Рэдволл (№14) - Талисман из Рэдволла

— Ужин будет ждать! — крикнул вдогонку вождь Диллипинов.

Таг и Нимбало прошли рощу на границе заливных лугов и вышли на обработанные поля. В отдалении показался крытый соломой домик.

— Гм, ничего, пожалуй, не изменилось. Все по-прежнему и все-таки… что-то не так.

— Что именно?

— Папаша должен рыться где-нибудь. Он в поле дотемна. Если бы он в доме был, то дым бы валил из трубы.

И Нимбало понесся по полю. Таг еле успевал за ним. Вот они добежали до двери, блудный сын ворвался внутрь, Таг за ним… и замер на пороге. Все разрушено, переломано, а на полу валяется труп отца Нимбало со страшной раной в груди.

— Грувен! — вырвалось у Тага, заметившего отпечаток испачканной кровью лапы.

Нимбало присел у трупа отца. Услышав восклицание Тага, он взглянул на стену возле очага, где из стены торчали два больших гвоздя.

— Они убили его боевым топором, его же собственным. Ох, Таг! Знаю я, был он неприятным типом, но зачем же так… Ох, отец, отец, что же тебя таким сделало?

Таг мягко положил лапу на плечо друга:

— Я что-нибудь могу для тебя сделать?

— Нет, Таг. Ты иди. Я останусь здесь ненадолго и догоню тебя.

Таг вышел и тихо прикрыл дверь. Он присел в тени на краю поля, ощущая жалость к своему маленькому другу. Такое возвращение домой… Бедняга.

Мысли обратились к собственному отцу. Ребро рассказал о его смерти. Но, может быть, где-то жила его мать. И помнила своего крошку-сына… Тут Таг заметил, что из трубы домика взвился белый дымок.

Нимбало появился на пороге с ремнем и гвоздем в руках. Он взял камень и приколотил ремень к дверному косяку. Пропустив ремень через ручку, запер дверь на пряжку ремня. Расправил плечи и направился к Тагу.

— Немного лучше выглядишь. Пошли?

— Я чуток прибрал там, — кивнул Нимбало, — зажег огонь в печи. Усадил его в кресло. Ему бы понравилось, как ты думаешь?

— Уверен. Ты все правильно сделал, Нимбало.

Нимбало вдруг остановился:

— Не говори никому об этом. Особенно Диллипинам. Обещаешь?

— Обещаю, — кивнул головой Таг. — Личные дела друзей не нужно нигде обсуждать.

Показался плот, Нимбало махнул лапой ежам на палубе.

— Когда мы догоним эту нечисть, — сказал он вполголоса Тагу, — у одного из них будет боевой топор. Оставь его мне.

Таг молча кивнул головой.

Непредсказуемый Нимбало в этот вечер шутил, пел, смеялся, валял дурака больше всех и больше, чем обычно. И ужин оказался выдающимся. Джеркин испек громадный закрытый пирог и объявил его «всефруктовым». В пироге действительно содержались все виды ягод и фруктов, собранных в этот вечер. Туда же он добавил мед, а сверху залил белого цвета миндально-ванильной смесью. Тяжел оказался этот пирог, но вкусен и сытен.

Джеркин сидел рядом с Тагом и смеялся проделкам Нимбало вместе со всеми.

— Вот ведь непонятный какой этот твой друг, — удивлялся Джеркин. — Смотри, как он веселится с моими ежатами. А недавно сидел как камень. Чем ты его так развеселил?

— Да пет, не я, — поскромничал Таг. — Мы нашли следы этой нечисти, кучу следов. Идут все еще вниз по течению. Вот он и радуется предстоящей приятной встрече.

Джеркин добавил себе пирога.

— Да, мы еще держим их за хвост. Но утром все может измениться, когда мы дойдем до больших скал. Там тропа раздваивается. Хо-хо, Нимбало дает! Танец на иглах! Я думал, что его только еж может исполнить.

— Да, чего только от него не дождешься, — махнул лапой Таг.

Нимбало вместе с ежами выделывал все, что и они, и распевал вместе с ними.

Джеркин покачал головой:

— Ни за что бы не подумал, что тупица Робальд, который в жизни пи разу не дрался, может написать такую вещь. О, Ним опять сменил настроение. Чего ревешь, приятель?

