16

Фавилла опустила лапу на подоконник.

— Здесь. Точно по центру, Брогл.

Брогл, вооружившись каменным молотком с деревянной рукояткой, на половину длины загнал в подоконник небольшой обойный гвоздь.

—Мы сделаем отвес, — объяснила Фавилла и привязала шнур к рукоятке ножа. — Этот нож на шнурке опускаем вниз почти до самой земли.

Гундил забрался на подоконник и свесил голову вниз.

—Хурр, опускается, опускается нож, — сообщил он.

Скажешь, когда почти достанет до земли, — попросила Фавилла.

—Еще, еще чуть… Хурр! Стоп! Теперь в самый раз.

Фавилла привязала шнур к гвоздю.

—Что там происходит? — спросила Крегга из своего кресла.

—Фавилла сделала отвес, — объяснил брат Хобен. — Он висит от центра окна до самой земли.

—Да, все правильно, — согласилась Крегга. — То, что было видно через монокль, находится примерно на этой линии. Может, в швах и трещинах, может, прямо на стене.

—Хурр, а как по ней лазить, по стене? Страсть какую длинную стремянку надо.

—Зачем стремянки, если у нас есть Фавилла?

—Хурр, стена же не дерево! Сучьев-веток никаких! — не унимался Гундил.

—Не волнуйся, Гундил, я пройду по стене, как ты ходишь по тропинке. Вот увидишь, — рассеяла его сомнения Фавилла.

Гундил засеменил к кровати. Он спрятал голову под подушку, и оттуда донеслось его причитание:

—Хурр-хурр, я этого не вынесу. Не смогу смотреть.

Голова закружится. Очень переживаю за мисс Фавиллу!

Внизу, вытянув шеи и задрав головы, столпились обитатели аббатства. Те, кто находился в комнате Крегги, подошли к подоконнику и, перегнувшись вниз, следили за белкой. Брогл сиял от гордости и восхищения, глядя, как Фавилла ловко двигалась по стене вдоль отвеса.

—Потрясающе, великолепно! Чемпион-верхолаз!

Фавилла вдруг замерла, сосредоточившись на одном из стенных блоков. Потом взмахнула пушистым хвостом и рванулась вверх. Подпрыгнув к Крогге, она возбужденно затараторила:

—Нашла, нашла! Надпись, буквы в камне вырезаны.

Но я читать-писать не умею, вот беда! Что делать?

Мгера и брат Хобен тут же придумали выход из положения. Фавилла вернулась к блоку песчаника с белой столовой салфеткой. Она намазала углы салфетки медом, приклеила ее поверх надписи и принялась тереть поверхность ткани свечкой из пчелиного воска. На салфетке осталась ясно различимая белая надпись. Фавилла взмахнула салфеткой, как знаменем, и под одобрительные возгласы собравшихся взлетела к окну.

—Готово!

В комнату Крегги снова набились любопытные. Все затаили дыхание, стараясь не проронить ни слова. Брат Хобен прочитал вслух:

В наступившей тишине все услышали озадаченный вопрос Фавиллы:

—Вот так загадка! Великие Сезоны, что это значит? Раздался оглушительный хохот. Брогл закричал:

—Что тут смешного? Прекратите!

Мгера постучала по крышке столика. Все замолчали.

—Брогл прав. Фавилла только что прибыла в аббатство, откуда же ей знать его историю?

Тут все наперебой пустились разъяснять белке значение надписи. На этот раз не выдержала Крегга. Она зарычала:

—Тихо! Флоберт, объясни, пожалуйста, Фавилле. Все слышали? Только Флоберт. Остальных прошу помолчать. Благодарю вас.

И юная ежиха рассказала то, что с детства известно каждому обитателю аббатства.

—Это стихи о двух колоколах аббатства. Они называются Матиас и Мафусаил. Когда-то в Рэдволле был только один колокол. Он назывался «Колокол Джозефа», по имени мастера-изготовителя. Наше аббатство захватила злобная крыса по имени Клуни Хлыст, по мышонок Матиас этого Клуни победил. Матиас взял меч Мартина Воителя и разрубил веревки, на которых висел колокол Джозефа. Колокол упал на Клуни и убил его, но при этом треснул. Потом его переплавили и отлили два колокола поменьше. Они и поныне висят на колокольне. Если это знать, то ответ простой. Колокол не говорит, но его звон всем слышен в полдень, в полночь и вечером.

