13

Утомленная Крегга обмякла в своем кресле. В ее комнату набилась куча народу. Все усердно искали что-то, неизвестно что. Раз монокль из кроны дерева смотрел в окно комнаты Крегги, значит, здесь скрывалось что-то интересное.

Посреди этой суеты, гомона и беспорядка сама барсучиха сидела с видом страдалицы.

— Стоп! — крикнула Мгера, решив положить конец этому беспорядку. — Прекратите шум, слушайте меня внимательно!

Как ни странно, все ее тотчас послушались, и она решила развить успех.

—Друзья, комната безуспешно обыскана несколько раз. Крегга устала, ей надо отдохнуть. Прошу вас, вернитесь к своим делам.

И все тут же потихоньку, без шума и толчеи в дверях, покинули помещение.

—Спасибо, Мгера, — улыбнулась Крегга. — Отлично себя вела. Твердо и тактично.

—Хурр, спасибо, Мгера, лично себе юла, упф! Мгера зажала кротенышу рот.

—Что мы с этим маленьким кошмаром сделаем?

—Отрубим хвост и заткнем ему рот хвостом, — предложил Брогл. — А потом я отнесу его на кухню и мы с братом Боббом сварим из него кротовый суп.

Дерби скатился с кресла, вскарабкался на кровать и засопел. Потом приоткрыл один глаз и сонным голосом пробормотал:

—Хурр-ууу, спящим детям хвосты не рубят. Вы большой добрый сэр, а я крепко сплю.

—Вот и спи на здоровье, — улыбнулась Крегга.

Мгера и Фавилла принялись за уборку и расставили вещи по местам.

—Да, основательно обшарили комнату, — мрачно произнесла Фавилла, присаживаясь на подушечку для лап. — И ничего не нашли. Жаль! Мне сначала даже было интересно, ведь я никогда раньше в домах не бывала.

—Никогда не была в домах? — удивилась Мгера. — Как же ты жила, Фавилла?

И они с интересом выслушали рассказ белки.

—Я плохо помню раннее детство, родителей. Помню крики в ночи, звуки битвы. Меня засунули в пустое бревно. Потом стоны и лисий смех. На нас напали лисы. Я провела в бревне всю ночь и полдня. Когда выползла оттуда, увидела мать. Она лежала не двигаясь, вся в крови. Отца не было, лис тоже. Я долго сидела рядом с матерью, но она так и не шевельнулась. Я плакала, очень хотелось есть. И я пустилась на поиски пищи. Жила в лесу, заботилась о себе сама, что тут рассказывать… Однажды выскочила к аббатству. Сначала испугалась, наблюдала издали, с высоких деревьев. Следила за вами. Вы все казались счастливыми и довольными. Тут я встретила Брогла. Он приносил мне лакомые кусочки, рассказывал об аббатстве и его обитателях. Жизнь в аббатстве мне казалась сном.

—Тогда пусть этот сон станет явью, — улыбнулась Мгера. — Отныне аббатство — твой дом.

Фавилла поднесла лапу ко рту:

—То есть… Я смогу здесь жить вечно?

—Ха-ха, — усмехнулся Брогл. — Никто не живет вечно, но ты сможешь здесь жить, пока не станешь старше, чем Крегга.

—Нахал молодой, — улыбнулась Крегга. — Фавилла, дорогая, позволь мне первой тебя поздравить с новым домом.

—Хурр, позволь мне вторым тебя здравить новым домом, хур-ра-а-а! — донеслось из-под подушки с кровати.

—А вот и первое поручение. — Крегга кивнула в сторону кровати. — Доставь этого нахаленка в Пещерный зал. Мать его наверняка уже ищет. Мгера покажет тебе дорогу.

Когда Мгера и Фавилла вернулись, Гундил и Брогл помогали Крегге подняться из кресла.

—Пора за стол, — пояснил Брогл, обращаясь к Фавилле. — Есть хочешь?

—У вас такая вкуснотища, что я все время хочу есть.

