ГЛАВА 4

Вовремя заметив приближающуюся грозу, Гром Быстроглаз скинул со спины свернутую палатку и умело натянул ее между двумя большими валунами, стоявшими у подножия холма на небольшом расстоянии друг от друга. Римроза и Песенка укрепляли палатку камнями уже под начинающимся дождем. Приходилось работать быстро, так как молнии, вначале сверкавшие в отдалении, сейчас разрывали небо все ближе и ближе. Бабуля Эллайо поспешила в укрытие между камнями и вымела из-под натянутой палатки уже влажные листья. В их убежище стало сухо и даже уютно. Гром подкатил последний камень к палатке — теперь можно было не опасаться, что ее сорвет сильным порывом ветра, — убедился, что полотнище натянуто туго и капли дождя будут стекать не скапливаясь. Капли дождя тем временем стали стучать все чаще, ветер усилился, Быстроглаз работал, сдувая с носа и усов воду и заслоняя глаза от ветра. Римроза и Песенка уже нырнули в укрытие, и Эллайо из-под навеса торопила сына:

— Давай беги сюда поскорее, пока снова не грянул гром.

— Ничего, гром Грому не страшен!

Тем не менее он поспешил в палатку, все потеснились, чтобы дать ему место. Эллайо инстинктивно подпрыгнула, когда удар грома раздался прямо над головой. Сын, успокаивая, положил ей лапу на плечо:

— Не надо так пугаться, удар грома не может причинить вред, а то ты прыгаешь, как лягушка при виде цапли.

Но бабуля Эллайо не собиралась успокаиваться.

— Гром-то, может, вреда и не причинит, а вот молния — другое дело. Сними-ка с пояса нож и воткни в землю, сынок. Молнии умеют находить железо.

Быстроглаз знал, что в словах его матери есть изрядная доля правды. Вытащив длинный кинжал из ножен широкого пояса, он воткнул его в землю рядом с валуном, на котором держалась палатка. Затем он лег на живот и, положив подбородок на скрещенные лапы, принялся смотреть на серебристые струи дождя. Они, как кисея, закрывали все вокруг, так что деревья Леса Цветущих Мхов казались какой-то сплошной темной громадой, в которой не различишь ни листьев, ни веток, ни даже отдельных стволов. Песенка легла рядом, а ее мать и бабушка устроились у задней стены палатки. Гром указал на них:

— Бери с них пример, Песенка, отдохни, пока есть возможность. Нечего и думать о том, чтобы двигаться дальше, пока дождь не закончится. Так что лучше всего поспать, больше делать все равно нечего.

Юная белочка мрачно взглянула на него:

— Когда же кончится этот ужасный дождь? Мне так хочется поскорее попасть в Рэдволльское аббатство!

Ее отец пожал плечами:

— С дождем всегда так — никто не знает наверняка, когда он кончится. Может, скоро, а может, и нет. В конце концов, не обязательно идти днем, по ночам путешествовать даже интереснее. Так что лучше поспи, если развиднеется, я тебя разбужу.

Песенка честно пыталась последовать совету отца, но чем больше она убеждала себя, что надо спать, тем меньше ей спать хотелось. Она смотрела в серое небо, с которого лил бесконечный дождь. Гроза кончилась, унеся с собой на север яркие молнии, теперь по небу плыли темные дождевые тучи, в лесу царили сумерки. Постепенно, глядя на облака и покачивающиеся верхушки деревьев, она задремала, убаюканная монотонным стуком капель. Потом вдруг почувствовала, как насторожился отец, и тотчас же проснулась.

— Тише, Песенка, не двигайся! Смотри, там, на реке…

Сильное течение несло большую лодку, в которой сидело множество водяных крыс — коричневых, серых и даже черных. Их было так много, что лодка то и дело черпала воду то одним, то другим бортом, при этом сидящих в ней то и дело окатывало с головы до пят. А на носу устроились двое Белолисов, как две капли воды похожих на тех, с которыми семейству Быстроглаза уже пришлось встретиться. Большинство крыс гребло, они изо всех сил налегали на весла, чтобы направить лодку по нужному им курсу, остальные, кто чем мог, вычерпывали залившуюся воду.

Гром тихонько пробормотал:

— Хорошо, что из-за рева воды они не слышат храпа твоей бабушки. Сиди тихо, еще одна лодка!

За первой последовала вторая лодка. Гром высунулся вперед, подставив голову под дождь, и принялся вглядываться в ту сторону, откуда появились лодки.