— Я просто чихнул, а не реву, — ответил Нимбало, свирепо меря взглядом здоровенного ежа. — Так что убери улыбку с морды, не то я сам это сделаю!

Джеркин изобразил ужас и воздел лапы к небу:

— Все нормально, приятель! Не надо сразу убивать всех вокруг, у нас тут веселье. Таг, пошли, попляшем.

Таг с сожалением покачал головой.

— Когда меня воспитывали, то этому научить позабыли. Эти предметы в расписании не стояли. Оружие, оружие и сам как оружие… Вот и все, что я умею.

— Тогда это покажи.

— Ладно, — вздохнул Таг. — Расступились, встали пошире и следим внимательно за моим ножом.

Он вытащил нож и раскрутил его одной лапой. Нож очень быстро расплылся в сияющий круг.

— Гон!

Другой лапой Таг ударил по сияющему кругу — и нож оказался воткнутым глубоко в стену хижины. Таг крутнул сальто и оказался возле ножа почти в тот же момент. Он выдернул оружие из стены и снова раскрутил его. На этот раз он стоял напротив Нимбало, и, когда лапа его прервала вращение ножа, Нимбало завопил и рухнул на палубу. Завопили и ежата, подумавшие, что их любимый весельчак и балагур убит. Таг подскочил к Нимбало и поднял его. Тот ощупывал грудь, лоб уши.

— Где? Где нож? Таг рассмеялся:

— Спроси Джеркина. Джеркин поскреб головные иглы:

— Откуда ж мне знать?

— Посмотри вниз! — указал Таг.

Нож еще вибрировал между лапами Джеркина. Тот отпрыгнул.

— Великие Сезоны! Иглы и колючки! Как ты это делаешь?

Снова нож засверкал, снова взлетела лапа — все пригнулись.

— Где он теперь? — спросил Таг.

Все посмотрели между лапами, потом на стену хижины.

— Где? — переспросил Джеркин.

— На месте, — объявил Таг и указал на пояс, — Где он и должен быть. Не шалите с ножом, если вы не учились с ним обращаться. А учиться надо пятнадцать сезонов… Все, устал, теперь всем спокойной ночи.

Он отправился к корме, ища местечко поспокойнее. Нимбало походкой бывалого забияки направился за другом, но задержался и небрежно бросил:

— Хорош, а? Это я его так вышколил!

Как призраки-близнецы, торчали скалы из утреннего тумана. Таг проснулся от командных окриков Джеркина:

— Правый борт заводи… Кормовые отдать!

Он вручил Тагу и Нимбало объемистые мешки.

— Тут немного, но все питательное. Теперь шевелите лапами, друзья. Догоняйте этих негодяев. Пошли, глянем на следы.

Втроем они выпрыгнули на берег к основанию двух гигантских известняковых скал. Обойдя скалы, они попали в лиственный лес, уже продырявленный лучами восходящего солнца. Опытные следопыты, Таг, Джеркин и Нимбало разошлись в стороны, не теряя друг друга из виду. Джеркин остался в центре. Бесшумно ступали они, прислушиваясь к лесным шорохам, готовые к любым неожиданностям. Вдруг все трое замерли. В птичьем щебетании они уловили новые нотки. Таг знаками дал понять, что он пойдет вперед. Нож он вытащил из-за пояса и зажал в зубах, нырнул в кусты и исчез. Извиваясь между ветками, Таг очень скоро нашел источник птичьего беспокойства. Сквозь листву он увидел ежонка — маленькую ежиху в аккуратном желтом платьице и зеленом передничке. Он вытянул лапу и осторожно дернул за тесемку передника. Девочка-ежиха обернулась, увидела перед собой здоровенную раскрашенную морду с громадным кинжалом в зубах и завопила во всю мочь:

— Ма-а-а-а-а-а-ма-а-а-а-а! Па-а-а-а-а-па-а-а-а-а!

И вот малышку уже окружили со всех сторон. Выбрался из куста Таг, примчались Джеркин и Нимбало, прибежали родители крошки. Джеркин их сразу узнал и вызывающе повел иголками.

— Скажите мелкой мисс, чтобы убавила громкость. Работать мешает. Мы за нечистью охотимся.

Прижав дочь к своему пышному платью, ежиха-мама свысока глянула на Джеркина и вздохнула:

— И здесь эти Диллипины! Никуда от них не денешься.

