Рэдволл (№11) - Белые лисы

Через секунду белочки уже не было видно. Позднецвет и Дипплер переглянулись и побежали за ней.

— Подожди нас! Подожди!

Гельтор стоял перед Рэдволльским аббатством на таком расстоянии, чтобы ни стрелы, ни камни, выпущенные из пращи, до него не долетали. Командор взобрался на зубцы стены над привратницкой и крикнул в сторону фигуры, которая выглядела вопиюще неуместной в мирной, залитой солнцем долине.

Гельтору пришлось приложить обе лапы рупором к пасти, чтобы его слышали.

— Кровь за кровь! Тот, кого вы зовете Громом, убил Белолиса. Отдайте его нам, и после этого поговорим.

Командор от удивления чуть не упал вниз. Впрочем, тут же оправился и, подмигнув Грому, объявил:

— Хо-хо! Слыхал, приятель? Хотят пообщаться с тобой!

Глаза Грома блеснули, он взял короткое копье друга и тоже вспрыгнул на зубец стены.

— Это ты хотел со мной говорить? Стой на месте, я спущусь, и мы поговорим один на один!

Спрыгнув с зубцов, он побежал к лестнице, где его остановил брат Мелиот:

— Я знаю, воину трудно не ответить на вызов, но только глупец спешит попасться в ловушку. Тебя изрешетят стрелами, как только ты выйдешь за ворота. Пусть Командор ведет переговоры.

Рузвел Регуб хлопнул Грома по плечу:

— Он прав, друг. Командор крикнул Гельтору:

— Нет, приятель, извини, но старина Гром нужен нам здесь, в Рэдволле. Он сможет сразить других Белолисов, которые решат сунуться сюда. Что еще?

Гельтор взмахнул лапой, словно стирая аббатство с лица земли:

— Тогда вы все должны умереть!

Как только Гельтор опустил лапу, возникла пауза, и в тишине послышался какой-то гудящий звук. Командор соскочил с парапета:

— Ложитесь! Скорее ложитесь! Это лучники!

В воздухе, как злобные осы, зажужжали стрелы. Большая их часть перелетела через стену и воткнулась в газон. Гельтор взмахнул топором:

— Мы объявляем вам войну. Ваше аббатство окружено, мы останемся здесь до тех пор, пока не перебьем вас всех или пока вы не сдадитесь!

Командор снова появился на стене, держа в лапе стрелу. На него было страшно смотреть, те, кто его знал, видели, что он разозлился не на шутку. Выдра перекусила стрелу и разломала ее на мелкие кусочки.

— Отлично, лисы, вы хотите войну — вы ее получите! Рэдволльцы — создания мирные, пока на них не нападут. Можете начинать рыть себе могилы, потому что мы для вас их рыть не будем!

Баргл расставил землероек по постам на стенах и вслед за Командором и остальными спустился вниз. Рим-роза и Эллайо ждали их.

— Они говорили что-нибудь о нашей дочери и ее друзьях? — взволнованно спросила мама Песенки.

Гром улыбнулся, успокаивая ее:

— Нет, конечно, моя красавица. Они даже не знают, что Песенка с приятелями ушли из аббатства, иначе эти мерзавцы использовали бы их, чтобы заставить нас выйти, верно, Командор?

— Точно, приятель. У наших малышей хватит мозгов, чтобы не попасть в плен. Они знают, что делают.

Рузвел сидел опустив голову на лапы. Эллайо подошла и села рядышком.

— Нечего теперь убиваться, Рузвел Регуб, сейчас ты для своего сына ничего не можешь сделать. Так или иначе, мы окружены и выйти отсюда не можем.

Рузвел протер глаза лапой:

— Это из-за меня Позднецвет ушел. Как вы думаете, он когда-нибудь простит мои слова?

Эллайо крепко сжала лапу белки:

— Конечно простит. Позднецвет — хороший малыш, как наша Песенка. Он совсем не такой упрямый и вспыльчивый, как отец. Но в ближайшее время нам нужны именно такие упрямые и вспыльчивые воины, как ты.