— Ого, да их там много! Еще четыре, если не ошибаюсь. Никогда ничего подобного не видел. Надо бы рассмотреть все поближе. Ты останешься здесь, Песенка. Если понадобится, ты знаешь, где мой кинжал. Маму и бабушку не буди, нечего им волноваться понапрасну. Я скоро вернусь!

Неподалеку от того холма, где они разбили лагерь, росла старая могучая ива. Она склонилась над рекой, так что ее ствол стал похож на мост, который, впрочем, не доходил до противоположного берега. Гром Быстроглаз вскарабкался на дерево с удивительной для белки его возраста и комплекции сноровкой. Он осторожно подобрался к толстой ветке, нависшей прямо над водой, и тщательно проверил, не обломится ли она. Выбранная ветка оказалась достаточно прочной, и Быстроглаз удобно устроился на ней. Под ивой проплыли еще две лодки, причем никто из пассажиров и не подозревал о том, что за ними кто-то следит. Гром плотно прижался к дереву, его темный мех сливался с цветом коры. Любую другую белку уже давно бы выдал яркий цвет шкурки, но Гром казался такой же частью дерева, как и прочие ветки. Еще одна лодка спустилась вниз по течению. Он пропустил ее, отметив про себя, что Белолисы были только в первой лодке, в остальных же сидят водяные крысы. Сняв с пояса пращу, Быстроглаз приготовился. К иве, накренившись на правый борт, в брызгах воды и клочьях пены подплывала последняя лодка. На корме три крысы неустанно вычерпывали воду. Как раз в тот момент, когда лодка поравнялась с наблюдающим за ней Громом, последняя крыса выпрямилась, чтобы выплеснуть за борт полную миску. Его шею захлестнула петля, а чья-то лапа, как кляп, надежно заткнула ему рот. Лапы крысы мелькнули в воздухе, и дальше лодка проследовала уже без одного своего незадачливого пассажира. Никто из его приятелей не заметил этого таинственного исчезновения.

Гром подтянул пойманного врага поближе и стукнул по голове, тот повис, как тряпка. Быстроглаз втащил его на ветку и усадил верхом, прочно привязав свободный конец пращи, захлестнувшей шею крысы, к стволу дерева. Послышался тихий стон — пленник Грома Быстроглаза начал потихоньку приходить в себя. Гром шутливо похлопал его по плечу:

— Успокойся, приятель, кричать уже поздно. Твои дружки давно уплыли. А ты будешь сидеть здесь, пока не расскажешь, кто вы и куда направляетесь!

Песенка увидела, как отец, целый и невредимый, появился из-за пелены дождя. Казалось, он страшно доволен собой; он насвистывал сквозь зубы, а нырнув в палатку, подмигнул дочери и тихонько рассмеялся:

— Принеси-ка сухих веток для костра, они у задней стенки палатки. Такое ощущение, что во всем Лесу Цветущих Мхов не осталось ни одной сухой веточки.

Песенка принесла ветки и огниво, вытащила из земли нож, высекла несколько искр на кусочек сухого мха. Ее усилия увенчались успехом — тоненькая струйка дыма потянулась вверх, а на ветках заплясали крохотные язычки пламени. Гром принялся подкладывать сосновые шишки и ветки побольше, и вскоре перед ними горел настоящий костер. От запаха дыма проснулась Римроза и с удовольствием протянула лапы к огню.

— Замечательно! Обожаю тепло! А есть вы не хотите? Сзади раздался голос бабули Эллайо:

— Мы все перекусим, если не возражаете.

Никто, конечно, не возражал, и не прошло и десяти минут, как из последних припасов был состряпан вполне приличный обед. Песенка тонкими кусочками нарезала остатки фруктового пирога с медом, а бабуля заварила мятный чай. Римроза достала четыре овсяные лепешки и маленький кусочек сыра — получились отличные бутерброды. Сидя в своем укрытии у костра и запивая чаем пирог и лепешки, все семейство с удовольствием смотрело на струи дождя. Потом Гром поднес к губам флейту и заиграл.

Когда последние звуки флейты затихли, со стороны реки раздался хриплый голос, при звуке которого бабуля Эллайо подскочила.

— Отлично спето, малышка! У тебя чудный голосок! Песенка тотчас потянулась к отцовскому кинжалу, но Гром с улыбкой остановил ее лапку:

— Могу поспорить, он гораздо лучше, чем голос старой плешивой землеройки!