Из-за нее высунулся низкорослый толстый ежик и пискнул:

— Не денешься!

— Во имя всех иголок, что изволят искать Прямодушные в этой глуши? — Джеркин развел лапами, как бы охватывая ими лес.

— Это наше лесное прибежище, вдали от раскаленных равнин, если вас это интересует, Джеркин Диллипин, — ответила мать, поглаживая дочку по головке. — А что касается вашей, с позволения сказать, работы, то как вы можете охотиться за нечистью, если вы с нею заодно? Раскрашенный бандит с мечом в зубах чуть не убил нашу милую дочурку. Стыдитесь!

Муженек снова высунулся из-за объемистой супруги и пискнул:

— Стыдитесь!

— Спокойно, Меррадинк, я с ними сама разберусь, — бросила мадам ежиха через плечо.

— Разумеется, дорогая Кампатия, — донеслось из-за необъятного платья ежихи.

— Вы, должно быть, сестрой доводитесь нашему другу Робальду? — поинтересовался Нимбало.

Она смерила мышонка взглядом, полным ледяного презрения.

— Никоим образом. Мы — южные Прямодушные, а Робальд относится к одной из ветвей восточных, обмельчавших. Они всегда отличались неаккуратностью, в отличие от нас.

Таг решил повернуть беседу в нужном направлении.

— Приношу свои извинения, мадам, я вовсе не нечисть, несмотря на сходство раскраски. Прошу вас ответить на мои вопросы, и мы тотчас оставим вас в покое. Не заметили ли вы здесь нечисти в раскраске, похожей на мою? Если да, то когда и где?

Кампатия указала на нож в лапе Тага:

— Уберите… это, сэр. Я не могу беседовать в такой обстановке. Уберите немедленно!

— Немедленно! — вякнуло откуда-то из-за юбок.

Таг послушно сунул нож за пояс, и Кампатия, умиротворенная его поведением, довольно толково ответила на вопрос:

— Поздно вечером я готовила ужин и услышала их приближение. Это были два горностая и крыса в узорах, похожих на ваши. Мы немедленно покинули лагерь и спрятались неподалеку. Разбойники оккупировали наш лагерь и уничтожили наш ужин. Поведение ужасное, а манеры, манеры!… Кошмар!… А голоса, речь! Я зажимала лапами уши бедной дочурки.

— Когда они ушли и где ваш лагерь? — прервал ее излияния Таг.

— Лагерь там, — показала лапой Кампатия, — а ушли, когда все съели и прихватили все, что могли унести. Примерно в течение часа.

— В течение часа!

Джеркин заглянул за спину Кампатии:

— Вылезай, эхо, проводи нас в лагерь.

Кампатия строго одернула Джеркина:

— Его имя не эхо, как вам хорошо известно. Следуйте за мной.

Лагерь представлял собой расшитый узорами навес, натянутый между веткой граба и стволом упавшей лиственницы. Навес бандиты разодрали в клочья, а печь, в благодарность за украденный с нее ужин, разворотили до основания.

— Они, конечно, — указал Таг на четкие отпечатки лап. — Ушли на запад с уклоном к югу.

— Глянь-ка! — Нимбало протянул Тагу снятую с куста толстую нитку. Таг осмотрел и обнюхал находку и обратился к Кампатии: — Давно вы здесь, на этом месте, мэм?

— Все лето, — фыркнула ежиха. — Но это вас не касается.

Таг переглянулся с Джеркином, давая понять, что она врет, а из-за ежихи донеслось:

— Не касается!

— Ты, лживая кривоиглая змея! — загремел вдруг Джеркин, уставившись на Кампатию. Ошеломленная ежиха зажала обеими лапами уши дочери.

— Как ты посмел, как ты посмел… — задыхалась она от возмущения.

— Посмел! — возмущенно квакнул супруг.

— А зачем ты врешь, толстомордая щетка для мусора? — не унимался Джеркин.

Кампатия потупилась и стряхнула с платья отсутствующую пыль.

— Позавчера. Мы прибыли сюда ранним вечером.

— Ранним ве-E-E-E-E-E! — взвыл посреди фразы супруг, которого мадам, не оборачиваясь, вдруг с силой лягнула лапой.