Старый привратник Хорг удивился:

— Надо же! Я тоже не знал этого, пока ты не объяснила, Флоберт. А что насчет строки, которая говорит о тайне в нашем дубе? Где этот дуб?

Мгера прошептала что-то матери. Филорн понимающе кивнула и громко объявила:

—Все узнаете, только чуть позже, после нашего увлекательного конкурса!

Все заинтересовались:

— Что за конкурс?

—Хурр, впервые слышу.

—Интересно, что-то новенькое.

Мгера восстановила порядок:

—Конкурс будет проводиться возле сторожки. Все желающие могут записаться у привратника Хорга. Моя матушка вручит победителю большой фруктовый пирог со сливками. Итак, к сторожке, все желающие записаться!

Через минуту Брогл озирался в опустевшей комнате.

—Да, Мгера, здорово ты всех выставила. Умчались, как муравьи за медом. Любой побежит, если ему пообещать пирог твоей мамы. Сама придумала?

Мгера скромно кивнула:

—А вот теперь спокойно осмотрим колокольню.

Крегга отказалась:

—Стара я уже на колокольни лазить. Но до сторожки-то я дойду. И на конкурс запишусь. Неплохо бы заполучить целый пирог!

Внутри колокольной башни рассеялись полумрак и прохлада. Ступенек на винтовой лестнице — не счесть. Уставший брат Хобен опустился на одну из них, чтобы отдохнуть.

—Ух! Очень понимаю Креггу.

—Поднимайтесь, поднимайтесь! — раздался сверху голос Фавиллы. — Я уже наверху.

—Хурр-р-р… — Гундил утер лапой лоб. — Хорошо ей, быстролапой. А бедный крот к лестницам не приспособлен.

И вот они стоят на мощной деревянной балке под конической кровлей. Толстыми канатами привязаны к балке колокола. Вниз с головокружительной высоты спускаются веревки звонарей.

—Слева Матиас. Справа Мафусаил, — показала Мгера. — Вон их имена по краям. Интересно, правда?

Гундил беспокойно повел пересохшим носом:

—Хрррр, не птица я, нет. Но сейчас полечу.

Мгера и Фавилла помогли кроту слезть с балки и усадили на ступень. Гундил уткнулся носом в стену и пробормотал:

— Ху-у-ур, земля, милая земля! Где ты? Коснусь ли я тебя лапою?

Брогл обследовал балку, почти приклеившись к ней носом.

—Это, конечно, дуб. А этот разрез поперек! Что это?

Брат Хобен, историк аббатства, знал ответ.

—Это след меча Мартина Воителя. Сюда ударил Матиас, когда разрубил крепление колокола.

Брогл ковырял в следе меча своим маленьким ножом.

—Должно быть, он отрубил кусок своей одежды. Здесь застрял кусок ткани.

—Осторожнее, Брогл! — обратилась к нему Мгера. — Постарайся не повредить ее, вытащить целиком.

Брогл осторожно колдовал над деревом и тканью.

—Вот она!

Он извлек кусочек из разреза.

—Он своим ножичком чудеса творит, — похвалила Мгера Брогла, обращаясь к Фавилле. — Никто в аббатстве так не сможет.

Смущенный похвалой поваренок передал тряпицу Мге-ре. Та первым делом ее обнюхала.

—Гм-м. Слабый запах сирени. Так чей же это лоскут?

Так, здесь буквы. Посмотрим… СОСНА… Что за сосна? Да и написано необычно. Вертикально, буквы одна под другой.

Все буквы заглавные. Брат Хобен, что вы об этом скажете?

Брат Хобен аккуратно сложил ткань и положил ее в сумку.

—Пока ничего. Давайте подумаем. Обсудим позже. Кажется, болезнь Гундила заразна. У меня тоже в голове жучки жужжат.