Впервые с той ночи, когда произошла битва, Рузвел улыбнулся. Он встал и почтительно поклонился старой белке:

— Спасибо за ваши добрые слова. Когда надо будет сражаться и твердо стоять, не отступая ни на шаг, я буду упрямо стоять, и никто не сдвинет меня с места, потому что я именно такой упрямец, как вы сказали.

Опасаясь новой атаки лучников, Командор приказал всем, кроме часовых, укрыться в аббатстве. Флориан решил, что нечего терять время зря: если рэдволльцы действительно хотят защищаться, им нужно научиться обращаться с оружием. Ничего не зная об оружии, Флориан тем не менее ухитрился сделать вид, что готов научить всех и всему. Он построил рэдволльцев и своих артистов, вооруженных всевозможной кухонной утварью вроде половников, швабр и канделябров, в Большом зале и принялся просвещать их в той манере, которая, по его мнению, присуща всем полководцам:

— Войско, стройся! Посмотрим, смогу ли я привести вас в должный вид! Да-да. Постройтесь рядами. Быстро, быстро!

Брат Мелиот и крот Рылокоп попытались улизнуть, Но заяц решительно пресек эту попытку:

— Эй, вы, двое! Куда это вы отправились? Сейчас же вернитесь в строй!

Мелиот опустил мухобойку, которую держал на плече, и промолвил:

— Простите, но, если вы собираетесь сегодня обедать, придется нас отпустить. Мы дежурим на кухне.

Заслышав о еде, Флориан мигом преобразился:

— Ну конечно, идите! Не можем же мы оставить войска без продовольствия! Да-да.

Сестра Тернолиста и крот Гурмант дружно опустили на пол сковородку и швабру.

— Извините, но нам необходимо присмотреть за ранеными.

Флориан раздраженно вздохнул:

— У вас тоже уважительная причина, можете идти. Так, Шалопай, я сказал — построиться в четыре ряда, а не в пять. Иди-ка сюда, вперед, чтобы я мог тебя видеть.

Старательно отсалютовав, мышонок, печатая шаг, вышел вперед. На боку у него болтался длинный половник, который бил его по лапам при каждом шаге и задевал всех, мимо кого Шалопай проходил, так что через несколько секунд в зале воцарился настоящий хаос.

— Ай-ай-ай! Полегче!

— Ох! Осторожнее! Смотри, куда идешь!

— Ааа! Моя лапа! Пшел вон отсюда!

Флориан схватил половник и попытался отобрать его у мышонка, но не тут-то было! Шалопай гордился своим оружием и не собирался расставаться с ним без боя. Пока он сражался с зайцем, Флориан отдавал приказы:

— Постройтесь в ряды! Стойте прямо, держите оружие! Не толкайте друг друга в спину! Куда, во имя всех лесов и лугов, идет эта троица?

— Хурр! Мы собираемся накрывать на стол к обеду-

— Ну, успокойся, маленький разбойник! Отдай мне этот половник, пока ты никого не зашиб до смерти!

— Отдайте, господин Флориан! Он мой!

— Ты уймешься или нет? Вот запру тебя в шкаф!

— Как вы можете так кричать на невинного малыша, господин Флориан, да еще после всего того, что ему пришлось пережить? Как вам не стыдно?

— Дорогая Дисум, не вмешивайтесь, а то я запру вас в шкафу вместе с этим озорником! Стойте, стойте! Куда это вы все отправились?

— Я дежурю по спальне. Кровати сами собой не заправятся, знаете ли!

— А я мою посуду. Брату Мелиоту нужны чистые сковородки и кастрюли!

— Надо принести напитки из кладовой.

— Хочу проверить лампы и свечи — скоро вечер.

Рэдволльцы уходили. Флориан все еще пытался отобрать половник у Шалопая, который никак не желал расставаться с полюбившимся ему оружием. Мышонок плюхнулся на пол и теперь отбивался всеми четырьмя лапами, но заяц все-таки добился своего.

— Ааааа! Противный старый кролик отобрал мое оружие! Аааа!

Дисум подхватила его на лапы и принялась успокаивать, одновременно ругая Флориана:

— Не плачь, мое солнышко, я вижу, что этот отвратительный жестокий кролик отобрал твой половник! Ничего-ничего, пусть теперь сам несет его на кухню!

