Это натолкнуло Джоанну на мысль о новой опасности. Если сэр Ги отпустит Брейбрука, отступит и весь его отряд. Станет ли Адам, полностью поглощенный схваткой, преследовать их? Если да, то скоро они окажутся под стенами Хорндона и им наверняка придется сражаться с людьми из замка. В этом случае противник превзойдет их численностью. Как тогда поступить самой Джоанне? Последовать за Адамом в неминуемую западню? В лучшем случае подобные действия приведут к длительной отсрочке освобождения Джеффри. Не потеряют ли леди Джиллиан и мать сэра Леона терпение? Не решатся ли принять предложение Изабеллы? А может быть, ей лучше отозвать своих людей и мчаться с сэром Леоном к морю? Но такой шаг чрезвычайно ослабит боеспособность отряда Адама и может привести к гибели ее брата.

Джоанна наблюдала за борьбой людей широко раскрытыми глазами, с ужасом отметив, что она стала еще напряженнее, после того как Адам врезался в свиту Брейбрука. Когда он уже готов был прорвать линию людей, защищавших сэра Генри, люди Адама, находившиеся позади Брейбрука, начали расступаться. Еще через несколько секунд путь оказался свободным, и этот попугаи, повернув коня, попытался скрыться в роще. Его телохранители поспешно последовали за своим господином. Джоанна задержала дыхание и громко выкрикнула имя брата, заметив, как его меч опускается прямо на голову сэра Ги.

Либо Адам услышал ее, либо узнал поднятый щит: он не нанес удар. Джоанна закрыла глаза в испуге. Возбуждение брата, порожденное борьбой, могла плачевно отразиться на сэре Ги, который отпустил его законную добычу. Не в состоянии сделать что-либо еще, она стала быстро шептать молитвы, которые тотчас же были услышаны. Шум борьбы стих почти так же быстро, как и начался. Окрыленная успехом, Джоанна умоляла святую Деву Марию послать им удачу.

— Ради всего святого, Джо, не будь такой простушкой! — послышался насмешливый голос Адама. — Зачем сидеть с закрытыми глазами и бормотать под нос молитвы Деве Марии? Это было настоящее развлечение, и только, ничуть не опасное для нас.

— Для тебя, может быть, и нет! — рассердилась Джоанна. — Но не для меня! И если хочешь знать правду, молилась я не за тебя! Я боялась, что ты убьешь бедного сэра Ги, раз он позволил ускользнуть Брейбруку!

Разговаривая с братом, она внимательно рассматривала его. Удивительно: Адам, похоже, ничуть не устал и дышал спокойно и ровно.

— Я не настолько глуп, чтобы причинять Брейбруку серьезные неприятности! Я просто надеялся проделать в его ягодице еще одну дырку под пару сделанной Брайаном.

— Кто тебе рассказал об этом? — спросила Джоанна, благодаря Бога за то, что не знала о том, что Адам слышал об этой давней истории: в противном случае ей было бы в десять раз страшнее.

— Джеффри. Он предупредил меня, чтобы я внимательнее следил за нашим дорогим Генри. Он боялся, что этот злобный червяк будет вредить мне, дабы досадить тебе. Но теперь это не имеет никакого значения. Мы должны ехать, и как можно быстрее, пока они не пустились за нами в погоню, получив в замке подкрепление. Я, конечно, не уверен, что они пойдут на это. Фиц-Вальтер, возможно, не захочет впутываться в столь серьезное дело. Видимо, именно он сказал Брейбруку, что ты будешь здесь, наверняка зная о последствиях своего шага, но и не желая оказаться причастным к случившемуся. Надеюсь, что это так, хотя и не уверен до конца.

— Значит, ты и об этом подумал! Я боялась, что в разгаре схватки ты забудешь обо всем и, поддавшись искушению, начнешь преследовать их.

— Ты перестанешь думать обо мне, как о глупом ребенке?! Одно дело играть в игры с тобой и совсем иное — быть дураком в сражении! Я получил слишком хорошую выучку, чтобы не увлекаться детскими глупостями во время боя или в любом другом жарком деле.

Это было действительно так. Адам стал настоящим мужчиной. Джоанна видела, как он отдавал приказания людям, перед тем как подъехал к ней. Пострадавших уже перевязывали и усаживали на лошадей, наиболее тяжело раненных (а таких было немного) привязывали к седельным лукам позади тех, кто получил легкие ранения, но не мог уже сражаться. Всем раненым Адам приказал ехать впереди вместе с Джоанной, сэром Ги, сэром Леоном и двадцатью не пострадавшими всадниками. Остальные должны были остаться с ним и прикрывать тыл.

— Нужно решить, куда тебе лучше направиться, — сказал Адам сестре.

— Я собиралась добраться до Дувра и сесть там на корабль, отплывающий во Фландрию и принадлежащий какому-нибудь фламандцу, который не любит французов и охотно подтвердит любую басню относительно того, откуда я еду, но теперь… Полагаю, до Дувра слишком далеко, и в данный момент нам нужно повременить с переправой через Темзу, чтобы на нас не напали люди из замка Хорндон.

— Если это поможет тебе, я постараюсь задержать их.

— Нет, теперь лучше отправиться в Мерси. Это хоть чуть дальше Дувра, но меня там ждет надежное убежище… от Фиц-Вальтера или кого-либо другого… если не удастся сесть на корабль сразу же.

Первый час путешествия был весьма напряженным. Им пришлось вернуться назад, до самого Хорндона, откуда шла дорога на Мерси. Лошадей гнали нещадно, хотя на долю животных уже выпал нелегкий труд. Когда все лошади, за исключением крупного серого жеребца Адама, выбились из сил и свесили головы, Адам наконец объявил привал. Джоанна тотчас же осмотрела раненых, пытаясь помочь им в меру своих возможностей. В запасе у нее было лишь несколько мазей, прихваченных на всякий случай. Полный ассортимент лекарств находился в поклаже, но они предназначались для Джеффри. Джоанна не намеревалась использовать их ни на какие другие цели.

Адам не отдыхал уже почти два дня. Даже неукротимая энергия его здорового молодого тела начала иссякать после тридцати шести часов непрерывных ратных трудов. Сделав для раненых все, что можно, Джоанна обнаружила своего брата погруженным в глубокий сон. Возможно, Джоанне тоже стоило последовать его примеру, но она была слишком возбуждена. После минутного размышления она отыскала человека, из-за которого возникло столько неприятностей.

Сэр Леон сидел, прислонившись спиной к дереву. Нуд не спускал с него глаз. Когда Джоанна приблизилась к ним, явно намереваясь поговорить с французом, Нуд грубо поставил пленника на ноги и прошипел:

— Ты должен вставать и кланяться, когда к тебе подходит леди! Ясно тебе?!

— В этом нет необходимости, Нуд! — насмешливо сказала Джоанна. — В конце концов, сэр Леон не из моих людей. Какое нам дело до того, что у него отсутствует понятие о манерах? — Она подождала пару секунд, но мужчина лишь в изумлении смотрел на нее. Джоанна с презрением пожала плечами. — Видимо, этот «джентльмен» слишком горд… даже несмотря на то, что я купила ему сегодня свободу. Я ценю твою учтивость, Нуд.

Неоднократно сопровождавший свою госпожу в путешествиях, Нуд отлично понимал, чего от него ждут во время слишком коротких привалов. Он сбросил с себя плащ и, сложив его вдвое, расстелил на земле, чтобы Джоанна могла присесть.

— Что-нибудь еще, госпожа? — спросил Нуд.

— Не нужно, — улыбнулась Джоанна. — Пододвинь плащ к дереву. Иди, ложись и отдохни. Я дам знать тебе, если наш «гость» выкажет какие-нибудь странные намерения.

Нуд послушно удалился на некоторое расстояние, где приглушенных голосов уже нельзя расслышать, но откуда можно легко добраться до сэра Леона, если тот попытается бежать или сделает какой-нибудь угрожающий жест в сторону леди Джоанны.

— Мадам, что значит «купили мне свободу»? — наконец спросил сэр Леон в явном замешательстве. — Кто вы? Что происходит? Неужели я и есть причина этой схватки? Это заблуждение: я простой рыцарь, представляющий ценность разве что только для своей семьи.

Холодный взгляд Джоанны несколько смягчился. Возможно, этот человек не был вежлив неумышленно, а пребывал в смущении. Она ведь ничего не говорила ему, полагая, что о выкупе его оповестит кастелян.

Джоанна жестом предложила сэру Леону сесть.

— Я — леди Джоанна из Роузлинда, заплатившая за вас выкуп. Схватка не имеет к вам никакого отношения. Тут дело личного характера, которое вас ничуть не касается.

Сэр Леон вдруг тяжело опустился на землю, словно ноги не держали его.

— Вы заплатили за меня выкуп? — тихо сказал он. — Зачем?

— Затем, что мой муж находится в руках вашей супруги, и она ни за что не освободит его, пока я не доставлю к ней вас и деньги!

— Моя жена? Джиллиан?

Сэр Леон был явно озадачен. Удивленная его недоверием, Джоанна вскинула брови.

— У вашей жены есть основания не желать вашего возвращения?

Сэр Леон не успел ответить на провокационный вопрос, ибо к Джоанне подошел сэр Ги и спросил, не хочет ли она есть. Его почтительность и готовность прислуживать Джоанне, а затем и тактичность, с какой сэр Ги удалился за пределы слышимости их разговора, заставили сэра Леона широко раскрыть глаза от удивления.

— Лорд Роузлинда, должно быть, очень знатный человек… — сказал он.

— Нет никакого лорда Роузлинда! — сердито ответила Джоанна. — Хозяйка Роузлинда — моя мать! После нее хозяйкой стану я, а моя дочь — да наградит меня Господь дочерью! — после меня. Мой муж — лорд Джеффри Фиц-Вильям. Его земли унаследуют сыновья.

На мгновение сэр Леон лишился дара речи. Он закрыл глаза, откашлялся и попытался вызвать в своей голове более важные для него мысли, а не те, что касались женщины, наделенной такой властью и волей.

— Значит, я свободен? Но…

— Вы будете свободны, когда лорд Джеффри окажется рядом со мной!

— Но как решить эту проблему? Я с радостью освобожу пленника под честное слово, но мне трудно будет…

— Вам не придется говорить или действовать без моего на то приказа до тех пор, пока, как я уже сказала, лорд Джеффри не получит свободу! Я отвезу вас во Францию в ваш замок, но буду держать при себе до той минуты, как отпустят моего мужа.

— Вы отвезете меня во Францию? Но… но… женщина… я ничего не знаю о последних событиях… Война закончилась? Подписан ли договор?

— Что мне войны?! — снова рассердилась Джоанна. — Я еду освободить мужа, и с Божьей помощью — а Бог всегда помогает тем, кто способен сам помочь себе — добьюсь своей цели! А пока я возьму с вас честное слово не пытаться бежать. Тем не менее за вами постоянно будут следить сильные и бдительные люди. Если вы не хотите, чтобы вас связали, как цыпленка, и доставили домой, словно мешок с овсом, то постараетесь сдержать свое слово. Не обманете меня — ваше путешествие пройдет в таком же спокойствии, как и мое. Если обманете, я дам вам повод пожалеть об этом!

Джоанна слегка приподняла юбку и подогнула ноги, собираясь подняться. Взглянув на сэра Леона, она протянула ему руку, но он в недоумении посмотрел на нее. Ее рука еще не успела опуститься, как рядом оказались сэр Ги и Нуд. Высокое общественное положение имеет свои преимущества: Джоанна оперлась на руку сэра Ги, и он помог ей подняться на ноги. Она посмотрела на сэра Леона, покачала головой и засмеялась.

— Надеюсь, сэр Леон, ваша невежливость объясняется лишь обидой. Если нет, то я отлично понимаю тогда, почему вы так удивились, услышав, что ваша супруга с нетерпением ждет вашего возвращения. Я бы вас уж точно не ждала! Думаю, любая женщина способна отлично прожить без общества столь грубого мужлана. Даже мой слуга обладает куда более изысканными манерами!

До этой минуты сэр Леон и думать не думал об обиде. Его в равной степени переполняло восхищение этой незаурядной женщиной, недоумение, как его супруге удалось заполучить столь важного пленника, и чувство благодарности ко всем и каждому, кто участвовал в его спасении, надеяться на которое он уже почти перестал. Однако презрение, с которым относилась к нему Джоанна, уязвляло его. Он не понимал, чем заслужил такое отношение. Да, его взяли в плен. Но он, естественно, не сдался добровольно. Такое может случиться с любым человеком, когда его превзойдут в силе. К тому же муж леди Джоанны тоже в плену. Но она же не презирает лорда Джеффри, хотя и говорит весьма странные вещи о его собственности…

Всякий раз, когда леди Джоанна посмеивалась над ним, сэр Леон думал, что она имеет в виду его манеры. В чем же он оплошал? Он не плевался, не ковырял в носу, не выпускал газы… Что за дурацкий вопрос: захочет ли Джиллиан вернуть его? Конечно, захочет! Она из тех женщин, что занимаются лишь шитьем и домашними делами.

Сэр Леон в изумлении наблюдал, как люди леди Джоанны расстилали на земле свои плащи, чтобы лечь и отдохнуть. Плащ рыцаря свернули для подушки леди. Что за нелепость! Если им снова придется драться, эти люди от холода не смогут и пальцем шевельнуть. Затем все голоса стихли; если кто и хотел поговорить, то дергал своего товарища за рукав и отводил подальше. Любой человек решил бы, что леди Джоанна сделана из хрупкого стекла. Но сэр Леон собственными глазами видел, как она скакала верхом наравне с мужчинами и бесстрашно наблюдала за схваткой с расстояния, едва превышающего длину копья.

После отдыха, придавшего путешественникам сил, все складывалось отлично. Погода была прекрасной; их никто не преследовал. Когда они добрались до Мерси, в гавани стоял корабль, превосходно подходивший для их цели. Купец собирался везти груз в Брюгге. Доставив его, он должен был плыть в Дюнкерк, где и намеревалась высадиться Джоанна со своими людьми. Если их начнут спрашивать в порту, капитан расскажет самую обычную историю. Сэр Леон приехал в Брюгге, чтобы отвезти домой недавно овдовевшую бездетную сестру. Там он заболел и был все еще слишком слаб, чтобы носить оружие. Поэтому он нанял сэра Ги и еще пятерых человек, чтобы они охраняли его самого, сестру и возвращенное ей после смерти мужа приданое — так назывался груз, включавший выкуп за Джеффри.

* *

Сэр Джон, управляющий поместьем Мерси, раскрыл от изумления рот, когда услышал о намерении Джоанны отправиться во Францию. Он горячо возражал против этого и предложил свою кандидатуру. Исчерпав свои доводы, он обратился за поддержкой к Адаму… но ничего не добился. Адам знал, что большинство женщин не справились бы с подобным делом, но только не его мать и сестра. В основном женщины годятся лишь для любовных утех, когда мужчинам вовсе не обязательно говорить с ними или в чем-то зависеть от них. Однако Элинор и Джоанна умеют все, если не считать участия в сражениях. Это выдающиеся женщины!

Но даже Адам возражал против столь немногочисленной охраны, какую намеревалась взять с собой Джоанна. Во Франции Филиппа, сказала она, гораздо спокойнее и безопаснее, чем в Англии Джона. Более того, большой отряд всадников близ фламандской границы вызвал бы подозрения и, несомненно, был бы задержан.

— А можете вы себе вообразить, что случится, когда вдруг услышат английскую речь? — сказала Джоанна, рассерженная глупостью своих оппонентов. — Где я найду так много людей, владеющих французским? Что касается Нуда и остальных четверых, то они попридержат языки.

Это был неопровержимый довод. Сэр Джон уступил и переключился на другую проблему.

— Вы доверяете сэру Леону? Что помешает ему предать вас или покинуть, как только он окажется в своей стране? Ведь у вас такая небольшая охрана…

— Думаю, он честный человек, — улыбнулась Джоанна. — Хотя и болван. Уверяю вас, со мной все будет в порядке и мне ни о чем не придется сожалеть. Сэр Леон не сбежит и не обронит ни одного лишнего слова, ибо его «сестра», как и полагается, будет находиться за его спиной в дамском седле, держа в руке длинный острый нож, спрятанный под накидкой и прижатый к спине сэра Леона.

Сэр Джон кашлянул и закрыл глаза, Адам же рассмеялся.

— Звучит убедительно! — согласился он. — Но только не надо щекотать его ножом ради забавы, Джоанна! Вероятно, он нужен своей жене в целой шкуре!

— Не думаю, что тыкать в людей ножом — удовольствие! — возмутилась Джоанна.

«Она милая и приятная, — подумал сэр Джон, — но, даже не одобряя подобных игр, может всадить нож в спину без малейших колебаний».

— Такая мера предосторожности годится на время езды на лошадях, — сказал он. — Но от Дюнкерка до замка Бюсси нельзя доехать без остановок.

— На это есть тоже очень простой ответ, — заметила Джоанна. — Не забывайте, что сэр Леон очень «болен». Зачем бы ему не пришлось оставить седло, Нуд и сэр Ги будут «бережно» поддерживать его и помогать двигаться. А если он скажет вдруг… э-э… из ряда вон выходящее, его бедная «сестричка» разразится слезами и станет просить его, чтобы он узнал ее и перестал бредить.

Адам снова рассмеялся.

— Джоанна, позволь мне отправиться с тобой! Утешить бедную, несчастную сестру сэра Леона я смогу получше сэра Ги.

Джоанна хихикнула, но покачала головой:

— Нет, кто-нибудь из Роузлинда, наделенный властью, должен остаться в Англии, чтобы присматривать за землями. К тому же ты будешь только смешить меня и все испортишь!

Все эти планы обсуждали в узком кругу, и лишь во время обеда историю, которая должна была служить для Джоанны прикрытием во время путешествия, поведали сэру Леону. Он охотно согласился со всем, кроме необходимых мер предосторожности, исключающих его побег.

— Может быть, я и простой рыцарь, — возразил сэр Леон, — но тем не менее человек чести. Зачем мне бежать? Вы везете меня домой и к тому же заплатите за пленника моей супруги выкуп…

Мужчины, казалось, несколько смутились. Они понимали чувства сэра Леона. Даже Адам задумался, потирая нос.

— Знаешь, Джоанна, — тихо сказал он. — Мне бы тоже не понравилось, если бы мне дали понять, что на мое слово нельзя положиться. Возможно…

— Я не мужчина и плевать хотела на вашу честь! — ледяным тоном прервала его Джоанна. — Я — слабая женщина, и должна защищать себя сама! Если сэр Леон нарушит свое слово, разве смогу я требовать от него встретиться со мной лицом к лицу и сдержать данное им обещание? Либо он поедет так, как говорю я, либо его свяжут здесь, в Англии, закуют в цепи и усыпят! Во Франции его как больного человека повезут в крытой повозке.

— Скажите, что вы согласны! — прошептал сэр Ги, сидевший рядом с французом. — Она еще и не на такое способна!

Вняв разумному совету, сэр Леон тотчас же согласился. По сути дела, его протесты и возражения были бы излишними. Он говорил абсолютную правду, что не собирается убегать. Джоанна осуществит его самую заветную мечту. Зачем ему пытаться бежать от нее?

Что его удивляло и восхищало больше всего, так это почтительное внимание к леди Джоанне всех мужчин, а не только ее слуг. Сэр Джон, хозяин этого огромного замка и крупных владений, кланяется ей, целует руку и помогает на каждом шагу, хотя наверняка знает, что эта женщина сильна, как лошадь. Даже огромный, величественный рыцарь, которого сэр Леон знал теперь как брата леди Джоанны, во всем угождал ей, пододвигал ей скамейку и внимательно прислуживал за столом, отрезая для нее самые лакомые кусочки от окорока.

Сэр Леон даже похолодел весь, когда подумал, какой ужасной властью обладает эта женщина. Может быть, она ведьма? Он повернулся к сэру Ги, намереваясь задать вопрос, который прояснил бы эту проблему, но рыцарь оказывал те же знаки внимания молоденькой девушке, дочери сэра Джона, сидевшей сбоку от него. Теперь сэр Леон начал понимать, почему Джоанна высмеивала его манеры, однако подобное внимание к женщине казалось ему совершенно нелепым и излишним. Но, если столь знатные люди не считают это зазорным для себя, зачем отставать от них, пренебрегая вещами, выполнить которые было сущим пустяком?

Внимательное наблюдение привело сэра Леона к выводу, что «манеры» — укоренившаяся и довольно бессмысленная привычка этих людей. Вскоре он понял, что молодой Адам отнюдь не испытывает благоговейного трепета перед своей сестрой. Он разговаривал с ней весьма бесцеремонно, иногда они ссорились из-за пустяков, как дети, после чего заливались дружным смехом. У жены сэра Джона синяки, несомненно, свидетельствующие о том, что муж, оказывающий ей те же знаки внимания, бьет ее… Сэр Леон даже начал осторожно подражать остальным мужчинам, а сэр Ги, желавший, чтобы путешествие миледи было и приятным, и спокойным, помогал ему намеками и советами.

Времени для подобных упражнений было предостаточно, хотя они провели в Мерси всего несколько дней в ожидании окончания загрузки корабля. Из Кемпа уже прибыла служанка, оставленная там Джоанной.

Погода была ясной и безветренной, когда они пустились в плавание. Переход через пролив шел черепашьим шагом. Матросам частенько приходилось налегать на весла, ибо на море был полный штиль. Даже когда налетал легкий бриз, судно двигалось едва ли быстрее, чем на веслах. Внешне Джоанна оставалась спокойной, но внутри у нее полыхал пожар, она все чаще употребляла в своей речи язвительные замечания. Сэр Леон довольно болезненно переносил общество насмешницы, которую нельзя ударить. Теперь при виде любой женской юбки он вскакивал на ноги и кланялся. Дважды, к его явному смущению, перед ним оказывалась служанка леди Джоанны Эдвина.

Ничего удивительного, что Эдвина сумела преподать сэру Леону совершенно новую для него науку. Эта веселая потаскушка научила его всему тому, что леди Элизабет внушала Джеффри. Она убедила его, что, сдерживая себя и даря наслаждение партнерше, можно продлить наслаждение. Ко всему прочему Эдвина оказалась не похожей ни на обычную проститутку, ни на пугливую дочь серфа. Когда она говорила ему: «Сделай так-то и так-то, и я доставлю тебе новое наслаждение», он делал и получал обещанное вознаграждение. Лишь одна вещь беспокоила сэра Леона снова и снова — слова леди Джоанны: «Я отлично понимаю тогда, почему вы удивились, что ваша супруга с нетерпением ждет вашего возвращения». Эти слова эхом отдавались у него в голове. Тогда он посчитал ее сумасшедшей, теперь же с тревогой начинал размышлять, чему может научиться Джиллиан у лорда Джеффри за несколько месяцев их общения.

«Мораль этих благородных людей, — думал сэр Леон, — так же червива, сколь прекрасны их манеры. Разве леди Джоанна сквозь пальцы не смотрит на „шалости“ своей служанки? Разве она не проводит наедине с сэром Ги час за часом в своем закрытом алькове?» Выказывал ли лорд Джеффри к жене простого рыцаря уважение или относился к Джиллиан так же, как к женам и дочерям своих серфов? Сэр Леон ругал безветренную погоду с тем же остервенением, что и Джоанна, мучительно переносившая медленную разгрузку и загрузку корабля в Брюгге.

Наконец судно причалило к Дюнкерку. Оседлав лошадей, они неслись со скоростью, какая была угодна Джоанне, и покрыли девяносто миль, разделявших Дюнкерк и владения Де Бюсси, в необыкновенно короткий срок. Джоанна поняла, что они приближаются к цели, по возбужденному состоянию сэра Леона, когда он со слезами на глазах прошептал: «Моя земля, моя родная земля!» Сэр Ги, которому Джоанна подала знак, тотчас же поравнялся с ними и приставил к груди сэра Леона меч. Тот вскрикнул от удивления и ужаса, ошеломленный такой внезапной, совершенно неожиданной угрозой, настолько, что даже не сопротивлялся, когда его руки и ноги привязывали к лошади. Джоанна взяла в руки поводья и заткнула за пояс нож. Нуд скакал с одной стороны, сэр Ги — с другой. Рядом с ним трое всадников подгоняли навьюченных животных.