Возле сторожки подходила к концу борьба за призовой пирог.

Уже спели и сплясали Эгберт и Флоберт. Сестра Алканет и трое малышей с важным видом продекламировали нравоучительные стихи о пользе умывания.

Но звездой конкурса оказался Бурак с душераздирающим стихотворением собственного сочинения.

Громадный пирог возвышался на пороге сторожки. Мгера и Фавилла помогли Крегге подняться по ступенькам, и она повернулась к зрителям.

—Прекрасные выступления. Трудно выбрать лучшего.

Я присудила бы пирог мистеру Бураку, но он перед своим выступлением благородно отказался от награды. Давайте присудим награду всем малышам, которые участвовали в представлении. Все равно этот прекрасный пирог слишком велик даже для обжоры.

Предложение Крегги присутствующие встретили дружными аплодисментами. Детишки утащили пирог в сторожку и заперлись там.

Мгера повернулась к брату Хобену:

—Ну как, брат Хобен, что-нибудь пришло в голову?

Брат Хобен вынул из сумки обрывок ткани и уставился на него.

—У меня даже голова заболела от напряжения, но я так ничего и не понял. Извините.

Брат Бобб взглянул на тряпочку.

—Это ваша новая находка? Что это значит?

—Если бы мы знали, — потупилась Фавилла. — Ни у кого ни малейшего представления.

Крегга пощупала и обнюхала находку.

—Слабый запах сирени… пожалуй, и все, что могу сказать. Что на ней написано?

—СОСНА. Заглавными буквами по вертикали, сверху вниз.

—Боюсь, что я ничего не понимаю.

—Значит, мы потерпели поражение, — печально вздохнул брат Хобен.

—Нот! — крикнула Мгера, ударив хвостом по ступеньке. — Я не признаю поражения и не считаю себя побежденной. Я еще разгадаю, что это значит.

Упавшие духом друзья направились к аббатству. Их не развеселил даже Бурак, колотивший лапами в дверь сторожки.

—Ребятишки, откройте бедному, умирающему с голоду созданию, во! Я бы с вами поделился, честно! Будьте умненькими, добренькими, откройте дверку! Из-за вас я умру в муках голода! Паршивые жмоты! Чтоб у вас животы разболелись!

Он прыгнул прочь и поравнялся с Мгерой и ее друзьями.

—А вы что такие печальные? Тоже пирога хочется?

Мгера кисло улыбнулась. Конечно, боевой дух ее не угас, но от сознания поражения никуда не денешься. Брат Хобен прав, они ни к чему не пришли. Все остается тайной.

17

На исходе второй день горных странствий, а никаких следов своей жертвы нет и в помине. Волог-лучник трясся от холода возле крохотного костра, сооруженного из нескольких веточек и сухого вереска. Живот громко жаловался на голод, но пищей и не пахло.

Появилась Ифира. Она подошла к костру и тоже протянула лапы к огню.

—Давно сидишь? — спросила она Волога.

—Достаточно, чтобы поразмыслить.

—И до чего додумался?

—Жрать тут нечего. Теплой одежды нету. Мы тут замерзнем, сдохнем, и никто ничего не узнает. Исчезнем без следа.

—Так, так. Мы тут два дня, и никакого следа выдры. А не кинул ли он нам ложный след от реки, чтобы сюда заманить?

—А сам отправился куда-то еще? — понял мысль Ифиры Волог.

—Вот только куда?

Волог понизил голос, как будто кто-то мог их подслушать:

—Надо подумать. Грисса все бормочет насчет знамений и пророчеств. Она напророчила место, где мы найдем Тагеранга. Сони плел что-то насчет колоколов. Давно это было, но я помню. Сони не хотел с этими колоколами связываться, говорил, что там силищи немерено.

—Помню, помню, — кивнула Ифира. — Рэдволл это место называется. Красное место, все в магии, если Гриссу послушать. А ты как думаешь?