К палатке подошел Лог-а-Лог в окружении своей команды. К счастью, здесь были не все его матросы, иначе не обошлось бы без шума и гама.

— Ха! Гром Быстроглаз собственной персоной! До меня дошли слухи, что ты помер три зимы назад. А ты все как ни в чем не бывало скачешь по свету, толстяк-поскакунчик!

Гром горячо пожал лапу своего старого друга:

— Лог-а-Лог, толстопузый жук-плавунец! Я слышал, что это ты мертв вот уже четыре зимы!

Друзья обнялись, и землеройка сказал, похлопывая Грома по спине:

— Наверное, мы самые здоровые привидения во всем лесу!

Через некоторое время к палатке Грома подтянулись остальные землеройки. Они соорудили большой навес, под которым от дождя могли укрыться все члены команды. Лог-а-Лог с удовольствием пил заваренный Эллайо мятный чай и рассказывал Грому, как получилось, что он и его землеройки путешествуют пешком, а не по воде, как обычно. Внимательно выслушав, Быстроглаз рассказал о своем столкновении с Белолисами. Лог-а-Лог задумчиво почесал ухо:

— Думаешь, те же самые Белолисы украли наши лодки?

Гром выразительно покачал головой:

— Это совершенно невозможно! Мы встретили их далеко отсюда, но зато сегодня я видел лис, которые и украли твои лодки.

Лог-а-Лог схватился за рапиру:

— Видел? Где?

— Они проплыли по реке. Уже начало темнеть, когда я увидел лодку с двумя Белолисами и решил проверить, в чем дело. Всего прошло шесть лодок с водяными крысами, но лисы были только в первой.

— А еще что ты видел?

Гром прикрыл глаза. Казалось, ему наскучил этот разговор, но те, кто хорошо его знал, заметили бы, как они блеснули.

— Да что там можно было увидеть? Я подумал, что вряд ли они остановятся поболтать со мной, вот и захватил одного в плен.

Лог-а-Лог подпрыгнул и вновь ухватился за рапиру.

— Захватил в плен? Что ж ты раньше не сказал?! Гром со вздохом встал:

— Потому что ты обозвал меня толстяком и сказал, что я умер три зимы назад. Ну пошли, хватит обижаться! Я отведу тебя к нему.

Пленник уже пришел в себя, но почему-то нисколько не удивился, когда Гром ослабил его путы и спустил с ивы на землю, где его уже поджидал Лог-а-Лог с неизменной рапирой. Землеройка нацелил острие своего грозного оружия на горло крысы.

— А теперь, дружок, тебе придется поговорить с нами. Кто такие Белолисы, сколько их и каким ветром вас всех сюда занесло? Что вам здесь нужно? Говори!

Пленник дрожал не то от страха, не то от ненависти к врагам, захватившим его.

Гром стукнул крысу сильной лапой:

— Откуда вы? Вы пришли оттуда же, что и Белолисы? Я слышал, они живут на неизвестном острове посреди огромного озера. Расскажи нам. Кто там правит?

В ответ ни звука, хотя Лог-а-Лог заметил, что лапы у него задрожали еще сильнее. Землеройка отвел Грома в сторону и шепотом, чтобы не слышал пленник, сказал:

— Что ты с ним сделал? Или, может, он немой?.. Смотри!

Прежде чем кто-либо успел удержать его, крыса подпрыгнула к краю берега и бросилась в воду. Сильное течение тотчас подхватило ее и уволокло. Лог-а-Лог и Гром подбежали, но было уже слишком поздно. Им осталось лишь смотреть, как водяную крысу завертело в водовороте, еще раз мелькнула голова, и река вновь опустела. По ней проносились ветки, какая-то грязь, как всегда бывает после сильного ливня. Тяжело переваливаясь на волнах, проплыло бревно. С таким течением даже водяная крыса не смогла бы справиться. Лог-а-Лог поморщился:

— Всегда жаль, когда кто-то расстается с жизнью понапрасну, даже если это такой мерзавец.

Гром снова пристроил пращу на прежнее место на поясе.

— Не могу сказать, что этот крысюк погиб понапрасну. Теперь невозможно точно узнать, почему он так сделал, но никто бы не выплыл из такого течения, и он отлично это понимал. Должно быть, он и вправду до смерти чего-то боялся, если уж решил, что лучше умереть, чем оказаться предателем.

Лог-а-Лог стоял, глядя туда, где в последний раз мелькнула голова крысы.