— Благодарю вас, мэм. — Таг вежливо поклонился. — Мы уходим.

Когда они отправились дальше, Нимбало задал мучивший его вопрос:

— Таг, а как ты узнал, что они здесь не все лето?

— Потому что в этом случае они уже были бы покойниками. Как раз перед ними на этом месте побывали Ифира с Бологом. Нитка, которую ты нашел, из плаща Ифиры. Лаской от нее несет. Запах у ласки стойкий. Стало быть, мы идем по следу Грувена, Даграба и Спиногрыза, а они следят за Бологом и Ифирой. А ты, Джеркин, что, собрался с нами? Тебе пора, наверно, возвращаться на плот.

— Да, друг, пора, как бы мне не хотелось составить вам компанию. Но я сделаю небольшой крюк, чтобы не общаться с семейкой Прямодушных снова.

— С семейкой Прямодушных снова! — собезьянничал Нимбало, подражая Меррадинку.

— Хо-хо-хо-хо! — разразился смехом еж. — Мы о тебе еще не раз вспомним, мелкий негодяй! Присматривай за этим здоровенным, Ним, куда он без тебя! Таг, пусть река всегда будет спокойной и хвост сильным. — И еж свернул в заросли, направляясь к плоту и к своему семейству.

Цель обозначилась. Перед ними пятеро бандитов. Мартин Воитель зовет Тага, Волог стреляет в него из лука, но никто и ничто не помешает им увидеть Рэдволл.

26

Грувен вновь обрел уверенность в себе. Были, конечно, кое-какие срывы. От Тагеранга он позорно сбежал, но здесь выдрой не пахло. Сгинул бесследно. И еще эти проклятые ежи. Но тут куча оправданий наготове. Ежей много было, они пращой мастерски пользовались, а трое Юска еще, вдобавок ко всему, торчали неуклюжими мишенями в реке по пояс. Он покачал языком подбитый камнем зуб. Можно как-нибудь наведаться туда со стаей, когда он станет полноправным вождем, и сжечь всех живьем в их паршивом домишке. В остальном же все очень неплохо. Они прекрасно заправились в доме полевого ежа, оставив его подыхать в комке грязи. Как раз когда они подъели все припасы, наткнулись на нахального мышиного фермера. Убил его, правда, Даграб… Жаль, что не захватили ежей в последнем ограбленном лагере. Они бы ему ответили за унижение, полученное от соплеменников. Зато жратвы там захватили кучу. А кто снова нашел следы Волога и Ифиры? Он, Грувен. Он вел группу, его первенство признали. Даграб и Спиногрыз подчинялись ему беспрекословно. И Грувен распорядился, завидев небольшой пруд:

— Здесь отдохнем. Привал. Готовьте жратву.

Даграб и Спиногрыз выбрали место для костра, собрали

хворост. Даграб принялся разжигать огонь, а Спиногрыз занялся приготовлением пищи.

— Отличные выйдут лепешки, — приговаривал Спиногрыз. — Тебе понравятся, вождь.

Грувен не обращал внимания на своих подчиненных. Он думал о предстоящих событиях, внушал себе, что не боится Волога и Ифиру. Только они могли помешать Грувену стать вожаком стаи, значит, они должны были умереть. И надо застать их врасплох. С Даграбом и Спиногрызом разделаться несложно. И вернуться в стаю с леденящим кровь рассказом о непреодолимых препятствиях, о героической гибели боевых товарищей, о том, как он, Грувен Занн, убил предателя Тагеранга и вернулся, чтобы занять свое законное место вождя. Грувен Занн Юсказанн!

Течение мыслей вождя прервало похлопывание по плечу.

— Ты что, не видишь, что я пытаюсь сосредоточиться? — огрызнулся он на Даграба. — Оставь меня в покое.

Но Даграб не отставал:

— Слышь, вождь… Слушай!

— Что слушать, кретин? — разозлился Грувен.

— Колокол! Звенит колокол!

Грувен прислушался. Действительно, звук двух колоколов доносился издалека. Подбежал Спиногрыз:

— Готовы лепешки, вождь! Прошу к столу!

Грувен вытащил меч и указал им в направлении источника звона.

— Некогда рассиживаться. Съедим на ходу. Снимаемся и молча следуем за мной, оружие наготове.