—О-ох, старые кости! — кряхтела Крегга, поднимаясь на ноги. — Жаль, что мы не разгадали загадку. Но комната стала намного чище после поисков, и то хорошо. Спасибо, Мгера, спасибо, Фавилла.

—Над загадкой мы еще подумаем, — сказала Мгера, входя в столовую. — М-м-м, понюхай!

Фавилла принюхалась:

—Великолепно! Что это?

—Это сливовый пудинг, который приготовила мама Мгеры, и суп из орехов, репы и грибов, который сварил брат Бобб, и еще одуванчиковая лопуховка, которую цедит из бочонка Дрогг Копейщик, — сообщила Крегга, чуть нюхнув воздух.

—Крегга носом видит лучше, чем мы глазами, объяснил Брогл специально для Фавиллы. — Вот несчастье-то!

Последнее замечание Брогла относилось к зайцу. Бурак выскочил между столами и принял театральную позу.

—А теперь, мои дорогие друзья, для возбуждения аппетита — поэтические строки моего собственного сочинения. Все внимаем признанному поэту, во, во!

Бурак поклонился, сияя от ушей до пяток. Под общее молчание он проследовал к своему месту, споткнулся и упал под стол. И только тогда раздались бурные аплодисменты и громкий смех. Обиженный заяц высунулся из-под стола и изрек:

—К возвышенным звукам вы глухи, невежды. Смеетесь над бедою ближнего, во. Мелкие умы довольствуются мелочами, говаривала моя старуха-мать. Иные из вас так никогда и не вырастут, до старости останутся малышами, во.

—Вот в чем разгадка! — вскочила Мгера, и все повернулись к ней. Она улыбнулась и объяснила: — Извините, мне в голову неожиданно пришла идея. Я задумалась над этим, когда крошка Дерби однажды мерил рост у дверного косяка. А мистер Бурак помог мне полностью осознать ответ. Все дело в росте. Дерево выросло с тех пор, как аббатиса Песенка укрепила на нем монокль. Не туда мы в монокль смотрели.

Крегга зашевелилась на своем месте:

—Как мы раньше до этого не додумались!

—Как, как… заняты были, во, издевались над беднягой, который упал и сломал себе хвост, во, во.

Филори подала зайцу громадную порцию:

—Бедный мистер Бурак, я не смеялась над вашим падением. Спасибо за прочувствованные строки о моем пудинге. Вы заслужили тройную порцию.

Настроение зайца намного улучшилось.

—О, благодарю вас, мэм. Вы — сокровище среди присутствующих. Остальные — сборище полуграмотных поселян… кроме мисс Мгеры, разумеется.

Фавилла уже обдумала план действий.

—С утра мы обследуем стену под окном. С деревом я справилась, посмотрим, как справлюсь со стеной. Мне понадобятся тонкий шнур и прочный нож. Не надо вопросов, завтра все увидите.

Не так просто оказалось вернуть сознание. Шевеля головой, Таг ощущал на затылке здоровенную шишку, но потрогать ее не мог, потому что лапы кто-то добросовестно связал. Этот «кто-то» шуршал рядом, передвигался. Не открывая глаз, Таг старался определить местоположение неизвестного существа. Лежал он на чем-то неустойчивом, пол под ним часто двигался, трясся. Таг простонал и повернулся в сторону, где, как он полагал, не было двигающегося существа. Неизвестный зверь подошел к нему, Таг почувствовал на щеке его дыхание. Зверь отошел. Таг медленно открыл один глаз, ближний к полу. Темно. Ночь. Он увидел листву и понял, что находится на дереве. На ольхе, между ветвями, на шаткой платформе из веток и сучьев. Крыши над головой не было, лишь листва.

—Нечисть гнусная, всех перебить. — Существо обращалось не к пленнику, а к себе самому. — Мразь гнилая, дрянь, жизни недостойная. Всех перебить.

Таг тихо слушал хриплый голос.

