Анаконда был не чета им. Сказать тебе не могу, как мне не хватает этого верзилы, упокой Господь его душу! Знаешь, он когда-то был рабом. Много лет назад мы с ним вместе бежали с корсарской галеры. Это было недалеко от Мадагаскара, в Индийском океане. Мы долго вместе плавали, а когда я стал капитаном, предложил ему стать первым помощником. Только Анаконда об этом слышать не желал. Он хотел быть рулевым. Как сейчас, помню его слова: «Я буду стоять за штурвалом вашего корабля и повезу вас, куда прикажете. Вы теперь на всю мою жизнь мой друг и капитан!» Так и было до вчерашнего дня. Бедный Анаконда! Несчастный мой друг!

И капитан-буканьер, не стесняясь, залился слезами. Пришлось Бену отвести глаза. Нед заскулил и ткнулся мордой в колени Турона.

— Парус! Вижу парус! На юго-востоке! — раздался крик вперёдсмотрящего.

Быстро утерев глаза рукавом, капитан резко выпрямился.

Все матросы сгрудились у ограждения, пока Турон рассматривал в трубу судно, показавшееся на горизонте. Наконец он понимающе кивнул и обратился к Пьеру:

— Хорошо, что я увидел его прежде, чем он поднял какой-нибудь фальшивый флаг для отвода глаз.

Этого красавчика я всегда узнаю! Это средиземноморское корсарское судно «Пламя Триполи». Под таким флагом — красный ятаган на золотом фоне — плавает только один капитан, Аль-Куркуман. Ага! Глядите! Они спустили свой флаг и подняли флаг португальских купцов! Вот жулики! Интересно, кого он хочет одурачить, этот Аль-Куркуман?

Когда корабль «Пламя Триполи», переменив курс, начал приближаться к «Мари», Бен увидел, что паруса у него красные, как кровь. Он потянул капитана за рукав:

— А он не собирается напасть на нас?

— Ну, если бы представилась возможность… — капитан опустил подзорную трубу. — Аль-Куркуман — работорговец. Он держит путь на Кубу, везёт туда несчастных рабов, закупленных на берегах Мозамбика. Ненавижу тех, кто торгует людьми, но с Аль-Куркуманом надо быть вежливым. Для всех, кого он посчитает слабее себя, он страшен. Разговаривать с ним буду я. Пьер, приведи в готовность пушки и раздай команде мушкеты.

Когда «Пламя Триполи» подошло совсем близко, Бену удалось рассмотреть капитана. Именно такими представляют себе свирепых средиземноморских корсаров. Аль-Куркуман, в жилах которого смешалась кровь арабки и индуса, был увешан блестящими на солнце цепями, ожерельями, чётками, а на руках сверкали браслеты и кольца из чистого золота. В бледно-зелёном одеянии, с черным, украшенным рубином, тюрбаном на голове, он гордо красовался на носу своего корабля и сиял улыбкой — даже зубы у него были золотые.

«На нём столько золота, что, упади он за борт, сразу пойдёт ко дну. Надо же как расфуфырился! Когда я стану капитаном, кроме узкого золотого ошейника, ничего себе не позволю!» — возмутился Нед. «Очень благоразумно», — погладил Лабрадора Бен.

Оба вздрогнули — с их палубы прогремел выстрел. Так Турон на всякий случай дал понять, что «Мари» вооружена и готова отразить любое нападение.

Аль-Куркуман даже бровью не повёл, когда ядро просвистело над его головой. Он ещё шире улыбнулся и коснулся ладонью груди, губ и лба.

Турон отвесил короткий почтительный поклон и, улыбаясь, прокричал:

— Да приветствуют тебя всегда попутные ветры и спокойное море, капитан Куркуман! Как далеко ты заплыл из Индийского океана! Неужели ты, друг, заблудился?

«Пламя Триполи» подошло к «Мари» почти вплотную.