— Сударыня! Может, я и жестокий и отвратительный! Но я — заяц, а никакой не кролик!!!

— Да что вы? А здравого смысла у вас как у новорожденного кролика! Вы даже с половником обращаться не умеете!

Флориан уселся на пол, глядя в опустевший зал.

— Фууу! Похоже, только половник со мной и остался!

Восточный ветер гнал по небу тучи, и заходящее солнце окрашивало их в красноватый цвет. Командор, при-

гнувшись, вел рэдволльцев по стене. Вскоре они встретили Баргла.

— Добрый вечер. Привел остальных землероек и рэдволльцев на подмогу. Что тут происходит?

Баргл окинул взглядом равнину:

— Да ничего особенного. Постреляли еще немного, чтобы мы не высовывались, а так все тихо. А зачем ты привел сюда целую толпу?

Командор улыбнулся землеройке. У Баргла в эту минуту громко забурчало в животе.

— Прости, что не поставил тут походной кухни, но как-то не представляю, что можно готовить, когда тебе на голову сыплются стрелы. Но не волнуйся, приятель, тебя и твоих землероек ждет отличный обед — луковый суп, пироги с грибами, сладкий сидр и сливовый пудинг.

Баргл усмехнулся и затянул ремень еще на одну дырочку:

— Мне послышалось или ты и впрямь сказал про пудинг?

Командор подмигнул:

— Да, и с подливкой из аронника. Баргл крепко сжал лапу выдры:

— Пудинг, подливка и пироги! Больше ни слова, Командор, а то захлебнусь слюной, не успев сесть за стол!

На место каждой ушедшей землеройки встал кто-то из аббатства. Командор обошел все посты на стене, подбадривая и объясняя. Особое внимание он уделил отцу Батти, который стоял посреди северной стены:

— Вы уверены, что сможете бодрствовать всю ночь, отец? И не заснете, сэр?

Отец Батти похлопал выдру по плечу:

— Не волнуйся, Командор, можешь спокойно меня здесь оставить. Сегодня совсем не хочется спать, не могу представить, как бы я сидел в привратницкой без Орехового Крылышка. Он так храпел, что меня поневоле тянуло в сон. Эх, всего только день прошел, а мне уже его не хватает!

Командор посмотрел куда-то вдаль и признался:

— И мне тоже. Нам всем его недостает.

Его отвлек Флориан, который махал с зубцов над южной калиткой. Командор поспешил туда.

— Прижмите-ка уши, господин Флориан, а то их вам отстрелят!

Заяц присел и показал на стену:

— Что-то там странное происходит. Мерзкие твари бегают туда-сюда, собирают всякий мусор, кусочки, щепки…

Командор встревоженно переспросил:

— Щепки?

— Ну не знаю, ветки, сучки, всякое дерево. Должно быть, совсем спятили. Складывают весь этот мусор прямо перед воротами — для чего им это, никак не пойму!

Флориан оглянулся, но Командор уже умчался к маленькой калитке посреди южной стены.

Гром и Рузвел уже были там. Оба воина совершали свой обычный обход, Командор подошел к ним и шепотом спросил:

— Что они делают?

Гром посмотрел на калитку и ответил:

— Мы с Рузвелом проходили мимо и почуяли запах масла и смолы, потом услышали, как крысы подклады вают под дверь сухие ветки и кору. А ты как думаешь, что это значит, Командор?

Командор мрачно кивнул:

— Они хотят все это поджечь и пробраться сюда! Гром, беги к винным погребам, прямо за дверью увидишь большие луки и колчаны со стрелами. Принеси их поскорее. Рузвел, найди Кротоначальника и других кротов, тащите ведра и набирайте воду из пруда. Если эти мерзавцы решили поиграть с огнем, мы им поможем!

ГЛАВА 16

Опустилась ночь. Дипплер сидел у реки, опустив лапы в воду. Позднецвет подошел и слегка потянул его за ухо: — Пошли, Дипплер, не можем же мы здесь оставаться.

Землеройка чуть пошевелила пальцами:

— А почему бы и нет? Им тоже надо когда-нибудь отдыхать, к тому же по такой быстрой реке они не могут плыть ночью, это слишком опасно.

К ним подошла Песенка:

— Он прав, Позднецвет. Наверное, лучше найти какое-нибудь местечко, чтобы поесть и поспать до рассвета.

Они прошли еще немного и в конце концов нашли уютное местечко. Песенка снимала рюкзак, когда послышался голос Позднецвета:

— Песенка, иди сюда, посмотри. Как ты думаешь, что это? По-моему, похоже на костер.

Он уцепился за ветки ивы и указывал на что-то вниз по течению. Песенка вгляделась в темноту:

— Да, точно, костер. Дипп сказал, что они тоже остановятся на ночлег, так что, может, это они и есть. Пойдем посмотрим. Только надо вооружиться.

Вскоре неразлучная троица уже пробиралась по лесу, держа наготове оружие. Они шли очень осторожно, стараясь не наступать на сухие ветки, которые могли хрустнуть под лапой и выдать их присутствие. Сквозь листву уже пробивался мягкий свет, однако самого пламени не было видно. Песенка покрепче сжала свою палку и прошептала:

— Это они?

Внезапно перед ними выросла странная фигура и зашептала:

— Да, да, это мы, а может, и нет. Это мы собственными персонами, а никак не они, если только «они» не означает нас, а если мы — это они, значит, вы нашли нас. Да!

Троих друзей как ветром сдуло. Первым вернулся Позднецвет. Угрожая мечом, он прижал таинственного зверя к дереву, но между ними встал Дипп:

— Оставь его, приятель. Это водяная мышь. Они дружелюбные создания.

Землеройка вытянула лапы и дотронулась до носа, приветствуя незнакомца. Тот улыбнулся, таким же странным жестом приветствовал друзей и снова заговорил:

— Да, да, да, а ты — из отряда землероек, я это понял, как только тебя увидел. Твое племя то и дело плавает то вверх, то вниз по реке. Только сейчас что-то землероек на реке не видать, — должно быть, река нынче слишком бурная. Да, да, да, так оно и есть! Слабы они, чтобы справиться с таким потоком!

Дипплер выставил подбородок вперед и агрессивно заявил:

— Ты вообще понимаешь, что говоришь? Это мы-то, землеройки, слабы?! Да мы, если хочешь знать, все реки облазили, нет ни одной, по которой бы мы не плавали!

Усмехнувшись, собеседник Дипплера повернулся:

— Ну да, не стану с тобой спорить, что спорить с такой симпатичной землеройкой! Да, да, да, давай забудем, что я сказал. Отгадай-ка лучше загадку: если в утке есть яйцо, а утка плывет по реке, это яйцо под водой или над ней? Никто не знает, никто не может отгадать…

Во время всей этой бессмысленной болтовни глаза незнакомца были устремлены на оружие Песенки, белочка чувствовала себя неловко, поэтому, спрятав свой моргенштерн за спину, она прервала водяную мышь:

— Простите, но, может, мы познакомимся? Я — Песенка, это — Позднецвет и землеройка Дипплер. Мы пытаемся найти место для ночевки, да и поужинать тоже было бы неплохо. И нам вовсе ни к чему стоять тут и тратить время на бессмысленную болтовню, уж простите мою откровенность.

Подпрыгнув к Песенке, водяной зверек пожал ей лапу, приговаривая:

— Да, да, да, конечно, я тебя прощаю. Меня зовут Бурбл, и я понимаю юмор. Так, значит, вам нужно только поесть и поспать? Ну так идите за мной, я познакомлю вас с моей матерью и покажу, как у нас встречают гостей! Гостеприимство у нас в крови, это так же верно, как и то, что про лук говорят «сто одежек без застежек»!

Песенка с трудом освободила лапу от крепкого пожатия нового знакомого, и тут же он повернулся и повел их куда-то так быстро, что друзья были вынуждены бежать за ним, чтобы не отстать и не заблудиться в темноте.

Тут они заметили, что свет огня стал ярче. Оказывается, костер горел в маленькой пещерке, вырытой на берегу чуть выше уровня воды. Они остановились как раз перед ней, и Бурбл поклонился, приглашая их войти:

— Да, да, да, это всего лишь небольшая дыра в земле, но это мой дом, а раньше это был дом моего отца, а еще раньше его отца, а до этого его… Мммфф!

Перечисление его родословной не зашло еще дальше только потому, что в эту минуту из пещеры вышла старая седая водяная мышь и заткнула пасть словоохотливому Бурблу, который мог только кивнуть на тех, кого привел к своему порогу.

— Знаете, у нас говорят, что скорее река пересохнет, чем юный Бурбл замолчит! Заходите же и будьте как дома!

В пещере вокруг огромного костра сидело еще больше десятка из этого племени, и все они ели что-то аппетитное. Один из них оторвался от миски и заговорил:

— О, похоже, юный Бурбл привел путешественников на ужин.

Откуда-то вышла толстая водяная мышь в домотканом переднике и приветливо заговорила с путниками:

— Заходите, заходите, добро пожаловать! Садитесь к огню!

Песенка вскинула моргенштерн в приветственном салюте:

— Спасибо за приглашение!

Внезапно все водяные мыши бросились ниц и закричали:

— УУУУУУУ! Гоооррраууу! Лифвуд! Лифвуд!

— Я что-то не то сказала?

Позднецвет посмотрел на распростершееся племя водяных мышей:

— Навряд ли. Интересно, что такое этот самый «Лифвуд»?

Бурбл, разумеется, был только рад случаю дать объяснения:

— Как? Вы не знаете, что такое Лифвуд? О, это замечательная штука, да, да, да. Лифвуд носят только вожди или величайшие воины, которые живут на воде. Ты, Дипплер, должен бы знать о нем. Вот я с самого детства знал о его существовании, а до меня о нем знал мой отец, и отец его отца тоже, и его отец, и…

Бурбл увидел, как Песенка подняла свой моргенштерн (который и был этим самым Лифвудом), и замолчал, добавив впрочем:

— И так далее, и так далее!

К Песенке обратился седой старейшина, он дрожащим голосом произнес:

— Да, Лифвуд сделал бы наше племя могущественным и знаменитым. Все бы уважали нас и боялись, мы бы все отдали, чтобы владеть им.

Белочка без раздумий ответила:

— Я обменяю его на хорошую лодку. Лицо старика осветилось радостью:

— Об этом и говорить нечего, я отдам свою лодку, она у меня самая быстрая и прочная!

Дипплер знаком попросил Песенку не вмешиваться и сказал:

— Только сначала надо взглянуть на нее, вы уж не обижайтесь.

Живот водяной мыши заколыхался от смеха.

— Да, да, конечно, кто же лучше землероек разбирается в лодках? Идите за мной, маленькие путешественники.

Выведя их из пещеры, он отдал фонарь Позднецвету.

— Свети, меченосец, пока я покажу лодку.

Они пошли вдоль берега, позади осталась ива, возле которой друзья повстречали Бурбла. Наконец на песке они увидели лодки, плотно уложенные и укрытые сверху корой и ветками.

— Никогда не оставляем лодки на воде, а то всякий увидит. Тут так и шныряют Белолисы, и крыс водяных полным-полно. Вот только сегодня проплыли. Нет, лодки надо прятать получше!

Песенка посмотрела на реку:

— Так, говорите, они тут проплыли? А не знаете куда? Старейшина задумчиво почесал щеку и пожал плечами:

— Единственное, что могу сказать, так то, что двигались они в ту сторону, где встает месяц. Ну, землеройка, как тебе лодка? Надежная, верно?

Дипплер, внимательно осматривавший лодку, оторвался от этого занятия и произнес:

— Да, неплохая. Не плохая, не особенно хорошая, много лет уже плавала по реке. Я бы сказал, старовата. Ага! А вот эта нам подходит! За эту мы отдадим Лифвуд.

С этими словами Дипплер постучал по другой лодке. Она была намного новее и сияла свежепросмоленными бортами. В отличие от первой на ней были нарисованы всякие знаки и символы, что придавало ей совершенно особый вид. Однако старик затряс головой и замахал лапами.

— Нет, нет, эту нельзя трогать! На этой лодке нельзя гнаться за Белолисами. Нет, дружок, боюсь, эту мы не можем отдать!

Песенка задумчиво повертела Лифвуд. На зеленом камне отразились отблески огня. Она кивнула Позднецвету и Дипплеру, и все трое дружно повернулись, собираясь уходить. Дипплер с сожалением улыбнулся и сообщил старику:

— Очень жаль, значит, нам придется продать Лифвуд какому-нибудь другому племени.

Старик подпрыгнул и загородил им дорогу. Он смешно подскакивал, пытаясь остановить друзей.

— Ну-ну, не надо так сердиться! У меня есть и другие лодки! Да, очень хорошие лодки, пойдемте, я покажу!

Песенка покачала головой и сунула Лифвуд прямо под нос полевке:

— Ну уж нет, никаких других лодок нам не требуется. Мы хотим получить именно эту лодку, а вы — Лифвуд. Можете подержать его минутку, я разрешаю.

Мышь с благоговением держала в лапах символ власти, она жадно рассматривала камень на конце палки, поглядывала на наших героев. Чувствовалось, что расстаться с таким замечательным предметом она не в силах. Песенка выбрала именно этот момент, чтобы сказать:

— Все, верните Лифвуд, мы уходим, а вы больше никогда его не увидите. Вы кажетесь таким умным и опытным и наверняка можете построить другую лодку, еще лучше, чем эта. Так почему бы нам не поменяться?

Водяная мышь переводила взгляд с лодки на Лифвуд и с Лифвуда на лодку. Наконец она решилась.

— Договорились!

Старик подкинул в воздух комок земли, трижды топнул лапой и протянул лапу, чтобы лапопожатием скрепить сделку.

Удовлетворенные, друзья пожали ему лапу. Старик усмехнулся:

— Честная сделка, хоть с вами трудновато иметь дело. Получайте вашу лодку — легкая, как перышко, быстрая, как стрела, и руля отлично слушается. Второй такой нет, даже жаль с ней расставаться!

Позднецвет похлопал его по плечу:

— Зато теперь у вас есть Лифвуд, и власть принадлежит вам по праву.

Старик-мышь довольно кивнул:

— Да, точно. Однако хорошую сделку надо отпраздновать. Так мы и сделаем. — Он поднял голову и закричал на весь лес: — Всенапиииир!

От неожиданности наши друзья подскочили. И тут же отовсюду стали появляться другие водяные мыши, которые тоже во все горло орали:

— Всенапииииррр!

Дипплер закинул пожитки в лодку и задумчиво сказал:

— Похоже, нас приглашают на праздник.

Чуть позже в пещеру на берегу набилось огромное количество водяных мышей. Почти у каждой в лапе была или маленькая скрипочка, или барабан. Песенка с друзьями сидела у костра и поглощала приготовленный водяными мышами праздничный ужин: студень, креветки, репу, морковку, грибы и какие-то другие блюда, непонятно из чего сделанные, но очень вкусные. Бурбл поднял свой бокал:

— Да, давайте выпьем за здоровье самой лучшей певицы и умелого торговца, за храброго меченошу и за вечно голодного солдата отряда землероек. Удачи им, куда бы они ни направлялись!

И все водяные мыши подняли бокалы и закричали:

— Верно! Верно!

Дипплер облизнул краешек миски и спросил:

— А больше студня не осталось? Незачем добру пропадать!

Моккан лежал на корме и отдавал приказы:

— Веслами, веслами работайте! Шевелитесь! Фенно, дружок, выводи лодку на середину реки, подальше от берегов.

Землеройка подавила вздох и, направляя лодку, куда ей было приказано, сказала:

— Эта гонка меня вконец вымотала. Глаза прямо слипаются, сэр.

Моккан с непроницаемым видом опробовал на лапе остроту своего страшного топора и посоветовал:

— Ты лучше разлепи свои глаза, а то я им помогу закрыться навсегда!

А лодка все плыла и плыла в ночной тишине.

ГЛАВА 17

По спальне королевы Сильф скользила белая мерцающая фигура с черными провалами на месте глаз и окровавленным ртом. Она двигалась медленно, обходя спальню по кругу. Голос ее, казалось, доносился откуда-то издалека, словно говорил бесплотный дух из другого мира.

— Сиииильф! Я вижу тебя, я слышу тебя, я не дам тебе покоя, пока ты жива! Умри, Сиииильф!

Из-за занавесок паланкина раздался дрожащий от ужаса голос Сильф:

— Убирайся! Оставь меня в покое, Белый Дух! Стража! Стража!

Как только раздался скрип и дверь начала открываться, таинственная фигура исчезла. Водяные крысы с факелами в лапах ворвались в и без того уже ярко освещенную комнату. Они послушно обыскали все углы, но, разумеется, никого не обнаружили, а королева бушевала:

— Он был здесь! Белый Дух снова приходил сюда! Где моя дочь, Лантур? Я хочу, чтобы она пришла сию же минуту! Лантур! Лантур!

А наверху, в комнате, расположенной прямо над покоями королевы, Лантур прятала белую простыню, обильно намазанную фосфором, чтобы та светилась в темноте. На этой простыне углем были нарисованы глаза и красной краской — рот. Аккуратно сложив этот костюм, Лантур спрятала его в угол шкафа, прямо под доски. Но прежде, чем положить доски на место, она испустила протяжный стон, который, как ей было известно, раздастся в комнате внизу — ведь шкафы соединялись потайным ходом.

— Ууууууууууоооооооуууууууу!

Осторожно прикрыв шкаф, Лантур с удовольствием прислушалась к суматохе, поднятой ее матерью, и которая отлично была слышна из ее комнаты.

— Вот, опять, опять! Говорю же вам, дураки, Белый Дух был здесь, прямо в этой комнате! Что вы стоите? Ищите его! Ищите! Где Лантур? Она должна быть здесь!

Через минуту Лантур уже медленно входила в комнату матери. Она отослала стражников, которые были только рады убраться с глаз подальше. Как они знали по опыту, к Сильф лучше не попадаться, когда она в таком настроении.

— Что случилось, мама? Опять дурной сон?

— Не говори со мной таким тоном! Какие могут быть сны, если я глаз не сомкнула! Белый Дух снова был здесь, прямо перед тем, как ты пришла.

— Раз ты так говоришь, мама…

— Я — королева, и изволь обращаться ко мне как к своей королеве! Он был здесь, я видела его сквозь занавески! Но ты мне не веришь?

— О королева, если вы говорите, то, значит, так оно и было. Но где он сейчас? Почему никто не может сделать так, чтобы вы не видели Белого Духа?

— Не знаю! И почему же?

— Быть может, королева, он приходит из глубин вашей памяти… Какой-нибудь враг, которого вы сразили много зим назад… Неупокоенный дух приходит отомстить своему убийце…

Лантур едва успела отпрыгнуть, когда из-за занавесок паланкина Сильф швырнула в нее кубок. Голос королевы дрожал от ярости:

— Убирайся! Вон! Не смей мне этого говорить! Лисица поклонилась и повернулась к двери. Однако Сильф остановила ее:

— Нет, останься со мной, дочь моя. Я боюсь быть одна. Эта комната такая уродливая… Мне нужно больше света, больше красивых вещей!

Лантур вновь поклонилась и протянула лапу к двери:

— Я останусь, ваше величество. Со мной вы не будете бояться. Подождите немного, я поменяю часовых, которые должны вас охранять. Эти дураки никуда не годятся.

Лантур вышла и отослала стражу. Как только они ушли, лисица приблизилась к дальней стене и тихонько постучала. Тотчас из тени вынырнула крыса и уставилась на Лантур. Лисица кивнула:

— Вилс, ступай в мою комнату и слушай. Как только услышишь, что я захрапела, посылай вниз Белого Духа и начинай стонать. Как только услышишь крики королевы, все убирай обратно.

Крыса Вилс поклонилась хозяйке:

— Я знаю, что делать, моя госпожа.