—Смерть гнуснятине, смерть… Смерть? Да, ничего другого они не заслуживают. Смерть медленная, мучительная. Пусть страдают, пусть испытают мои страдания. Да, да, о да!

Дыхание снова приблизилось, и Таг решил, что момент настал. Он рванулся и ударил связанными задними лапа-, ми. Попал, отшиб противнику дыхание. Перекатился ближе, снова ударил. Существо ожесточенно отбивалось, но не переставало бормотать:

—Ха-ха, смерть тебе, скотина, ха-ха-ха.

Таг увидел перед собой оскал белых зубов, откинул голову назад и нанес такой сильный удар, что сам чуть снова не потерял сознание. Оба свалились с платформы и полетели, шурша листвой, к земле. Таг сразу же извернулся, чтобы оказаться сверху. Это ему удалось, но сильнейший удар от падения оглушил обоих.

Когда Таг очнулся, тот, под ним, еще был без чувств. Нож, нож, где нож? Он перевернул существо и обнаружил нож на его поясе. Таг схватил рукоять зубами, рывком высвободил нож и торопливо принялся перепиливать веревки на лапах. Нож Сони Рата славился своей остротой. Работа спорилась. Повязки спали, и Таг, все еще держа нож в зубах, принялся растирать лапы. Голова раскалывалась, все тело ломило, но он жив! В тени дерева было совершенно темно, и Таг все еще не видел своего врага. Ростом тот был пониже, но массивный, мощный. Вдруг он рывком сел, дико хохоча:

—Ха-ха-ха, значит, ты остался, чтобы дождаться смерти?

Таг взмахнул мощным хвостом и ударом в лоб уложил противника наземь. Он приставил нож к горлу врага и приказал:

—Тихо! Не двигайся, не то умрешь!

—Ха-ха-ха-ха! Убивай, нечисть, убивай, да поживее!

Таг повернул нож и, стукнув рукояткой неугомонного врага по лбу, снова лишил его сознания. Быстро срастив веревки, он усадил неизвестного зверя к ближайшей ольхе и прочно привязал в таком положении. Потом подошел к воде и плюхнулся в нее, чувствуя, как смывается боль и освежается разбитый организм. Потом нашел лодку. Запас продовольствия оказался нетронутым. Подкрепившись, он свернулся в лодке калачиком и чутко заснул, держа нож наготове. Как только забрезжил рассвет, Таг поспешил к ольхе. Пленник сидел, прижавшись лбом к дереву, и тихо бормотал:

—Нечисть не уйдет от меня, нет, нигде не скроется…

Я догоню его, и он умрет… Медленно, мучительно…

Перед Тагом сидела крупная старая белка. Накидка на ней была скроена из кусков лисьих, крысиных, горностаевых шкур. Таг сел вблизи и спросил тихо:

—Почему ты хотела меня убить? Я не нечисть.

Она презрительно посмотрела на него и ответила:

—Как же, разрисованная морда, золотая серьга… Самая нечисть! Да еще нож убийцы… Не смеши меня… Дрянь, нечисть!

—Карр, веррно, веррно. Дррянь, дррянь.

Таг резко повернулся в сторону нового голоса. Большая выпь, практически неразличимая на фоне камышей, вышла из прибрежных зарослей. На мощных зеленых ногах дошагала она до ольхи, у которой сидела связанная белка.

—Кабурр! Ботаррус не дуррак. Дррянь кррадется беррегом.

Таг сразу понял, о ком речь.

—Сколько их? Где они? — спросил он.

Выпь иронически осмотрела Тага с головы до ног:

—Прригласить дррянь?

—Пусть он зовет их сюда, Ботарус, ха-ха-ха. — Смех белки звучал жутко. — Ты только освободи меня, и я их всех перебью, ха-ха-ха.

Таг сунул нож за пояс:

—Меньше всего я хочу, чтобы они меня нашли. Они ищут меня и хотят убить. Это они нечисть, а не я.