— Турон, старый приятель! — крикнул в ответ Куркуман с таким видом, будто обрёл потерянного брата. — А я-то принял тебя за толстого французского купчишку — приношу мои глубочайшие извинения!

Капитан Турон кивком показал на пушки и вооружённых матросов на реях и продолжал игру:

— Подобно тебе, о прославленный воин, я тоже зубастый голубок. Что нового в мире?

Средиземноморский корсар пожал плечами, отчего золотые украшения зазвенели и забрякали.

— Ничего интересного! Мир по-прежнему полон плохих и хороших людей. Скажи мне, не случалось ли тебе встретить в здешних водах греческое военное судно? Оно преследует меня с тех пор, как я заходил в Аккру за продовольствием. С чего. бы этому греческому капитану охотиться на такого честного купца, как Аль-Куркуман? Растолкуй мне, друг мой.

Теперь пожал плечами Турон:

— Жизнь полна тайн! Откуда мне знать? Греки — народ недоверчивый. Куда ты направляешься?

— В Южную Америку, в Белем, — соврал Аль-Куркуман. — Везу тамошним поселенцам орудия для земледелия. А ты?

— На остров Мальту с грузом воска для производства свечей, — тоже, не моргнув глазом, солгал Турон. — Как хорошо, что наши пути пересеклись, отрадно встретить старого друга. А теперь пора в путь! Да хранят тебя духи моря, Аль-Куркуман!

— Мир и тебе, Рафаэль Турон, — сверкнул золотыми зубами в акульей улыбке корсар. — И да помогут тебе всемогущие джинны! Одну минутку, друг мой, не продашь ли ты мне вот того мальчонку, вон рядом с тобой, хилый такой щенок. Если его подкормить, за него на рынках Маракеша можно запросить две-три золотые монеты.

— Кого ты имеешь в виду? Этого бездельника? — Турон шутливо ткнул Бена в бок. — Нет, мой друг, как я могу продать собственного сына? Правда, он ест за троих, да ещё и слабоумный!

Аль-Куркуман разочарованно посмотрел на Бена, потом рассмеялся:

— Ну так помори его голодом, пори почаще и обучи чему-нибудь. Может, когда встретимся в следующий раз, я ещё поторгуюсь насчёт него!

На этом беседа капитанов закончилась, и оба корабля пошли каждый своим путём. Пока корабль работорговца не скрылся из виду, Турон держал своих людей и пушки в боевой готовности. А сам наблюдал за Беном и Лабрадором. Ему было ясно, что эта парочка уже успела о чём-то поговорить.

— Ну, Бен, как тебе все это понравилось?

Бен подошёл к капитану и шепнул ему на ухо:

— Нед немного оскорбился, что этот Аль-Куркуман не обратил на него внимания. Он полагает, что корсар мог бы по крайней мере и за него, такого умного и красивого пса, предложить свою цену. Что скажете, капитан?

— Передай Неду, что, если бы Куркуман купил его, красоваться бы ему в жареном виде на столе у корсара за ужином, — шёпотом ответил Бену Турон.

Бен увидел, что Нед, задрав хвост, гордо удаляется.

— Он обиделся на вас, капитан! Зря вы это сказали — Нед оскорблён в лучших чувствах.

— Попрошу кока загладить мою вину перед Недом, — засмеялся Турон. — Между прочим, пора нам поднять французский флаг и прикинуться, что наша «Мари» — мирное торговое судно.

— Почему, сэр? — удивился Бен. Турон шутливо взъерошил ему волосы.

— Потому что я чую: нам предстоит встреча с греческим военным кораблём. Мы же не хотим, чтобы нас приняли за пиратов? Верно? Ну-ка помоги замаскировать наши орудийные порты, а потом придёт твоя очередь высматривать, не появятся ли наши греческие друзья.