—Нет на свете никакой магии, — презрительно выпятил губу Волог. — Никогда еще не встречал живую тварь, которую бы не могла остановить моя стрела. Кажись, та выдра, которую я уложил, отец выдренка, пришел из этого Рэдволла. И Тагеранг тоже о Рэдволле пронюхал. Вот и надул нас, а сам отвалил в свой Рэдволл.

Ифира так заслушалась, что нечаянно сунула лапу в огонь. Затрещала паленая шерсть. Ласка резко отдернула лапу и ткнула ее в снег, чтобы охладить.

—Точно, Волог. Верно мыслишь. Как поступим?

Волог закинул лук за плечи.

—Идем за ним. На тех дураков с Грувеном плевать.

Пусть остаются. Как уже сказано, замерзнут, сдохнут и никто ничего не узнает. Исчезнут без следа.

—А кто знает, не скажет, — добавила Ифира. — То есть скажет как надо. Печально, но что поделаешь.

—Да. — Волог пихнул Ифиру в бок. — Мы пытались их спасти, но сами едва выбрались. Змеи, щуки… налимы хищные. Шагай, я за тобой.

—Не-е, друг. Иди вперед.

Они встретились взглядами и ухмыльнулись. Оба слишком хорошо знали, что значит подставить «другу» спину.

Таг и Нимбало наслаждались пейзажем и обществом друг друга. Вечером второго дня они остановились у развилки потока. Одна ветвь терялась на равнине, другая сворачивала и огибала гору.

— Куда завтра направимся? — спросил Таг. — У гор река может затечь и в пещеру. Хочешь рискнуть?

Нимбало подбросил в костер торфа.

—Лишь бы наше бревно не растрясло в щепки. Ладно.

Попробуем, только завтра. Сейчас спать пора. Неплохие лепешки пожертвовал нам старик Рускем.

Таг раскроил своим ножом очередную лепешку старой землеройки, и Нимбало заметил метку на его лапе.

—Откуда у тебя это? Татуировка?

—Нет. Наверное, что-то вроде родимого пятна. Татуировки у меня на морде. Они показывают, к какой стае я принадлежу. Покинуть стаю, по законам Юска, может только мертвый. Но от этого я могу избавиться и сейчас.

Он стянул с лап тканые браслеты, отстегнул от уха золотую серьгу и швырнул их в реку.

—Что-то устал я сегодня, — пожаловался Таг и улегся на спину. — Сыграй мне что-нибудь спокойное.

Нимбало вытащил свою дудочку и какое-то время действительно играл. Потом он отложил свой инструмент и сквозь сон пробормотал:

—Моя жизнь не медом текла. Я тебе расскажу о себе… как-нибудь в другой раз, — закончил он, увидев, что Таг уже почти заснул.

Костер догорал, а из темноты за путешественниками следили четверо крохотных существ. Трое из них могли похвастаться обновками. Их пухлые талии украшали новые пояса: тканые запястья Тага и его серьга. Тот, кому обновки не досталось, пропищал:

—Йик, йик, на мыши отличный пояс, как раз на меня!

Самый крупный из зверьков хлопнул болтуна по уху.

—Шушш! Разбудишь большого, он всех сожрет! — прошептал он, полюбовался своим новым поясом из золотой серьги, поразмыслил и вмазал шумному по второму уху.

—Иди, приведи Боджа и народ. Давай, давай!

—А вы не зацапайте себе мышиный пояс, пока я хожу! Большой добавил ему лапой под зад.

—Шушш, ты! Ори громче, болван!

Еще один из них зажал лапой рот большому.

—Шушш, Альфик, они проснутся, и не видать нам рыбок-змеек.

Скоро прибыл и Бодж, пузатый вождь землероек-пигмеев. Он привел с собой еще воинов. Каждый нес на плече сосновую дубину, усаженную острыми осколками кремня.

Вождь пристроился рядом с Альфиком — своим сыном — и с ужасом прошептал, глядя на Тага:

—Ау-вау! Вот так чудовище! Здоровенный какой!

—Ха! Да я его просто… нашел тут… спал он, — храбро заявил Альфик. — Что делать будем, папуля?

Бодж сверкнул на сына глазами, подумал и хлопнул его по уху.