Ботарус склонил голову набок, сверля Тага одним глазом.

—Прреследуют? Прричина?

Таг не хотел долго рассказывать свою историю, поэтому несколько ее сократил и подправил, но так, чтобы не слишком врать.

—Вы ведь видите, что я выдра. Не хорь, не ласка, не горностай, не крыса. Они меня захватили и хотели сделать нечистью. Я убежал, и они теперь ищут меня, чтобы убить.

Выпь подумала и снова спросила:

—Дрруга Ботарруса прривязал?

—Это она меня связала, чтобы убить. А я ее уже потом, когда выпутался. Чтобы она меня не убила.

Ботарус кивнул белке на Тага:

—Кррорр! Прравда, рречной пррохвост, рречной, не вррет?

Таг подошел к белке и разрезал веревки. Она тотчас обвиняюще указала лапой на лоб Тага:

—Почему тогда раскрасил, как нечисть?

—Крррр. Сообрражай, сообрражай. Повторрять прридется…

—А куда ты от них бежать хочешь?

—В горы. — Таг указал на север.

Ботарус занялся своим грудным оперением.

—Карр. Горры. Пррочь, пррочь, ррека, беррег. Дрянь вперреди. Кррадись черрез борр. К трропе прровожу, прровожу.

Таг вежливо поклонился:

—Спасибо, Ботарус. Только еду прихвачу.

В сопровождении Ботаруса и белки он прошел к лодке. Увидев мешок, белка крикнула:

—Дай мне!

Тагу не понравился тон бывшего врага, но он вывалил из мешка половину провизии и сказал:

—Здесь половина. Мне тоже нужно в дорогу. И лодкой можете пользоваться, а если полевки спросят, скажите, что Таг оставил.

—И нож отдай! Мне нравится твой нож!

Таг обернулся и увидел, что белка замахнулась на него веслом. Но Ботарус схватил весло своей длинной мощной лапой и вырвал его у белки.

—Крр. Пррекррати безобрразничать. Веррнусь скорро. К трропе, к трропе, рречной прриятель!

Таг и Ботарус прошли ольшаник и вышли на редколесье.

—Странная белка! — вслух размышлял Таг. — Спасибо тебе, Ботарус.

—Крр, стрранная. Стррашное прришлось перрежить. Дррянь, дррака, ррана, крровь… Тррудно, тррудно.

К полудню они вышли из леса. Гора четко вырисовывалась на фоне неба, все еще очень далеко. Ботарус ткнул клювом в сторону равнин:

—Карр! Тррясина, рравнина, горрки, прредгоррье… Осторрожно прробирайся, ррептилий беррегись.

Ботарус неуклюже разбежался, взлетел — и от неуклюжести не осталось и следа. Широкими кругами он набрал высоту и испустил протяжный крик:

—Кррррууууууууммм!

14

В мелких кустарниках солнце жарило как на сковородке. Таг энергично шагал по равнине, посасывая кисловатые бутоны одуванчиков, иногда поднимая глаза к манящему снежному гиганту. И это называется равниной! Ямки да холмики, неожиданные прикрытые травой борозды, дыры нор… Ближе к полудню, обнаружив тенистое местечко под странной формы холмиком, Таг расположился на отдых.

Проснулся он не от криков или воплей, а от шипения, смешанного с каким-то неясным ворчанием. Звуки доносились с другой стороны холмика, в тени которого так хорошо спалось. Таг вытащил нож и отправился на разведку.

Гладких змей он видел и раньше, но не столь больших. Слегка сероватая узкоголовая бестия сжимала полевую мышь, стараясь задушить ее в своих кольцах. Мышь, однако, не сдавалась и боролась за жизнь и свободу, кусая и царапая бока хищника, без воплей отчаяния и призывов о помощи. Таг восхитился отвагой пленника и решил ему помочь. Он наступил на голову змеи, надежно прижал ее к земле, а лапой схватил ее хвост и вытянул тело в струну.