После обеда Бен, вооружившись подзорной трубой капитана, стоял в «вороньём гнезде», обозревая пустынные просторы океана. Только на северо-западе едва виднелась крошечная точка — это был уходящий средиземноморский корсар. Бену нравилось стоять на наблюдательном пункте. Он привык к покачиванию, от которого начинала слегка кружиться голова. На лазурном небе сейчас не было ни облачка. Небесную гладь изредка прорезали бьющие могучими крыльями альбатросы или хищные большие поморники. Далеко внизу палуба меняла положение, непрерывно беспокойно покачиваясь. Мальчик увидел, как из камбуза вышел Турон и преподнёс Неду баранью кость. Добрый старый Нед, настоящий верный друг!

Бен вздрогнул от неожиданности, когда над краем его «вороньего гнезда» показалась голова одного из матросов по имени Маллон. Пират подмигнул ему.

— Капитан послал меня тебе на смену! — Он уселся рядом с Беном.

Бен вручил ему подзорную трубу.

— Ничего не видно, кроме судна работорговца, но и оно уже почти скрылось за горизонтом.

— Ох и скверное это судно, да и сам Аль-Куркуман — паршивец, хуже не бывает. Пираты из самых отъявленных!

— Капитан назвал его средиземноморским корсаром. А нас называют буканьеры, верно? — спросил Бен, вглядываясь в волны.

— Всех нас в общем-то зовут пиратами, — пожал плечами Маллон. — А пираты делятся на буканьеров, флибустьеров и морских псов — в большинстве все они негодяи, хороших среди них мало. Но из-за таких, как этот Аль-Куркуман, нас всех одной чёрной краской мажут. И для военных кораблей, и для каперов все пираты на одно лицо — всех надо вздёрнуть на реи.

— Ну нас-то они вешать не станут? — покосился на Маллона Бен.

— Конечно, вздёрнут, — мрачно засмеялся буканьер. — Закон есть закон. Такого понятия, как хороший пират, нет. Все мы висельники. Самые страшные, это каперы — они точно пираты, только с каперскими свидетельствами: могут разбойничать под защитой закона. Ты когда-нибудь видел, как вешают пиратов?

— Никогда! А ты? — затряс головой Бен.

— Да, раз видел, — кивнул Маллон. — Я тогда болтался без корабля на Багамах. И при мне по приказу губернатора казнили одного пирата. Жуткое, скажу тебе, дело! Все леди и джентльмены прикатили в своих экипажах полюбоваться. А я в толпе стоял. Пират этот — его звали Файрджон — был негодяй, каких мало, за его голову назначали большой выкуп. Британские военные моряки потопили его корабль, а его самого вытащили на берег и заковали в цепи. Многие говорили, что петля для него — слишком лёгкая смерть, столько он злодейств натворил. Потому его сначала выпороли, потом посадили в тюрьму на двое суток, на хлеб и на воду. Потом дали ему верёвку, чтоб он сам для себя заготовил петлю. Говорю тебе — жуткое это было дело. Губернатор распорядился, чтоб с него сняли цепи и наручники.

Бен был напуган, но рассказ его захватил:

— Это почему же? — спросил он. Маллон поджал губы:

— Чтобы он не так быстро задохся — ведь цепи тяжёлые и сразу потянули бы его вниз. Тамошний проповедник сочинил стихи, и Файрджон должен был перед казнью прочесть их с эшафота. Я эти стихи до сих пор слово в слово помню. Хочешь, скажу тебе?

И не дожидаясь ответа, Маллон начал декламировать:

Для пущего эффекта Маллон сделал паузу, а потом продолжал:

— Тут солдаты начали бить в барабаны…

У Бена к горлу внезапно подступила тошнота. Схватившись за трос, он выбрался из «вороньего гнезда» и начал спускаться вниз.

— Спасибо! С меня хватит.

Маллон поднёс к глазу подзорную трубу и посмотрел назад:

— Парус за кормой, капитан! Похоже, греческий военный корабль!