В Большой зал вбежал брат Бобб, озабоченно почесывая пузо и заглядывая во все углы. Он увидел Мгеру, Брогла и Фавиллу и направился к ним.

— Малыш снова пропал! Сюда не забежал? Фу! — Он поскреб затылок — Мы с твоей мамой, Мгера, привели их на кухню и рассказывали про пироги. Стали делать пирог с клубникой, всем так интересно было, как вдруг Филорн заметила, что Трей пропал.

— Никуда он не денется, — успокоила повара Мгера. — Наверное, залез в кладовую и объедается. Мы посмотрим снаружи. Я с ним побеседую, когда найдется. Ведь было им сказано не вылезать никуда, пока эта нечисть рядом бродит…

Фавилла распахнула входную дверь:

— Мгера, вы с Броглом поищите в аббатстве, а я быстренько пробегусь в лесу по деревьям. Проверю обстановку.

— Будь осторожнее, Фавилла, — забеспокоился Брогл. — Не забывай, у нас уже есть один раненый. Поскорее возвращайся.

— Будет исполнено, во, во!

Крегга дремала, сидя на опрокинутой тачке при входе в сад.

— Мэм, почему вы не в помещении? — довольно строго обратилась к ней Мгера.

— Здесь так хорошо и свежо, — отозвалась Крегга, отгоняя муху от носа.

— Плохой пример, мэм. Никто не должен оставаться снаружи, кроме постовых.

— А что тогда вы с Броглом здесь делаете?

— Трей пропал, мэм, — ответил Брогл, до этого старавшийся вести себя незаметно. — Вы его, случайно, не заметили?

— Он в саду, на клубничных грядках. Я поджидала его, чтобы отвести обратно. А теперь пойду без него. Ты не поможешь мне, Брогл?

— Я помогу, — вызвалась Мгера.

— Нет, ты займись Треем. А мне помощник повара поможет пройти в свои владения, в столовую. Уже пора, пожалуй.

Перемазанного соком Трея Мгера подняла в воздух и строго спросила:

— Вам было сказано не выходить из помещения самостоятельно. Почему ты здесь?

Трей ухмыльнулся и сунул ей в рот большую клубничину.

— Самую большую, вот как. Я не само… ятельно, тетя Мгера, мне матушка-барсучиха разрешила немножко ягоды пощипать.

— Неужели? Ну, я с леди Креггой еще поговорю. Посмотри, на кого ты похож! Не вытирайся передником, для этого есть платок.

Трей полез в карман, вытащил кусок зеленой ткани — и Мгера сразу же отняла его у малыша. Тряпица пахла сиренью и так же, как остальные, обнаруженные ранее, была украшена надписью. На этот раз — ДОСНА.

— Где ты это взял, Трей?

— Он торчал из-под клубники, из-под листика. Я его сам нашел! — гордо заявил Трей.

— Молодец! — похвалила Мгера. — А кто его туда положил, не видел?

— Брат Бобб сказал, что в кухне нельзя есть клубнику, и Трей пошел в сад. А кто положил, Трей не знает. Она там и выросла, эта зеленая!… — Малыш вытащил из рукава еще одну Ягодину и наградил себя ею за догадливость.

Мгера отнесла Трея в помещение, думая лишь о зеленой тряпочке и ее судьбе. Кто и когда ее туда сунул, почему выбрано такое странное место? Проходя в кухню через столовую, она заметила сидящую в уголке Креггу.

— Крегга, можно вопрос?

— Снаружи или внутри, а вздремнуть мне не дадут. Можно вопрос, Мгера. Что ты хочешь узнать, любопытная?

— Кроме Трея, никто не входил в сад, пока ты сидела там на тачке? Подумай как следует, это очень важно.

Крегга задумалась.

— Да, еще одно живое существо, еще один обитатель аббатства входил туда.

— Кто?

— Ты, Мгера.

На стене появилась фигура, и Волог мгновенно прицелился и спустил тетиву. Фигура исчезла.

— Хороший выстрел, — похвалила Ифира. — Ты его уложил. Кажется, это была белка, которая вчера нас мурыжила.

— Что ж, больше не будет камни кидать. Кажется, я ее убил, но не уверен. Неважно, главное — они нашу весточку получили.

Волог смерил взглядом колокольню, сквозь арку которой виднелись два колокола.