— Беги, герой. Этот грубиян вряд ли будет мирно настроен, когда я его отпущу.

Мышь оправила мятую желтую рубашонку и яростно оскалила зубы:

—Дай-ка мне твой ножик, приятель, я распотрошу ее в мелкие клочья, дрянь рыбоглазую, безногую ящерицу.

Выкрою рубаху из ее кожи.

Таг подивился свирепости мелкого зверька. Отодвинув его хвостом, он примирительно пробормотал:

—Ладно, успокойся. Сам разберусь.

Мышонок чуть не лопнул от ярости.

—Да ты в своем уме, приятель? Ты появился, когда я ее уже почти уложил, и мешаешь мне эту волокушу прикончить! Чего ты замер, как замороженный? Убей ее!

Таг повернул нож рукоятью вперед и сильно стукнул по змеиному черепу. Змея обмякла.

—Ладно, пусть отдохнет. Правда, после такого отдыха обычно отчаянно болит голова. Пошли, хватит прохлаждаться.

Таг посадил мышь на плечо и зашагал прочь.

—До чего ты кровожадный! Между прочим, меня зовут Таг.

—Очень приятно. Я Нимбало-Убийца. В следующий раз, когда увидишь, что я приканчиваю змею, шагай мимо, не мешай.

Таг как смог подавил смех и спросил:

—А как ты здесь очутился, Нимбало?

—Орел занес, — небрежно бросил собеседник. — Напал на спящего, мерзавец. Я обломал ему когти и выпал. Упал на мягкий песок, а тут этот червяк-переросток… Ему повезло, что я еще не оправился после падения.

Таг серьезно кивнул:

—Конечно, конечно, но откуда ты? Я имею в виду твое племя, семью, где вы жили…

—Любопытный, — донеслось с плеча. — Племена, семьи… Кому они нужны? Лишние хлопоты. Нимбало-Убийца полагается сам на себя.

—Ну сейчас-то он прилег на мое плечо.

—Не противоречь. — Голова Нимбало высунулась вперед, и он заглянул Тагу в глаза. — А вот ты что делаешь вдали от воды?

Таг повторил историю, рассказанную белке и Ботарусу. С плеча послышалось одобрительное похрюкивание.

—Правильно, Таг. Долой кланы, семьи, стада и стаи.

От них одно горе. А что тебе надо в горах?

Таг снова посмотрел на снежный пик.

—Трудно сказать. Гора выглядит такой чистой… свободной, что ли… Но я там никогда не бывал. А ты?

—Горы! — с жаром начал Нимбало. — Я был в горах, под горами, за горами и перед горами. Я больше гор перевидал, чем ты одуванчиков.

Таг снял мышь с плеча и посмотрел ей в глаза.

—Ты, конечно, провел долгую жизнь, полную приключений. А сколько тебе сезонов?

Нимбало начал было считать по своим усам, но махнул лапой и сообщил:

—Намного больше, чем тебе. Мыши вообще гораздо старше, чем выглядят.

—А почему ты все время врешь? — задал Таг очередной вопрос. — Ты когда-нибудь правду говорил?

—Правду? — Нимбало аж подпрыгнул. — Что есть истина? Это куча вранья, придуманная одними для того, чтобы ей верили другие. Конечно, я всегда вру. Ну и что из этого? Какой вред от моего вранья?

Таг озадаченно обдумывал, что сказать.

—Брось, приятель. Над этими вопросами можно всю жизнь ломать голову. Я пойду с тобой в горы. Такой здоровый честный лопух, как ты, нуждается в постоянном присмотре. Ну, пошли!

День клонился к вечеру, тени удлинялись. Друзья расположились в выемке на вершине склона. Таг натаскал торфа и развел костер, Нимбало отправился собирать пищу на ужин. В небе розовели и золотились вечерние облака, приятно потрескивал костер, воздух был напитан сладкими ароматами.

Нимбало появился с шумом и разом разрушил все очарование.