— Вы думаете, я собираюсь въехать в ваш замок, отдав, таким образом, себя, деньги и мужа в ваши руки? — ответила Джоанна на возмущенные протесты сэра Леона. — Я — женщина, но, как вы могли убедиться до сего времени, далеко не глупая!

— Я — честный человек! — воскликнул он. — Клянусь, у меня даже и в мыслях ничего подобного не было! Никогда!

Еще на корабле Джоанне пришло в голову опасение, что теперь их могла поджидать двойная угроза. Хотя она и ее люди из осторожности не упоминали при сэре Леоне о предложении Изабеллы, это еще не означало, что о нем не знает Фиц-Вальтер. А если так, то мог знать и его кастелян, который согласно приказу, возможно, объяснил этому «простому рыцарю», что, получив двойную сумму выкупа за Джеффри, он мог увеличить ее еще в два раза, убив всю группу, а затем тайно похоронив Джоанну и ее людей и отослав труп Джеффри Изабелле. Что могло быть надежнее и проще подобного выхода? Именно на такое предательство Фиц-Вальтер пошел бы с превеликим удовольствием. Но после нескольких дней, проведенных в обществе сэра Леона, Джоанна почти исключила вероятность подобной угрозы.

Однако… что, если жена сэра Леона сама вынашивает подобные мысли? Леди Джиллиан не могла знать, что Джоанна доставит деньги сама, но устранить можно любого, кто бы их ни привез. А если Джеффри уже мертв?! Может быть, эта женщина оставляла его в живых лишь до тех пор, пока он не написал письмо своей жене? Если с его головы упал хоть один волосок, она, Джоанна, вернет сэра Леона его жене, вернет, но только изрубленного на мелкие кусочки!

Когда они увидели впереди замок, сэр Ги поскакал вперед, чтобы осуществить ту часть плана, которую они с Джоанной обдумывали часами, закрывшись в ее душном алькове на борту корабля. Когда путешественники появились перед замком, его ворота оказались закрытыми. Хотя сэр Ги и не собирался въезжать внутрь, он упал духом. Ворота, закрытые перед столь небольшой группой людей, — скверный знак. Обычно в любом замке путешественников встречали радушно, поскольку они вносили в унылую жизнь его обитателей разнообразие и привозили свежие новости. Тем не менее сэр Ги назвал себя и окликнул стражников, потребовав, чтобы к ним вышел лорд Джеффри — один либо не более чем с пятью охранниками.

Стражник с невысокой башни громко известил об этом кого-то внизу. Через несколько минут на ней появилась женщина.

— Это действительно ты, Леон?! — крикнула она. — Прошло три недели, как я послала священника, а он так и не вернулся с ответом!

— Поговорите с ней! — приказала Джоанна сэру Леону. — Скажите ей что-нибудь, убедите, что это действительно вы, если она не очень хорошо видит вас.

— Джиллиан, это я. Я…

Но он мог и не продолжать. Очевидно, жена узнала его голос. Она вскрикнула и начала быстро спускаться вниз. В то же мгновение послышался скрип открываемых засовов, и ворота распахнулись. В проходе появилась женщина.

— Добро пожаловать в наш замок, — сказала она дрожащим голосом.

— Мы не переступим порог этой крепости, — ответил сэр Ги. — Пришлите к нам лорда Джеффри!

— Но он все еще очень слаб… Умоляю вас, въезжайте!

Слаб? Может быть, мертв? Сердце Джоанны неровно забилось в груди. Пренебрегая опасностью — стрелы могли тут же посыпаться со стен замка, она выехала вперед — в левой руке поводья, в правой — нож, приставленный к горлу сэра Леона.

— Пришлите его к нам! — закричала Джоанна. — Или принесите его, если нужно! Если мы не увидим его, прежде чем солнце тронет своими лучами верхушку этого дерева, я убью вашего мужа у вас на глазах!

— Ради всего святого, Джиллиан! — воскликнул сэр Леон. — Она именно так и поступит! Пришли сюда ее мужа!