— Неподвижная мишень, промах исключен. Хватит им спать.

Стрела понеслась к колокольне, за ней другая. Оба колокола негромко загудели, а нечистая парочка припустилась прочь из-под обстрела камнями.

Когда в неурочное время звякнули колокола, Бурак спал в сторожке. Он выскочил наружу, осмотрелся и вихрем понесся вверх по ступенькам, вопя во весь голос:

— Раненый на стене! Всем спрятаться! Носилки приготовить!

Первой из здания выбежала Мгера. За ней поспешили Крегга, Филорн, Брогл и брат Бобб. Высыпала наружу и оставленная малышня, огласив окрестности шумом, визгом и воплями. Со стены спускались Гундил, кротоначальница Брулл и четверо ее кротов, неся на самодельных носилках Фавиллу, из бока которой торчала стрела. Брогл застонал, как будто стрела попала в него самого.

— Убили, убили! — запричитал он.

— Эй, вы, там! Слышь! — донесся грубый голос из-за стены.

Брулл с кротами пробилась сквозь толпу, направляясь в больницу. Остальные замерли, повинуясь поднятой лапе Крегги. Мгера понеслась вверх и растянулась рядом с зайцем, лежащим на животе и выглядывающим из-за зубца наружу.

— Эй, слышь! Отвечайте.

— Ответьте ему, мистер Бурак.

— Ну, во, чего надо? — завопил заяц. — Ты кто и чего тебе?

— Неважно кто. Нам нужен Тагеранг!

Бурак вопросительно уставился на Мгеру. Та недоумевающе пожала плечами.

— Не понял, чего вам? — крикнул заяц.

— Таг-ге-ранг! — крикнули Волог с Ифирой в один голос.

Заяц примотал белый платок к ложке, с которой нигде не расставался, и вскочил на задние лапы.

— Перемирие, во, эй, там! — завопил заяц, размахивая ложкой с платком. Он тут же отскочил в сторону, но недостаточно ловко. Стрела Волога чиркнула его по щеке.

— Никаких перемирок, недомерок. Отдавай Тагеранга, кролик, не то я из тебя рагу сделаю.

Волог выпустил через стену еще две стрелы.

— Пусть поразмыслят, есть над чем, — буркнул он.

— Завтра еще какого-никакого уложим. Отдадут, куда они денутся! — ухмыльнулась Ифира.

Сестра Алканет срезала вышедший из раны кусок стрелы и извлекла древко. Она отдала кусок с наконечником' брату Хобену и занялась целебными травяными смесями.

— Стрела прошла насквозь, ничего жизненно важного не задела. Если наконечник и древко не отравлены, то будет жить, хотя полежать придется. Можете Брогла обрадовать.

Брогла удерживали перед больничной дверью Дрогг, кротоначальница Брулл и Гундил.

— Пустите меня к пей. Пустите, я должен быть рядом!

— Хурр, здесь только один ход, и мимо сестры Алканет не пройдешь. Не надо, не надо, давай успокоимся, милый.

Дверь открылась, и вышел брат Хобен.

— Жива Фавилла, жива, утешься, Брогл. И выздоровеет, если эта стрела не отравлена.

Дрогг взял стрелу, обнюхал ее, лизнул.

— Нет, не отравлена, уверен. Хороший хранитель погребов яд всегда учует. Улыбнись, кустохвост! — обратился он к Броглу. — Все будет хорошо.

— Значит, к ней можно? — заморгал Брогл.

— Только сунься, и сестра Алканет тебя так вылечит, что хвост отвалится, — заверил его Дрогг. — Пойдем-ка лучше со мной в погреб. Я тебе дам заветную бутылочку. А когда мисс Фавилла пойдет на поправку, ты нарвешь цветов и отнесешь ей вместе с этой бутылочкой.

И он мягко, но настойчиво вытолкал Брогла за дверь.

— Хурр-хурр, пожалуй, тоже пойду соберу вам букет, Крегга. Составлю Броглу компанию, — улыбнулся Гундил.

Направившись к выходу, Гундил столкнулся с Мгерой, тащившей в больницу упирающегося зайца.

— Честное слово, лучше в кухню, во. Чтобы вылечить щеку, надо как можно больше жевать. Пудинг, во, во. А не глотать всякую гадость под названием «лекарства». Тем более из лап этой отравительницы. Многие так и не вернулись из се проклятого лазарета, сгинули без следа, растаяли в ее мухоморных микстурах, во.

