ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Незапертая дверь

Два дня спустя колонна, ведомая Аксисом, подошла к городской стене Тэара, небольшого городка в провинции Тарантез, находившейся на юге Ахара и управлявшейся бароном Гревиллом. Эта провинция была самой бедной в Ахаре. Тощие почвы были мало пригодны для земледелия, и ввоз продуктов питания был неизменной заботой барона Гревилла.

Когда Эмбет вышла замуж за Ганелона, правителя Тэара, и переехала в этот город, то посчитала его редкостным захолустьем, но за двадцать лет жизни в Тэаре она полюбила этот маленький дремлющий городок, в котором выросли ее сыновья.

Никогда еще к Тэару не подходило такое большое войско, и когда разнеслась весть о его приближении, все жители города, перекликаясь со двора в двор, наскакивая друг на друга и оглашая воздух удивленными криками, устремились на городскую стену, чтобы поприветствовать воинов Сенешаля и потолковать меж собой о необычайном событии, которое не только скрасит их монотонную жизнь, но и пополнит, хотя бы ненамного, карманы.

Подойдя к городской стене, колонна остановилась, и топороносцы принялись разбивать лагерь, в свою очередь приветствуя жителей города, среди которых наметанный глаз заметил немало местных красоток.

Леди Мерлион, Фарадей, Гилберт, Аксис и Велиар получили приглашение леди Тэар поселиться у нее в замке. К ним присоединился и Тимозел, которому Аксис разрешил оставить на время топороносцев и провести дни пребывания в Тэаре под крышей родного дома. Впрочем, в Тэаре Аксис не собирался долго задерживаться. Три дня, не больше. За это время топороносцам надлежало починить снаряжение, набраться сил для дальнейшего перехода и немного развлечься в городе.

Замок леди Тэар стоял на холме в центре города и представлял собой просторное здание, в котором с удобствами разместились не только благородные дамы со своими служанками, но и Гилберт, Аксис и Велиар. Тимозел обосновался в собственной комнате, которая давно пустовала, ожидая хозяина. Двое других детей леди Тэар — близнецы, брат и сестра — остались в столице, чтобы освоиться при дворе.

Эмбет хотела поговорить с Фарадей, но тщетно. Девушка находилась под постоянным надзором матери, посчитавшей своим святым долгом подготовить ее к замужеству, и Фарадей часами выслушивала скучные наставления, касавшиеся обязанностей герцогини Ихтарской. Кроме того, Мерлион составила три длинных списка, перечислив в одном главных сановников королевства, включая их близких и дальних родственников, в другом — вассалов и главных арендаторов Борнхелда, а в третьем — доверенных слуг, заведовавших хозяйством в домах герцога в Хсингарде и Сигхолте. Все эти списки Фарадей должна была выучить наизусть.

В последнюю ночь пребывания в Тэаре Фарадей сидела в постели, печально смотря в окно, за которым, освещаемые луной, пробегали сизые облака. Ее сердце раздирала тоска, смешанная с чувством необходимости исполнить свой долг. Да, ей нравится больше Аксис, но это увлечение может стать роковым. Конечно, Аксис интереснее Борнхелда. Не о таком ли герое она мечтала в свои длинные бессонные ночи? Но и Борнхелд не последний человек в королевстве. Он богат, наместник самой большой провинции, главнокомандующий армией, престолонаследник. Ее родители обомлели от счастья, найдя ей столь завидного жениха.