—Вождя зовут Бодж, понял? Папуля был, когда ты был маленьким. Запомнить надо!

Таг вдруг замычал и заворочался во сне, и кто-то из племени землероек осмелился высказаться:

—Вы бы лучше шушш, а то большой проснется и всех сожрет!

Бодж не смог понять, кто сделал ему замечание, и на всякий случай хлопнул по ушам всех, кого смог достать.

—Это кто шушш? Кому шушш? Вождю шушш? Все шушш, рыбок-змеек ждать! А потом поймаем мыша и большого.

Таг увидел во сне мышь-воина с мечом, но не смог догнать. Он беспомощно барахтался в теплом розовом тумане, отставая все больше и больше.

—Дейна, Дейна! — закричал он.

Мышиный воин услышал его, остановился. Улыбнувшись, он коснулся лапой грудной брони и назвал свое имя:

—Мартин. — И сразу исчез, оставив Тага в недоумении. Если мышь Мартин, то кто же такой Дейна?

Тут сны сменила действительность. Таг и Нимбало вскочили в море навалившегося на них сверкающего серебра. Они скользили и падали. Рассвет разрывали дикие писки и тонкие вопли. Землеройки-пигмеи метались с дубинками и лупили по серебристой массе.

—Динки-динк! Змеерыбки!

—Йик, йик, в воду, в воду!

—Динк-динк-динк, куча мала, рыбки-змейки, братва!

Таг подхватил Нимбало и взобрался на скальный выступ. Оттуда он с изумлением наблюдал происходящее. Нимбало, оказывается, мог что-то объяснить. Он уже видел подобное на равнине.

—Угри, приятель! Крохотулечные угоречки. Они ползут по росе далеко-далеко. Их много-много. Но откуда эти детишки-землеройки?

Таг наблюдал, как землеройки-недоростки набрасываются на добычу, убивают рыбок ударами по головам и сбрасывают в воду. Каждый удар сопровождался воплем:

—Динк! Еще одинк!… Динк-а-динк! Двоих одним махом!…

—Это не детишки, Нимбало! Смотри, у некоторых седые усы. Они взрослые! Никогда такого не видел.

Нимбало на голову превосходил ростом самую высокую землеройку. Он приподнялся на цыпочки и выпятил грудь.

—Мелочь пузатая! Наглость какая! Разбудить нас, что бы набить свои кладовые!

Землеройки-карлики не прекращали бойню, пока туча мальков не удалилась, сверкая на солнце как ползучий остров.

Бодж и Альфик подошли к возвышению, на котором спасались Таг и Нимбало. Дубинки они держали наготове. Сын вождя свирепо шмыгнул носом и объявил:

— Мы пещерники, мой папуля тут главный. А вы кто такие?

Таг не успел ответить, как Бодж хлопнул Альфика по уху.

—Бодж меня звать, Бодж, болван!… Ты болван, не я. -

Он чуть ли не виновато глянул на Тага. — Йик, йик, ни мозгов, ни манер. Молодежь в наши дни…

Нимбало сразу ощерился на вождя-папашу:

—А зачем сразу лапы в ход пускать?

Тагу пришла в голову идея. Он слегка хлопнул Нимбало по заду и воздел очи к небу.

—Вы совершенно правы, сэр, — обратился он к Боджу, — Они всегда встревают не вовремя. Помолчи, Нимбало!

Бодж захихикал, придерживая толстое пузо:

—Йик-йик-йик-йик! Идите, поиграйте вдвоем, детишки. Меня Бодж зовут. А ты кто?

—Очень рад приятному знакомству. Мое имя Таг.

—Таг? Йик-йик-йик-йик! Такое малюсенькое имечко для такого большого парня! Таг, вы с сыном любите пирог из рыбок-змеек?

—Никогда не пробовал, сэр, — честно признался Таг, — но уверен, что это очень вкусный пирог. Деликатес!

Бодж попробовал повторить слово «деликатес».

—Лик-лик… Лик-тик… Йик-йик-йик! Добро пожаловать к нам на пирог! Вы наши гости.