Мгера не выпускала ухо обжоры.

— Без перевязки не обойтись, длинноухий. А двойную порцию за ужином боевому офицеру я обещаю.

Обещание двойной порции зайца несколько утешило.

— Ну, если уж перевязка так необходима… Чего не сделаешь в силу необходимости, во! Кстати, хотел бы я I знать, что это за Тагеранг…

— Я тоже, — с мрачным видом сказала Мгера, подходя к дверям лечебницы. — Не может быть, чтобы никто о нем ничего не слышал. Вечером на совете, надеюсь, что-нибудь прояснится.

27

Теплая ночь. Полная луна сверкает в небе, как только что отчеканенная золотая монета. Но Вологу было не по себе. Он привык спать при свете костра. Ему уже надоело без толку глазеть на кучку собранного хвороста.

— Ночь без костра тянется слишком долго, — сделал еще одну попытку стрелок.

Хорошо, разжигай, — согласилась Ифира, насладившись вдоволь плохим настроением партнера. — Но я к нему не подойду. Если эти, там в крепости, такие лихие воины, как говорил Сони Рат, они уже нас ищут. Мы уложили у них двоих, ранили длинного куцехвостого… Не могут они оставить нас безнаказанными. Да и зачем костер в такую теплынь? Раскисаешь с возрастом, что ли? Волог не на шутку разозлился:

— Слышь, Ифира, сейчас узнаешь, как я раскисаю. На своей шкуре попробуешь.

— Ш-ш-ш-ш! Я ведь зря не болтаю… Слушай-ка!

— Точно, — услышал звуки и Волог. — Что делать будем?

— Кажись, их всего трое. — Физиономия ласки расплылась в зловещей ухмылке. — Зажигай свой костер и прячься. Одного пришьем, двоих возьмем живьем.

Даграб принюхался:

— Огонь чую. Сосна горит и буковый сушняк. Вон там. Грувен вытащил меч, и они осторожно поползли к источнику запаха.

— Пленных не берем. Всех в лапшу! — И он несколько подзадержался, пропуская Даграба и Спиногрыза вперед. Они продвинулись еще немного, затем остановились все трое.

— Никого, вождь!

— И верно, никого.

Грувен положил меч наземь и с силой пихнул обоих к костру.

— Если там никого, то чего ж вы боитесь?

Даграб и Спиногрыз завопили и хотели было прыгнуть обратно, но Ифира уложила одного и другого тяжелым обломком толстой дубовой ветки. Грувен схватился за меч… то есть за то место, куда он положил меч. Оружие исчезло. Лук Волога подцепил Грувена за горло, лучник потащил его назад, и тут Грувен почувствовал затылком острие собственного меча. Волог выволок полузадохнувшегося великого вождя Юска к костру.

— Ишь ты, грозный Грувен Занн Юсказанн к нам пришел! Даграба и Спиногрыза привел! И снова мы одна счастливая семья.

Грувен забыл все свои мысли об убийстве Волога и Ифиры. В ужасе он всхлипнул и пролепетал:

— Т-т-там, в мешках… п-п-пища…

Ифира вытряхнула все из мешков. В основном осталась провизия южных Простодушных.

— О-о-о, спасибо, благодетель. Лепешки, пироги, смотри ты… Небось, сам жрал, а этих двух остолопов не кормил?

— Что ты, что ты, Ифира! Настоящий вождь Юсказанн наш Грувен. Заботливый. Слыхала ведь. «Пленных не берем. Всех в лапшу!» И — швырк их к костру! Шутник, да? — И Волог пощекотал мечом загривок Грувена. — Ты червяк, Грувен. Трусливый червяк. Ну-ка, скажи мне, кто ты? Не слышу!

Грувен плакал, не скрывая слез. Всхлипнув, он повторил:

— Я червяк. Трусливый червяк. Не убивай меня, пожалуйста.

Пока Волог занимался Грувеном, Ифира разбиралась с тем, что было в багаже пленников самого вкусного. Не переставая жевать, она подсела к Грувену и успокоила его:

— Ну что ты, друг, кто же собирается тебя убивать? Ты нам еще пригодишься. Утри сопли и перестань хлюпать, аппетит портишь.