Фарадей почувствовала угрызения совести. Напрасно она вспылила, когда Борнхелд провожал ее. Он и не думал нанести ей обиду. Наоборот, проявил внимание. Что она знает о нем? Он остался без матери в раннем детстве. Отсутствие материнской ласки — вот что, несомненно, сказалось на его воспитании. Не оттого ли грубость и вспыльчивость? Да и Сиэрлас, так больше и не женившийся, умер, когда Борнхелду было только четырнадцать, и тому, по существу, еще мальчику, пришлось взвалить на себя нелегкие обязанности управления герцогством. Поневоле в таком положении огрубеешь. Может, ласковая заботливая жена умиротворит Борнхелда? Фарадей представила, как через год после свадьбы все еще задиристый Борнхелд постепенно утрачивает свои предосудительные замашки и становится милым, обходительным человеком, с которым приятно поговорить. Может, она и есть та самая женщина, которой суждено перевоспитать Борнхелда и направить его неиссякаемую энергию в полезное русло?

Интересно, а что чувствовала перед замужеством Эмбет? Возможно, ее тоже одолевали сомнения. Она вышла замуж еще более молодой. Надо поговорить с ней. Уже поздно, но, может, она еще не легла.

Придя к этой мысли, Фарадей поднялась с постели и, накинув на плечи шаль, выскользнула из комнаты в коридор. Кромешная темнота! Найдя рукой стену, Фарадей стала ощупью пробираться по коридору к комнате Эмбет. Девушка была босиком, и там, где пол не был устлан ковром, холодные плиты жгли ноги. Проходя мимо комнаты матери, Фарадей затаила дыхание. Из-за дверей не доносилось ни звука. Спит! Фарадей вспомнила списки с почти ничего не говорящими именами. Какое ей сейчас дело до кузин и кузенов королевских сановников! Лучше бы ей рассказали о том, чего ждет муж от жены.

Но вот и комната Эмбет. Между дверью и косяком пробивалась полоска света. Фарадей облегченно вздохнула: Эмбет не спит. Фарадей слегка постучала в дверь. Прислушалась. Постучала снова. Из-за двери послышался тихий голос. Решив, что ей разрешают войти, Фарадей проскользнула в комнату. Ее встретил недоуменный взгляд Эмбет, сидевшей в пеньюаре на стуле рядом с кроватью.

— Извини, Эмбет, что я так поздно, но я хотела спросить… — начала Фарадей и чуть не прикусила язык: в стороне у камина стоял обнаженный Аксис.

Фарадей растерялась. Не зная, что делать и говорить, она потерянно смотрела на Эмбет, теребя рукой шаль.

— Фарадей… — Эмбет поднялась на ноги. Фарадей вздрогнула, встрепенулась и со слезами на глазах бросилась в коридор.

— Подожди меня здесь, — сказала Эмбет окаменевшему Аксису. — Я скоро вернусь.

Эмбет поспешила следом за Фарадей, надеясь, что та не закроет дверь на щеколду. Остановить ее возгласом она не решалась, боясь, что подымет на ноги Мерлион. К счастью, дверь в комнату Фарадей оказалась незапертой. Девушка лежала в постели и, закрыв руками лицо, сотрясалась от рыданий.

— Фарадей, — тихо позвала Эмбет, сев на стул у изголовья кровати.

Девушка отняла руки от заплаканного лица.

— Извини меня, Эмбет, — сказала она дрожащим от волнения голосом. — Я не предполагала…

— Да ничего страшного, Фарадей. Не кори себя. Мы сами с Аксисом виноваты: не заперли дверь.

Фарадей тяжко вздохнула.

— А вы давно… — она замолчала, не сумев подобрать слов для вопроса.

— Около трех лет. Мы с Аксисом долгое время были просто друзьями, а потом вышло так, что стали любовниками, но мы друг в друга не влюблены. Ты понимаешь меня?

Фарадей кивнула, вытерев рукой слезы.

— Полагаю, что да, но у меня нет никакого опыта.

— Для начала запомни правило: не входить ночью в чужую спальню, даже если считаешь, что там нет постороннего.

Фарадей улыбнулась.

— Меня этому не учили.

— Тебе еще многое надо познать, дорогая, — ответила Эмбет, похлопав Фарадей по руке. — А о чем ты хотела спросить меня?

— Можно я сначала спрошу о другом? — Эмбет кивнула. — Скажи, у замужних женщин тоже бывают любовники?

Эмбет задумалась. Надо проявить осторожность. Замужние женщины изменяют мужьям не реже, чем мужья женам, но стоит ли разочаровывать Фарадей в супружеской жизни?

— Замужние женщины обычно верны мужьям, любовники — удел вдов, — наконец ответила Эмбет, надеясь, что Артор простит ей ложь во спасение.

— Значит, когда Ганелон был жив, Аксис не был твоим любовником?

Эмбет покачала головой.

— Нет, это случилось позже. Супружеский долг превыше всего. Когда я выйду замуж повторно, у меня не будет любовников, — на этот раз Эмбет сочла, что не покривила душой.

Фарадей согласно кивнула.

— Я хотела спросить тебя, — сказала она, — что ты ощущала перед замужеством.

— Тебя одолевают сомнения?

— Я не знаю…

— Конечно, одолевают. В этом нет ничего удивительного: впереди новая, незнакомая жизнь. Но, Фарадей, твои родители уже подписали брачный контракт, да и ты дала слово стать женой Борнхелда по доброй воле в присутствии свидетелей, пред всевидящим оком Артора. У тебя нет путей к отступлению.

— Я знаю, Эмбет. Но вдруг мы не будем счастливы.

— Фарадей, когда ты выйдешь замуж, у тебя появится много новых обязанностей: заботиться о муже, вести хозяйство, воспитывать детей. Если придет любовь, хорошо. Но в любом случае ты должна уважать мужа, беречь его честь. Ты станешь герцогиней Ихтарской, а впоследствии, может, и королевой. У тебя появятся обязательства не только перед семьей, но и перед многими другими людьми. Ты говоришь о счастье? — Эмбет пожала плечами. — Счастье — не главное. Главное, чтобы супруги уважали друг друга и выполняли свои обязанности. Так что забудь о романтических бреднях и думай о супружеском долге.

— Я поняла, Эмбет, — тоскливо ответила Фарадей. — А скажи, ты была счастлива с Ганелоном?

Глаза Эмбет слегка затуманились.

— Ганелон был заботливым мужем, уважал меня. Выходя замуж, я не была в него влюблена и полагала, что в браке буду несчастлива. Но с годами я не только привыкла к мужу, но и полюбила его. У нас родились три сына. Ганелон погиб на охоте: его растерзал кабан, — Эмбет не рассказала, что сама чуть не умерла с горя, когда слуга — весь в крови — принес страшную весть.

Фарадей задумалась. Похожий случай. Возможно, и она не только привыкнет к мужу, но и полюбит его. Надо только набраться терпения и стать верной заботливой женой.

— Спасибо, Эмбет. Я довольна, что поговорила с тобой.

— Артор вознаграждает тех, кто верен своему долгу, — сказала Эмбет. — А теперь спи, завтра рано вставать.

Когда Эмбет вернулась к себе, Аксиса в спальне не было. Она приуныла. После того, как в памяти всплыли счастливые дни замужества, ей не хотелось оставаться одной. Если бы Фарадей была помолвлена с человеком, похожим на Ганелона, за нее можно было бы не тревожиться. Но Борнхелд не чета Ганелону.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

У леса Безмолвной Женщины

Переход из Тэара до леса Безмолвной Женщины занял пять дней. Наступил месяц Обнаженных Деревьев, и погода резко ухудшилась. Небо заволокло свинцовыми облаками, и все пять дней путешествия всадники мокли под нудным моросящим дождем, что не могло не сказаться на настроении женщин, теперь угрюмых и молчаливых. Впрочем, Мерлион отыскала себе отдушину, принявшись снова честить в душе графа Айсенда, отправившего ее с дочерью в Арсен в сопровождении жестокосердных топороносцев. Фарадей ругать было некого, и она просто думала о своем, печально взирая на окружавшую путешественников равнину, поросшую чахлой травой и низкорослым кустарником. Иногда к дамам подъезжал Тимозел, пытаясь развеселить их анекдотическими историями, но все его усилия вызывали лишь натянутые улыбки.

Дождь прекратился лишь к вечеру пятого дня перехода, когда под все еще мрачным небом на линии горизонта показалась темная полоса леса Безмолвной Женщины.

— Вряд ли Артор доволен, что этот лес остался в целости и сохранности, — сказал Велиар, поравнявшись с Аксисом.

Аксис кивнул. Он лишь однажды бывал в этих краях, да и то объехал лес стороной, предпочтя сделать крюк, чтобы добраться до цели.

— Мы разобьем лагерь в пятистах пейсах от леса, — ответил Аксис. — Если остановиться ближе, без кошмарных снов ночью не обойтись. В лес войдем утром.

— Всеми силами? — спросил Велиар, с тревогой глядя на видневшуюся вдали чащобу.

Боевой Топор улыбнулся.

— Чтобы выполнить поручение Брата-Наставника, достаточно четверых. Я сам возглавлю четверку. Со мной отправятся Гилберт, Тимозел и кто-нибудь из командиров когорт. Пожалуй, Арн. Ты останешься в лагере за меня.

— Как прикажешь, — ответил Велиар, облегченно вздохнув.

С того места, где топороносцы разбили лагерь, лес выглядел еще более мрачным и неприступным. Впереди была сплошная стена высоких сучковатых деревьев с переплетенными ветками и, казалось, в лесу стоит кромешная темнота. Из леса доносились странные звуки: треск, хруст и даже невнятный шепот, как будто деревья шушукались, осуждая появление незваных пришельцев. Топороносцы старались не смотреть в сторону леса и, разбив лагерь, в ожидании ужина молча приводили в порядок свое нехитрое снаряжение.

Таинственный лес внушал тревогу и Фарадей. Заметив, что Аксис и Гилберт смотрят в сторону леса и о чем-то беседуют, она рискнула вмешаться в их разговор и, подойдя к ним, сказала дрожащим голосом:

— Ничего страшнее в жизни не видела. По-моему, в этой чащобе могут жить одни демоны.

Успокоить девушку взялся Гилберт.

— Лес Безмолвной Женщины под присмотром религиозного братства. Беспокоиться не о чем: Артор с нами.

— Всегда и везде, — машинально продолжила Фарадей и посмотрела на Аксиса. — И ты отправишься в этот лес?

— Мне надо выполнить поручение Брата-Наставника, — ответил Аксис, не отрывая взгляда от леса. — Там живут наши братья.

Фарадей повернулась к Гилберту.

— А почему этот лес назвали «лесом Безмолвной Женщины»?

— Чтобы дать понять любопытным, что среди женщин встречаются приятные исключения, — ответил Аксис, опередив Гилберта.

— Если я помешала, прошу извинить меня, — с трудом сдержав возмущение, произнесла Фарадей и поспешила к своей палатке.

Крутившаяся у нее под ногами белая кошка побежала за ней.

Ночь выдалась беспокойной. Топороносцы спали тревожно, многие из них просыпались в холодном поту и чтобы снова не оказаться во власти ужасающих сновидений, вылезали из палаток и подсаживались к кострам, у которых бодрствовала охрана.

Аксис и вовсе думал, что не заснет в эту ночь: поручение Брата-Наставника не давало ему покоя. Он долго ворочался с боку на бок, но глаза его стали постепенно слипаться, и он погрузился в тяжелое забытье.

Аксис почувствовал, что он лежит на земле, связанный по рукам и ногам. Кругом царил полумрак, в котором перемещались причудливые расплывчатые тени. Они сбивались вместе, сгущались. И этот зловещий сонм медленно, но неуклонно надвигался на Аксиса. Он попытался освободиться от пут. Тщетно! Веревки только сильнее впились в запястья и щиколотки.

Но вот от скопища наступавших теней отделилась одна, принявшая очертания человека. Аксис покрылся холодным потом, его дыхание сбилось.

— Нет, ты не мой отец, — с трудом выдавил он. Призрак остановился, недоуменно глядя на Аксиса.

— Кто ты? — прошептал Аксис.

— Кто ты? Кто ты? — подхватило эхо зловещим шепотом, казалось, отражаясь от темноты.

Внезапно Аксис почувствовал, что путы исчезли. Он поднялся на ноги, огляделся. Кругом жуткие зловещие призраки.

— Мы не знаем, кто он и откуда пришел, — раздались со всех сторон приглушенные голоса. — Зачем он явился сюда? Как отыскал дорогу?

— Кто вы такие? — с ужасом в голосе спросил Аксис.

— Мы те, кто мы есть. Мы здесь испокон веков. А ты кто?

— Я Аксис, сын Ривки, Боевой Топор, командир топороносцев.

Призраки пришли в возбуждение. Недоумение сменилось злобой и ненавистью. Аксис сжал кулаки, готовясь отразить нападение.

— Убирайся прочь, Аксис, сын Ривки, Боевой Топор, командир топороносцев! — раздался хор голосов, исполненных негодованием и угрозой. — Убирайся туда, откуда пришел. Тебя никто не звал.

Неожиданно в глаза Аксису брызнул свет. Он зажмурился. Привыкнув к свету, огляделся по сторонам. Он стоял посреди поляны, окруженной кольцом деревьев, за которыми двигались мрачные тени, исчезавшие за стволами и вновь появлявшиеся в полосе света. Но не они привлекли внимание Аксиса. Он остановил взгляд на диковинном существе с туловищем взрослого человека и головой оленя с огромными развесистыми рогами. Человек-олень стоял на краю поляны, держа в руке горящий светильник.

— Убирайся! — оскалив зубы и гневно сверкнув глазами, крикнул он во все горло.

Аксис издал душераздирающий крик и проснулся. Он сел на походном матрасе, прислушался. Не всполошил ли он своим криком топороносцев? Только этого не хватало. Но нет, в проеме палатки виднелись люди, сидящие у костра. Никто из них не повернул головы. Аксис закрыл руками лицо. Когда же прекратятся ужасные сновидения? Внезапно он вздрогнул, почувствовал чье-то прикосновение. Открыл глаза: кошка. Аксис придвинул кошку к себе и вытянулся на своем ложе. На этот раз он быстро заснул и спал крепко. Его разбудил Велиар, когда над горизонтом поднялось солнце.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Котел-озеро

Позавтракав, пятеро всадников отправились к лесу Безмолвной Женщины. Аксиса, Гилберта, Арна и Тимозела провожал Велиар. У леса, с трудом отыскав дорогу, всадники встали.

— Дорога слишком узка, вам придется ехать цепочкой, — определил Велиар.

Аксис бросил озабоченный взгляд на дорогу, узкую, заросшую травой ленту, уходившую в полумрак, а затем угрюмо спросил:

— Далеко ли до башни, Гилберт?

— Я не знаю, — Гилберт смутился.

— А где находится башня?

— Наверно, в конце дороги.

— Наверно? — вознегодовал Велиар. — В башне живут монахи, а ты, советник Брата-Наставника, не знаешь туда дорогу! Хороши же твои познания. На кой черт ты с нами поехал?

— Его послал Брат-Наставник, — миролюбиво произнес Аксис. — Не станем осуждать Гилберта. Думаю, башня и впрямь в конце этой дороги.

— Мы давно не имели связи с людьми из башни, — добавил Гилберт, оправдываясь.

Аксис нахмурился.

— Джейм собирался послать верхового, чтобы предупредить монахов о нашем приезде.

— Брат-Наставник действительно послал верхового в башню, но только этот посыльный не вернулся обратно, — мрачно пояснил Гилберт.

Всадники тревожно переглянулись. Тимозел и Арн положили руку на топоры.

Аксис перевел взгляд на Гилберта.

— А когда ты или Джейм в последний раз видел этих монахов?

Гилберт отвел глаза в сторону и нехотя буркнул:

— Тридцать девять лет назад.

— Тридцать девять лет назад? — удивленно воскликнул Аксис. — Тогда откуда известно, что монахи все еще в башне? Джейм говорил мне о брате Огдене, нисколько не сомневаясь, что мы увидимся с ним. Откуда он знает, что Огден все еще исполняет свои обязанности?

— Брат-Наставник, видно, решил, что монахи чрезвычайно живучи, — усмехнувшись, произнес Арн, высокий молодой человек с суровым лицом и темными волосами.

Гилберт натянуто улыбнулся.

— Монахи малообщительны, — пробормотал он.

Аксис задумался. Почему Джейм ничего не сказал о том, что уже много лет не имеет вестей из башни Безмолвной Женщины? Не найдя тому разумного объяснения, Аксис недоуменно пожал плечами и обратился к своему лейтенанту:

— Велиар, если мы не вернемся через три дня, пошли к башне отряд. Если и отряд не вернется через три дня, снимай лагерь и возвращайся в Карлон. Передай Джейму, что если хочет, пусть отправляется в башню сам, а если он такого желания не изъявит, то может отправиться в Горкентаун, чтобы выяснить самому, кто нападает на севере на наших людей.

Велиар кивнул и подал коня назад.

— Да хранит вас всех Артор! — сказал он на прощание.

— Всегда и везде! — ответил хор голосов.

— Арн, Тимозел, вы готовы? — спросил Боевой Топор. Те кивнули. Аксис перевел взгляд на Гилберта. — Брат Гилберт, поезжай впереди. Твои молитвы уберегут нас от демонов. Тимозел, следуй за мной. Арн, поедешь последним. Вы готовы, топороносцы?

— Мы готовы следовать за тобой, Боевой Топор, — ответили в один голос топороносцы.

— Тогда вперед! — скомандовал Аксис и пришпорил коня.

Велиар проводил отряд взглядом. Когда последний всадник исчез под пологом леса, он повернул коня и медленно поехал обратно. На полпути в лагерь он увидел одиноко стоявшую Фарадей. Девушка не сводила глаз с леса.

Углубившись в лес, топороносцы обнажили мечи на случай внезапного нападения, если молитва Гилберта не поможет. Дорогу заволокла тьма. Аксис посмотрел вверх. Деревья сомкнулись, и лишь самые верхние ветки филигранным узором сквозили на фоне странного серебристого цвета. Стояла глубокая тишина: ни крика птицы, ни шелеста листьев, в воздухе не чувствовалось ни малейшего дыхания ветра. Неожиданно тишину прорезал крик Тимозела:

— Боевой Топор!

Аксис оглянулся. Тимозел сползал с лошади.

— Мой топор! — крикнул он и грохнулся оземь.

Внезапно Аксис почувствовал, что и его тянет вниз. Казалось, чья-то чудовищная рука схватилась за висящий на перевязи топор, стараясь сорвать оружие. Аксис ухватился за луку седла. Не помогло. Последовали яростные рывки, и он свалился на землю. Топор потянуло дальше. Аксис освободился от перевязи, вскочил на ноги.

Невдалеке Тимозел, а чуть дальше и Арн, стараясь ухватиться за ближайшее дерево, сопротивлялись неведомой силе, тащившей их по земле за топор.

— Освободитесь от перевязи! — крикнул Аксис и побежал к Тимозелу.

Внезапно земля начала расступаться, и Тимозел стал проваливаться в образовавшуюся воронку, увлекаемый все той же таинственной силой, теперь тянувшей топор под землю. Аксис склонился над Тимозелом, распустил ему перевязь и, потянув за руки, вытащил на ровное место. Топор скрылся в воронке, земля сомкнулась. Арн освободился от топора сам.

— Артор спас нас, — сказал он, тяжело дыша. Наступило молчание. Все трое с трудом переводили дыхание, дико озираясь по сторонам. Их руки тряслись, а лица были мертвенно бледны. Что за чертово место! Как сражаться с противником, если земля разверзается под ногами?

— Интересно, был ли топор у того верхового, которого Джейм послал в башню? — наконец сказал Тимозел. — Если был, то, верно, он от него вовремя не избавился.

— Возможно, не один он погиб в этом лесу, — глухо проговорил Аксис. — Однако не станем мешкать. Поехали дальше. Что до меня, я себя чувствую гораздо увереннее, когда подо мной Белагез.

Едва топороносцы вскочили в седла, вернулся Гилберт.

— Что случилось? — спросил он с тревогой. — Почему вы остановились?

— Нас чуть не утащило под землю, — ответил Аксис и вкратце рассказал Гилберту о случившемся.

Отряд двинулся дальше. Всем было не по себе. Даже треск сухой ветки под копытами лошади заставлял каждого вздрагивать и тревожно оглядываться. Топороносцы не выпускали из рук мечи.

Через восемь часов пути дорога пошла под уклон, стала скользкой, и всадникам пришлось придерживать лошадей. Еще часом позже Гилберт, по-прежнему ехавший впереди, оглянулся и крикнул:

— Боевой Топор, впереди вода. — Аксис приподнялся на стременах.

— Похоже, что это озеро, — предположил он. — Возможно, башня на его берегу.

— Если только и она не провалилась под землю, — пробормотал Тимозел.

Близился вечер, и Аксис со страхом думал о том, что не исключена вероятность провести ночь в лесу.

Между тем дорога расширилась, и всадники, к немалому удовлетворению Гилберта, поехали в ряд. Но вот лес стал редеть, а дорога резко пошла под гору.

— Внизу действительно озеро, — со вздохом облегчения сказал Аксис.

Всадники осторожно спустились к воде. Их взорам предстало круглое озеро со странной, золотистого цвета водой, освещенной косыми лучами заходящего солнца.

Аксис взглянул на Гилберта.

— Ты слышал об этом озере? — Гилберт покачал головой.

— Должно быть, это озеро заколдовано, — хмуро предположил Аксис. — Вода не бывает такого цвета.

— Может, это вовсе и не вода, — добавил в тон ему Тимозел.

— Посмотрите! — внезапно воскликнул Арн. — На том берегу башня, — он повернулся немного в сторону и вытянул перед собой меч.

Действительно, на другом берегу странного озера стояла высокая круглая башня, сложенная из светло-желтого камня. Кое-где виднелись узкие окна, но ни одно из них не светилось.

— Выходит, мы добрались до цели, — воодушевленно произнес Аксис. — Поспешим, скоро стемнеет.

Когда отряд обогнул озеро и подошел к башне, солнце село за лес. Теперь башня казалась мрачной, неимоверно огромной, и во всей этой темной массе не видно было ни огонька, а изнутри не доносилось ни звука. Аксису показалось, что в этой громаде, в ее безмолвии таится что-то зловещее, но не поворачивать же обратно. Аксис подъехал к обитой железом двери — ни колокола, ни молотка. Пожав плечами, он постучал в дверь рукояткой меча. Никто не ответил. Стояла полная тишина, будто в башне все вымерли.

— Откройте во имя Артора! — крикнул Аксис.

Не помог и крик. За дверью по-прежнему было тихо. Аксис замолотил в дверь кулаком. Неожиданно в двери отворилось маленькое окошко.

— Кто здесь? — раздался скрипучий голос. Аксис наклонился к окошку.

— Я — Боевой Топор, командир воинов Сенешаля. Со мной топороносцы, Арн и Тимозел, а также брат Гилберт, советник Джейма, Брата-Наставника.

В окошечке показались чьи-то глаза. Они забегали из стороны в сторону и исчезли.

— Вы не те, за кого себя выдаете, — проскрипел тот же голос. Окошко захлопнулось.

Аксис снова замолотил в дверь.

— Откройте! Именем Сенешаля, откройте!

Отворилось снова только окошко.

— Ты не Боевой Топор, — донеслось из-за двери. — Боевой Топор — Фингус. А тот человек, что рядом с тобой, не советник Брата-Наставника.

Окошко опять захлопнулось.

Аксис почувствовал раздражение. Эти монахи и в самом деле давно потеряли связь с Сенешалем. Фингус был Боевым Топором несколько десятилетий назад.

Аксис снова застучал в дверь. Ответом послужил гневный возглас:

— Убирайтесь!

— Нам негде ночевать, мы устали и голодны, — произнес Аксис в отчаянии. — Пожалуйста, пустите нас в башню.

На этот раз его слова возымели действие. Застучали задвижки, и дверь отворилась.

Перед всадниками предстал седовласый маленький кругленький человечек лет семидесяти с пухлыми щечками, носом-пуговкой, невыразительным ртом и блекло-голубыми глазами.

— Вам следовало сразу сказать, что вы нуждаетесь в крове, — раздраженно произнес он. — Входите, входите.

Всадники спешились, привязали коней к железным кольцам, вделанным в стену башни, и вошли в помещение. Позади застучали задвижки, ухнул засов.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В башне Безмолвной Женщины

Войдя в башню, Аксис, Арн, Тимозел и Гилберт оказались в большой круглой комнате, пол которой был наполовину завален на вид пустыми коробками, а вся обстановка состояла из шкафа, изогнутого по контуру башни и заслонявшего часть стены и грубо сколоченного стола, стоявшего у камина, в котором весело потрескивали дрова, освещая комнату мутным светом. В верхние этажи башни вела винтовая лестница, еле видная в полумраке.

Оглядевшись, Аксис перевел взгляд на монаха.

— Ты брат Огден?

Монах кивнул.

— Брат Огден, меня зовут Аксис. Я — Боевой Топор, командир воинов Сенешаля. Не удивляйся, это действительно так. Вы, живущие в этой башне, давно порвали связь с внешним миром. За те тридцать девять лет, что вы здесь живете, многое изменилось. Фингус умер, и теперь топороносцами командую я. Король Карел тоже сошел в могилу. Сейчас на троне Приам.

— Я помню его сопливым мальчишкой, — задумчиво проговорил Огден. — Да, время неумолимо. А Братом-Наставником Сенешаля, выходит, стал Джейм. Я правильно понял тебя?

Теперь кивнул Аксис.

— Совсем неплохо для деревенского паренька, — рассудительно продолжил монах. — Верно, став священником при дворе, Джейм сумел обзавестись влиятельными друзьями. Как бы иначе он стал Братом-Наставником? — высказав это категорическое суждение, он выдвинул из-под стола пару запыленных скамеек и, улыбнувшись, продолжил: — Садитесь, садитесь. Мы сейчас вместе поужинаем, а потом расскажете, зачем приехали в башню, — Огден повернулся к винтовой лестнице и вдруг прогремел раскатистым басом, никак не сообразовывавшимся с его внешними данными: — Веремунд!

Гилберт, собиравшийся сесть, вздрогнул от неожиданности и сел бы мимо скамейки, если бы его не поймал за руку Тимозел.

— Веремунд! — снова прогремел Огден.

Крик Огдена мог не услышать только глухой, и вскоре на лестнице появился брат Веремунд. Держа в руке плошку с горящим маслом, он осторожно спускался вниз, опустив на грудь голову и бормоча что-то себе под нос.

Веремунд, такой же седой, как и Огден, внешне во всем другом оказался ему полной противоположностью. Он был высок, а его необыкновенную худобу подчеркивала длинная шея, на которой, как на шесте, сидела круглая голова с глубоко посаженными черными глазками.