Они обогнули небольшой пруд, в который впадал ручей с гор. Ручей убегал вниз водопадом, скрывая вход в пещеру. Проскочив сквозь водопад, друзья оказались в этой пещере, освещенной множеством светлячков и факелов. Здесь обитали многие тысячи землероек. Ручей втекал в пещеру и впадал в озеро, расположенное в самом ее центре. Поток перегораживала сеть, не пуская дальше тушки мальков угря. Землеройки вытаскивали «рыбок-змеек», бросали на тачку и увозили на кухню. На кухне горело множество костров, на которых повара варили, жарили, тушили, пекли добычу. Их работа прекратилась, когда появился Таг. Все разинули рты и уставились на гиганта. Бодж подошел к кострам и начал награждать поваров оплеухами.

—Чего уставились? Это друг мой, Таг, и его маленький сынок. Нам надо много-много пирогов, быстро, быстро!

Толстая землеройка вытащила из печи большой деревянной лопатой несколько пирогов. Она сгрузила пироги на полку и тут же хлопнула этой лопатой по заду Боджа.

—Кхч! Делай то, делай се! Это моя кухня, папуля

Бодж, не командуй здесь, пузан!

Бодж подпрыгнул и потер ушибленный зад. Повара тихонько захихикали. Вождь свирепо, но не слишком громко прорычал:

—Я из тебя самой пирог испеку, дождешься, Чич! — Он повернулся к Тагу и пояснил, улыбаясь: — Йик-йик, это моя жена Чич. Она очень любит добрую шутку. И меня тоже очень, очень любит.

Ниша в одной из стен пещеры была убрана со всей возможной землероечной роскошью. Здесь обитал вождь с семейством и его приближенные. Усевшись на подстилку из весеннего мха, Таг наблюдал за населением пещеры. Землеройки вели себя ужасно. Они шумели, оскорбляли друг друга, дрались за пироги!

Таг не поверил бы, если бы ему кто-нибудь сказал, что пирог из рыбок-змеек вкусен. Но пироги оказались восхитительными. Круглые плоские мучные изделия с аппетитной корочкой снаружи и сочной ароматной начинкой. К восторгу хозяина Таг съел шесть больших пирогов. Об этом достижении гостя сообщили на кухню, и сияющая Чич лично почтила их присутствием.

—Папуля Бодж привел добрых гостей. Большой хорошо ест, молодец. Йик-йик, малый золотой очень симпатичный. Он понравился Чич.

Нимбало не знал куда глаза девать. Очевидно, его золотисто-бурая шерсть привлекала землероек женского пола.

—Спасибо, мэм, вы тоже очень симпатичная. — И он вгрызся в корку пирога.

Чич прикрылась передником и захихикала:

—Йик-йик-йик-йик! Послушай, большой парень, когда ты пойдешь дальше, возьми с собой пузана Боджа и оставь мне симпатичного золотого. Я ему много-много пирогов из змеерыбок напеку.

—О, мэм, конечно, я обдумаю ваше предложение, — улыбнулся Таг. — А ты что на это скажешь, золотой-симпатичный? — обратился Таг к Нимбало.

—Предатель! — зашипел в ответ «золотой-симпатичный» и оскалил зубы.

Тут звучные удары гонга привлекли внимание всех обитателей пещеры. Землеройки разом испустили жалобный вопль и так же дружно смолкли.

—Что случилось, друг? — спросил Таг Боджа.

—Старый закон Пещеры, — понурившись, как бы нехотя объяснил вождь. — Чтобы рыбки-змейки пришли снова…

—Что для этого надо сделать? — спросил Нимбало.

Бодж указал на высокий свод пещеры. С гладкого известняка свисал лишь один сталактит. Землеройки жались к стенам, избегая мокрого пятна на полу пещеры под сталактитом, на берегу озера. В наступившей тишине было слышно, как сорвавшаяся со сталактита капля упала на пол.

—Плонк!

Звон капли вызвал долго не затухающее эхо. Бодж так же нехотя продолжил пояснения:

—Капля упадет на избранного.