Лантур снова вошла в комнату королевы и сказала:

— Вы можете отдыхать, королева. Я буду охранять ваш покой.

Гром и Рузвел стояли в тени зубцов на стене и осматривали залитое лунным светом поле, которое простиралось перед аббатством с южной стороны. У обеих белок в лапах были большие луки, и длинные оперенные стрелы чуть ли не вдвое длиннее обыкновенных были наготове. Что-то шевельнулось на опушке леса.

— Идут! Их двое — видишь, за деревом? Гром посмотрел, куда указывал друг:

— Да, теперь вижу. Водяная крыса и Белолис. Видишь маленький огонек? Они несут кусочек зажженной веревки, давай подпустим их поближе и потом выстрелим.

Лисица Вэннана передвигалась очень осторожно, почти прижимаясь к земле и прячась за каждым клочком травы. Рядом полз крыс Дакл, он то и дело дул на тлеющий конец веревки, чтобы не собирался пепел и огонек не потух.

— Да не дуй ты так сильно, — раздраженно шепнула Вэннана, — а то разгорится, и глазом моргнуть не успеешь, как у тебя в лапе окажется один пепел. Подожди, пока доберемся до ворот.

Дакл приподнял голову и оглядел стену:

— Похоже, все тихо. Мы успеем тут все поджечь, прежде чем они….

В эту секунду ему в голову вонзилась стрела. Но Вэннана уже отпрыгнула, перекатилась и спряталась, так что следующая стрела, предназначавшаяся лисице, вонзилась в то место, где она только что стояла. Почти распластавшись по земле, Вэннана зигзагами помчалась прочь от аббатства. Стрелы жужжали над ее головой, как стая разъяренных ос. Одна из них вонзилась ей в лапу, но лисица бежала, не обращая внимания на боль, — она понимала, что, если остановится, все будет кончено. Наконец она добралась до дерева, и тут же Гельтор втащил ее в укрытие — за широкий ствол.

— Придется придумать что-нибудь другое, чтобы поджечь эту дверь.

Вэннана, пытаясь отдышаться, предложила:

— Может, стрелы с подожженной паклей? Гельтор посмотрел на сестру как на умалишенную:

— Стрелы с горящей паклей? Ты что, не видишь, как они стреляют, эти рэдволльцы? Для того чтобы с такого расстояния попасть в дверь аббатства, нужен большой лук с длинными стрелами, а у нас ничего подобного нет. Пока мы с нашими короткими луками подберемся к стенам, нас всех перестреляют.

Лисица, морщась от боли, прислонилась к стволу.

— Тогда почему бы тебе самому ничего не придумать, братец? Ты ведь считаешь, что никто, кроме тебя, не в состоянии придумать что-нибудь дельное.

Махнув лапой, Гельтор созвал всех крыс.

— Не злись, сестра. Так уж получилось, но у меня действительно есть идея, и весьма удачная.

Выдра Борракуль подошел к Командору:

— Баргл, который стоит на северной стене, говорит, что их забросали камнями и стрелами. Он считает, нападения можно ждать с минуты на минуту. Сам понимаешь, когда так обстреливают, что головы нельзя поднять, надо думать, враги идут на приступ.

Со своего места возле южного входа в аббатство Командор крикнул Грому:

— Слышишь, приятель? А ты что думаешь? Гром Быстроглаз тотчас отозвался:

— Ха! Старый трюк! Они пытаются нас отвлечь отсюда, чтобы спокойненько поджечь ворота, пока мы бегаем туда-сюда. Борракуль, передай Барглу, чтобы он сидел тихо и под стрелы понапрасну не лез.

Рузвел уловил какое-то движение на опушке. Прицелившись, он пробормотал, обращаясь к Грому:

— Снова полезли! Теперь их уже восемь. Идут по одному и все время останавливаются.

Гром попросил выдру спуститься.

— Тебе лучше уйти сейчас, Командор, пока они еще далеко и не мог т прицелиться.

Командор кивнул Кротоначальнику и его команде, которые держали наготове воду:

— Все готовы?

— Не то слово, как готовы, вурр. Прямо как никогда готовы!

Командор снял засов с ворот и распахнул их.