— Ты прав, Быстроглаз. Пойдем-ка поспим. Может, мы и поймем что к чему, когда придем в Рэдволл.

Фургончик бродячей труппы Флориана застрял в грязи, провалившись по самые оси колес. Сам Флориан выжимал воду из фалд своего замечательного фрака и мрачно ворчал себе под нос:

— Все беды обрушились на мою несчастную голову! Да-да! Весь свет ополчился против меня! В такую ночь попасть в самый центр урагана, нет, какого там урагана — тайфуна! Настоящий всемирный потоп! А теперь в довершение всего мы тонем в грязи, в какой-то болотистой трясине! Воистину в такие дни и раздается плач и скрежет зубовный! Мужайтесь, друзья мои, ибо больше нам ничего не остается!

Остроигл безуспешно пытался одним из своих многочисленных украшений сколоть прореху в парусине, которая покрывала верх фургона. Украшение было заляпано грязью, впрочем как и все вокруг.

— Да-а, сдается мне, такого невезения, как сегодня, я еще не видел. Этот противный дождь скоро смоет с меня все иголки!

Борракуль, который испачкался в грязи чуть ли не по пояс, пытаясь вытащить застрявший фургон, мрачно улыбнулся:

— Ничего страшного. Мы всего лишь заблудились, умираем от голода и наверняка утонем к утру. Одно хорошо — воды у нас теперь вдоволь.

Корнерой фыркнул и сморщил нос:

— Хуррр, благодарю покорно, мне почему-то совершенно не хочется пить. И больше всего меня беспокоит не погода, а Шалопай. Что-то он… это самое… притих, и это мне вовсе не нравится.

Дисум тут же бросилась на защиту своего подопечного:

— Вы совершенно безжалостны, господин Корнерой. Взгляните сами, невинный малыш сладко спит.

Элахим, который пытался заснуть в том же углу фургона, что и мышонок, пробурчал:

— Сладко спит? Как бы не так! Храпит так, что стены дрожат, а еще пытался сжевать мой хвост во сне!

Глинокопка швырнула в выдру тюрбан, который из темно-зеленого превратился в коричнево-черный:

— Бурррр! Снова вы о еде! Прекратите! Это самое… У меня в желудке уже громы и молнии, шторм и гроза! Хуррр!

Флориан в унынии посмотрел на вытащенную из поклажи скрипку, на ней осталась всего одна струна. Он пощелкал по ней:

— О-хо-хо! Из-за этой сырости все струны на скрипке полопались! Да-а…

Запущенный чьей-то меткой лапой мокрый плащ прервал песню Флориана. Возмущенно отфыркиваясь и отплевываясь, тот вытряхнул воду из ушей и с чувством оскорбленного достоинства возопил:

— Какой мерзавец швырнул в меня эту штуку? Признавайтесь немедленно!

Вся труппа смотрела на него невинными глазами. Малыш Шалопай радостно улыбнулся, но только покрепче зажмурил глаза, притворяясь спящим. Для пущей достоверности он даже пару раз всхрапнул. Дисум нежно погладила его по голове, тихонько пробормотав:

— Такой маленький, а такой талантливый! Со временем ты станешь великим актером!

На землю опустилась ночь. С неба на завязший в грязи театральный фургон по-прежнему лил дождь.

ГЛАВА 5

Озеро было таким огромным, что, стоя на берегу, никто не видел острова, который находился на самой его середине. Казалось, волны катятся откуда-то из-за горизонта. Даже птицы никогда не решались перелетать через это озеро. Разразившаяся гроза вздыбила волны, всю ночь бушевал настоящий шторм, гремел гром, ветер ревел, как дикий зверь, изо всех сил швырял воду на берег и срывал с валов белые барашки пены. Дождь, вернее, ливень при сильных порывах ветра вцеплялся в поверхность озера тысячами пальцев-капель. То и дело между сизо-багровыми и черными тучами сверкали молнии, их сполохи напоминали дикий танец каких-то диковинных существ, вырвавшихся на свободу после долгого плена.