На этот раз Бен испугался куда больше, чем при встрече со средиземноморским корсаром. Теперь он понимал, почему Рафаэль Турон хочет покончить с пиратством и спокойно жить на суше. Нед оторвался от остатков бараньей кости: «Я думал, ты привык плавать, друг, а похоже, что у тебя морская болезнь! Эй, капитан, подойдите, взгляните, что с Беном!»

Турон не слышал беззвучного призыва Неда, но уже сам видел, что мальчик бледен и еле стоит на ногах. Капитан обхватил его за плечи.

— Что с тобой, моряк?

— Сейчас приду в себя, сэр! — постарался выпрямиться Бен.

Турон посмотрел на Маллона в «вороньём гнезде» и перевёл глаза на Бена.

— Ага, всё ясно! Ты слушал этого нытика, его хлебом не корми, дай постращать кого-нибудь. Небось рассказал, как вешали пирата, и стихи свои любимые читал? Да?

— Да, капитан, ужас какой, страх берёт… — Бен вытер рукавом пот со лба.

— Всё это чепуха, — перебил Бена Турон. — Ничего он такого не видел, просто набрался всяких сплетен. Не слушай ты этого охотника запугивать. Понять не могу, как он мог податься в буканьеры! Говорят, когда-то он был проповедником, но прихожане его прогнали — крал деньги из ящика для пожертвований. Я бы его давно выкинул за борт, да жаль рыб — он их всех переморит своими россказнями о пиратских казнях.

Бен заставил себя улыбнуться:

— А что будет с этим греческим военным кораблём? — спросил он.

Нед наблюдал за приближающимся судном, встав на задние лапы и упираясь передними о кормовое ограждение. Турон ласково почесал его за ухом.

— Предоставь это дело нам с Недом. Мы обо всём позаботимся, верно, приятель?

Лабрадор кивнул головой и успокоил Бена: «Не волнуйся, Бен. Я спрячу саблю, сниму серьги и прикрою татуировку. Греки решат, что я безвредная старая домашняя псина».

Бен дёрнул своего друга за хвост: «Недурно придумано. Никому и в голову не придёт, что ты и есть тот самый „Неустрашимый Нед“, гроза здешних морей!»

Греческий корабль назывался «Ахиллес». Новенький, с иголочки, на борту у него было ещё больше пушек, чем у капера, а матросы на нём оказались вооружены не только мушкетами, но и луками. Стрелки выстроились на палубах, готовые к бою. «Ахиллес» остановился рядом с «Мари», направив на неё заряженные пушки.

— Что это вы надумали пугать честных купцов? — окликнул Турон греческого капитана с деланной досадой. — Неужели вам мало пиратов и прочих разбойников?

Греческий капитан, на котором была голубая вязаная шапка, ответил на превосходном французском языке:

— Судно купеческое? А какой груз вы везёте, сэр?

— Уже никакого! — с возмущением отозвался Турон. — Нас взял на абордаж какой-то испанский пират. Забрал весь наш груз — плетёные тростниковые стулья. Пусть исколет себе всю задницу, когда будет на них садиться, чёрт бы его побрал!

Греческий капитан рассмеялся:

— Пираты ничего мимо рук не пропустят! Счастье ваше, что вы сами в живых остались, сэр! Так что на борту у вас ничего нет?

— Ничего, капитан! — выразительно пожал плечами Турон. — Можете осмотреть наш корабль.

Грек некоторое время пристально вглядывался во французского капитана, будто решал, обыскивать или не обыскивать «Крошку Мари». У Бена даже колени задрожали. А Нед вдруг залаял и свирепо оскалился.

— Да нет, не стоит вас осматривать, у вас и без этого было много хлопот, — покачал головой капитан «Ахиллеса». — Но что привело вас в здешние воды, сэр?

— Я слышал, на берегах Средиземноморья можно заключить неплохие сделки, — ответил Турон, будто бы только и жил этой надеждой.