Снова прозвучал гонг. Старик-землеройка в длинном одеянии выкрикнул:

—Стройтесь в ряд! Танец начинается!

Все землеройки выстроились в длиннейшую очередь. Бодж встал и обратился к семейству:

—Идемте, и да сохранит судьба наши головы сухими.

—Йо-Карр, судьба хранит наши головы сухими! — торжественным хором отозвались Альфик, Чич и все четыре дочери Боджа.

Нимбало придержал Чич за лапку:

—Мэм, я ничего не понимаю…

—Каждый раз после улова Пещера должна избрать кого-то, кто встретит Йо-Карра, иначе змеерыбки больше не придут, — объяснила Чич со вздохом. — Капля воды падает на голову одного из танцующих, и он встречает Йо-Карра.

Семейство Боджа проследовало к соплеменникам и приткнулось к очереди поодиночке, в разных местах. Землеройки начали танец, повторяя все громче одно и то же, снова и снова:

—Йо-Карр, Йо-Карр, Йо-Карр! — Очередь двигалась медленно, танцующие раскачивались из стороны в сторону. Каждый проходящий под сталактитом съеживался и зажмуривал глаза.

Таг пожал плечами:

—Наверное, какой-то древний ритуал.

Нимбало следил за танцем с интересом.

—И что это за Йо-Карр? Почему они так хотят с ним встретиться?

—Кажется, они вовсе не хотят с ним встречаться, — проронил Таг, глядя, как облегченно вздыхают те, кому не выпала почетная обязанность посланца.

—Кап!!!

— Йо-Каааааарррр!

Очередь сломалась, странный танец окончился. Одна из симпатичных дочерей Боджа стояла как окаменевшая, а по ее лбу стекла, смешавшись со слезами, капля воды. Тага охватило беспокойство. Он встал:

—Пойдем посмотрим, что там произойдет.

Семейство Боджа рыдало, толпясь вокруг отмеченной каплей дочки. Таг потянул вождя за плечо:

—Слушай, друг, почему вы плачете? Что происходит?

Бодж плакал, не скрывая слез. Он показал лапой на озеро в центре пещеры:

—Таков закон.

Старик, который колотил в медную тарелку, теперь занялся медным котлом. Он зачерпывал лапами мертвых змеерыбок и швырял их в озеро. Поверхность озера вдруг заволновалась, и Таг замер от ужаса. Гигантский угорь с острыми, как иглы, зубами хлопал пастью, заглатывая мертвых мальков. Вот он развернулся и замер неглубоко под водой. Таг хорошо видел оливковую спину чудовища и его грязно-желтое брюхо. Очевидно, он ждал. Чего?

Шерсть на загривке Нимбало поднялась от ужаса и гнева.

—Ты что, скормишь дочь этому гаду?

—Таков закон Пещеры. Динат должна встретить Йо-Карра.

Нимбало рванулся к застывшей в ужасе дочери Боджа и обнял ее за плечи.

—Нимбало-Убийца защитит ее!

Землеройки мгновенно набросились на него. Таг рванулся на помощь другу, но уже через считанные секунды они оба скрылись под массой обитателей пещеры. Таг едва мог дышать и не был в состоянии хотя бы шевельнуть лапой. Старик в длинной одежде указал на озеро, где как бревно застыл в ожидании водный монстр, и торжественно произнес:

—Йо-Карр ждет. Иди, о избранная!

Динат, медленно ступая по береговой скале, направилась к озеру. Завидев добычу, угорь тронулся с места и поплыл к берегу.

Таг почувствовал, что под тяжестью землероек теряет сознание. Все поплыло перед глазами. И он увидел Мартина Воителя.

—Дейна! — Одно только это слово произнес воин, свирепо оскалив зубы.

—Й-и-и-и-и-к! Й-у-у-у-у! Й-а-а-а-ар-р-р-р!

Землеройки полетели во все стороны, многие с разбитыми лбами и носами. Бешеная энергия заструилась по мышцам выдры. Не обращая внимания на укусы и удары, Таг с силой втянул живительный воздух. Нимбало в порыве праведного гнева тоже заколотил направо и налево, вопя: