Глава 14

«Ты попросту делаешься смешной, – твердила себе Амелия, в третий раз меняя платье. – Не имеет ни малейшего значения, во что ты будешь одета сегодня вечером».

Во всяком случае, ей уже больше не надо кокетничать с Лукасом. Она должна говорить с ним прямо, потребовать доказательства, а потом уж решить, как действовать. И все же...

Когда многострадальная горничная наконец застегнула ей платье, Амелия хмуро поглядела в зеркало. Она хотела воспламенить Лукаса. Да, воспламенить. И воспламенить еще более.

Если какое-то из ее платьев и было предназначено для такой цели, то именно это платье из тончайшего розового атласа. Один корсаж мог бы довести пылкого поклонника до полуобморочного состояния: глубокий вырез слишком намного для незамужней девушки открывал грудь.

Именно поэтому Амелия редко надевала это платье. У нее и так была репутация леди, которая не очень-то умеет вести себя в обществе, и добавлять к такого рода суждениям разговоры о недостаточном чувстве приличия ни к чему.

Лукас нынче вел себя так, словно и вправду был в нее юблен, однако, зная о его намерениях то, что она знала, мелия решила его помучить.

Его желание жениться на ней могло быть неискренним, но желание соблазнить ее таким не было. Амелия чувствовала это каждый раз, когда он целовал ее с отчаянной страстью или касался горячими, ищущими ладонями ее бедер, талии... груди.

Он хотел ее, но она не позволит ему овладеть ею. Однако почему бы не показать ему, что он теряет из-за своих хитрых, бессовестных действий?

«Я буду в этом платье. Решено». Амелия повернулась к горничной:

– Пожалуйста, затяни корсет как можно туже. Пускай грудь поднимется так высоко, чтобы я могла есть с нее мой обед.

Горничная, явно ошеломленная сказанным, тем не менее сделала так, как ей было велено. Она расстегнула платье на спине и затягивала шнурки корсета до тех пор, пока груди их обладательницы едва не выскочили полностью за пределы глубокого выреза. Только тогда Амелия сочла это достаточным.

Довершая убранство, горничная помогла застегнуть жемчужное ожерелье и подала Амелии широкополую шляпу с плюмажем из страусовых перьев. Теперь Амелия была полностью готова к грядущему противостоянию с Лукасом.

О, если бы она могла сейчас поговорить с миссис Харрис, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы! Но миссис Харрис уже час назад уехала на званый вечер. Когда Амелия, набросив на плечи накидку с пелериной, спустилась вниз, в ее распоряжении оставалось всего несколько минут до отъезда к Кирквудам.

Хопкинс ждал ее у лестницы, вид у него был встревоженный.

– Миледи, у нас беда. Треснуло одно из колес кареты, мы должны его заменить. На это потребуется не меньше часа, а может, и больше. Не послать ли записку лорду Кирквуду, чтобы он прислал за вами экипаж?

– Нет, пожалуйста, не беспокойтесь. Пошлите за наемной каретой, вот и все.

– Но, миледи...

– Со мной поедет лакей. Я уверена, что это совершенно безопасно. – Тем более теперь, когда она избавилась от этой чумы Помроя. – Мне не хотелось бы задерживаться.

Если ей придется провести здесь еще хоть минуту, перебирая в уме все, что она собиралась высказать Лукасу, она просто взорвется.

– Очень хорошо, миледи, – произнес Хопкйнс с самым мрачным видом.

Он позвал Джона, который сразу побежал за наемной каретой. Вернулся он очень скоро, помог Амелии сойти по лестнице и подняться в большую черную карету. Амелия еще не опустилась на сиденье, а экипаж уже сорвался с места, и она, утратив равновесие, почти упала на что-то гораздо более твердое, чем сиденье кареты. Не успела она перевести дух, как обе ее руки оказались за спиной и их связали чем-то мягким и шелковистым.

Она встревожилась, но тотчас сообразила, кто это мог быть.

– Лукас! Прекратите! Я не имею желания терпеть ваши игры сегодня вечером, и кроме того...

– Я вижу, что спасаю вас вовремя, – произнес резкий голое, слишком хорошо ей знакомый.– Тем более что вы называете этого американца его христианским именем. Амелию охватил ужас.

– Лорд Помрой? – Она безуспешно попыталась слезть с его колен. – Немедленно отпустите меня! Я не позволю вам этого!

Не обращая внимания на ее протесты, Помрой туже затянул узел у нее на руках, потом с неожиданной силой столкнул ее на сиденье рядом с собой. От толчка у Амелии перехватило дыхание, чему способствовал слишком туго стянутый корсет, и пока она боролась с подступившей дурнотой. Помрой поднял ее ноги к себе на колени и начал их связывать.

Едва Амелия вновь обрела дыхание, она крикнула:

– Джон, помогите! На помощь!

– Нет смысла взывать к. нему, дорогая леди, – сказал лорд Помрой, обматывая лодыжки Амелии шелковыми оковами. – Джон прослужил у меня много лет до того, как откликнулся на объявление вашего отца в газете. Кроме того, эти окна очень плотные, с толстыми стеклами, и вас никто не услышит. Экипаж специально готовили для военных целей. Он такой же крепкий, как скалы Гибралтара.

Амелии стало страшно. Значит, лорд Помрой все это подстроил. И колесо у кареты поломалось не случайно. Господи, помоги!

Амелия попыталась дать похитителю пинок, но платье, которое так послушно облегало ее тело дома, сейчас опутало ноги, и Амелия только и смогла, что по-дурацки подергать ими. Не говоря уж о том, что она по-прежнему еле могла дышать из-за тугой шнуровки. Лорд Помрой продолжал обматывать ей лодыжки так же спокойно, как это делал Лукас, когда они были на шебеке. Разница заключалась в том, что Помрой занимался этим не понарошку, а всерьез и крепко затягивал узлы.

– Кстати, о Гибралтаре, – заговорил он противоестественно беззаботным тоном, – известно ли вам, что я провел там некоторое время? При вашей любви к экзотике это место покажется вам любопытным. Мы посетим его как только поженимся.

Она с наслаждением обрушила бы на него все скалы Гибралтара! Как он смеет говорить о похищении словно об увеселительной прогулке?!

– Из вашей нелепой затеи ничего не выйдет! Помрой опустил ее связанные ноги на пол кареты и повернулся к Амелии лицом.

– Уже вышло, – произнес он.

В эту минуту они проезжали по достаточно широкому проулку мимо яркого фонаря, свет упал генералу на лицо, на котором Амелия увидела весьма решительное выражение.

Неужели Помрой и в самом деле думает, что может принудить ее к браку? Надо разъяснить ему, что это невозможно, и разъяснить до того, как они выедут из Лондона, где люди могли бы прийти ей на помощь.

– Милорд, это насильственное похищение не принесет вам ничего хорошего. Если вы увезете меня в Гретна-Грин и поставите перед священником, я просто откажусь от брака с вами.

– Чепуха. Вы же разумная женщина. Поставленная перед выбором между респектабельной жизнью с героем войны, который обожает вас, и весьма скандальным и печальным будущим, вы...

– Да, кстати, о скандале, – перебила Помроя Амелия, стараясь не думать о его словах насчет обожания, сильно встревоживших ее. – Скандал уничтожит вашу незапятнанную репутацию. Узнав о том, что вы похитили женщину вопреки ее воле, люди станут попросту презирать вас.

– Человека, который уберег Англию от Бонапарта? – Он пренебрежительно фыркнул. – Кроме того, к тому времени как об этом кто-то узнает, мы будем вполне благопристойно женаты. И это станет романтической сказкой, одной из тех, какие рассказывают за карточным столом.

– Ничего себе романтика! После того как я дважды ответила отказом на ваше предложение?

Помрой выпятил свой бульдожий подбородок:

– Если бы я верил, что вы в самом деле испытываете чувства, о которых говорите, я бы не сделал того, что я сделал. Но когда мы с вами познакомились, вам явно нравилось мое внимание.

– Только потому, что вы оказались интересным человеком и рассказывали интересные истории.

Он яростно замотал головой.

– Я заметил, как вы смотрели на меня. Вы были оживленной, возбужденной... вас явно тянуло ко мне. Уверяю вас, что я был предметом увлечения для многих женщин, ангел мой. Я могу безошибочно определить, когда женщина меня хочет.

– Вы имеете в виду – когда хочет придушить вас. Это он пропустил мимо ушей и продолжал:

– Пусть вас не обманывают мои седины, я не слабее любого молодого мужчины. – Он вздернул косматую бровь и стал еще более похожим на бульдога. – Я знаю, как доставить женщине радость в спальне.

О Господи, теперь он вообразил себя Казановой!

– Я не сомневаюсь, что вы способны быть хорошим мужем. – Амелия призвала на помощь весь свой такт. – Но вопреки тому, что вы думаете, я не могу представить вас в этой роли ни в спальне, ни где бы то ни было еще.

Некоторое время он пристально смотрел на ее окаменевшее лицо, потом заговорил:

– Это лишь потому, что гарпии из школы миссис Харрис вбили вам в голову много всякой чепухи обо мне. Если бы вы, ангел мой, знали, до чего доходит эта женщина в своих стараниях разлучить нас, вы пришли бы в ужас. Только сегодня утром... – Он вдруг замолчал и сдвинул брови. – Нет, я не стану говорить об этом до тех пор, пока вы не будете готовы услышать правду.

Так он считает, что за слабительное отвечает миссис Харрис. Просветить его, что ли? Нет, при данных обстоятельствах честность была бы неразумной.

– Вы не думали бы обо мне так плохо, – продолжал Помрой, – если бы эта женщина не настроила вас против мужчин определенного толка.

– Вы имеете в виду охотников за деньгами, – сухо уточнила Амелия.

– Я не охотник за деньгами! – взревел он так, что Амелия инстинктивно вжалась в спинку сиденья. Помрой спохватился: – Простите меня, но я думал, что вам следует это знать. Хотя ваше приданое будет принято с благодарностью...

– Если папа позволит вам его взять.

– Он позволит, когда узнает, какую роскошь я намерен предоставить вам. Ангел мой, я буду обращаться с вами, как вы того заслуживаете;

Если Он еще раз назовет ее своим ангелом, она станет обращаться с ним, как он того заслуживает, и вдребезги разнесет все в этой специально подготовленной карете, «крепкой, словно скалы Гибралтара»!

Он похлопал Амелию по колену, и она резко оттолкнула его руку.

– Со временем, – заговорил он холодно, – вы оцените разумность добрых отношений между супругами. Потому что мы непременно поженимся. И вы не станете возражать против этого к тому времени, когда мы приедем в Шотландию.

Страх Амелии превратился в ужас. Ей пришел в голову единственный способ, при помощи которого Помрой намеревался добиться ее согласия.

– Я не собираюсь выходить за вас замуж! И если вы намерены добиться силой моей руки, лишив меня девственности...

– Разумеется, нет! – Помрой выпятил грудь. – Я не таков, как этот ваш американский приятель, подтолкнувший меня заняться той женщиной, которую он знал всего несколько дней.

– И вы предпочли выжидать удобного момента, чтобы ее похитить, – произнесла Амелия с горькой иронией. – Майор Уинтер никогда не совершил бы ничего подобного. И я уверена, не допустит, чтобы это совершили вы. – Она всем сердцем надеялась, что так оно и будет. – Он догонит вас еще до того, как мы приедем в Шотландию. Меня ждут на обед у лорда Кирквуда. Если я не приеду, майор начнет поиски.

– Он этого не сделает или по крайней мере сделает тогда, когда уже будет поздно. Я это предусмотрел.

От этих зловещих слов у Амелии сжало горло. Она лихорадочно принялась дергать и тянуть свои оковы, однако они, несмотря на то что были шелковыми, не поддавались.

Видя ее отчаянные попытки освободиться, Помрой смягчился и, видимо, решил проявить заботу о своей пленнице.

– Быть может, вам станет легче, если вы чем-нибудь подкрепитесь, раз уж пропустили обед. Я захватил с собой провизию. Не желаете ли сыра с хлебом? Или немного вина?

В надежде на то, что он ее развяжет, Амелия сказала:

– Конечно, желаю. Если вы развяжете мне руки...

– Этого я, к сожалению, сделать не могу, – произнес он снисходительным тоном отца, который старается уговорить непослушного ребенка. Достал фляжку с вином и отвинтил крышку. – Но вы можете воспользоваться моей помощью.

Он поднес фляжку к ее губам, но Амелия медлила, вспомнив о слабительном. Словно угадав ее мысли, Помрой улыбнулся и отпил глоток.

– Ну, видите? Совершенно безопасно. Я.ни в коем случае не причинил бы вам вреда.

– Эти веревки свидетельствуют о другом.

Она выпила немного вина, тошнотворно сладкого портвейна, который терпеть не могла.

– Если вы перестанете дергаться, ангел мой, эти шелковые узы не натрут вам кожу. Я специально подбирал мягкую материю.

Он предложил Амелии еще вина, и она, только теперь осознав, насколько ее мучила жажда, выпила его охотно. Помрой одобрительно улыбнулся:

– Я так и знал, что вино придется вам по вкусу. Леди любят сладкое.

«Даже солдату время от времени требуется что-нибудь сладкое», – вспомнила Амелия.

Отчаяние охватило ее. Как ей хотелось сейчас взять назад жестокие слова, брошенные Лукасу сегодня днем! Он, может, и негодяй, но своего внимания он ей не навязывал. И даже то, как он за ней ухаживал, было отчасти результатом ее ошибки. Если бы она не позволила ему поцеловать себя в тот вечер, когда они познакомились, он скорее всего не стал бы использовать поцелуи с целью получить от нее нужные ему сведения.

– Хотите еще вина? – спросил лорд Помрой.

– Нет.

Вино, которым он ее напоил, вызвало тяжесть в желудке. И почему Помрой так уверен, что Лукас не последует за ними?

Маркиз завинтил пробку на фляжке и принялся проверять, что у него есть из провизии.

– Съедите что-нибудь? Хлеба с маслом?

– Я хочу лишь одного: чтобы вы меня развязали.

– Понимаю, что это вас беспокоит, но я сделаю все от меня зависящее, чтобы вам было удобно.

– Удобно! И вы называете удобным быть связанной, как свинья, которую везут на рынок!

– Это все лишь до тех пор, пока не подействует лауданум – настойка опия.

Амелии стало зябко.

– Опий? – Когда же он дал его ей... о нет, только не это! – В вине был опий? Но ведь вы тоже пили вино!

– Верно. Но я почти невосприимчив к его действию в отличие от многих людей.

Амелии снова стало трудно дышать. Или это лауданум вызывает перебои в дыхании? И какой-то странный, до сих пор неизведанный жар в крови? И от этого отяжелели веки?

Внезапно ей ужасно захотелось спать.

– Вы... отравили меня...

– Разумеется, нет. Я дал вам ровно столько, сколько вас успокоит, вот и все. Не бойтесь, ангел мой. Я хорошо знаком с лауданумом. Мне давали его много лет назад, чтобы унять боль от ран, полученных в сражении. С тех пор я и стал любителем опиума.

Она закрыла глаза.

– Значит, в-вы... наркоман?

– Если вам угодно, называйте это так.

Это сделало Помроя более интересным. Нет, что она только думает? Это проклятое снадобье затуманило ее разум.

– Мне никак не угодно называть это... – Амелия тряхнула головой, чтобы прояснить ее. – Что я сказала?

– Ничего, дорогая.

Он погладил ее по щеке. Или это воспоминание о том, как Лукас...

Амелия откинулась назад и едва не упала с сиденья на пол.

– Я не хочу... Я не... Он улыбнулся:

– Отдохните, мой ангел. Потом вы почувствуете себя лучше.

Голос его доносился до Амелии словно из туннеля. Сквозь туман она видела, как Помрой кладет ее ноги себе на колени и начинает развязывать узлы.

– А теперь попробуем устроить вас поудобнее... Сон поглотил ее.

Глава 15

– Ради Бога, Уинтер, сядьте!

Лукас перестал мерить комнату шагами и устремил на своего кузена полный тревоги взгляд.

– Она опаздывает.

– С женщинами это случается. Вот и матушка еще не спустилась.

– Да, но Амелия обычно пунктуальна.

– И вы в этом уверились всего за неделю знакомства с ней? – Кузен Лукаса усмехнулся. – Выходит, ваше расследование продвигается успешно.

– Не столь успешно, как бы мне хотелось.

Лукас сел, но почти тотчас встал, слишком возбужденный, чтобы хоть какое-то время оставаться на месте.

– Надеюсь, все же настолько успешно, что вам после сегодняшнего вечера не понадобится моя помощь. – Кирквуд подобрал ноги на оттоманку. – Я собираюсь жениться.

Лукас резко повернулся и воззрился на кузена.

– Что такое? Когда?

– Полагаю, что через несколько дней, в зависимости от того, сколько времени нам с мисс Линли понадобится, чтобы добраться до Гретна-Грин.

– Что такое Гретна-Грин?

– Это место, куда гнусный охотник за приданым вроде меня может привезти несовершеннолетнюю наследницу, на которой он не вправе жениться в Англии без согласия ее отца. Этот городок находится в Шотландии, у самой границы с Англией, и там до смешного легко заключить законный брак. Я подготовил все необходимое для меня и для мире Линли, чтобы мы с ней могли отправиться туда завтра.

– Но вам хотя бы нравится мисс Линли? – спросил изумленный Уинтер.

Кирквуд пожал плечами:

– Она, сказать по правде, глуповата, но я готов с этим мириться, если мне в результате брака удастся избавить от долгов мое имение. Кроме того, она слишком поглощена своими делами, чтобы лезть в мои. Жизнь моя станет немного иной, чем теперь, как только я позволю ей купить все модные наряды и драгоценности, какие она только захочет. – Кирквуд усмехнулся. – В общем, я не думаю, что вступление с ней в брак столь уж неприятно. А вы как считаете?

Лукас не ответил. Он не мог представить себя в постели с заносчивой мисс Линли, пусть она и очень хороша собой. Единственная ее забота – собственная внешность, только о ней она и думает.

Иное дело Амелия. Она, как видно, заботится главным образом о том, чтобы окончательно свести его с ума. Чего стоит ее сегодняшний поцелуй, от которого у него вся кровь кипела. Если представить ее у себя в постели...

Тут в комнату вошел лакей и подал Лукасу свернутый несколько раз листок бумаги, на котором было написано его имя.

– Простите, сэр, мы нашли это в холле. Кто-то оставил там записку в отсутствие слуг. Мы все занимались другими делами.

Ничего удивительного, если учесть, что Кирквуду пришлось сократить штат прислуги после смерти отца, проигравшего все состояние в карты.

Развернув записку, Лукас быстро пробежал ее глазами – и пришел в негодование.

– Поверить не могу! Миссис Харрис пишет, что у леди Амелии разболелась голова и она не может присутствовать на обеде. – Сдвинув брови, он перечитал записку. Что-то в ней вызвало у него сомнения. – Я видел леди Амелию несколько часов назад, и она чувствовала себя отменно. Как она могла прийти в столь болезненное состояние, что миссис Харрис пишет извинение за нее?

– Но вы же знаете, каковы женщины, – снова пожав плечами, заметил Кирквуд.

– Леди Амелия не склонна поддаваться мимолетным настроениям. И особенно сегодня. Он настаивала на возможности переговорить со мной наедине.

– А что, если она переменила намерение?

– Да нет, вряд ли бы она... – Лукас не договорил. Его сегодняшний поцелуй явно разозлил Амелию, но могла ли она отказаться от встречи с ним из-за одного безрассудного поцелуя?

Проклятие, он не может упустить ее, подобравшись так близко к цели! Лукас направился к двери.

– Я поеду и поговорю с ней. Кирквуд вскочил на ноги:

– Черта с два вы поедете! Лукас прошествовал в холл.

– Мы поспорили сегодня, и она не дала мне возможности извиниться. Теперь я заставлю ее выслушать меня. – Он попросил подать ему шляпу. – Передайте, пожалуйста, вашей матушке, чтобы она не откладывала обед из-за меня.

– В таком случае я с вами, – отрезал Кирквуд. Когда лакей подал ему шляпу, он сказал: – Передайте моей матери, что мы с майором Уинтером отправились за леди Амелией.

– Слушаюсь, сэр. Прикажете подать карету?

– Лучше пойдем пешком, – предложил Лукас в надежде, что это поможет прогнать внезапно возникшую тревогу.

Они быстро зашагали по направлению к особняку Тови, однако тревога не оставляла Уинтера. Не смешно ли это, в конце концов? Да нет, пожалуй, не смешно. Лукас с годами отвык пренебрегать дурными предчувствиями.

Когда они подошли к особняку, Лукас обратил внимание на то, что в окнах верхнего этажа нет света. Если у Амелии и вправду заболела голова, она могла лечь в постель, но миссис Харрис, безусловно, на ногах. Ведь сейчас нет и семи.

Дворецкий сразу откликнулся на их стук и открыл дверь.

– Майор Уинтер? Лорд Кирквуд? Что такое? Миледи стало дурно? Что-нибудь случилось?

Лукас обменялся взглядами с кузеном.

– Разве леди Амелия не осталась дома из-за головной боли?

Хопкинс явно растерялся.

– Разумеется, нет. Я проводил ее до наемной кареты около часа назад. Она отправлялась на обед с вами, джентльмены, и с леди Кирквуд. Холод пробежал по спине у Лукаса.

– Она не приехала. Доставили только вот это. Он протянул Хопкинсу записку. Дворецкий прочитал ее и побледнел.

– Это написано вовсе не рукой миссис Харрис. Кроме ого, она уехала по приглашению к своей приятельнице уже часа два назад. – Он поднял на Лукаса недоумевающий взгляд. – Я не советовал леди Амелии брать наемный экипаж, но она успокоила меня, сказала, что с ней поедет Джон и все будет в порядке...

– Джон – это лакей, который доставил Кирквудам сегодня утром ее ответ на приглашение?

Ответ дожидался Лукаса, когда он вернулся после чая. Но Джон доставил его с опозданием, улучив какое-то время для себя. Лукас ощутил мгновенную слабость, сообразив, для чего понадобилось это время.

– Да, и Джон сам усадил ее в карету.

– Почему леди Амелия воспользовалась наемной каретой? – спросил Кирквуд.

– Она на этом настояла, сэр. Оказалось, что у нашей кареты сломано колесо, я предложил послать к вам за экипажем, однако леди Амелия сказала, что не стоит беспокоиться.

Час от часу не легче. Медлительный лакей, неожиданная потребность в наемной карете, подложное письмо... Случилась беда.

Лукас заставил себя сохранять спокойствие и продолжать расспросы. Иначе он не в силах помочь Амелии.

– Наемная карета. Это вы за ней ходили? – Нет, это сделал Джон.

– Как она выглядела?

– Я ее не видел, сэр, но, может, стоило бы поискать ее на улице...

– Сейчас она уже выезжает из города, как я думаю. Помрой увидел в этом свой шанс и похитил леди Амелию, – сказал Лукас и грубо выругался.

Дворецкий издал стон, а лорд Кирквуд недоверчиво посмотрел на Уинтера:

– С какой стати вы пришли к такому заключению? Откуда Помрою знать о нашем обеде...

– Лакей. Сегодня утром он относил письмо леди Амелии и говорил потом, что задержался, так как оказывал помощь какой-то старой леди. Что-то тут показалось мне неладным, И теперь я понял, что именно. Я должен был встретить его, когда шел сюда, но не встретил, потому что Джон лгал. На самом деле он отнес письмо Помрою, и тот его провел. Этот парень, очевидно, следил за леди Амелией.

– Но это мог быть кто-то другой, а не лорд Помрой, – возразил Кирквуд.

Уинтер покачал головой:

– Карета Помроя как раз уезжала, когда я шел сюда нынче утром. Все было продумано им заранее, как любая военная операция. Он не просто увез леди Амелию, он подкинул записку, чтобы отвести всякие подозрения и таким образом иметь в запасе некоторое время. – Панический страх Лукаса превратился в яростный гнев. – Он выбрал вечер, когда миссис Харрис должна была уехать в гости. И наверное, подкупил Джона уже несколько недель назад...

– Стало быть, Джон не защитит миледи. – Опустившись на стул возле двери, Хопкинс закрыл лицо ладонями. – Это моя вина. Я должен был уговорить миледи подождать, пока починят карету.

– Это не имело бы значения. – Лукас сжал кулаки. – Помрой твердо решил захватить леди Амелию. Когда я догоню их, я разорву Помроя на части.

Он рванулся было к двери, но Кирквуд удержал его, схватив за руку.

– Если вы правы, тогда он увозит ее в Гретна-Грин.

– Если он намерен на ней жениться, то, вероятно, да. – Лукас высвободился от хватки своего кузена. – И в отличие от вас он не станет считаться с ее желанием.

– Даже в Шотландии женщина должна дать согласие, иначе венчание будет признано недействительным.

– Мы с вами оба знаем, что у мужчины есть тысяча способов принудить женщину к согласию, – мрачно возразил Уинтер.

Кирквуд побледнел.

– Верно. И если она останется в его власти более чем на этот вечер, она должна будет выйти за него замуж, чтобы спасти свою репутацию. Скрыть такое очень трудно, а в глазах общества провести ночь наедине с мужчиной все равно что разделить с ним постель.

Лукасу стало невыносимо тошно при мысли о том, что Амелия будет вынуждена стать женой этого осла Помроя. Он обратился к Хопкинсу:

– У вас есть верховая лошадь, на которой я мог бы погнаться за ними?

– Лучше воспользуйтесь моей каретой. – Кирквуд увлек Уинтера к двери, – Вы будете продвигаться быстрее и сбережете силы для возможной схватки с Помроем.

– Но ведь карета может понадобиться вам самому, если вы и мисс Линли...