—Эй, в лагере! Пошевеливаемся! Ужин, ужин! Команда проголодалась!

Таг с любопытством рылся в ворохе принесенных растений.

—Это все съедобно, приятель?

—О, вижу, ты привык к лесной пище. Ничего, привыкнешь и к пище равнин.

—Пахнет приятно, — признал Таг. — Надеюсь, и вкус такой же. А, вот одуванчик, земляника и черника. — В куче трав попались наконец и знакомые растения. — А у меня еще остались лепешки полевок.

Обеими лапами Нимбало вытянул из-за пояса Тага лож.

—Я этим мечом нарублю салат. Не раздувай костер, держи пламя пониже, не дыми. Эта нечисть, что за тобой охотится, где она?

Таг махнул лапой в сторону восточного склона горы:

—Может быть, там. Они шли по реке, поэтому я от нее отошел. Пока их можно не опасаться. У тебя есть оружие, Нимбало?

—Вот мое оружие. — Нимбало оскалил зубы и выпустил когти. — Если этого окажется мало, срежешь мне большую дубинку.

Ужин обоим понравился. После еды они сидели у костра, Нимбало наигрывал на дудочке. Потом Таг встал и прислушался. Над ним пролетела стайка стрижей.

—Что случилось, приятель?

—Птицы летают низко. Похоже, слышу гром. Гроза идет.

Отряхнувшись, Нимбало тоже поднялся.

—Лучше на равнине грозе не попадаться. Пошли искать укрытие.

За горой вспыхнула молния. Таг собрал пожитки.

—Пошли.

Луна закрылась грозовой тучей, стемнело. Под первыми дождевыми каплями они спешили по высохшему руслу. Таг накинул плащ на себя и спутника. Тут Нимбало заметил в склоне пещеру, и оба устремились туда.

Пещера оказалась достаточно просторной. Друзья устроились у входа, прикрылись плащом и наблюдали за причудливыми зигзагами молний. Таг заерзал от удовольствия.

—Осторожней, ты меня так по полу размажешь! — запричитал придавленный Нимбало.

—Ох, извини, друг. — Таг подвинулся дальше от входа, глубже в пещеру.

Нимбало повернулся и принюхался.

—Стой, Таг, замри!

—Что случилось?

Шуршание и шипение ответили ему раньше, чем он услышал шепот Нимбало:

—Змеи!

Шедшая по обоим берегам поисковая партия наконец объединилась. Группа Волога переправилась по торчащим из воды камням в месте широкого разлива реки на сторону Ифиры и Гробита. Грувен с ухмылкой наблюдал, как Гробит прилег на бок, прижав к заду лапу.

—Я бы не дал рыбе отхватить кусок моей задницы.

—Легко говорить! — одернула его Ифира. — Ты даже лап не замочил. Ничего не заметили, Волог?

—Нет. А что у вас?

—Тоже ничего. Что ж теперь, в горы лезть за ним?

Грувен опять вылез со своим мнением:

—Раз следов нет, значит, мы зря бродим. И в горы лезть — такая же глупость.

Гробит удостоил его ответа, но в тоне его явно слыша-. лось превосходство.

—Он шел вверх по течению, не вниз. И глупостью было бы дойти досюда и не посмотреть в горах.

—Но ты не сможешь скакать по горам с твоей рапой.

—Не бойся, не отстану.

Волог понюхал воздух.

—Видите уступ скалы, вон там? Так вот, я под него залезу. Советую и вам, если не хотите попасть в грозу.

И Волог полез вверх. Грувен хотел что-нибудь возразить, но тут на него упала дождевая капля, и он побежал за остальными.

—Дайте лапу! — кричал Гробит, пытаясь подняться.

—Зачем? У тебя их уже четыре, как и у всех нас, — сострил Грувен.

Едва они спрятались под уступом, как хлынул дождь. Сильный удар грома заставил Ребро подпрыгнуть. Он неуверенно потрогал скалу над головой и засомневался:

—А если гром и молния бухнут в эту скалу? Она нас задавит, мокрого места не останется.