А в замке Белолисов коричневые водяные крысы, в одночасье превратившиеся в оркестрантов, пытались звуками музыки заглушить бушевавшую за окнами грозу. Они дружно пиликали на скрипках, терзали струны гитар, колотили в маленькие гонги, какие обычно используют для того, чтобы позвать слуг, и выдували невообразимые звуки из флейт, свирелей и дудок. Они обходили весь замок, от подвалов до чердака, в нем не осталось уже ни одной комнаты, которую они не почтили бы своим посещением, ни одной лестницы, по которой не прошагали бы их лапы, ни одного угла и закоулка, в котором не сыграл бы их странный оркестр. Эта странная группа следовала за паланкином с задернутыми занавесками. Паланкин представлял собой длинный ящик, сколоченный из довольно толстых досок, задрапированный шелковыми занавесами. Они со всех сторон закрывали паланкин, так что со стороны не было видно, кто именно сидит в нем. Два десятка крыс несли паланкин со всевозможными предосторожностями, так что тот плыл по воздуху, почти не качаясь, рядом вышагивал Белолис. Как только из паланкина раздался стук, носильщики тотчас же остановились. Из-за шелковых занавесок послышался резкий и грубый голос:

— Лантур! Прикажи играть громче! Меня не напугать плохой погодой! Я в тысячу раз сильнее и могущественнее, чем все эти громы и молнии! Пусть эти дураки играют громче! Эта дурацкая гроза мешает мне спать, они должны играть изо всех сил! Я так приказываю!

Лантур, та самая лисица из племени Белолисов, которая шла подле паланкина, направилась к музыкантам, стоявшим поодаль. Несмотря на то что они и сами слышали приказ, она его повторила тоном генерала, привыкшего командовать:

— Великая королева Сильф приказывает вам играть громче. Если вы посмеете ослушаться королевского приказа, вас ждут Зубы Бездны. Играйте! Приведите регентов, они станут воспевать госпожу, может, хвалы Великой королеве заглушат грозу.

Еще десяток водяных крыс присоединилось к процессии. По кивку Лантур все снова двинулись в путь, регенты монотонными голосами затянули хвалебный гимн:

Впереди паланкина шествовали крысы с курильницами в лапах, ароматические клубы дыма поднимались в воздух и проникали в щель между занавесками. Лантур придвинулась поближе к паланкину и заговорила мягким, льстивым голосом:

— Видите, моя королева, мы исполняем все, что пожелаете.

В ответ раздался хриплый голос, который с детскими капризными интонациями заявил:

— Терпеть не могу, чтобы меня не окружали красота и покой! У меня голова болит от этого отвратительного грома и молний. Так и кажется, что они прямо в меня целят! Прикажи играть громче, Лантур! Еще громче!

Лисица склонилась в угодливом поклоне и незаметно улыбнулась. Она была очень похожа на тех Белолисов, которые напали на Грома Быстроглаза и угрожали бродячей труппе Флориана, но казалась немного меньше ростом и была красива своей особой, жестокой красотой. Мягко и ласково она сказала:

— Ваш приказ — закон, ваше всевластие!

А за стенами замка по-прежнему бушевала гроза, все звуки перекрывал грохот разбушевавшейся стихии.

Внизу, на заднем дворе замка, под ледяными струями дождя стояли закованные в кандалы рабы — белки, выдры, ежи и мыши. Все они, понурив головы, ждали, пока с них снимут оковы. Надсмотрщик, должность которого выполнял капитан водяных крыс Уллиг, удобно расположился на крыльце, которое надежно защищало его и от дождя, и от порывов ветра; он позвякивал прикрепленными к поясу ключами.

— Да, вам сегодня изрядно повезло, легко отделались. Из-за грозы рано стемнело, и я не собираюсь отправляться с вами в поле работать. Еще чего не хватало — промокнуть до костей! Зато завтра будете работать в два раза больше, а не то попробуете моей плетки! — Поплотнее закутавшись в теплый плащ, Уллиг злобно улыбнулся, глядя на усталых, запуганных рабов, и, продолжая забаву, спросил: — Верно я говорю? Ну-ка отвечайте, да громко, чтобы я слышал!

Измученные звери были вынуждены кричать:

— Верно, капитан!

Уллиг швырнул связку ключей водяной крысе, охранявшей пленников:

— Ну-ка, ты! Отопри замки и отведи всех в сарай до рассвета.

Шагая по глубоким лужам, рабы отправились по сараям, где тотчас повалились на мокрые соломенные подстилки, радуясь уже тому, что находятся под крышей. Заперев сараи, охранник отдал ключи Уллигу. Еще двое охранников встали возле бараков, они притащили большой котел кукурузной каши и поставили у решетки. Уллиг смотрел, как рабы просовывали лапы сквозь решетку и, зачерпнув быстро остывающую массу, тянули кашу в рот. Он покачал головой при виде этого печального зрелища:

— Я слишком добр к вам. Должно быть, с годами я стал мягче.