— Лучше бы вам идти в мои родные края, — сделал красноречивый примирительный жест греческий капитан, — в Эгейское море. Там островов много и торговля идёт бойко. А скажите мне вот что: не встретили ли вы где в пути корабль с красными парусами — «Пламя Триполи»? Я уверен, они должны быть где-то здесь. Не видели?

— Мы встретились с этим кораблём сегодня утром, капитан, — ответил сущую правду Турон. — Это судно работорговца, оно везёт партию рабов в Южную Америку. Их капитан хотел даже купить моего сына, верно, Бен?

Бен молча кивнул, а Турон продолжал:

— К счастью, груза у нас не было, и мы смогли улизнуть от них. Сейчас судно уже за горизонтом, оно направляется на северо-запад. Если поторопитесь, капитан, вы его за два дня догоните. Эти работорговцы — скверные люди. Надеюсь, вы его захватите и вздёрнете капитана вместе со всей командой.

— Не сомневайтесь, сэр, так и будет, — отсалютовал греческий капитан. — Всех, кто торгует людьми, надо перевешать. Счастливого плаванья!

— И вам того же, — взял под козырёк Турон. — И удачной охоты!

«Ахиллес» дождался, пока «Мари» отойдёт на некоторое расстояние, сменил курс, поднял все паруса и пустился вдогонку за работорговцем.

Турон с облегчением вздохнул:

— Почему это он решил не обыскивать нас, непонятно?

Бен побеседовал с Недом и потом шёпотом, так, чтобы не слышала команда, объяснил Турону:

— Нед может по глазам любого человека сказать, боится тот собак или нет. Грек боялся. Потому-то Нед и начал лаять и скалить зубы. Пустяк, но греку сразу расхотелось нас обыскивать, — испугался, что вдруг Нед его искусает, если он взойдёт к нам на борт.

Турон поднял огромного Лабрадора на руки и расцеловал:

— Ах ты умник, приносящий удачу! Какой же ты молодец!

Нед отчаянно отбивался от его объятий и раздражённо выговаривал Бену: «Скажи этому усатому, чтобы он отпустил меня! Когда я стану капитаном, ни за что никого из моей команды целовать не буду! Это же дурной тон! Тьфу!»

Глава 13

Морякам, идущим под парусом через бескрайний океан, заняться и развлечься нечем: вся их жизнь — сплошная тяжёлая рутинная работа. Поэтому команде капера, обосновавшейся теперь на «Королевском чемпионе», бывшем «Морском дьяволе», оставалось только сплетничать, то есть перемывать косточки. Обычно все разговоры сводились к перечню обид, которых при таком капитане, как Лисолов Тил, каждый натерпелся вдоволь. Все это как нельзя лучше соответствовало планам Лудона — посеять смертельную вражду между капитаном и командой.

Хотя Лудон не получил никакого образования, он твёрдо усвоил — жить следует по принципу: «Разделяй и властвуй». Поэтому бывший шкипер без устали подглядывал и подслушивал, изобретая способы тайно переносить слухи. Пленнику, находящемуся в море на борту корабля, приткнуться некуда. Поэтому первый помощник, не терпевший на борту праздношатающихся, приставил его помогать коку. Лудон обслуживал матросов на жилой палубе и, к великому облегчению кока, носил еду капитану. Для одинокого конспиратора Лудона это был драгоценный подарок.

Благодаря его проискам жизнь на борту «Королевского чемпиона» становилась всё более напряжённой. Стоило кому-то посетовать на свои тяжёлые ежедневные обязанности, как Тил неожиданно узнавал об этом и назначал недовольному суровое наказание. Команда все больше злилась, особенно когда Лудон невзначай давал им понять, что Тил считает своих людей невежественным отребьем. Запутавшись в этом клубке сплетен — полуправдивых, правдивых и чистого вранья, каждый матрос на борту «Королевского чемпиона» уже не верил никому из своих товарищей.