—Тебя никто не держит, — фыркнул Грувен. — Иди вниз и сиди с Гробитом.

Изуродованная крыса почти не двигалась. Гробит лежал пластом, по нему колотили ливневые потоки. Ифира мрачно посмотрела на него и заметила:

—Эта рапа его докопает. Он хромает все сильнее. Нога, похоже, отнялась окончательно.

Молния осветила жалкую фигуру.

—Не лежи там! — крикнул Даграб. — Лезь сюда!

Волог усмехнулся:

—Теперь Гробит двинется, только если его ливень смоет. Или река выйдет из берегов и унесет его. Кончай орать, Даграб.

—У тебя лук, Волог, — снова высказался Грувен. — Ты можешь прикончить его… из жалости.

—Стрелы не стоит, — повернулся Волог к Грувену со зловещей ухмылкой. — Вот если бы ты там лежал, я б не пожалел стрелы. Может, даже двух или трех… вождь!

15

Таг очень медленно вытащил нож, шепча Нимбало, стараясь перекрыть усиливающееся шипение: — Дай плащ, очень осторожно. Когда я крикну, прыгай из пещеры. Я тоже прыгну, не бойся.

Вытянув лапу назад, он нащупал угол плаща. Снаружи продолжался ливень, под пещерой в русле уже журчал поток воды. Таг почувствовал, как ступни его коснулось что-то сухое. Гадюка!

Зловещее шипение усилилось. Штук шесть этих гадин скрывалось во тьме, не меньше. Они почуяли запах добычи — или опасности? Они ощутили движение воздуха, вызванное вторгшимися чужаками. И готовы пустить в ход свое смертоносное оружие. Таг сосредоточился и напряг все свои силы, призвал на помощь все свои природные способности, обостренные упражнениями и опытом. Швырнув плащ туда, где он предполагал скопление змей, он взмахнул ножом по воздуху пониже и завопил:

— Прыгай! Живо!

Нимбало был еще в воздухе, когда Таг, выбросившись го пещеры кувырком назад, врезался в мышь. Они шумно плюхнулись в воду. Таг сразу подхватил товарища, поднял над водой, а другой лапой отмахнулся от ударившей из пещеры гадюки. Он раскроил череп змеи зажатым в лапе ножом, и гадюка, страшно шипя, убралась обратно.

Таг быстро поплыл по течению, поддерживая Нимбало, который громко вопил:

—Не урони! Я плавать не умею!

Отплыв подальше от страшной пещеры, Таг высунул морду из воды и спросил мышь:

— Ты в порядке, приятель?

—В порядке? Не утопу в реке, так в ливне точно захлебнусь. Давай на сушу!

Таг заметил скалистый выступ и ссадил на него свою ношу. Потом выбрался сам, и оба, скользя и срываясь, выбрались на берег. Найдя прибежище под нависающим валуном, они спрятались там от ливня. Гроза уже удалялась. Гром гремел в отдалении, молнии сверкали реже. Таг вытер лапы и откинулся на спину.

—Гроза уходит. Дождь к утру прекратится. Что ж, плащ и еду мы потеряли, зато живы остались. А это не малое достижение.

Нимбало чистил уши хвостом.

—Здорово я тебя надул, веслохвост? Я ведь лучший пловец в мире. Быстрее рыбы плаваю.

—Да ну?

—В следующий раз я тебя в лапе понесу.

—Согласен!

Обоим было не до сна. Они сидели рядышком и следили за дождем. Казалось, он затихал. Легкий ветер сносил его в сторону. Таг закрывал от ветра своего маленького друга.

—Смотри, свет! — толкнул Тага Нимбало.

Действительно, к ним приближался огонек.

—Кто-то с фонарем идет! — уточнил «лучший пловец в мире». Зрение у него и точно оказалось неплохое.