Смеясь про себя, он отправился к себе в казарму, где его уже ожидали сытный обед и отдых у огня.

Песенка крепко спала. Уже взошло солнце и на ветках деревьев распевали птицы, когда землеройка по имени Дипплер обрушил ей на голову целое ведро холодной дождевой воды.

— Ну, соня-засоня, просыпайся, а то так и будешь храпеть до самой осени!

Белочка познакомилась с одним из членов команды Лог-а-Лога, который был приблизительно ее возраста, вчера вечером. Сейчас она открыла один глаз и, не двигаясь, принялась читать мораль своему новому другу:

— Ты только что совершил три вещи, которые я терпеть не могу! Во-первых, ты облил меня водой, когда я спала. Во-вторых, ты обозвал меня соней-засоней. Но хуже всего то, что ты сказал, будто я храплю! Вот за это тебе, друг мой, придется принять холодную утреннюю ванну в реке! — И, вскочив, она бросилась за Дипплером, который, впрочем, ничуть не уступал ей в проворстве и ловкости и легко уворачивался. Они промчались мимо Грома и Лог-а-Лога, осыпав их тучей песчинок, еще влажных после вчерашнего дождя.

— Ну-ка утихомирьтесь, маленькие разбойники! Капитан землероек отряхнулся от песка и послал Грому понимающую усмешку.

— Хотел бы я гоняться, как эта парочка! Хорошо, что твоя Песенка подружилась с Дипплером. У него не очень много друзей. Он сторожил наши лодки как раз в тот день, когда их украли.

Гром оглянулся на веселую парочку, которая, промчавшись мимо, еще раз обдала его песком:

— Песенка ему не позволит совершить какую-нибудь глупость. Она хорошая девочка, но не так легко стать ее другом.

Тем временем Песенка и Дипплер еще пробежали по берегу и наконец оба плюхнулись на песок, не в силах удержаться от смеха. Дипплер протянул лапу:

— Мир? Песенка кивнула:

— Мир! Смотри, дождь наконец кончился!

Ночью ветер унес прочь грозовые тучи, и ливень, который, казалось, никогда не кончится, превратился в моросящий дождь. К утру о нем напоминало только серое небо да капли воды на листьях. Лог-а-Лог крикнул своим землеройкам:

— Собирайтесь! Мы сворачиваем лагерь и идем в Рэдволльское аббатство вместе с семьей Быстроглаза! Майон, Баргл, возьмите бабулю Эллайо под лапы. Фенно, гаси костер! Спликкер, ты с двумя разведчиками пойдешь впереди. Немножко удачи — и к вечеру мы уже доберемся до аббатства.

Все утро они шли лесом вслед за разведчиками и Спликкером, и деревья стряхивали на них капли дождя. Песенка и Дипплер шагали впереди, стараясь не шуметь. Вдруг из-за деревьев показался незнакомец и направился к Лог-а-Логу.

Капитан, взглянув на вновь прибывшего (а им оказалась большая выдра), коротко поздоровался. Тот ответил почти теми же словами:

— Утро доброе.

Лог-а-Лог кивком подозвал Грома:

— Познакомьтесь. Гром, это Командор выдр. Командор, это Гром Быстроглаз. Мы идем в Рэдволл.

Гром улыбнулся Командору, получив ответную улыбку.

— Ну, нам по пути! Мы с командой добрались до водопадов, это в трех днях пути отсюда, и я оставил их там развлекаться, а сам решил сходить в Рэдволл про-

верить, все ли у них там цело после такой грозы. А где, интересно, ваши лодки? Вот уж не думал, что увижу, как землеройки во главе с Лог-а-Логом бродят по лесам и полям.

Лог-а-Лог закатил глаза и всплеснул лапами, демонстрируя свой несчастный жребий:

— Мы всего лишь одолжили их водяным крысам и парочке Белых лис, или как их там… Не волнуйся, мы вернем их в целости и сохранности и, даю слово, заставим этих мерзавцев заплатить за прогулку.

Разговор прервал Спликкер, который вернулся по своим следам и обратился к Лог-а-Логу:

— Я с разведчиками прошел вперед по тропе, капитан. Мы услышали какой-то шум из-за болота, и… ни за что не догадаешься, что мы там увидели. Тебе надо самому взглянуть!

С этими словами он повернулся и снова отправился к своим разведчикам, которые остались, вероятно, получше рассмотреть находку. Вся компания с Лог-а-Логом во главе, сгорая от любопытства, устремилась за ним.