Волог удивился. Он как раз собирался прикончить Грувена, но не захотел показать, что он глупее Ифиры. Он освободил Грувена от удавки тетивы, убрал меч и сильным пинком распластал пленника мордой вниз.

— Поживи пока. Прикончить тебя я всегда успею. Заткнись, надоел.

Ифира посадила горностаев и крысу рядышком у костра, Грувена в середину. Она привязала их друг к другу за лапы, приговаривая:

— Веселенький хоровод получается. Так вы никуда не удерете. Мы тут кое-кого неподалеку порешили, за нами и погоню могут снарядить. Так что вы посидите тут, на карауле.

Вологу план Ифиры пришелся по душе, но он об этом не сказал. Проверив прочность веревок, он еще раз двинул Грувену по шее и на прощание прорычал:

— Не дурить. Сидеть смирно. Мы рядом, присмотрим за вами вполглаза.

Волог и Ифира удалились, оставив приманку у костра.

— Волог прав, Грувен, — свирепо прорычал Даграб. — Ты и вправду червяк.

— Заткни свою слюнявую пасть и не мешай мне мыслить, — огрызнулся Грувен, пытаясь сохранить остатки авторитета.

— Слюнявую пасть? — переспросил Спиногрыз. — Ты бы на свою пасть посмотрел, когда тут землю лизал. «Не убивай, сделай милость». Идиоты мы с Даграбом, не надо было с тобой идти. Однажды трус — всю жизнь трус.

— За это ты умрешь, клянусь! — пообещал Грувен.

— Придурок! Мы все умрем на рассвете, — закончил беседу Спиногрыз.

Пещерный зал сиял множеством факелов и фонарей. Народу в него набилось видимо-невидимо.

— Прежде всего вопрос ко всем присутствующим, — начала Крегга. — Знает ли кто-нибудь, что означает слово «Тагеранг»? Эта нечисть обещает оставить нас в покое, если получит «Тагеранг». Или Тагеранга.

С разных сторон послышались голоса:

— Может быть, это выкуп, трофеи, добыча?

— Они думают, что у нас здесь зарыт клад!

— Возможно, так они называют старших. Аббата или аббатису, например.

— Но у нас нет аббата. Да если бы и был, не выдали бы мы его толпе озверевшей нечисти.

— Почему «толпе»? Фавилла видела только двоих раскрашенных.

— Хурр, как себя чувствует мисс Фавилла? Брогл, ты ее видел?

Сестра Алканет повернулась в сторону спросившего:

— Не видел и не увидит, пока я не разрешу. Хорг уже здоров и завтра утром выйдет из больницы. Я хочу пожаловаться на зайца…

Заяц с перевязанной мордой заколотил по столу. Повязка его крепилась на макушке, где в дополнение к длинным ушам торчали еще маленькие рожки завязок.

— Вы отвлекаетесь от темы, мэм, во! Хотя если бы вы вышли за ворота и полечили своими микстурами этих двух раскрашенных, мы бы уже от них навсегда избавились, во! А Тагеранг у них просто для отвода глаз придуман. Так же точно могли они и Большой Банг потребовать, и Толстый Шланг, и Тридцать Штанг. Мозги нам пудрят, во, во!

Крегга постучала по столу:

— Неуместные замечания прошу оставлять при себе. Если мы не знаем, что такое Тагеранг, то не можем отдать его нечисти. Есть еще предложения?

Высказалась Мгера:

— Что касается нечисти, то Фавилла видела лишь двоих раскрашенных зверей. Но могли появиться и новые. А у нас нет настоящих воинов после ухода выдр с Командором. Поэтому я предлагаю, во-первых, всем, кроме постовых, сидеть в помещениях и не высовываться наружу. Во-вторых, надо послать гонца за выдрами. Наконец, если мы не можем воевать с нечистью, надо попытаться вызвать их на переговоры, чтобы узнать, что им надо. Сестра Алканет немедленно возразила:

— Выдать им то, чего они хотят? Еще лучше открыть ворота и впустить их в аббатство. Никаких переговоров с этими бандитами. Я готова сражаться с ними и погибнуть.

Дрогг обратился к Алканет:

— И кому от этого будет лучше? Никто не предлагает впустить нечисть в аббатство. Нам надо выиграть время, узнать силы противника.