Таг спрятал нож и подвинулся, дав поместиться под валуном и вновь пришедшему. Это оказался старик-землеройка, согнувшийся под тяжестью лет и накинутого на голову и спину одеяла. В одной лапе пришелец держал палку, другой он опустил наземь фонарь. Вытащив платок, старец тщательно вытер усы.

—Ну и ночка, давно такой не припомню. Вы чуть не свалились ко мне в нору, когда карабкались на берег. Хо-хо, чуть не свалились в гости.

Он постучал фонарь по боку, и шесть светлячков засияли с новой силой.

—Хи-хи-хи, — захихикал старик. — Я бы раньше пришел, да надо было ребят подкормить. Им много не надо, каплю меду — и они светят в свое удовольствие. А позвольте спросить, с чего это вам в такую ночь дома не сидится?

—А мы как раз собирались вас о том же спросить, — выскочил Нимбало.

—Этот малыш — полевая мышь, — сообщил старик, прикоснувшись к лапе Нимбало. — А имя ваше можно узнать?

—Я — Нимбало-Убийца. Меня все знают.

—Да? — Старик пожевал беззубыми деснами. — Возможно, возможно. Я что-то не припоминаю. Но я вам лучше скажу, почему я здесь, Лимоно. Я пришел предложить вам убежище в моей пещере. Нора невелика, но сухая. Так что прошу вас и вашего большого молчаливого братца пожаловать ко мне.

Таг вежливо потрогал свой нос:

—Спасибо, вы очень добры. Меня зовут Таг.

Старик закряхтел, поднялся и взял фонарь.

—А меня зовут, э-э, м-м, да, Рускем. Я так давно ни с кем не разговаривал, что уж и позабыл, как это. Идемте, Гаг. Нимало может взять фонарь.

Они направились обратно к берегу. Нимбало зашипел на ухо Тагу:

—Вот бы он запомнил мое имя!

—Не обращай внимания, — посоветовал Таг. — Он и своего-то имени толком не помнит, бедняга. Не обижайся.

Пещера Рускема и вправду оказалась небольшой, но уютной. Тагу пришлось немного пригнуться, чтобы не подпирать головой потолок. В углу горел огонь в каменном очаге, у стены — кровать, в середине — кресло, а на полу толстые ковры из мха и камыша. Рускем вытащил две деревянные миски и поварешку, которой зачерпнул что-то из висящего над огнем котла.

—Шуру-буру называется это, в котле, а что там, я и сам не помню. Котел пустым не бывает, что найду — все туда. Ягодки, корешочки, травки… Это тебе, Тамбывал, а это большому Тигу. Вот тут, рядышком, мятный чай в чайнике, сами наливайте.

Шуру-буру оказалось на удивление вкусным блюдом, хотя и с неожиданным сочетанием продуктов. Рускем налил им чаю и заметил, что глаза Нимбало слипаются.

—Время на отдых, Вамболел. Ложись на кровать, я сплю в кресле. Большой Баг ни в какую кровать не поместится, на ковре ляжет.

Таг с любопытством рассматривал стены пещеры, увешанные пластинками с изображениями землероек.

—Здорово нарисовано! Кто художник, Рускем?

—Да я, все я. — Рускем показал на очаг, возле которого на полке лежали острые осколки кремня. — Нравится мне это занятие. Это все мои родственники. Мать, отец, дедушка и бабушка. Это вот моя хозяюшка, ее бедное сердце не бьется уж долгие сезоны. Никого, никого не осталось. Кто умер, остальные разбрелись. Один я остался. Но здесь мой дом, он мне нравится, и здесь я буду жить, сколько еще придется. Отдыхай, Флаг. Устал, небось. Ночной ночи!

Среди ночи Таг вдруг проснулся. Рускем спокойно посапывал в своем кресле, но Нимбало что-то горячо лепетал, всхлипывал, вздрагивал во сне:

—Я все сделал, папа! Есть хочется… Ой! Не бей, папа, не бей, я все сделал! Мама, мамочка, где ты?